Текст книги "Черная война"

– Да, спасибо. А что у вас?

Мы ожидали, что она расстегнет кобуру. Судя по размеру, там было что-то несерьезное. Типа «коровина» или Женькиной «мухобойки». Вместо этого она улыбнулась и провела руками вдоль бедер. Каким-то плавным, скользящим движением. Я даже не успел его толком рассмотреть. Металл глухо стукнул о стол.

– Ого!

Оружие у Тигрицы было интересное. Два «жандармских», или, как их называли, оперативных, «нагана». С укороченными стволами и рукоятками. Относительно легкие и негабаритные. Мне приходилось о них слышать, но вблизи я видел это оружие впервые.

– Можно? – Даур вопросительно посмотрел на нее.

– Да, пожалуйста.

В немаленькой лапе Даура «наган» Тигрицы смотрелся как игрушка.

– Хм-м…

Страсть к оружию была у Даура всепоглощающей. Трофейных стволов у него было уже десятка два, и все разные.

– И – как?

– Для ближнего боя – более чем достаточно.

– Не кидает?

– Можно привыкнуть.

– Вот что, товарищи, – вмешался в разговор майор. – Где вы тут обычно упражняетесь?

– В овраге, – ответил Даур. – Там у нас все подготовлено.

– Ну вот туда и пойдем. Заодно и потренируемся.

Через полчаса мы были на огневом рубеже.

– Ну, что ж, – осмотрелся майор. – Нормальное место. И посторонних нет, и условия нормальные. Кто первый?

По негласно установившемуся распорядку стрелял первым я, потом Перминов, Мохов. Даур, как всегда, блеснул стрельбой с двух рук. Давно уже и я так учился у него, но выходило пока не очень. Даур же ловко разносил полешки (мы их использовали вместо мишеней) метров с пятнадцати. К-р-р-р… И десяток поленьев валяется на земле. Впечатлило… Даже угрюмый майор одобрительно кивнул головой.

– А вы… Марина? – вопросительно посмотрел на нее Даур.

– Принесите поленья, – обратился ко мне майор. – Все, что там лежат.

Я в темпе смотался до рубежа и назад. Майор расставил поленья на земле в каком-то хитром порядке.

– Будем считать, что все это, – он указал на поленья, – враги. Так?

– Так! – хором подтвердили мы, заинтригованные его странными фокусами.

– Отлично. Вы, – указал он на меня, – прикрываемый. Становитесь тут.

Я встал примерно в середине композиции из поленьев.

– Вы все – посторонние, скажем так, гражданские лица, – обвел он взглядом всех остальных. – Ваши места тут, вот тут и вон там. Становитесь.

Ребята послушно заняли свои места. У кого-то из них полено оказалось справа, на расстоянии около метра, у кого-то совсем рядом. А у Даура так и вообще – между широко расставленных ног.

– Задача старшего лейтенанта – поразить цели и не задеть никого из присутствующих. Заодно вы сами можете попробовать взять ее на мушку. Только, разумеется, не стрелять.

Дважды это повторять не пришлось, и ребята повытаскивали стволы. Вытащили обоймы. Даур так еще и курками пощелкал.

– Готовы?

Ребята кивнули.

– Если стоящее около вас полено падает – вы условно убиты и более не целитесь. Начали!

Я не видел со своего места, где стоит Марина. Но по тому, как синхронно повернулись головы и стволы, понял – сзади и слева от меня.

В следующую секунду небо и земля поменялись местами, и я кубарем полетел на землю.

Ках! Ках! – сухо защелкали «жандармы». Приподнявшись на локте, я посмотрел…

Я не новичок и на своем веку повидал многое. Еще больше слышал от серьезных людей.

Но «танец» Тигрицы в тот раз я увидел впервые…

Уложив меня на землю, она каким-то плавным, почти танцевальным, движением сместилась в противоположную сторону. Оба «нагана» уже были у нее в руках.

Полено из-под ног Даура крутилось на земле. А он сам, подняв стволы вверх, с веселой злостью и восхищением смотрел на крутящуюся волчком Тигрицу.

Ках! Еще одно полено выстрелило щепками, и Женька поднял ствол вверх.

Ках! Ках! К-р-р-р… Витька поднял руку и озадаченно покачал головой.

Ках! Ках!

– Все. Окончено. Вставайте, лейтенант.

