Текст книги "Обжигающий ветер любви (сборник)"

Глава 9

После дождливого лета незаметно наступила осень. Пожелтели листья на деревьях, дни стали сумрачней и короче. Артур собирался в дорогу. Позавчера Панфилов спросил у него:

– Ты когда-нибудь бывал на скалах?

– Ни разу, – ответил Артур.

– Поехали?

– А как работа?

– Я договорюсь… Мне все равно напарник нужен.

По совместительству тренер штангистов был председателем туристического клуба, и время от времени путешествовал с какой-нибудь из групп. На этот раз он отправлялся покорять скалистые вершины.

Сборы были недолгими: спальный мешок, палатка, немного продуктов… И вскоре поезд, постукивая колесами, уносил их на север.

Едва рассвело, группа туристов, состоящая в основном из студентов политехнического института, высадилась на пустынном полустанке. Вокруг лежал снег.

Улицы маленького поселка не знали асфальта, поэтому пришлось сразу же надеть сапоги.

Хмурое небо сеяло изморось. Было холодно и сыро. Две пожилые женщины, попавшиеся навстречу в этот ранний час, сочувственно вздохнули: «И куда вас понесло в такую погоду?»

Первый привал сделали возле лесной речки. Пока кипятили чай, подошла лесовозная машина.

– Сергей! Аня! – крикнул Панфилов. – Поедете с Артуром Викторовичем варить обед!

Они взяли с собой самые тяжелые рюкзаки. Пристроив их позади кабины, покатили по извилистой грунтовой дороге.

У развилки остановились, поблагодарили молчаливого водителя и отправились дальше пешком.

Скалы возникли не сразу. Сколько шли, а их все не было. Артур подумал даже, что сбились с пути. Но вскоре сомнения рассеялись. Тропинка пошла в гору, вокруг стали попадаться огромные, поросшие мохом валуны, и, наконец, из-за деревьев показались высокие каменные громадины.

– Эти выходы скальных пород, – с интонацией экскурсовода произнесла Аня, – остатки горного кряжа Ветреный Пояс, открытого в девятнадцатом веке.

Потом добавила доверительно:

– Между прочим, в прошлом году здесь кино про викингов снимали…

Долго не удавалось разжечь костер. Все вокруг было сырым, с деревьев капало. Как назло, поблизости не оказалось ни одной подходящей сушины. Влажные поленья густо дымили и тлели едва-едва. Даже Артур, человек в лесу не случайный – все же охотник и рыбак, – и то чуть было не опустил руки. Но не хотелось терять авторитет, и он терпеливо подкармливал хилый огонь мелкими веточками, берестой, пока не загудело и не взметнулось к небу горячее оранжевое пламя.

Присев на замшелый пень неподалеку от костра, Сибирцев устало закрыл глаза. И тотчас пред ним возникла Даша.

Вспомнился последний разговор с ней.

– А ведь мы грешим с тобой… Ох, грешим!..

– Возможно… Только я не считаю это грехом. Слишком много всего было в моей семейной жизни.

– А я?.. Чего я-то ищу? Ведь у меня замечательный добрый муж. Мы и не ссорились никогда. Почти… Вот и сегодня проснулась, а на подушке – цветы.

Артур видел однажды ее супруга. Действительно, вполне приличный молодой человек: высокий, стройный; хорошо одет и модно пострижен. Тогда Сибирцев воспринял его совершенно отстраненно. Но сейчас это короткое слово «муж» обожгло, словно удар плетью.

Артур представил его с букетом цветов. Вот он стоит, смотрит на спящую Дашу, потом нагибается, кладет на подушку цветы и нежно целует ее в приоткрытые губы.

«Да ведь они, – вдруг с ужасом подумал Сибирцев, – и спят под одним одеялом!»

– Почему ты молчишь? Сказал бы хоть что-нибудь, поспорил.

– Что тут скажешь… – пожал плечами Артур.

Даша вздохнула и, глядя куда-то вдаль, задумчиво произнесла:

– Может, просто была весна?

После обеда туристы установили палатки и стали готовиться к восхождению. Определили четыре маршрута различной сложности. Самый трудный – четвертый. По нему попробовал подняться и Артур.

