Текст книги "Экономика социокультурной сферы"

Отметим, что этот «территориальный» миф позволяет строить мифологические модели адекватные традициям отдельных территорий России. Их интегрирование в общенациональный гражданский миф составляет объективный механизм функционирования местных региональных мифов.

Соответственно желательна государственная культурная политика, направленная на сохранение культурных традиций, уклада жизни, обеспечивающего культурную идентичность того или иного этноса территории на основе единого выработанного культурно-мифологического «языка» жителей общего культурно-экологического пространства – России.

3. Социально-ориентированная модель культурной политики.

Эта модель культурной политики не получила широкого распространения как на федеральном, так и на региональном уровне ввиду опасения ведомства культуры «раствориться» в деятельности социальных служб, благотворительных организаций. Другая причина – сложность разработки показателей и критериев оценки культурных процессов на языке социальной эффективности.

Базовой нормативной характеристикой цивилизованной государственной социальной политики, как известно, является реализация принципа социальной справедливости, понимаемого как обеспечение всех слоев населения достойным уровнем жизни.

Последний в соответствии с мировой практикой возможен, если вместо его спекулятивных трактовок создавать предпосылки социально-ориентированного и демократического государства.

Правильно было бы говорить о демократическом и социальном государстве как некотором идеальном нормативе, к которому необходимо стремиться. Соответственно этот норматив может рассматриваться как обязательный и для государственной культурной политики, способствующей его реализации. И здесь, конечно, особая роль принадлежит взаимодействию органов и учреждений культуры с различными гражданскими объединениями, структурами, движениями, способствующими продвижению общества в сторону демократического и социально ориентированного государства. Но это в свою очередь требует усиления социальной компоненты в государственной культурной политике.

В условиях переходного периода именно ориентация на решение социальных задач, способствующих формированию социально-ориентированного и демократического государства, должна составлять, по мнению авторитетных культурологов один из приоритетов государственной культурной политики. Соответственно и сама эта политика должна оцениваться с позиций ее социальной эффективности. Причем. «понятие социальной эффективности само по себе не несет в себе априорной положительной оценки рассматриваемого явления. Оно лишь указывает на то, что такое явление вызвало массовый интерес, стало массово привлекательным и объединило людей для совместных более или менее организованных действий. Соответственно при оценке социокультурной политики для прояснения ее содержания категорию социальной эффективности следует дополнить такими понятиями как:

– социальная полезность, под которой в данном случае понимаются все качества решения или его результата, способствующие повышению культурной компетенции членов общества; минимизации социальных напряжений и конфликтов; повышению качества жизни членов общества, включая социальные услуги;

– культурная значимость, под которой в данном случае понимаются все качества явления, события, политического решения, способствующие формированию новых элементов в отношениях людей с окружением или новых способов их организации, обеспечивающие людям больше возможностей контролировать опасные для них аспекты окружения» [26, с. 4].

В этой ситуации особая роль принадлежит досуговым и оздоровительным программам, организуемым преимущественно в клубных учреждениях, непосредственно работающих с различными группами населения. Между тем, роль клубных учреждений в решении социальных задач средствами культурной деятельности по-настоящему еще не осмыслена.

Если на федеральном уровне основное финансирование осуществляется по статьям «особо ценные объекты культурного наследия» и «учреждения культуры федерального статуса», то в муниципальных бюджетах основное внимание уделено клубным учреждениям. На первый взгляд, такое несовпадение может показаться естественным. На то и существует федеральный уровень, чтобы проявлять заботу в первую очередь о культурных объектах, обеспечивающих международный престиж России, об объектах и учреждениях общенационального значения. Но при такой постановке вопроса («или-или») интересы самого населения регионов не являются объектом долгосрочной культурной стратегии.

