Текст книги "Ловчила"

Та отступила на шаг и, запустив руку под шапку, принялась с остервенением чесать голову.

Длинный пояснил:

– Это бо-о-омжиха Валька. Не обращайте на нее внимания, она с-с приветом.

– Причем с бо-ольшим… – хмыкнул старик. – Прижилась в кооперативе. Один сердобольный мужик гараж ей свой отдал. Машины у него нет, бокс зря пустует. Там она и живет. Все ее жалеют, кто мелочь подкинет, кто еду, кто одежду. Так и перебивается. Опять же нам польза. Она здесь на побегушках да территорию подметает… Так что у тебя с машиной-то, начальник?

– Да радиатор потек проклятый.

– Э-эх! – выражая сочувствие, покачал головой старик. – А на новый, что ж, денег нет?

– Нет, – сознался Хвостов.

– Ладно, приноси, попробуем залудить.

– Все, договорились. Завтра подъеду. – Майор кивнул на противоположный ряд боксов: – Здесь где-то мой хороший знакомый обретается… Фефелев…

Старик указал на тяжелые ворота с большим замком и массивной ручкой:

– А вот его гараж. Восемьдесят седьмой.

– Да-да… – Хвостов огляделся с видом человека, который узнал местность. – Припоминаю. Был я у него как-то в гараже. «Москвич» у него старенький. Бегает еще?

– Теперь будет бегать, – лениво отозвался старик. – А то год стоял в гараже – покрышки прохудились, аккумулятор закипел…

Старик умолк. Когда Хвостов понял, что это все и продолжения рассказа не последует, он спросил:

– И что же это за такое чудо свершилось, что машина теперь ездить станет?

Мужчины с понимающим видом переглянулись.

– Ра-а-азбогател ваш Фе-фе-фефелев, – посмеиваясь, сказал молодой. Заикался он как-то странно, будто имитировал падение снаряда. – Се-егодня утром со-со своим другом Геной ездил на а-автомобильный базар, ку-ку-ку-купил четыре новые покрышки и а-аккумулятор.

– Ого! – воскликнул Хвостов, чувствуя, как запрыгало сердце. Наконец! Наконец-то появилась хоть какая-то зацепка. Вслух, стараясь казаться безразличным, спросил: – И как же это ему удалось разбогатеть?

Длинный пожал плечами:

– А-а черт его знает. Я у него не спрашивал.

– С ним мало кто общается, – вклинился старик. – А вообще-то вашего Фефелева не любят в гаражах.

– Это почему же?

Старик затоптал сигарету и сплюнул.

– Скупердяй он и крохобор. Один Генка с ним и якшается. И то, видно, потому, что Фефелев его в своем подвальчике вином подпаивает. Мы один раз ему на машине диск сцепления меняли. Так он нам потом вина вынес… в мензурке! – Старик снова сплюнул. – Издевается гад! Где это видано, чтобы русскому человеку вино в аптечной мензурке подносили? Ага… Вот сегодня он для машины обновки купил, думаешь, обмоет? Хрен там!

– Да, нехорошо, – посочувствовал Хвостов. – Он ведь в гаражах каждый день бывает?

– Ясное дело. Как на работу ходит. «Табельный», одним словом.

– А в субботу после полуночи его здесь не видели?

Хвостов спросил будто невзначай, однако мужчины разом смекнули, что именно ради этого вопроса и подошел к ним милиционер. Оба замкнулись, очевидно, сообразив, что сболтнули о Фефелеве лишнее.

– Я в субботу рано из гаражей ушел, – каким-то отчужденным тоном изрек старик и, кряхтя, поднялся, показывая тем самым, что ему с напарником пора браться за работу.

Длинный тоже встал.

– Я у-ушел вместе с де-де-дедом, – сказал он. – И вообще Фе-е-ефелева я в тот день не-не-не видел.

– Я дядю Толю видела! – неожиданно сказала Валя. Голос у нее был писклявым, дикция отвратительная.

Хвостов поднялся вслед за мужчинами и уставился изучающим взглядом в лицо бомжихи, на котором блуждала идиотская улыбка.

