Текст книги "Тем временем"

Ведущий. Но Кулика Ерофеев уже отлучил от актуального искусства.

Кулик. Мы говорим не о том, чтобы потерять вкус к протесту, а говорим о любви. Вам это должно быть знакомо. Вы люби2те меня. Ненавидьте мое искусство. А вы ненавидите меня и не знаете моего искусства. Есть разница.

Копировский. Нет, вы не пророк, Олег, и не прозорливы, я вас люблю, но, может быть, как врага.

Кулик. Знаете, я сейчас был в Индии. Индусы очень вежливые, все время говорят то, что ты хочешь слышать, и так это приятно, а потом ты понимаешь, что они тебя немножко обманывают. И вдруг я увидел русских, которые сидели такие раздраженные и злобные, я так обрадовался! Надоела фальшивость бесконечная: Педро, ты самый лучший! а сам думает: да говно он, этот Педро… Русский говорит искренне, он говорит то, что думает, злобно, раздраженно… И все-таки давайте любить друг друга. Ненавидьте наше искусство, но любите человека. Я люблю Коржева, хотя его искусство вызывает у меня неоднозначное мнение. Я люблю Зураба Константиновича, очень интересный человек, а искусство его – не всегда. Я люблю Андрея Ерофеева, я люблю вас (тут он обращается к ведущему). То, что вы делаете, я не люблю, но это же не значит, что мы не можем общаться…

Ведущий (подчеркнуто двусмысленно). В этом отношении наша любовь взаимна. Никто никого здесь убедить не может, потому что в искусстве критерии есть, но самое главное – эмоциональное восприятие. И если нечто на сердце не ложится, то как ни объясняй, все равно не ляжет. Или наоборот, ляжет, вопреки всяким критериям. На той же биеннале многое у меня вызывало недоумение: почему я должен радоваться видео-арту, где изображаются совокупляющиеся человечки или переворачивающийся Ленин? C другой стороны, я выходил в город, видел какие-то арт-объекты, встроенные в метро, и метро благодаря им начинало преображаться. За это по крайней мере спасибо. И надеюсь, что одни стратегии в области современного искусства не приведут к вымыванию других. Потому что главный все равно, нравится это или не нравится, зритель. Он должен иметь право выбрать из разного набора.

Кулик (с любовью). Но 20 тысяч членов Cоюза художников должны исчезнуть.

Ведущий. Меня не интересуют 20 тысяч членов. Меня интересуют десятки миллионов зрителей. Они важнее.

Занавес.

11. Звезды

Есть темы, которые сами по себе устаревают быстро (например, подведение итогов уходящего года в культуре). Но остаются яркие, как вспышка, фрагменты, которые живут своей собственной жизнью. Один из них – ниже. Олег Табаков иронически, как и положено большому режиссеру, отозвался о театральных критиках и их симпатиях к современному западному театру, особенно немецкому. Естественно, театральный критик Марина Давыдова на это не могла не отреагировать. Андрей Макаревич и Василий Аксенов мягко поучаствовали в споре.

Ненавидите ли вы немецкий театр так, как не люблю его я?
Монолог великого артиста

Давыдова (возражая Табакову). Я, собственно, и являюсь таким активным пропагандистом немецкого…

Табаков (весело перебивая). Я это только потому сказал, что увидел тебя, только и всего.

Давыдова.…немецкого современного театра. И искренне полагаю, что это самый интересный театр в Европе сегодня; он задает тон вообще европейской театральной жизни. Что же касается русского театра, то у нас, слава богу, до сих пор живут и работают Петр Фоменко, Лев Додин, Кама Гинкас, Анатолий Васильев; я глубоко уважаю Олега Павловича Табакова лично и возглавляемый им Московский художественный театр. Но если мы будем говорить не о каких-то высоких достижениях русского театрального искусства, а о русском театре как о социокультурном организме, то следует признать, что он переживает кризис. Я попробую даже перечислить признаки. Во-первых, так называемый репертуарный театр, о возможной гибели которого вследствие всяких бюджетных преобразований говорят театральные деятели, в подавляющем большинстве превращается в самую что ни на есть пошлую антрепризу, производящую низкопробный театральный продукт. Причем за счет государственных дотаций. Олег Палыч, как говорится, писатель, а не читатель, да, он редко в театр ходит, и… (Табаков, почти обиженно. Нет, хожу!) Ходите?