Щелкнул карабин страховки – и вперед… Метр за метром… Выше, выше… Главное – не смотреть вниз и помнить три правила: к скале только лицом; постоянно иметь три точки опоры; не отклоняться от маршрута более чем на два метра – иначе сыграешь «маятником», и страховка не спасет.

Руки Артура лихорадочно шарили по шершавому граниту в поисках выступа или ямки. Ноги дрожали от напряжения.

Вот и вершина. Но до нее – гладкая, как стол, каменная плита. Не за что зацепиться. Минуты две он тщетно пытался преодолеть последние метры и, не найдя точки опоры, беспомощно посмотрел вниз. Там, у подножия, стояли люди. С высоты они показались ему похожими на маленьких игрушечных человечков.

– Дальше не могу! – крикнул Артур.

– Давай вниз! – ответил страхующий Панфилов.

Легко сказать – вниз… Спускаться намного тяжелее, чем подниматься. Это понимаешь особенно остро, когда расстояние до земли исчисляется десятками метров, а ты держишься за крохотный выступ только кончиками пальцев. И даже сознание того, что ты на страховке, не очень-то греет.

Последнюю треть пути, по совету Панфилова, Артур спускался «парашютиком». Этот способ ему очень понравился. Тут много ума не надо – только ногами правильно толкайся да смотри, чтобы головой о скалу не удариться.

Если не штурмовать скалу в лоб, то подняться наверх не проблема. На вершине каменистой гряды растут высокие сосны, под ними – россыпи спелой брусники.

Ребята усиленно нажимали на витамины. Тут и там мелькали вокруг замшелых валунов их яркие куртки.

Сибирцев ушел ото всех. Прислонившись спиной к сосне, встал у самого края. И какой простор открылся ему!

Совсем незаметно день из серого превратился в ослепительно солнечный. Ветер разогнал облака, и небо стало голубым.

С вершины видно было далеко-далеко. Насколько хватало глаз, расстилалось желто-красно-зеленое море тайги с коричневыми проплешинами болот и синими блюдцами озер. Печально перекликаясь, летели на юг стаи диких гусей.

От этой ли сказочной дали, от мыслей ли об уходящем лете или еще от чего, сердце Артура сжала щемящая тоска, и показалось – шагни сейчас со скалы – и не сорвешься вниз, а полетишь вслед за птицами, туда, к той черте, где сходятся земля и небо…

На ужин подали суп из грибов, собранных в ближайших окрестностях. Потом – чай с брусникой и пряниками.

Малиновое солнце садилось за лес. Было тихо. По озерной глади плавно скользили утки. Неподалеку от лагеря, в сосняке, тонко свистели рябчики.

Основная стоянка располагалась у подножия скалы, а «командирская» палатка Панфилова и Артура стояла на вершине. Когда совсем стемнело, все поднялись наверх и расселись вокруг огромного костра, который никак не хотел разгораться. Как ни бились – бесполезно… Замерзнув, ребята, подсвечивая фонарями, спустились к своим палаткам.

А костер все же разгорелся. И долго потрескивал, бросая в ночное небо снопы рубиновых искр. Наверное, далеко его было видно. И, может быть, какой-нибудь охотник или рыбак, ночующий в этих лесах, смотрел на красную мигающую точку, словно на маяк, и было ему не так одиноко.

Глава 10

Вот уже несколько дней, как Даша куда-то исчезла. Артур без конца звонил ей на работу, но никто не брал трубку.

Им овладело тревожное беспокойство. Он не находил себе места. Часами просиживал возле телефона, боясь отлучиться – вдруг она позвонит…

«Может, заболела?» – подумал Артур, в который уже раз набирая ее номер.

В трубке щелкнуло, и знакомый голос произнес:

– Слушаю.

– Даша! – радостно закричал он. – Я звоню тебе с понедельника, а тебя все нет! Ничего не случилось?

– Ничего… Просто работы много.

– Я соскучился по тебе. Очень-очень!.. Мы сегодня увидимся?

– Нет, никак не получится.

– Давай хоть на пятнадцать минут встретимся. Я так давно тебя не видел!

– Нет… Не стоит… Будет только хуже обоим.