– Ей можно верить? – майор перевел взгляд на старика, но тот только развел руками. Молодой промолчал, а Хвостов осторожно, чтобы не спугнуть бомжиху, спросил: – Это точно было в субботу, Валя?

Женщина безмятежным взглядом смотрела на майора, продолжая скалиться остатками гнилых зубов. Тогда Хвостов достал из кармана новенькую, не очень крупного достоинства купюру и, похрустев ею, зажал между пальцами.

– Расскажешь, как было дело, получишь…

Завороженно глядя на деньги, Валюха загундосила:

– Суббота это была. Я в тот день в казино у Ганса сидела, по телевизору слышала, диктор объявлял.

– В каком еще казино? – не понял Хвостов.

– В игорном доме, – будто даже кокетничая с майором, сказала Валюха и снова запустила пятерню под шапку. – Там они играют.

– Что ты ме-ме-мелешь, чу-у-учело! – просвистел падающий снаряд. – Ка-а-акой еще игорный до-дом? Всех под ста-а-атью подведешь, ду-ду-дура! – Длинный повернулся к Хвостову и, сильно волнуясь, заговорил: – Не слушайте вы ее, то-то-товарищ ма-а-айор. Нет никакого игорного до-дома. Просто у нас мужики в гараже Га-га-ганса собираются в нарды перекинуться. Та-а-ак в шутку гараж этот и зо-о-зовут: кто ка-ка-казино, а кто и-игорный дом.

– Да я вам, ребята, верю, – прохрустел Хвостов. – Чего так всполошились-то? А почему Ганс?

Длинный, видимо, понял, что опасность прошла стороной.

– А-а… – махнул он рукой. – Это у му-му-мужика прозвище такое. Он когда-то в Ге-е-ермании служил. А зо-зо-зовут его Сергей Ва-а-асильевич. У него в гараже те-е-елевизор стоит. Так Ва-ва-валюху туда иной раз пускают фильм какой-нибудь по-посмотреть.

– Да-а по-оше-ол ты-и! – вдруг диким голосом заорала бомжиха. – Са-а-ам ду-ду-дурак! – она резко повернулась и походкой, какой двигается лыжница, стала удаляться прочь.

– Чего это с ней? – ошарашенно спросил Хвостов.

Старик повертел пальцем у виска.

– Бывает…

Майор ринулся вслед за Валюхой. Передвигалась она очень быстро. Однако там, где заканчивался ряд гаражей, он догнал ее и схватил за руку.

– А-а… – недорезанным поросенком завизжала бомжиха, пытаясь вырвать рукав из цепких рук майора, и неожиданно заканючила: – Пусти-и, прокля-аты-ий!

– Ладно, ладно, Валюха, успокойся! – свободной рукой Хвостов полез в карман, достал еще одну купюру и, присоединив ее к первой, повертел перед носом бомжихи. – Я тебе еще одну денежку дам, только расскажи, когда ты Фефелева видела?

Валюха тут же успокоилась. Она высвободила руку и, схватив деньги, ловко сунула их за пазуху. Затем вытерла рукавом повисшую под носом каплю и лучезарно улыбнулась:

– Я фильм по телику смотрела. Там голых мужиков и баб показывали… Досмотреть не дали. Ганс послал меня за водой, чай хотел поставить… Я вышла на улицу, а там Фефелев этот гараж свой закрывает.

– И что же потом?

– Че, че – домой пошел!

– В руках у него ничего не было?

Бомжиха покрутила головой:

– Не-а…

– Ладно, бывай! – Хвостов похлопал Валюху по плечу и быстрым шагом направился к воротам.

Вечером майор позвонил Селиванову домой. Трубку взяла Женина мама.

– Здравствуйте, Тамара Александровна, – прохрустел Хвостов. – Сын ваш требуется.

– А, Борис Егорович, – прозвучал в трубке еще молодой и довольно приятный голос. – А Жени нет.

– Что так?

В ответ раздался смешок.

– Не хочется кляузничать на собственного сына его же начальнику, но раз уж вы им интересуетесь, то скажу. По-моему, у Жени новая пассия появилась. Часа два назад позвонила какая-то девица, он вдруг засобирался и ушел.

– Когда вернется, не сказал?

– Нет.

