Текст книги "Колодец"

Два окна на передний двор разделяют пространство стены, между ними сервант, коричневый, потрёпанный, но с посудой. Внутри, на удивление, ни пылинки, ни развода, все блестит, все красиво расставлено и ждет чаепития, которое никогда не случится. А зеркало у задней стенки подобных мебелей видимо позволяет любоваться не только раритетной, уникальной посудой, притрагиваться к которой позволено лишь избранным, но и самим собой в момент созерцания недосягаемых четких линий и белизны внутренностей. Поворот на девяносто и перед глазами увесистые оленьи рога.

Дальше та самая большущая полка, заставленная от пола до потолка всякими безделушками, подаренными и купленными. Тут слоники и статуэтки, деревяшечки и альбомчики, и рамочки, и фигурки, и красивые камушки, шильдики, записочки, памятные детальки, рисунки, украшения и еще целый ворох различных шаманских тотемов и божественных реликвий. Чтобы внимательно рассмотреть каждую понадобится месяц и целая группа ученых. Поэтому долго не останавливаемся и смотрим дальше. В углу стоит довольно увесистая кровать, а над ней висит старая, потрепанная карта мира. Сбоку окно, видимо выходившее на задний двор, а под ним громадная тумба, больше похожая на сундук. Приглядимся внимательнее, ибо всегда и всем любопытно познать то, что скрыто от всеобщих глаз. Я подошел к сундуку и попытался открыть крышку. Не вышло. Грязные тайны, секретные документы, мумии или все вместе? Это шутки, конечно, но было бы интересно отыскать ключ и выпустить спрятанное и закрытое на волю. Над картой горизонтальная доска, с какими-то веточками и полевыми сушеными травами, кажется еще лампадка. Я встал ногами на кровать и на всякий пошарил там рукой – ключа нет, только пыль.

В окне сбоку что-то мелькнуло и замерло. Я подошел ближе и стал вглядываться в темноту по ту сторону. Приложил ладони к стеклу и соорудил нечто вроде завесы от света, дабы лучше рассмотреть находящееся по ту сторону. И если приглядеться внимательнее, можно разглядеть в нем длинные светлые волосы, ровные черты воскового лица и яркие, блестящие словно луна глаза. Лицо смотрело на меня, а я смотрел на лицо. Спокойно, без неожиданностей лицо зашевелилось, плавно и нежно поднесло руку к стеклу и раздался тихий стук. Я стоял и смотрел на нее, а она тихо-тихо стучала. Назойливо, монотонно, но одновременно без угрозы и желания достать меня. Я, приложив большие усилия, попробовал отодвинуть защелку в сторону и через секунду она поддалась, позволив широко распахнуть створки окна в стороны. До этого момента я и не замечал, что мне нечем дышать, и что воздуха почти не осталось, потому что свежесть ночи буквально обожгла меня, вливаясь в мои легкие словно алкогольные пары. И вот сделав несколько бодрящих и одновременно упоительных вдохов, напившись воздухом до тошноты, стою прильнув к окну и смотрю на сказочно красивое лицо. А лицо, не отводя чарующего взгляда, смотрит на сказочно дурацкого меня и в момент, между нами, будто кончилось расстояние.

– Холодно, – сказала она.

– Да. – голос почему-то сделался грубее и ниже.

– Тебе повезло добраться сюда.

– Думаешь?

– Я увидела свет. Это странно в здешних краях.

– Что же в этом странного? Он вроде бы у всех есть?

– Ты еще чуднее, чем я думала! – смущенно захихикала она. Все это время мы смотрели друг другу прямо в глаза, почти не моргая.

– Сейчас комары налетят, может… – перевел я, мотнув головой в сторону комнаты.

– Нет, я пока не могу войти.

– А я пока не могу выйти.

– Тогда, до скорого.

Она резко разорвала нашу зрительную связь, развернулась. Сделала несколько шагов. Остановилась. Я все это время ни спускал с нее взгляда. Развернулась. Снова прилипла к открытому окну.

– Думаю, ты имеешь право знать. Позволь шепну на ушко. Боюсь, что кто-то услышит. – я слегка испугался, но все же наклонился и перевесился через раму окна. Теперь я был с ней на одном уровне. Она рукой, одновременно нежно и страстно, обволакивающим движением обняла мою шею. Я почувствовал ее сладкое дыхание возле своего уха. – Я тебя нашла!

