Текст книги "Дорога в космос"

Глава 6. «Проект 12»

Эдгар Гувер и Тьерри Верден сидели в одном из маленьких и уютных ресторанов Нью-Йорка. Оба координатора успели переодеться в повседневную свободную одежду. Эдгар надел любимую ковбойскую шляпу, фланелевую рубашку и джинсы. Впечатление от колоритного костюмного ансамбля немного портили деловые черные туфли. Тьерри был в синей рубашке-поло, джинсах и кроссовках. Эта пара – белый ковбой и ничем не примечательный черный, была весьма типичной для Нью-Йорка конца XXI века, так что никому и в голову не могло прийти, что перед ним два всемирных координатора. В их распоряжении был небольшой кабинет.

– Тьерри, это совсем не похоже на заведение высокой французской кухни с креветками, фрикасе и жюльеном.

– Так ведь сам сказал, что тебе нужен стейк, а здесь его просто шикарно готовят. Кроме того, раз уж мы в Нью-Йорке, я сам не прочь вкусить местного кулинарного колорита в конце трудового дня. Ты же не против?

– Конечно, я всегда «за»! Хотя сегодня я полдня мечтал о фондю, – Эдгар попытался изобразить изящный жест внушительной ручищей и мечтательно закатил глаза.

– Интересно, а мне в конце дня настойчиво мерещился стейк. А по поводу фондю не стоит переживать, это можно устроить – я знаю неподалеку небольшой ресторан. Номер хозяина у меня есть, можем договориться о визите туда, но после стейка.

– Стейк – это суточный рацион американского ковбоя, его не стоит чем-то еще заедать, так что в следующий раз, Тьерри, – Эдгар наклонился вперед, положил руки на стол и принял официальный вид. – Давай уж поговорим о завтрашней встрече с Джеймсом, пока готовят наши блюда.

– Хорошо, выкладывай, зачем тебе понадобился я? – лицо француза тронула легкая улыбка.

– А без тебя-то как? Что-то подсказывает мне, что ты напрашиваешься на комплимент. Ну что же, изволь – без тебя ничего не выйдет! Нам нужны твои ребята, нужны математические модели, особенно при расчете энергозатрат, – Гувер продолжал по-деловому быстро и уверенно. – Сам знаешь, расчеты Берсанова слишком приблизительны и, вероятно, ошибочны раза в два.

– Двукратное превышение по энергозатратам свыше оценки русских сразу перечеркнет весь проект, – Тьерри тоже переключился на серьезный тон. – Я надеюсь, он ошибся процентов на пятьдесят, не более. Но ты прав, для более точного понимания нужна математическая модель. Она же пригодится при проектировании трассы комплекса для расчетов предельно возможных отклонений от идеальной формы.

– Я надеюсь, ты найдешь нужных людей и способ их отвлечения от текущих дел. И пока без переезда в США, но с соблюдением требований конфиденциальности.

– А можно объявить фиктивный грант от НАСА?

– Я тебе говорил уже об ограниченности в бюджете, – Эдгар недовольно поморщился. – Надеюсь, ты поговоришь с исполнителями, и сумма будет тоже фиктивной.

– Не нулевой, Эдгар, коллеги этих людей не должны удивиться внезапному проявлению альтруизма.

– Хорошо, нам еще понадобятся твои люди, не только специалисты по моделированию. Подумай, кто бы мог быть нам полезен и как их привлечь.

Эдгар задумчиво почесал подбородок. Затем продолжил разговор.

– Тьерри, Джеймс тоже найдет в НАСА специалистов для проработки этого проекта, привлечь которых ему будет проще, чем твоих людей. Много народа пока не нужно. Полагаю, Владимир из Роскосмоса найдет способ переправить в Техас Берсанова, и, может, еще кого-нибудь, да и вопросов лишних не задаст. Это же их проект, они сами его вынесли на обсуждение нам с тобой. Но вот кто нам действительно необходим, это инженеры и конструкторы с опытом строительства скоростных магистралей на эстакадах и в тоннелях с магнитным подвесом.

