Текст книги "Крайнее время"

И вот наконец «Елена».

Здесь Ваниным духом и не пахнет. В отличие от первых двух в третьем фильме нашего фестивального любимчика уже никто из персонажей не вызывает сочувствия.

Вначале – роскошно снятый унылый осенний пейзаж, вылизанный интерьер евроапартаментов (замечательная работа оператора Михаила Кричмана). Но ничто не говорит о биографии героев, как будто прошлой жизни у них не было. Владимир (Андрей Смирнов) – богатый, но непонятно какой человек, Елена – тоже. Чем заполнен их внутренний мир? Ничем, кроме телевизора. Помнится, на ТВ был цикл передач о борцах с чиновным беспределом «Мы – не овощи!». Здесь «овощи» все. Сын героини – бледная копия Светлакова из телескетча «Нашей раши», но там хоть был смешной сатирический стёб. Внук – такой же, как персонаж того же юного Игоря Огурцова из сериала «Школа», но уже без какой-либо рефлексии – лишь обозначение современного тинейджера, бессмысленного и беспощадного…

Начинал проект британский продюсер Оливер Данги, который предложил Звягинцеву снять фильм на тему Апокалипсиса (не возрождения или воскресения – в европах о них давно не помышляют). И Звягинцев согласился. Олег Негин написал сценарий, который, как рассказывает в одном из интервью сам режиссёр, не удовлетворил британца: «Он прислал 20 страниц вопросов и комментариев <…> Был дотошен, как налоговая инспекция: происхождение денег Владимира? Кто такая Елена? Кем работает жена Серёжи? (В первом варианте героев звали английскими именами. – А.К.) Требовал бесконечных психоаналитических пояснений и упорно называл законченный сценарий синопсисом».

Оливер Данги абсолютно прав. Да, синопсис, схема. Множество вопросов к сценарию. Поначалу я думал, что Елена – просто служанка-сиделка, которая за деньги подвизалась жить с клиентом в прямом и переносном смысле. Потом удивило, что вот уже два года, как она его жена. Зачем он вступил в законный брак с безропотной, вполне довольной тем содержанием, которое есть, пожилой женщиной? Сугубый авторский произвол. Если бы Владимир (все герои на западный манер без отчеств) не совершил этой необъяснённой глупости, то она не могла бы претендовать на наследство, и трагедия бы не произошла. И фильма бы не было. Зачем он рассказывает жене о намерении написать завещание в пользу дочери? А если уж решил лишить жену наследства, то почему не дал ей в качестве отступного хотя бы то малое, о чём она просила, – денег на поступление внука в институт. Нет, пережив инфаркт, надо полагать, о многом передумав, он тупо повторяет нравоучительные банальности (надо работать, работать), а денег не даёт. Как можно после этого рассчитывать на её усердие хотя бы в качестве сиделки? Ханжа, скупердяй и, мягко говоря, дурак.

Откуда он взялся такой? Бывший генерал КГБ, вовремя продавший родину, или, может быть, один из тех, кто перепрофилировал наукоёмкие производства в мебельные склады? Или он инициировал приезд в Россию сотен тысяч мигрантов, которым можно платить втрое меньше, чем нашим рабочим? И заключил духовную жизнь народа в «ящик», в котором Малахов, футбол, пиво, жрачка и ржачка. Благодаря таким, как он, образование стало недоступным для большинства? Или он русский Стив Джобс? Кто он? Ну скажите! Никто. Никого и не жаль.

Сочувствуешь в фильме только дочери Владимира. Актриса Елена Лядова выбивается из ансамбля, рушит возведённую Звягинцевым полумёртвую конструкцию с намеренно бесцветной манерой игры всех исполнителей – она красит предложенный рисунок своей болью. Да, её героиня гедонистка-эгоистка, да, всех, начиная с себя, презирает, да, «гнилое семя». Но Лядова включает нас в драму осознания бессмысленности существования своей героини, она здесь единственная не мёртвая душа. И когда Елена грубо отодвигает её от наследства, не верится, что дочь всё так оставит, она должна «что-то выкинуть», и было бы другое развитие истории, но режиссёру достаточно той схемы, которая есть. Ему важно, чтобы прозвучали её слова «гнилое семя», отнесённые не только к их семье, но и ко всему народу. Стране. За что режиссёру, конечно, сугубое русское мерси.