– Как только придет, пусть мне позвонит.

– Но он может заявиться и в час ночи, – возразила Тамара Александровна. – Что тогда?

– Тогда пусть немедленно почистит зубы и ложится спать.

– Ха-ха, – залилась звонким смехом трубка. – Нет, серьезно, Борис Егорович, что ему передать?

– Передайте, чтобы по девкам меньше шлялся, – с напускной строгостью сказал Хвостов. – Пускай завтра на работу пораньше придет. Да не сонный и в форме. Дело есть… Спокойной ночи.

Глава 13

На следующий день Женя пришел на работу на сорок минут раньше. Хвостова еще не было. Он заявился полчаса спустя, потрясая листом бумаги.

– Вот, был у прокурора, – сказал он, пожимая помощнику руку. – Выбил ордер на обыск в квартире Фефелева.

Селиванов вытаращил глаза.

– Фефелева? – переспросил он. – Вы думаете, он и есть грабитель и убийца?

– Уверен!

– Но почему?! – изумленно воскликнул Селиванов.

– У меня есть веские причины, Женя. По дороге объясню, – солидно сказал майор и похлопал по кобуре. – Взял вот на всякий случай. Мало ли что может выкинуть этот «отморозок». Поехали, возьмем его тепленького, прямо из постели.

Тепленького Фефелева взять не удалось. Оказывается, Анатолий Владимирович ушел в гараж за картошкой. Об этом сообщила жена завскладом – полнотелая, щедро накрашенная женщина с заплывшими жиром глазками. У нее были редкие светло-рыжие, почти желтые волосы. Взбитые и зафиксированные лаком, они напоминали сахарную вату. Мадам Фефелева уже была готова к выходу. На ней было желтое платье, сильно обтягивающее обширный живот, в центре которого красовалась большая пряжка. Узнав, в чем дело, хозяйка решила остаться дома.

– Скажите откровенно, – ужасно расстроенная, она опустилась в прихожей на стул. – Вы считаете, что преступник мой муж?

Хвостов постарался, как мог, успокоить бедную женщину:

– Поймите, совершено тяжкое преступление: убийство и ограбление. Обыск в этом случае дело обычное. Возможно, в ближайшее время и остальные работники «Бриллианта» подвергнутся этой неприятной процедуре.

– Я все понимаю, – неохотно согласилась Фефелева, – но у меня в голове не укладывается, что моего мужа можно хоть в чем-то заподозрить. Он честный и порядочный человек, пример для детей. Слава богу, что сыновья уже ушли и не увидят нашего позора.

– Да не убивайтесь вы так, – посоветовал Хвостов. – Все будет хорошо.

Селиванов ушел за понятыми. Вскоре он вернулся с уже знакомыми майору благообразными старичками из соседней квартиры, которые были смущены отведенной им ролью стать свидетелями бесчестья семьи Фефелевых.

Тут явился и сам хозяин. Он никак не ожидал увидеть в своем доме милиционеров и соседей. Фефелев сразу смекнул, зачем пожаловали к нему непрошеные гости, однако виду не подал, до какой степени потряс его сей факт. О его внутреннем состоянии можно было судить только по появившимся вдруг на щечках красным пятнам да выступившей на лысом черепе испарине.

Завскладом аккуратно поставил у ног пакет с картофелем, очень внимательно ознакомился с ордером на обыск и своим хорошо поставленным голосом произнес басом лишь одно слово:

– Приступайте!

Напрасно Хвостов и Селиванов потратили полтора часа на поиски улик, указывающих на причастность Фефелева к преступлению в «Бриллианте». Кроме трех колец, кулона, цепочки да пары сережек, принадлежавших жене завскладом, иных драгоценностей в доме не было. Но Хвостов не отчаивался.

– А теперь, Анатолий Владимирович, – прохрустел он, – осмотрим ваш гараж.

И здесь выдержка Фефелева не подвела.

– Я готов! – лаконично произнес бывший завскладом.

Идти в гараж Фефелева категорически отказалась.

– С меня достаточно разгрома в квартире, – сказала она милиционерам с нескрываемой неприязнью. – После вас целый месяц все нужно расставлять по своим местам. Раз на работу я все равно уже не попаду, возьмусь за уборку.