– Ты хочешь сказать… – он осекся.

– Не надо нам больше встречаться.

Сибирцев содрогнулся от ее слов.

– Я знал, что рано или поздно это произойдет… – едва шевеля онемевшими, непослушными губами, с трудом выговорил он. – Но не думал, что это случится так скоро… И будет так больно… Я ведь люблю тебя.

Последняя фраза вырвалась у него неожиданно. Впервые Артур вслух сказал ей об этом.

Даша молчала, не решаясь положить трубку.

– Не понимаю, – потухшим голосом произнес Сибирцев. – Почему? Зачем?

– Все уже решено. И давай, обойдемся без объяснений…

Короткие гудки лишили его последней надежды. Он уронил голову на согнутые в локтях руки и долго сидел так, не двигаясь. Затем тяжело поднялся и, роняя стулья, двинулся к выходу.

Потом он куда-то шел, куда-то ехал… И снова шел, и снова ехал.

В троллейбусе было душно и тесно. Сжатый со всех сторон, Артур чувствовал нараставшее раздражение.

Рядом с ним стоял носатый худой парень и со сладострастным урчанием поедал переспевший банан. Длинные грязные волосы, перехваченные на затылке шнурком, болтались у Сибирцева перед глазами. Удушливый запах давно немытого тела щекотал ноздри.

Он хотел отодвинуться, но не смог. Оставалось одно – терпеть.

Длинноволосый отвратительно чавкал и беспрестанно вертел головой. Пару раз своими лохмами он задел Артура по лицу.

Сибирцев ощутил закипающую злость. С каким наслаждением он вцепился бы сейчас в эту цыплячью шею и сдавил, чтобы хрустнули под пальцами худосочные позвонки!

С трудом погасив неожиданную вспышку ярости, он отвернулся к окну… И вдруг увидел Дашу. Она шла по тротуару.

Усердно работая локтями, Артур стал протискиваться к выходу.

Сибирцев догнал ее и, ни слова не говоря, пошел рядом. Даша бросила на него быстрый взгляд. Узнав, грустно улыбнулась:

– А, это ты?

Они, молча, шагали по мокрому, усыпанному опавшими листьями асфальту. Артур не знал, с чего начать разговор. Даша казалась чужой и недоступной. Эта перемена больше всего поразила его. Ведь еще недавно он знал ее совсем другой.

Сделав над собой усилие, Артур произнес:

– Ты окончательно решила?

– Да.

– Зачем, Даша?.. Мы оба потом будем жалеть об этом.

– Мне тоже трудно представить, что больше не увижу тебя, не услышу твоего голоса… Что не будет этих утренних звонков… Но так надо, пойми.

– Не хочу ничего понимать! Я так долго блуждал в темноте. Я устал быть один… И вот, наконец, нашел ту, с которой мне хорошо. Неужели опять… – слова застряли у него в горле.

Даша молчала.

– Хорошо… Ладно… Мы расстанемся… Пройдет время и я, быть может, утешусь с другой… Ну, а ты? Ты?..

– Стану верной женой.

– Но мы уже никогда не будем такими, как прежде!

– Я попробую.

– Тебе было плохо со мной?

– Нет… Не в этом дело.

– Быстро же я тебе надоел…

– Ну что ты!

– Тогда оставим все как есть. Ведь жили же раньше, и ничего.

– Быть с одним, а думать о другом… Это ужасно…

Артур с отчаянием посмотрел на нее. Лицо его исказилось от боли.

– Ну, хочешь, давай поженимся!

– Нет. Это невозможно… От мужа я уйти не смогу. Кроме меня у него никого нет. Он ведь в детдоме воспитывался… И еще… Ты знаешь, я тебе говорила – он никогда не сможет иметь детей. Бросить его – это предательство…

Они остановились.

– Значит, все? – спросил Сибирцев. – Значит, никогда?

– Прошу тебя… – голос ее задрожал. – Или ты хочешь, чтобы я расплакалась?

– Нет, – произнес Артур и подумал: «Сейчас будет самое трудное. Надо повернуться и уйти… Но как это сделать?»

Он взял Дашу за плечи.