Майор стоял рядом, и в его глазах прыгали бесенята. Он еле сдерживал улыбку.

– Ну как? Удалось кому-нибудь попасть в старшего лейтенанта?

– …

– Вот так. Поленья целые остались?

– Нет.

– Тогда у меня все. Можете быть свободны. Отдыхайте. Один день у нас еще есть.

Уже около деревни я догнал Тигрицу:

– Марина, можно вопрос?

– Да, пожалуйста.

– Я вот смотрю, у вас и Даура – «наганы». Почему?

– Я не знаю, почему Даур их использует, это у него спросить надо. А меня и учить начинали с ним, да и другие причины есть.

– Расскажите?

– Отчего ж… Во-первых, моя задача сейчас – ближнее огневое прикрытие вас обоих. На девчонку, да еще и в этих краях, никто внимания не обратит вовсе. Я для охраны клиента – пустое место. Так что могу близко подойти. Значит – дальнобойное оружие мне сейчас не нужно. Вполне и этого хватит.

– Это ясно. А еще?

– «Наган» надежен. Тяжел он, но «жандармы» полегче штатного «нагана» все-таки. Зато, если осечка, перезаряжать не надо.

– Так всего четырнадцать выстрелов у вас, потом-то еще труднее будет, «наган» так быстро не перезарядить.

– Так и в охране клиента не взвод, всего человек пять-шесть. Еще и останется.

– А еще что-то есть?

– Хм-м-м… Ну, вот «Брамит» (глушитель конструкции братьев Митиных) на «наган» приделать можно, а вот на другое оружие – уже нет. Разве что на винтовку. Но это – уже не мое оружие.

– А какое оружие ваше?

– Я еще «вальтер ПП» уважаю. Легкий он и маленький. Как раз по моей руке. И бой у него хороший и точный. Вот, пожалуй, и все.

– Вы говорите, дальнобойное оружие… Значит, есть и оно?

– Наверное. Это вам лучше у майора спросить, он план операции разрабатывал. Он опытный человек, наверняка и это тоже учел.

– Спросишь у него, как же… Такое впечатление, что он только вчера из берлоги вылез.

– Да, – Марина улыбнулась, – он такой. Всегда кажется, что ты что-то натворил, а он уже об этом знает. Потому и сердитый. Но он специалист хороший и преподаватель сильный. Вы спросите у него, он и вас чему-нибудь научить сможет. Он вообще строгий, но зазря не придирается.

– Так он что – инструктор?

– Нет. Он оперативник, но опыта у него много, с ним даже Корабельский советуется. Вот он и нас тоже готовит, ему генерал приказал.

Час от часу не легче. Генерал Корабельский был дядей суровым и властным. Характер имел тяжелый. Да и сидел весьма высоко. Пахомыч говорил как-то, что внимания Корабельского к себе лучше не привлекать, никогда не знаешь, чем это закончится. Вполне может и нехилыми звиздюлями. На резонный вопрос «За что?» Пахомыч, не менее резонно, ответил: «Он найдет». При всем при том невозможно было отрицать, что операции под руководством генерала всегда проходили как-то… красиво, что ли… Даже и слова не подобрать сразу. Голова у него варила неплохо. Так вот откуда свалились на нашу голову майор со спутниками!

После ужина в гости к майору отправился Перминов. С ним вместе увязался и Даур, этот настолько проникся Барсовой, что не мог упустить случая увидеть ее еще раз. Благо далеко ходить было не нужно – Пахомыч разместил майора со спутниками в соседнем доме, и нас разделял только забор. Вернулись они оба, когда уже темнело, и я сквозь сон слышал, как они о чем-то спорили на кухне.

Проснулся я утром и пошлепал босыми ногами на кухню – пить хотелось ужасно. Уже глотнув воды, я услышал сбоку какое-то восклицание. Повернулся и увидел Даура. Он, в трусах и майке, сидел около окна и всматривался куда-то.

– Ты чего там?

– Тсс! Иди сюда!

Я подошел ближе.

– Ты чего не спишь?

– Тихо ты! Смотри!

Я пригляделся.

Солнце еще не взошло, но уже было достаточно светло, чтобы разглядеть, куда он так пялился.