И в сию же секунду, словно бабочка упорхнула во тьму ни оставив и следа. Только еле уловимый аромат, что остался здесь. Со мной.

Разлад

Этот день завершился внезапно и фактически полным отключением меня от сервера. Как только светловолосая красавица покинула меня, я почувствовал дикую усталость, слабость, может даже опустошение. Разговор с ней, казалось, тянулся вечность и одновременно, словно боксерский раунд, был коротким и выматывающим. Я не успел даже проанализировать, что именно вытянуло из моего хилеющего на глазах тела последние капельки энергии, и что именно заставило меня до последнего смотреть ей в след с чувством чего-то незавершенного. Будто продолжение есть, оно существует, но мой нынешний уровень не позволяет разблокировать дальнейшее взаимодействие, не позволяет нам быть рядом и наслаждаться проникающим внутрь взглядом дольше чем бесконечность. В общем на данном этапе квестов больше нет, все сердечки кончились, и мне срочно нужно было сохраниться и поспать, чтобы продолжить игру. А там новый день – новый уровень. Я, честно говоря, не помню, как разделся и лег на кровать, как блуждал перед сном в собственном мысленном лабиринте, и как найдя наконец выход уснул сном младенца, совсем не замечая новых запахов и звуков, окружавших меня в ту ночь.

Теперь же, когда я открыл глаза, солнце светило в окно, ярко освещая захламленную комнату. Теперь аромат залежавшейся старости, комковатой пыли и затхлых, затертых вещей резко проник в мои ноздри и заставил вскочить, широко открыв глаза, и сесть на край кровати. Огляделся. Солнечный свет и лучи съели на завтрак весь свежий воздух, что находился в комнате, и теперь духота, что царила отныне, не давала мне расправить грудь. Я сильно вспотел, а одежда, которую я теперь торопливо надевал на себя, противно прилипала и терла мою изнеженную кожу. Наконец, бросилось в глаза, что я провел ночь на кровати, которую кто-то заранее для меня заботливо застелил. Постояв несколько секунд возле лежбища и повертев головой, было решено выйти на воздух. Быстро и ловко прошмыгнув мимо кучек с вещами, я выбрался в террасу, воздух в которой мало чем отличался, и стремительно распахнул входную дверь, которая оказалась ничем иным, как дверцей печки и вместо свежести по моему лицу ударил жар. Уж не знаю который был час, но судя по пеклу, проспал я довольно долго.

Первое, что удалось разглядеть в ярком свете обжигающего светила, это копошение нескольких стариков, в еле различимых, спрятанных от глаз домиках. Деревья плотным слоем прикрывали тенью их садики и клумбочки, а в их маленьких, уютных двориках сновали туда-сюда цыпочки и куры, расхаживали коты и жизнь размеренно шла своим чередом. Будто не было вчерашнего дня и ночи, всех этих навязчивых, пугающих и странных представлений, и они не должны теперь целый день прятаться и стараться не показываться мне на глаза от стыда или от угрызений собственной совести. На мое удивление все было наоборот. Бабуля по ту сторону дороги неторопливо несла воду и поставив ведро на землю, выпрямив спину, скрюченную тяжестью бугром, повернула голову в мою сторону и приветливо помахала мне рукой. Я робко ответил. Однако первая мысль при ее появлении была жажда, так что я несмотря на вчерашнее знакомство незамедлительно двинул в ее сторону.

– Как спалось, внучек? – с деревенским акцентом громко спросила бабуля, когда я только переходил земляную дорогу, еще влажную от вчерашнего ливня.

– Нормально. Только горло пересохло, можно водички попить?

– Ишь чего, нельзя! Сходи-ка к колодцу сам, и воды попьешь и, если получится, ведерко мне захватишь.

– Жалко глоток воды что ли? Что же я у вас все ведро выпью?

– С такой-то жаждой ты и ведро выпьешь! Уж со стороны-то виднее! Иди вон дальше по дороге. – и она указала куда-то в сторону. И добавила. – У часовни стоит. Не ошибешься!

Я, слегка обидевшись на старую жадюгу, тут же, без лишних расспросов рванул в сторону, но она резко одернула меня за рукав моей рубашки, да так, что я чуть не упал.