Гувер вздохнул и продолжил:

– Сейчас такие магистрали – не диковинка, но я просто никого не знаю из этой области технологий. А привлекать координатора транспортных коммуникаций Ванг считает пока преждевременным, да и я с ним согласен. А ведь именно эти конструкторы и инженеры нам нужны более всего. И как их получить, чтобы об этом практически никто не узнал? У меня нет сейчас ответов на эти вопросы совсем. Может, у тебя есть мысли по этому поводу?

Тьерри Верден задумался. Но тут принесли два аппетитных скворчащих стейка, они источали настолько насыщенный и соблазнительный аромат, что разговор просто не мог продолжаться. Проголодавшиеся координаторы, оставив деловую часть встречи на потом, дружно приступили к поглощению восхитительной говядины, которую здесь действительно готовили виртуозно.

Одержав убедительную победу над суточным рационом типичного ковбоя Дикого Запада, оба собеседника слегка расслабились. Немного подискутировав на предмет алкоголя, заказали бутылку французского Шато дю Руа. Наслаждаясь легким, чуть пряным ароматом вина из родного Прованса, Тьерри продолжил прерванный разговор.

– Вспомнил я одну интересную персону, с которой знаком лично. Вполне вероятно, он может быть полезен. Он голландец из Амстердама. Основатель фирмы Aero Railroad Corporation.

– Припоминаю, это фирма, строившая эстакады, по которым гоняли скоростные пневмопоезда, – Гувер перебил собеседника. – Кажется, ими был реализован амбициозный проект по постройке магистрали Париж – Марсель.

– И не только это. Ты живешь в Штатах и не знаешь, что почти всю Европу уже покрыли пневматические магистрали этой компании. Уже построена линия через территорию Швейцарии, она соединяет немецкую и французскую магистрали, причем часть ее лежит под поверхностью Женевского озера. Ты наверняка наслышан о магистрали из Ниццы в Геную под Средиземным морем, ее вводили в эксплуатацию год назад с большим пафосом. Эта фирма уже строит магистрали через Пиренеи в Испанию и собираются дотянуться до России. Отдельные короткие ветви появляются здесь, в Соединенных Штатах, пока только для грузовых перевозок. Есть какие-то совместные проекты со странами арабского мира и в Азии, но пока еще только в перспективе. Владельца этой корпорации зовут Винсент ван дер Виир, мы с ним знакомы еще со студенчества.

– Никогда не нравились голландские имена, а этот и вовсе вне конкуренции. Не думаю, что мне когда-нибудь удастся произнести его правильно, – раздосадовано заявил Эдгар.

– Научишься, это не проблема. Полагаю, нам с тобой еще и русские имена придется учить.

– Это ты верно заметил. А когда ты сможешь переговорить со своим голландским другом? – поинтересовался Эдгар.

– Да сегодня же, в Европе рабочий день только заканчивается, – успокоил его Тьерри. – Насколько я могу раскрыть карты и потребуется ли ему переезд в НАСА?

– Ему, безусловно, да, потребуется. Но сразу его не зови, давай еще подумаем, может, появятся другие варианты. Скажи ему, что нужна экспертная оценка гипотетического транспортного кольца вокруг экватора с магнитным подвесом.

– Он человек далеко не глупый и сразу спросит: «Зачем?» Что ему на это ответить? – выразил обеспокоенность Тьерри.

– Ответь загадочно и интригующе: «А надо!» – хитро подмигнул Эдгар. – Любопытство будет для него дополнительным стимулом присоединиться к проекту.