Табаков. Хожу.

Давыдова. А вы сходите на премьеру Театра Сатиры «Нам все еще смешно», а после этого мы с вами поговорим. Ко мне приезжала моя подруга из Польши, мы пошли с ней на одну из премьер вот в такой репертуарный театр, и я ее потом спросила: возможно ли увидеть такую разлюли-малину в польском респектабельном репертуарном театре? Она сказала, нет, это совершенно невозможно, такого у нас вообще нет. Следствием этих малосимпатичных процессов стало то, что интеллигентные люди все реже и реже ходят в театр. И наконец, немецкий театр, даже в каких-то низких своих проявлениях, не очень интересных – всегда отражает реальные жизненные процессы, там всегда есть прямая связь между сценой и залом. А русский театр чаще всего существует в каком-то таком тихом, бесшумном безвременье. Не очень понятно, почему то, что происходит на сцене, должно меня как зрителя задевать? Что, собственно, мне хотят со сцены сообщить? Вот прежде это было понятно. Спектакли Товстоногова, Эфроса, они были непосредственно с жизнью связаны.

В разговор включается Андрей Макаревич.

Макаревич. Вообще удивительное дело. Недавно, после одной премьеры в Москве, Саша Градский сказал удивительно точную вещь. Все здорово, артисты хорошие, декорации замечательные – жалеть некого. Не цепляет тебя то, что происходит. Хотя о таких технических возможностях, таких декорациях двадцать лет назад мечтать было нельзя.

Табаков. Нет, не могу разделить пристрастия Марины, хотя с интересом читаю ее, и, не будь ее публикаций, да не поехал бы я в Германию смотреть ихний театр. Но скопил денег, поехал. Прихожу, заплатил… нет, вру, по сниженной цене дали, но хорошее место. Интеллигентный театр, «Шаубюне» ам Ленинер платц, значит, на площади Ленина. «Огнеликий» называется пьеска. Один тинейджер и другой тинейджер как-то пытаются образовывать друг друга в «науке страсти нежной». Она его образовывает, а он пользуется этими… (Ведущий. Наработками.)…да, услугами. Но недолго длилось это счастье. Появился очень крупного размера владелец сильной машины мотоцикл, красавец, нордический характер, белые волосики разложены так вот, кожа белая-белая, вся сетка, значит, венозно-артериальных сосудов видна, не загорал, наверное, никогда. Он появился – и она отказала братку, стала баловаться с мотоциклистом. (Василий Аксенов. Захватывающая такая, очень современная тема.) Имеются папа и мама, мещанского, кляйне-бюргерского ума и нравственности, ну просто майне гроссе идиотен, даже на них всерьез и смотреть не надо. Но мама, будучи недовольна практическими действиями дочки и сына, выходит на сцену и начинает умываться. Сначала умыла шейку, потом сбросила верхнюю одежду, под мышками умыла, потом сбросила все – промежность свою промыла, значит, и в этом состоянии продолжает детей поучать… А женщина после пятидесяти пяти, оплывшая, ну сами понимаете, никак не способствует усвоению нравственной, понимаете, программы, имеющей отношение к сегодняшней действительности в Федеративной Республике Германии.

А дальше – вразнос пошло! Парень, недовольный поучениями, а также изменой сеструхи, сжег сначала школу. Потом он так долго смотрел на пожар, дело рук своих, что обжег сильно лицо свое, мамка намазала его белым кремом, и он медленно-медленно, долго оплывал с этим белым кремом, лицо у него в топленое масло превращалось… И дальше, ребята, пошло совсем нехорошо. Дальше на сцену вышел парень без мотоцикла, прикрываясь полиэтиленовым темного цвета мешком, и говорит: что ж он делает, он мою одежду почти всю сжег!

Аксенов (сквозь слезы от смеха). И все это ты понимал сам, да?