– Стой! Резвый, как конь мальчишка, ведерко забыл! – и бабуля демонстративно взяла свое эмалированное ведерко, которое издавало очень характерный громыхающий звук и с силой выплеснула всю воду на траву. Постучала по донышку, чтобы все капли живительной жижи стекали вниз. Потоки воды медленно ушли сквозь рыхлую землю, унося с собой все питательные вещества и запас моего терпения, оставив испарениями мою боль и отчаяние, и с широко раскрытым ртом и искренне недоумевая, я наблюдал за этим и пытался разгадать, что с людьми здесь не так. Бабуля протянула мне это ведро и, громыхая им, настойчиво намекала, что мне нужно обязательно его взять, иначе она не отступит. Что бы это не значило, я с полным расстройством и пустым, пересохшим ртом грубо выхватил ведро и направился прямо по дороге, уже не рассчитывая на радушный прием в деревне в целом. Ожидать от этих людей было нечего.

Я побрел мимо разноцветных, но облезлых заборчиков, дряхлых, неухоженных домиков, под палящим, пекущим голову солнцем, в толстенных брюках и рубашке, на пару размеров больше, с ведром в руках, которое гремело словно бубен каждый раз, когда я бился им о ногу. Я глазел по сторонам и невольно сбавил шаг. Живая на первый взгляд деревенька, сейчас при свете дня оказалась весьма печальным зрелищем, привлекало внимание много заброшенных строений, некоторые из которых уже походили на заросли, разглядеть в них жилую постройку было сложно. Они хоть и выделялись совершенной запущенностью, однако были заметны вытоптанные тропинки к ним, будто кто-то захаживал изредка в гости и проверял как обстоят дела. В жилых еще домишках теплилась и кипела жизнь.

После очередного удара ведра о мою ногу, голос из-за небольшого крепенького заборчика окликнул меня.

– Паренек, подь сюды! – я подошел вплотную к калитке.

– Здравствуйте. – натянуто улыбнувшись, сказал я, ведь останавливаться не было никакого желания, к тому же эту бабулю я узнал. Трудно не узнать того, кто вчера облизал мне все уши.

– Дорогой мой, помощь твоя нужна! Сил нет как! Будь добр, спусти ты в подвал банки, а то совсем мочи не осталось! – она была очень низенькой, но встала на носочки, дотянулась и положила руку мне на плечо. Я поставил ведро на землю.

– Показывайте, где подвал. – выдохнув сказал я. Не знаю почему я согласился. Заметил только для себя, что прикосновения всех людей, что как-то связаны с этим местом, магическим образом открывало дорогу к их душам, будто я чувствовал все то, что чувствуют они, возможно поэтому просто не мог поступать иначе. Бабуля воодушевилась, начала суетиться и торопливо говорить.

– Спасибо, ой как выручишь! Там стоят, пойдем, вон там, увидишь. Банки-то не тяжелые, их только спустить.

– Мне б водички попить. – открывая калитку произнес я, но не успел опомниться, и бабуля сделалась суровее и начала толкать меня вперед.

– Вода у нас только в колодце. Не отвлекайся, идем скорее.

– А ну понятное дело. Может вам тоже ведерко принести? – она не ответила, только посмотрела на меня взглядом, выказывающим свое искреннее нежелание шутить на подобные вещи. Сам не знаю, зачем только задаю эти вопросы, ведь дураку понятно, что внятного логичного ответа не получу, и знаю, что можно набрать воды самому, нужно только не отвлекаясь на глупые, бесполезные просьбы чужих людей, что ищут себе выгоду и плевать хотели на мои желания, пойти к колодцу. Я грустно зашагал вслед за бабулей по аккуратно выстриженной лужайке на задний двор дома. У входа в сарай стояло штук двадцать закатанных банок с разными вареньями и чем-то вроде огурцов. Я молча, без разбора решил делать так, как она хочет, спустить склянки в подвал, чтобы уйти как можно быстрее, избавиться от необходимости выполнять ее поручения. Вошел внутрь деревянной, скривившейся постройки, свет в которую проникал только через дыры в крыше. Глянул вниз, в сам погреб и понял, что там уже совершенно непроглядная темень. Обернулся и слегка дернулся, потому что бабка тоже бесшумно глядела вниз через мое плечо.