Чуть вернёмся назад. Звягинцев отказался от сотрудничества с британским продюсером, и тогда появился Александр Роднянский[6]6
  Признан иностранным агентом.


[Закрыть], который предложил вернуть сценарий на язык родных осин. И вернули: «Текст диалогов Хелен, Ричарда и Дэна, как их звали изначально, и текст диалогов Елены, Владимира и Серёжи практически не изменился при переводе на русский. Какие-то незначительные обороты ушли, добавился сленг». Это поразительно: британскую историю перенесли в Россию, ничего по существу в ней не изменив, хотя народы, их менталитет, нравы, быт абсолютно разные. Их элита вырождается, наша – переселяется, к ним же. А вырождается у нас народ.

Но продюсеры не прогадали, навязав апокалипсические европейские проблемы нам. Но что хорошо для западного зрителя, для русского что? Разберёмся с разницей восприятия.

Семья сына Елены для европейцев во многом типичная – многодетные семьи (особенно из бывших колоний) паразитируют на государственной помощи, которая оказывается из тех налогов, что платят исконные Владимиры-Ричарды. Там действительно многие живут на пособия, не работают, не хотят социализироваться, пьют пиво и смотрят в ящик… Для нас же семья Сергея-Дэна – что-то уникальное. Рабочая окраина, мужик лет двадцать уже не работает, а только пьёт и ещё не спился?! И ещё способен к деторождению?! Издеваться над тем, что его жена ждёт третьего ребёнка странно – молодец, борется с демографическим кризисом. Вообще крайне огорчает бездушный глумливо-поверхностный взгляд режиссёра на «бедных людей» в стране, где миллионы после закрытия градообразующих предприятий на самом деле не могут найти достойную работу, люмпенизируются и гибнут.

Звягинцев во многих интервью, говоря об образе Елены, упоминает словосочетание: Родина-мать. Настаивает на нём.

Родина-мать…

Сразу вспоминаешь монумент на Мамаевом кургане, в кино – роли Валентины Телегиной, Нины Сазоновой, Любови Соколовой и замечательных мам из фильмов Тарковского и Михалкова… Внешне Надежда Маркина идеально соответствует каноническому образу русской матери – женщины героической, простой и мудрой, самоотверженной и терпеливой, готовой отдать жизнь за своих детей.

Зачем Звягинцев искал именно такую? Чтобы краеугольный для России архетип развенчать? Предал наш фестивальный любимчик и родину, и мать. Предал опошлению. Стал бы в английском варианте режиссёр искать актрису – визуальный символ нации, внешне похожую, скажем, на английскую королеву? Или в итальянском – на Анну Маньяни, а в грузинском – Верико Анджапаридзе? Убили бы.

Елена у Звягинцева отвратно примитивна. Сворачивает скулы от сценарной фальши с её приходом в храм. Она, надо думать, имевшая за большую жизнь немало поводов прийти в храм, хоронившая родных и близких, имеющая детей и внуков, которые ей куда дороже заболевшего мужа, не знает, куда свечки ставить о здравии? А потом вдруг говорит мужу библейское «последние станут первыми». И скармливает сердечному, на ночь глядя, виагру. («Ноги» этой сценарной насмешки растут, видимо, из акунинской «Смерти Ахиллеса», в которой герою Плевны в борделе подсыпали отравы, несовместимой с половой жизнью. Кстати, врачи, смотревшие «Елену», удивлены: на сон грядущий сердечнику виагра не опасна.)