Старичков решили за собой не таскать. Понятых можно будет найти и в гаражах. Втроем – Хвостов, Селиванов и Фефелев – отправились на милицейском «уазике» в гаражный кооператив.

Вчерашние знакомые Хвостова, старик и длинный, увидев суровые лица вылезшей из машины делегации, застыли с раскрытыми ртами.

– Подходи записываться в понятые! – крикнул им майор.

Без лишних слов мужчины оставили в покое очередной агрегат и покорно подошли к Хвостову. О том, чтобы залудить ему радиатор, они и не заикались.

Гараж Фефелева оказался доверху забит хламом. Чего здесь только не было: начиная от новеньких листов шифера и заканчивая старым холодильником с оторванной дверцей, в котором хранились всевозможные склянки. Свободное место оставалось разве что на багажнике, установленном на крыше машины. Чтобы получить доступ к полкам, машину пришлось выгнать. Между прочим, кругом царила чистота, все вещи были аккуратно расставлены на полках, на некоторых имелись бирки. Сантиметр за сантиметром Хвостов и Селиванов осмотрели гараж, однако и здесь ничего не нашли.

В подвале милиционеры с удивлением оглядели стеллажи и хранившиеся на них бутылки, на которые были наклеены этикетки с указанием сорта винограда и года сбора урожая. На земляном полу стояли еще несколько бутылей, по самое горлышко заполненных темной жидкостью. Середину подвала занимали журнальный столик и два низких стульчика.

Вот здесь-то, за одним из кирпичей в стене, Хвостов и обнаружил тайник. Из него, к изумлению старика и длинного, он извлек несколько аккуратно сложенных пачек денег.

– Чьи? – спросил майор, раскладывая деньги на журнальном столике.

– Разумеется, мои, – пробасил Фефелев.

– Откуда такая крупная сумма денег, Анатолий Владимирович?

Завскладом, очевидно, решил занять позицию оскорбленного человека.

– Личные сбережения, – произнес он с вызовом.

Хвостов покачал головой, делая вид, будто верит.

– Угу… Сами покажете, где драгоценности, или продолжить поиски?

– Ищите! – с безразличием заскучавшего вдруг человека произнес Фефелев.

После получаса бесплодных поисков Хвостов наконец сдался и закончил обыск. Найденных денег вполне хватит для того, чтобы прижать завскладом.

– Ну что ж, Анатолий Владимирович, – сказал майор, вылезая из подвала и отряхиваясь. – Вам придется проехать с нами в Управление для объяснений.

Глава 14

Время было послеобеденное. Селиванов сидел на стуле у стены и клевал носом. Вчера они с Таней ходили на дискотеку. Домой он вернулся далеко за полночь, и пяти часов сна для его молодого организма было недостаточно. Женя дал себе слово сегодня взять у девушки отгул и хорошенько выспаться, не то Хвостов влепит выговор за мятый вид и систематическое дремотное состояние.

Майор, сгорбившись, сидел за своим рабочим столом, напоминая огромную хищную птицу. Обычно в минуты раздумий он брал лист бумаги, разрывал его на мелкие кусочки, затем из них скатывал трубочки, из трубочек шарики, которые раскладывал ровными рядами на столе. Так было и на этот раз.

– Может быть, начнем допрос Фефелева? – спросил Женя, с трудом вырываясь из сладких объятий Морфея.

Хвостов скатал очередной шарик.

– Рано…

Вот уже почти четыре часа заведующий складом томился в подвальном помещении ГУВД, в изоляторе временного содержания, и майор решил продержать его там как можно дольше.

– Пускай посидит, – Хвостов положил шарик, заполнив ряд, и приступил к раскладыванию следующего. – Пообщается с тамошней публикой, подышит воздухом камеры, авось будет посговорчивее.

За то время, что Фефелев просидел в изоляторе, майор успел кое-что сделать. Он поговорил по телефону с Ларионовой, встретился с Нечаевым, вызвал директора Кадамова, который привез ему книги по бухгалтерскому учету и другую документацию, а также сходил к эксперту Смыслову. Короче, к допросу завскладом Хвостов был готов.

