Текст книги "Меценат из ментовки"

Ксива

Что ж, молва, она как вроде права.

Вот же я ж не дожил до седин.

А по ксивам мне уже двадцать два,

А по виду только двадцать один.

«Лесоповал». «Тресковое филе»

Если и другие потерпевшие от рук бандитов будут встречать Жорика с кулаками, на нем скоро живого места не останется. Ясно, нужно добывать документ. Привольнов вернулся в город и, соблюдая меры предосторожности, стал разыскивать Худю. Часа через полтора он наткнулся на Вовку на задворках гаражей. Худинский уже успел выпить и закусить с приятелями и теперь, расставшись с ними, сидел, развалившись на чугунной скамейке, принесенной сюда из летнего кинотеатра, курил и жмурился, подставив солнцу лицо.

Когда-то Худя служил в милиции водителем, да потихоньку спиваться стал. Из органов Вовку, разумеется, турнули. И пустился бывший сержант милиции во все тяжкие. Напивался, а чтобы менты, значит, не приставали, форму надевал. Отобрали и форму. А вскоре бывший страж порядка и сам за решетку угодил. А случилось это так. Поцапался Худя по пьяной лавочке с соседом Калмыковым Серегой. Слово за слово, и пошло-поехало – мордобитие, махалово, мат-перемат. Ну, разняли соседи. Замашки-то у Худи ментовские остались. Наехал он на Калмыка, стал требовать, чтобы он ему моральный, ну а заодно и материальный ущерб возместил. А Калмык его на хрен и послал. Надо было б заткнуться Худе, ан нет, привык он, чтобы «справедливость» торжествовала. Подал на соседа в суд. Тот встречный иск, обоих приятелей в изолятор временного содержания на пару дней для профилактики упрятали. А потом был суд. Когда разобрались, кто прав, кто виноват, присудили Худинскому два года исправительных работ. На зоне Худя здоровье и потерял. С тех пор дохает, но водку пьет. С Вовкой-то и решил поговорить Жорик насчет интересующего его вопроса. Возможно, остались у бывшего мента и зэка нужные знакомые.

– Привет!

Худя до того разомлел, что даже шевелиться не хотел.

– Здорово, – проурчал он. – Тебя что, Привольнов, до сих пор еще не поймали?

Жорик чуть не поперхнулся:

– Типун тебе на язык, Худя. Мелешь, что попало.

– Серьезное что-то натворил? – Вовка вытянул ноги и сладко зевнул. – Рассказал бы. А то посадят, и не узнаем о твоих подвигах.

– Тебе что, бич божий, удовольствие доставляет дразнить меня? – ухмыльнулся Жорик. Он упорно не желал говорить о своих проблемах. – Без тебя тошно. Я к тебе по делу пришел.

– Ну давай выкладывай, что за дело, – солидно изрек Худинский и, по своему обыкновению, отвесив челюсть, уставился на Жорика. – Если смогу, подсоблю.

Привольнов отогнал надоедливо жужжащую у лица муху и заявил:

– Мне ксива, Худя, нужна ментовская. Что, мол, гражданин Привольнов является следователем прокуратуры.

Челюсть Худинского отвисла еще больше.

– Эка куда загнул, – искренне удивился он. – Может, тебе сразу удостоверение министра внутренних дел выписать?

– Дурак ты, Вовка! – беззлобно выругался Жорик. – И юмор у тебя идиотский. Ты скажи лучше, сможешь ксиву состряпать или нет?

Худя состряпал озабоченное лицо.

– Погоди, нужно подумать! – он закрыл глаза и надолго замолчал.

Жорик ждал целую минуту, потом толкнул приятеля под бок:

– Ну ты чего, Худя, молитву читаешь?

Вовка открыл глаза и чмокнул губами:

– Думаю я, погоди. В общем, есть у меня один знакомый старикашка. Вместе срок тянули. Он гравер там какой-то. Кстати, за изготовление фальшивок сидел. Недавно встретил я старичка на воле. Он теперь фотографом работает. – Худя совсем сомлел и еле ворочал языком. – Ефимом Данилычем его кличут, а работает он в десятиэтажке, что рядом с гастрономом стоит.

– Гастроном «Восход»? – уточнил Жорик.

Худя мотнул головой так, будто она была у него на шарнирах.

