Текст книги "Тевтон"

Глава 10

Едва взошло солнце, еще не успел развеяться рассветный легкий туман, упавший на остывшую за ночь траву, как выставленные по периметру наблюдатели подали сигнал. Протяжный, заунывный звук рога пронесся над базой, подхваченный в десятке мест. Рев заставлял людей вскакивать с лежанок, с термоматрасов, расстеленных прямо на земле, торопливо протирать глаза и облачаться в защитные костюмы. Проверка оружия и боезапаса, ледяная вода в лицо, чтобы окончательно проснуться, несколько глотков горячего настоя из термосов, приготовленных дежурной сменой поваров, батончик энергетика в рот и – бегом к месту построения своего подразделения. После короткой переклички – вновь бегом, к позициям. И уже в окопах и блиндажах перевести дух, унять дрожащие от выплеска адреналина руки.

Разъемы приводов – в гнезда, излучающие блоки тяжелой защиты – в стационарную сеть, над восстановлением которой всю ночь трудились выжившие после нападения саперы. Подземный реактор начал выдавать дополнительные тераватты энергии, максимально усиливая защитное поле.

Курт уже был полностью готов к бою, привычно спокоен и пристегнут к креслу, чтобы в случае попадания его не ударило о борт боевого отсека. Щелкнул клавишей, провел последнюю перекличку своего подразделения перед боем. В этот момент на его раухер пришло сообщение из штаба обороны базы: запущенные еще ночью беспилотные разведчики сумели наконец передать картинку вражеского лагеря, пробившись через сплошную завесу помех. Вальдхайм быстро расставил машины на передовой линии восточного направления, откуда, судя по полученным снимкам, ожидалась атака. Сам пока решил оставаться в резерве, на случай, если понадобится ликвидировать прорыв либо оказать артиллерийскую поддержку.

Чужаки начали атаку через тридцать минут после того, как в лагере тевтонов объявили тревогу. Так что и кнехты, и канониры, и другие специалисты успели занять свои позиции и приготовиться к отпору. Кое-кто даже успел перекусить. Да и люди немного успокоились, привели в порядок нервы.

Вначале пошел ракетный обстрел. Десятки, сотни выстрелов с закрытых позиций из расположения вражеского лагеря. Огненные трассы работающих двигателей исчертили розовеющее небо, словно небрежный художник. А их попадания показали, что и разведчики остроухих не зря ели свой хлеб, или чем там они питались.

Били по узловым точкам линии обороны, по опорным пунктам, временным складам, скоплению техники и пехоты. Те самые пресловутые шариковые заряды, смертельно опасные для любого человека и не приносящие вреда тяжелому пехотинцу Ордена, закованного в толстую металлопластовую броню с миомерными мышцами и сервоусилителями. Такой бронекостюм выдерживал прямое попадание снаряда мелкого калибра в упор, а уж осколок, или, как в данном случае, пластиковый или свинцовый шарик для такой сбруи был не опаснее гороха. Особенно учитывая, что большая часть зарядов сгорала в энергетическом барьере. Тем не менее Курту, сидящему за толстой бронеплитой, слышать цокот плющившегося металла было не очень приятно.

Обстрел ракетами, несущими шариковые заряды, продолжался минут десять, после чего чужаки сменили тип боеприпаса, перейдя на противобункерные и зажигательные боеголовки. И здесь врагу начала сопутствовать удача. Пехота сразу понесла потери и в людях, и в вооружении. Зажигательная смесь чужих обладала невероятной температурой горения. Металлопласт начинал плавиться, от жара закорачивались линии связи и энергопередач, иногда детонировали боеприпасы.

Но всему бывает предел. Особенно, когда нападающий вынужден экономить на всем, поскольку его склады и базы находятся на другой планете. Так что остроухие долго обстреливать кнехтов не могли. Нечем было бы повторить атаку, буде защитники отобьют нападение.

Курт приник к обзорному экрану танка. Обстрел стих пять минут назад, и пехота выбиралась из укрытий, вновь занимая позиции. Брат Олдржих грамотно построил систему укреплений, заняв круговую оборону. Солдаты могли спокойно перемещаться по сети окопов и ходов сообщений от одной горячей точки к другой. Свободу маневра командующий им обеспечил. Вся артиллерия крупного калибра собралась в центре, орудия тщательно замаскировали и запретили открывать огонь до особого распоряжения. Батальонные же и ротные орудия вместе с мелкокалиберными автоматическими многоствольными зенитками расставили непосредственно в первой линии, укрыв в замаскированных блиндажах.

