Текст книги "Меценат из ментовки"

Интернет-кафе

Первая девочка, ты в моей жизни была ли?

Кто тебя выдумал, где ты и как тебя звали?

Первая девочка, мы с ней сбежали с урока.

Это все было, все было…

«Лесоповал». «Первая девочка»

Привольнов отправился по третьему адресу, на городскую электростанцию – ГРЭС сокращенно. Когда-то Жорик жил в тех краях, учился там в пятой школе до седьмого класса, а потом с семьей переехал, но к друзьям частенько наведывался. Бывал и после армии пару раз, да былого не воротишь, у друзей детства другие интересы появились, другие друзья – почувствовал себя Привольнов в старой компании чужим и ездить на ГРЭС перестал. Попадал, однако, туда Жорик иной дорогой, а вот по той, что телепался сейчас на автобусе, уже не ездил лет двадцать. Ничего не изменилось с того времени, разве что дома обветшали, деревья разрослись да дорога стала ухабистей. Санаторные места. Знакомые названия остановок: «Красный Октябрь», «Ореховая роща». А вот и Институт селекции. Сейчас будет поворот и школа. Вот и она. Трехэтажная, некогда огромная, сейчас она предстала перед Жориком маленькой и убогой.

Автобус стал подниматься в горку. Сейчас… сейчас… Вот!.. Сердце Жорика трепетно забилось, когда автобус достиг вершины бугорка. С него открылась панорама канала. Сколько счастливых дней провел он на нем в детстве! Вода в канале ледяная, однако в этом месте часть воды забирала ГРЭС, там вода охлаждала котлы и уже теплой вновь вливалась в канал. Местечко так и называлось – «Теплушка». Ее бетонные берега вечно были облеплены ребятней, которую время от времени шугали охранники с ГРЭС, ибо территория здесь была закрытая и купаться категорически запрещено.

Проехав еще немного, автобус затормозил.

– Областная больница! – громко объявила кондукторша.

Привольнов сошел на разогретый солнцем асфальт. Автобус поехал дальше, в сторону ГРЭС, а Жорик направился вдоль канала в военный городок. Именно эта местность и была указана в бумажке, которую ему вручил Стражников.

И канал показался Привольнову миниатюрным, чересчур узким, очень спокойным. А ведь когда-то, борясь с течением, он с трудом переплывал его мутные воды. Здесь Жорик прогуливался со своей первой девчонкой Аленкой Вихровой и сорвал у нее свой первый поцелуй, а позже, перед армией, на берегу канала впервые познал радость секса с разбитной, уже успевшей побывать замужем бабенкой. Давно это было.

Показались первые строения – финские дома. Сколько же лет вам? Вас ведь еще пятнадцать лет назад снести обещали. Отжили свое, и военные разъехались отсюда давно, ан нет, все стоят дома. За военным городком шли современные постройки, несколько пятиэтажек и дома частного сектора. Где-то там и должно находиться нужное Привольнову заведение. В списке Стражникова оно числилось как интернет-кафе. Жорику потребовалось много времени на его поиски. Никто из местных жителей понятия не имел об интернет-кафе. Наконец Привольнов отыскал его. Небольшое, неказистое, одноэтажное здание находилось на отшибе между военным городком и новым поселком, однако в нем располагалось вовсе не интернет-кафе, а продуктовый коммерческий магазин. Жорик поднялся по ступенькам, вошел внутрь. В магазине были два отделения, две продавщицы, обе молоденькие, лет по двадцать. Одна блондинка, с узким лицом и цветом кожи бледной поганки, стояла, навалившись грудью на прилавок, подперев руками подбородок, и бессмысленным взглядом смотрела в пол, другая, темненькая, пухленькая, с расплывшимися чертами лица сидела за кассовым аппаратом и разгадывала кроссворд. Привольнов шагнул к беленькой.

– Прокуратура, – сказал он, доставая удостоверение.

Девица подняла глаза:

– А в чем дело-то?

– Так, парочку вопросов задать хочу! – Жорик хлопнул корочками и сунул их в карман. – Здесь вроде интернет-кафе должно располагаться.

Девушка распрямилась:

– Ну было вроде месяца полтора назад. А теперь вот магазин.

– И что же с ним произошло? – поинтересовался Привольнов.

Маленький, похожий на рыбий, рот беленькой несколько раз беззвучно открылся и закрылся. Девушка раздумывала.

– Не знаю, – произнесла она наконец и вдруг призналась: – Нам хозяин не велит говорить о том, что здесь произошло.

– Это почему же? – искренне удивился Жорик.

У девушки, видать, была привычка шлепать губами. Она издала чмокающий звук и изрекла:

– Не хочет старое ворошить. Пускай, говорит, то, что здесь произошло, поскорее забудется. Тогда и покупателей больше будет.

– Так у вас здесь ограбление было, – хмыкнул Привольнов. – Я знаю, иначе к вам и не пришел бы.

– Вот-вот, – назидательным тоном изрекла девушка. – О нем нам как раз и запрещено говорить.

Преувеличенно серьезный тон девушки вызвал у Жорика улыбку.

– Даже со следователем прокуратуры?

– Даже с ним! – подтвердила девица и, не сумев долее оставаться серьезной, хихикнула: – Ну я прошу вас, дядечка, пожалуйста! – заканючила она. – Не приставайте с расспросами, а то, если хозяин узнает, он нас с работы выгонит.

– Ну хорошо, – сдался Жорик. – Скажите, где найти вашего хозяина, я с ним поговорю.

В этот момент в разговор вступила черненькая.

– Не советую, – сказала она, отложив газету. – Злой он мужик. С гонором. Разговора по душам не получится. Да и знает он об интересующем вас деле не больше, чем любой житель нашего поселка. Он ведь здание это у бывшего хозяина выкупил уже после ограбления.

Несговорчивость девушек стала надоедать Привольнову.

– Ладно, – произнес он, однако все еще стараясь говорить с продавщицами в полушутливом-полусерьезном тоне. – Дайте мне адрес старого хозяина.

Беленькая тряхнула головой так, что хвостик волос за ее спиной взметнулся из стороны в сторону.

– А мы не знаем, – сказала она почему-то басом.

Привольнов погрозил продавщице пальцем:

– Достали вы меня, девки. Ничего путного от вас добиться нельзя.

– Почему же, можно, – возразила черненькая, пряча улыбку. – Вы с Чугуновой побеседуйте. Она в этом деле вроде как потерпевшая. Только не говорите, что мы на нее навели. А то неудобно как-то. У человека проблемы, а мы к нему людей незнакомых направляем.

– Ну следователя-то можно, – раздумчиво произнес Привольнов и вопросительно взглянул на темненькую. – Послушай, девочка, а Чугунову случайно не Ирой зовут?

– Тетей Ирой, – кивнула девица. – А что?

Жорик вдруг заволновался:

– Высокая такая, большеглазая, с русыми волосами?

– Кажется, – неуверенно произнесла продавщица. – Я ее почти не знаю. А вот с мамой ее, Ларисой Васильевной, знакома хорошо. Она мне музыку когда-то преподавала. А тетя Ира уезжала из этих мест. Недавно вернулась с дочерью, да… – девушка осеклась. – Ну да ладно… А вы тетю Иру знаете?

– Знавал когда-то, – Привольнов неожиданно заторопился. – Ну пока, девчонки.

– Ой-ой, дядя! – воскликнула светленькая, когда Жорик направился к выходу. – Товарищ следователь! А как же вы Чугунову найдете?

Привольнов обернулся:

– Если она к матери вернулась, то найду. Я знаю, где Лариса Васильевна живет, – Жорик помахал продавщицам рукой и вышел из магазина.

Сориентировавшись на улице, как ему лучше пройти к дому Чугуновых, Привольнов перешел дорогу и нырнул в один из переулков военного городка.

Известие о том, что вернулась Чугунова Ира, растревожило душу Привольнова. В памяти всплыл образ одноклассницы, сероглазой русской красавицы с русой косой. Нет, Жорик никогда не встречался с ней, не дружил. Как и все одноклассники, дразнил примерную ученицу Чугунову – Чугунихой-драндычихой, дергал за косу, а сам, как и все мальчишки из их класса, был тайно влюблен в нее. Но была у Привольнова тешащая тщеславие мысль, что и Ирка к нему неровно дышала. А такое умозаключение он сделал из следующего. Ну понятно, что в тринадцать лет прикосновения к лицам противоположного пола вызывают чувственные эмоции, от которых проваливается дыхание, замирает где-то в низу живота, учащается пульс. Впрочем, при похожих обстоятельствах перечисленные ощущения нормальный человек должен испытывать на протяжении всей жизни, но в детстве прикосновения особенные – чистые, безгрешные. То за руку девочку схватишь, то в снег повалишь, будто бы для того, чтобы снегом «намылить», то невзначай в объятия поймаешь, и все это с показной грубостью, чтобы, не дай бог, чего одноклассники не заподозрили да дразнить не начали. Вот и Жорик однажды по дороге из школы домой прижал Ирку к дереву якобы для того, чтобы ушедших вперед подружек догнать не смогла. А Чугуниха, не очень-то рьяно вырываясь из его объятий, горячо выдохнула ему в ухо:

– Пусти, Жорик, пусти, я тебя очень прошу!

Испытывая истому и приятную слабость в ногах, Привольнов насмешливо ответил:

– Не пущу, одна домой пойдешь!

А Чугуниха вдруг перестала сопротивляться, взглянула на него своими большущими серыми глазами и томно произнесла:

– А если что-то скажу, Жорик, хорошее… отпустишь?

Привольнов растерялся, перестал удерживать Ирку и на полном серьезе, с неожиданно пересохшим горлом пообещал:

– Отпущу.

А девочка вдруг принужденно рассмеялась, откинула за спину косу и, тряхнув головой, с ласковыми, ироничными нотками в голосе промолвила:

– Нет, не сейчас. Закончим школу, тогда скажу. Обещаю.

Отпустил Жорик Ирку. Подруги девочки уж скрылись из глаз, и отправилась Чугуниха одна по пустынной дороге, а Привольнов, озадаченный, побрел за ней следом, с печальной усмешкой наблюдая за тем, как озорной ветер полощет на Ирке школьное платье, то и дело взметая подол, и как она безуспешно пытается удержать его.

С тех пор задираться к Ирке Жорик перестал, а на уроках стал украдкой поглядывать на нее, да и сам частенько ловил на себе ее изучающие взгляды.

Но так и не узнал Привольнов, что хотела сказать ему Чугуниха, уехал Жорка после седьмого класса. До армии тянуло его в родные места, приезжал он на ГРЭС к друзьям да к Аленке Вихровой, но Ирку так никогда в жизни больше не видел. Что с ней стало, тоже не знал. Слыхал, правда, когда-то от кого-то, что вышла она замуж и уехала в другой город. Вот и все сведения. Но что же было тогда в детстве под деревом? Первое робкое молчаливое признание в любви двух юных сердец? В груди Жорика теплым, ласковым котенком шевельнулась грусть. Надо ж, никогда особо не вспоминал об Ирке, а тут вдруг взволновался. Интересно, как жила она все эти годы? Чем занималась?

Военный городок превратился в трущобы. Кругом закоулки, переулки, тесные проходы. Привольнов смутно помнил, где живут Чугуновы, однако, поплутав по городку, все-таки отыскал нужный дом. Жорик встал на цыпочки, заглянул за покосившийся забор. Дворик был маленьким, неухоженным, с собачьей конурой в углу. Двери на веранду открыты.

– Хозяева! – громко позвал Привольнов.

Выскочивший из конуры огромный лохматый пес ответил ему громким лаем. Больше кричать Жорик не стал. Имеющие уши да услышат. Услыхали. На улицу выглянула невысокая худощавая женщина лет шестидесяти, с короткой стрижкой, в оптических очках. Лариса Васильевна.

– Вам кого? – перекрывая собачий лай, спросила Чугунова-старшая.

Смешно было бы рассчитывать на то, что Привольнова узнают. Жорик не стал ничего объяснять.

– Мне Ира Чугунова нужна, – еще больше вытягивая шею, сказал он. – Дома она?

– Дома, – кивнула Лариса Васильевна и, прикрикнув на собаку: – Уймись, Бонифаций! – исчезла в доме.

Кобель на окрик никак не отреагировал, продолжал заливаться почем зря. Привольнов терпеливо ждал. Минуты три Жорика облаивали, потом вышла Ира и одним взглядом усмирила кобеля.

Остался, по-видимому, в Чугунихе известный Привольнову с детства магнетизм, который заставлял подчиняться ей кого угодно, даже псов. Еще бы! Такой даме грех не подчиниться. Расцвела! Истинная русская красавица – высокая, статная, хоть портрет с нее пиши.

Ира не была ни полной, ни худой, просто тело ее приобрело округлость, законченность. Черты лица легко узнаваемы – все те же огромные глаза, русые бархатистые брови, высокий открытый лоб, пухлые губы, закругленный нос. Все тот же плавный нежный овал лица, даже наивность какая-то детская в лице осталась. Вот только прическу изменила. Хотя волосы длинные, она не заплетала их в косу. Густые и пышные, они были откинуты назад и схвачены на голове ободком. Нет, не разочаровался Привольнов, увидев бывшую одноклассницу. Не подурнела Ирка, наоборот – похорошела, именно такой Жорик ее и представлял.

Чугунова направилась по двору, грациозно ступая обтянутыми джинсами стройными ногами, всматриваясь в лицо стоявшего за забором человека.

– Здравствуйте! – сказала она, остановившись, вопросительно уставилась на Привольнова.

– Не узнаешь? – усмехнулся тот.

Чугуниха покачала головой:

– Извините, но вы в очках. – Голос у нее был нежный, журчал, будто ручеек.

Привольнов не стал томить одноклассницу, снял очки. На его губах по-прежнему играла усмешка.

– А так?

Глаза Чугуновой слегка расширились, а уголки губ поплыли к ушам.

– Жо-орка-а! Приво-ольнов, – протянула она басовито, будто медвежонок из мультика, и с шутливым осуждением покачала головой. – Ничуть не изменился. Как в школе был драчуном, так им и остался.

Привольнов провел пальцами под глазами, будто пытался стереть синяки.

– Водится за мной такой грешок. Ты угадала.

Несомненно, Ира была рада видеть Привольнова. Она сложила на груди руки с намерением поговорить.

– Каким ветром тебя занесло в наши края?

– Случайно здесь оказался. – Жорик снова напялил очки. – Узнал, что ты приехала, решил зайти.

Чугунова махнула рукой и сказала так, словно Привольнов извинялся за вторжение, а она его успокаивала.

– И правильно сделал! Молодец, что пришел. Сколько ж лет мы с тобой не виделись?

Соображая, Жорик поднял к небу голову.

– Так, – промычал он. – Двадцать один год.

– Боже мой! – притворно ахнула Чугуниха. – Сколько лет прошло. – Она смешно наморщила нос. – Старые мы уже стали.

Это был вопрос, точнее, разрешение сделать комплимент. Привольнов тут же откликнулся.

– Да ладно тебе прибедняться, – сказал он с нотками фамильярности. – Ты еще хоть куда.

– Ты так думаешь? – рассмеялась Ира, обнажив два ряда ровных зубов. – Приятно слышать, что мои лучшие годы еще не прошли. Как ты жил все это время?

– О-о! Долго рассказывать! – засмеялся Жорик. – Мы так и будем с тобою словами через забор перебрасываться? Может, впустишь хотя бы во двор? Или муж у тебя ревнивый?

Чугуниха сделала неопределенный жест.

– Проходи, какой там муж. Проходи в дом, я сейчас собаку придержу. – Она распахнула калитку, сама направилась к собачьей будке.

Пока Чугунова держала за ошейник пса, который при появлении во дворе чужого вдруг стал рваться с цепи, Привольнов проскочил по бетонной дорожке к дому и шмыгнул на веранду. Она была крохотной. На веранде стоял стол, четыре табурета, газовая плита, буфет. Все впритык, никак не развернуться. Судя по веранде, обстановка в доме ничуть не лучше. И как же Ирка здесь живет? Такой мадам место во дворце, а не в лачуге.

На веранду вошла Чугунова. Будто подслушав мысли Жорика, она сказала:

– Я ненадолго сюда приехала. Папа у меня рано умер, мама осталась одна. Но по порядку. После школы я уехала в столицу, поступила в консерваторию. Окончив, вышла замуж. Дочка у меня родилась. Работала я в музыкальной школе. Потом ко мне поближе и сестренка моя Ленка перебралась. Ты должен помнить ее. Она также обзавелась семьей, квартирой. К счастью, сестра оказалась в замужестве удачливее меня. Я, к сожалению, развелась… Ну так вот, приехала с дочкой сюда за мамой. Хочу забрать ее к себе. Квартира мне от мужа досталась большая, места всем хватит. Ты садись, садись, Жорик. – Чугунова говорила, а сама мыла над раковиной руки. Затем набрала в чайник воду и поставила его на плиту. – Ну теперь ты расскажи о себе.

Втиснувшийся на табурет в пространство между буфетом и столом Привольнов кашлянув в кулак, заявил:

– Да рассказывать-то особенно не о чем. После школы – армия, оттуда попал в спецназ. Воевал в горячих точках. Прослужил семь лет, да вот черепушку проломили, пришлось комиссоваться. Вернулся на гражданку, женился. Сын у меня, но жена от меня ушла.

– Значит, в браке мы с тобой оба неудачники, – с грустной улыбкой заметила Ира. – Ну а работаешь сейчас где?

– Э-э, – замялся Жорик. – Так, в одной организации.

– Секретной небось? – полюбопытствовала Чугуниха.

– В общем, да, – сделав над собой усилие, признался Жорик и сразу перевел разговор на другое. – Судьба наших одноклассников тебе известна?

– Чья именно тебя интересует? – Вода вскипела, и Ира стала заваривать чай.

– Да всех. Я ведь ни про кого ничего не знаю.

– Да и я мало что про них знаю, – женщина поставила чайник на стол, вошла в дом и уже оттуда, повысив голос, продолжала говорить: – В основном все разъехались. Девчонки в первую очередь. Повыскакивали замуж да смотались. Дыра здесь, сам знаешь. А пацаны, кое-кто в городе остался, кое-кто уехал, кое-кто спился. Хилявин Сашка, например. Потема умер. Русскин Серега здесь. На ГРЭС мастером работает. Амбал такой, накачанный. Борец. Физкультурный институт окончил. Павлов Егор в люди вышел, бизнесмен он нынче. Живет припеваючи. А…

– Кто такой Павлов Егор? – перебил Привольнов.

– Ты разве его не знаешь? – удивилась Ира. – Ах да, – вспомнила она. – Он же в наш класс после того, как ты уехал, пришел. Нормальный парень, симпатичный такой… Никулин Сергей, как Русскин, спортсмен. Мастер спорта по подводному плаванию. Тренер в ДЮСШ. Зайцев, Иванов уехали, Кригер Ритка в школе училка… Вот, пожалуй, и все, что я знаю. Ах да, Динка Малькова в магазине работает. Раскрутилась вроде. – Рассказывая, Чугунова вышла на веранду и поставила на стол варенье, вафли, печенье, конфеты. Усевшись напротив Привольнова, налила в чашку чай и придвинула к нему. – Пей, Жорик.

Приуныл что-то Привольнов. Тоска по безвозвратно ушедшему детству вдруг за сердце взяла. Жорик вздохнул:

– Да, было время.

В этот момент во дворе хлопнула калитка, заволновалась, заурчала собака, но так и не залаяла, а на веранду впорхнула девчушка лет тринадцати, тоненькая, длинноногая, большеглазая. Несомненно, перед Привольновым были мать и дочь, что и не замедлила подтвердить Чугуниха:

– Знакомься, моя дщерь! – Ира явно гордилась девочкой. Да и какая мать не будет гордиться своим чадом.

– Как тебя зовут, прелестное дитя? – улыбнулся Привольнов.

Ничуть не смущаясь, девочка открыто и прямо взглянула на незнакомого человека:

– Света.

– А меня Жора.

– Дядя Жора, – поправила Ира. – Мы с ним когда-то в школе вместе учились, до седьмого класса. А потом наши дороги разошлись.

– Но это ж так давно было, – усмехнулась Света. – И вы друг друга помните? А у нас в школе мальчишки противные. Я сомневаюсь, что, когда закончу школу, захочу хоть с кем-нибудь из них встретиться.

– Это тебе так кажется, – рассмеялся Привольнов. – Пройдет время, и ребята не будут казаться тебе такими противными.

Девочка фыркнула:

– Не думаю. Зануды они, хвастуны и прилипалы.

Чугунихе не понравились речи дочери. Она сделала строгое лицо.

– Ну, ладно, Света, довольно гадости говорить. Иди в дом, а мы с дядей Жорой еще побеседуем.

– Пожалуйста! – с шутливым пафосом изрекла девочка. – Это не я вас задерживаю, а вы меня! – Стянув со стола конфету, сероокое создание ретировалось в дом.

Ира и Жорик обменялись ироничными взглядами и принялись чаевничать. После нескольких общих фраз Привольнов наконец-то перешел к основной теме своего визита.

– Я слышал, у вас в городке ЧП произошло? – заявил он.

Лицо Чугунихи омрачилось.

– Да, было дело, – она подлила Жорику еще чаю. – А ты, если не секрет, откуда знаешь?

– Девчонки-продавщицы в магазине намекнули, – признался Привольнов. – Что случилось, расскажи.

Чугуниха сплела и вновь расплела длинные, нервные пальцы рук и неохотно ответила:

– Не будем об этом вспоминать, Жорик. Мне неприятно.

Привольнов поколебался и, продолжая настаивать, мягко сказал:

– И все-таки я тебя очень прошу рассказать о том, что произошло в интернет-кафе. Я вынужден признаться, что именно ради этих сведений я приехал в ваш городок, а потом пришел к тебе.

Ира вскинула к Привольнову удивленные глаза:

– Но зачем тебе это, Жорка?

Привольнов помедлил, соображая, как бы получше сформулировать ответ.

– В общем, одного моего приятеля подставили, – соврал он, уж очень не хотелось ему выглядеть в глазах Чугунихи жалким, облапошенным субъектом, за которым по всему городу гоняется милиция. Боялся, отвернется Ирка, а ему этого не хотелось. – Крупно подставили. В том деле фигурирует несколько точек, где были совершены ограбления. Одна из них – интернет-кафе. Поэтому мне очень нужно знать, что там происходило.

Сообщение Жорика вызвало у Чугуновой интерес.

– Так ты что, частным сыском занимаешься? – спросила она.

Привольнов ухмыльнулся:

– Да вроде того. Ну расскажешь или нет?

Ирина подумала прежде, чем ответить.

– Что ж, если тебе очень нужно, – промолвила она после паузы, – расскажу. Хотя обо всем том, что произошло в кафе, больно вспоминать. Ведь случилось так, что там во время ограбления оказалась моя дочь. – Чугуниха прикрыла дверь в дом. – Не хочу, чтобы дочь слышала, – объяснила она свои действия. – Не желаю лишний раз травмировать девочку. Я делаю все, чтобы она забыла о происшедшем с ней. А случилось следующее. Ко мне тут мужчина один стал захаживать, солидный такой, деловой, лет сорока. Богдан его имя. А что?.. Я не замужем, он тоже не женат. Нет, у нас с ним ничего не было. Так, на стадии ухаживаний – дальше дело не зашло. Он к Светке хорошо относился, видимо, через нее хотел мое расположение завоевать. Таскал ее повсюду. Я не возражала. Скучно здесь, а для девочки все развлечение. Но, как я уже говорила, мужчина этот деловой. Задумал он в нескольких местах на периферии интернет-кафе открыть. Арендовал помещения, закупил самую что ни на есть современную компьютерную технику, оборудование к ней, а заодно копировальные машины и складировал все это в том самом здании, где сейчас магазин. У моего знакомого в этих краях хороший специалист по компьютерам живет. Он должен был рассортировать компьютеры, развезти по точкам и установить их. И вот в тот день, когда завезли технику, поздним вечером Богдан заехал в городок, зашел ко мне и, прихватив Светку, отправился с ней на склад смотреть компьютеры. Каково же было его удивление, когда он, подойдя к зданию, увидел стоявшую возле него машину-автофургон. Автомобиль был подогнан вплотную к зданию, его двери и двери здания открыты. Богдан, конечно же, сглупил, ему нужно было тут же позвонить в милицию, однако он, наказав Светке ждать его на улице, сам заскочил в здание и нарвался на четверых вооруженных людей, которые уже заканчивали погрузку его техники в автофургон. Застигнутые врасплох, грабители разговаривать с Богданом не стали. Они просто-напросто пристрелили его, а труп швырнули в угол. Погрузив остатки техники, они сели на машину и уехали. Испуганная Светка некоторое время пряталась в канаве, потом вошла в здание и обнаружила труп Богдана. Для девочки это был сильнейший шок. В ужасе она бросилась домой и рассказала о случившемся. Мы с мамой тут же вызвали милицию. Жалко мужика, – сказала Ира, и в глазах ее блеснули слезы.

Жорик выслушал Чугунову внимательно, с мрачным видом. Когда она закончила рассказ, спросил:

– А что, разве сторожа на складе не было?

– Как же, был, – откликнулась молодая женщина. – Но что он мог сделать против четверых вооруженных людей? Они ворвались, связали его и заперли в боковой комнате с глухими стенами. В тот момент бандиты были в масках, а когда стали грузить компьютеры, по-видимому, сняли их. Богдану не повезло. Он увидел лица грабителей, и за это расплатился жизнью.

– Какие были на них маски, сторож не говорил?

– Ну как у омоновцев, черные, с прорезями для глаз и рта.

«Все сходится, – отметил про себя Привольнов. – Четверо налетчиков, маски, находившихся в помещении связывают и закрывают в комнате. Несомненно, здесь орудовала та же компания, что и на рынке».

– Света бандитов видела? – задал Жорик вопрос.

Чугуниха тут же сообразила, к чему клонит Привольнов.

– Видела, но лиц преступников не разглядела. Темно было.

– И номера машины, конечно же, не запомнила?

– Не запомнила, – с нотками сожаления эхом откликнулась Ира. – Номера замазаны были грязью.

Мысли Жорика разбегались. Кто, черт возьми, мог сообщить преступникам о складировании в здании будущего интернет-кафе большого количества новейшей компьютерной техники? Кто? Привольнов побарабанил пальцами по столу.

– Как ты думаешь, не мог навести на след тот самый компьютерщик, который собирался подключать технику в интернет-кафе?

– Скорее всего, нет, – покачала Ира головой. – Его долго таскали в милицию, проверяли, но в конце концов за неимением улик отпустили.

– А как насчет сторожа? – не унимался Жорик.

Чугунова развела руками:

– Увы, его также признали непричастным к преступлению.

И тут Привольнова осенило.

– Послушай, – произнес он с оживлением. – Где Богдан приобретал компьютерную и копировальную технику?

– Где? Где же… – медленно произнесла Ира. Напрягая память, она наморщила лоб. – На базе какой-то. Богдан упоминал как-то ее название, но у меня оно вылетело из головы. Как же она называется…

– Саракульская? – подсказал Жорик.

– Действительно, Саракульская, – словно удивляясь тому, как это название могло вылететь у нее из головы, произнесла Ирина. – Как же это я сразу не вспомнила. Эта база тебе о чем-то говорит?

– Пока не знаю, – уклончиво ответил Привольнов. – Время покажет, – Жорик засобирался. – Ладно, время к вечеру близится, мне пора. Спасибо тебе за чай и откровения. Мне было очень приятно с тобой встретиться.

– Мне тоже, – без тени кокетства призналась Чугуниха. Она встала. – Идем, я тебя провожу. А то Бонифаций у нас злой, не выпустит.

Чугунова и Привольнов вышли из дому и под ворчание собаки прошли по двору к калитке. После встречи с одноклассницей, возвращения в детство на душе у Привольнова стало чище, светлее. Почаще нужно прикасаться к чему-то хорошему, доброму – причащение своего рода. Прощаясь, Жорик не удержался и сделал признание.

– А ты знаешь, Ира, я ведь в школе влюблен был в тебя. Да и не только я. Мне кажется, почти все мальчишки нашего класса.

Привольнов стоял, держась рукой за калитку, с нежной грустью глядя на Чугуниху. А в глазах Иры заплясали озорные огоньки.

– Правда? – слегка поддразнивая, сказала она. – Я про остальных мальчишек не знаю, а вот насчет тебя никогда бы не подумала. Ты же всегда дразнил меня и задирался.

– Это оттого, что влюблен был, – рассмеялся Привольнов. – Но после одного случая я задираться перестал.

– Неужели? – рассеянно произнесла Ира. – Я что-то не припоминаю. Ну ладно, Жорик, пока. Будешь в наших краях, заходи.

По-видимому, Привольнов преступил какую-то невидимую черту, которую ему не следовало преступать, и Чугуниха поторопилась проститься.

Привольнов сделал вид, будто не заметил перемены отношения к нему Иры. Все так же по-доброму глядя на одноклассницу, он подмигнул ей:

– Ну пока! Привет Светке!

Потом повернулся и с достоинством солидного, знающего себе цену человека направился по переулку.