– Угу. Там в парикмахерской закуток у него. Скажешь, от Худи пришел. Он тебе поможет.

– Ладно, Вовчик, попробую обратиться к твоему Ефиму Данилычу, авось в самом деле выручит. – Привольнов достал из кармана мелкую купюру и сунул ее в карман рубашки Худинского. – На опохмел тебе! – Жорик похлопал бывшего собутыльника по плечу, потом поднялся и направился между двумя рядами гаражей.

Нужная десятиэтажка находилась через остановку. Жорик решил отправиться пешком, прогуляться. Десять минут спустя он подошел к перекрестку, на одном из углов которого высились два десятиэтажных здания. На первом этаже одного здания располагался гастроном, в другом – парикмахерская. Жорик поднялся по длинным ступеням на пригорок, потом в парикмахерскую. В полутемном холле за стойкой скучала администраторша, слева находился женский зал, справа – мужской. Около них в креслах дожидались своей очереди к мастерам несколько клиентов обоего пола. Дверь прямо вела в фотосалон, о чем свидетельствовала небольшая вывеска над притолокой.

Привольнов открыл дверь и вошел внутрь. Действительно закуток. В комнатке было не развернуться из-за расставленных штативов, зонтиков, служащих для отражения света, осветительных приборов, разноцветных экранов-фонов. Все эти опоясанные сетью проводов предметы были хлипкими, шаткими. Казалось, задень за один из них, и все фотооборудование рухнет.

Комнатка оказалась пустой. Жорик помялся и собрался выйти, как отодвинулась одна из драпировок, и в студию вошел старичок-боровичок – маленький, лысый, круглый, с носом-картофелиной и большими, чуть ли не свисающими на грудь щеками. Одет он был в темные брюки, темную рубашку и нарукавники. Привольнов сто лет не видел людей в нарукавниках.

Старичок, увидев клиента, засуетился:

– Проходите, пожалуйста, проходите, садитесь. Осторожно, не заденьте провода. – Очевидно, клиентов у старичка было не так уж много, и он из кожи вон лез, чтобы угодить. Ефим Данилыч провел Жорика в центр расставленного по комнате оборудования и усадил в кресло. Потом отошел, включил освещение и нагнулся к закрепленному на штативе старенькому фотоаппарату «Зенит». – Как снимаем? Художественное фото? На паспорт? На права?

– На удостоверение следователя прокуратуры, – брякнул Привольнов.

– О-о… – старичок-боровичок взвел затвор фотоаппарата и стал крутить объектив, наводя резкость. – Молодой человек представитель органов власти?

Привольнов изобразил на лице голливудскую улыбку.

– Нет, но я надеюсь, вы из меня сделаете.

Старичок выглянул из-за фотоаппарата.

– Что такое? – произнес он удивленно. – Извините, но я вас абсолютно не понимаю.

Жорик хитро взглянул на фотографа.

– Ефим Данилыч, – произнес он, переходя на конфиденциальный тон. – Я бы хотел попросить вас изготовить мне фальшивое удостоверение.

Мясистое лицо фотографа стало надменным.

– Все равно я вас не понимаю, молодой человек, – произнес он отчужденно. – Вы, вероятно, ошиблись адресом.

– Да нет, – подключил к голосу бархатный тембр Привольнов. Он делал все, чтобы старик проникнулся к нему доверием. – Именно вы мне и нужны. Я от Худи.

– Худи? – Брови старичка-боровичка приподнялись. – Какого такого Худи?

– Ну как это какого?! – произнес Жорик таким тоном, будто хотел сказать, да ладно вам придуриваться-то. – От Худинского Вовки. Мента бывшего, словно не знаете. Вы с ним вместе на зоне сидели.

Фотограф сделал вид, будто только что вспомнил.

– Ах, вот вы про кого! – и язвительно заметил: – И вы думаете, что рекомендации какого-то бомжа достаточно, чтобы заявиться ко мне и просить сделать то, за что я когда-то сидел? Я впервые вас вижу.

– Я понимаю, спившийся мент не авторитет, но уж лучше такая рекомендация, чем никакой, – парировал Привольнов. – Поверьте мне, Ефим Данилыч, у вас проблем с изготовлением мне документа не будет. Я воспользуюсь им не для криминальных деяний, а исключительно в мирных целях. Я расследую одно дело в частном порядке, и без прокурорской ксивы мне просто не обойтись.