Во дворе дома напротив кружилась (?) – нет, даже и слова-то сразу не подобрать, как-то плавно перемещалась, почти летела над землей Марина. То прижималась к стене дома или вдруг пружинкой отлетала от нее. Огибала стволы деревьев, словно скользя по ним всем телом. Падала на колено, чтобы потом серой большой птицей метнуться в сторону и упасть на землю. Вот она, словно танцуя, прошлась почти вплотную к орешнику, и я вдруг вздрогнул, увидав изломанные, измочаленные его ветки. Танец этот завораживал и казался чем-то нереальным, почти сказочным. Клочья утреннего тумана, окутывавшие еще деревню, мешали рассмотреть все подробнее, но уже и то, что удавалось увидеть, было как-то по-необычному красиво.

– Как танцует! – покачал головой Даур. – Эх!

– Это же не танец, Даур. Это у нее тренировка такая, наверное?

– Не понимаешь ты! Танец – он всегда в душе! И по-разному себя проявляет. И так может, и иначе. Главное – чувствовать его! Тогда все красиво делать будешь – и ходить, и работать. И даже – воевать!

– Ну, ты сказал – воевать!

– Я вчера с ней долго говорил. Она простая совсем. Я думал – Тигрица, она совсем жесткая быть должна. Не женщина она – солдат. А она обычная совсем девушка, добрая даже. Кошку в доме подобрала и гладит, вычесывает ей шерсть. Даже странно, мы с ней об оружии говорим, про войну – а она кошку гладит. Показывает мне, как от ножа в драке уйти, как двигаться при стрельбе, – а я все вчерашнюю школьницу вижу…

– Надо же, не ожидал…

– Я тоже. А потом она повернулась как-то и вся как струнка вытянулась. Я и понял – может она всей душой, вот так, в танец уйти. В крови это у нее… Вот и ждал я, сидел, увидеть это хотел.

– Так она что – сказала тебе? Или ты так всю ночь просидел у окна?

– Нет. Она сказала, что по утрам всегда вот так учится. Сказала, пройдет операция – покажу. А я всю ночь вертелся, спал плохо. Думаю – должен я ее сейчас увидеть!

– Даур! Ты, часом, не того? Не влюбился?

– В такую – можно!

Что-то двинулось в тумане. Мы оба повернулись в ту сторону. От стены отделилась фигура. Майор. Мы не сразу его узнали, на нем был длинный плащ-дождевик, который тут многие носят. Капюшон почти скрывал лицо. Тигрица прекратила свое кружение и подошла к нему. Они о чем-то переговорили, после чего майор повернулся и, подобрав с земли вещмешок, ушел в глубь сада. Марина, как-то враз став словно бы меньше ростом, прижалась к березе и смотрела ему вслед. Потом подобрала что-то с лавки и ушла в дом.

На инструктаже Пахомыч был мрачнее обычного. Видно было, что план майора (или Корабельского?) ему не очень-то по душе.

– Значит, так. Выходите через час. Грузовик подбросит вас до рощи в трех километрах от Горловки. Даур и Перминов проедут дальше. Они должны войти в деревню раньше основной группы и будут ждать вас на площади. Все ясно?

– Да, товарищ подполковник. – Я обвел глазами комнату. – А где майор и его группа?

– Они уже на месте. Изучают обстановку.

– Когда же они выехали? Мы и не видели даже.

– Часа три уже как тронулись.

– Что с отрядом, товарищ подполковник?

– Два взвода автоматчиков находятся в лесу, в трех километрах от Горловки, и выдвинутся к вам по первому сигналу.

– И давно они там?

– Три дня. Еще вопросы есть?

Больше вопросов не было. И вскоре мы уже сидели в закрытом кузове грузовика. Под наглухо закрытый брезент просачивалась только вездесущая пыль. Через час грузовик притормозил.

– Эй, путешественники! Пора на выход!

Мы с Витькой приподняли брезент. Около машины с автоматом в руках стоял лейтенант Зайцев из взвода охраны.

– Да прыгайте вы уже! Нету тут никого, я все здесь облазил, как свою квартиру.

– И давно ты тут сидишь?

– Вторые сутки пошли. Не я один, еще с десяток моих ребят по округе заныкались. Вас прикрывают.

– Неслабо!

– А то ж!

Мы спрыгнули. Грузовик поддал газу и скрылся за поворотом.

Я огляделся. Место высадки было на дне небольшой ложбинки. Края ее густо поросли кустарником, и со стороны это место было совсем незаметно.

– Хорошую точку нашли!

