Текст книги "Меценат из ментовки"

– А ты где живешь? – поинтересовался Жорик.

– Да здесь, – радуясь тому, что с ним разговаривают на равных, произнес мужчина. – Вон в том доме! – и он указал на дом пятьдесят пять «а».

– Я Андрюху ищу Загребнова, – наконец-то ответил на заданный вопрос Жорик. – Знаешь такого?

– Тю, конечно, знаю, – весело воскликнул забулдыга. – А чего его искать-то. Андрюха в этом подъезде и живет, откуда ты вышел. Аль не нашел его?

– Не нашел, – невесело подтвердил Привольнов. – Дома его нет. На работе он.

Голос у мужика стал вкрадчивым.

– А хочешь подскажу, где он работает?

Нет, не будет от мужика толку.

– На базе, что ли? – теряя к разговору интерес, равнодушно спросил Жорик. – Так он оттуда уже уволился.

– Зачем же на базе? – мужик загадочно улыбнулся. – Он сейчас на стройке пашет, сторожем.

Безразличие, накатившее вдруг на Привольнова после разговора со старухой, враз улетучилось.

– И ты знаешь, где эта стройка? – быстро спросил он.

Забулдыга радостно затряс головой:

– Знаю, знаю! Я случайно встретил его там… вчера! Хочешь, покажу?

Еще бы Жорик не хотел! Сам бог послал Привольнову помощь в облике этого забулдыги. Жорик почувствовал прилив сил. В нем проснулся азарт гончей, настигающей дичь.

– Ну, мужик! – воскликнул он возбужденно. – Если ты поможешь мне отыскать Андрюху, я тебе еще целую бутылку вина поставлю!

Забулдыга от счастья едва не задохнулся.

– Я помогу, помогу! – воскликнул он, срываясь с места. – Пойдем, пойдем, здесь недалеко!

Алкоголик чуть ли не вприпрыжку побежал впереди Жорика, иногда оглядываясь, проверяя, идет ли за ним его благодетель. Привольнов еле поспевал за ним. За углом дома мужик заскочил в магазинчик, выпил стакан вина, еще больше оживился и стал без умолку болтать. Привольнов терпеливо слушал. Перешли мостик через речушку, поплутали среди домов какого-то квартала, миновали крохотный рынок и наконец вышли к заброшенному саду, в углу которого шла стройка.

– Вон там Андрюха работает! – остановившись, провожатый указал на деревянный, грубо сколоченный забор метра два в высоту, огораживающий строительную площадку, и застыл в выжидательной позе.

Привольнов сунул в руку забулдыге купюру, попрощался с ним и, сбежав с бугорка, направился по пыльной дороге к стройке.

У открытых настежь ворот Жорик остановился, чтобы осмотреться. За забором стояла выстроенная на два этажа коробка жилого дома, высился подъемный кран, были сложены панельные плиты, стояла бетономешалка. Слева в углу забора находился деревянный, обитый жестью вагончик довольно внушительных размеров. Еще дальше за территорией стройки, на бугорке, торчала машина «Скорой помощи». Кому-то, видать, плохо стало. Людей в той стороне видно не было. Строительная площадка тоже была пуста, рабочий день уже закончился.

Жорика охватило волнение. От предстоящей встречи зависела вся дальнейшая его судьба. Он немного постоял, силясь взять себя в руки, потом направился вдоль забора таким образом, чтобы его не было видно из окна вагончика. Достигнув сторожки, обогнул угол, пригнувшись, прошел под окном, затем встал во весь рост и переступил порог вагончика. Привольнов оказался в узком коридорчике. По обе стороны от него располагались комнаты. Из-за прикрытой справа двери раздавался приглушенный шум. Там явно кто-то был. Привольнов резко распахнул дверь, шагнул в комнату и замер. То, что он там увидел, привело его в состояние шока.

