Текст книги "Дорога в космос"

– Ладно, сейчас перечислю. Всего хорошего, Миша, я тебя люблю!

Лицо сына засияло.

– Я тебя тоже! Маме передай, что я ее очень-очень люблю! Да, кстати, пусть она мне сегодня не звонит. Я сам ей завтра позвоню! Я не забуду, обещаю! – он помахал рукой и побежал по направлению к толпе молодых людей, уже некоторое время маячивших в углу экрана.

Андрей удовлетворенно вздохнул и занялся денежным переводом на счет сына.

Глава 5. Развитие идеи

Берсанов изучал географию, ему совсем не нравился экватор. По большей части он проходит по акватории трех океанов – Тихого, Атлантического и Индийского. Весьма значительные глубины расстраивали Андрея, но в целом он осознавал, что могло быть значительно хуже. Места глубоководных разломов экватор пересекал не так уж и часто. С континентами, можно сказать, тоже повезло: их оказалось всего два – Южная Америка и Африка. Остальное – это острова, крупнейшие из которых Борнео и Суматра.

На континентах были свои проблемы. В Южной Америке экватор пересекал северную оконечность горного массива Анд, затем следовал прямо сквозь джунгли Амазонского бассейна и выходил в Атлантический океан прямо по устью реки. Последнее обстоятельство не нравилось Берсанову. Хотя он никогда не был в Бразилии, но предполагал, что устье Амазонки – не самое удачное место для строительства эстакад. Кроме того, сам факт того, что экватор располагался прямо в девственных джунглях, не мог сделать Андрея счастливым. На континенте экватор проходил по территории всего трех стран – Бразилии, Колумбии и Эквадора. В Африке он пересекал гораздо больше стран – Габон, Конго, Демократическую Республику Конго, Уганду, Кению и слегка задевал южные территории Сомали. Из явных проблем были джунгли Конго, пересечение озера Виктория и горные массивы Кении. Высота кенийских гор была сравнима с тем, с чем пришлось бы сталкиваться в Эквадоре. Можно сказать, что еще повезло с горой Кения, высочайшей точкой этой страны, вершина которой находится чуть южнее экватора.

В целом Андрей заключил, что с экватором, скорее, повезло. Все могло сложиться гораздо хуже, но очевидные проблемы оставались. Ясно было, что построить идеально круглую конструкцию не выйдет. Нужно будет обязательно что-то обходить, взбираться и спускаться с гор. Так как в тоннеле предполагается разгонять сердечник до скорости выше первой космической, крайне важно было избежать резкого сокращения радиуса изгиба тоннеля. В точках с малым радиусом, отличным от радиуса Земли, будут возникать серьезные напряжения, что приведет к нежелательным потерям энергии.

Берсанов путем нехитрых вычислений, доступных даже школьникам, подсчитал, что если корпус тоннеля будет одинаковой массы на погонный метр с сердечником, тогда, чтобы центробежная сила оторвала всю конструкцию от земли, нужно будет разогнать сердечник ровно до второй космической скорости в одиннадцать целых и два десятых километра в секунду. Соответственно, должны вырасти энергозатраты на разгон. Андрей отмахнулся от невеселых мыслей, он не знал, как оценить дополнительные энергетические потери в местах изменения радиуса кривизны, а потому решил временно считать их несущественными.

Зато в голову пришла замечательная мысль. Если в конечном счете станция должна зависнуть точно над экватором, заняв тем самым наиболее энергетически выгодное положение, то стартовать с планеты можно параллельно экватору, близко к нему, но не точно по линии. Еще раз взглянув на карту мира, Андрей понял, что один градус северной широты решает значительную долю проблем. В Южной Америке на этой широте Анды значительно ниже, устье Амазонки остается в стороне. В Африке озеро Виктория также лежит южнее. Осознав это, Берсанов пришел в отличное расположение духа.