– Давай закончим с нашим замечательным дижестивом, – предложил Эдгар, разливая по бокалам остатки вина. – Я сегодня еще с Волковым из Роскосмоса переговорю, у них в Москве еще даже время ланча не наступило. Русские уже работали над этим проектом, прежде чем связаться со мной. Их наработки вполне могут стать базовыми при дальнейшем углубленном изучении этой идеи. Словом, компактная делегация из Роскосмоса, включающая самого Берсанова, нам просто необходима.

Собеседники допили вино, расплатились с официантом и уехали на такси по домам.

* * *

Эдгар Гувер принимал Джеймса Саттона в своем кабинете. На встрече присутствовал Тьерри Верден. Речь шла об организации рабочей группы для более детальной проработки и оценки проекта Space Road.

– Джеймс, нужно максимально избегать огласки, – продолжал Эдгар, – впрочем, с этим у тебя не должно быть больших проблем. У тебя там много всего происходит, ряд проектов в разработке, большая часть которых конфиденциальны, опыт есть.

– В последнее время военных заказов у нас очень мало, это в основном спутники-шпионы миротворческих сил, поэтому уровень секретности снизился. Журналисты у нас чуть ли на всех объектах ходят, как у себя дома, и возмущаются, когда им чего-то не показывают. Пытаются даже выжать из этого сенсацию в стиле начала века, – пожаловался Джеймс. – Впрочем, есть у нас пара объектов, куда трудно добраться и где находиться некомфортно, наследие былых времен. Так что придумаем что-нибудь.

– И средства на этот проект тебе придется выделить из тех, что уже имеются в наличии. Ванг предполагал, что можно будет отвлечь от лунной программы, раз уж речь идет о возможном изменении принципа доступа в космос, – продолжал разговор Гувер. – Тьерри просил объявить грант от НАСА на разработку математической модели комплекса. Модель будет обсчитываться не на наших мощностях, поэтому нужен предлог и оплата, но сумма на эту разработку не должна быть большой.

– Насчет размера суммы у меня иная точка зрения, – вступил в разговор Тьерри, – но этот вопрос мы сможем обсудить чуть позже, когда я найду конкретных исполнителей. Само собой, именно эти ребята должны «выиграть» грант у вас, Джеймс, как у заказчика. Кто это будет конкретно, я сообщу, когда буду готов.

– Хорошо. Средства мы найдем без существенных отвлечений от текущих программ. У нас появился крупный заказ от Европейского агентства по науке, деньги начали уже поступать, – успокоил координатора Саттон. – Реализация необходимого аппарата под этот заказ не будет слишком дорогостоящей, мы его уже строим, справимся быстро, средства можно будет даже самим найти, а поступающие будем использовать для наших целей. Кстати, речь идет еще об одном зонде для подледных океанов, которые ты разрабатывал, Эдгар.

– Это что, опять кому-то, но не нам, стали интересны Европа и Энцелад? – удивился Гувер.

– А вот и нет, это европейцам совместно с русскими стало интересно, что там подо льдом Антарктиды. Там есть подледное озеро Восток, вот его они хотят обследовать, в основном это будет биологическое оборудование.

– Тьерри, ты в курсе? – Эдгар обратился к координатору по науке.

– Да, я в курсе. Зато вот только сейчас узнал, что НАСА на этом, оказывается, делает деньги. Мы полагали, что средства, выделенные для этого проекта, покрывают только лишь себестоимость зонда, – лицо Вердена выражало недовольство.

– Не волнуйся, Тьерри, – Джеймс поспешил загладить свою оплошность. – Так оно и есть, просто зонд уже в производстве, средства для этого были отвлечены от других задач. А оплата от Европейского агентства по науке стала поступать только что. Так что ничего нам не помешает использовать эти средства для нового проекта, не компенсируя ими ранее привлеченные.

Координатор по науке продолжал взирать на Саттона с подозрением. Поэтому Джеймс попытался сменить тему разговора.

– А сколько будет русских и когда они прибудут? – обратился он к Эдгару.