Наконец майор сгреб со стола шарики и сбросил их в корзину для бумаг.

– Давай, Женя, тащи сюда этого Фефелева, будем потрошить, – распорядился он. – И чтобы все было как полагается: конвой, наручники, зверское выражение лица – в общем, постарайся нагнать на него побольше страха.

– Чтобы он, – подхватил Селиванов, – увидев вас, решил, что вы его спаситель, упал к вам в ножки и покаялся?

– Я был бы не против.

Пока Селиванов ходил за завскладом, Хвостов еще раз прокрутил в голове план допроса. Наконец привели Фефелева. К разочарованию майора, он не был подавлен, наоборот, казался бодрым, невозмутимым и выглядел так, будто провел четыре часа не на нарах в зловонной камере, а в шезлонге в солярии. Дождавшись, когда с него снимут наручники, Фефелев с гордо поднятой головой прошествовал через кабинет и сел на приготовленный для него стул напротив майора.

– Итак, гражданин Фефелев, – начал Хвостов, – вы задержаны по подозрению в убийстве охранника и ограблении магазина «Бриллиант». Чуть позже вам будет предъявлено официальное обвинение по этим статьям.

Фефелев издал звук, похожий на храп заартачившегося жеребца.

– Чушь! Я никого не грабил, не убивал, и вы это прекрасно знаете.

– Советую вам не впадать в амбицию, – тоном корректного человека изрек Хвостов. – У вас есть возможность сделать добровольное признание. Используйте ее – это в ваших же интересах.

– Не уговорите! – пробасил Фефелев.

Хвостов с сожалением покачал головой:

– Вы самоуверенны. В вашей ситуации это не лучший стиль поведения. Вы усугубляете свое и так незавидное положение и усложняете мою задачу. Но я все же постараюсь доказать, что вы преступник.

– Доказывайте! – разрешил завскладом.

Хвостов глянул в свои записи.

– На прошлом допросе седьмого апреля вы утверждали, что вернулись домой в полночь?

Квадратный подбородок Фефелева потерял твердость. Секунду поколебавшись, он сказал:

– Ну, говорил…

– А вот ваша соседка Мария Алексеевна утверждает, будто вы пришли на полчаса позже.

– Все же раскопали? – Губы Фефелева тронула едва заметная усмешка. – Конечно же, это многое меняет?

– Не хотелось бы огорчать вас, – с траурным видом признался майор, – но это действительно так… Мы точно знаем, что вы ушли со свадьбы в двадцать три сорок. Если бы вы, как утверждали ранее, в полночь уже были дома, то вас никто ни в чем бы не заподозрил. Времени для совершения преступления маловато. Но если добавить полчаса, то этого вполне должно хватить на то, чтобы добраться до магазина, совершить преступление и вернуться домой.

– Ерунда! – фыркнул завскладом. – Разве баба Маша не говорила вам, что я возвращался из гаража?

– Говорила. И бомжиха Валюха видела, как вы запирали двери своего бокса.

Фефелеву не удалось скрыть удивление, вызванное осведомленностью майора.

– Так в чем же дело?! Эти полчаса я провел в подвале, переливал вино.

Хвостов откинулся на стуле с видом человека, которого не проведешь.

– Не-ет! В гараж вы заходили для того, чтобы спрятать деньги и драгоценности. Не тащить же награбленное домой!

– Вы ошибаетесь, – сдержанно сказал завскладом. – Я не убийца и не грабитель. А ваши инсинуации очень легко опровергнуть.

– Будьте добры!

– Я ушел со свадьбы в двадцать три сорок. Смерть охранника, как показывают остановившиеся часы, наступила в двадцать три пятьдесят. За десять минут я просто физически не успел бы добраться до магазина и совершить преступление.

– Ага! – произнес майор с радостью охотника, загнавшего в ловушку крупного зверя. – Признаться, я с большим нетерпением жду, когда вы приведете этот довод. Однако не стоит забывать, что на остановившийся будильник обратили наше внимание именно вы! Ознакомьтесь, пожалуйста…

Майор подал Фефелеву лист бумаги. Завскладом взял его и, отдалив, попробовал читать, однако освещения было недостаточно, и ему понадобились очки, изъятые у него ранее при личном досмотре. Хвостов с готовностью вернул Фефелеву необходимый предмет, и тот, водрузив очки на нос, углубился в изучение документа.