Воображение изобретателя рисовало прекрасную картину. Над планетой прямо по линии экватора, за пределами атмосферы парило кольцо. Вдоль него сновали транспортные платформы, работали многочисленные роботы и некоторое количество людей в скафандрах. В обе стороны от корпуса были развернуты панели солнечных батарей значительной площади. Энергия, получаемая с них, использовалась в транспорте для снабжения различного оборудования, а главное – для дополнительного разгона массивного сердечника внутри корпуса. Скорость этого сердечника очень важна: чем она выше, тем выше «грузоподъемность» самой конструкции.

С поверхности планеты поднимались шахты лифтов, по ним же были проложены энергетические и коммуникационные кабели. Лифты прибывали снизу и уходили к планете, перевозя грузы и людей. Среди посетителей были как специалисты, обеспечивающие работоспособность комплекса, так и ученые, ставящие разнообразные эксперименты, ведущие наблюдения при помощи множества загадочного вида приборов. Достаточно много было и туристов. Они осматривали звездное небо, наблюдали за планетой из космоса, катались на транспортных платформах и часто мешали ученым, задавая им массу вопросов. Среди туристов выделялись группки студентов, с восторгом перемещавшихся по всему комплексу, немало нервируя этим сопровождающих лиц.

Все люди, разумеется, использовали скафандры, ведь это открытый космос. Зато никто не испытывал проблем с дезориентацией и вестибулярным аппаратом, поскольку на корпусе действовала нормальная сила тяжести. Комплекс был неподвижен относительно поверхности планеты, так что разница была только в высоте. Именно поэтому ощущения радикально отличались от тех, которые испытывают космонавты, летящие с огромной скоростью по орбите. Ведь космические корабли находятся в состоянии постоянного падения, а их обитатели ощущают невесомость. На комплекс можно было подниматься без предварительной подготовки, не нужно было годами тренировать вестибулярный аппарат для гарантии отсутствия проблем с дезориентацией.

Берсанов перешел на более высокий уровень мечтаний. Теперь перед его внутренним взором предстала грандиозная картина. Несколько корпусов с сердечниками внутри были собраны в горизонтальный пакет. На них покоился ровный настил, а сверху всю конструкцию накрывал герметичный купол. Материал купола был прозрачен для видимого света, но фильтровал ультрафиолетовый спектр. Под куполом кипела жизнь, там был земной воздух с давлением немного меньшим, чем на уровне моря.

По утрам белоснежное солнце на совершенно черном фоне, усыпанном звездами, восходило с восточной стороны. Летом – слева, а зимой – справа от величественно уходящего в звездную даль комплекса. Днем солнечный свет освещал пространство под куполом, где кипела жизнь. Всюду были гидропонные емкости, в которых произрастали разнообразные представители земной флоры. По аккуратным дорожкам двигались электромобили и разнообразные велосипеды. Люди находились в пространстве под герметичным куполом уже без скафандров. Кто-то работал на оборудовании комплекса, другие находились здесь с научными целями, многие работали на гидропонных плантациях, особенно выделялись туристы и дети. Где-то работали кафе, рестораны, спортивные площадки. Люди с любопытством созерцали грандиозные виды на планету внизу и на звезды вверху. Были даже спортсмены, среди которых приобрел популярность особый вид состязания – кругосветное путешествие на велосипеде вдоль всего комплекса.

По обе стороны купола, на некотором расстоянии от корпуса развернулись огромные поля солнечных батарей. Они выглядели как могучие крылья, плавно и величественно несущие огромного дракона, чье тело изящным изгибом обвивало прекрасную голубую планету. В нескольких местах комплекса были оборудованы шлюзовые камеры для выхода в открытый космос, которыми изредка пользовались люди в скафандрах. Лифты, курсирующие между комплексом и поверхностью, были герметичными, поэтому люди, спускающиеся вниз и прибывающие под купол, обходились без скафандров.

Само это путешествие было увлекательным аттракционом. Подъем в космос начинался с поверхности, где среди дикого буйства экваториальных джунглей располагался наземный транспортный комплекс. От него вертикально вверх поднималась шахта лифта, пронзая облака и теряясь в голубых небесах. Там была видна тонкая нить грандиозного космического сооружения, разделявшая небосвод на две равные половинки, прямо над головой прибывающих путешественников. Возбуждение, порождаемое близкой перспективой космического приключения, охватывало как впервые поднимающихся в космос людей, так и опытных путешественников. Взрослые выглядели оробевшими, зато дети, не сдерживаясь, выплескивали переполнявшие их эмоции.

