Текст книги "Ловчила"

Глава 4

Охранник Рамиль Бекбулатов – его фамилию и адрес Селиванов узнал у работников «Бриллианта» – жил в черте города на одной из тихих улочек частного сектора. Дом, у которого остановился Алик, был одноэтажным, массивным и не производил впечатления обители, чей хозяин заботится о ее внешнем облике. Печать запустения лежала на всем и во дворе, куда, минуя покосившуюся калитку, вошел Селиванов. Подсобные постройки и крыльцо дома требовали срочного капитального ремонта, а фруктовые деревья – садовых ножниц. Виноградник выродился. С чахлых лоз кое-где свисали засохшие прошлогодние гроздья. Не мешало бы и по двору хотя бы раз в год пройтись метлой.

На зов Жени из кухни, стоявшей отдельно от дома, вышел невысокий упитанный мужчина под пятьдесят лет, в шароварах и рубашке навыпуск. У него был маленький, как у младенца, рот, маленькие карие глаза, обвислые щеки и нос, похожий на большую пробку от бутылки шампанского. Очевидно, мужчина только что поел и сейчас вытирал ладонью жирный рот.

– Вы ко мне? – спросил он.

– Мне нужен Бекбулатов Рамиль, – объявил Женя.

– Это я, – хозяин по-барски протянул пухлую мягкую руку. – Здравствуйте!

– Я из уголовного розыска, – представился Женя. – Лейтенант Селиванов.

Щеки Бекбулатова обвисли еще больше.

– Я вас слушаю, товарищ лейтенант, – степенно сказал он и сделал широкий плавный жест, приглашая к столу под навесом. – Садитесь, рассказывайте.

Женя пристроился на стуле, положил на стол папку и без обиняков заявил:

– У вас, Рамиль Рафикович, на работе большие неприятности.

В маленьких хитрых глазках хозяина появилось настороженное выражение.

– Что такое?

– Магазин, в котором вы работаете, ограблен, а ваш сменщик убит.

Выпятив губы, Бекбулатов на несколько секунд застыл, старательно изображая потрясенного известием человека.

– Да-а… – наконец протянул он и грузно опустился на стул. – Новость не из приятных. Как это случилось?

– Ударили чем-то тяжелым по затылку, а потом ножом в спину.

Рамиль покачал головой.

– Бедный Володя. Бедная семья его, – излишне трагичным голосом изрек он. – Черт с ним, с магазином! За что мужика угробили?

– Очевидно, свидетелей не захотели оставлять.

– Да-да, – посетовал Рамиль и неожиданно зычно крикнул: – Фарида!

На зов из дома вышла суетливая грузная женщина в выгоревшем цветастом сарафане. У нее было смуглое некрасивое лицо, кудрявые волосы и полные отекшие ноги с синими узловатыми венами. Увидев гостя, она приветливо закивала:

– Здравствуйте, здравствуйте!

– Жена моя, – представил Бекбулатов и уже своей второй половине тоном, каким зажравшийся клиент разговаривает с официантом, приказал: – Чайник чаю, сигареты и спички!

– Сейчас, хозяин, сейчас, – чуть ли не кланяясь, сказала женщина и шмыгнула в дом.

Селиванов молчал, давая Рамилю возможность переварить услышанную новость. Тот продолжал сокрушаться:

– Беда, беда… Ах, ах… – Глазки хозяина вдруг округлились. – На месте Володьки ведь я мог оказаться! Счастье, что вчера не моя смена была…

– Воля случая, – философски заметил Селиванов.

– Повезло, повезло, – не слушая лейтенанта, говорил Рамиль. – Не то лежать бы мне сейчас на месте Володьки в морге…

Бекбулатов вдруг затих, так как в дверях возникла Фарида и засеменила к столу. Очевидно, хозяин не хотел распространяться в присутствии своей второй половины о случившемся на работе несчастье.