– Нонсенс! – возвращая бумагу, заявил Фефелев тоном, не терпящим возражений. – Белиберда!

– Ну почему же, – начиная терять терпение, произнес майор. – По-моему, заключение экспертизы составлено очень грамотно. А если вы не поняли, то я поясню вам, что имеющиеся на корпусе и в механизме будильника повреждения не могли возникнуть в результате удара при падении, а на него воздействовали каким-то тяжелым предметом. Иными словами, вы намеренно испортили часы перед тем, как показать их нам. Вы будете спорить с результатами экспертизы?

– Вы не можете доказать, что часы сломал именно я.

Майор склонил голову.

– Возможно. Однако заключение экспертизы дает мне право не принимать во внимание показания будильника. А значит, я могу предположить, что смерть охранника наступила не в двадцать три пятьдесят, а ровно в ноль-ноль часов. Теперь вы становитесь у нас подозреваемым номер один. Хотите послушать, как было дело?

– Очень интересно, – буркнул Фефелев.

– Я того же мнения, – сказал Хвостов. – Вы вышли из дому Бериковой в двадцать три сорок и направились к магазину. Мы с помощником проверяли: до него пятнадцать минут ходу. В двадцать три пятьдесят пять были у дверей «Бриллианта». Не знаю, какой у вас был довод, чтобы убедить охранника открыть вам дверь, но думаю, веский, раз он решился впустить вас. Владимир Сечин вам доверял и не хотел лишний раз беспокоить ребят из пункта охраны. Поэтому он придержал кнопку датчика, когда вы входили в двери. На это вы и рассчитывали. Таким образом, вы, не поднимая шума, проникли в магазин. Ничего не подозревавший охранник повел вас в подсобку. Оказавшись за его спиной, вы ударили его принесенной дубинкой, а затем для верности нанесли удар ножом в сердце. Десяти минут вам хватило на то, чтобы очистить сейфы и собрать наиболее ценные побрякушки. Конечно же, вы заранее все спланировали, изготовили дубликат ключей от сейфа Нечаева, наметили, что возьмете, а возможно, учитывая вашу педантичность, даже составили список вещей, которые вам предстояло украсть. При помощи полоски целлулоида или похожего материала вы зафиксировали кнопку сигнализации, а когда вышли и закрыли двери, целлулоид выдернули. Идти от магазина до вашего гаража также пятнадцать минут. Я это вчера проверил. В двадцать пять минут первого вы были у себя в боксе. Примерно в половине Валюха видела, как вы закрываете ворота, а в тридцать пять минут первого вас заметила Мария Алексеевна. Вы шли домой. Ну, как вам схема преступления? По-моему, я ни на минуту не выбился из вашего графика?

– Вздор! – безапелляционным тоном заявил Фефелев. – Это всего лишь ваша гипотеза.

– Да вы дятел! – не сдержавшись, воскликнул Хвостов. – Сколько можно долбить одно и то же?

– Как бы вы меня ни оскорбляли, – с достоинством сказал завскладом, – доказательств моей виновности у вас нет.

На птичьем лице Хвостова возникла улыбка Люцифера:

– Извольте! Сегодня я встречался с Нечаевым. Он отлично помнит, какая сумма денег оставалась у него в сейфе. Также я просмотрел кое-какие записи по вашему магазину. – Майор похлопал по лежащим у него на столе канцелярским книгам. – Особенно меня заинтересовало количество проданного товара за субботний день. Так вот, если к деньгам из сейфа Нечаева прибавить выручку за субботу и вычесть деньги, истраченные вами на покупку новых покрышек и аккумулятора для вашей машины, то как раз получится вот эта сумма. – Хвостов извлек из ящика стола пакет с изъятыми у Фефелева деньгами и бросил его на столешницу. – И это еще не все. Я взял у Нечаева отпечатки пальцев. Думаю, перед тем, как положить деньги в сейф, он обязательно их пересчитывал, а раз так, то на новеньких купюрах должны остаться отпечатки его пальцев. Сегодня экспертиза это установит. И если вы, – в голосе майора прозвучала угроза, – после такой неопровержимой улики станете отрицать очевидное, я посажу вас на ночь к отъявленным уголовникам, а завтра утром вы будете умолять меня выслушать ваше признание.