После того как все размещались в комфортабельной части лифта с прозрачными стенами, а грузовые отсеки заполняли ящиками и коробками, кабина герметично закрывалась. В этот момент замолкали даже дети. Плавно набирая скорость, лифт устремлялся ввысь. Зеленый ковер джунглей, теряя мелкие детали, медленно опускался вниз, уступая место огромному воздушному океану, постепенно занимавшему весь объем обзора. Внизу показался настоящий океан, постепенно заливающий собой горизонт, линия которого приобретала заметный изгиб. Сверху приближались облака, казавшиеся огромными кусками мягкой ваты. Восторг первых минут подъема сменялся некоторым беспокойством из-за легкого покачивания кабины в зоне высотных ветров. Когда облачный слой оказывался уже внизу, вид на планету менялся. В хорошую погоду был виден величественный океан, неспешно омывающий береговую линию зеленого континента и немногочисленные сгустки облаков, проплывающих на этом грандиозном фоне.

Половину обзора занимал небосвод, который постепенно менял свой цвет. В начале путешествия он был привычно нежно-голубым, но по мере подъема густел, переходя сначала в темно-синий, потом – в практически черный цвет. На этом небосводе сначала появлялись отдельные яркие светила, а потом уже все небо сверкало многочисленными звездами, причем этому ничуть не мешало ярко светившее солнце. Вначале тонкая нить орбитального комплекса к концу подъема превращалась в громадное сооружение, надвигающееся на путешественников прямо из постепенно открывающегося космоса. С лифта комплекс напоминал грандиозный мост, соединяющий два противоположных конца огромной голубой планеты. Кабину лифта встречали работники комплекса, посмеиваясь над ставшим уже привычным, ошарашенным видом новичков, только что переживших одно из самых незабываемых приключений своей жизни.

Берсанов всегда был мечтателем. Ему нравились подобные игры воображения, они неизменно приводили его в приподнятое настроение. Но одна настойчивая мысль постоянно портила Андрею все красочные картины великого будущего его проекта. Это была мысль о том, как покидать околоземное пространство для полетов к другим объектам Солнечной системы. К сожалению, трансэкваториальная надатмосферная платформа для этой цели никак не годилась. Не выходило улететь к Луне, Марсу и к другим объектам, просто оттолкнувшись от конструкции, так как она висела неподвижно над поверхностью планеты, а не неслась с дикой скоростью по орбите. Спрыгнув с платформы, можно было лететь только вниз, поскольку тут действовала нормальная гравитация, лишь на четыре процента ниже, чем на уровне моря. Наверное, можно было бы даже устраивать экстремальные прыжки из космоса на парашюте, хотя в этом случае скорость на подходе к плотным слоям атмосферы была бы слишком большой. Техническую сторону подобных увлечений можно оставить тем, кому это интересно. Андрей отметил про себя, что это возможно, но тратить время на проработку деталей не стал. Нужно было подумать, как использовать конструкцию для полетов в дальний космос или хотя бы на орбиту вокруг планеты. Без этой функции проект катастрофически терял целесообразность. Так как строительство столь грандиозной конструкции предполагало огромные затраты, а также усилия множества людей из большого числа стран, то для оправдания всего этого требовалось нечто большее, чем просто красивые виды.

Самым очевидным решением для разгона вдоль трансэкваториального кольца были линейные электромагнитные двигатели и магнитная подвеска для выводимой на орбиту полезной нагрузки. Андрей раздумывал над еще одним тоннелем, меньшего размера, прикрепленного к основному – это было наиболее простое решение. Но оно не нравилось ему из-за ограничений на габариты выводимого на орбиту груза. Потом думал над магнитным рельсом и движущимися по нему двум устройствам со сцепкой между ними, первое из которых представляло собой что-то типа локомотива, а второе – груз для вывода на орбиту. После разгона до первой космической модуль с грузом для орбиты размыкался с магнитными направляющими и поднимался над разгонной магистралью. Затем он размыкался со сцепкой и улетал по своим делам. Потом к «локомотиву» подлетал бы другой модуль со спускаемым с орбиты грузом, состыковывался со сцепкой и медленно опускался на магнитную магистраль. После чего «локомотив» начинал бы торможение.