Предусмотрел Брат и возможность отступления: бронетранспортеры и грузовики находились под землей, в уцелевшем продуктовом складе, загруженные под завязку. В случае невозможности удержания позиций личный состав должен был организованно, по команде, отступить по частям, оставив небольшой отвлекающий заслон, к ближайшему оазису, чтобы перейти к партизанским действиям против врага. Словом, все было организовано четко по учебникам и наставлениям.

Один Вальдхайм выбивался из привычной схемы, расставив свои танки по углам периметра обороны. Обычно их сосредотачивали компактной группой для создания ударного кулака. Но это на первый взгляд. А вообще «Левиафаны» находились на одинаковом расстоянии от намеченной заранее точки прорыва и в случае приказа могли организовать острие атаки почти мгновенно – в течение трех – пяти минут максимум. Наука покойного Лансдорфа не прошла для гауптмана даром…

– Идут!

Возглас в мгновение ока облетел позиции, пронесся ветерком по передатчикам. Враги двинулись в атаку. Около десятка огромных, нелепых сооружений, сверкающих в лучах солнца, с опоясывающими корпус широкими гусеницами и массивной башней. К удивлению Курта, внимательно рассмотревшего на максимальном увеличении потенциального противника, данные механизмы ничем, кроме танков, быть не могли, но надстройки были квадратными, да еще увенчаны двускатной крышей с закручивающимися вверх краями. А вот орудия, торчащие из башен, внушали почтение. И намного больше калибром, чем у машин гауптмана. Правда, ствол почему-то оказался очень коротким – в пару калибров длиной.

А еще на память Курту пришла странная аналогия. Будучи сопливым кадетом, он посетил гроссмейстерскую Кунсткамеру Гроссбурга. Там, среди прочих экспонатов, стоял древний панцеркампфваген[17]17
  Панцеркампфваген – танк (нем.).


[Закрыть], попавший на Тевтонию при Переходе. Один из подарков Господа истинно верующим. Так вот ромбические очертания танка чужаков были словно скопированы с той машины…

Между тем противник приближался. Донесся непонятный ритмичный шум, уловленный чуткими внешними микрофонами. Вначале Вальдхайм не понял и лишь потом сообразил, что это варварская музыка. Враги наступали под марш, исполняемый неведомыми инструментами! И тут его осенило: чужаки определенно язычники, хуже того – враги Истинной Веры! Во всех легендах говорилось, что те, кто противостоял Братьям Ордена в легендарной Святой Земле, где хранился Гроб Господень, тоже вели сражения под музыку и барабаны! Значит, это сражение – новое испытание, которое Сын Божий посылает истинно верующим. И их Крестовый Поход на Фобос – тоже истина!.. Курт торопливо осенил себя крестом, а губы зашевелились, беззвучно вознося благодарственную молитву Пречистой Деве Марии.

Вражеские машины уже приблизились на дистанцию уверенного поражения, но огня почему-то не открывали. Теперь можно было различить и пехоту врага, но в их силуэтах тевтон увидел что-то очень и очень знакомое. Пришлось набраться терпения, и оно окупилось. Среди небольших групп пехоты чужаков в синей форме шли чернокожие. Причем аборигенов было намного больше, чем альбиносов. А еще – не было жутких неуязвимых элефантов!..

Похоже, что Брат Олдржих потерял терпение. Впрочем, и момент был больно подходящий. Что машины, что сопровождающие их солдаты приблизились на идеальную для тевтонского оружия дистанцию. Густые толпы негеров двигались впереди чужаков, перекрывая их солдатам сектор обстрела, и добросить свои копья до тевтонов просто не могли. Зато для пулеметов и автоматов тяжелой пехоты тевтонов это просто самое лучшее для поражения расстояние.