– Не забывай… Ой, что я говорю! – Сибирцев замотал головой. – Забудь… Забудь меня поскорее. Прощай!..

Слезы душили его. Стыдясь прохожих, он свернул в ближайший переулок.

– Марина Михайловна, – сказал Сибирцев, входя в кабинет директора Дворца Спорта, – отпустите меня в отпуск… С завтрашнего дня.

– Ты даешь, Артур! – изумилась Терентьева. – Так же не делается… Есть определенный порядок.

– Но мне очень нужно!

– Нет, не могу… Я понимаю – путевка в санаторий горит или умер кто…

– Вот именно.

– Что «вот именно»?

– Умер…

– Кто?

– Я.

– Нисколько не смешно.

– Действительно, чего уж тут смешного…

Марина Михайловна осуждающе посмотрела на Артура.

– Ох, уж эти мне шутники!.. Ладно, садись, пиши заявление. Но имей в виду – отпускные получишь только в конце месяца.

Покинув кабинет директора, Сибирцев спустился в зал, нашел там Пашку Антонова.

– Слушай, одолжи до получки…

Пашка достал кошелек, без лишних вопросов протянул деньги.

Артур сходил в магазин, купил две бутылки водки и плитку шоколада. Больше закуски решил не брать.

Уединившись у себя в кабинете, Сибирцев откупорил поллитровку, наполнил до краев граненый стакан.

«О Господи, как плохо мне!.. Как плохо», – простонал он и залпом выпил резко пахнущую прозрачную жидкость.

Отломив кусочек шоколадки, бросил его в рот.

В животе зажгло, по телу разлилась приятная теплота…

После телефонного разговора с Дашей прошло всего несколько часов. Но Артуру показалось, что это случилось, по крайней мере вчера – столько он успел пережить… Трудно было привыкнуть к странному ощущению пустоты.

Он снова налил себе водки.

Артур решил напиться до бесчувствия. Конечно, он понимал, что завтра будет плохо. Но что делать, если это – единственный способ дожить до утра?

Сибирцев быстро пьянел. Безысходность и тоска отступали. Мир стал добрее. Душа вырвалась из груди, как птица из клетки, и куда-то полетела… Обрывки воспоминаний мелькнули перед ним.

…Голубое бездонное небо, яркая зелень молодой листвы, ласковое тепло весеннего солнца. Они идут с Дашей рядом, касаясь друг друга плечами. Говорят о чем-то, улыбаются. Она ловит каждый его взгляд… Летний дождь. Капли с шумом бьются о мокрый асфальт. Потоки воды под ногами. Обнявшись, они целуются под зонтом. Губы ее сладко пахнут карамелью. Потемневшая прядь прилипла ко лбу, на щеках – брызги дождя… Полумрак чужой спальни. Тяжелые шторы на окнах. Сгорая от страсти, они жадно ласкают друг друга, стонут и шепчут бессвязно нежные слова… Жаркий полдень, берег реки. Прислонившись спинами к днищу перевернутой лодки, они сидят на горячем песке. Тревожно кричат чайки. Прикрываясь ладонью, он смотрит на солнце…

Внезапно солнце погасло. Потом из мрака возникли чьи-то лица и, словно сквозь толщу воды, Артур услышал далекие голоса:

«Берите его за ноги… осторожней… понесли… Какой тяжелый… Может, ему нашатырки дать?»

Сибирцев открыл глаза. За окнами едва угадывался хмурый осенний рассвет.

«Где я?» – тревожно подумал он и приподнялся на локте.

Увидев, что дома, – облегченно вздохнул.

Лежа в постели, Артур прислушался… Было тихо. Видимо, жена с дочкой уже ушли – он даже не слышал, когда.

Сомкнув веки, Сибирцев попытался заснуть. Но сон не шел. Душа и тело страдали. Он чувствовал себя ужасно. «Все пройдет… – шептал он. – Все пройдет…». Однако это мало помогало.

Резкой трелью взорвался телефон. Артур скинул с себя одеяло и, пошатываясь, вышел в прихожую.

– Привет, – услышал он в трубке голос Инны Николаевны Амосовой. – Как у тебя дела?