Такая схема очень нравилась Андрею, но он не знал, как реализовать ее детально, например, как обеспечивать «локомотив» энергией или его можно разогнать с самой магистрали. В итоге Берсанов сделал вывод, что использовать трансэкваториальный космический комплекс для доставки грузов на орбиту и спуска с нее принципиально можно, но для конкретного решения ему просто не хватает специальных знаний. Поэтому он пришел к заключению, что раз уж сделать это возможно, но он не знает, как именно, то допустимо считать эту проблему решенной. Тем более что ничего другого ему не оставалось.

Еще одна мысль казалась Берсанову интересной. Если на комплекс поднять массивный предмет, немного превышающий грузоподъемность на данном участке, то эта часть комплекса слегка опустится вниз, но неравномерно. Набегающий сердечник будет стараться максимально выровнять геометрию комплекса западнее от дополнительной массы, и максимальный прогиб, то есть точка с наименьшей высотой комплекса, будет располагаться к востоку от груза. Таким образом, под дополнительной нагрузкой образуется заметный уклон на восток. Если груз будет закреплен на магнитной подвеске с крайне низким трением скольжения и в условиях практического отсутствия атмосферы, он будет естественным образом скользить на восток, все больше и больше разгоняясь. Андрей осознавал, что с набором скорости груза будет снижаться давление, оказываемое на комплекс. Значит, он будет меньше прогибаться, и вес груза, обеспечивающий соскальзывание на восток, будет все больше компенсироваться центробежной силой. Поэтому, несмотря на всю изящность этой идеи, разогнать груз до первой космической скорости не получится. Так что подобный эффект можно использовать только как вспомогательный и не более.

Разобравшись с возможностью использования своего проекта под нужды космоплавания, Берсанов включил эту весьма ценную функцию в свои мечты. Теперь с построенного в воображении трансэкваториального комплекса активно стартовали космические корабли самых фантастических форм. Среди них не было аэродинамически совершенных и обтекаемых, поскольку за пределами атмосферы совершенно не требовалось преодолевать сопротивление воздуха. Они устремлялись к Луне, Марсу, Юпитеру и Сатурну. Из дальнего космоса возвращались экспедиции и изящно пришвартовывались к комплексу. Картины в разыгравшемся воображении Андрея становились красочнее и детальнее. Название всего проекта, претерпев несколько изменений, от космического обруча (Space Hoop) или даже космического лифта на низкую околоземную орбиту, включая длинное и пафосное – «трансэкваториальная надатмосферная стационарная платформа», приобрело лаконичный и звучный вид – «Дорога в космос» или Space road.

Но пока все это буйство фантазии Берсанова обитало только лишь в его голове. Даже сын не находил времени присоединиться к отцу, погружающемуся в мир мечтаний. Андрею очень хотелось, чтобы столь грандиозный проект не оставался достоянием одного человека. Но, прежде чем хоть кому-нибудь об этом рассказать, он раз за разом анализировал свою идею на предмет реалистичности. Ему очень не хватало специфических знаний, многое оставалось без детальных проработок на уровне допущений. Тем не менее фундаментальных проблем Андрей не видел. Впрочем, он осознавал, что уровень его знаний недостаточен, и он что-то мог упустить. Идея требовала апробации, взгляда и оценки компетентных экспертов. Берсанов пришел к выводу, что ему и тут, в общем, повезло. Ведь он работал на космодроме, можно сказать, на переднем крае космических технологий, и некоторые нужные ему эксперты находились практически в шаговой доступности. Андрей решился предпринять некоторые определенные шаги к обнародованию идеи, которая вот уже больше месяца занимала все его свободное время.