Между тем, в современной социокультурной и социально-экономической ситуации возрастает значение социальной адресности разрабатываемых программ государственной культурной политики. В этой связи представляют особый интерес исследования, проведенные под руководством директора Института социологии РАН М. К. Горшкова. В этих исследованиях в социальной структуре российского общества выделяются бедные слои населения, малообеспеченные, средний класс и высший слой. Остановимся подробней на характеристиках этих групп, приводимых в этих исследованиях [9].

Среди бедных слоев населения преобладают пожилые люди. При этом в этой группе высока доля семей, имеющих в своем составе экономически неактивных взрослых членов (пенсионеров, инвалидов).

Бедственное положение многих представителей малообеспеченных слоев населения исследователи объясняют тем, что они находятся в худших стартовых условиях в сравнении с другими социальными слоями – вырастают в менее образованных семьях, многие являются выходцами из сельской местности и слабо адаптируются в городских условиях жизни. Указывается, что «подобная ситуация складывается под влиянием ряда обстоятельств. Во-первых, она обусловливается разницей в объеме культурного капитала малообеспеченных и благополучных слоев населения – капитала, представленного совокупностью усвоенных в детском и подростковом возрасте норм поведения, позволяющих не просто получать необходимые знания, но и использовать их в нужном месте и в нужное время. Во-вторых, различиями реального периода обучения, скрывающегося за формально одинаковым его уровнем. Кроме того, разный объем человеческого капитала представителей разных слоев российского населения обусловлен различной активностью последних в процессах непрерывного самообразования» [9, с. 201–203].

При этом остается, как указывается в тех же исследованиях, дефицит рабочих мест для представителей этого социального слоя, что не стимулирует последний к профессиональному росту, повышению своего культурного и образовательного уровня. Впрочем, отмечается также, что и само получение образования в современной России вовсе не гарантирует занятие высокого социального статуса, должности, обретения устойчивого положения в системе разделения труда.

Социальный состав малообеспеченных слоев населения выглядит по данным исследований следующим образом: «44 % малообеспеченных представлены рабочими, две трети из которых могут быть отнесены к категории рабочих средней и низкой квалификации. Около четверти представителей этого слоя составляют специалисты; остальные – это работники торговли, сферы услуг и служащие. Особенностью большинства распространенных среди малообеспеченных россиян производственных позиций является присущая им неустойчивость и кризисный характер занятости» [9, с. 205]. Малообеспеченные слои населения проживают преимущественно в сельской местности и в малых городах. Но и в больших городах и мегаполисах они представлены достаточно значительно и постоянно пополняются за счет обнищания «средних» слоев населения, особенно в условиях экономических кризисов.

Важно также отметить, что исследователи указывают на факт приобретения незначительных выгод (материальных, социальных, культурных) мигрантами из сельской местности в города, постоянно пополняющими малообеспеченные слои городского населения.

При рассмотрении социальной дифференциации российского общества делается вывод о том, что «к числу важнейших качественных параметров, заметно дифференцирующих жизненные стандарты различных групп населения России, относятся сегодня доступность полноценной культурной и социальной жизни, а также расширение спектра социальных контактов и форм проведения свободного времени. Специфика реальных моделей досуговой активности во многом характеризует избираемый образ жизни, который, в свою очередь, наряду с уровнями образования и материальной обеспеченности, оказывается одним из главных ресурсов изменения положения тех или иных социальных слоев населения России» [9, с. 212]. Соответствующие проблемы испытывают в этом отношении не только малообеспеченные слои населения, но и другие социальные слои, чьи проблемы также имеет смысл рассмотреть отдельно.

По результатам исследований доля среднего класса от общей численности населения в России составляет примерно 36 % [9]. К этому социальному слою относятся высококвалифицированные рабочие, руководители учреждений (не «топменеджмента»), представители среднего и малого бизнеса, служащие со средним специальным и высшим образованием. Половина представителей среднего класса заняты на государственных предприятий, более одной трети – на частных предприятиях.