Сибирцев вдруг вспомнил, что с ним было вчера… Как его куда-то несли по темному гулкому коридору; как приводили в чувство у нее в кабинете, растирая виски нашатырным спиртом; как он ругался последними словами, а потом рыдал у нее на плече… Кажется, он рассказал ей все.

– Как дела? – спросила Инна Николаевна.

– Жить не хочется…

– Что ты! Разве можно так!.. Все будет хорошо, вот увидишь…

– Я вчера сильно пьяный был?

– Еще бы… Захожу, а ты возле стола на полу валяешься… Мы с Панфиловым и Пашкой, втроем, тебя ко мне в кабинет перенесли. Ты на диване немного отлежался. Потом Пашка тебя на такси увез.

– Кошмар…

– Ничего, ты, главное, духом не падай.

– Ладно… Спасибо, что позвонила.

Сибирцев сходил на кухню, выпил стакан холодной воды и снова улегся в постель. Телефонный аппарат он поставил рядом. Так, на всякий случай…

По стеклам били капли дождя. На потолке плясали серые тени.

Не двигаясь, Артур лежал на спине.

Миновал час, другой, а он не то чтобы не сменил положения – даже не шевельнулся. Полное безразличие овладело им.

Неизвестно, сколько бы еще он пролежал так. Но тут опять зазвонил телефон. Артур поспешно схватил трубку.

– Алло!

– Здравствуй, – долетел до него Дашин голос.

Сердце замерло, потом заколотилось со страшной силой.

– Милая! Как хорошо, что ты позвонила! Я так ждал твоего звонка! Умница ты моя…

– Я тебе не поэтому звоню, – перебила она.

Артур не понял. Растерянная улыбка все еще блуждала по его лицу.

– У меня книга твоя осталась, – продолжала Даша. – Помнишь, ты мне давал почитать? Я ее с Олей передам.

– И только затем ты позвонила? – он почувствовал, как холодные тиски снова сжимают ему грудь.

– В общем, да…

– Даша, милая, мне плохо без тебя… Я не могу… Мне бо-о-ольно! – простонал он в трубку.

Короткие гудки прервали разговор.

Глава 11

Прошло семь дней. Все это время Сибирцев не выходил из дома. Сославшись на болезнь, он большую часть суток проводил в постели.

Не открывая зашторенных окон, Артур подолгу лежал на кровати. Он почти совсем утратил интерес к жизни. Не хотелось ни пить, ни есть, ни читать, ни смотреть телевизор; он не мог никого ни видеть, ни слышать; перестал следить за собой – лицо покрылось белесой щетиной, волосы свалялись и превратились в неопрятные сосульки. Он похудел и осунулся. Грудь впала, руки безвольно повисла. Походка стала шаркающей, как у старика.

Один раз Артур, желая хоть немного отвлечься, включил радио. Но эффект получился обратным… Как раз в это время в эфире звучала песня о чьей-то несчастной любви. Он дослушал до конца, потом упал на кровать и, захлебываясь слезами, долго грыз зубами подушку.

Сибирцев почти не замечал, как утро переходит в день, а день сменяет вечер. Тоскливый сумрак не покидал зашторенной комнаты. Окружавший мир превратился для него в одну долгую беспросветную ночь. И только короткий прерывистый сон приносил мимолетное забытье.

Трудно было скрывать свое состояние от дочери и жены. В их присутствии Сибирцев старался держаться повеселее. Это ему удавалось, хотя и отнимало много сил.

Артур избегал думать о Даше, но мысли неизбежно возвращались к ней. Да и как иначе? За то время, пока они были вместе, Даша стала частью его самого. И сейчас, когда они расстались, Сибирцев чувствовал себя так, словно у него из груди вырвали кусок плоти… Эта рваная рана болела, кровоточила и не хотела заживать.

«Но так не может продолжаться бесконечно, – с отчаянием думал он. – Когда-то должен наступить предел».

Сибирцев подошел к окну, отдернул занавеску. Привычный пейзаж за ночь неузнаваемо изменился – все вокруг побелело от снега.

«Вот и зима», – вздохнул Артур.

Постояв у окна, он снова прилег на кровать.

Зазвонил телефон.

Сибирцев метнулся в прихожую и, не успев еще поднять трубку, понял – это она!