Кнехты не подвели: линия окопов словно взорвалась! В одно мгновение в сплошной стене нападающих образовались промоины, количество трупов было огромным! Не выдержав шквала огня, размалеванные фигуры подались было назад, смешав ряды чужаков, но…

Несколько мгновений – и вдруг чернокожие послушно развернулись, вновь потрясая копьями, устремились вперед, не обращая внимания на жуткие потери. Их поведение явно изменилось. Минутой раньше к каждому павшему наклонялся его сосед, проверяя, мертв тот или жив. И если напарник по атаке ранен, начинал оказывать тому помощь. Сейчас же солдаты аборигенов шли в бой словно куклы. Не обращая внимания ни на своих павших, ни на живых, бегущих с ними в одном строю. Курт сообразил, что здесь что-то не так. Аборигенов Фобоса словно гнали на убой. Некий могучий колдун, мгновенно подчинивший своей воле тысячи шрехтов. Так вот почему не было элефантов!

Мысль прямо таки обожгла. Вальдхайм торопливо включил передатчик:

– Первый, я «Левиафан-один»! Мы можем не опасаться вуку-вуку, их здесь нет!

– Ты уверен, «Левиафан-один»?

– Абсолютно!

– Хорошая весть! Значит, можно запускать големов…

Так вот почему огонь вела до сих пор только пехота! Командование боялось, что големы пропадут зря, если колдуны местных высосут из них энергию.

В следующий момент из окопов тевтонов появились стальные кубы охранных машин, в полете разворачиваясь в боевую конфигурацию. Нескольких мгновений, которые механизмы провели в воздухе, их интеллектмозгам хватило, чтобы оценить обстановку. А затем големы принялись за то, для чего были созданы.

Курт даже не поверил своим глазам. Такой бойни, такой восхитительной бойни он не видел уже очень давно! Да, около года назад они сами устроили неплохую резню чернокожих, решивших напасть на один из фортов. Но здесь было нечто! Пулеметы големов работали, напоминая машинки для уничтожения документов, превращая нападавших в такую же лапшу.

Курт ахнул, когда увидел охранную машину, ворвавшуюся в пехотное каре синих мундиров. Те, похоже, пытались сопротивляться, но бесполезно – их пули бессильно отскакивали от толстой брони, а крупный калибр големов рвал чужаков на части.

К сожалению, эта ласкающая взгляд картина продолжалась недолго. Кто-то из врагов сообразил, что ручное оружие не помогает, и влепил ракету, или гранату с кумулятивной боеголовкой, прямо в то место, где находился управляющий блок голема. Машина бессильно застыла на месте, опустив дымящиеся стволы.

Зато негерам с их копьями и сплетенными из травы щитами пришлось очень плохо. Причем настолько, что даже управляющий ими неизвестный колдун не смог удержать толпу. А может, просто уже устал физически, и те, освободившись от контроля над разумом, мгновенно превратились в вопящую от ужаса, потерявшую всякий человеческий облик толпу, ищущую спасения, и рванули куда глаза глядят…

Оставалось лишь два непредсказуемых фактора: бронетехника и авиация. Только они пока не вступили в сражение. Хотя свою силу пилоты остроухих продемонстрировали еще вчера, стерев базу с лица земли. Но тогда в воздухе не было истребителей тевтонов. Сейчас же две машины ожидали команды на взлет в подземном ангаре. Ну а танки…

Курт сильнее сжал облитые резиной рычаги управления. Громадины, выкрашенные вопреки всем правилам маскировки в золотой цвет, приближались. Рявкнула пушка, установленная в одном из капониров. Мимо! То ли наводчик ошибся, то ли просто нажали на спуск раньше времени. Разрыв вырос чуть ближе уродливого механизма. Снова выстрел – и росчерк фиолетовой молнии рикошета. Ого! Неплохая защита…

Вальдхайм потянул прицел орудия, висящий на телескопической гибкой штанге, на себя, зафиксировал на гусенице из плоских широченных траков, и, затаив дыхание, вдавил кнопку гашетки. Пушка грохнула, корпус качнулся назад на пружинах подвески, снова вернулся в изначальное положение. Ну?.. Светлячок трассера влип точно в то место, куда целил тевтон! Вспышка – и чудовище неуклюже развернулось на порванной гусенице, подставляя бок.

– Огонь! – отдал Курт команду своим машинам.

Экипажи не подвели, среагировав на приказ практически мгновенно. Четыре выстрела – и танк чужих застыл неподвижно. Некоторое время ничего не происходило, затем вдруг в небо из всех щелей рвануло ослепительное пламя. Железный урод на мгновение словно вспух, а затем с ужасающим грохотом разлетелся на куски.