– Пока только двое, – ответил Гувер, – сам Берсанов и еще эксперт из Роскосмоса, ранее уже работавший над этим проектом. Волков заявил, что этого будет достаточно. А приедут они не раньше, чем ты сумеешь им визы сделать. Свяжись с Владимиром, для уточнения деталей. Теперь надо обсудить, кого привлечь из специалистов по высотным эстакадам и транспорту на магнитной левитации. Причем пока нельзя задействовать координатора по транспорту.

– Это почему же? – удивился Саттон. – Ему лучше знать, кто нам может пригодиться.

– Сейчас чем меньше людей в курсе, тем лучше, пока мы не выяснили, возможно ли вообще построить эту штуку, – Тьерри снова вступил в разговор. – Кроме того, конструкторы транспортных систем люди свободные, так что их можно привлечь и без внимания Всемирного координатора по транспорту. Я, например, тоже не знаю, над чем работает каждый из ученых планеты. У меня есть одна кандидатура инженера, работавшего с эстакадами. Мы с Эдгаром его уже обсуждали, он не против примкнуть к проекту.

– У меня есть знакомый конструктор из HyperLoop, могу я ему позвонить? – спросил Джеймс.

– Прекрасно! Я на тебя рассчитывал! Звони, конечно, но про конфиденциальность не забывай, – обрадовался Эдгар.

– Должен обратить ваше внимание на одну немаловажную деталь, – заявил Тьерри. – Человек, которого я предложил, это основатель и владелец фирмы Aero Railroad Corporation. Сама идея его пневмопоездов родилась как менее дорогая и быстро реализуемая альтернатива HyperLoop. Всю свою карьеру он считал их конкурентами и недолюбливал. Это я еще мягко выразился. Личность он крайне амбициозная, и с ним будет непросто сработаться.

– Тут мы как раз переходим к кандидатуре руководителя нашей исследовательской группы, – заявил Гувер. – Это ему предстоит координировать работу специалистов, ставить задачи, следить за сроками и как раз организовывать взаимодействие различных крайне амбициозных эгоистов. Джеймс, у тебя есть кандидат на эту должность?

– Я пока не думал над этим, – признался Саттон. – А автор идеи на эту роль не подойдет?

– Ни в коем случае! Волков говорил, что он умен, но очень скромен, – отверг предложение Эдгар. – Нам нужен организатор, лидер. Его надо найти среди твоих людей, Джеймс. Это опять же из-за «режима скрытности». Подумаешь?

– Oк. Наверное, стоит начать именно с этой позиции, потом разбираться с остальными уже вместе с ним, как можно быстрее делегируя ему все функции руководителя исследовательской группы, – задумчиво произнес Саттон.

– Ты все правильно понял, – сказал Гувер. – Я полагаю, на этом мы можем закончить наше небольшое совещание. Джеймс, работай максимально быстро и держи меня в курсе событий. Отчитывайся ежедневно на мой личный e-mail, официальную почту не используй. Ну, может, и не каждый день, но как найдешь нужным, и поподробнее.

– Эдгар, ты не забыл про политологов? – поинтересовался Джеймс. – Надо же разобраться с проблемами политического права на тех территориях, которые пересекает экватор. Мне нужно их привлекать?

– Ни в коем случае! – резко отреагировал Гувер. – Твоя задача выяснить – есть ли технологическая возможность осуществления проекта в современном мире и примерно оценить затраты. И как можно скорее. Политику оставь Ванг Ливею и Кенджи Ямамото, они лучше нас с тобой с этим разберутся. И начнут они только тогда, когда будет полностью подтверждена, технологически и экономически, принципиальная возможность реализации проекта. То есть только в случае успеха деятельности исследовательской группы. Именно поэтому необходимы скорость и конфиденциальность работы этого аналитического проекта.