Муки совести Елены не прописаны сценарием и не сыграны актрисой никак, лишь режиссёрски «залатаны» сбитой лошадью и внезапным «концом света» в доме сына. Катарсиса нет, и правильно, на Западе его давно отменили. А в катарсисе (с древнегреческого – очищении, выздоровлении, возвышении) единственное оправдание художественного произведения, его христианский смысл. Раскаяния тоже нет. Вместо него – скрытая угроза в финале: толпа азиатов-гастарбайтеров, играющих в футбол, под прицелом взгляда внука Елены, надо полагать, нацика, скинхеда… Таким режиссёр, у которого всё продуманно-символично, видит молодое поколение России, её будущее. Кстати, если бы этот несчастный внук был бы примерным, прилежным мальчиком, смог бы он поступить на бюджетные места в институт? При тех-то махинациях с ЕГЭ, о которых с каждым годом всё больше говорят?

Дорожа эфемерными европейскими ценностями, Звягинцев уничтожает сакральную, русскую. На поверхности аллюзия: Родину-мать «имеют» олигархи, на подачки которых она содержит народ-паразит. Прогнивший, преступный, лишний. Это вполне в русле давнишних европейских веяний: миру от России нужна только нефть, посему достаточно сорока миллионов россиян, обслуживающих трубу. А чтобы народ «этой страны» примирился с такой своей незавидной участью, необходимы соответствующее искусство и правильно «инфицированные» творцы.

Андрей Звягинцев – прирождённый свой, сибиряк, из простых, знает жизнь: и дворником работал, и официантом, и актёром, эпизоды играл в «Ширли-Мырли» и «Каменской», выучился на режиссёра во ВГИКе… А всего-то за три фестиваля превратился в нечто противоположное самому себе. Помните его, ошеломлённого, светящегося, застенчивого, на вручении первого «Золотого льва» в Венеции? Прошло всего-то восемь лет, и он – самодовольный, всё знающий мэтр… К сожалению, многие наши номинанты заражены болезнью «европейниченья», как ещё в ХIХ веке её диагностировал великий русский философ Данилевский – доходящей до прямого предательства национальных интересов, быстро протекающей, часто с летальным для таланта исходом.

Желание угодить убивает божий дар. И кому угождают? Европа уже не та ядрёная красавица, которой пленился Пётр, сейчас там – глубочайший цивилизационный кризис, старушка тяжело больна, бредит Апокалипсисом, молит об эвтаназии. А мы, задрав штаны, ухлёстываем за ней…

19.10.2011

Сталинградская пицца, или Как Бондарчук-сын сдал «Дом сержанта Павлова»

Мы не делаем идеологическую, дидактическую картину, а просто делаем кино, которое заставит переживать и плакать.

Александр Роднянский

Фильм Фёдора Бондарчука «Сталинград» вполне заслуживает разговора в политической колонке.

Дмитрий Быков[7]7
  Признан иностранным агентом.


[Закрыть]

Продюсер Роднянский и режиссёр Бондарчук

Фильм Александра Роднянского – а именно его фамилия после заставки Columbia pictures первой появляется на экране – собрал рекордную кассу и вызвал рекордную, в основном отрицательную прессу. Одним из первых (и, кажется, последних) похвалил фильм Дмитрий Быков, и то концептуально: за создание нового мифа о войне, в котором «уже не важна наша историческая либо идеологическая правота», то есть к фашистам и тем, кто их победил, надо относиться, как к троянцам и ахейцам: «Ахилл и старик Приам вместе рыдают, оплакивая Гектора, Патрокла». При этом писатель уготовил нам роль побеждённых троянцев. О троянских конях и языческих вирусах и будет идти речь.

Итак, ругали фильм все: от Юрия Богомолова до Эдуарда Лимонова, наиболее подробно и едко – Дмитрий Пучков (Гоблин). За художественную несостоятельность в первую очередь. Но не только.

В Рунете начался сбор подписей под письмом министру культуры с требованием: «привлечь к ответственности лиц, принимавших решение о финансировании картины «Сталинград», и рассмотреть вопрос об их пожизненном исключении из комиссий и советов, решающих вопрос о выделении государственных средств на фильмы; запретить прокат фильма в РФ и за рубежом; отменить заявку фильма на кинопремию «Оскар». Не исключено, что это хитро продуманный пиар-ход продюсеров картины, дабы «канализировать протест» и выставить критиков фильма кондовыми ретроградами – текст письма даёт к этому поводы. Требование отменить заявку на «Оскара» странное – никто её не заберёт, а международный скандал только повысит шансы «Сталинграда» на попадание в число номинантов. Тем не менее битва, развернувшаяся вокруг фильма, может стать действительно сталинградской, поворотной в войне за войну, которая уже четверть века ведётся на идеологических фронтах России.