При этом отмечается следующее: «тот факт, что практически две трети среднего класса проходили первичную социализацию в селах или райцентрах, необходимо иметь в виду при анализе особенностей и характеристик российского среднего класса» [18, с. 229]. Соответственно для этого социального слоя актуальным является вхождение в культурную жизнь с использованием возможностей городского социума.

Для оптимизации государственной культурной политики также определенное значение имеет тот факт, что «успешнее всего российский средний класс на нынешнем этапе своего формирования выполняет роли «проводника» инновационных практик – в сферах досуга, компьютерных практик, использования новых потребительских товаров и т. д.» [9, с. 234].

Высший класс, как отмечают сами его представители, так и представители других социальных слоев, имеет определенные отличия в их жизненных условиях. Это: «значительно более высокое качество жилищных условий, возможность получения хорошего образования, проведение отпуска за границей, обеспечение качественного медицинского обслуживания, наличие возможностей для детей добиться в жизни намного большего, чем их сверстники» [9, с. 241–242].

Рассмотренные нами модели культурной политики в реальной социокультурной практике используются в достаточно усеченном и фрагментарном виде. Результат – возможность полной дискредитации каждой из этих моделей. Почему это происходит? На наш взгляд, главной причиной является отсутствие взаимосвязи между рассмотренными выше тремя моделями. Эта взаимосвязь может способствовать востребованности каждой модели обществом и их развитию в социально желаемом направлении. В качестве связующей эти модели можно считать следующую рассматриваемую ниже модель культурной политики.

4. Проектная модель культурной политики.

Активизации проектных разработок в культурной политике с участием самого населения может способствовать наметившийся культурный плюрализм ее ориентиров, задач и ценностей. Отсутствие однозначного государственного идеологического заказа и соответствующего жесткого контроля за деятельностью учреждений культуры обеспечили рост культурной активности самых различных групп населения, появление различных экспериментальных коллективов, студий, групп, формирующих собственные общности любителей, знатоков, экспертов культурной деятельности. Появляется реальная возможность формирования устойчивых субкультур социальных групп, составляющих гражданское общество. Вместо «вертикальной» административно-командной структуры управления начинает практиковаться «горизонтальная», именуемая нами как «сегментная». Основу последней составляет обеспечение диалога различных культур, в совокупности составляющих одно целостное культурное пространство при сохранении разнообразия его сегментов. Таким образом, культура общества начинает развиваться на собственной основе в зависимости от представленности в ней самоценных культурных инициатив, отражающих все разнообразие внегосударственной гражданской жизни с соответствующими кодами и информационно-символическими средствами самовыражения.

Проектная модель государственной культурной политики способствует также переходу субъектов культурной политики от формально-сетевого к функционально-морфологическому планированию и организации культурных процессов. При этом Е. Н. Селезнева справедливо указывает, что «именно общество, а не комбинаторика открывает альтернативы будущего, его различные сценарии, которые показывают корреляции «прошлого – настоящего – будущего». Социальное проектирование не должно стать простой технологией тиражирования уже найденного, известного, открытого, но поиском «спрятанных» вариантов «иначе возможного» [30, с. 54].

В целом необходимо констатировать, что в отечественной государственной культурной политике еще только складываются предпосылки для реализации проектной методологии как основного средства демократизации культурных процессов. Причина – дефицит разработанных долгосрочных стратегий культурной политики, расширяющей возможности самого населения в освоении и создании культурных ценностей.

На наш взгляд, внедрение проектной идеологии в каждую из вышеперечисленных моделей культурной политики позволит свести к минимуму возможные негативные последствия от реализации этих моделей, а также увязать их в русле единой стратегии развития экономики социокультурной сферы.