В последующий месяц Берсанов сделал несколько попыток обратиться к лицам, занимающим высокие посты в Роскосмосе и в силу служебных обязанностей оказавшихся на космодроме Восточный. Нельзя сказать, что Андрея постигла неудача, наоборот, большинство относилось к нему благожелательно. Однако ни у кого не находилось достаточно свободного времени для неспешной беседы о фантастической идее Берсанова. Практически все собеседники останавливали Андрея после первых слов о его проекте с просьбой изложить все на бумаге и представить им для ознакомления в свободное время. Берсанов вначале самонадеянно обращался сразу к высоким должностным лицам, но реагировали они всегда одинаково – у них не было времени. Тем не менее все хотели видеть некий документ, который могли бы просмотреть на досуге. Андрей был уверен, что эти руководители высших и средних уровней не собирались терять время на него даже на досуге. Но он подумал, что в принципе они могли бы перепоручить изучение его проекта некоторым своим подчиненным, которым это могло показаться интересным. Проблема заключалась в том, что вся идея пока находилась исключительно в голове изобретателя. Он мог говорить о ней часами, но вот излагать в печатном виде свои мысли не привык. Последний подобный опыт у него был еще в институте.

Берсанов решил рассказать о проекте своим непосредственным коллегам в свободное время. Коллеги знали Андрея лично и с готовностью выслушали его и даже обсудили грандиозность и величие замысла. Ободрив автора, они пожелали ему успеха в продвижении идеи, для чего посоветовали оформить все в печатном виде. Опять все сводилось в необходимости описать проект в виде некоторого документа. Даже сын просил его все изложить в виде текста. В конечном итоге это надо было сделать, и Андрей наконец решился. Он начал писать статью для публикации в научном издании. Все всегда что-то делают в первый раз, и обычно этот «первый раз» получается далеким от совершенства. Но Берсанов старался изо всех сил, и постепенно статья приобретала вполне достойный вид.

Андрею понадобились три недели, для того чтобы связно изложить основы своего проекта в виде готовой для публикации статьи. Разумеется, свои мечты он в ней не отразил, это было техническое описание проекта. Еще три недели он искал подходящее издание для публикации. Андрей показывал готовую статью коллегам, они проявляли сдержанный интерес скорее из вежливости. Они, конечно же, пытались помочь советами, но у многих опыт публикаций был или совсем давний, или его не было абсолютно.

Тогда Андрей обратился к сотрудникам из других отделов и служб, среди которых нашлось немало людей с научной степенью. Советы стали существенно многословнее. Бывшие ученые вспоминали собственный путь в науку, охотно рассказывая в подробностях, как они писали свои научные труды и каким образом публиковались. Они эмоционально описывали многочисленных научных руководителей, рецензентов, оппонентов и других личностей, с кем им пришлось иметь дело, одних захваливая, других злобно браня. Но вот конкретных советов не последовало, вместо этого были общие рекомендации. Впрочем, это вполне объяснимо. Те, кто работал на космодроме, давно не занимались активной научной деятельностью. Здесь решали конкретные каждодневные задачи по обеспечению космических полетов. Работы хватало, практически у всех она носила весьма напряженный характер.

Берсанов решил, что с публикацией справится самостоятельно. В любом случае в стране имелось много научных работников, аспирантов, и всем нужно было излагать результаты своей деятельности, так что оставалось только приложить некоторые усилия по поиску. Опубликоваться оказалось достаточно просто, и уже через пару месяцев статья вышла в небольшом интернет-издании.

Гордый автор начал раздавать ссылку на статью всем своим прежним собеседникам и в первую очередь сыну. Реакция была практически всегда одна и та же: «Здорово, что написал», «Ты большой молодец!», «Прочитаю попозже, может, даже вечером, но не позднее выходных».

Прошла пара недель. Время на прочтение нашлось лишь у двух или трех знакомых. У остальных значение слова «попозже» предполагало очень масштабный отрезок времени. У Михаила Берсанова времени точно не нашлось, но Андрей не настаивал, у сына совсем близко были выпускные экзамены.

Кроме личных контактов Андрей решил предложить проект для обсуждения на двух онлайн-форумах энтузиастов космических технологий. Тут его ожидал более чем неожиданный сюрприз! Двое или трое участников форумов вспомнили о том, что трансэкваториальное транспортное кольцо уже было изобретено и даже существует авторское свидетельство на него. Причем первые публикации по аналогичному проекту появились целое столетие назад! Берсанову в голову не приходило искать аналогичные проекты, сам он ухитрился ничего не услышать об этом до собственной публикации. Все, с кем он до этого общался, тоже ничего об этом не знали.