– Справишься? – не отрываясь от моего плеча, спросила она.

– Не видно же ничего! Может свет есть?

– Свечку принести?

– Какая свечка? Я про лампочку! Электричество! Такой свет там есть?

– Ты что, родной? – и она уставилась на меня недоумевающим взглядом, будто голодный кот смотрит на пустую миску. – Электричества вашего во всей деревне и в помине не было!

– Ну вы что, издеваетесь? Я вчера вечером лично сидел при включенной лампочке, как нет света? Может это у вас его в помине?

– С лампочкой говоришь? – перебила меня она и погрузилась в тяжелые, неподвижные думы на несколько секунд. Видно было, как извилины в ее голове шевелятся, а глаза суетливо бегают. – Она что, тебя видела?!

– Откуда вы знаете?

– Иди-ка ты милый отсюда, иди! Сама справлюсь. – и стала тревожно и с опаской прогонять меня, буквально выталкивать из сарая. – Проваливай скорее!

– А банки? – я был в недоумении.

– Сама спущу! Лишь бы тебя тут не было. Накличешь ведь. Иди и забудь, что вообще тут был. – и она буквально пинками выпихнула меня из своей калитки. Я взял ведро с прежнего места и с грохотом потряс им над головой.

– Сумасшедшие старики! – заорал я.

Она в ответ только помахала рукой, будто вытряхивает пыль из своего домика. Ну я и пошел, держа ведро высоко над собой, нарочно задрав голову вверх, словно был переполнен гордостью за себя самого, но покончив с потехами, а главное, нигде не увидев ни проводов, ни столбов для линий, ничего хотя бы отдаленно напоминающее цивилизацию, опустил с грохотом железяку и почему-то расстроился. Решил, что позже спрошу у моих чудесных друзей, как так вышло, что только в моем доме есть электричество, откуда оно взялось, а главное, что никто об этом не знает и боится вообразить даже. В общем поделюсь с ними тем, что произошло ночью.

В пересохших думах протопал мимо большей части домов и уже совсем близко подобрался к часовне, потому что видел ее возвышающийся пик, торчащий над верхушками посадок. Пройдя через сгущавшиеся деревья, сквозь которые вела тоненькая, но исхоженная тропинка, я оказался на громадной поляне, где и находилась небольшое сооружение, которое скорее всего даже не вмещало в себя всех жителей этой деревушки. Белая деревянная постройка, с каменным фундаментом, она гордо возвышалась среди деревьев, отчетливо оттеняя собой зеленые краски лета. Красивые резные рамы и массивная дубовая дверь были изюминкой, а полустертая надпись над входом, разобрать которую от старости не представлялось возможным, придавала таинственности и сакральности.

Я сразу вспомнил историю, рассказанную в машине, и увиденное показалось слегка забавным. Люди так сильно верят в истории, которые сами себе на досуге и придумывают, так уверенны в фактах, которые им преподносят знающие и разбирающиеся в проблеме мудрецы, зацикливаются на одной единственной мысли, не осознавая тот факт, что мысль эта могла быть рождена не их собственной головой. В итоге просто забывают о самом главном, об умении и желании хорошенько поразмыслить собственными мозгами, а что еще важнее, о попытке приобретения собственного опыта, который разрушит все недоразумения и мифы. Пусть даже ценой ошибок и провалов. Но куда там! Как итог собирается кучка или толпа, повторяющая чужие заезженные, замусоленные, затертые до дыр фразы и мысли, истинность которых ими не ставится под сомнение, и вооружившись палками да камнями с горящими глазами несутся и переубеждают заплутавших и неопытных, по пути всячески измываясь и уничтожая всех предателей, изгнанников и еретиков.

Пока кроны деревьев отбрасывали тени причудливой формы, а ветер колыхал ветки, что извивались и бегали, я внезапно почувствовал запах реки, своеобразный аромат свежести, водорослей, покрытых мхом камней, немного пресный и пьянящий. Видимо той самой реки, которую я видел в своем видении. И там же была огромная яблоня. Я машинально ускорил шаг, не входя в здание, обогнул его и попал в небольшой лес, густой и шумный, но был в нем небольшой ухоженный пятачок, который я сразу заприметил. На нем и стоял колодец. Но меня привлекло не это.