В маленьких глазках фотографа настороженность потихоньку стала исчезать. Тем не менее он твердо заявил:

– Я подобными вещами давно уже не занимаюсь.

Жорик не оставлял попыток добиться желаемого.

– Да там делов-то! – небрежно махнул он рукой. – На компьютере за пару минут сделать можно. Я бы и сам ксиву нарисовал, да с печатью проблема. А без печати ксива не ксива. Да вы не волнуйтесь, Ефим Данилыч, я вам заплачу.

Старый фотограф заколебался:

– Гм… гм…

– Хорошо заплачу! – заверил Привольнов, полез в карман и достал пачку денег. Он отсчитал несколько купюр и, развернув их веером, протянул старичку. – Вот возьмите. Когда сделаете удостоверение, дам в два раза больше.

Деньги решают все. Это – прописная истина. Старичок-боровичок сграбастал купюры и сунул их в карман.

– Ладно, будет тебе ксива, – произнес он ворчливо. – Есть у меня компьютер и принтер к нему. Старенькие, правда, но в рабочем состоянии. Садись ровно, голову приподними, сфотографирую тебя. – Подтянув нарукавники, старичок припал к видоискателю фотоаппарата.

Пять минут спустя, провожая клиента к двери, Ефим Данилыч сказал:

– Зайди через пару часиков. Постараюсь за это время справить тебе документ.

Привольнов пошатался по улице, перекусил в кафе. А к назначенному времени вернулся в фотосалон. Не обманул старичок-боровичок, сделал удостоверение. Жорик заплатил оставшуюся сумму денег, забрал ксиву и ушел.

Рынок

Только я на землю бесконвойную ступлю,

И вышки караульные растают за спиной.

Я в первом же коммерческом примерю и куплю

В полосочку двубортный и почти что шерстяной.

По-нашему – лепеху, по-вашему – костюм.

По-вашему что надо, а по мне так ни к чему.

Немножечко на воле погостю я и тю-тю,

По-нашему – на кичу, а по-вашему – в тюрьму.

«Лесоповал». «Лепеха»

Вторыми потерпевшими в списке Жорика числились Александр и Виктория Ким, владельцы магазина номер сто двадцать три, расположенного в торговом комплексе «Рассвет». Туда Жорик и отправился.

Торговый комплекс «Рассвет» находился в старой части города и представлял собой расположенные на склоне холма под огромной крышей длинные ряды магазинов. В низине теснились продуктовые ряды, повыше, на двухъярусном сооружении, на первом ярусе продавали стройматериалы, на втором был длинный лабиринт из вещевых магазинов.

Привольнов сошел на автобусной остановке, миновал громадные ворота и спустился на второй ярус торгового сооружения.

В этот час на рынке было оживленно. Разгуливали толпы покупателей, сновали разносчики сигарет, зазывалы, выкрикивая названия блюд, заманивали клиентов в кафе, разъезжали носильщики с тележками.

Жорик влился в общий поток покупателей, выискивая нужный номер, прошелся по первому ряду магазинов, перешел во второй и вернулся к началу яруса. Здесь в закутке он обнаружил то, что искал. Сто двадцать третий магазин был небольшой, с жалюзи на витринах. В нем продавали кожаные изделия.

Потоптавшись у порога, Привольнов набрался смелости и вошел внутрь. Магазин, сразу было видно, не процветал. В прямоугольном – пять на семь метров помещении – на полупустых прилавках и витринах лежал и висел кое-какой товар. Сильно пахло кожей и красителями. Корейцы-продавцы – приятная женщина лет сорока и мужчина лет сорока пяти, с редкими усами – унылы.

Привольнов подошел к сидевшей за прилавком у кассового аппарата женщине:

– Здравствуйте, можно с вами поговорить?

На круглом лице женщины с туго натянутой кожей появилась профессиональная улыбка.

– Пожалуйста. В нашем магазине, – заговорила она заученно, – богатый выбор кожаных изделий – плащи, куртки, пальто.

Привольнову пришлось разочаровать продавщицу.

– Я по другому поводу, – улыбнулся он. – Я бы хотел поговорить об ограблении вашего магазина.

Лицо женщины потускнело.

– А кто вы такой?