Как изображали и изображают участников войны в Голливуде? В фильмах от «Спасти рядового Райана» до «Бесславных ублюдков» американцы – самоотверженные, отчаянные герои-победители, немцы – звери и садисты, русских нет. В «Списке Шиндлера» есть – освободившие концлагерь воины Красной армии предстают угрюмыми варварами, эдакими конниками Чингисхана, на которых с ужасом взирают спасённые евреи.

А как в Германии? В знаковом сериале «Наши матери и отцы» русские добивают раненых и насилуют медсестёр. Немцы – трагические герои, обманутые нацистской пропагандой и достойные сострадания, а американцы? На них вся надежда, они – спасители.

К перекодировке сознания нашего народа, затеянной на Западе, с энтузиазмом подключились и отечественные кинематографисты. В фильме «4 дня в мае» немцы тоже хотят, чтобы их пленили-спасли американцы, а русские – насильники и убийцы, стреляющие по тем из своих, кто мешает насиловать и убивать. В «Цитадели» ещё круче: с добавлением главнокомандующего-вурдалака, его кровавых сатрапов-генералов, спьяну гонящих красноармейцев на верную смерть, и немцев-служак, которые «солдаты, а не палачи». В пивоваровском «Ржеве» благообразные, подтянутые (не в пример нашим) ветераны вермахта заявляют в праведном недоумении: «С нами неправильно воевали, нас забросали трупами»…

И вот докатились до Волги.

Александр Роднянский – выдающийся продюсер, за его плечами множество успешных проектов и на Украине, и в России, и в кино, и на телевидении. Он хочет выйти на европейские рынки проката и прорваться в Голливуд. Но искусство требует жертв, а Голливуд – жертвоприношений.

Продюсер выбрал Фёдора Бондарчука на роль режиссёра «Сталинграда», думаю, по той же причине, по которой Ельцин когда-то выбрал Гайдара. За амбициозность и фамилию. Оскароносца Сергея Фёдоровича помнят в Голливуде и любят у нас. Красная армия, в которой служил отец-фронтовик, Сталинград не сдала, сдал сын. В прямом смысле – в его фильме правый берег Волги, на котором расположен город, захвачен немцами. Но сдал и в «кривом» смысле.

Русские в «Сталинграде» – неумные, дикие, жестокие. Убивают своих. Бессмысленно и беспощадно. Отвратительный пример – совершенно немотивированный расстрел морячка. Исторической правды, прав Быков, в фильме нет. Есть мифы.

В них русские к тому же до обидного инфантильны. Да, отважны, но что они делают в «доме Громова»? Для чего собрались? Чтобы устроить вечеринку на день рождения Кати? Для этого пылающие бойцы форсировали Волгу и врывались в город в формате IMAX 3D?

Вспоминается снятая без всяких 3D действительно потрясающая сцена рукопашного боя из сериала «Жизнь и судьба» (аналогичная из «Сталинграда» не выдерживает сравнения), в ней удалось передать последнюю степень самоотвержения и остервенения, объясняющую, почему наши всё-таки остановили немцев в Сталинграде и победили. И понятно стало, почему фронтовики не любят рассказывать о войне, военном озверении и почему в храм долгое время после войны им нельзя было войти. Но они сражались за Родину. За свою землю, жён, детей, матерей, а не за одну только субтильную Катю, в которую почему-то втюрились все разведчики. Да так, что с риском для жизни тащат для неё чугунную ванну, чтобы она наконец помылась, угощают «тортом» со сгущёнкой, а немой головорез-разведчик, переодевшись во фрак, вдруг поёт для неё тенором. Не хватило только пленного итальянца, который приготовил бы новорождённой лазанью. Потом Катя с Тютей (его играет сын режиссёра) целомудренно наслаждаются видом горящего Сталинграда. O, diese Russen!