Табаков (несколько даже обиженно). А как ты думаешь? Потом отбросил он полиэтилен и остался ню, такой вот грандиозус вульгарис… И дальше, ребята, стал дергать себя за гениталии. Дергает и дергает. Безо всякого на то повода! Дергает! Потом, когда… (стихийные аплодисменты)…когда закончил дергать – ушел, видать, от стыда со сцены. Дальше закончилось совсем гиньольно. Папка с мамкой, мещане, кляйне-бюргеры, заснули вечерком, а Танечка и Ванечка в этую самую спаленку с молотком. Сначала бил-бил сынок по головам папку с мамкой, бил-бил – не добил. Подошла сеструха и закончила процесс. Добила.

Я понимаю, что я комический артист и высмеять могу кого угодно… Но, как бы вам сказать, после такого думаешь: нет, Запад есть Запад, Восток есть Восток. Такие срыгивания немецкого экспрессионизма двадцатых годов у нас не пройдут, и слава богу.

Аксенов. И как вела себя публика?

Табаков. Я бы так сказал: серьезно. То есть не свистели и… (Ведущий. Значит, задевало за живое?) Видимо… И это, ребята, был не самый худший спектакль. А вот когда по Лессингу, по «Эмилии Галотти» прошлись…

Давыдова. Да, прекрасный спектакль, один из лучших… Прекрасный спектакль!

Табаков. А-а-а-а-а-а… Тогда рассказываю, тогда рассказываю! На сцене беспредметное пространство, две стены, и там далеко-далеко дверца, и оттуда долго, секунд сорок, идет человек. Подходит к рампе и начинает кривляться; когда в школе-студии кто-то из нас так играл, Василий Иосифович Топорков говорил: «артист-ражист»… И такое длится, простите меня, час пятьдесят без перерыва… Немец, когда заплочено, не позволит изгадить себе вечер. Он досидит до конца и уйдет с каким-то содержанием. А меня никак не достигали эти экзерсисы. Я сидел и все думал: кто ж вас так плохо учит играть-то? Что ж вы кривляетесь? Ну словечка в простоте не скажете – все с ужимкой! Я-то, в отличие от них, умею и так, что позволяю себе редко, а умею по-другому, да еще других учу, чтоб по-другому, и у меня получается иногда. И вот различие нашего подхода к предмету, который называется «театр». То, что я делаю, это вроде как бы все-таки просветительская деятельность, временами успешная, временами менее успешная; развлекая, как говорится, дидактику допускаем, и большего смысла для театра я не вижу. (Аплодисменты.)

Ведущий (обращаясь к Марине Давыдовой). Марина, во-первых, из этого можно сделать вывод, что русский театр уж точно жив и в полном расцвете. (Табаков. Да, я сегодня имел успех.) Успех и еще какой. Во-вторых, конечно, у критика судьба, особенно у театрального, незавидная, потому что переиграть большого артиста невозможно, даже и пытаться бесполезно.

Давыдова. Теоретически так и «Гамлета» можно пересказать, если обладать даром таким…

Табаков. Если плохо играть «Гамлета», то можно и «Гамлета» так пересказать.

Ведущий. Переубедил вас Олег Палыч или нет?

Давыдова. О, нет, нет, совершенно не переубедил. Но мне было так интересно, я просто готова… (Ведущий. Вот ради этого мы в театр и ходим.)…часами сидеть и слушать, как Олег Палыч рассказывает про немецкий театр, который я очень люблю.

Занавес.

Рекламная пауза № 5

29 марта 2009 я перепечатал, с сокращениями, в своем ЖЖ (arkhangelsky) статью главреда «GQ» Николая Ускова про телеканал «Культура», чтобы послушать, что люди об этом обо всем думают.

Братская могила канала «Культура»

Неужели жизнь духа – обязательно гниение плоти?[6]6
  Источник: НГ-Антракт, 2009-03-27.


[Закрыть]

В советских учебниках по истории были разделы под названием «Культура», где в братской могиле гнили сведения о литературе, изобразительном искусстве, архитектуре, философии и народном творчестве, – словом, все то, что не помещалось в величественное полотно социально-экономической истории… Сменилась эпоха, но братская могила осталась и в учебниках, и в головах, материализовавшись в беспрецедентный медийный феномен телеканал «Культура». За пределами этой резервации бурлит потрясающая своим разнообразием и богатством жизнь ума, чувств, стремлений, амбиций. Но им на «Культуре» не место. Это мавзолей. В мавзолее должно быть чинно, тихо и заунывно. Живые голоса звучат у Швыдкого и Ерофеева, но потом все опять погружается в шедевры мирового музыкального театра. Здесь даже грим мертвит ведущих… На «Культуре» вообще принято стонать, о чем бы ни заходила речь. Потому что культура с точки зрения продюсеров – трагедия. В полной мере это понимаешь, когда видишь гостей «Культуры». Большинство из них и «мертвить» не надо. Вы посмотрите на завсегдатаев Александра Архангельского. Неужели плохие зубы, немытые волосы и обноски – это «культура».