– Гм, гм, – произнес в кулак Фефелев. Глядя в пол, он несколько секунд раздумывал, затем поднял к Хвостову свои увеличенные стеклами очков глаза. – Признаться, вы загнали меня в угол, гражданин следователь. Мне ничего не остается, как рассказать вам правду.

– Давно бы так, – самодовольно проворчал Хвостов.

– Деньги эти действительно из магазина, но я «Бриллиант» не грабил и охранника не убивал.

Хвостов дернулся так, что кости его громыхнули, будто кто-то встряхнул копилку с монетами.

– Что?! – заорал он и содрал с лица очки. К этому трюку майор прибегал крайне редко, только в том случае, когда хотел ошеломить противника. Дело в том, что глаза у него были необычные – черные, как нефть, почти без зрачков. И у собеседника, глядевшего в них, создавалось странное ощущение, что глазами Хвостова на него смотрит сам дьявол. – Вы надо мной издеваетесь, да?

Фефелев замер с открытым ртом, затем стряхнул с себя оцепенение и нечленораздельно забубнил:

– И все равно я не убийца… Я на самом деле, – вдруг заторопился он, – после свадьбы пошел в гараж. Мне нужно было перелить вино.

Хвостов напялил очки и, вложив в слова весь имеющийся у него в запасе сарказм, произнес:

– Сейчас вы скажете, что в сутках нет более благоприятного времени для переливания вина, чем половина первого ночи…

– Не надо шутить, гражданин майор, – обиделся Фефелев. – Мне сейчас не до смеха. А вино мне просто необходимо было перелить. Если вы сталкивались когда-нибудь с виноделием, то должны знать, что вино должно храниться в доверху заполненной таре, иначе при взаимодействии с воздухом оно скисает. Утром я взял из двадцатилитровой бутыли три литра своего лучшего мускатного вина, чтобы угостить желающих на свадьбе Нечаева. Перед работой я не успел перелить вино в более подходящую посуду, поэтому пришлось заняться этим ночью.

Трагедия в «Бриллианте» для меня была полной неожиданностью, – Фефелев тяжко вздохнул. – С деньгами же меня черт попутал, признаюсь. Как вы помните, в субботу я выполнял в магазине не только свои обязанности, но и обязанности завсекцией. Вечером, сложив в сейф Нечаева драгоценности, я взял лежавшие там деньги и вместе с дневной выручкой, на всякий случай, переложил их в свой сейф. Причем положил я деньги в специальное отделение в сейфе, которое также запирается на ключ. Обычно ключ хранится в сейфе, но в этот раз, учитывая, что сумма крупная, деньги чужие, я для верности взял его с собой.

Утром я обнаружил, что сейфы вскрыты, драгоценности похищены, а вот до денег преступник добраться не смог. Дубликата ключа от отделения у него, по-видимому, не было… В общем, деньги эти я взял, – не глядя на унылого Хвостова, произнес завскладом, – и спрятал в туалете. А потом незаметно вынес.

По лицу майора нельзя было понять, верит он Фефелеву или нет. Тон же, каким он заговорил, все еще был насмешливым:

– Вы очень мудро поступили, Анатолий Владимирович. Прикарманили денежки, а вину свалили на другого. Думаю, истинный владелец «Бриллианта», господин Шигаев, узнав о вашем поступке, будет в восторге и в будущем не предложит вам в своем магазине не только место завскладом, но и место уборщика пыли с драгоценностей, иначе вы и ее унесете к себе в гараж… А может быть, и предложит… Впрочем, найти себе новую должность вы сможете не скоро – после отбытия срока, как это принято говорить, в местах не столь отдаленных.

Фефелев остолбенел.

– Вы хотите сказать, что меня посадят? – спросил он тихо.

– Это решит суд, – бесстрастно произнес майор. – Что было дальше?