Гламурная мелодрама на крови. Продюсер хотел нас заставить плакать?

Талантливейший Пётр Фёдоров в роли капитана Громова героически оправдывает обстоятельства, предложенные сценаристами Ильёй Тилькиным и Сергеем Снежкиным. В схватке двух капитанов наш постоянно проигрывает немцу – в первом раунде на кулаках – и не выполняет приказ, не предотвращает подрыва складов горючего, сорвавшего наступление наших! И не испытывает по этому поводу никаких угрызений совести! Во втором – на пистолетах (вестерн, ети его!), и «в финале – на радость Дмитрию Быкову – палящие друг в друга немец и русский застывают в смертельном объятии».

Умирая, наш приказывает вызвать огонь на себя. Попутно всплывает обидный второй план: русские могут победить врага, только уничтожив вместе с ним и себя. Напомним, реальный «Дом Павлова» выстоял и сержант Павлов со своими бойцами уцелел.

Гауптман Кан (Томас Кретчман) вызывает большее сочувствие, чем наш капитан. Немец – настоящий мачо (наш мельче). Фашистская сволочь, убивавшая наших «матерей и отцов», насилующая «сестёр», показана сложной личностью. Его и режиссёр, и актёр оправдывают, он – любящий, страдающий (правда, не рефлексирующий на тему «Что я здесь, в Сталинграде, подонок, убийца, делаю?»). Он тоже обходится без мук совести. Усталый вояка-профи, к тому же вдовец, мы сочувствуем ему, понимаем: как не прикипеть сердцем к похожей на жену красавице Маше. Янина Студилина так хороша, что даже жалко, что она не досталась нашим: так всегда, всё лучшее – иностранцам. И она полюбила немца, ведь он даёт ей тушёнку, следит, чтобы соседи по подвалу её не обирали и не обижали. Заботится о ней, несмотря на строжайший запрет оберста, настоящего в отличие от него нациста. Впрочем, нациста ли? Оберст служит древним германским культам, сожжение еврейки с ребёнком для него – языческое жертвоприношение перед битвой. Ведь сказал же Дмитрий Быков: «Фильм не про фашизм и не про сталинизм – он про то, как из людей выплавляются титаны, для которых нет невозможного». И про вспыхнувшее чувство. Немец, рискуя жизнью, спасает Машу. Ведёт её в единственное безопасное место, но тут случается величайшая несправедливость: наш снайпер всаживает пулю в её прекрасный лоб! Маша умирает на руках гауптмана. За что девушку убили? За то, что она немецкая подстилка? Но она ж не добровольно, и не только из-за тушёнки. И подтверждаются слова немцев про русских варваров, одержимых местью.

Ну как после этого не расстрелять из танков русский парламент, то есть «дом Громова»? Зиг хайль, за Машу!

И гомерическая развязка: Патрокл сливается с Гектором в сладостной, смертной истоме, как будто предчувствуя подписание в светлом будущем российско-немецких газовых контрактов.

Катя рожает неизвестно от кого (скорее всего, от барчука Тюти) будущего эмчеэсовца, который в финале вытаскивает из-под руин Фукусимы невесть как оказавшихся там немцев.

То ли катарсис, то ли консенсус.

Спасибо Дмитрию Быкову, он раскусил «древнегреческий» месседж создателей фильма, которые отправляют нас в те времена и страны, где ещё не было (или уже нет) понятий о добре и зле. Совести и грехе. Где не ведают стыда. Там поклоняются языческим богам, которые принимают облик то «Оскара», то ТЭФИ, то золотого тельца, то ЭММИ.

И приносят им в жертву историю Родины, предают отцов и уродуют души наших детей.

А петицию в Рунете я подписал.

23.10.2013

Кино, несовместимое с жизнью

Премьере в России предшествовали загадочные, почти криминальные обстоятельства слива фильма в социальные сети в канун вручения зарубежных фестивальных наград. Режиссёр «Левиафана» Андрей Звягинцев этим был возмущён, а хитроумный продюсер Александр Роднянский проявил к акту пиратства неожиданный либерализм: дескать, пусть люди смотрят, прокату в России шум в Сети не помешает. И получению заветного «Оскара», к которому Звягинцев никогда так не приближался, скандал только на руку.