– Так уж неделю по округе колесим, тут волей-неволей отыщешь.

– Ну, лады. Карауль свою ложбинку, потопали мы дальше.

– Так и мы после вас снимемся. Сколько уж тут сидеть-то…

Интересно получается, думал я, шагая по пыльной дороге. Зайцев с солдатами тут уже семь дней. Связного мы взяли пять дней назад. Получается, что Корабельский знал все наперед? И то, что связной себе пулю пустит, – тоже знал? Хотя уж это-то – вряд ли. Видимо, в любом случае на встречу должен был идти кто-то из нас. Ремень этот, майором привезенный… Неслабо тут наши начальники накрутили! А мы, значит, сейчас – передовой отряд. Вон даже место высадки зачистили, чтобы никто не срисовал, как мы из военной машины высаживаемся.

Горловка и ее базар встретили нас гомоном голосов. Войдя в деревню, мы четко придерживались заранее оговоренного маршрута. Прошли мимо разрушенного дома. Присели там передохнуть. Хоть и не должен был нас никто вести от околицы, однако же исключать случайности было нельзя. Кто-то же в этой деревне работает на клиента? И наверняка этот кто-то – местный. Возможно, что и не один.

Вот и площадь. Народу не очень много. Кто-то торгует, кто-то покупает. Некоторые, вроде нас, праздно прогуливаются от ларька к ларьку или перебирают выставленные на продажу вещи. Посередине площади – колодец. С высоким каменным бортиком, сверху колодец был накрыт красивой двускатной крышей. Справа от площади поднималась старая, потемневшая от времени пожарная каланча. Горловка в прошлом была немаленьким селом и имела даже свою пожарную часть. Во время боев в здание пожарной части вкатили добрый десяток снарядов, и оно сгорело. Так что бесхозная каланча напрасно возносила к небу свои стены. Потолкавшись около прилавков, мы купили по стакану семечек и, подойдя к колодцу, уселись на лежащие тут с незапамятных времен бревна. Солнце уже развернулось вовсю и припекало основательно. Снять бы пиджак, но… Демонстрировать свое вооружение не входило в мои планы. Поэтому я распахнул его пошире и откинулся спиной на бревно.

– Не угостите семечками, уважаемый?

Кто это еще тут?

Неприметный мужичок в сером пиджаке и таких же брюках. На голове кепка. В руке кнут. Возчик? Похоже.

– Да бога ради! – Я от души сыпанул семечек ему в ладонь.

– Издалека будете?

– Что так?

– Вижу, вы не местные.

Так! Это первая фраза пароля! Случайность? Или он тут по нашу душу?

– Да, по делам мы тут…

– Шукаете кого, або купить что надо?

«Купить что надо?» – вторая часть! Клиент? Нет, тот выше ростом.

– Надо.

– И что же?

– Бензин нам нужен. Бочку взяли бы.

– Чего нет, того нет! Нэмае у меня бензина, вот керосином помочь могу.

«Могу помочь керосином» – это по нашу душу. Так, нас опознали. Что дальше?

– Бог с ним, с керосином. Обойдемся пока. А вот дядьку Гната хотелось бы повидать…

– Да? – Кнутоносец не торопясь приподнялся. – Почекайте минутку, я зараз…

И растворился в толпе. Вот те, бабушка, – и Юрьев день!

Я что-то не то или не так сказал? Что теперь?

Как сказал майор – сидеть и ждать?

Сидим и ждем.

Минут через десять кнутоносец вернулся. С ним рядом шел еще один персонаж, коренастый и широкоплечий – тоже не наш, не похож.

Не здороваясь, он присел с нами рядом.

– Ну?

– Что – ну?

Вместо ответа он вытащил из-за пазухи металлическую пластину какой-то странной формы и, поколебавшись немного, протянул ее мне.

Охреносоветь! Это еще что? Что я должен сделать с этой фиговиной?

Пластина миллиметров пять толщиной, вороненая. Три грани ровные, одна отпилена или отрублена по ломаной линии. Три отверстия – часть какого-то рисунка? Что это за штука? Коренастый смотрит выжидающе. Я что-то должен сделать – что?