В комнате, в которой из мебели была лишь железная армейская кровать да стол с двумя стульями, на полу, скрючившись, лежал Загребнов Андрей. Рот приоткрыт, язык вывален, открытые глаза остекленели. Приказал долго жить Андрюха. В него всадили штук пять пуль. Одна из них угодила в голову. Верхняя часть туловища была залита кровью. Густая красная лужица растеклась и на полу. Она была похожа на густую жижу из сточной канавы, только красного цвета. Но не вид трупа врага и крови заставил остолбенеть Жорика – за время службы в спецназе он повидал много смертей и много крови, – а те люди, что находились в комнате. В ней была немолодая женщина в белом халате, средних лет, старший лейтенант милиции, двое сугубо штатских людей – мужчина и женщина и… капитан Лысенко, а также майор Ковалев. Компания расположилась в комнате следующим образом: врачиха осматривала труп, стоя рядом с ним на коленях; старший лейтенант находился за ее спиной; мужчина и женщина чинно сидели на кровати; Лысенко стоял в углу и курил; Ковалев сидел на корточках и что-то разглядывал на полу. Привольнов прибыл вовремя: как раз во время работы опергруппы, приехавшей на место преступления. Жаль, не догадался он, к кому и с какой целью приехала стоявшая неподалеку от стройки машина «Скорой помощи».

В комнате разом стихли все звуки. Присутствующие с удивлением уставились на вошедшего. Первым опомнился майор.

– Опа! – с тихой радостью произнес Ковалев и медленно, чтобы не спугнуть Привольнова, потянулся к кобуре. – Прямо по Достоевскому – возвращение преступника на место преступления. Спокойно, Георгий, спокойно!

Попал так попал! Бежать бесполезно – пристрелят как бешеную собаку, на сей раз у майора не дрогнет рука. Да и Лысенко со старшим лейтенантом вооружены, так что изрешетят не хуже, чем Андрюху. Нет, шансов на второй удачный побег – никаких. Сдаваться тоже не имеет смысла. Навесят теперь еще и убийство Загребнова, а там если не приговорят к смертной казни, то дадут пожизненное заключение. А что это такое, Привольнов представляет, видал по телику, как такого рода зэки на зоне содержатся.

Мгновенно оценив ситуацию, Жорик принял единственно верное, по его мнению, решение – драться. Причем не на жизнь, а на смерть. Или пан, или пропал. Во всяком случае, живым в руки ментов он не дастся.

Собрав воедино волю и всю имевшуюся у него силу, Привольнов с размаху пнул ребром туфли сидевшего на корточках майора по зубам. Челюсть у Ковалева хрястнула. Раскинув руки, будто птица крылья, он взлетел в воздух, спланировал к стене и, врезавшись в нее затылком, упал на пол. Готов.

С лица Лысенко разом сползло насмешливо-снисходительное выражение человека, с каким он, увидев Жорика, по-видимому, уже рассчитывал надеть на него наручники. Капитан бросился к Привольнову. Жорик, крутанувшись на одной ноге, с разворота, подошвой ударил Лысенко в лицо и тут же кулаком в челюсть добил падающего капитана. Издав невнятный звук, тот рухнул прямо на труп.

Старший лейтенант замешкался, расстегивая кобуру, наконец вытащил пистолет, но Привольнов был уже рядом с ним. Жорик схватил милиционера за руку, дернул его в сторону, выводя из равновесия, и в следующее мгновение, словно щечкой бутсы футболист, бьющий по мячу, ударил противника по ногам. Милиционер подлетел в воздух. Привольнов все еще удерживал его руку в своей. Когда старший лейтенант упал, Жорик уже стоял на полу на правом колене. Подставив под плечо противника левое – он с силой надавил на запястье. Послышался хруст ломаемой кости, блюститель порядка заорал и выпустил из руки пистолет. Не забыл еще Жорик уроки спецподготовки.

Ни врач, ни сидевшие на кровати мужчина и женщина, очевидно понятые, в драке не участвовали. Все произошло настолько быстро, что они даже как следует испугаться не успели. И понятые, и плюхнувшаяся на пол врачиха сидели с открытыми ртами, вытаращив глаза.

Жорик поднял с полу пистолет, встал, передернул затвор и заорал:

– Всем оставаться на своих местах!

Тем не менее капитан сгоряча попытался приподняться. Привольнов не церемонился. Распаленный дракой, он был на грани нервного срыва и мог, наверное, даже всадить в кого-нибудь пулю. Жорик что было мочи пнул Лысенко по бедру и, подняв руку, нажал на спусковой крючок. Пуля пробила потолок, а Жорик снова заорал, нагоняя на присутствующих, да и на себя страху:

– Не двигаться, мать вашу! Всех перестреляю на хрен! Лежать! Лежать!