Вальдхайм не верил своим глазам – вот это удача! Словно осознав, что сейчас придется туго, остальные машины врага открыли ответный огонь. Заухали их пушки, окутав дымом башни. Молодой тевтон невольно сжался, ожидая чего-то страшного, невообразимого… Но, вопреки ожиданию, ничего подобного не произошло. Полет снарядов можно было наблюдать даже невооруженным глазом: массивные чушки медленно взмыли в воздух, на мгновение застыли в высшей точке дуги, рванулись было вниз, и… взорвались в вышине. Зенитные установки Ордена оказались выше всяких похвал! Они попросту разнесли угрозу на куски, заставив сдетонировать заряды в воздухе.

Курт сильно удивился: чужаки стреляют по навесной траектории?! Словно тысячу лет назад? Еще скажите, что у них орудия гладкоствольные! И ядрами палят! Но тут, опровергая его бредовое предположение, из-за золотых громадин выкатились машины более современного дизайна.

Низкие, не слишком большие, со скошенным лобовым листом, из которого торчало длинноствольное орудие с дульным тормозом. Ловко маневрируя, новенькие устремились в атаку. Эти машины вели себя по-другому. Никакой величавости, как у гигантов, полное отсутствие этакой вальяжности. Наоборот, стремительные движения, умелое использование местности. Выстрел! На месте капонира вспухла земля. Одно из орудий обороняющихся вышло из строя.

Курт очнулся от вызванного действиями врага странного очарования. Он же не наблюдатель! А перед ним – противник! Стал ловить в прицел вражескую машину. Наконец ему это удалось – раухер раскусил алгоритм действия противника. Тупоносый кумулятивный снаряд скользнул в казенник. Лязгнул затвор, на панели управления вспыхнул зеленый огонек. Ближе… Еще ближе! Вражеский танк подбросило на мертвом корпусе охранного голема, когда тот врезался в него, вмяв в землю. Значит, взаимовыручка у альбиносов налажена. Да и пехота врага приободрилась – расправившись с механическими солдатами, они быстро сориентировались в обстановке, и, умело скрываясь за корпусами бронетехники, перегруппировались в рассыпной строй. Опытные солдаты!..

Между тем танк остроухих выровнялся и вновь пошел вперед. Ему оставалось совсем немного до окопов, где засели кнехты, когда Курт нажал гашетку. «Левиафан» вновь рявкнул. Дистанция была теперь намного меньше, чем во время предыдущего выстрела, и поэтому снаряд пролетел ее почти мгновенно. Взрыв!.. Есть! Огненная струя, разогнанная до немыслимых скоростей, прошила массивный броневой лист и вонзилась внутрь отсека экипажа. Чужак клюнул носом, зачерпнув стволом землю, и застыл на месте. Прямое попадание!

Нога Курта сама вдавила педаль акселератора, и «Левиафан», гулко рыкнув двигателем, выбрался наружу. Следующий выстрел оказался еще более удачным: снаряд прошил массивный с виду каток с каким-то непонятным значком и исчез внутри корпуса. Оттуда сразу повалил густой маслянистый дым – похоже, вспыхнула одна из топливных магистралей двигателя. К тому же движения вражеской машины стали неуверенными, дергающимися. А через несколько мгновений она и вовсе застыла на месте.

Резко взвыла система оповещения, предупреждая о приближающейся угрозе. Пришлось рвануть танк в сторону, несколько разрывов выросли совсем рядом, а умная машина послушно высветила предполагаемое укрытие противника. Расстояние до них позволяло атаковать, и правый манипулятор изрыгнул струю пламени из встроенного огнемета. Теперь о враге можно было забыть.

Тем временем выползли остальные машины отделения Вальдхайма и подключились к битве. Совместными усилиями удалось вывести из строя еще одну громаду с башней на крыше, но их верткие «коллеги» также не остались в долгу, повредив один из тевтонских «Левиафанов». Не имея возможности вести огонь из орудия, его командир, повинуясь приказу Курта, отвел машину назад, за линию окопов пехоты. Затем уцелевшие танки отделения удачно заманили несколько чужих машин к самым позициям, и тут кнехты не оплошали. Воспользовавшись противотанковыми зарядами, они сразу сожгли четыре штуки. А уцелевших танкистов положили из ручного оружия. Не имея личной брони, в отличие от тевтонов, те погибли мгновенно, после чего открытые люки солдаты забросали гранатами, и взрыв боеприпасов разметал бронированные корпуса на мелкие обломки.

