Текст книги "Ловчила"

Глава 19

На следующий день утром Хвостов сидел в своем кабинете за письменным столом и просматривал бумаги с полученными результатами экспертиз. Селиванова еще не было. Раздался стук в дверь. Как Хвостов и предполагал, заявился Нечаев.

– Здравствуйте!

– Доброе утро!

Пожимая посетителю руку, майор окинул его критическим взглядом. Со вчерашнего дня завскладом еще больше осунулся, глаза ввалились, все так же небрит. Очевидно, он вчера не раз прикладывался к бутылке – разило спиртным.

– Я понимаю, горе у вас большое, – сказал Хвостов, усаживаясь на место. – Но не нужно распускаться. Держите себя в руках. И… вам не мешало бы побриться.

– Да-да, – Нечаев рассеянно провел рукой по заросшим густой щетиной щекам и тяжело опустился на стул. – Извините!

– Экспертиза идентифицировала отпечатки пальцев, обнаруженные в вашей квартире, – прохрустел Хвостов. – Одни ваши, другие вашей супруги, а третьи… третьи – Василия Петровича Лемешкина по кличке Клем, ранее судимого за драку. Вот полюбуйтесь…

Майор передал Нечаеву несколько листов с подшитой к ним фотографией, на которой в профиль и анфас был изображен молодой человек с чуть раскосыми глазами, прямым носом и густой шевелюрой.

– Узнаете?

– Да, – внимательно разглядывая снимок, произнес Нечаев. – Именно с этим человеком я познакомился седьмого марта в подвале дома. Только на фотографии он моложе.

– Все верно, – согласился майор. – Это снимок шестилетней давности. Пока Клем сидел в тюрьме, жена его продала квартиру и укатила с сыном в неизвестном направлении. Так Васька и стал бомжем.

В этот момент дверь распахнулась и в кабинет ворвался Селиванов. На сей раз гладко выбрит, отутюжен, подтянут, щеголеват. Распространяя запах хорошего одеколона, он устремился к патрону.

– Доброе утро, Борис Егорович!

Женя был до такой степени чем-то взбудоражен, что чуть ли не бил копытом землю, как скаковая лошадь перед стартом. Пожав руку начальнику, он протянул ее Нечаеву и, когда тот хотел было ответить на рукопожатие, ловко защелкнул сначала на одном запястье гостя, а потом на другом наручники. Действия лейтенанта были так неожиданны, что Нечаев не успел ничего предпринять. Он лишь побледнел и сделал вид, будто ни черта не понимает. У Хвостова же отвалилась челюсть и «со стуком ударилась о стол».

– Ты что себе позволяешь? – вскакивая, заревел майор. – Что за глупые шутки, лейтенант?!

– Разрешите вам представить, – с пафосом изрек Селиванов, – убийцу Нечаева и его супруги!

– Нечаева?! – поперхнулся Хвостов. – Я не ослышался? Ты в своем уме, парень?

От негодования и волнения у майора даже очки запотели. Его же помощник оставался невозмутим.

– В своем, Борис Егорович, не беспокойтесь! Разве вы не замечаете, что этот человек отличается от того Нечаева, которого мы допрашивали несколько дней назад? Другие интонации, жесты, черты лица… Вроде бы Нечаев, а вроде и нет?

– Я ничего не замечаю! – сухо изрек Хвостов.

– А вот я заметил. Еще вчера утром. Поэтому внимательно наблюдал за этим типом. И пришел к выводу, что он не тот, за кого себя выдает. Я не сказал вам сразу о своих подозрениях, боялся ошибиться, однако решил проверить свою теорию. И когда мы вчера уходили из дома Бериковой, я прихватил стакан, из которого пил Нечаев. Сегодня утром отдал его на экспертизу, но не Смыслову, а другому эксперту – Михайлюку. Мы сняли отпечатки и запустили их в компьютер. И знаете, что он выдал?

– Ну?! – заинтригованно спросил майор.

– Они принадлежат Лемешкину Василию Петровичу по кличке Клем.

Скелет Хвостова рухнул на стул.

– Ни черта не понимаю! – Майор уставился на Нечаева. – В чем дело, Виктор Андреевич?

Тот лишь пожал плечами и зло взглянул на Селиванова.

– Ваш помощник, кажется, не в своем уме.

– Я того же мнения. Может быть, ты объяснишь, в конце концов, что здесь происходит?! – прокаркал Хвостов.

– А чего здесь объяснять-то? – удивился Женя. – Мы обнаружили три типа отпечатков. Одни пальчики Бериковой, другие Нечаева, ну, а третьи, вот они, – лейтенант указал на руки Нечаева, – Васьки Клема. Сегодня утром я успел еще и в морге побывать. Динаре, между прочим, удалось установить личность обгоревшего в подвале человека… По зубам… Вернее, по зубным протезам, слепки которых оказались в стоматологической клинике. Труп-то Нечаева!