Встречаемое возражение против расширения возможностей проектного подхода к отрасли культуры связано с зауженным пониманием самого процесса проектирования. Последний подразумевает не просто разработку конкретных проектов, но формирование проектного мышления на всех уровнях управления социокультурными процессами (федеральном, региональном, муниципальном). Это означает, что даже необходимое текущее финансирование государственных учреждений культуры должно сопровождаться разработкой проектных общегосударственных, региональных и локальных проектных стратегий развития этих учреждений, формированием некоторых социальных идеалов как желательных целей и результатов в контексте общенационального проекта и проектных разработок более частного характера в связи с решением реальных социально-культурных проблем населения.

Причем, в зависимости от решаемых задач и местных условий та или иная из рассмотренных выше моделей культурной политики в рамках проектного подхода может быть принята в качестве основной, тогда как другие из моделей этой политики будут рассматриваться в качестве вспомогательных. Например, цивилизационная модель, реализуемая при создании индустрии развлечений, может сочетаться с приобщением населения к культурному и природному наследию, возрождением исторической памяти (мифологическая модель), как это практикуется при создании национальных парков и парков развлечений. Социально-ориентированная модель может осуществляться в рамках проекта доступных развлечений и оздоровительного отдыха для социально незащищенных групп населения (цивилизационная модель) и т. д. В конечном счете, проектный подход к стратегии развития отечественной культуры обеспечивает эффективное и продуманное ее финансирование в интересах всего общества.

Проектный подход в экономике социокультурной сферы позволяет, кроме того, стать альтернативой чиновничьей коррупции, распределяющей финансовые средства на «насущные нужды» отрасли культуры, а также бюрократизации управления социальными и культурными процессами в государственной сфере. Это обеспечивается благодаря взаимодействию самых различных субъектов в процессе социокультурного проектирования, которое основоположник отечественной школы прогнозного социального проектирования Т. М. Дридзе представила как коммуникативное пространство социального проектирования [27]:

Схема 1. Коммуникативное пространство социального проектирования.

1 – ученый, 2 – специалист, 3 – обыватель, 4 – инвестор, 5 – должностное лицо.

Таким образом, формируется перманентное пространство социальных взаимодействий и коммуникаций всех основных заинтересованных сторон, чтобы учесть все их запросы и пожелания без ущемления кого-либо и для достижения консенсуса.

Особозначимым псооектный подход к культуичной политике является в решении задачи социальнойзащиты различных неблагополучных групп населения сраедствами культственой деятельности. В настоящее время в мировой практике госслдаожственной поддеовжки социально незащищенныхгрупп населения сложились две основные стратегии. Первая струатегия заключается в паредоставлении социально незащищенным группам некоторого государственногоминимума прежде всего материальной, финансовой помощи, не меняющей принципиально их жизненной ситуации. Вторая стратегия направлена на предоставление условий, возможностей для самореализации, самостоятельных усилий для решения своих социальных проблем, где особую роль играет включение этих групп населения в социально значимую культурную деятельность. Вторая стратегия ориентирована не на насыщение всех страждущих «рыбой», но предоставляет удочку для ловли этой «рыбы» (через доступное образование, культуру, творческую деятельность, профессиональную подготовку и т. д.). Очевидно, что именно эта стратегия является более предпочтительной, помогающая кроме всего прочего почувствовать каждому члену общества себя творцом собственной жизни, а не просто униженным просителем, не способным к самостоятельной активной социальной и культурной жизни. Кроме того, вовлечение многих групп населения в разнообразную культурную, творческую деятельность может осуществляться по принципу «нулевой экономики», т. е. без дополнительного существенного финансирования (например, развитие самодеятельного творчества, любительства, доступных оздоровительных программ с использованием природных факторов и т. д.).

Не только социальные, экономические, но и моральные и психологические издержки первой «собесовской» стратегии помощи социально незащищенным группам можно проиллюстрировать фрагментом из пьесы великого русского драматурга А. И. Островского «Лес»(диалог актера-комика Счастливцева с актером-трагиком Несчастливцевым):

«Счастливцев. Ведь и у родных-то тоже не велика радость нам, Геннадий Демьяныч. Мы народ вольный, гулящий, – нам трактир дороже всего. Я у родных-то пожил, знаю. У меня есть дяденька, лавочник в уездном городе, верст за пятьсот отсюда, погостил я у него, да кабы не бежал, так…

Несчастливцев. Что же?