Эдгар Гувер, взяв короткую паузу, затем принял торжественный вид и провозгласил:

– Остался еще один, можно сказать, формальный вопрос. Предлагаю для соблюдения конфиденциальности и для удобства называть нашу аналитическую группу по проверке возможности реализации идеи Берсанова «Проект 12» и в дальнейшем использовать именно этот термин в переговорах и переписке.

– Ты не слишком увлекаешься шпионской темой и играми в тайных агентов? – вздохнул Тьерри Верден. – И почему именно 12?

– Звучит коротко, – ответил, Эдгар. – К тому же это номера первых букв в имени изобретателя – Андрея Берсанова. – Есть другие предложения?

Эдгар немного подождал, но коллеги только пожали плечами. Тогда он взглянул на координатора по науке и, слегка улыбнувшись, произнес:

– Вот еще один момент, Тьерри. Джеймс уезжает в Вашингтон только завтра утром. А сегодня вечером мы не станем возражать, если ты нас угостишь фондю в том заведении, о котором рассказывал.

Глава 7. События в Техасе

Жизнь Андрея Берсанова начала претерпевать изменения. Полгода назад он провел месяц в центре перспективных технологий Роскосмоса, где обсуждалась его идея. Это время прошло в проработке технических возможностей реализации проекта, без детальных подробностей. Пока что решения принимались по принципу «возможно-нельзя». И когда ответов второго типа больше не осталось, об этом доложили руководству Роскосмоса.

Затем последовала серия совещаний у руководства с участием Андрея, на которых решалась дальнейшая судьба идеи. С самого начала было понятно, реализация проекта не доступна ни Роскосмосу, ни НАСА, ни какой другой отдельной стране или корпорации. Быстро стало ясно, что для дальнейшего развития проекта необходимо вынести его обсуждение на Всемирный координационный совет. Оставалось решить: делать это или нет. Но там уже была область политики, так что надобность в Берсанове закончилась, и он был отпущен домой.

Андрей был крайне доволен произошедшим, а мощное воображение рисовало ему радужные перспективы новых изменений его жизни. Однако время шло, но ничего не происходило. Он по-прежнему работал на космодроме, дни текли один за другим. Время от времени с космодрома стартовали ракеты, унося в космос грузы, оборудование и космонавтов. Жизнь протекала размеренно и обыденно. Берсанов-младший с успехом окончил физико-математическую школу и уже являлся первокурсником Физического факультета Новосибирского университета. Андрей не подозревал, что в это же время проходили многочисленные совещания за закрытыми дверями и зачастую в неформальной обстановке в руководстве Роскосмоса, затем в правительстве Российской Федерации, а через некоторое время – в НАСА и во Всемирном координационном совете.

Но неделю назад вдруг пришел вызов из Роскосмоса. Берсанову предстояло прибыть в Москву, а затем в составе небольшой делегации, включающей главу Роскосмоса Владимира Волкова, вылететь на какое-то совещание во Всемирный координационный совет. Андрею нетрудно было догадаться, что его проект, пока еще в виде только технологической идеи, выносится на рассмотрение той единственной инстанции, в чьих силах была его реализация. Перспектива возможного воплощения его идеи в реальности просто не укладывалась в голове, сводила с ума. Разум рядового инженера отказывался верить в происходящее, эмоции захлестывали, нарушился режим сна. Андрей быстро собрался, тем более времени у него было совсем немного. Он купил новый костюм и улетел из Циолковского навстречу новой жизни.

Поездка в Америку произвела на Берсанова неизгладимое впечатление. Он всю свою жизнь провел в провинциальных городках Забайкалья и Дальнего Востока России, а тут – первый визит в другую страну и сразу же – Нью-Йорк! Ритм гигантского человеческого муравейника восхищал и в то же время подавлял. Небоскребы Манхэттена, устремленные ввысь, скрывали ущелья пронумерованных авеню и «стритов», куда практически никогда не заглядывало солнце, но никогда не было темно. Андрей жадно впитывал впечатления, ведь поездка должна была стать кратковременной. Он побывал в деловом центре Манхэттена на знаменитой Уолл-стрит, в Центральном парке, чей чистый и зеленый прямоугольник расположился прямо в окружении каменных джунглей, посмотрел на статую Свободы, побывал в «русском» районе Нью-Йорка – Бруклине и на Брайтон-Бич. На все это великолепие он взирал широко раскрытыми глазами, замирая от восторга и благоговения, как ребенок в Эрмитаже.