Среди естественных звуков, создаваемых матушкой природой, был один ей не принадлежавший. Среди шума веточек, шелестения листков и шуршания ветра, кто-то негромко, монотонно и интенсивно шептался. Я, прислушавшись уловил два голоса, которые смешивались с легким журчанием бегущей воды. На нее, как на ориентир я и двинулся, предварительно поставив свое гремящее ведро на огромный пень возле колодца. Стараясь издавать как можно меньше звуков, я максимально сбавил шаг, а когда шум воды стал совсем близко и вовсе остановился, и затаив дыхание прислушался. Голоса я узнал не сразу.

– Я прошу тебя, хватит. Сейчас нет причин принимать крайние меры. Ситуация еще не вышла из-под контроля.

– Мое мнение ты услышал. Решать все равно тебе, ты же у нас босс. Только если упустишь его, потом не ной. Я тебя предупреждал!

– Я понимаю, что ответственность сейчас на мне, но нельзя же его только кнутом бить, пряники тоже нужны. Вот я и подумал, что ему будет полезно все узнать.

– Пряники, пряники. Потом все равно примешь мою сторону, как только этот засранец задумает слиться, вот увидишь. Я не думаю, что этот дурацкий план с родителями сработает.

– А куда ему бежать? Ты не думал, что при любом раскладе, в одиночку ему не выбраться? И потом, он нам поверит. Он уже верит. Еще немного потерпи, Матвей Леонидович. Ты же меня знаешь. Если не получится, если что-то пойдет не так, он полностью в твоих руках. Я и слова не скажу.

– Просто надоело с ним возиться! Тебе ли не знать, как все будет. Сейчас это сделать гораздо проще. Шлеп и все. – после этих слов я вышел из-за деревьев и вмешался в их разговор.

– Шлеп и все, говоришь? Убить меня хотите? Тогда нечего тянуть, лучше прямо сейчас!

Они сидели, обхватив руками колени на траве и смотрели на быстро текущую воду. Ручей был небольшой, но очень быстрый и уходил немного вниз и вглубь леса. У самой воды было довольно шумно видимо за счет того, что внизу потока много тяжелых камней и вода, сталкиваясь с ними поднималась ввысь, кружилась и с грохотом падала обратно.

– Ну что ты, ты все не так понял! Мы не про тебя! – начал оправдываться Писклявый. Матвей Леонидович в это время свирепо подскочил, сжал крепко свои мускулистые кулаки и был готов заткнуть мне мой говорливый рот.

– Я все слышал! Надоело возиться? Да? Что вы сделали с моими родителями? Чему вообще в ваших словах можно верить?

– Перестань кричать, дорогой. Тебе видимо голову напекло. Пойдем попьешь воды.

– Ага, из вашего сраного колодца, о котором все талдычат, спасибо! Я хочу, чтобы вы мне все объяснили! Сейчас!

– Слышь, иди воду пей! Ясно сказано! – Матвей Леонидович спорить видимо не любил. Он стал уверенно шагать на меня, всем видом показывая, что возиться со мной не намерен и готов силой заставить меня послушать его.

– Пойдем, дорогой, пойдем. С водой из колодца ты сможешь утолить свою жажду!

Матвей Леонидович и Писклявый взяли меня под руки и потащили обратно сквозь деревья. Один держал меня аккуратно, другой грубо и сильно, но дискомфорта я не чувствовал, однако и вырваться не мог. Мы трое вернулись на расчищенное место, и сняв ведро они усадили меня вместо него на пень.

Матвей Леонидович сразу же отошел немного дальше, перекрыв собой единственную дорогу для отступления. Теперь мне в любом случае оставался только один выход, поступиться своим напором и желанием докопаться до истины и пойти на компромисс, уступив им право решать, что сейчас будет происходить.