Счастливцев. Нехорошо-с. Да вот я вам расскажу-с. Шлялся, я без дела месяца три, надоело; дай, думаю, дяденьку навещу. Ну и пришел. Долго меня в дом не пущали, все разные лица на крыльцо выглядывали. Наконец выходит сам. «Ты, говорит, зачем?» – «Навестить, говорю, вас, дяденька». – «Значит, ты свои художества бросил?» – «Бросил», говорю. «Ну, что ж, говорит, вот тебе каморка, поживи у меня, только прежде в баню сходи». Стал я у них жить. Встают в четыре часа, обедают в десять; спать ложатся в восьмом часу; за обедом и за ужином водки пей, сколько хочешь, после обеда спать. И все в доме молчат, Геннадий Демьяныч, точно вымерли. Дядя с утра уйдет в лавку, а тетка весь день чай пьет и вздыхает. Взглянет на меня, ахнет и промолвит: «Бессчастный ты человек, душе своей ты погубитель!» Только у нас и разговору. «Не пора ли тебе, душе своей погубитель, ужинать; да шел бы ты спать».

Несчастливцев. Чего ж тебе лучше?

Счастливцев. Оно точно-с, я было поправился и толстеть уже стал, да вдруг как-то за обедом приходит в голову мысль: не удавиться ли мне? Я, знаете ли, тряхнул головой, чтоб она вышла, погодя немного опять эта мысль, вечером опять. Нет, вижу, дело плохо, да ночью и бежал из окошка. Вот каково нашему брату у родных-то».

2.4. Организация финансирования в макроэкономике социокультурной сферы

В организации финансирования социокультурной сферы макроуровня (отраслевой уровень) выделяют административные и экономические методы. Последние в свою очередь подразделяются на денежно-кредитные и бюджетные. В соответствии с «Основами законодательства РФ о культуре» финансирование культуры на общегосударственном уровне должно составлять не менее 2 % от федерального бюджета и не меньше 6 % от региональных бюджетных средств.

При финансировании отрасли «Культура» необходим определенный государственный протекционизм в экономической политике государства по отношению к отечественным производителям культурных услуг и благ. При этом отечественными экономистами утверждается, что «в настоящее время необходим переход к новой модели государственного управления развитием культуры в условиях рыночной экономики, в которой государство не только стимулирует и финансирует «социальное благо» (действующие обязательства), но и выполняет дирижерские функции координатора оптимального использования ресурсов отечественного потенциала культуры, созданного на предыдущих этапах развития.» [42, с. 141–142].

В мировой практике сложились следующие основные модели государственного влияния на культуру:

– государство-вдохновитель (США) осуществляет свое влияние преимущественно через стимулирование спонсорства и меценатства налоговыми льготами;

– государство-патрон (Великобритания, Франция, Ирландия) ориентируется на независимые посреднические организации, распределяющие бюджетные средства на основе независимых от государства критериев; финансирует, таким образом, культуру «на расстоянии вытянутой руки», определяя лишь общий уровень финансовой поддержки культуры; в сравнении Вдохновителем Патрон в большей мере влияет на социокультурную сферу, определяя общий размер финансирования независимых организаций;

– государство-архитектор (страны Северной Европы) осуществляет культурную политику преимущественно силами государственного аппарата на основе утвержденных социальных стандартов.

Применительно к современной России наиболее предпочтительной выглядит модель «государство-патрон» в качестве ведущей, поскольку создает определенные гарантии защиты от коррумпированного чиновничества в социокультурной сфере и способствует ее дебюрократизации.