Фарида поставила перед мужем чайник, две пиалы; подала сигареты и спички, которые достала из кармана.

Женя дождался, когда женщина удалится, и произнес:

– Рамиль Рафикович, лучше вас, наверное, никто не знает систему сигнализации в «Бриллианте». Каким образом можно проникнуть в магазин, чтобы она не сработала?

В этот момент Рамиль, по-видимому, осознал всю значимость своей персоны. Он неторопливо налил в пиалу чаю, подал гостю, потом плеснул себе. Прихлебывая, глубокомысленно изрек:

– Через двери, наверное…

– Я понимаю, что преступник не в окно влетел.

Выпятив губы, Бекбулатов всосал в себя очередную порцию напитка.

– Ну, тогда не знаю.

– А выйти?

Хозяин тупо уставился на собеседника.

– А что, разве сигнализация не сработала и в тот момент, когда убийца выходил из магазина?

К чаю Селиванов не притронулся.

– Вы схватываете все на лету, – похвалил он. – Представьте себе, нет.

– Чертовщина какая-то! – недоумевал хозяин.

Очевидно, у Рамиля слабо работала та часть мозга, которая отвечает за сообразительность. Заставить функционировать ее не имело смысла, и Женя перешел к другой теме:

– Не было ли у вашего сменщика друга или знакомой, кого он мог впустить в магазин? Причем этот человек должен хорошо разбираться в ювелирном деле?

Рамиль поставил на стол пиалу, сунул в рот сигарету. Как-то по-женски, от себя, чиркнул о коробок спичкой, прикурил.

– Нет, не думаю. Володя проверенный человек… Как и я, – добавил он хвастливо. – Ювелирный магазин не скобяная лавка. Кого попало на работу не берут… Нет-нет, не мог он постороннего человека в магазин впустить. Ночью даже близкие знакомые в ювелирный магазин с добрыми намерениями не ходят. Ищите преступника среди работников «Бриллианта»!

В маленьких глазках хозяина промелькнула злоба. Ох, не нравился Селиванову этот человек.

– Видите ли, – с притворным сожалением произнес он. – Весь персонал «Бриллианта» вчера вечером гулял на свадьбе…

На этот раз Рамиль быстро сообразил, что кроется за недосказанностью фразы.

– Ах, вон оно что! – исподлобья взглянул он на собеседника. – У них, значит, алиби? Вы на меня хотите спихнуть это дело?

– Я ничего на вас спихивать не собираюсь, – холодно возразил Женя. – Но было бы неплохо, если б вы рассказали, как провели вчера вечер.

Бекбулатов надулся. Он долго теребил кончик носа – пробки от шампанского, – будто проверял, надежно ли тот крепится к лицу.

– С какого времени вас интересует? – наконец спросил он тоном, каким делают одолжение.

– Скажем, часов с семи.

– Дома я был, – хмурой тучей начал Рамиль. – В огороде возился. Часов в восемь вечера ужинал. Потом сосед пришел, я с ним в нарды до двадцати трех тридцати кидал. А затем в аэропорт ездил, приятеля встречал. На своей машине. – Бекбулатов кивнул на гараж, сквозь открытую дверь которого была видна старенькая «Нива». – Он из командировки в Америку возвращался. Рейс номер пятьсот сорок четыре из Лос-Анджелеса. Со мной его жена ездила. Вернулся домой в час ночи и сразу лег спать.

Селиванов достал из кармана блокнот и карандаш.

– Фамилия и адрес соседа?

Рот Рамиля скривился в глупой ухмылке.

– Проверять будете?

– Таковы правила.

– Ну-ну… Азимов его фамилия. А адрес зачем вам? Вон за забором он живет.

– А где живет приятельница вашей жены?

– На соседней улице. Сто двадцать второй дом, кажется. Ворота там большие, зеленые. Сразу увидите. Фамилия ее Валиева, а зовут Гуля.

Женя черкнул в блокноте и встал.