Разумеется, информацию по этому предшествующему проекту найти не составило труда: это легко сделать, когда знаешь, что искать. Оказалось, что еще в 1982 году белорусский изобретатель Анатолий Эдуардович Юницкий предложил создать трансэкваториальную транспортную систему. Этот проект использовал тот же принцип создания подъемной силы за счет разгона внутри себя в специальном вакуумном тоннеле массивного сердечника, подвешенного при помощи магнитной левитации. Юницкий назвал проект «общепланетное транспортное средство» (ОТС).

Конструкционно ОТС представляла собой корпус с двумя вакуумными тоннелями внутри, в которых находились на магнитном подвесе два массивных сердечника. Корпус закреплялся на эстакаде, построенной вокруг экватора Земли. Первоначально разгонялся только один и до скорости, значительно превышающей первую космическую. Когда скорости сердечника было достаточно для создания центробежной силы, способной поднять весь комплекс, тогда вся конструкция покидала эстакаду и начинала подъем вверх, в космос. После достижения нескольких сот километров высоты подъем приостанавливался. Затем подвижный сердечник должен был начинать работать в генераторном режиме, а полученная энергия перенаправлялась на разгон второго сердечника в противоположном направлении. В итоге корпус комплекса разгонялся по окружности. Когда скорость корпуса достигала первой космической, на нем устанавливалось состояние невесомости и начиналась разгрузка спутников, выводимых на орбиту. Тут же можно было забрать возвращаемые на Землю аппараты. После чего процедура возврата всего комплекса на наземную эстакаду производилась в обратном порядке.

Факт существования во многом аналогичного изобретения был воспринят Берсановым неоднозначно. С одной стороны, он был рад тому, что наличие проекта аналогичной системы свидетельствовало о том, что фундаментальных проблем его осуществления не увидел, по крайней мере, еще один человек. С другой стороны, приоритет идеи достижения орбиты за счет быстровращающегося сердечника в вакуумном тоннеле принадлежал Анатолию Юницкому, а не самому Андрею. Поскольку принцип создания подъемной силы для вывода трансэкваториального комплекса в космос в обоих случаях был один и тот же, то именно это обстоятельство определяло стартовое положение самого комплекса. Это был или сам экватор или параллельная, близкая к нему широта.

Оказалось, что автором ОТС оформлено на него сразу несколько авторских свидетельств разных лет. Ознакомившись с несколькими из них, Берсанов понял, что авторскими свидетельствами защищена сама ОТС как средство неракетного доступа в космос, но не принцип создания подъемной силы за счет раскрученного свыше первой космической скорости транэкваториального ротора в корпусе самой ОТС. Это несколько успокоило Андрея, так как ОТС и его «Дорога в космос» принципиально отличались способом использования. У Юницкого это была курсирующая между космосом и поверхностью планеты транспортная система, основной функцией которой являлась доставка грузов на орбиту. У Берсанова же это была стационарная обитаемая станция над экватором, одной из функций которой был вывод на орбиту и возвращение с нее объектов. Андрей не был до конца уверен в соблюдении авторского права с его стороны, поэтому он решил временно прекратить попытки продвижения своего проекта.

За пару последовавших месяцев Андрей успел успокоиться. Space Road перестал занимать все его мысли и все его свободное время. Работы по-прежнему было много, бытовая рутина затягивала свой бесконечный водоворот. Необычность места работы и особенности самого предприятия накладывали неоспоримый отпечаток романтики, но, в сущности, жизнь Андрея не отличалась от жизни тысяч других ИТ-специалистов в стране. Он работал на космодроме, отдыхал и развлекался, следил за успехами сына и гордился его достижениями.