Неужели жизнь духа – обязательно гниение плоти? Я как-то никогда не верил в понятие «внутренняя красота». Если ты действительно чувствуешь, что такое красота, то будешь выдергивать волосы из ушей, мыться хотя бы раз в день и не наденешь бесформенный свитер в катышках. Почему о культуре имеют право говорить эти люди, а Даша Жукова, Емельян Захаров или Эдуард Бояков, которые делают Москву по-настоящему культурным городом, – нет?

Вопросов у меня много, но ответ на них один. Нет денег. Проблема канала в ложном посыле, что его можно делать без рекламы. И это при том, что именно культура во все времена была самым прожорливым зверем, я думаю, более прожорливым, чем война. Война ведь приносила материальные выгоды победителям, культура же просто съедала и съедает миллиарды.

Как бы я ни злобствовал, я люблю канал «Культура» за отсутствие Димы Билана или трупов с вилкой в голове. На пятой кнопке нет Малахова Плюс и нет Анфисы Чеховой, нет пятиминуток ненависти к Америке от Леонтьева и многоминуток любви к Путину от остальных. Но, друзья, «культуру» нужно делать иначе. Это живая, страшно увлекательная и необузданно сексуальная реальность. Не богадельня, а штаб революции. Дом не престарелых, а молодых, не трагедия, а праздник, не стон, а торжествующий вопль, не убытки, а прибыль, ибо экономически активное население и есть основа культуры, причем во все времена.

Количество откликов на этот пост зашкалило далеко за 200. Ниже – небольшая выжимка, самые характерные из них. Как и положено в ЖЖ, орфография и пунктуация – авторские.

estbest wrote:

вот так-то, Александр. Придется вам ввести дресс-код и зуб-контроль для гостей =)

arkhangelsky wrote:

Непременно буду контролировать. Особенно Эдика Боякова, Алену Долецкую и Андрея Бильжо:)

goodwin45

Культура – «Это живая, страшно увлекательная и необузданно сексуальная реальность». Это можно писать на транспорантах.

al_evilproof wrote:

Согласен в принципе с Усковым.

alexey_pl wrote:

А кто такой GQ?

foxgun wrote:

Енто такой гламурный журнал, который в печке не горит и во вторичную переработку не принимают. Воощем – мусор.

ggordeeva wrote:

И зачем так надрываться? Тут один «блоггер» выразился короче: ветошь! Почитали бы (дальше список не запоминаемых имен).

mikhail62 wrote:

А зачем обращать внимание на идиотов? Ну смотрит он на себя, красивого, модного и успешного в зеркало, получает от этого эстетическое и сексуальное удовлетворение – и пусть. Не будем ему мешать.

arkhangelsky wrote:

Усков совсем не идиот. Он умный и образованный. Просто он «типичный представитель» того слоя молодых интеллигентов, которые на интеллигентские правила плюнули, а от интеллигентских комплексов не избавились. Не представляю себе главреда западной версии GQ, который обсуждает канал «Арте» и очень волнуется при этом.

ivannikov_ru wrote:

А знаете, он почти во всём прав, но что толку!

zehia_che wrote:

+1

janility wrote:

Кажется, уважаемый товарищ путает «культуру» и «тусовку». Мыши плакали, кололись, но продолжали жрать кактус… все равно ведь смотрит.

mama_musya wrote:

Интересно, это я сошла с ума или у этого автора крыша уехала? Какое отношение г-жа Жукова имеет к культуре? В очередной раз начинаю думать, что я живу в другом измерении и ничего не понимаю в современном мире.

vbelchenko wrote:

В общем, практически никакого. Она, правда, на деньги Абрамовича отреставрировала Бахметевский гараж и устроила там центр современного искусства.

uskov wrote:

Лучше не успокаивайтесь, как Вам советуют идиоты, а сходите в Гараж Даши Жуковой на коллекцию Пино.

znatokin wrote:

Странные аберрации сознания случаются у талантливых и успешных людей – вот всё хорошо у человека: деньги, ЮКОС, служба охраны… нет, дай ему и мессией побыть… Примерно то же и с г-ном Усковым. Ведь действительно славный у него журнал GQ, а мало ему быть славным глянцем, дай ещё и остальных поучить культурке…

Хотя, готов допустить, что это приступы неизлечимой гражданской позиции… Прямо мор какой-то на ньюсмейкеров начался. Все сходят с ума строем и в затылок. И, кажется, что пора вводить годичную ротацию для олигархов, главредов и прочих учителей жизни. Ребята, по-внимательнее к собственной грядке, хватит головой вертеть, окучивайте… Кстати, уважаемый Николай, у вас на последней странице обложки реклама LOUIS VUITTON, есть маза, что это моветон…

lchilikova wrote:

мда, придется сделать рекламу на «Культуре», чтобы на заработанные деньги купить новый свитер без катышков (у нас они называются шарушки))) а вообще, я бы добавила на канал больше джаза, фольклора, современного танца. и сделала бы фильмы

al_evilproof wrote:

Мне кажется, или на самом деле так, но по-моему почти все здесь только по верхам ходят, а нормально смысл реплики Ускова никто не понял. Отбросьте мишуру, которой у него чересчур много, конечно, но суть вопроса остается.

janescross wrote:

Тогда в чем, по-Вашему, суть??..

burgher wrote:

Помилуйте, не одиозному Ускову обсуждать проблемы канала «Культура». Его заметка, если отбросить столь нелюбимую вами мишуру, есть совершеннейшее хамство.

Из очевидных же проблем канала «Культура» вижу пока одну – периодическое появление на нём самого Ускова. Нахожу это прямой дескредитацией канала.

al_evilproof wrote:

Да бог с ним с Усковым, я ж не про него лично, а про то, что в данном случае он, т.с., типичный представитель и носитель довольно распространенного мнения. А мнение это сильно влияет на остальных пространствах, вот в чем дело. А здесь прям оазис, но его съесть хотят. Вот про эти проблемы канала реплика сия усковская. Смотреть на нее надо под углом, с поправкой на ветер в башке. Суть не меняется. А вы вот тоже про мишуру.

burgher wrote:

Какое нам с вами дело до мнения Ускова? Тем более, что решение проблем канала «Культура» (если они в самом деле есть) ни на секунду не входило в его планы. Его задачи гораздо скромнее. Вот его хамство заслуживало некоторого внимания.

Пусть каждый занимается своим делом. На канале «Культура» с реальными или мнимыми проблемами разберутся без нас с вами; точно также как вы или я легко обойдёмся без советов телевизионщиков в нашей работе. А своё отношение к происходящему на телеэкране легко можно выразить с помощью ТВ-пульта. Всё разумно устроено, на мой взгляд. Так есть ли смысл стегать дохлую кобылу?

uskov wrote:

Уважаемый бургер! Журналов Вы, конечно, не читаете, и не знаете, что Ерофеев мой постоянный колумнист. К тому же близкий друг.

burgher wrote:

Вот и причина комплиментарного отзыва об «Апокрифе» в вашей суровой заметке, а равно и причина вашего появления в этой передаче. Подоплёка ещё более проста, чем я полагал.

janescross wrote:

Так в том и ценность канала Культура, что он дает эфир тем, кто прекрасен сам по-себе, без вложенных в него денег! Упрощенно говоря, к Юрию Лотману достаточно было просто приехать, и не нужен был «хай-дефинишен», чтобы появились его «Беседы о русской культуре»… И ничего, что не блистали спецэффектами монологи-откровения Натальи Бехтеревой… и т. д… Не нужны 10 студийных бэкграундовых плазм программе «Тем временем» – будут лишь отвлекать настоящего зрителя, который следит за блестящим парированием мыслей, идей. Есть творцы – и каждому из них Господь дает особую физическую и финансовую возможность воплощать при жизни свой гений. А канал Культура призван, в основном, ретранслировать эти таланты широкой аудитории, производя революцию в умах, а не в спецэффектах, и не делая на Божьем даре финансовую прибыль. СУТЬ в другом!