– Артур… Здравствуй… – неуверенно произнесла Даша.

Он молчал, пытаясь унять нервную дрожь.

– Захотелось услышать твой голос, – добавила она и, не в силах больше сдерживаться, заплакала. – Я… соскучилась по тебе… Миленький…

Сибирцев ощутил, как покидает его жестокая злая боль.

– Не плачь, солнышко… Не плачь.

– Вот видишь, какая я… Безвольная… Больше недели выдержать не смогла.

Даша прерывисто глубоко вздохнула, как наплакавшийся ребенок, и сказала:

– Ты ничего у меня не хочешь спросить?

– Хочу… Но боюсь.

– А ты не бойся…

Сибирцев помедлил, собираясь с духом. Потом решительно произнес:

– Ты меня любишь?

– Да, – ответила она. – Люблю. Теперь мне ничего не страшно… Ни-че-го!

– Как все просто…

– Мы увидимся?

– Обязательно.

– Когда?

– Когда захочешь.

– Сегодня… Только не знаю, где.

– Приходи ко мне. В смысле – к родителям. Папа с мамой будут на работе.

От избытка чувств Артур издал торжествующий вопль и подпрыгнул до потолка.

Он раздернул все шторы на окнах – и квартира мгновенно преобразилась от яркого дневного света. Он распахнул все форточки – и свежий морозный воздух хлынул в душные комнаты. Он включил на полную громкость магнитофон и под оглушительный аккомпанемент исполнил какой-то невообразимый шаманский танец, отдаленно напоминающий бой с тенью.

Побрившись, Сибирцев забрался в ванну. Долго тер разомлевшее тело мочалкой, намыливал голову душистым шампунем… Потом надел все чистое, подсушил волосы феном и, освежившись одеколоном, вышел из дома.

Дверь была не заперта. Он без звонка открыл ее и быстро проскользнул внутрь.

Даша стояла в прихожей. Длинное нарядное платье и пышные локоны светлых волос делали ее похожей на сказочную фею. Прислонившись к стене, она улыбалась.

От волнения у Артура потемнело в глазах… Разувшись, он не спеша снял пальто, повесил на вешалку и только после этого подошел к ней.

Ни слова не говоря, они бросились навстречу друг другу и обнялись так крепко, как только могут обняться два любящих человека.

– Не думал, что когда-нибудь снова увижу тебя, – прошептал Артур. – Мне было так плохо…

– Прости меня, миленький… Я не хотела делать тебе больно.

– Я знаю.

– Никуда не отпущу тебя больше!

– Не отпускай… Крепче держи.

Они прошли в комнату, сели на диван.

В углу мерцал экраном включенный телевизор. Показывали какой-то фильм о войне. Бравый офицер страстно признавался своей даме в любви.

Сибирцев рассмеялся.

– Чего ты? – спросила Даша.

– Слушай, это он говорит?.. Или я говорю?

– Это вы вместе, – улыбнулась она.

Артур обнял ее и нежно поцеловал в губы.

– Знаешь, – сказала Даша, держа его руку в своей, – когда мы расстались, я вот о чем подумала… Ну, не будет тебя… И что? Зачем мне тогда все эти наряды? Для кого я буду шить новые платья, придумывать что-то? Зачем?.. Может, я непонятно говорю. Но не знаю, как объяснить.

– Дашенька, милая, – Артур прижал ее к себе. – Я прекрасно понимаю тебя.

Она склонила голову к нему на плечо и вздохнула.

– Помнишь, как мы в первый раз с тобой встретились?.. Почему меня тогда к вам занесло? Могла я и по телефону Олю пригласить… Жили бы сейчас спокойно.

– Да, нельзя нам было встречаться… Но от судьбы не уйдешь.

– Как-то само собой вышло, незаметно, будто так и надо. Правда?

– А кое-кто хотел одним махом все это нарушить…

– Ну, поругай меня, поругай.

– Не хочу.

– Скажи, если бы я тебе не позвонила, ты бы мог позвонить первым?

– Нет.

– Из принципа?

– При чем здесь это?.. Просто я уже сделал все возможное, чтобы удержать тебя. Раз не получилось – к чему зря унижаться?