В итоге к совещанию во Всемирном координационном совете, который расположился в бывшей штаб-квартире ООН, Андрей выглядел слегка не в себе от переполнявших его впечатлений. Впрочем, совещание у Премьер-министра Мира Ванг Ливея прошло для Берсанова спокойно. Его личное участие свелось к пожиманию рук и приветственным репликам. Причем собеседниками являлись личности, которые сами по себе внушали ошалевшему Андрею благоговейный трепет – два всемирных координатора по деятельности в космосе и по науке, глава НАСА и, наконец, сам Ванг Ливей. Доклад для премьер-министра о сущности идеи Берсанова сделал Владимир Волков. После чего Ванг Ливей немного подумал, задал несколько уточняющих вопросов и распустил собрание, пообещав принять решение по нему чуть позже.

Через несколько часов российская делегация вылетела в Москву, откуда Берсанов снова вернулся на родной космодром Восточный. Последующие три недели Андрей пребывал в приподнятом настроении, взахлеб повествуя о деталях поездки своим домашним и коллегам. А затем произошло и вовсе потрясающее событие – Берсанова опять вызвали в Роскосмос для оформления рабочей визы в США. Работать предстояло где-то в Техасе, в исследовательском центре НАСА.

Андрей собрался, как мог, попрощался с семьей, которая тоже была впечатлена открывающимися перспективами, и выехал в Королев. Там он встретился с инженером Центра перспективных исследований Владиславом Потаповым. С ним Берсанов уже был знаком, они вместе работали над проектом полгода назад. Владислав должен был лететь в Техас вместе с Андреем, они вдвоем составляли российское представительство в пока еще секретном «Проекте 12». О том, что речь идет о детальном исследовании технологической возможности реализации идеи Берсанова и о том, что эта деятельность закодирована этим термином, Андрей узнал от Владислава. Вдвоем они подождали официального оформления всех необходимых документов, что не отняло много времени, и вскоре прибыли на некий неприметный объект в штате Техас.

Андрея и Владислава встретил руководитель «Проекта 12» Пол Уилсон. Это был пожилой американец заурядной внешности. Средний рост, вытянутый череп, бесформенная прическа и жесткие усы. Лицо украшали старомодные очки. Особой приветливости он не проявил, его взгляд лишь коснулся Владислава и задержался только на Андрее, по всей видимости, он был в курсе, чью идею должна была проверить на реалистичность руководимая им группа. Андрей под его взглядом ощутил себя неловко.

В Уилсоне чувствовалась несгибаемая целеустремленность и воля, он по-деловому представился русским коллегам. Оказалось, что он давний сотрудник НАСА и опыт руководства различными проектами у него весьма обширный. Он уже некоторое время как находился на пенсии, проживая в собственном доме на берегу моря в штате Флорида. Но совсем недавно с ним связался нынешний глава НАСА и предложил возглавить краткосрочный исследовательский проект. Уилсон встретился с Джеймсом Саттоном, вник в суть проблемы и с энтузиазмом согласился. Собственно, он воспринял эту возможность как подарок судьбы, как способ снова вернуться к грандиозным космическим проектам, которыми он занимался всю жизнь и без чего он на пенсии уже начинал скучать.

Пол провел краткую экскурсию по объекту, неизменно называя его «Проект 12». Оказалось, это была бывшая секретная военная база с развитой инфраструктурой и обширными подземными сооружениями. В настоящее время база была демилитаризована и использовалась НАСА для проведения исследовательских работ, требующих повышенной степени секретности.