А Николаю просто нужно представить, как выглядел Микеланджело (прическа, ботинки, свитер), когда расписывал Сикстинскую капеллу…

ivarrr wrote:

Любопытно почему Вы решили опубликовать эту статью в своем блоге?

arkhangelsky wrote:

Потому что хочу послушать ваши мнения.

12. Глянец. Мода. Еда

На одной интеллектуальной вечеринке Алена Долецкая, главный редактор русского издания «Vogue», продемонстрировала публике ряд слайдов, комментируя их по ходу дела.

Сначала на экране предстал типичный новый русский в малиновом пиджаке, с толстой золотой цепью на шее и коротко стриженной головой. Явное начало 1990-х. Затем нового русского сменила высокая блондинка с очень ярко накрашенными губами, в прозрачной белой кофточке (в темном белье); в ушах сверкал поддельный брильянт от «Сваровски»; рядом с ней был молодой человек в отличном костюме, он поглядывал на «Роллекс», курил сигару «Коиба». Год, наверное, 1994-й. На следующем слайде два крепких, веселых и явно хорошо образованных парня (первое капиталистическое поколение) оглядывали «Бентли»; возможно, что купили они ее на двоих и будут кататься по очереди. Это, видимо, 1997-й, аккурат накануне дефолта.

После него в моду вошел анекдот: «Поймал старик золотую рыбку; спрашивает она его: чего хочешь? Он отвечает: чтоб у меня все было. Рыбка ласково ему возражает: а у тебя и так уже все было». Наверное, поэтому на картинках Долецкой 1998 год не был отражен. Зрителям предложили сразу перескочить в начало 2000-х. Загорелые россияне – в экзотической стране. Они совершили перелет через половину земного шара, чтобы оказаться там, где отдыхают только по-настоящему богатые (уже не в первом поколении) люди. Неброские, но совершенные формы особняков на Лазурном Берегу. Яхта с капитаном в бело-черно-золотой форме. Дорогие породы дерева, использованные в отделке. Вышколенная команда…

И вот, наконец, середина двухтысячных. Что же мы видим? Нет больше слишком толстых золотых цепей, чересчур доступных девушек, эксклюзивных автомобилей, яхт и закрытых клубов. То есть все это есть, даже малиновые пиджаки, пересыпанные нафталином. Но все это – не роскошь. А роскошь – это отличный спектакль, на премьеру которого можно специально слетать в Вену, или, напротив того, из Лондона в Москву. Хорошая книга. А еще тайга. Долина гейзеров. Тихий финский пейзаж, с которым ты один на один. Безо всяких индустриальных удобств. Но зато с настоящей тишиной. Спокойствием. Бескорыстной дружбой. Искренней любовью. И – уважительно-равнодушным отношением ко всему, что не есть человек, не есть простые человеческие отношения, не есть покой.

Но если это роскошь и высшая точка развития русского (он же мировой) капитализма, то что же тогда норма? Если это результат тяжелейшего экономического пути, цель и смысл истинного богатства, то о чем же тогда писали Пушкин в «Пиковой даме», Толстой в «Анне Карениной», Чехов в «Степи», Пастернак в зимних главах «Доктора Живаго», Солженицын в сельских главах «Круга первого», Астафьев в «Царь-рыбе»? Зачем, спрашивается, огород городить, втягиваться в приватизацию и переприватизацию, зарабатывать кучу денег, спасать их от кризиса и отъема, конфликтовать с конкурентами, выходить на первичное размещение, сливаться и поглощать? Ведь простые чувства, простые наслаждения, простая природа нам даны и так, от рождения – в отличие от золотой цепи, «Бентли» и «Тиффани»?

Ну, во-первых, в нашем странном мире заказать вертолет для заброски в тайгу законным образом может лишь самый верхний слой экономически состоятельного общества. А во-вторых, ощутить роскошное величие простого идеала можно лишь на фоне напряженного нервного труда, на фоне преходящих ценностей (на которые тоже нужно для начала заработать), на фоне второстепенных вещей, без которых не откроется смысл первостепенного. Так что имеет смысл работать. Наращивать капитал. Ради того, чтобы однажды почувствовать свободу от него и всего, что с ним связано. Свободу, которая без него подчас недоступна.