Даша помолчала, потом, словно прогоняя недобрые мысли, решительно встряхнула головой и сказала:

– И все равно я люблю тебя…

Обняв Артура за шею, она поцеловала его. Сибирцев с готовностью ответил на ласку. Но не было в нем прежней страсти.

– Что-нибудь не так? – с беспокойством спросила Даша.

– Все нормально, – ответил Артур.

– Ты какой-то не такой…

– Наверное, не могу еще полностью отойти… Ощущение – будто все внутри замерзло.

– Ничего, миленький, сейчас я тебя отогрею, – улыбнулась Даша.

Снова их губы соединились в поцелуе, и Артур захмелел от счастья. Забыв обо всем, он крепко сжал ее в своих объятьях. Истосковавшиеся руки жадно метались по телу, словно еще не верили, что им снова позволено то, о чем вчера можно было только мечтать.

– Подожди, – услышал он ее шепот. – Давай диван разберем.

Сибирцев сидел дома перед включенным телевизором и листал газету. В соседней комнате Аленка делала уроки.

Скользя глазами по строчкам, он не вникал в смысл написанного. Происходящее на телеэкране тоже не занимало его. Мыслями Артур был далеко.

«Чем все это закончится? – устало размышлял он. – Неужели развод? Неужели придется уйти?.. А чего, собственно, пугаться? Ведь разводятся же люди – и ничего. Живут потом по отдельности и даже дружат…»

– Папа, – позвала из другой комнаты Аленка, – иди сюда!

– Чего тебе?

– Ответ у меня в задаче с учебником не сходится.

Артур поднялся с кресла и подошел к ней.

– Чего тут непонятного?.. Из пункта А в пункт Б выехал велосипедист…

Аленка слушала, подперев подбородок ладонью. Взор ее все больше туманился. Она сладко зевнула.

«Бедный ребенок, – подумал Артур. – Ни погулять, ни выспаться… Нам столько не задавали… А ведь она не поймет! Разве ей объяснишь, почему папа уходит в другую семью? Нет таких слов… Да и сам я, как без нее? Ведь с пеленок вынянчил, сколько бессонных ночей провел у кроватки! А болезни?.. Из-за пустякового насморка и то места себе не находил… Как я могу просто взять и уйти? И как они будут одни, без меня?»

Он представил себе: зима, снег, за окнами воет метель, на улице сгущаются сумерки. В квартире холодно и неуютно… Вика лежит больная. Из еды на кухонном столе только хлеб и вчерашние макароны. Аленка, съежившись, сидит возле матери и, вздрагивая, ловит каждый шорох за входными дверями… Вот лифт остановился на площадке. Не папа ли? Нет… Вот чьи-то шаги по лестнице. Нет, опять не к ним… «Папа! Папа! – беспомощно плачет она. – Где ты? Зачем нас бросил?» Вика неподвижно лежит на постели, и из глаз её тоже текут слезы…

Артур вздрогнул, прогоняя наваждение.

– …выехал велосипедист… А навстречу ему из пункта Б в пункт А отправился пешеход. Расстояние между пунктами А и В три километра. Скорость велосипедиста… Спрашивается…

Пока они сообща решали задачу, пришла Вика. По пути с работы она, видимо, заглянула в магазин.

Услышав в прихожей шелест пакетов, Аленка побежала смотреть мамины покупки.

Раздевшись, Вика вошла в комнату. Щеки ее пылали от мороза.

– Как твое здоровье? – поинтересовалась она.

– Лучше, – ответил Артур. – Сегодня значительно лучше.

– На вот, возьми, – она сунула ему какой-то маленький плоский предмет. – Это тебе…

Сибирцев разжал пальцы. На ладони лежал пластмассовый утиный манок.

– Зачем? – растерянно спросил он.

– Пригодится… Поедешь потом на охоту…

Артур снова взглянул на этот маленький кусочек пластмассы. Для чего ему это? Совершенно бесполезная вещь…Нелепая, ненужная покупка…

Но что-то дрогнуло у него в душе. Захотелось пожалеть ее, как ребенка. Он обнял жену и сказал:

– Спасибо. Действительно, пригодится…