Писклявый молча поманил меня к колодцу, и мы оба подойдя к нему осторожно заглянули внутрь. Сперва он мне показался неестественно глубоким и довольно широким, таким, что кажется по его периметру с легкостью уместилось бы человек десять. Писклявый кивнул в сторону колодезного ворота и я, взявшись за его ручку стал крутить его со всей силы. Буквально за несколько секунд я вытащил цепь с замком и пристегнул к нему свое ведро. Писклявый молча кивнул в знак одобрения. Я просто отпустил ведро, и оно стремительно полетело вниз, потянув за собой цепь, которая разматываясь издавала пронизывающий лязг, и в конечном итоге с грохотом все вместе ударилось о воду. Ведро летело довольно долго, и звук ударившегося ведра высветил всю громоздкость и монументальность этого сооружения. Колодец был огромным. Мои руки без промедления снова стали крутить ворот, который теперь поддавался с большим трудом, а эхо доносило все мучения невероятно тяжелой воды, неестественно для нее самой поднимавшейся вверх. Матвей Леонидович и Писклявый все это время странно переглядывались друг с другом, скрестив руки на груди. А я все крутил и крутил. И вот мы уже приготовились доставать ведро, как вдруг, нагнувшись и перевесившись с головой в колодец, Писклявый разочарованно отошел и снова встал в позу.

– Наверное с первого раза ни у кого не получается. – печально произнес он.

– Я и не рассчитывал. Но ничего, мы не торопимся. – ответил Матвей Леонидович и тоже снова скрестил руки, которые было расслабил в ожидании.

Я все это время держал ручку и мне не было видно, что происходит внутри колодца. Держа одной рукой ворот, другой еле-еле вытащил из колодца ведро и не поверил своим глазам. Оно было пустое. В нем даже намека на воду не было, внутри абсолютно сухо.

– Это что? Очередной прикол, да?

– Попробуй еще раз, с первого раза мало у кого получилось. – вторил Писклявый.

– Издеваетесь. – фыркнул я и тут же пренебрежительно кинул ведро в черную пропасть. Мы теперь уже вдвоем с Писклявым примкнули к краю колодца и стали слушать. Но теперь ни всплеска, ни удара о воду, ни грохота мы не услышали, только то, как скрипя и грохоча разматывается ворот. Цепочка почти бесшумно натянулась, и я, переглянувшись с Писклявым, принялся наматывать ее обратно, потратив на это несколько бесконечно тянувшихся минут. Однако после того, как он помог и достал ведро, а после поднял на меня взгляд, все стало понятно. Там снова пусто.

У меня слиплись губы. С каждой минутой становилось дышать все труднее, живот свирепо урчал, а вспотевшие, намозоленные и уставшие руки уже не могли нормально держать ворот. Я быстрее пойду и напьюсь воды из ручья, чем буду наматывать и наматывать бесконечно. Но все же Писклявый уговорил меня попробовать еще раз, последний. Я уже без надежды швырнул ведро вниз. То же знакомый лязг цепи, всплеск и привычная моим рукам тяжесть, те же усилия, только одно изменилось. Я уже не питал дикого энтузиазма и не испытывал надежды получить желаемую воду. Просто делал и не думал о том, что будет в конце. Наверное, если бы нужно, я мог провернуть эту операцию сотню, тысячу раз и уже неважно есть ли там вода вообще или это мираж. Даже не получив желаемого иногда можно быть счастливым. И вот я, еще не вынув ведро с живительной водой, только услышал ее всплески, только почуял ее прохладу и леденящую, освежающую шелковистость, мое сердце уже забилось с восторгом и яркой тревогой, тело стало сильнее, руки вновь набухли и оказались сильными, внутри себя я ощутил настоящее счастье. Я был в блаженном предвкушении сладких глотков, невероятном соединении с живительной силой, способной вдохнуть мудрость в меня и сделать мое тело абсолютно чистым. Стальной рукой поднял я ведро и решающим рывком поставил его, до краев полное воды, на землю!

Не помню, чтобы когда-то я с такой жадность пил обыкновенную воду. Я хлебал ее прямо из ведра, стоя на коленях, да так, что живот раздулся, а когда понял, что так пить больше не могу, встал, поднял ведро над собой, перевернул его, вылив большую часть на себя и на землю и стал аккуратно вливать внутрь остатки. Я выпил абсолютно все, до последней капли, а через секунду плюхнулся на пень абсолютно без сил. Оба приятеля стояли, скрестив руки надо мной и один из них подозрительно улыбался. Желание разбираться и выяснять что-то исчезло также стремительно, как вода в ведре. Я был весь мокрый и довольный собой и всем меня окружающим. Я был удовлетворен!

– Я только сейчас подумал, – сказал я, как бы размышляя вслух. – Что нашел колодец, который должен быть возле огромной яблони. Но ее я в упор не вижу!