Тятя, тятя, наши сети…

Действительно, «Левиафана» многие тотчас посмотрели. Со времён панк-молебна в храме Христа Спасителя публика наша так яростно не разделялась – «левиамайдан» в Сети разразился нешуточный.

Критики, ориентирующиеся на зарубежные и подражающие им наши фестивали (а они с конца 80-х определяют, что в нашем кино хорошо, что плохо), разумеется, фильм дружно поддержали. Вот монтаж из наиболее характерных цитат: «Это – притча, она – про нас, про Россию, которая погрязла в коррупции, пьянстве, а православная церковь – в сервильности. Государство наше – чудовище, пожирающее бизнес, свободу и жизнь граждан. С ним надо бороться. Бездарные крымнашисты, вы просто завидуете Звягинцеву, которого признал весь цивилизованный мир, он – герой, осмелившийся сказать долгожданную правду о путинской России, Звягинцевым гордиться надо. И Серебряковым, который правильно сделал, что уехал из этой страны. Потому что так жить нельзя. Россия обречена, даже Бог от неё отвернулся, даёшь новые санкции! Мы победим. Оскарбудетнаш!»

Противостояли им те, кто считал, что демонстрировать этот русофобский фильм нельзя: «Конечно, в каждой стране есть коррупция, разного рода негодяи: и в госорганах, и в бизнесе, и даже среди клира, но в «Левиафане» дан образ нашей страны. Мэр – вор и бандит, архиерей его духовно крышует, главный герой – тряпка, алкоголик, дикарь, который развлекается на пикнике с другими дикарями идиотской стрельбой по бутылкам. Пьют все беспрерывно, даже не закусывая. Жена героя изменяет с его самым близким другом. Сельский батюшка утешить его не может, зато заботливо кормит белым хлебом жирных свиней – они единственные по фильму, кому хорошо живётся на Руси. По логике создателей, никому из них нет места на земле, они позорят великую природу и не имеют права владеть её богатствами, с чем солидарны некоторые из наших оголтелых «партнёров». Возмутительно, что этот антирусский фильм сделан в том числе и на русские деньги! И выходит в прокат в разгар информационной войны, развязанной Западом против России!»

Были также и такие, кто увидел в фильме антикапиталистический пафос, беспощадную сатиру на наш социальный строй, в степени беспощадности отдавая, впрочем, предпочтение драме Юрия Быкова «Дурак». В ней тоже полный мрак, но в отличие от «Левиафана» всё же есть борьба. И герой, маленький человек, который, рискуя жизнью, противостоит коррумпированным мэрским чиновникам и местному олигархату. В финале он наперекор всему в одиночку спасает сотни жильцов аварийного дома, и… гибнет от их же рук. Быдло-народ не достоин своих героев, ни ему, ни быдло-властям перемены не нужны. Катарсиса, как и в «Левиафане», нет, в финале – триумф зла. Абсолютно беспросветно, но не так уныло.

…притащили мертвеца

Главное в фильме не то, что он антироссийский (хотя все требования, так сказать, приглашающей стороны в этом смысле выполнены) или антикапиталистический (чего нет и в помине), а в том, что он беспредельно унылый. Но это не единственный его порок.

С самого начала величественные пейзажи, море, скалы, замечательно снятые Михаилом Кричманом, все ветхозаветные аллюзии вступают в противоречие с абсолютно необязательной матерной лексикой героев, особенно при женщине и детях – ранее режиссёр вроде как-то без мата обходился, теперь, видимо, понял, что без него никуда. Чувство неловкости по ходу действия неудержимо росло, и возникали вопросы, вопросы.

Начнём с конца. К какому храму привели нас сценаристы Олег Негин и Андрей Звягинцев (напомню, в Каннах фильм получил приз за лучший сценарий!)?