Из-за моей спины протянулась рука. Витька! Он молча взял у меня из рук пластину, повертел ее в руках и кивнул головой. Распахнул пошире мне пиджак и приложил пластину ломаным краем к пряжке ремня. Убрал руку. Теперь пластина представляла из себя овальный кусок вороненого металла. В ней по диагонали были просверлены семь отверстий. Крайнее отверстие на куске, принесенном коренастым, совпало с отверстием, пробитым в ремне.

– Добре! – наконец прорезался голос и у коренастого. – Пишлы?

Ну, ты и разогнался! Щас, пошли мы, как же!

– Обожди, любезный, – осадил я его. – Где дядька Гнат?

– Так от – я!

Ну, ежели ты наш клиент, то я – папа римский!

– Ворот расстегни.

– Шо?

– Рубаху, говорю, расстегни, понял?

Он с готовностью расстегнул воротник. Нате-здрасте – шрам! Крестообразный, как и описано. Только… такое впечатление, что сделали его не очень давно и какой-то он… нарочитый, что ли? Будто рисовали… Стоп! У клиента шрам от штыка, а здесь? Этот шрам словно действительно нарисовали или вырезали на коже. Еще раз – стоп. Если это настоящий шрам, ямка быть должна в центре, а здесь?

– Охота шутки шутить, любезный? – процедил я сквозь зубы. – Ну, так и шуткуй их тут в одиночестве. А мы себе другое место и других людей отыщем, посерьезнее…

Я приподнялся, кивнул Витьке:

– Пойдем!

Мы отошли шагов на десять. Наши собеседники остались за спиной.

– Сдурел? – Это Мохов. – Майор сказал – на месте ждать!

– Это подстава! Шрам у него неправильный!

– И что? Уходим?

– Если сейчас с ними пойдем – кранты! На месте останемся и в разговор втянемся – поймут, что мы не те, кем назвались, раз на подделку купились. До края площади дойдем, если никто за нами не пойдет – идем к тайнику. Кто-то за нами пойти все равно должен. Там и поглядим.

– Смотри – сейчас ты старший, с тебя и спрос будет.

Мы прошли еще метров пятьдесят. Вон за прилавком уже и край площади видать.

– Уважаемый!

Кнутоносец! Догнал-таки!

– Ну?

– Что так резво-то уходите? Нехорошо это, не принято здесь у НАС так…

– У НАС тоже не принято серьезным людям сказки рассказывать. Издалека идем, устали, а тут вместо старшего неведомо кто пришел…

– Ошибся человек, вы уж простите его. Всякое бывает, вон как сейчас всем трудно.

– Так и что ж ты от нас ТЕПЕРЬ хочешь, мил человек?

– Так, может, пойдем куда? Сядем, поговорим? Может, и закончатся все наши непонятки-то?

– Вот что, уважаемый, никуда я с тобой больше отсюда не пойду. И не проси. Вон пива спросим, перекусим, да и домой. И если мы тут кому нужны, то пускай он уже САМ сюда приходит, и никак иначе. А тут уже Я посмотрю – кто таков к нам пожаловал. И есть ли резон с ним вообще о чем-то говорить…

Прикупив семечек, мы двинулись на прежнюю позицию. Метрах в пятидесяти я увидел Даура, он азартно спорил о чем-то с местным мужичком.

Прошел час. К нам никто так и не подходил. Однако же коренастый с площади не ушел, крутился где-то поблизости. Пару раз я его видел.

– Дядько! Молока не возьмете?

Я обернулся.

Около меня стояла молоденькая девчушка с корзинкой в руках. Из корзинки выглядывала заткнутая кочерыжкой бутылка с молоком. Простенькое ситцевое платье, маленькие косички… Маринка!

– Почем?

– Сторгуемся, не дороже денег!

– Экая ты шустрая! Ну, давай, наливай свое молоко, бутылку-то мне девать некуда, сама видишь – руки пустые, сумки или мешка нету.

– Это мы мигом! – Маринка поставила корзинку на землю и вытащила из нее жестяную кружку. – Держите.

Я взял кружку, и она налила мне туда молока.

– Пейте!

Я поднес кружку ко рту.

– Пейте и не показывайте виду. Вас ведут, на площади не менее шести человек вокруг вас. Четверо пришли недавно, все с одной стороны. С оружием, как минимум один автомат у них есть. Возможно, еще кто-то есть, они оставляют свободным вон тот участок. Видите разрушенный дом?

Я угукнул.