Однако через несколько месяцев Берсанова вызвал к себе руководитель космодрома Восточный. Андрей шел в назначенное время на прием, теряясь в догадках. Далеко не каждый день столь высокое начальство обращает внимание на исполнителей среднего звена. В кабинете находилось около восьми человек, большинство из которых были не знакомы Андрею. Хозяин кабинета поприветствовал Берсанова, потом представил других присутствующих. Трое незнакомых людей оказались гостями из Москвы, точнее, из пригорода столицы Королева, где располагалась штаб-квартира Роскосмоса и других организаций, занятых в космической индустрии. Все трое гостей представляли некий центр перспективных технологий.

Специально для Берсанова начальник сборочного цеха ракет-носителей, с которым ранее он разговаривал о своем проекте, рассказал, что после того, как Андрей прислал ссылку на свою публикацию, он поручил взглянуть на нее нескольким своим подчиненным прямо во время производственного совещания. Это поручение не носило обязательного характера, и никакие сроки не назначались. Тем не менее через три дня двое подчиненных вернулись к теме статьи по своей инициативе, объяснив своему руководителю, что проект показался им весьма перспективным, хотя и трудно реализуемым, но отнюдь не утопическим. Мало того, они бурно обсуждали его между собой, явно пребывая в восторженном возбуждении от перспектив, открывающихся перед космонавтикой.

Начальник сборочного цеха нашел время и ознакомился со статьей лично. Идея ему понравилась, и он также не увидел фундаментальных противоречий, способных помешать реализации. Тогда он решил посоветоваться об этом еще с несколькими коллегами с космодрома. После некоторого обсуждения все равно оставалось множество сомнений. Но все же решено было попробовать поставить в известность о проекте Берсанова центр перспективных технологий Роскосмоса. Соответствующее письмо было составлено и, с санкции руководителя космодрома, направлено в Королев.

И вот спустя месяц в командировке на космодром оказались трое представителей центра. Целью их приезда была отнюдь не персона Берсанова, им нужно было осмотреть старый стартовый стол ракет типа «Союз» для принятия решения о его модернизации под перспективный носитель среднего класса. Однако одна из запланированных встреч во время командировки на космодроме была посвящена именно Берсанову.

Гости оказались в курсе сущности проекта, они задали множество вопросов. Андрей старался изо всех сил удовлетворить интерес собеседников. На очень многие вопросы по деталям проекта готового ответа у него не было, в чем он сразу же признавался. Андрей не был специалистом ни по магнитной левитации, ни инженером-строителем по сооружению эстакад. Но он знал о многих реализованных транспортных проектах, использующих аналогичные технологии, и полагал, что конкретные решения найдутся или даже уже существуют. Разговор также коснулся и проекта Анатолия Юницкого. Андрей высказал опасения по поводу соблюдения авторских прав. Но собравшиеся его успокоили, объяснив, что, во-первых, с этим будут разбираться соответствующие компетентные специалисты, а, во-вторых, у Берсанова пока нет оформленных авторских прав вообще. Если приоритет Юницкого будет доказан, то дело вполне может идти и о модернизации проекта ОТС. Главное было понять – жизнеспособна ли идея в принципе.

Совещание закончилось, гости попрощались с Берсановым и сказали, что идея будет в разработке в центре и с ним обязательно свяжутся еще не раз, правда, уже другие специалисты. Назад Андрей возвращался в состоянии эйфории. Он уже почти перестал на что-то надеяться, и вдруг такой поворот событий! Берсанов поспешил рассказать о случившемся всем своим знакомым и семье, а ночью не смог уснуть.

Правда, гости из центра ничего конкретного не обещали. Они честно признались, что не являются специалистами в этой области и что беседу с Берсановым их просили провести работники других подразделений Роскосмоса, а сейчас они ждут их отчета о встрече. Тем не менее раз уж проектом кто-то в агентстве занимается, то сам по себе этот факт значил уже очень многое. Они посоветовали Андрею продолжать работать и ждать возможного звонка из Роскосмоса. Точнее, даже пообещали, что звонки обязательно будут, а вот последует ли за ними что-то еще, они не могли сказать.

Звонки действительно состоялись, даже несколько. А еще через два месяца начальство Берсанова сообщило ему о двухнедельной командировке в Королев по инициативе руководства Роскосмоса.