– Ты на ней сидишь, идиот. – ответил Матвей Леонидович отвернулся и махнул рукой. – Не могу больше его терпеть, я пошел. – и не торопясь двинулся от нас прочь. Я поерзал и посмотрел на пень. Он был и правда огромен и не догадаться, что это бывшая прекрасная, цветущая яблоня было для меня небольшим позором, который я благополучно пережил внутри себя.

– Было время. – начал Писклявый садясь рядом со мной. – Когда-то на этом самом месте небывалая по своим размерам, чудесная яблоня удивила не только местное население, но и кучку приезжих. Между прочим, в прямом смысле.

– Чудесная или удивляла?

– И то и другое! И хотя я сам не был свидетелем, но говорят, яблочки не простые были. Но с урожаем долгое время была беда, дерево начало как-то подсыхать и чахнуть. Темной ночью, тайно, вероломно, нагло и бездумно какие-то глупцы или бесноватые его просто срубили. Под корень, повалили мощное дерево веками снабжавшее все селение чудом. Но им было все равно, они преследовали свои сугубо эгоистические цели, а главное воплотить их в жизнь им удалось безнаказанно. Долго потом шли споры кто это сделал, как и когда, но дровосека ночного так и не вычислили. Убрали поваленное дерево, а пень решили оставить на память, как реликвию.

– Забавная история. А что хоть примерно эти яблочки давали?

– Это тебе у местных лучше спросить, они тут самые старые. Может что-то и помнят. Хотя сомневаюсь, что им хоть сколько-то можно верить, ведь многие даже не помнят сколько им лет. Но наведаться как-нибудь и поболтать стоит, иногда занятные вещи рассказывают, может для себя что-то умное отыщешь.

– После вчерашнего вряд ли у меня появится желание к кому-то из них приближаться.

– Как знаешь. Как тебе спалось на новом месте? Удалось осмотреть старый дом? – резко сменил тему Писклявый.

– Спалось-то нормально. И дом кое-как осмотрел. Вот только непонятно мне с электричеством. Все так реагируют странно, а я так и не выяснил есть тут оно или нет? Девушка еще эта, старики, что лобызали меня вчера тоже не дают покоя. В общем пока мне как-то не по себе, вы ведь ничего не объяснили!

– Стоп, стоп, стоп. Какой еще свет? Какая девушка?

– Белокурая такая, красивая до безумия, пахнет свежестью, пришла ночью, постучала в окно. Я и открыл. Говорит, что свет увидела. Я даже значения этому не придал, ну свет и свет. Мы как-то ни о чем поболтали, и она очень быстро и чарующе исчезла. А я так устал, что мгновенно отключился.

– Ты не мог сам этого сделать. Тут никогда, и ни у кого не было света!

– Ну я что слепой? Или дурак по-вашему? Свет в комнате был! Друг твой зажег его и помог мне одеться!

– Матвей Леонидович? Да ты бредишь!

– Он, он. Я думал ты в курсе?

– Да ты брешешь! Быть такого не может! Ну ка идем за мной, наверное, нужно было сразу предусмотреть это. – он вскочил с пня и ринулся прочь, но тут же резко остановился и не разворачиваясь ко мне громко охнул и обхватил голову руками. – Вот я болван, ну конечно!

– Да что не так-то? – не сдвинувшись с места возмутился я. Писклявый развернулся и зашагал ко мне. Лицо его сделалось суровым, собранным, сосредоточенным, он вплотную приблизился, и я почувствовал его грозное дыхание.

– Знаешь, что не так, дорогой? А то, что кто-то из вас затеял двойную игру и хочет усидеть на двух стульях. Решили меня надуть и как можно быстрее все закончить, наплевав на правила. Но я не позволю себя одурачить, вы еще не видели моего гнева. Тот, кто меня обманул поплатится за это и гнев мой будет вездесущ и не укрыться от него ни Матвею, ни тебе! Ты меня понял! Надеюсь, ты не врешь.

– Мне-то зачем врать, я и так вам подчиняюсь во всем! Спрашивай с дружка своего!

– Скоро мы все выясним! – сказал Писклявый и зашагал прочь, а я немного помедлив стал вслед за ним удаляться от пня и колодца.