– До свидания, Рамиль Рафикович. В ближайшее время мы вас вызовем в ГУВД. Вам придется дать письменные показания.

Бекбулатов даже не поднялся. Он с достоинством кивнул, а затем долго глядел вслед удалявшемуся лейтенанту.

Хозяйство Азимова – не в пример бекбулатовскому – процветало. Чистый, ухоженный двор с парником, огородом и садиком вполне годился для обложки журнала «Ваш приусадебный участок». Сам хозяин, крепкий коренастый мужчина средних лет с широким загорелым лицом, копался в огороде. Отложив мотыгу, он подошел к Селиванову и протянул мозолистую руку.

– Здравствуйте, уважаемый! – от него исходила душевная теплота, спокойствие.

– Я насчет вашего соседа, – отвечая на крепкое рукопожатие, сказал Женя. – Лейтенант Селиванов. Вчера вечером к Бекбулатову в гости ходили?

– Ходил. В нарды играл.

– В котором часу разошлись?

– Поздно, около полуночи.

– А точнее время назвать можете?

На лице хозяина возникла мягкая, по-детски доверчивая улыбка.

– Ну, если вы так любите точность, то двадцати трех тридцати.

– Когда вы уходили, Бекбулатов дома оставался?

– Да. А потом уехал. Я из своего двора слышал, как он машину завел.

– Куда поехал, не знаете?

– Нет, за весь вечер он ни словом не обмолвился, что собирается уезжать.

– Ладно, спасибо.

День был воскресный, и Валиеву Женя также застал дома. Его не пустили даже во двор. Разговор с Гулей оказался еще короче. Маленькая, похожая на подростка женщина в спортивном костюме и галошах была немногословна.

– Бекбулатова?.. Знаю… Да, ездила с ним, встречала мужа, он из Америки прилетел… Рейс пятьсот сорок четвертый, верно… Перелет семнадцать часов занял. До сих пор отойти не может с дороги… Мужа позвать?.. Нет?.. Как хотите!.. Да, с Рамилем уехали в двадцать три тридцать, а вернулись в час… Всего доброго!..

Женщина повернулась и юркнула за калитку рядом с большими зелеными воротами.

Глава 5

Женя вернулся в магазин в тот момент, когда Хвостов допрашивал самого молодого работника магазина кассира Свету. Рыжеволосая девица с лицом «сердечком», острым носиком, сочными яркими губами и круглыми глазами, похожими в обрамлении длинных густо накрашенных ресниц на два солнышка, сидела напротив Хвостова, закинув ногу на ногу, и бойко отвечала на вопросы. На ней было белое шерстяное платье, облегающее ее стройную фигурку как чулок.

Хвостов удивленно оглядел помощника и проворчал:

– Нашел время по парикмахерским ходить. Здесь дел невпроворот, а ты красоту наводишь. Переодеться успел…

– Жарко же, Борис Егорович, – оправдываясь, сказал Селиванов. – А стригся я для пользы дела.

– Ладно, проходи, садись, – брюзжал начальник. – Вот знакомься, Чекмаева Светлана Сергеевна – типичный представитель молодого поколения. Штукатурка сыплется с лица; в голове шмотки, мальчики и деньги; кумир – Земфира; мечта – стать топ-моделью. Угадал, Светик?

Девица, с интересом и вниманием следившая вначале за диалогом Хвостова и Селиванова, а затем за речью майора, издала звук, напоминавший ржание, и в знак согласия кивнула. Очевидно, Хвостов нашел с девушкой общий язык, у них установились полудружеские, полушутливые отношения, и ей очень нравилось все то, что сейчас с ней происходило.

– Можно я закурю, Борис Егорович? – тоном избалованного ребенка попросила Чекмаева. Она решила, что с Хвостовым можно и покапризничать.

– Кури, Света, – милостиво разрешил Хвостов. – Родители-то знают?

