Текст книги "Колодец"

Побег

– Вот паскуда, живой. – теперь эти два знакомых голоса показались из темноты. Они вышли из сумрака, будто голодные звери, рыщущие в ночи, и сказать по правде, я струсил. Они унюхали свою добычу и теперь бежать было некуда. Одновременно с паническим страхом и установкой на бегство, мой мозг зацепился за знакомые звуки мужицких голосов, пусть и угрожающих мне, и запустил реакцию узнавания, смирения, да так вдарил по этим педалям, что я не смог сдвинуться с места, несколько раз выдохнул, тело обмякло, расслабилось. Принял свою незавидную участь. Будто спустили давление в шинах. Как раскаленная на асфальте резина я стал мягок, податлив и вял.

– Я даже не думал, что буду рад снова слышать вас. – и прикрывая глаза рукой от яркого света, стал высматривать пусть и в пугающие, но знакомые лица.

– А уж я-то как рад. – саркастично ответил Матвей Леонидович. – Честно рассчитывал, что твой мокрый, обглоданный труп смыло вниз по течению.

– Как ты здесь оказался, малыш? Мы думали ты помер. У колодца караулили. Ждали, когда всплывешь, а тебя все нет и нет. – спокойным тоном сказал Писклявый.

– Вы то тут что забыли?

– А, мы это, типа грибники. Там сям грибочки собираем, солим. – посмотрев на Писклявого ответил Матвей Леонидович.

– Ага, подосиновики, опята, вешенки, лисички. – подмигнул Писклявый.

– Ды да, так я вам и поверил. Знали вы все. Опять за мной следили. Что за фонарь? Откуда он здесь?

– Где здесь? Какой фонарь? – в один голос сказали они и свет погас вместе с отзвуком их голосов, разлетевшись на тысячу маленьких эхо, атаковавшего мои уши.

– Эй, какого хрена? Это не смешно!

В беспамятстве, в ярости, в немом исступлении, начал шнырять я в разные стороны, вытянув руки перед собой. Потом покрутился и помялся с минуту на месте, пока глаза не привыкли вновь к темноте, пока не обнаружил, что снова был один, среди ужасающих и угрожающих отсветов и бликов. Галлюцинации? Лесные видения? Все смешалось и спуталось, мысли меня не слушались, темные пятна заполонили пространство, сожрали весь свет, уничтожили ясность. Они мелькали, тут и там возникали лица, я видел их наяву, они правда были здесь. Они говорили со мной, каждый бубнил что-то, шептал, шелестел, хотел достучаться, донести до меня что-то. Я чувствовал вибрации их голосов. Они были в моей голове. Или это лишь вибрации моего собственного больного воображения?

Прошли томительные пара минут тугих размышлений, прежде чем я снова стал довольно четко различать предметы и очертания деревьев в гуще тьмы. Никаких больше лиц и голосов. Как и прежде ни малейшего постороннего шевеления или звуков не было. Только лесной шепот. Писклявый. Матвей Леонидович. Будто они одновременно и были здесь, и тут никого не было. Вот только сейчас ни мужиков, ни фонаря, ни света нет! Только я.

Я почувствовал сильную усталость, изнеможение, ноги еле держали меня и вот-вот намеревались отказать вовсе. Мое тело подводило меня, начало угасать и ссыхаться под тяжестью ночи. Без особых прелюдий я плюхнулся обратно на место, где стоял и подсунув под голову рюкзак мгновенно закрыл глаза. Суета больше ни к чему. Впереди вечность. По низу, сквозь еловые шишки и траву струился легкий ветерок и ласково омывал мое уставшее тело. Земля была удивительно теплой и мягкой, я устало выдохнул хвойный аромат почвы и мгновенно уснул.

Проснулся я от того, что стая маленьких ежиков во главе с мамашей, фырчали и щекотали мои руки и нос, тщетно пытаясь прорваться в рюкзак, где лежали источающие аромат яблоки. Я не шевелился и лишь вертел глазами. Целая стая разнообразной живности окружила меня и пыталась заполучить яблоки. Птицы поочередно подлетали и с опаской подпрыгивали, но держались на расстоянии. Насекомые, бабочки, белки и прочая мелкая живность сновала и с подозрительным любопытством осматривала меня и место где я спал. Но вдалеке, за деревьями было что-то покрупнее ежей. Я резко шевельнулся, ежики, кряхтя и повизгивая, прытко разбежались в разные стороны, оставив меня одного. Птицы взметнулись вверх, с гоготом разнеся эхо по лесу. Все разбежались и исчезли, испугавшись человека. Нехотя поднялся я с нагретой земли, отряхнулся, снова закатал рукава и накинув на плечи рюкзак медленно побрел в неизвестном направлении.

Мысли еще не проснулись и были тупыми. Глаза слиплись, лицо казалось неестественно перекошенным и немым. Голова будто бы не заработала в полную силу, и лишь тулово машинально двигалось куда-то, выполняя свою прямую функцию. От сна на земле тело слегка затекло и покалывало, ноги ныли после вчерашней прогулки по лесу, а в некоторых местах рубаха была порвана, и в прорехах были видны следы крови. Очень хотелось пить, но ничего кроме яблок с собой не было, так что приходилось потерпеть. Понемногу организм заработал, и уже можно было различить умные мысли от сонного шума, шипевшего сразу после пробуждения. Я твердо решил, что буду топтаться по лесу пока не выйду из него. Плевать сколько времени это у меня займет. Плевать куда я попаду, лишь бы выбраться из леса. Если понадобиться буду блудить в нем пока совсем не кончатся силы или я не умру от одиночества или истощения. Хотя в моем случае я пока не понимал, осуществимы ли оба варианта и какой из них хуже.

Щебетание птиц сменялось полным лесным безмолвием, ослепительные лучи пробивались сквозь толщу стволов и крон, я брел бесцельно вперед, разгребая ветки и кусты руками, паутина цеплялась за лицо и руки, с каждым шагом сами заросли становились то гуще, то светлее, а подняв голову вверх, можно было увидеть редкие пушистые облака на ясно голубом небе. Вдалеке шмыгали лапами какие-то звери, на стволах сосен можно было видеть редкий мох и тучи неизвестных мне насекомых. Приходилось пробиваться сквозь них, яростно размахивая руками. На глаза изредка попадались малюсенькие грибы с красивыми разноцветными шляпками, кусты с ягодами, есть которые я бы никому не рекомендовал. Но среди хруста веток и редкого пения птиц, мое внимание вдруг привлек совершенно чужеродный лесной звук. Вода! Не узнать ее живительное журчание, манящее своими монотонными переливами и бульканьем, было невозможно. Губы слиплись и, быть может, именно от дикой жажды я острее слышал ее зов. Автоматически ускорив шаг в направлении манившего меня звука, я буквально через несколько десятков метров чуть было не наступил на журчащий ручеек. Он был еле заметным, слабо пробивающим себе дорогу через толщу земли, то и дело нуждающимся в поддержке и помощи, маленьким потоком струящейся прозрачной жидкости. Но мне было достаточно и этого. Я упал на колени и начал жадно набирать ладошками воду, аккуратно, стараясь не проронить ни капли, вливая ее себе в рот, чувствовал, как мое тело насыщается живительной силой, оживает, ясность пробирается к моей голове прямо из земли, вместе с ее мутными частичками.

Напившись воды до онемения, и развалившись возле, раскинув в стороны опухшие ноги, мне внезапно снова пришло озарение. Вероятно, это тот же самый ручей, что течет у колодца, та вода, что вымыла меня и оставила в этом дурацком месте. Но именно эта самая вода может и вернуть меня обратно, а если я пойду вверх по течению, так точно выберусь из леса. И сейчас мне несказанно повезло, что я вообще нашел ее, ведь она точно имеет свое начало. Буквально забыв про все горести, и несмотря на то что мой живот сильно раздулся, я встал, отряхнул колени и трусцой побежал. Мне приходилось по пути много раз ускоряться и замедляться, чтобы успевать крутить головой в разные стороны и нечего не упустить. Я подпрыгивал и скакал через ухабы, ни на секунду стараясь не упускать из виду тонкий, но шустрый ручеек, бежавший у меня под ногами.

Без устали продвигался я вглубь, и ручей становился все шире и заметнее, превращаясь понемногу в быстро бегущую небольшую речку. Лес стал редеть, а берег понемногу вырисовывался. Внезапно я стал замедляться, сам того не осознавая. Что-то больше обычного привлекло теперь мое внимание, и среди веток и облезлых кустарников мои глаза стали узнавать места, к которым я теперь приближался, а мой привыкший к лесным запахам нос, уловил до боли знакомый древесный аромат. Я стал усердно тереть пальцами глазницы, потому что совершенно не хотел верить в увиденное и, прежде чем окончательно убедиться в том, где именно я нахожусь, сильно замедлил шаг. Потом и вовсе остановился. Я вижу стремительный ручей. Вижу пологий бережок и густые заросли вокруг. Четко вижу место, где я очнулся после прыжка в бездну, а мой нос улавливает пахучие останки сгоревшей церкви. Я поднялся вверх от берега и увидел обугленные останки. Выходит, я обошел деревню вокруг, обогнул лесной массив и снова вернулся туда, откуда начал, выходит я зря проделал весь этот мучительный и полный мыслей и отчаяния путь, и теперь придется снова идти вверх по течению, пока не уйду прочь от этого места и не достигну того, где рождается вода.

Солнце светило еще высоко, теперь я его ощущал и видел, а мои ноги были еще в состоянии выдержать путь длинною в жизнь. Я не мешкал в раздумьях и тут же решил не останавливаться и двинуться незамедлительно. Теперь я уже не бежал, не торопился, а уверенно и усердно шагал вперед, широко расставляя ноги, все сильнее удаляясь от зловещего места, с каждым движением силился, дабы не обернуться и по возможности не замедлить свой шаг, надеясь к наступлению темноты добыть путь домой. По ходу меня стали одолевать странные мысли и совсем не покидало ощущение, что за мной кто-то следит и вместе с мной пробирается сквозь все эти заросли и препятствия, как можно глубже уходя в лес и вот-вот настигнет меня и наступит на пятки. Очень не хотелось остаться во тьме с этим странным чувством, оно меня просто поглотит. Хотя солнце ярко освещало всю дорогу и лес хорошо просматривался, очень необычно было ощущать это неосязаемое преследование, чувствовать слежку, не видя того, кто конкретно за тобой охотится. Однако ощущение, что я добыча нарастало с каждым сделанным шагом. Появилась во мне какая-то тревога, неуверенность, сомнение, хотя сколько бы я не крутил головой и не пытался прислушаться или всмотреться вдаль, никого не заметил.

Солнце то и дело уходило и пряталось за ветки, а ветерок, пробивавшийся сквозь кусты и стволы, не казался таким приятным и освежающим. Я все шел и шел, а начало ручейка все не было видно. Он так же, как и прежде медленно, но верно журчал в одном направлении, почти не меняя темпа и не извиваясь, легко и непринужденно прокладывал себе дорогу в неизвестность. Я искренне старался оставаться внимательным и сосредоточенным, не выпускать его из виду, ловить каждый его малюсенький наклон и изгиб и не пропустить момент появление истока. И вот наконец мое сердце забилось сильнее, однако почувствовал я странную смесь удивления, разочарования и злости.

Я сделал все что было в моих силах на сегодня, не увиливал и не ленился, соблюдал все правила логики и не пренебрегал географией, смирился с правилами игры, но сколько бы усилий ни приложил, все равно снова оказался у сгоревшей церкви и места, где очнулся рано утром, после отчаянного прыжка в колодец! С тех пор миновало уже столько времени бесцельных блужданий по кругу. И ведь не может не быть источника? Должно было быть по-другому, я наверняка должен был найти хоть что-то. Начало или конец. Не может же вода вытекать из ниоткуда и течь в никуда? Или может?

Окончательно запутавшись, я повесил голову и приуныл. Растерянность, полное непонимание банальных вещей, пространства вокруг, мироустройства, замкнутость и злоба на себя, на собственную беспомощность, на окружающий меня грязный, глупый мир и одинокое отчаяние. Все это бурлило во мне, кипело и перемешивалось. Уже зная дорогу, я стал передвигать ноги в сторону бабушкиного дома, чтобы лечь и мертвецки уснуть. И неплохо было бы сейчас напиться и стереть из памяти эти странные дни. Ничто не сможет сейчас отогнать мысли о моем вечном пребывании в этой пустоши без единого шанса стать полноценным человеком, вынести полученные мной уроки в свет и наконец стать свободным! Я навеки заключенный в этой темнице без границ, без шанса на взаимодействие с прекрасным внешним миром, полностью огражденный от любви и смерти.

Идя по тропинкам деревни, я вновь не встретил не одного местного жителя. Увидеть одно живое, говорящее существо, если конечно все они не плод моих собственных больных галлюцинаций, уже было бы счастьем и большим везеньем. Но вопреки собственным примитивным желаниям, меня ждал очередной сюрприз. Как только я приблизился к дому, дверь его настежь растворилась, так что мне пришлось даже отпрыгнуть от неожиданности, и будто из засады начали выбегать старики и окружать ошарашенного и оцепеневшего меня. Они толкнули меня в спину, потом в бока, ударили по коленям и совсем сбили с ног, повалили и плотным кольцом обступили, да нависли так, что почти загородили своими телесами небо.

Все это происходило в абсолютном молчании. Только кряхтящие звуки их усилий и моего сопротивления. Они зловеще, угрюмо и зло столпились надо мной, будто грозовые тучи, и, словно по чьему-то, им одним слышимому приказу, в момент схватили меня за руки и ноги и поволокли в дом. Я начал вырываться, биться в конвульсиях и орать во все горло. Мой крик эхом разлетался по пустующей деревне, и испуганные птицы отзывались ему в ответ. Я рыпался, как скользкий червяк, но жилистые руки впились в мою плоть, как хищные зубы, жаждущие оторвать мясистый кусок, и несмотря на мое сопротивление и крики боли, они не планировали ослаблять хватку. Как тушу внесли меня в дом и грубо швырнули на пол. Старики перекрыли выход в дверь, а в окнах виднелись бледные сморщенные физиономии, не выражавшие вообще никаких эмоций, охраняя и бдительно предубеждая мои малейшие попытки бегства в окно.

– Надеюсь ты будешь послушным мальчишкой, и сам расскажешь куда их дел, а нам тогда не придется по старинке выбивать всю дурь из тебя силой? – не глядя на меня спросил, сидя на раскрытом бабушкином сундуке, какой-то дед с седой щетиной и в грязной фуфайке. Очень демонстративно и пафосно он скрестил руки на груди, пристально уставившись на меня.

– Не думай, что мы тут все идиоты и выжили из ума за столько лет, проведенных в одиночестве. Каждый из нас не по разу пытался попасть внутрь, открыть этот поганый сундук. А тут явился ты и о чудо, яблочки-то все пропали! Говори гадкий уродец, куда ты их спрятал?

– Никуда я их не прятал. Я их съел!

– Значит яблоки все это время были там, а их чудесный запах, манивший нас все это время, не обманул. – он резко изменился в лице, ловко соскочил с сундука, подбежал ко мне и со свирепостью схватил меня за лицо своей мозолистой, костлявой рукой. – Так говори скорее, куда ты их дел? Сил нет с тобой маяться, понимаешь?

– Да съел я их, съел. Сказал же. – от того, что он пережал мне все лицо, у меня с уголков рта начали течь слюни, и как только он разжал пальцы, я смачно сплюнул их ему на башмаки. Он тряхнул ботинком, но бить не стал. Тогда я продолжил наглеть. – Ты видимо очень тупой. Хоть убей меня здесь. Нет больше твоих яблок, нет!

– А парнишка-то походу не врет. – сказал кто-то за моей спиной.

– Без тебя чую. – сказал огорченно первый и повернулся спиной ко мне. – Все, говоришь съел?

– Все! – не знаю зачем я соврал. Я знал, что открой они мой рюкзак, живым мне не выбраться, буду болтаться повешенным, как и прочие в этом поселении. Но не дали мне опомниться и отрефлексировать сделанный мною выбор, меня тут же схватили и начали всего щупать с ног до головы, проверять карманы. От стариков разило потом, сырым сеном, кислым молоком, а их грязные руки то и дело шныряли под моей рубашкой и лапали все открытые, незащищенные места. Они сняли с меня рюкзак, прощупали, открыли все кармашки, а после перевернули его и начали с яростью трясти. Зря соврал. Только вот досада, сколько бы они его не теребили и не перетряхивали, яблоки не падали, будто я сложил их в невидимый для остальных бездонный отсек или может просто потерял в лесу и не заметил. Отчаявшись, мужик плюнул, швырнул рюкзак прямо мне в руки и наступила гробовая, изнуряющая тишина. Стоя спиной и не поворачиваясь, тот, что говорил со мной медленно руками обхватил затылок и молчал. Он кряхтел и думал, но вид был такой, словно тысяча крохотных шестеренок его мозга тщетно силились поднять груз стоящей перед ними задачи. А потом словно гром вдарил, он захохотал во всю мочь, а за ним следом все, кто стоял в комнате оглушительным басом забухали своими беззубыми ртами. Я не понимал, что такого он себе надумал, и почему они смеются.

– Так он их съел! Ха-ха! Вот балбес. Получается спасибо тебе сказать нужно! Ты сделал за нас всю работу. Теперь-то она от нас точно отстанет! Ха-ха! Надо же, съел! Ха-ха! – и смеясь до слез он прошел мимо, похлопав меня по плечу, а следом за ним ржа и плюясь вышла вся толпа стариков. Последний, что уходил затворил за собой дверь и я слышал краем уха, как навесной тяжеленный замок глухо щелкнул, четко обозначив очередное мое пленение в этом доме. Оставшись один, в комнате, пропахшей салом и старческими мозолями, в полном недоумении и внутренне опустошенный, я взглянул в окна и увидел там по-прежнему мелькающие физиономии несущих службу стариков-стражников. Второй раз они не промахнуться.

Однако, одно только терзало меня в эту секунду и несомненно не давало покоя моему воображению. Как только лапы мерзких стариков швырнули мне мой рюкзак обратно, я ощутил тяжесть и прикосновение чудесных яблочек к моим собственным рукам. Они были внутри, целые и невредимые и почему-то они не выпали при тряске, а остались внутри. Но что с ним делать сейчас? Это был вопрос еще сложнее нежели, как так вышло, что они остались незамеченными внутри. Но есть их мне точно больше не хотелось. Я дико устал. Бросил рюкзак рядом с кроватью и сам завалился на нее. Начинало темнеть. Пытаться сейчас как-то выбраться, начать искать выход и суетиться было абсолютно бессмысленно, да и требовало куда больше сил, нежели у меня есть. Сквозь неплотно закрытые ставни я услышал, как, где-то напротив шумно ругаются, горланят, видимо пьют и веселятся люди. Было совершенно странно слышать это. В момент даже показалось будто я слышал переливы гармони, словно шумная деревенская свадьба, собравшая воедино всех жителей, понемногу превратилась в галдящую и озверевшую пьянку, хотя я никак не мог понять, что именно они праздновали. Неужели и впрямь полное исчезновение яблок привело их в такой восторг и дало им чувство полного облегчения?

Так я благополучно опустил голову на грудь и клюя носом стал понемногу засыпать, мысли мои стали мягкими и тягучими, образы медленно плыли перед глазами, а воспоминания прошедших дней разливались передо мной плавно и нежно. Свинцовые веки медленно опускались, и я был не в силах сдержать их тяжесть, дыхание мое выровнялось, замедлилось, тулово понемногу задергалось, знаменуя расслабление всех мышц, шипящая, бурлящая морская пена опустилась в сознание и накрыла все до последнего лучика света и погрузившись в кромешную тьму и отключив все органы чувств, воспринимающие реальность, я уснул.

Очнулся я в том же положении от пробившегося сквозь сумрак моего сна стука. Была глубокая ночь. Я не сразу понял откуда доносится звук, но как только разлепил глаза, и они привыкли к темноте, то снова увидел девушку. Ту самую белокурую, прекрасную девушку. Она стояла возле открытого настежь окна, из которого потоком вливался в дом аромат ее волос, и ритмично и монотонно стучала в давно не крашенный подоконник. В ночи это зрелище слегка ужаснуло, ледяной пот и мурашки мгновенно покрыли мою спину, и я еще раз протер глаза, чтобы убедиться в реальности происходящего.

– Это же не сон? – спросил я шепотом.

– Нет. – она продолжала тихо постукивать.

– Как ты открыла окно? Где старики?

– Они всегда рядом. Скажи ты хочешь домой?

– Очень. Только это невозможно.

– Как ты это понял?

– Как? Мне так сказали!

– Ну раз сказали, тогда оставайся здесь. Видимо ты еще не готов.

– Стой, подожди. – я, не задавая больше лишних вопросов, встал с кровати, схватил рюкзак и стараясь не шуметь вылез в открытое окно. Свежий воздух помог прогнать остаток сна и выпрямившись я встал рядом с ней.

– Ты должен ускориться. – сказала она.

– Почему? Мы куда-то торопимся? Глубокая ночь ведь!

– Я увидела открытый сундук. Жить так тебе не понравится. Объяснять сейчас нет времени, просто доверься, и я тебя освобожу.

Мы говорили шепотом. Мне показалось все происходящее дико романтичным, при свете луны она была божественна, холодна, красива, ее шелковистые волосы эротично спадали на плечо, а яркие, буквально искрящиеся на этом свету глаза прожигали душу насквозь. Я огляделся, и по шороху где-то на другом конце дома понял, что некоторые старики все еще бодрствуют и бдят.

– Иди прямо за мной. – прошептала она. – Ступай четко по моим следам, делай в точности, как я, и умоляю не оборачивайся, чтобы не случилось, чтобы ты не услышал, и чтобы не произошло, главное не смотри назад.

Я утвердительно кивнул.

Мы пошли странным путем. Обошли дом сбоку и попали на задний двор, там пробрались сквозь заросший бурьяном огород, добрались до соседнего участка, отодвинули кривой забор и выбрались через него в посадки. Она шла аккуратно, постоянно вертя головой и прислушиваясь. Старались не шуметь и не подавать виду, но почему-то с ней мне было не так страшно, она была очень уверенной и от нее буквально веяло силой. Она точно знала, что делает, и я вместе с ней ощущал уверенность в каждом шаге, хоть пока не понимал, куда она меня ведет, лишь чувствовал, что впереди ждет большое открытие.

Внезапно она остановилась и прислушалась. Было невероятно темно, и нельзя было различить ни малейших теней или очертаний объектов на расстоянии дальше вытянутой руки. Луна светила, но ее тусклый свет не прорывался к нам и не освещал наш путь. Мы стояли как вкопанные, и если раньше шелест листвы и сухой травы под нашими ногами давал ощущение присутствия чего-то живого в этом месте, то, когда мы остановились все звуки исчезли. Было абсолютно тихо. Но внезапно что-то щелкнуло и скользнуло прямо перед нами. Потом сбоку. Кто-то или что-то обходило нас и обнюхивало. Шорох за спинами напугал видимо нас обоих. Внезапно сзади все затряслось, а бешеный рык свирепого, огромного чудища пронзил меня насквозь, мурашки сами высыпали по всему телу, а от дрожи застучали зубы. Но это был не конец, ведь чудища не охотятся по одиночке. Будто ураган на нас налетел со всех сторон лютый лай и ужасающий хохот еще кучи псов или адских гиен. Нас преследовала целая стая.

Она мгновенно схватила меня за руку, и мы бросились бежать. Что есть сил я старался перебирать ногами и не отставать. Какой же великий соблазн был обернуться и увидеть, что происходит за спиной, ведь я, даже несмотря на свистящий в ушах ночной ветер слышал, как за нами гонятся, как слюни неведомых зверей разлетаются во все стороны, как их косматая шерсть цепляет за ветки, а их клыки то и дело щелкают друг о друга. Мы бежали быстро, как могли, но было ощущение, что нас начали окружать. Я слышал треск веток сбоку и сзади, но все равно не оборачивался и бежал точно за ней. Я буквально чувствовал их дыхание и казалось, что аромат их вонючих пастей уже уперся мне в затылок, но она точно знала дорогу и вела меня напрямую. Еще мгновение и мы вырвались из таинственно леса, тьма, окутывавшая нас все это время, расселась, а мы очутились прямиком в поле, которое видно было с дороги. Мы пробежали еще несколько метров, прежде чем полностью остановиться. Она ледяными зрачками уставилась на меня и кивком приказала обернуться. Я не мог перевести дыхание и пытаясь успокоить и угомонить вздымающуюся грудь, медленно сделал поворот вокруг себя. Сзади были обыкновенные деревенские посадки, одно только отличало их. Повсюду между деревьев, словно лампочки, горели ярким пламенем неестественно желтые пары глаз наших преследователей. Они точно были ростом с человека и их было не меньше двадцати.

– Кто это? – испуганно спросил я.

– Когда-то были люди. Идем. Это еще не конец.