До конца 80-х годов ХХ века преобладало централизованное финансирование социокультурной сферы при остаточном принципе финансирования государством. С конца 80-х и начала 90-х годов ХХ века наметилась тенденция децентрализации финансирования культуры, предполагающая закрепление бюджетного финансирования за бюджетами разных уровней (федеральным, региональным, местным). Из федерального бюджета финансируются преимущественно организации федерального ведения, а остальные финансируются региональными и местными бюджетами.

С 2005 г. начинается процесс перехода от разделения бюджетов к распределению доходных и расходных полномочий властей разных уровней. При этом стал ощущаться дефицит финансирования для реализации этих полномочий. Определенным шагом вперед явилось также обособление бюджетных ассигнований, выделяемых на социокультурную сферу при формировании бюджетов любого уровня. С начала 2000-х годов произошел перевод социокультурной сферы на систему казначейства при бюджетном финансировании.

В настоящее время сложились два основных метода финансирования культуры с участием государства: 1) одноканальное финансирование через оперативное управление финансовыми потоками для учреждений и организаций социокультурной сферы и 2) многоканальное, организуемое на основе некоммерческого хозяйствования. Последний метод рассматривается в настоящее время как более предпочтительный. Основными же каналами финансирования становятся прямое, косвенное бюджетное финансирование и внебюджетные средства.

Прямое бюджетное финансирование осуществляется через бюджетные ассигнования, определяемые предельными объемами денежных средств в соответствии с плановыми бюджетными расходами и обязательствами. Эти ассигнования распределяются как гарантированные, так и негарантированные. К гарантированным относятся ассигнования, направляемые для обеспечения основных функций учреждений социокультурной сферы; как предоставление субсидий автономным учреждениям социокультурной сферы. Негарантированные бюджетные ассигнования выделяются на конкурсной основе, как правило, для строительства новых объектов, их реконструкции, технического перевооружения.

Косвенное бюджетное финансирование осуществляется в виде налоговых льгот, а также через закрепление имущества на праве оперативного управления, через передачу в безвозмездное пользование, через ограничение ставки арендной платы.

Внебюджетные средства включают в себя доходы от платных услуг, кредиты, благотворительные пожертвования, спонсорство и т. д.

В экономических исследованиях социокультурной сферы отмечается, что «в рамках реформирования бюджетного процесса в процесс управления бюджетными средствами внедряется метод управления результатами взамен метода управления бюджетными расходами. В связи с этим, главными распорядителями устанавливаются долгосрочные переходящие лимиты ассигнований в пределах среднесрочного финансового плана (3–5 лет) с их ежегодной корректировкой. Основным объектом взаимодействия органов управления культурой в системе среднесрочного финансирования является формирование вышестоящими органами укрупненной структуры объемов бюджетных ассигнований и их детализация по видам расходов, а также установление приоритетов финансирования отдельных направлений сферы культуры между администраторами бюджетных средств. На первый план при этом выдвигается ответственность за использование выделенных ассигнований и за принятие решений по способам их расходования на нижних уровнях управления.» [42, с. 151.] Соответственно в этой связи «выделяются метод управления бюджетными расходами (формирование бюджета путем индексации сложившихся расходов в предыдущий период) и метод управления результатами (формирование бюджета путем четкой привязки показателей и их выполнения к конечным результатам)» [42, с. 151].

Состоятельность бюджетного и внебюджетного финансирования на макроэкономическом уровне социокультурной сферы предполагает наличие соответствующих критериев эффективности этого финансирования, позволяющего реально оценивать его результаты. Специальный анализ макроэкономики социокультурной сферы позволяет выделить следующие критерии эффективности этого финансирования:

Критерий доступности социокультурной активности для различных групп населения. Эту эффективность можно выявить через фиксацию реального участия населения в предлагаемых учреждениями культуры социокультурных мероприятий.

В рамках этого критерия возможно выделение показателей эффективности финансирования социокультурных мероприятий для населения:

1. Наличие дифференцированного социального адресата таких мероприятий.