Пол познакомил прибывших с их новыми коллегами. В основном это были конструкторы и инженеры различных транспортных систем, использующих принцип магнитной левитации. Были еще ученые, ранее работавшие с ускорителями элементарных частиц или установками высокотемпературной плазмы. И еще была пара программистов, которая работала над сбором данных для некой группы разработчиков программного обеспечения, находящейся где-то в Европе и создающей программную модель проектируемого комплекса. Все новые знакомые с энтузиазмом приветствовали и с живым интересом рассматривали Андрея Берсанова, чем крайне его смущали. Количество специалистов не было большим, их насчитывалось около пятнадцати человек, но, по словам Уилсона, исследовательская группа все еще формировалась и должна была расшириться еще на десяток лиц. Зато было много рабочих, которые уже сооружали фундамент чего-то массивного под сводами самого огромного ангара базы. Уилсон объяснил, что это строится макет комплекса. На этом сооружении будут проверены основные характеристики будущего трансэкваториального кольца и должны быть собраны недостающие данные для программной модели.

Пол показал Андрею и Владиславу чертежи макета. Это была круглая невысокая колонна большого диаметра из армированного бетона, которая расширялась к вершине. С выступающих краев верхней площадки колонны должны были спускаться тросы и кабели электропитания к находящейся на земле трубе. Труба сворачивалась в тор вокруг колонны. Диаметры вершины колонны и трубы совпадали, поэтому тросы спускались вниз вертикально. Внутри нее должен был располагаться намагниченный стальной сердечник. На трубе закреплялись мощные постоянные магниты для обеспечения магнитной левитации сердечника и линейные двигатели для его разгона внутри корпуса. В канале корпуса должно было поддерживаться высокое разрежение. Корпус трубы и конструкция сердечника предполагали возможность свободного изменения длины, а, следовательно, и радиуса всего тора в пределах трех процентов. Диаметр макета был впечатляющим – сто двадцать ярдов (сто десять метров), на всю ширину ангара. Причем вокруг ангара еще предполагалось возвести массивный армированный бетонный защитный кожух, который тут называли «кратер» из-за внешнего сходства. Вскоре должна была прибыть необходимая техника и начаться работы по формированию кратера.

Предполагалось, что корпус макета будет собран на земле. В тоннеле располагался стальной сердечник, подвешенный в магнитном поле. После этого должен был быть осуществлен подъем комплекса на канатах к вершине колонны. Сама колонна была высотой четыре с лишним метра (пять ярдов), а трубу тора предполагалось поднять до высоты в полтора метра. Таким образом, длина тросов с вершины колонны, на которых должен был зависнуть корпус, составляла чуть более трех метров.

После этого нужно было разогнать сердечник внутри корпуса при помощи линейных электродвигателей, питаемых по кабелям спускающихся вдоль тросов подвеса, до скоростей около первой космической. Предполагалось, что центробежная сила сердечника должна при этом заставить корпус и сердечник увеличить радиус и отклонить подвесные тросы от вертикального положения. При помощи тех же тросов, локально изменяя их длину, надо было провести испытания на отклонение геометрии корпуса от идеальной окружности и возникающих при этом напряжений и энергетических потерь, вплоть до предельных режимов. Это было принципиально важно изучить для создания наиболее точной программной модели. Реальный комплекс вдоль экватора в любом случае пришлось бы прокладывать с нарушением идеальной кольцевой формы, поскольку необходимо было считаться с особенностями ландшафта. И поэтому на макете важно было оценить возникающие напряжения и энергетические потери при изменении геометрии корпуса. Эти данные потребуются при проектировании реального трансэкваториального комплекса, если решение о его строительстве будет принято.