Жорик достал из кармана удостоверение и, раскрыв его, предъявил продавщице:

– Я следователь прокуратуры Привольнов Георгий Константинович.

– Ой, – поморщилась женщина. – Но к нам уже приходили из милиции, и неоднократно. Кроме того, вызывали в РОВД.

– Так то из милиции, – пряча книжечку в карман, изрек Жорик. – А я из прокуратуры. Это разные вещи. Дело об ограблении приобрело неожиданный оборот, и за расследование взялась прокуратура. Вы не беспокойтесь, надолго я вас отвлекать от работы не буду. Все материалы следствия у меня есть, я просто без протокола хочу поговорить с вами и вашим мужем. Где мы можем побеседовать?

Поскольку Привольнов говорил тоном, не терпящим возражений, продавщица не посмела ему перечить и подчинилась, однако с видимой неохотой.

– Здесь, наверное. Я сейчас мужу скажу… Саша! – обратилась она к мужчине, стоявшему неподалеку. – Тут следователь из прокуратуры пришел. Хочет поговорить с нами.

Мужчина это уже понял. Он также был не рад приходу следователя, о чем красноречиво свидетельствовало недовольное выражение его плоского узкоглазого лица.

– Граждане покупатели! – произнес он вежливо, обращаясь к троим топтавшимся в зале людям. – Магазин ненадолго закрывается. Просим прощения за неудобства.

Покупатели не очень-то расстроились из-за того, что их выгоняют из заведения. Смотреть здесь было особо не на что, а уж покупать тем более. Троица развернулась и дружно направилась к выходу. Саша захлопнул на ними дверь. Затем, очевидно для того, чтобы любопытные не беспокоили, закрыл жалюзи. Прихватив два стула, он подошел к прилавку.

– Садитесь, – мужчина поставил перед Жориком стул, на другой сел сам. – Мы вас слушаем.

– Это я вас слушаю! – нахально усмехнулся Привольнов и опустился на стул. – Расскажите, как произошло ограбление.

Муж с женой переглянулись, словно советуясь, кому начинать говорить. Решили – Александру.

– Ну начать нужно, видимо, с того, – заговорил он, – что мы с женой владельцы частного магазина, дела которого до ограбления процветали. Месяца полтора назад мы решили расширить бизнес и к имеющемуся у нас в продаже товару добавили новый ассортимент. Для чего из банка с нашего счета перечислили на счет Саракульской торговой базы деньги для приобретения кожаных изделий.

– Что за Саракульская торговая база? – спросил Жорик и тут же понял, что допустил промах, ибо муж и жена посмотрели на Привольнова удивленно. Что за следователь прокуратуры такой, который не знает Саракульскую базу.

– Ну как же, – удивленно произнесла Виктория. – Центральная городская база, что в Черданцево находится. Неужто не слыхали?

– Ах, вон вы про что, – махнул Жорик рукой, сделав вид, будто недопонял. – Я и забыл, что центральная торговая база Саракульской называется. Привык, база и все.

Недоразумение вроде бы разрешилось, и Александр продолжил:

– Товар мы приобрели дорогой, из последних поступлений на базу. Вложили в него почти весь имеющийся у нас капитал. Завезли вещи в магазин. А на следующий день все и случилось. – Кончики усов хозяина магазина уныло повисли. – Примерно около шести часов вечера, когда мы собрались уже закрываться, в магазин ворвались двое неизвестных вооруженных людей в масках и с оружием в руках и приказали всем лечь. В магазине, кроме нас с Викой, было трое покупателей.

– Все происходило, как в голливудском боевике, – подхватили Вика. – Просто не верилось, что подобное может случиться здесь, в нашем городе и с нами.

Хозяин магазина печально кивнул:

– Действительно. Пока один из бандитов держал нас на мушке, другой закрыл магазин и жалюзи. Затем бандиты связали нас попарно, заткнули рты кляпами и затолкали в подсобку. – Саша указал на подсобное помещение в углу магазина. – Дальше мы не видели, что происходило в магазине, а только догадывались. Бандиты очистили кассу. В первый день после завоза товара обычно бывает хорошая выручка, и в кассе оказалось немало наличности. Забрали все до копейки, потом подогнали машину, загрузили в нее вещи и, закрыв двери в магазин, укатили. Обнаружили нас час спустя инкассаторы, прибывшие за деньгами.

Хозяин магазина замолчал, Жорик несколько секунд сидел в раздумье, затем заметил:

– Они неплохо подготовились к ограблению.

– Да, все было продумано заранее, – подтвердил Александр. – Я также думаю, они были оповещены о поступлении в наш магазин нового дорогостоящего товара.

– Не обязательно, – возразил Привольнов. – На следующий день после завоза кожаных изделий любой вошедший в магазин мог увидеть, что у вас обновлен ассортимент.

– И все-таки, я думаю, их навели, – продолжал настаивать на своем хозяин магазина.

– Что ж, если вы так считаете, – согласился Жорик, – то подумайте кто. Может быть, это сделали ваши знакомые?

Изображая неведение, Александр покривил губы:

– Все может быть.

Жорик прицепился:

– Кто знал о завозе в магазин товара?

– Да многие, – Саша взглянул на жену, и та, соглашаясь с ним, молча кивнула. – Кое-кому из соседей по рынку сказал, домашние знали.

– Да и я подругам говорила, – подхватила Вика.

– Ясно, – невесело произнес Привольнов. – Чтобы опросить всех ваших знакомых, понадобится год. – Столько времени у Жорика не было. – Описать грабителей вы, конечно, не можете?

– Лица – нет, – покачал головой Александр. – Как я уже говорил, они были в масках. Вязаные такие шапочки с прорезями для глаз и рта, как у омоновцев. Одеты неброско – в потертые джинсы и простенькие рубашки. Один был высокий плечистый, другой – обычного телосложения, среднего роста. Третий – плотный, невысокий.

– А вы у Таньки Красноголовки спросите, – вмешалась Виктория, – если вас очень уж внешность бандитов интересует. Она продавщица из магазина неподалеку. Танька их видела.

Привольнов посмотрел на женщину заинтересованно:

– Значит, все-таки есть очевидцы, видевшие их на улице? Это ж здорово! Как найти Красноголовку?

– Она через пять магазинов от нашего работает, – заявил Александр. – Номер магазина… – он мысленно подсчитал. – Сто пятьдесят четыре, кажется.

– Ладно, найду! – Жорик поднялся. – Спасибо за информацию.

– Здорово было бы, если вы их нашли бы, – вырвалось у Вики. – А то видите, – повела она руками вокруг, как бы предлагая полюбоваться на полупустой магазин. – Дело, как говорится, швах. Если нам не вернут хотя бы часть товара, мы разорены.

– Я постараюсь отыскать виновника ваших бед, – заявил Жорик, а про себя добавил: «И моих тоже».

Муж Виктории был более сдержан в проявлении эмоций, нежели жена. Провожая Привольнова к выходу, он сухо сказал:

– Вы уж постарайтесь.

Открыв дверь, он выпустил посетителя из магазина.

Привольнов направился по проходу между рядом магазинов и перилами, опоясывающими второй ярус торгового комплекса. Через каждые два магазина шли проходы к следующему ряду магазинов. В проходах имелись еще проходы, закутки и везде магазины, магазины. Отсчитав пять магазинов, Жорик вошел в шестой. Здесь продавали шмотки. Блузки, рубашки, батники, майки, джинсы, юбки были развешаны по стенам, висели рядами на вешалках, были сложены стопками за прилавком. В магазине толпились люди, в основном женщины. Привольнов, вполне освоившись с ролью следователя прокуратуры, громко спросил:

– Кто здесь Татьяна Красноголовка или Красноголовкина?!

Стоявшая за прилавком тоненькая девушка с маленьким личиком захихикала и, обращаясь к кому-то невидимому в дальнем конце магазина, сказала:

– Татьяна, тебя спрашивают.

– Слышу я, – хмуро отозвался голос, и над рядом висевшей на вешалках одежды возникла женская голова.

Жорик почувствовал себя неловко, ибо волосы девицы были выкрашены в ярко-красный цвет.

– Не Красноголовкина я, а Светлова, – буркнула девушка, и ее голова, будто огненный шар, под хихиканье тоненькой продавщицы и кое-кого из веселых покупателей поплыла над рядами вещей.

– Извините, – смутился Привольнов. – Я думал, Красноголовка фамилия ваша.

– Прозвище, которое мне совсем не нравится, – Татьяна вышла из-за вещей. В руках у нее были два пакета с джинсами. Очевидно, перед приходом Жорика она разбирала в углу магазина товар. Положив на прилавок перед тоненькой продавщицей пакеты с джинсами, она изрекла: – Вот сорок шестой и сорок восьмой размеры. – Потом обернулась к Привольнову: – Что вы хотели?

А девица из-за красного цвета волос, хоть и выглядела необычно, в целом была в порядке. У нее было милое, с редкими веснушками лицо, длинные стройные ноги, обтянутые джинсами, тоненькая талия, высокая грудь.

Жорик достал удостоверение:

– Прокуратура.

– О-ой! – сморщилась Красноголовка. – Опять! Сколько можно?

– Столько, сколько нужно, – строго сказал Привольнов. – У каждого своя работа. Где мы можем поговорить?

Девица тут же сдалась и даже кокетливо улыбнулась:

– О-о!.. На улице, наверное. А то здесь ушей много. Пойдемте! – Татьяна развернулась и, цокая высоченными каблуками, направилась к выходу. Привольнов пошел следом. На улице, встав у перил, Красноголовка достала сигареты, зажигалку и закурила. Держа сигарету между пальцами с длинными, художественно разукрашенными ногтями она глубоко затянулась и сказала:

– Я вас слушаю.

– Вы, верно, поняли, зачем мне понадобились? – изрек Жорик, становясь напротив девушки.

– Ну конечно, – девица, скривив рот, выпустила струю дыма в сторону от Привольнова. – Насчет ограбления магазина Вики и Саши Ким.

Жорик склонил голову:

– Правильно. Вы были свидетелем ограбления магазина. Что вы видели? Рассказать можете?

Красноголовка довольно изящно стряхнула пепел, постучав кончиком указательного пальца по сигарете.

– Но я уже рассказывала обо всем милиции, – возразила она.

– Я бы хотел услышать рассказ из ваших уст, – Привольнов взыскательно глянул на Светлову. – Тем более что я не из милиции, а из прокуратуры. Итак…

– Ну хорошо, – припоминая, Красноголовка закатила глаза. – В тот день я ушла с работы в шесть часов вечера, – начала она медленно. – У крайнего магазина стояла «Газель». Расстояние между магазином и перилами, как вы видите, небольшое, всего пара метров. Так вот грабители заткнули проход таким образом, что через него никак нельзя было пройти. По-видимому, все было продумано заранее. Завидев издалека автомобиль, люди сворачивали в боковой проход, а выходящие из-за угла магазина вынуждены были возвращаться. Я поступила так же, свернула влево и пошла к выходу с рынка не напрямую, а в обход.

– Но как же так? – подивился Жорик. – Вы видели, что ваших соседей грабят, и не сообщили в милицию?

А девица, видать, была охочая до мужского пола. Стрельнув глазами в проходившего мимо симпатичного молодого человека, она изобразила на лице недоумение и изрекла:

– Но откуда же я знала, что это грабители?! Обыкновенные мужики грузят в автомобиль товар. Может, купили что у Кимов. Погрузка и разгрузка у магазинов – обычное дело. У нас здесь оптовиков много. И вообще я вам скажу, на рынках совсем не такие отношения, как на производстве. Здесь не сослуживцы, а конкуренты. Поэтому у нас, у торгашей, не принято интересоваться делами соседей, а уж тем более считать, кому и сколько они продали или что приобрели. Дурным тоном считается.

Привольнов с понимающим видом кивнул:

– Как выглядели грабители? Лица запомнили?

– Нет, не обратила внимания. Обычные работяги. Не в моем вкусе, чего их разглядывать-то? Помню, в джинсах вроде были одеты да в рубашках темных. Трое грузили, а один в машине сидел. Водителя я заметила, когда к рынку шла с той стороны.

Жорик понял, что теряет даром время, расспрашивая Красноголовку, но на всякий случай поинтересовался:

– Добавить ничего не можете?

Девица затянулась в последний раз и ловким щелчком швырнула окурок за перила.

– Нет.

– Очень жаль, – тоном обманутого в своих надеждах человека произнес Жорик. – И все равно спасибо за сведения.

Светлова развела руками, с достоинством кивнула и, покачивая бедрами, процокала каблуками в магазин. Привольнов еще немного постоял, потом направился к выходу с рынка.