– Со стороны этого дома их никого нет. Это не просто так. По всей видимости, там еще один автоматчик или несколько – они не перекрывают ему сектор стрельбы. Понятно?

– Угу.

– В случае заварушки уходите к колодцу. Старайтесь быть на стороне, обращенной к каланче. Слева вас прикроют бревна, спереди колодец. Все.

– Держи, – я протянул ей кружку. – Вкусное у тебя молочко, да и ты сама очень даже ничего. Вот деньги, бери.

– Ой, да много это за кружку-то!

– Ниче, я, чай, не жадный нынче.

– Спасибочко вам! – и подняв корзинку, она отошла в сторону.

Отлично, значит, клиент зашевелился. Похоже, что с площади уходить нам не потребуется. Во всяком случае – сейчас. Пододвинувшись к Витьке, я коротко обрисовал ему ситуацию. И ему это не понравилось.

– Хреново. Если на площади уже есть шестеро, да и клиент не один придет…

– Что ты предлагаешь?

– План майора. Вариантов нет. Надо выводить его к пакету, там наверняка майор что-то предусмотрел.

– Как бы ребят предупредить?

– Нам – никак. Будем надеяться, что Тигрица что-нибудь придумает. Ее тут, похоже, и вовсе не замечают.

Грохоча по булыжнику ободьями, на площадь въехала телега. В ней, кроме возчика, сидело двое мужчин. Лежали какие-то мешки, бочонок. Подъехав к колодцу, телега остановилась.

– Ну вот, уважаемый, – нарисовался около нас кнутоносец. – Вот и приехали старшие. Теперь и поговорить можно.

Сопровождаемые им, мы подошли к телеге. Возница, положив на колени пиджак, пришивал пуговицу и на нас внимания не обратил. Зато его пассажиры проявили к нам самое живейшее участие.

– И кто ж у нас тут такой невежливый? – поинтересовался один из них. – В гости приходя, негоже хозяев обижать.

– Так и гостей дураками считать – не очень вежливо.

– Хм, вот, значит, кто тут у нас такой говорливый. А пряжка на тебе есть?

– Глянь, коли не лень, – и я развел в стороны полы пиджака.

– Есть, – кивнул головой собеседник. – Ну, говори, что от меня хотел?

– Так и вы мне кое-что показать должны.

– Это что же?

– Опять за рыбу гроши? Только уж один тут так дурака валял. Может, хватит?

– Хватит так хватит, – вмешался в разговор второй. – Это ты видеть хотел?

Он расстегнул ворот рубашки. Да, этот шрам явно был настоящим, такое без риска для жизни не подделать. Рост – соответствует, цвет волос – похож, голос – низкий, так, как и в ориентировке написано, глаза – карие. Клиент? Похоже… Лицо бледное – долго не был на свету? Да, похоже, вон он как прищуривается. А второй тогда кто? Телохранитель? Да, вот у него и ствол за поясом.

– Это.

– Более я тебе ничего не должен?

– Нет.

– А у тебя должок есть. Что ты мне передать должен сейчас?

– На площадь мы с собой это не взяли. Мало ли что…

– И где все это?

– Тут, в деревне. Мы как вошли, спрятали…

– Стоп! Нишкни! Где второй?

– Здесь я, – шагнул вперед Мохов. – А что?

– Прятали вместе?

– А то ж. Один прятал, второй на страже стоял.

– Так, так… А ну-ка, гости дорогие, – он взял с телеги корзину и кинул ее к нашим ногам. – Положите-ка сюда свою зброю.

– Это еще с чего вдруг? – удивился я. – Чай, не дома.

– Ты, говорливый, теперь в моем дому находишься. И мои люди тут все видят и охулки не допустят.

– У меня такого приказа не было – оружие сдавать. До схрону придем – милости прошу, сам все и выложу. А тут – поопасаюсь.

– Ты еще до него дойди, до схрону-то. Двое вас тайник клали, так, значит, один из вас мне и не нужен вовсе. И который из вас это будет – мне решать.

– Во тут у вас как? – почесал я лоб. Кепка при этом сдвинулась аж на затылок и чудом не упала. – А не слишком? Я ведь тоже не с забора сюда сиганул?

– Кем ты ТАМ был – мне все едино. ЗДЕСЬ – я хозяин. И за свои действия отвечать буду не перед тобой. И не сейчас. Мыкола!

Возница слегка потянул на себя пиджак, лежащий на коленях. