Текст книги "Сотворенный для величия. Лидерство как жизненный идеал"

Постскриптум 2 – Ответы на критику

А теперь я попытаюсь дать ответ критикам моей первой книги «Нравственное лидерство».

Меня критиковали за то, что я основываю свою систему лидерства на нравственных понятиях, постижимых только европейцами.

На самом деле, нет нравственного понятия более универсального, нежели добродетель. Нравственная традиция Дальнего Востока основана на тех же интуициях, как и аристотелевская этика[53]53
  Ср. Yu, Jiyuan. The Ethics of Confucius and Aristotle: Mirrors of Virtue. New York: Routledge, 2007.


[Закрыть]. Человек (по-китайски «жэн», по-японски «джин») становится человеком, практикуя добродетель. Человек, лишенный добродетели (фей-жэн, хи-нин) – это «не-человек». В иероглифическом письме это понятие выражается двумя идеограммами: идеограммой, представляющей отрицание и ложь (внутренняя дезинтеграция), и идеограммой, представляющей человека:

Я не был удивлен, когда через несколько месяцев после первого издания «Нравственного лидерства» я узнал, что китайцы уже перевели половину моей книги. Неевропейцам трудно понять не античную, а современную европейскую философию, которая началась с Декарта и кульминировала с Кантом.

Меня критиковали за то, что я не соблюдаю традиционную схему, по которой великодушие является частью добродетели мужества, а смирение – частью добродетели самообладания.

Не я первым отказался от этой схемы. Многие философы заметили, что делать великодушие частью мужества искусственно[54]54
  «Хотя Фома Аквинский не разорвал связь великодушия с мужеством, он в максимальной степени свел эту связь к минимуму. В своей Summa Theologica II. II. 140, 2 ad 1, Фома дает нам понять, что связь великодушия с мужеством искусственна», утверждает Р. А. Готе, величайший томист XX века (Ср. R. A. Gauthier, Magnanimité…, p. 363).


[Закрыть], а делать смирение частью самообладания – произвольно[55]55
  «Правда, Фома Аквинский связывает смирение с самообладанием. Но мы не должны ошибаться: эта классификация во многом произвольна», пишет Р. А. Готе вслед за Р. П. Сертиланжем, томистом мировой известности (Ср. R. A. Gauthier Magnanimité… p. 460 и R. P. Sertillanges, La Philosophie morale de Saint Thomas d’Aquin. Nouvelle édition, Paris, 1942, p. 353).


[Закрыть]. Подобных классификаций нет у Аристотеля[56]56
  Эти классификации впервые появились в учении философа-стоика Хрисиппа (280-206 до н. э.), сделавшего великодушие частью мужества, и в трактате De passionibus, ошибочно приписанном Андронику Родосскому (1 век до н. э.), сделавшему смирение частью самообладания.


[Закрыть], и хотя в них есть определенная логика, они лишены всякого практического интереса[57]57
  Ср. R. A. Gauthier. Magnanimité, p. 363.


[Закрыть].

Меня критиковали за то, что в моей системе благоразумие (практическая мудрость) не является специфичной добродетелью лидера. На самом деле, благоразумие есть фундаментальная добродетель лидера (как и мужество, самообладание и справедливость), но она не специфична для лидера. Без благоразумия лидерство рушится, но лидерство рождается не из благоразумия, а из великодушия.

Благоразумие – специфичная добродетель лиц, принимающих верные решения. Но человек, принимающий верные решения, не обязательно является лидером. Он является лидером, если он обладает великодушием и смирением. Решения лидеров – решения, позволяющие людям достичь величия, – всегда великодушны и смиренны, а не просто благоразумны.

Меня критиковали за то, что в книге о лидерстве и самосовершенствовании я говорил о Христе и христианстве.

По правде сказать, если бы я в своей книге не говорил о Христе и христианстве, я бы продемонстрировал интеллектуальную бесчестность и неблагодарность. Более того, я бы совершил нечестие.

Интеллектуальную бесчестность – поскольку Иисус Христос есть совершенный образец лидерства, совершенный образец великодушия и смирения; неблагодарность – потому что без помощи христианской философии и богословия я бы не смог написать «Нравственное лидерство». Нечестие – потому что моя система обратилась бы в очередной дьявольский фокус.

Нечестие – это то, чего я более всего боялся. Когда я чувствовал искушение исключить Христа и христианство из своей системы, я вспоминал «Краткую повесть об Антихристе» Владимира Соловьева. Написанная в 1900 году, за несколько месяцев до смерти автора, эта повесть рассказывает о «замечательном человеке», который появится в начале XXI века в «европейских соединенных штатах» и выработает план «вселенского мира и благоденствия», который всем понравится и даст ему большую известность и власть. Этот план основан на христианских ценностях, но в нем ни разу не упомянуто о Христе. «Замечательный человек» – это, конечно, Антихрист. Написать книгу, во многом внушенную христианскими идеалами, и не упоминать в ней Христа – значит в определенном смысле присоединиться к Антихристу. После 2000 лет христианства говорить о человеке, его величии и призвании к совершенству, не говоря при этом о Христе, – значит высказаться против Христа: из убеждения, подобно фарисеям, или из страха, подобно толпе, требующей Его распятия.

Меня критиковали, но критика меня не удивила. «Нравственное лидерство» – не обычная книга. Она неизбежно шокировала тех, кто не хочет или не может изменить свой застывший образ мышления. Зато меня удивил энтузиазм, который она вызвала во всем мире, в том числе в Западной Европе, где антихристианские предрассудки до сих пор очень сильны. Между 2007 и 2017 годом «Нравственное лидерство» было переведено на 20 языков мира.