– О чем?.. О том, что курю? – Девица деловито достала из крошечной сумочки помятую сигарету и зажигалку. – Не-а… Ловили в детстве пару раз, а сейчас думают, что бросила.

Майор придвинул к собеседнице пепельницу.

– Отчего же сигареты не в пачке?

У Светы были такие длинные ногти, что просто не верилось, как она может что-то делать руками. Однако девушка с завидной ловкостью крутанула пальцем колесико зажигалки и, поднеся огонек к кончику сигареты, жадно затянулась.

– Да я утром три сигаретки купила, две с подружкой из соседнего магазина скурили, одну сейчас. Еще две куплю, мне до вечера хватит.

– Школу давно закончила?

– В прошлом году.

– Как в «Бриллиант» попала?

– Да я здесь только месяц работаю. В институт не поступила. Надо же как-то год прокантоваться. Окончила курсы бухгалтеров, потом три месяца без дела болталась. Ну, меня на работу Кадамов и взял. Он знакомый моей матери. – Света вновь глубоко затянулась и стряхнула пепел.

– Ну, кто же так курит-то? – с притворным возмущением воскликнул Хвостов.

Глаза-солнышки несколько раз хлопнули.

– Нэ-э поняла! Как?

– Да как мужик, который курит самокрутку. – Хвостов сдерживал себя, чтобы не рассмеяться. – Курить нужно легко, красиво. Руку держать на отлете. Стряхивая пепел, изящно постукивать подушечкой указательного пальца по сигарете. Ты должна быть элегантна, эротична, если хочешь. В этот момент все мужчины должны любоваться тобой. А ты смолишь, смотреть противно.

У Светы отвалилась челюсть. Не зная, как реагировать на замечание майора, она на всякий случай хохотнула:

– Га-га… Скажете тоже – эротична. Что я вам, звезда какая, что ли?

– Очень надеюсь, ею станешь, а к тому времени бросишь курить, – прохрустел майор. – А признайся, Светик, на свадьбе у Нечаева весело было?

– Да чего уж там веселого-то? – Чекмаева еще раз затянулась, на сей раз не так жадно. – Взрослые дядьки и тетки напились и начали танцевать. Прыгают, как козлы, еще свет вырубили. Смешно.

– А ты не танцевала?

– Ха-ха! Ну, попрыгала тоже немножко! Не весь же вечер на стуле ерзать.

– А что же, весь вечер сиднем и просидела? Не выходила никуда?

– Да нет, – как-то лениво отозвалась Света. – Выходила пару раз покурить.

– Ну, не одна же, наверное?

Света хитро сощурила один глаз.

– А с вами, Борис Егорович, нужно держать ушки на макушке. Подловить на чем-то хотите, да? Не выйдет! Я весь вечер на свадьбе не разлучалась с Игорем. Он наш продавец.

Хвостов откинулся на спинке стула и осклабился.

– Умная девочка! Ты что же с Игорьком этим встречаешься?

– Да как вам сказать… Увивается он вокруг меня. Но он какой-то слащавый, прилипчивый… – Света замялась, потом, очевидно, решив, что не стоит дальше распространяться на эту тему, смешно покривила рот: – В общем, он не в моем вкусе.

– По-видимому, вкус у тебя изысканный. В котором часу вы ушли от Нечаевых?

– Вместе со всеми. Около половины второго, наверное. Игорь проводил меня до дома.

– На свадьбе ничего интересного, странного – короче, из ряда вон выходящего – не произошло?

Света наморщила лоб и закатила глаза к потолку. Через пару секунд ее зрачки приняли обычное положение.

– Не припомню… Разве что Саша – это еще один наш продавец – напился… – Продолжать Света не стала. По лицу майора она поняла, что это было не то происшествие, которое могло его заинтересовать.

– А как ты думаешь, Света, – Хвостов перешел на такой тон, каким одна подружка поверяет свои секреты другой. – Кто убил охранника и ограбил магазин? У тебя есть на этот счет свое мнение?