Сидевшая на полу врачиха с выражением ужаса на лице откинулась на спину, а понятые дружно повалились на кровать, закрыв головы руками.

Старший лейтенант лежал на полу и, прижимая к себе сломанную руку, стонал. Он Привольнову был не опасен, ибо от него Жорик не ожидал активных действий, от врачихи и понятых тоже. Оставались майор и капитан. На них все свое внимание Привольнов и переключил. Оружием Лысенко воспользоваться также не сумел. Пистолет из его кобуры выпал и сейчас лежал рядом с ним. Жорик наступил на оружие и отбросил его назад к двери. Затем повел стволом в сторону Ковалева:

– На живот, майор, быстро, и руки за голову!

Ковалев недобро улыбнулся, вытер рукой окровавленный рот и, с ненавистью глядя на Привольнова, сказал:

– Ты не понимаешь, что творишь, урод! Ты за это поплатишься, ох как поплатишься! – однако распоряжение Жорика он выполнил. Перевернулся на живот и сложил на затылке руки.

– Каждый получит то, что заслужил! – изрек Привольнов. Он шагнул к майору, достал из кобуры пистолет и уже с двумя стволами стал медленно отступать к двери. – Когда умер Загребнов? – спросил он врачиху.

Перепуганная насмерть женщина приподняла голову и удивленно уставилась на Жорика.

– Какой еще Загребнов, – пролепетала она, не совсем понимая, о чем идет речь.

– Мужик тот, что лежит рядом с тобой! – рявкнул Привольнов. – Ну отвечай, живо!

– Часа полтора назад, – хлопая глазами, ответила врачиха.

Увы, алиби на этот час у Жорика не было. Полтора часа назад он ехал в автобусе, и, разумеется, никто из пассажиров этот факт подтвердить не сможет. Все против Привольнова.

Жорик нагнулся, подхватил с полу оброненный в ходе драки пиджак, взял третий пистолет и, разогнувшись, зловеще сказал:

– Мне терять нечего, мужики! Так что, если кто погонится за мной, пристрелю не раздумывая! – с этими словами он выскочил из комнаты.

На стройплощадке по-прежнему никого не было. «Скорая» все еще стояла на бугорке. Вышедший из нее на звук выстрела водитель стоял на безопасном от вагончика удалении и с любопытством смотрел во двор стройки. Заметив Привольнова, он ретировался за машину.

Жорик в несколько прыжков преодолел расстояние от вагончика до ворот, швырнул пистолеты в яму, а затем, выскользнув на улицу, нырнул в сад.

«Аладдин»

Он лишних слов не говорил, играя в прятки,

А с ходу сунул под ребро до рукоятки.

Я вспоминаю этот факт чрезвычайный

И на земле не он, а я жилец случайный.

«Лесоповал». «Козел»

Ночью Привольнов долго не мог уснуть. Жорика мучили вопросы: кто и зачем убил Загребнова Андрея. «Ну зачем, предположим, понятно, – размышлял он, ворочаясь у Тамары в лоджии на скрипучем диванчике. – Чтобы спрятать концы в воду. А вот кто?» Дело оказалось намного сложнее и запутаннее, чем Жорик предполагал, ввязываясь в авантюру с расследованием. «Выходит, в банде было не четыре человека, а пять, – пялясь в темноте в потолок, продолжал рассуждать Привольнов. – Кроме троих убитых в «Аладдине» бандитов и Загребнова, был еще кто-то, кто руководил преступной группировкой. Он-то и приказал Андрюхе расстрелять троих подельников, а потом подставить Ковалеву и Лысенко какого-нибудь пьянчугу из пивбара, фигурой смахивающего на Загребнова. Выбор пал на меня. А затем он узнал, что я сбежал от милиционеров и начал вести собственное расследование. Опасаясь, как бы я через Загребнова не вышел на него, он убил Андрюху. Значит, нужно браться за поиски убийцы Загребнова. Отыскав его, я отыщу истинного руководителя банды, организовавшего ограбления в городе и погром в «Аладдине», а следовательно, тем самым смогу снять выдвигаемые против меня обвинения. И с чего начать?.. Наверное, с истоков – с «Аладдина».

Уснул Жорик далеко за полночь, встал в половине седьмого. Однако, несмотря на раннее утро, хозяйка была уже на ногах. Вчера Ситникова пришла домой поздно – в больнице была срочная операция – Жорик уже спал, вернее, делал вид, будто спит, и Тамаре поговорить с ним не удалось. Но сегодня за завтраком хозяйка принялась расспрашивать Привольнова.

– Как продвигаются твои дела? – Ситникова с интересом взглянула на Жорика.

Привольнов решил до поры до времени не рассказывать Тамаре об убийстве Загребнова и о своих дальнейших планах на будущее. Отделался общими фразами:

– Идут потихоньку. На днях, думаю, закончу. Ты не волнуйся, Тамара, я скоро уйду.

– Да я не гоню тебя, – просто ответила Ситникова. Тамара – женщина тактичная. Она, видя, что Жорик не расположен откровенничать, дальше расспрашивать не стала. – Дай-то бог, чтобы у тебя все вышло так, как ты задумал, – сказала она, затем привстала, взяла с холодильника сверток и протянула Привольнову. – Возьми. Я тебе джинсы и рубашку купила. Тепло уже стало, ты в своем костюме бросаешься людям в глаза.

А может, и лукавила Ситникова. Просто тяжело ей было видеть Привольнова в одежде мужа, вот и решила она приодеть своего постояльца. Но, как бы там ни было, Жорик испытывал неловкость, однако ломаться не стал и подарок от женщины принял.

– Спасибо, мне эти вещи сейчас позарез нужны, – избегая смотреть хозяйке в глаза, произнес он. – Я не альфонс. Все верну.

– Я верю, – улыбнулась Тамара. – Вчера не пил?

Привольнов покачал головой:

– Нет, я же обещал.

– Вот и отлично. А теперь давай завтракать! – и хозяйка стала разливать в чашки чай.

После завтрака Жорик примерил обновки. Они пришлись ему впору. Разглядывая себя в зеркало, посетовал:

– Мне постричься бы не мешало. Засветился я вчера в одном месте, внешность изменить требуется.

Наблюдавшая за Привольновым хозяйка предложила:

– Если хочешь, я тебя постригу. У меня машинка есть электрическая. Лежит вон без дела несколько лет.

– Серьезно? – обернулся Привольнов. – Ты умеешь стричь?

– А почему бы и нет? – Тамара встала с дивана и достала из мебельной стенки коробку с изображенной на ней электрической машинкой для стрижки волос. – Я мужу волосы постоянно стригла. Ему как офицеру все время приходилось носить короткую стрижку.

– Отлично! – Привольнов поставил на середину комнаты стул и уселся на него. – Стриги, и чем короче, тем лучше.

Двадцать минут спустя с короткой солдатской стрижкой Привольнов отправился в ванную бриться. На полочке под зеркалом вместо женской бритвы он обнаружил мужскую и усмехнулся. Жорик сбрил бороду, а усы брить не стал, решил отращивать. Теперь с солдатской стрижкой, с проступившей полоской усов, в новеньких черных джинсах, темной клетчатой рубашке с коротким рукавом он разительно отличался от вчерашнего мужчины в костюме, вырубившего в вагончике троих милиционеров, а на Привольнова-бича и вовсе не был похож.

Попрощавшись с хозяйкой, Жорик выскользнул на улицу. Рука почти не болела. На Привольнове вообще все заживало, как на собаке. Жена Жорика все время удивлялась способности его организма к быстрому заживлению. «Если ты, не дай бог, когда-нибудь палец потеряешь, – пошутила как-то она, – то он, скорее всего, у тебя вновь отрастет, как отрастает у ящерицы хвост». И правда, приносили пару раз Жорика домой избитым до такой степени, что даже сын родной не узнавал и, обнаружив утром отца, бежал к маме с вопросом, что за дядька спит у них в коридоре на полу. Однако через несколько дней на Привольнове от побоев не оставалось и следа.

Город, в котором жил Привольнов, был большим. Ну не Мехико, конечно, однако проживает в нем людей тоже прилично – свыше двух миллионов человек. Затеряться в таком городе запросто можно. Подбадривая себя тем, что его не так-то легко узнать, Жорик направился к трамвайной остановке. Вести себя он старался естественно. Было будничное утро, пассажиров, спешащих на работу, много, трамваи ходили часто, ездили быстро. Десять минут спустя Жорик сошел на остановке неподалеку от «Аладдина». В кафе заходить не стал, не хотел рисковать, а сел на скамеечке у подъезда ближнего дома. Ждать пришлось часа полтора. Наконец терпение Жорика было вознаграждено. Часов около одиннадцати с автобуса сошел знакомый Привольнову официант из «Аладдина». Привольнов все рассчитал верно. Рабочий день у служащих кафе начинался поздно, и именно к этому часу они съезжались к месту работы. Привольнов дождался, когда парень минует его наблюдательный пункт, выскользнул из прохода к подъезду, догнал официанта и пристроился рядом. Парень удивленно взглянул на странного попутчика. Несмотря на измененную Жориком внешность, тотчас узнал его и шарахнулся в сторону.

Привольнов цепко схватил официанта за локоть. Он отлично помнил, как зовут паренька, и негромко, требовательно произнес:

– Тихо, Дима, тихо! Мне с тобой нужно поговорить! – и Привольнов подтолкнул его к следующему подъезду, в проход, густо заросший с обеих сторон живой изгородью.

Дмитрий был трусоват. Это Жорик понял еще в ГУВД, во время опознания. И он не ошибся – один только вид Привольнова привел официанта в ужас, парализовал волю. Он шел, еле передвигая ноги, будто вели его на эшафот. Разговаривать с таким рохлей будет просто. Привольнов усадил парня на скамейку, сел рядом и заявил:

– Если ты хоть одной живой душе проговоришься о том, что видел меня, не говоря уже о том, что разговаривал со мной, я тебя из-под земли достану и перережу глотку. Понял, да?

Диму Томилина бил озноб. Вместо ответа парень несколько раз кивнул.

Жорик сделал хамское лицо, какое, по его разумению, должно быть у бывалого зэка, и подмигнул:

– Говорить только правду, и ничего, кроме правды. Кто были те трое людей, которых убили в воскресенье вечером в «Аладдине»?

Парень наконец-то обрел дар речи.

– Я не знаю, – выдавил он. – Мужчин этих я видел у нас пару раз в кафе, но кто они такие, понятия не имею.

Жорик решил, что уже достаточно напугал официанта, и поменял на физиономии зверское выражение на «человеческое».

– Мне этой информации мало, братишка, – проговорил он потеплевшим голосом. – Давай-ка шевели мозгами, вспоминай все, что с ними связано. В тот вечер ты же их обслуживал?

– Я, – признался Дима.

– Ну вот и вспоминай… Когда они пришли? Что делали?

Парень немного успокоился, перестал дрожать. В глазах появилось осмысленное выражение. Он сосредоточился.

– В половине девятого вечера примерно, – начал он медленно, – на закрытую территорию кафе не так-то просто попасть. Только через хозяина. Он ко мне их и подвел. Приказал проводить в кабинет и обслужить. Я так и сделал. Отвел компанию в пятнадцатый кабинет, подал меню.

Жорик продолжил задавать наводящие вопросы.

– Говорили ли они в твоем присутствии о чем-нибудь?

Официант покрутил головой:

– Нет. Когда я входил, они смолкали. Говорили со мной только по делу, когда и что подавать. – Парень уже освоился, осмелел и вдруг брякнул: – Они еще одного человека ждали. Потому что заказ на четверых сделали. Я так стол и сервировал – на четыре персоны.

Жорик насторожился.

– А ты случайно, парень, не знаешь, кого ждала компания?

– Точно сказать не могу, но, по-моему, начальника своего или шефа – словно размышляя вслух, заявил официант.

– А с чего это ты взял? – подивился Привольнов.

Томилин отчего-то смутился, но быстро справился с собой и уверенно заговорил:

– Я в кабинет заглянул узнать, подавать ли горячее, а сутулый мужик сказал: мол, подавай, но три порции, четвертую позже принесешь, и добавил, что неизвестно когда этот начальник пожалует.

– Вот как! – будто разговаривая сам с собой, негромко произнес Привольнов. – Начальника, говоришь, ждали или шефа… – Он уставился на Томилина. – А майору с капитаном ты об этот говорил?

– Говорил, – вяло подтвердил Дима.

– И что?

– Мимо ушей пропустили. На первом допросе, когда они узнали о четвертом мужике, они сказали, что те трое, по-видимому, ждали главаря банды, он и пришел, только в маске, ну и расстрелял их. А позже перед опознанием объявили, что главаря поймали и мне нужно его опознать. – Парень был озадачен вопросами, которые задавал ему Жорик. Они никак не вязались с тем, о чем, по его разумению, должен был бы его расспрашивать истинный убийца. У Томилина самого на языке давно вертелся вопрос, и вот он его наконец задал:

– Так в воскресенье в маске в кафе вы были?

Привольнов криво ухмыльнулся:

– Нет, но я тоже, Дима, очень опасный человек, и мое обещание перерезать тебе глотку остается в силе. Так что держи язык за зубами. В случае чего я тебя и из зоны достану.

Парень взглянул на Привольнова очумело и на всякий случай слегка отодвинулся.

– Я никому ничего не скажу! – проговорил он так, будто давал торжественную клятву, вступая на сходке в ряды какой-нибудь подпольной организации. – Обещаю!

«Будет молчать», – решил про себя Жорик и похлопал парня по плечу.

– Молодец! А теперь дуй, Дима, на работу и веди себя в кафе повеселее.

Обрадованный тем, что так легко отделался, официант вскочил и подался прочь из прохода, а Жорик еще немного посидел на скамеечке, подумал. Было над чем.

«Значит, в банде было все-таки не пять, а четыре человека, – размышлял он. – Начальник или шеф, он же и есть главарь, а Загребнов – киллер, обычный киллер. Шеф этот собрал свою банду в «Аладдине», сказав ей, что придет к девяти часам, скажем, обсудить очередное дело. Сам на встречу не пошел, а отправил наемного убийцу Загребнова. Тот сделал свое черное дело, учинил погром в кафе, потом подставил под удар меня, а позже сам пал от руки главаря банды. Жаль, что Ковалев и Лысенко пошли на поводу у главаря банды, подкинувшей им в качестве приманки меня. Копни они поглубже, и следствие, возможно, пошло бы по иному пути… Эх, поговорить бы еще с хозяином «Аладдина»!»

Хотя Привольнов был уверен, что трусоватый Дима не расскажет о встрече с ним ни работникам кафе, ни милиционерам, он на всякий случай решил сменить пункт наблюдения. Жорик покинул скамейку, перешел дорогу и занял позицию в подворотне с таким расчетом, чтобы при малейшей опасности уйти дворами. Но напрасно он простоял в подворотне дома около часу. Хозяин кафе так и не появился.

Жорик прогулялся по улице, покрутился возле винного магазина. Выпить хотелось ужасно, аж до зуда во всем теле. Привольнов и раньше мог обходиться без выпивки несколько дней, но потом его вдруг кто-то будто толкал под бок – выпей! Мысль о выпивке свербела в его мозгу до тех пор, пока он не выпивал первый стакан вина или рюмку водки. А потом становилось легко и просто до тех пор, пока имелись деньги. А они, как правило, заканчивались быстро, уже на второй, ну, максимум на третий день. И тогда начинал мучить похмельный синдром и вечно стоящий перед алкоголиками вопрос – где добыть деньги? Привольнов понимал: сделай он сейчас хоть один глоток пива – и все, не остановится, снова уйдет в запой. Понимал он и то, что нужно перетерпеть. Преодолей он себя один раз, и дальше будет легче.

Жорик выпил бутылку минеральной воды и отправился к Тамаре домой. Здесь, чтобы скоротать время, отвлечься от мыслей о выпивке, а заодно хоть как-то отблагодарить хозяйку за приют, медицинскую помощь, а также за моральную поддержку, он взялся за работу. Ее для мужчины в доме, где живут только женщины, скопилось предостаточно. Он подкрутил и подогнал кое-где расшатавшиеся и покосившиеся дверцы на мебели, поменял на кранах прокладки, отремонтировал в туалете сливной бачок, подправил вешалку в коридоре и сделал еще много нужных и полезных дел. После ужина, когда стемнело, Жорик вновь вышел из дому.

Трамвай катился по вечернему городу медленно, да и Привольнов никуда не торопился. Он сидел в середине полупустого вагона позади парня с девушкой и смотрел в окно. Проехали мимо института педиатрии, сельскохозяйственного института, свернули на широкий, залитый огнями фонарей проспект. Вскоре Жорик вместе с тремя пассажирами вышел из трамвая. Перейдя дорогу, он перепрыгнул сточную канаву и стал подниматься к стоявшему на бугорке «Аладдину».

К кафе он приблизился с тыльной стороны. Места были ему знакомы. Привольнов перелез через забор, спрыгнул с мусорного контейнера и, прислонившись к забору, немного постоял в темноте. Двор освещала единственная, впрочем довольно мощная, лампочка, висевшая над черным входом в «Аладдин». Во дворе было пустынно, из кафе доносились звуки музыки, пел мужской хриплый голос. Жорик подошел к водопроводному крану, набрал в горсть воды, затем приблизился к двери и плеснул ее на лампочку. Чпок – раздался звук лопнувшего стекла, и двор погрузился в темноту. Жорик отошел в глубь двора и сел на скамейку, слившись с кустами вьющихся роз позади нее. С этого места ему была видна дверь и длинный, ярко освещенный коридор.

Ждал Привольнов более двух часов. Иной раз во двор на несколько минут выходили люди, по одному, по два, а то и компаниями, подышать свежим воздухом, покурить, но нужный Жорику человек не появлялся. И все же Привольнов дождался. Часов в двенадцать в коридоре показался Миша. Он зашел в туалет, затем вновь возник в коридоре и, заметив, что на улице не горит свет, вышел на крыльцо. Хозяйская жилка сработала. Бывший борец на сей раз был в цивильном, а не в спортивном костюме. Лейкопластыря на его мощной шее видно не было. Хозяин «Аладдина» задрал голову, чтобы посмотреть, что случилось с лампочкой, и тут его окликнул из темноты мужской голос:

– Миша!

– Да! – тотчас откликнулся хозяин заведения, продолжая пялиться в звездное небо. Разглядел пустой патрон и негромко выругался. – Какая сволочь лампочку выкрутила…

– Можно тебя на минуточку? – не унимался человек.

Вот пристал. Миша резко обернулся:

– Чего тебе?

– Подойди – узнаешь! – нахально заявил незнакомец. – Чего на расстоянии базарить.

У себя в заведении Миша был царь и бог. Он не привык, чтобы ему указывали.

– Сам иди! – буркнул он.

– Боишься, что ли? – насмешливо спросили из темноты.

Его, спортсмена, борца, чемпиона страны, какой-то хам заподозрил в трусости. Небывалая дерзость.

– Миша никогда и ничего не боялся! – с вызовом сказал хозяин «Аладдина». – Запомни это! – Он спрыгнул со ступеней и направился в глубь двора. У кустов вьющихся роз стоял человек. Миша уверенной походкой приблизился к нему и грубо спросил:

– Ты кто?

Высокий худой человек сложил на груди руки, встал в независимую позу.

– Я Привольнов Георгий, – ответил он дерзко. – Надеюсь, ты помнишь меня?

Хозяин «Аладдина» вгляделся в Жорика. Он узнал его.

– Ты?! – заорал он, мгновенно разъярившись. Даже в темноте было видно, как на мощной шее его вздулись вены. – Ну ты даешь! Да я ж тебя! – И хозяин «Аладдина», растопырив пятерню, попытался наложить ее на физиономию Привольнова.

Жорик был готов к агрессивным действиям со стороны борца. Он быстро отклонился, сделал шаг влево и отбил руку нападавшего. Не встретив преграды, пальцы Миши царапнули воздух, сам он, потеряв равновесие, шагнул вперед, наткнулся на выставленную ногу Жорика и тут же получил толчок в спину. Перелетев через ногу Привольнова, упал на руку, однако ловко кувыркнулся через голову и снова оказался на ногах.

– Да ты, я вижу, парень не промах! – воскликнул хозяин «Аладдина», и в его голосе прозвучали уважительные нотки. Миша изготовился к борьбе, очевидно, решив взять реванш за свое падение. – Что ж, продолжим! Посмотрим, на что ты способен.

– Да погоди! – не приняв вызова, Жорик опустил руки. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы драться. Я хочу знать, кто были те трое мужчин, которых расстреляли в твоем кафе.

Хозяин заведения неожиданно зло рассмеялся:

– А ты разве сам не знаешь?.. Думаешь, я поверю, что не ты перестрелял их?

– Да мне плевать, поверишь ты мне или нет, – устало заявил Жорик. – Я хочу знать фамилии, имена, места работы этих людей и ничего больше. Если хочешь, я тебе за информацию заплачу.

Миша ухмыльнулся:

– Денег не хватит, – он секунду раздумывал и неожиданно сказал: – Послушай, ты же грозился мне шею свернуть. Припоминаешь?

– Ну, было дело, – ничуть не тушуясь, признался Привольнов.

Тоном человека, поймавшего другого на слове, Миша изрек:

– Что ж, тебе представляется такой случай. В общем, я отвечу на твои вопросы, но при условии, если ты положишь меня на обе лопатки в честном бою. Идет?

Пришел черед задуматься Привольнову. Хотя раненое плечо его особо не беспокоило, к серьезному поединку он не был готов. Да и по-любому одержать верх в борьбе с профессионалом будет очень и очень сложно. Но трусом Жорик никогда не был. Вызов придется принять. Иного выхода нет.

– Что ж, давай попробуем, – немного бравируя, дабы не выказывать перед противником неуверенность в своих силах, заявил Привольнов.

Миша тут же снял с себя пиджак, бросил его на скамейку и стал засучивать рукава.

– С правилами борьбы знаком? – поинтересовался он оживленно, очевидно, рассчитывая немного позабавиться с нахальным типом, посмевшим бросить ему вызов.

– Знаком, – выставив подбородок, заявил Жорик.

– Вот и хорошо. Боремся по правилам. Побеждает тот, кто первым удачно проведет бросок либо, применив болевой прием, заставит соперника сдаться. – Хозяин «Аладдина» пригнулся, расставил руки и отступил на несколько шагов с таким видом, будто хотел раздвинуть обступившую их невидимую толпу зрителей.

Жорик встал в стойку и начал приближаться. Миша попытался ухватить Привольнова за воротник, тот отбил руку, но противник тут же ухватился за отвороты его рубашки. Послышался треск, и несколько пуговиц с новой рубашки Жорика отлетели. Хозяин кафе резко дернул Привольнова на себя и в сторону и стопой попытался подбить Жорика в нижнюю часть голени, однако тому удалось переступить через ногу нападавшего, и он сам стал проводить прием. Удерживая противника за рубашку, он крутанулся на одной ноге, завел руку противника к себе под мышку и, превозмогая боль в плече, резко за нее дернул. Однако мастерства Жорику не хватило. Да и технику проведения приемов подзабыл за пьянками-то. Положение у него было неустойчивым, чем и воспользовался Миша. Он отклонился назад и бросил Жорика через грудь. Бросок четким не вышел. Привольнов неуклюже перевернулся, упал на руки и тут же вскочил. Противники вновь схватились за рубашки. Жорик стал дергать хозяина кафе в разные стороны, однако вывести его из равновесия не удавалось. Крепкий, мускулистый борец твердо стоял на ногах, и заставить его поколебаться все равно что заставить поколебаться скалу. Неожиданно Миша сам стал ходить вокруг Привольнова, дергая его в разные стороны, выписывая ногами кренделя. Движения его были мягкими, пластичными. Несомненно, хозяин «Аладдина» был намного сильнее Жорика и искуснее его в борьбе и сейчас просто играл с ним, как кот играет с мышью. Наконец Миша пошел в атаку. Он сделал выпад одной ногой, другой подбил ноги Жорика сзади и толкнул его предплечьем в грудь. Миша пер, будто танк. Жорик ничего не мог предпринять. Он кувыркнулся и вновь оказался на земле. То ли Миша посчитал, что выполнил прием на недостаточно высоком техническом уровне, то ли просто хотел дать Привольнову шанс сквитаться, но он не прекратил схватку. Он отскочил и остановился с расставленными руками, слегка покачиваясь из стороны в сторону, поджидая, когда противник встанет на ноги.