2. Взаимодействие при подготовке мероприятий с гражданскими структурами, инициативами населения в социокультурной сфере.

3. Отражение в мероприятиях наиболее актуальных социальных проблем страны, региона, населенного пункта.

4. Доступность таких мероприятий для широких групп населения.

5. Предпочтение мероприятий интерактивного характера, предполагающих соучастие населения в их подготовке, демонстрации.

Следующий критерий эффективности экономики социокультурной сферы – «Актуальность и доступность культурно-познавательной информации, способствующей консолидации общества». Этот критерий связан с реализацией социально-ориентированной модели культурной политики.

Этот критерий может быть конкретизирован через следующие показатели:

1. Доля в системе государственного культурного обслуживания населения массовых культурно-просветительских программ в соответствии с профилем данного учреждения культуры.

2. Соответствие содержания информационно-просветительского обслуживания в учреждениях культуры основным социальным запросам населения.

3. Разнообразие адресатов информационно-просветительской деятельности в культурном обслуживании населения.

4. Связь творческой деятельности в учреждениях культуры с массовой просветительской деятельностью.

5. Количество официально зарегистрированных коллекционно-собирательских, краеведческих и социально-ориентированных любительских объединений.

6. Количество общедоступных выставочных программ.

7. Доля культурно-просветительных программ и их разнообразие в системе средств массовой информации.

8. Сотрудничество органов культуры и образования в культурно-просветительской деятельности.

9. Сотрудничество органов культуры и социальной защиты населения в культурно-просветительской деятельности.

Следующий критерий – «инновационность социокультурной деятельности». Данный критерий можно отнести к реализуемым возможностям государственной культурной политики на основе цивилизационной модели Соответствующие показатели рассматриваемого критерия могут выглядеть следующим образом:

1. Объем и разнообразие направлений политического и правового просвещения населения в системе государственного культурного обслуживания.

2. Участие учреждений культуры в социально-политических акциях, движениях, выражающих интересы основных социальных слоев общества.

3. Сохранение культурного наследия с участием заинтересованных групп, общественных организаций, гражданских объединений.

4. Организация взаимодействия различных партий, национально-культурных объединений, конфессий для обеспечения консенсуса в соотношении традиционных и инновационных элементов социально-культурного развития общества.

5. Деловое партнерство с различными партиями, национально-культурными объединениями, конфессиями в государственной поддержке учреждений и работников культуры.

6. Организация творческих конкурсов, фестивалей, экспериментов, способствующих развитию и внедрению новаций в социально-культурной сфере.

7. Инициирование и поддержка общественных форм самоуправления в практике работы учреждений культуры.

8. Информационная, экономическая и политическая поддержка меценатства, спонсорства в сфере культуры.

9. Создание информационного пространства для диалога различных объединений по актуальным социально-политическим и социально-культурным проблемам общества.

10. Информационная и экономическая поддержка инноваций в сфере культуры.

Следующий критерий – «Развитие социокультурной активности населения по совершенствованию своего повседневного образа икачества жизни». На уровне повседневного образа жизни, чаще непосредственно по месту жительства население реализует те формы социального поведения, которые отвечают задаче индивидуального биологического и социального выживания как противовес ограничивающим индивида усредненным социальным нормам. Задача государственной культурной политики заключается в выявлении конструктивных элементов таких инициатив как условия все большей гуманизации «большого социума» на основе соответствующей проектной идеологии («проектная модель»). Социокультурные инициативы, относящиеся к «жизненному миру», с помощью государства желательно развивать в сторону ассимиляции в них других рассмотренных выше критериев и моделей культурной политики (мифологическая, социально-ориентированная, цивилизационная модели как составные части проектной модели). В этом случае проектируются основные параметры жизненной среды «обычного» человека и его жизненного благополучия, т. к. в конечном счете реальный индивид живет не для институциональной сферы культуры, а эта сфера существует для индивида, для совершенствования качества его жизни.