– Фантасмагория! – голосом человека, поверившего в мистику, прошептал майор. – Метаморфоза!

– Я Нечаев! Я! – вдруг угрожающе произнес закованный в наручники человек и стал подниматься, однако Селиванов был наготове и грубо толкнул его на стул.

– Сидеть! – рявкнул Женя. – Вообще-то нам все равно, кто ты. Нечаев, Васька Клем или черт с колокольни. Факт остается фактом. Ты убил Берикову, это уж точно, и на этот счет у нас есть неопровержимая улика, точнее будет. Как известно, Берикову перед смертью изнасиловали. Мы возьмем у тебя на анализ сперму и докажем, что насильником был именно ты.

Голова у Хвостова шла кругом. Вид у него был очумелый, соображал он туго.

– Я что-то плохо понимаю, – пожаловался майор и, очевидно, желая показать, что ко всему прочему он и видит плохо, да и слышит не очень, снял очки, сощурил свои странные глаза и выставил одно ухо. – При чем тут насильник?

– Ну как же, Борис Егорович, – укоризненно произнес лейтенант. – Вчера этот тип уверял нас, будто накануне вечером и всю ночь он был в своей холостяцкой квартире. Якобы делал там ремонт. Как же тогда он мог незадолго до смерти Бериковой вступить с ней в половой контакт? Кстати, мы можем закрыть еще одно дело…

– Какое? – недоверчиво спросил майор.

– Убийца Бериковой и Нечаева и убийца и грабитель из «Бриллианта» – это одно и то же лицо, все тот же Васька Клем.

У майора был вид человека, пережившего стихийное бедствие. А его визави вдруг закричал:

– Черта с два вы на меня навесите это дело!

– Еще как навесим, Вася! – в ответ заорал Селиванов.

Тут дверь в кабинет тихонько отворилась и в образовавшейся щели возникла коротко стриженная голова и плечи с погонами капитана.

– Что у вас здесь происходит, Боря? – с любопытством спросил милиционер.

– Да вот… – неуверенно проговорил Хвостов, напяливая очки. – Кажись, очередного оборотня заарканили!

– А-а… Помощь нужна?

– Сами справимся!

– Ладно тогда…

Капитан убрал из дверного проема голову, а Женя вновь взялся за темную личность.

– У тебя есть шанс пройти по делу «Бриллианта» как соучастник, – принялся увещевать он, – а то и вообще в свидетели пойдешь. Ты же не Нечаев. Это просто доказать. Тот был дока в драгоценностях, а ты бриллиант от булыжника не отличишь… В общем, так: либо чистосердечное признание, либо вешаем на тебя три убийства и ограбление магазина. И тогда тебе уж точно от вышки не отвертеться. Запутался ты в собственных сетях, Клем, – выбирайся!..

Хвостов и Селиванов выжидающе уставились на Нечаева-Лемешкина. Тот целую минуту сидел молча, раздумывал, а затем улыбнулся, – нет, не улыбнулся, а по-звериному оскалился и сразу стал сильно смахивать на человека с фотографии.

– Ладно, господа-начальники, – сказал он тоном и голосом совсем другого человека. – Ваша взяла! Лемешкин я, Василий Петрович. Думаю, мое чистосердечное признание зачтется на суде.

У Селиванова вырвался вздох облегчения, а Хвостов наконец-то поверил в реальность происходящего. С его лица напрочь исчезло идиотское выражение.

– Зачтется, Вася, зачтется, – пообещал он солидно.

Клем прочистил горло.

– В тот день, седьмого марта, когда Нечаев гостей проводил, – начал он глухим голосом, – он в подвал зашел. Во второй раз. Уже один. Бутылку приволок. Хряпнули мы с ним. Я сижу молчу, жду, когда этот фраер говорить начнет. Неспроста же он с бомжем водку пьет. Не ошибся. Выпил он стопарик и заявляет: хватит, мол, Вася, тебе по подвалам мыкаться, пора, говорит, снова в люди выбиваться. А для этого дельце одно провернуть надо. Магазин, мол, ювелирный, где я работаю, возьмем. Тебе и делать-то ничего не нужно будет, рост у нас подходит, возраст тоже, тип лица одинаковый. Вот, говорит, физиономию твою малость подправим, чтобы на меня был похож, – и все… Жена у меня врач-косметолог. Спец классный. Рожу, говорит, твою под мою так подделает, родная мама не отличит. Получишь свою долю – до конца жизни хватит.