Потеряв былую уверенность, завскладом продолжил свой рассказ:

– Видите ли, моя жена категорически против моего занятия виноделием. В гараж она не ходит и даже не подозревает, какая коллекция вин хранится в подвале. Это увлечение съедает определенную часть моих доходов, и, узнай об этом жена, скандала не избежать. Я опасался, что в процессе следствия вы допросите супругу и мое хобби вылезет наружу, поэтому передвинул время возвращения домой на полчаса раньше, даже не упомянув о гараже. Тем более что жена в тот день легла спать рано и не знала, когда я вернулся.

Поначалу баба Маша вылетела у меня из головы, да и, признаться, я считал себя вне подозрений, и тому, что она видела меня в тридцать пять минут первого, значения не придал. Позже я случайно услышал ваш телефонный разговор с патологоанатомом. Вы решили, что смерть охранника наступила в полночь. Вот тогда я вспомнил о соседке… Точно так же, как и вы, просчитал время и ужаснулся. Я идеально подходил на роль преступника. В том, что вы рано или поздно выйдете на Марию Алексеевну, я почему-то не сомневался. Тогда-то я и установил на часах стрелки на одиннадцать пятьдесят, положил часы на пол и наступил на них. Будильник остановился, а я обратил на него ваше внимание. Значение имели несколько минут, и, собственно говоря, можно было поставить стрелки и после полуночи. Тогда по выведенной вами и мной схеме я тоже был бы вне подозрения: не успевал, так сказать, после «грабежа» вернуться домой. Но я предпочел не успеть попасть в «Бриллиант». Вот и все. Подвела меня покупка шин и аккумулятора. Уж очень хотелось укомплектовать машину.

Фефелев замолчал и в ожидании приговора уставился на Хвостова. Тот сидел с провалившейся меж острых плеч головой, похожий на летучую мышь, и тоже молчал.

– Вот вам бумага и ручка, – наконец изрек он. – Сядьте поближе к столу и подробно напишите обо всем, что сейчас нам рассказали.

– Но вы-то мне верите или нет? – пытаясь заглянуть в глаза собеседника, спросил завскладом.

– Время покажет, – уклонился от прямого ответа Хвостов.

В течение часа Фефелев писал признание, потом Женя отвел его в изолятор временного содержания и вернулся в кабинет.

– Вы считаете, Фефелев рассказал нам правду? – спросил он.

Хвостов отложил листы с признанием завскладом в сторону.

– По-видимому, да. Такое невозможно придумать.

– Фефелева действительно будут судить, или вы сказали это просто так, чтобы припугнуть его?

– Судить, конечно, будут, – с суровым видом сказал майор. – Но, принимая во внимание, что до этого случая завскладом не привлекался к уголовной ответственности, да при условии, что он вернет потраченные деньги их владельцу, ему, я думаю, дадут всего пару лет, да и то условно.

– Значит, мы зря его держим в камере?

– Ну почему зря? – прохрустел Хвостов. – Это будет ему хорошим уроком. Пусть посидит ночку за решеткой, подумает, а утром мы возьмем с него подписку о невыезде и выпустим. Ты за него, Женя, не беспокойся. У нас иные заботы. Мы снова с тобой остались без главного подозреваемого! – Майор взглянул на часы. – Ого! Время как летит! На сегодня рабочий день, будем считать, закончился. А завтра с утра займемся дамами: ты Атаулиной, я Ларионовой. Их мы с тобой еще не прощупывали.

– Вы думаете, Ильмира способна на преступление? – спросил Женя, поднимаясь вслед за майором и направляясь к двери.

– Очень даже может быть, – Хвостов снял с вешалки фуражку, надел ее и, пропустив Селиванова в коридор, вышел сам. – У Атаулиной финансовые трудности, – сказал он, закрывая на двери ключ. – Муж ее, сам знаешь, сидит в тюрьме, дома двое детей да мать пенсионерка. Деньги ей ох как нужны, да и Ларионова, я считаю, не откажется. Ради них, по моему мнению, она готова на все. Сменщика охранника тоже не мешало бы хорошенько потрясти. Бекбулатов единственный из подозреваемых, кого не было на свадьбе, и ему проще всего было совершить преступление. Им также придется заняться тебе.

На улице милиционеры пожали друг другу руки и разошлись.