Девушка сразу стала серьезной. Она потушила сигарету и изобразила на лице недоумение.

– Ума не приложу, Борис Егорович. Все, и я в том числе, считаем, что сделал это кто-то свой. А вот кто…

Хвостов не так давно бросил курить и вид пепельницы, очевидно, вызывал в нем тоску по тем дням, когда он мог позволить себе пару крепких затяжек. Но начавшиеся вдруг проблемы с давлением и сердцем, к несчастью, а может быть, и к счастью, заставили майора отказаться от дурной привычки. Хвостов убрал пепельницу в стол, затем черкнул несколько слов на листке бумаги.

– Ты нам очень помогла, Света, – сказал он и протянул полоску бумаги. – Вот тебе повестка. Придешь завтра к десяти часам в ГУВД. А сегодня можешь быть свободна. Привет папе с мамой.

Чекмаева встала. Чувствуя, что на нее смотрят, походкой манекенщицы направилась в выходу из кабинета.

Хвостов дождался, когда за девушкой закроется дверь.

– Вот такое оно нынешнее поколение, – сказал он, вздохнув. И непонятно было, чего в его голосе прозвучало больше: одобрения или недовольства. – Садись ближе. Что там у тебя? Со сменщиком охранника встретился?

Женя пересел на место Светы. Стул еще сохранял тепло девушки.

– Встретился. Ничего существенного.

– Бухгалтершу повидал?

– Повидал. Дома она, и, между прочим, не одна.

– И кто же у нее?

– Кадамов Олег Семенович – директор «Бриллианта».

Жене показалось, что за темными стеклами очков Хвостов вытаращил глаза, однако майор равнодушным тоном спросил:

– И как же он туда попал?

– Обычный адюльтер, товарищ майор. Банальная история – женатый начальник крутит любовь с подчиненной.

– Ты его привез?

– Нет, он это… – Селиванов пощелкал себя пальцем по горлу, – не транспортабелен. Его место в вытрезвителе, а не за столом свидетеля. Ларионова тоже пьяна, правда, не настолько, кое-что я у нее все же узнал и обоих вызвал завтра в ГУВД к десяти часам.

– Правильно сделал. Что говорит Ларионова?

– Она подтверждает, что ушла с работы в восемнадцать двадцать. Бухгалтерша поехала домой, приняла душ, переоделась и подкрасилась. В девятнадцать сорок пять уже была в парикмахерской, где находилась полтора часа. Оттуда отправилась на свадьбу. По времени все сходится: у Нечаевых она была в двадцать один двадцать. Незадолго до полуночи они с Кадамовым покинули квартиру новобрачных и отправились к Ларионовой домой, откуда не выходят до сих пор. Кадамов, когда был более-менее трезв… Это он уже при мне хлопнул пару рюмок, – виновато признался Женя, – сказал, что вчера ушел с работы после обеда. Он ездил в налоговую инспекцию по каким-то там делам, потом заскочил домой переодеться и сразу же к Нечаевым.

Хвостов махнул рукой так, будто отгонял от себя назойливую муху.

– Кадамова пока оставим в покое. Он меня меньше всего интересует.

– Это почему же? – удивился Женя.

– Магазин частный. Он хозяин. Что же, Кадамов будет сам себя обворовывать? Нет, Женя, директор пока вне подозрений. В гораздо большей степени меня интересует бухгалтерша. В парикмахерской ее кто-нибудь запомнил?

– Что за вопрос, Борис Егорович! – с нотками превосходства изрек Селиванов. – У любой женщины есть «свой» парикмахер, услугами которого она пользуется. Ларионова не исключение. Я заезжал в парикмахерский салон, разговаривал с дамским мастером Колязиной – есть там такая. Так вот, она подтверждает, что Ларионова примерно от девятнадцати сорока пяти до двадцати одного пятнадцати была у нее.

– Это тебя там постригли? – не удержался от вопроса Хвостов.