Я и раздумывать не стал, тут же согласился. Уж очень хотелось из помойки выкарабкаться… Взяли они меня с Ольгой в свой дом. Жена Витьки жадной до денег была. Какое-то свое дело открыть мечтала. То ли кабинет, то ли клинику какую, я в этом не разбираюсь. В общем, она тоже на все согласна была.

Месяц я у них жил, бока нагуливал. Кормили на убой. Это, значит, чтобы вес набрал. Отощал я сильно, на биржах подрабатывая да по подвалам скитаясь. Нечаев приказал, чтобы я его во всем копировал. Как ест, как пьет, как говорит, мимику там, жесты. Двойника, короче, своего из меня лепил. Ольга отпуск взяла и за это время мне две пластические операции сделала, прямо дома. Постригли они меня как Нечаева – действительно, здорово на него стал похож. Мы даже проверили один раз. Я в «Бриллиант» заместо Витьки на несколько минут зашел. Никто ничего не заметил, зато я всех работников магазина разглядел и запомнил.

В общем, настал день свадьбы. Я в костюме, беленькой рубашечке и при галстучке в подвале кантуюсь. Нечай в точно таком же наряде на третьем этаже пирует. В двадцать три сорок он замок на подвале открыл.

– Они как раз Сараева к соседям оттащили, – уточнил Селиванов для Хвостова. – Нечаев на лестнице задержался покурить. Вот тогда они с Лемешкиным местами и поменялись.

Хвостов кивнул, что понял, а Клем вяло пожал плечами:

– Может, и тащили, этого я не знаю… Во всяком случае, когда я на место жениха сел, большая часть гостей уже изрядно нахрюкалась… На это мы и рассчитывали. Хотя мы с Витькой были похожи, Ольге, конечно же, добиться полного сходства не удалось. Одно дело на пару минут в магазин заскочить, другое – быть в центре внимания, изображая из себя Нечая. А пьяный человек ничего не заметит. Так и случилось. Ольга еще на всякий случай свет в зале вырубала, чтобы, значит, гости о подмене не догадались.

Васька вдруг хихикнул:

– Ольга-то, когда «горько» кричали, от души со мной целовалась… В общем, через некоторое время мы с Нечаем по новой местами поменялись. А когда гости ушли, он меня из подвала вместе с сумкой с драгоценностями и выпустил. На замке гад держал, боялся, что с побрякушками сбегу. А сумка большая была! Он ее заранее в магазине спрятал. Нечай говорил, будто деньги в «Бриллианте» будут. Я думал, свою долю бабками заберу, золотишком да отчалю. Драгоценности-то я в бомжовском виде куда сдам? Первый же мент загребет. А с бабками потихоньку поднимусь. Но денег не оказалось. Врал Нечай…

– Да нет, Вася, не врал, – сказал Хвостов. – Деньги на самом деле завскладом Фефелев прикарманил.

– Значит, не врал, – охотно согласился Клем. – Но только отпускать они меня все равно не хотели. У каждого на то была своя причина. Боялся меня Нечай. Он кто? Убийца и грабитель. А я? Ну, подумаешь, часок вместо него на свадьбе посидел… Опасным я стал свидетелем. Витька начал мне золотые горы сулить. Потерпи немного, мол, Ольга тебе снова твою физиономию вернет. Оформим на тебя мою холостяцкую квартиру, паспорт справим, денег дадим – заживешь как человек. Да только, думаю, загибал он. Просто время тянул, ждал, когда шумиха вокруг ограбления уляжется, а потом подгадал бы подходящий момент – и ножичком… Как того охранника. Сразу бы избавился от опасного свидетеля, да и драгоценностями делиться не нужно будет. Ну, а бомжа-то кто хватится? В общем, были у меня все шансы жмуриком стать… А Ольга имела свой интерес. Шлюхой она оказалась. До этого дела уж очень охочая была. А что? Баба в самом соку. А у Нечая, видать, другой темперамент был. Вот она ко мне в постель и прыгнула. Еще в то время, когда рожу мою под мужнину подгоняла. Я, сами понимаете, шесть лет без баб – четыре года тюрьмы да два «бомжевал». Кто ж на бродягу позарится? А здесь отъелся, чистенький да гладенький, да на мужа похож. Короче, как говорится, весь свой нерастраченный пыл я к ее ногам бросил. Понравилось ей. Так меж двух мужиков и металась.

В глазах Клема вспыхнули похотливые огоньки.

– Ох, и забавлялись же мы с ней, пока это… Нечай в магазине побрякушки продавал. А после ограбления он работы лишился. Дома все время торчал. Возможности у нас больше не стало… А позавчера ночью Ольга ко мне пришла. Я у них там в кабинетике жил. Ты, говорит, Вася, не беспокойся ни о чем. Я, говорит, Виктору порошок снотворный подсыпала, так он теперь до утра дрыхнуть будет.