Во-первых, непонятно, выстроен он на месте дома героя, разрушенного по воле мэрских злодеев, или был восстановлен старый, полуразрушенный, где вместе с другими детьми пьёт пиво его сын? Правильно было бы второе, но, судя по всему, это не так. А это важно, потому что: если бы герою объяснили, что его дом и земля нужны под строительство храма, стал бы он так рьяно сутяжничать? Да и мэру, готовящемуся к выборам, а тем более архиерею, который всё-таки зависит от паствы, нужны ли скандалы в святом деле возведения храма? Почему они миром не поладили с домовладельцем? Не изверги же они? Или Сергеев (Алексей Серебряков) – идейный атеист, ненавидящий православие? Правда, он говорил про резиденцию мэра, но в финале-то мы видим величественный прекрасный собор.

И в нём идёт торжественный молебен, видимо, по случаю открытия. И в проповеди архиерей-лицемер вдруг осуждает панк-молебны! Причём здесь оторвы из «Pussy Riot»? Известно, что режиссёр симпатизирует этим «удивительным девушкам», но где Москва, а где Приморск, кто здесь покушается на святотатство в храме?

Эта сцена – полный эстетический провал Звягинцева, который ранее держал единый стиль, никогда не опускаясь до примитивной агитки. Неловко было слушать и смотреть на актёра, игравшего архиерея, – так прямолинейно сочинён и разыгран этот «политически заострённый» финал.

Теперь придерёмся к тому, что некоторые поклонники сравнивали «Левиафан» аж с «Мёртвыми душами», защищая его от упрёков в том, что там нет ни одного положительного героя. Но у Гоголя главный герой – смех, которого в фильме категорически нет, здесь же главный герой – смерть. И никакой птицы-тройки. Только скелет кита. Вогнать в тоску может каждый, а чтобы рассмешить, поднять настроение нужен талант.

Персонажам фильма розданы все смертные грехи: гордыня, алчность, зависть, гнев, похоть, чревоугодие, уныние. Больше всего их досталось главному злодею в исполнении Романа Мадянова. Великолепный актёр создаёт образ предельно мерзкого мэра, не наделив его никакой сложностью. Ведь учили: играешь плохого, ищи, где он хороший, и тогда получится полнокровная сволочь. Здесь же одномерный хряк, что, безусловно, клевета на русских чиновных прохиндеев! Они талантливее, умнее, хитрее, обаятельнее и так обделывают свои дела, что обманутый и ограбленный чувствует себя ещё и виноватым. На крупного мафиози «руки по локоть» мэр тоже не тянет, а что же такое в папочке, с которой приехал адвокат? А зачем мэру было приезжать домой к несчастному автослесарю и пьяно собачиться с ним, а в конце фильма «закрывать» его аж на 15 лет? «Насекомое» уже давно раздавлено и не опасно. Ах да, это же притча, все русские чиновники бессмысленны и беспощадны, им мало забрать дом несчастного, надо ещё и сгноить его в тюрьме.

Врите, врите, бесенята…

Для меня фильм бесславно кончился, когда Лиля (Елена Лядова) внезапно оказалась в постели адвоката (Владимир Вдовиченков). Это абсолютно неожиданное предательство для героя страшнее действий злодея-мэра. Что это было, почему? Зачем это режиссёру, я понимаю, но почему это происходит с героями? Просто дама, как комментировали в Фейсбуке, слаба на передок? Далее на пикнике случается ещё одна сцена адюльтера, на которую натыкаются дети, а потом сцена примирительного коитуса в погребе между мужем и женой, которую видит его сын? Ах, это такая у русских любовь? Что за притча!

Совершенно непонятно, какова история взаимоотношений главных героев, не верится, что интеллигентная с виду Лиля работает не в офисе каком-нибудь, а на конвейере рыбзавода – особенно на фоне очень органичной Анны Уколовой, сыгравшей её простецкую подругу.

Сценарий не дал шанса ни одному из исполнителей главных ролей создать полнокровный образ. Всё на уровне обозначений. Владимир Вдовиченков очень интригует в начале, но исчезает из фильма в момент возникновения к нему наибольшего интереса. Мы так и не узнали, что он за человек. Что за человек Лиля? Из какой семьи? Почему вышла замуж за Сергеева? Если такие вопросы возникают, то что-то не так в стержне «Левиафана».