Успех ободрил тевтонов, подавленных вчерашним воздушным налетом, и они открыли шквальный огонь по подбирающимся к траншеям синим мундирам. К всеобщему удивлению, тевтонские пули прошивали защиту остроухих, словно ее и не было. А поскольку калибр оружия кнехтов почти в три раза превосходил таковой у чужаков, то потерь среди защитников практически не было.

Впрочем, за перипетиями сражения пехоты у гауптмана следить времени не было. Юркие танки чужих упорно пытались оттеснить их машины подальше от линии обороны, чтобы, пользуясь численным преимуществом, уничтожить пехоту. Приходилось вертеться, словно змее на сковородке. Система предупреждения все чаще выдавала тревожные оповещения и в конце концов сигнал начать реветь практически не переставая. Курт просто озверел: получалось, что он не мог сражаться, ему приходилось только убегать. Бегство? Это недостойно ни офицера, ни тем паче – Брата Ордена. Величайший позор! Особенно для кавалера Черного Креста!..

Перед глазами словно что-то взорвалось. Тевтон ощутил, как внутри него вскипает нечто темное, жестокое, первобытное. Из горла вырвался хриплый рев, в наушниках испуганно забормотали, но гауптман уже ничего не слышал.

– С нами Бог и Дева Мария!

Из поднявшихся радиаторов машины вырвались клубы перегретого хладагента. Передние гусеницы выдвинулись вперед, переводя танк в транспортное положение. Левый манипулятор со строенным двадцатилинейным автоматическим орудием чуть ушел в сторону от курса, и «Левиафан» вздрогнул от серии выстрелов. Два вражеских танка вспыхнули грязным пламенем, а машина Курта словно прыгнула с места. Траки, отполированные до блеска выжженной разрывами снарядов землей, почти мгновенно окрасились алым, когда стали рвать тела убитых ранее аборигенов и прячущихся между мертвецами синемундирников.

Могучая машина вертелась, словно волчок, уворачиваясь от выстрелов противника. Водитель будто предугадывал все действия остроухих, маневрируя так, как только могла выдержать трансмиссия. Танк, казалось, взбесился, как мифическое животное, чье имя носил. Он давил и стрелял без перерыва из всего своего оружия, поливал струями горючей смеси. Когда в задней правой гусенице застрял ствол орудия расплющенного танка чужих, Вальдхайм просто опустил главное орудие до предела к земле и выстрелил в упор, заваливая машину набок. Танк качнулся – казалось, он вот-вот опрокинется! Но именно застрявшее орудие врага стало той песчинкой, которая удержала массу машины в равновесии. Пронзительно скрипнув металлом о металл, оно изогнулось и выскочило, а «Левиафан» вновь встал на все четыре опорные поверхности. Двигатель взревел, словно смертельно раненный зверь из легенд, и танк вновь прыгнул вперед…

Курт уже ничего не видел и не воспринимал через багровую пелену в глазах и звуки древнего гимна, гремевшие в его ушах. Когда последние машины чужаков попробовали зажать его у пылающего чадным пламенем золотистого монстра, подбитого в начале сражения, гауптман выдвинул бортовые контейнеры и расстрелял их в упор противотанковыми ракетами. Этого никто не ожидал от такого тяжелого танка.

Пехотинцы противника попытались было подтащить поближе переносную установку с управляемыми боеприпасами, но тут сработали установленные между кормовыми радиаторами мортирки, выбросив в небо очередь из десятка мин. Те, взорвавшись, заставили землю просто вскипеть, а тела чужих превратили в иссеченное сотнями стальных шариков месиво.

Наконец «Левиафан» начал успокаиваться. Впрочем, и соперников, достойных его внимания, уже не осталось. Все вражеские бронированные машины пылали, а уцелевшие пехотинцы затаились среди павших ранее, моля всех известных им богов о милосердии и пощаде. Замерев на месте, танк вновь поднялся на гусеницах, повел громадными манипуляторами из стороны в сторону, развернулся и устало, словно воин после тяжелой битвы, двинулся к устоявшему периметру тевтонов…

Когда люк вскрыли, обеспокоившись, что командир не выходит из машины, санитары замерли от изумления: весь подбородок гауптмана был алым от крови, вытекавшей из прокушенной в горячке боя губы. Словно у вампира…