Вот так, думаю, скоро и мне порошок Нечай подсыплет, а потом ножичком по горлу. Не стал я дожидаться… После того, как мы с Ольгой в кабинете это дело справили, сам ей ножичек меж ребрышек вогнал. А потом и Нечая маленько придушил… сонного. Его-то я в подвал оттащил. Потом туда же кое-какие вещички отволок. Переодел труп в свою бичевскую одежду, облил спиртом да мордой в костер и сунул… Крови с Ольги, как из свиньи было. Я ею кое-где и помазал, чтобы, значит, второй труп сразу нашли. А под утро уж милицию вызвал.

Знал я, что у Нечая отпечатки пальцев взяли. На это и надеялся, думал, второй раз уж не возьмут. Опять же то, что повадки Витькины изучал, пригодилось. Не брился специально, чтобы несходство с Нечаем не так в глаза бросалось… Да вот, – Клем кивнул на Женю, – ваш помощничек ушлый разглядел.

На некоторое время в кабинете установилась тишина. Хвостов сидел, подпирая сцепленными пальцами рук подбородок, Женя стоял, прислонившись к стене, – оба переваривали услышанное. Васька с угрюмым видом потирал ладони. Наконец он звякнул наручниками.

– Покурить дадите?

История годилась для фильма ужасов. Майор расцепил пальцы рук, мрачно сказал:

– Ни я, ни Женя не курим. Сокамерники дадут.

– Да у меня свои есть, – обиделся Лемешкин. – Я разрешения спрашиваю. Можно?

– Кури! – голосом человека, погруженного в свои мысли, сказал Хвостов.

Селиванов достал из нагрудного кармана Васькиной рубашки пачку сигарет, спички и помог ему прикурить.

– Врешь ты все, Клем! – неожиданно вскинул голову майор. – Никто тебя не хотел убивать! Просто ты решил стать Нечаевым, завладеть квартирами супругов и драгоценностями. Потому-то ты и убил Берикову и Нечаева. Надеялся на безнаказанность. Та парочка тоже хороша! Ладно, я не прокурор, суд разберется… Где сумка?

Васька глубоко затянулся и неловко двумя руками стряхнул пепел в пепельницу.

– В квартире Бериковой… Там, на антресолях.

На лице Хвостова повисла кривая ухмылка.

– Ты настолько был уверен в успехе своей затеи, что даже драгоценности не стал перепрятывать. Дурак ты, Клем!

– Если был бы дурак, – буркнул Васька, – то такой хитроумный план не придумал бы.

– Что же здесь хитроумного? Лопнул твой план, как мыльный пузырь, едва тебя Селиванов увидел!

Женя зарделся от удовольствия, а Хвостов задал ужасно интересовавший его вопрос:

– Ты мне вот что скажи, Клем! Почему охранник впустил Нечаева в «Бриллиант»?

– Ах, это… – хмыкнул Лемешкин. – Так Нечай сказал ему, что кольца обручальные в магазине забыл. А какая же свадьба без колец? За ними, мол, и прибежал. Тот сдуру дверь и открыл.

– Да-а… – протянул майор. – Повод действительно серьезный… Сними с него, Женя, наручники. Пускай пишет признание…

Примерно час спустя вызванный майором конвой увел Лемешкина. Злой, страшный человек Васька. Впрочем, Нечаев с Бериковой из того же подвида. Пауки в банке. Выжил сильнейший. После Клема воздух в кабинете и тот казался ядовитым. Майор распахнул окно, чтобы проветрить помещение. Затем сердечно пожал Селиванову руку.

– А ты, Женька, молодец! Сразу смекнул, в чем дело. Ну, и раскрутил, конечно же, Клема на допросе по первому разряду. Поздравляю!

Селиванову вновь представился случай показать, как он умеет краснеть от удовольствия.

– Да чего уж там, Борис Егорович… Случайно вышло.

Хвостов похлопал помощника по плечу.

– Ладно, ладно, не скромничай… А что, правда, труп Нечаева по зубным протезам идентифицировали?

– Ну что вы, товарищ майор, мы же не в Америке. Это только в их клиниках слепки с зубов пациентов на полочках хранятся… Это я так, для солидности, приплел.

– Ох, и пройдоха же ты, лейтенант! – Майор вдруг широко улыбнулся. – Как твоя новая пассия?

В умных глазах лейтенанта возникло удивление.

– Да ничего вроде, – пробормотал он смущенно. – Сегодня вечером опять вот встречаемся.

– Вечером, говоришь? – Хвостов хитро взглянул поверх очков. – Вечером, это хорошо. В общем, так и быть, лейтенант, завтра разрешаю прийти на работу небритым!