Профессионалы, в том числе из либерального лагеря, находили много других «нестыковок в дырявом сценарии». В нём всё сконструировано так, чтобы ситуации, в которые попадают герои, были всё тяжелей и безысходней. Сопротивления не предусмотрено – все обречены. Лиля кончает жизнь самоубийством. Почему? Потому что терзается из-за измены или потому что любимый уехал? Или потому что в этой стране жить нельзя? Притча, ага.

Почему никто в городе за Сергеева не вступился? Да, Серебряков как-то растерял своё актёрское обаяние, герой его выглядит не очень умным, вздорным, мелким, жалким и не очень-то достойным сочувствия. Но говорится же, что он местный Кулибин, значит, многим помог – не только же гаишникам чинил он машины. Но никто не пришёл ему на помощь, не пожалел. Ни одна живая душа. Таким образом Звягинцев лишает души, той самой загадочной, русской, весь наш народ. Бездушные рабы под властью вурдалаков? Нет, скорее я поверю в то, что души нет у Звягинцева.

Всё с точки зрения человеческих отношений в его сценарной конструкции безнадёжно и необъяснимо, но… глубокомысленно. Говорят, читайте Гоббса, книгу Иова, «это многое объяснит». Почитали, пришли к выводу, что извивающееся всепожирающее библейское чудовище Левиафан как метафора подходит отнюдь не России, а совсем другим странам. И именно тем, где Звягинцев всегда черпает своё вдохновение.

Во время съёмок одной из новелл киноальманаха «Нью-Йорк, я люблю тебя» он услышал историю про гибель сварщика, который изобретательно и отважно боролся за свои попранные права в штате Колорадо. Звягинцев взялся за сценарий, однако, перенося историю в русские реалии, всё героическое из неё убрал, а взамен напихал отечественных свинцовых мерзостей в концентрации, несовместимой с жизнью.

В интервью Би-би-си режиссёр настаивал: «На самом деле в фильме так, как оно есть на самом деле. Здесь нет никаких преувеличений и никакого злонамеренного сгущения. Есть, наоборот, жажда, желание показать мир таким, какой он есть…»

Вообще-то в искусстве без преувеличений и сгущений не бывает. «На самом деле» Россия «как есть» режиссёра вряд ли интересует, иначе бы он вдохновлялся русскими историями. Он рисует её, именно злонамеренно сгущая краски так и там, как и где надо его кураторам, продюсерам, дистрибьюторам. Пусть даже концы не сходятся с концами. А как иначе, если любишь Нью-Йорк и хочешь «Оскара»?

За что он так с нами? За наши же деньги.

Ох уж эти мне робята!

Вспомним о громадном опыте советского кинематографа, генеральным продюсером которого было государство, оно всегда ставило перед творцами какие-то важные задачи. И в этом не отличалось от многих других стран. В 20-е годы у нас первостепенными были задачи революционного переустройства, в 30–40-е – индустриализации и мобилизации, в голодное послевоенное время людям дали отдохнуть, показывали комедии, потом первоочередной стала тема подъёма села, науки… И создавались шедевры, пронизанные любовью к Родине. От «Войны и мира» до «Живёт такой парень». Они собирали полные залы, их вынуждены были признавать и награждать за рубежом – Шукшину, кстати, первый международный приз, как и Звягинцеву, был присуждён на Венецианском фестивале.

Вот уже четверть века нет той киноиндустрии, нет и Госкино с его мощным редакторским корпусом, где очень серьёзно думали, какие сценарии запускать в производство, какие нет. Да, было много несправедливости, зависти, интриг, конфликтов с властью, и коррупция была, но было и кино. А теперь что? На что ориентированы кинематографисты, ведь фильмы они снимают в основном тоже на государственные деньги? Какие задачи перед ними ставят? Да и ставят ли? А кинематографисты – какие ставят перед собой? Самовыражение? Понравиться в Каннах, Берлине и Лос-Анджелесе? Или заставить плакать и смеяться Россию?