Также предполагалось вести наблюдения по возникающим вибрациям, оценить опасность резонансных явлений, измерить неизбежно возникающее электромагнитное излучение и найти способы его экранирования. После проведения комплекса исследований планировался дальнейший разгон сердечника, до достижения отклонения удерживающих тросов более сорока пяти градусов от вертикали. Так как масса корпуса и масса сердечника примерно совпадали, то достижение этого значения можно было считать успехом моделирования. Затем нужно провести весь комплекс измерений, что и на первом этапе, плюс нагрузочные тесты с целью оценки грузоподъемности всего комплекса. Далее план предполагал дальнейший разгон сердечника и новую серию испытаний.

На Владислава произвел впечатление проект огромного и монументального кратера. Естественно, что его заинтересовало, почему так много средств и сил планируется вложить в его возведение? Уилсон объяснил, что конечным этапом испытаний должны стать исследования безопасности сооружения, то есть воздействие резонансных вынужденных колебаний, внешних разрушительных факторов, вплоть до имитации возможных терактов. Макет предполагалось подводить как можно ближе к полному разрушению, по возможности не переходя за грань. Поэтому вопрос безопасности подобных испытаний стоял весьма остро – учитывая скорость движения массивного сердечника внутри корпуса макета, нужно по возможности минимизировать последствия разрушения макета.

Экскурсия длилась уже больше двух часов. Наконец, Уилсон показал новичкам их апартаменты, где уже дожидался привезенный с собой багаж, указал, где находится пункт питания, объяснил распорядок дня, познакомил с рабочими местами и средствами телекоммуникаций и оставил их осваиваться на новом месте. Завтра рабочий день должен был начаться с совещания у Уилсона, где новичков из России должны были еще раз представить коллективу, объяснить, кто и чем занят, определить направления работы и интегрировать их в исследовательскую деятельность.

Переполненные сверх всякой меры впечатлениями россияне немного перевели дух. Разместились в апартаментах, больше напоминающих гостиничные номера, приняли душ, вместе поужинали, поделились новостями с родными (здесь это не было запрещено) и отошли ко сну, чтобы через несколько часов проснуться в новой для себя жизни.

* * *

Работа в «Проекте 12» была похожа на сбывшуюся мечту. Андрей и Владислав быстро влились в коллектив, сплошь состоящий из одаренных личностей, совместно работающих над воплощением грандиозного проекта, но пока только на бумаге. Все испытывали энтузиазм, и почему-то никто не сомневался в конечном успехе предприятия. Правда, это не мешало им находить все новые и новые проблемы, но совместными усилиями они неизменно преодолевались или находилось какое-то компромиссное решение. Коллектив объединяло и двигало вперед то явление, которое принято называть синергией.

Кроме строящегося крупного макета, оказывается, уже практически был завершен «настольный» вариант. Вначале он задумывался как средство тестирования программного обеспечения управления линейными двигателями, которые должны были обеспечить разгон намагниченного сердечника с возрастающей вплоть до космических значений скоростью. Но потом решено было сделать полноценную модель. Хотя сердечник «настольной» модели не предполагалось разгонять до первой космической, а только лишь до одной четверти от нее, но все же подобные скорости потребовали озаботиться безопасностью этих испытаний, над чем в данное время и шла работа.

Наконец маленький макет был помещен в подземный бункер. Из корпуса с сердечником был удален воздух, и начался процесс разгона сердечника. К сожалению, процесс разгона дважды пришлось прервать. Один раз – в самом начале, другой – при достижении практически целевой скорости. Оба раза – из-за необходимости модернизировать программное обеспечение. Программисты утверждали, что это нормально, хуже было бы столкнуться с подобными проблемами на большом макете и тем более на реальном комплексе. А сейчас у них есть возможность внести необходимые корректировки и оценить сложности с работой ПО и линейными двигателями при возрастающих скоростях. Сами линейные двигатели требовали модернизации, поскольку из-за высоких скоростей импульсы их включений сильно сокращались, и надо было при этом не потерять их эффективность.