– Там. А что? – Женя пригладил волосы. – Не нравится?

– Странно как-то, – хмыкнул майор. – Будто корова облизала.

Селиванов обиженно засопел:

– Вы ничего не понимаете. Это стиль такой.

– Может быть, – снисходительно согласился Хвостов. – Но я бы так не стригся. Ладно, прекратим пока этот разговор… Выходит, версия о том, что бухгалтер осталась в магазине, отпадает. В тот момент, когда она пришла в парикмахерскую, охранник как раз закрывал двери «Бриллианта» за Фефелевым. Жаль, но мы лишились главного свидетеля.

– Зато приобрели других! – Селиванов был полон оптимизма. – Мне кажется, я понял, каким образом преступник мог проникнуть в магазин, а потом выйти из него.

– Да-а?! Ну и как же? – с любопытством спросил Хвостов.

Селиванов торжественно встал.

– Пойдемте, товарищ майор, я вам покажу!

– Ну-ну, – с недоверием и в то же время подзадоривая помощника, произнес Хвостов. Он встал и направился следом за Женей.

Труп из-за прилавка исчез, кровь замыли, однако веселей в торговом зале не стало. Вид сломанных замков, открытых витрин, выдвинутых ящиков и разбросанных драгоценностей нагонял тоску. Тягостное впечатление усиливала унылая фигура Фефелева. Завскладом слонялся по магазину и от нечего делать заглядывал во все дыры.

Селиванов подвел начальника к двери.

– Я думаю, все происходило так, – немного волнуясь, начал он. – Охранник отлично знал убийцу. Несомненно, им является один из работников «Бриллианта», и у него имелся серьезный повод прийти в магазин ночью. Скажем, он что-то забыл. У охранника не возникло никаких подозрений. Чтобы не беспокоить ребят из пункта охраны и те не примчались в магазин по «ложному» вызову, он придержал ножом кнопку датчика. Вот так…

Селиванов достал из кармана перочинный нож и раскрыл его с намерением продемонстрировать начальнику свое открытие, однако Хвостов его остановил:

– Позвони-ка на пункт охраны, попроси включить сигнализацию. Будем проводить следственный эксперимент.

Селиванов подчинился. Он выполнил указания Хвостова и вернулся обратно.

Датчик находился в нижней части двери. Женя присел, вставил лезвие ножа между косяком и торцом двери, придержал кнопку, а Хвостов открыл и закрыл дверь.

Женя разогнулся.

– А когда выходил, он заблокировал сигнализацию с помощью таких или похожих предметов. – Селиванов достал из кармана кусок проволоки с загнутым концом и целлулоидную полоску сантиметров тридцати в длину и два в ширину.

Хвостов взял у помощника прозрачную ленточку, повертел в руках, вернул.

– От упаковки рубашки, что ли?

– Точно, – подтвердил Женя. – Под воротничок подкладывают, чтобы не помялся. Это я в магазине у соседей слева выпросил.

Селиванов вновь присел. Дверной косяк был сварен из уголка. Длинная кнопка датчика проходила сквозь отверстие в нем и упиралась в торец двери. Уже испытанным способом, только теперь изогнутым концом проволоки Селиванов утопил кнопку так глубоко, что она вышла с обратной стороны косяка. В образовавшийся просвет Женя ловко вставил полоску целлулоида и вытащил проволоку. Кнопка надежно зафиксировалась. Приоткрыв дверь, лейтенант просунул в щель другой конец целлулоида таким образом, чтобы он оказался на улице.

– Вот так это было! – С этими словами Женя вышел и осторожно прикрыл за собой дверь. Шкворень, проскользив по полу, попал в углубление – дверь оказалась запертой. Затем Селиванов ухватился за торчавший конец целлулоида и резко дернул. Раздался щелчок – кнопка прошла сквозь отверстие в косяке и уперлась в торец двери.

«Ну, как?!» – кивком спросил Женя.

Стоявший внутри магазина Хвостов расщедрился на улыбку и поднял вверх большой палец. Затем освободил шкворень, придержал ножом, предусмотрительно врученным Женей, кнопку и впустил помощника.

– Я думаю, эксперимент удался, – тоном, каким поздравляют юбиляра, прохрустел майор и пожал помощнику руку. – Ну-ка звякни на пункт охраны.

Весьма довольный собой, Селиванов снял трубку телефона и набрал номер. Через несколько секунд он спросил:

– Сработала?.. Нет?.. Ясно. Можете отключить… – Положив трубку, отрапортовал: – Сигнализация не сработала, товарищ майор.

– Я в этом не сомневался. Молодец, лейтенант. Все это подтверждает, что убийца заранее готовился к преступлению. Даже, гад, крепежные болты на датчике ослабил, чтобы можно было целлулоид вставить. Хитер подлец, но мы тоже не дураки и докажем это! – Хвостов снял с телефона трубку, покрутил диск. – Алло?! – произнес он после паузы. – Привет, Дина… Не соскучилась?.. Как у тебя дела?.. Есть что-нибудь новенькое?.. Угу… Это меня как раз интересует… А еще точнее время назвать можешь?.. Понятно… Ну, пока, пока. – Майор положил трубку и сообщил: – Охранник умер между двадцатью тремя тридцатью и половиной первого. Возьмем середину – ноль-ноль.

– А я могу сказать вам время его смерти с точностью до секунды. – К Хвостову и Селиванову подошел Фефелев. Он стоял неподалеку и отлично слышал, о чем говорили милиционеры.

Майор подозрительно скосил на завскладом очки.

– А вам откуда это известно? Точное время может знать только убийца.

Лицо Фефелева перекосилось от испуга.

– Бог с вами, Борис Егорович, – силясь сохранить достоинство, проговорил он. – Ваши предположения беспочвенны. К убийству охранника я не имею никакого отношения. А время его смерти узнать нетрудно. Витрина, что стоит у стены, как вы видите, разбита. Очевидно, падая, Володя ударил по стеклу рукой. От нечего делать я разглядывал валявшиеся там побрякушки и наткнулся на часы. Они недорогие, стояли в витрине на полке, и мы все по ним узнавали время. От удара стеклянная полка раскололась и часы вместе с другими предметами рухнули вниз и разбились. Видимо, сломалась ось маятника. Сейчас они показывают без десяти двенадцать. – Так как очки Хвостова все еще подозрительно поблескивали, Фефелев поднял руки. – Я ни к чему не прикасался. Можете сами посмотреть.

Хвостов развернул очки в сторону помощника и с осуждением покачал головой.

– А ведь эти часы мы должны были обнаружить. – Он нагнулся, сунул руку в витрину и достал из груды стекла лежащие вверх циферблатом часы-будильник. Действительно, стрелки на них показывали без десяти двенадцать. – Спасибо вам, Анатолий Владимирович, – Хвостов сделал паузу, чтобы Фефелев понял, что в его услугах долее не нуждаются. Дождавшись, когда завскладом отойдет на недосягаемое до его слуха расстояние, он спросил у помощника: – Где в это время был сменщик охранника?

– В аэропорту. Он встречал знакомого, который прилетал из Лос-Анджелеса. Я проверял. Рейс такой действительно существует, и сосед и жена знакомого подтверждают алиби Бекбулатова.

– Раз нам известно точное время смерти охранника, а у его сменщика железное алиби, остается узнать, кого в тот час не было на свадьбе, и мы вычислим убийцу. И тогда… – Оскал Хвостова был страшен. Кожа на худом лице натянулась, и голова стала похожа на череп с надетыми на него ради шутки очками. – И тогда, – повторил майор, – убийца горько пожалеет о том дне, когда задумал это преступление… Поехали, Женя, к Нечаевым. Кто как не молодые супруги должны лучше всех знать, где находились их гости в момент убийства.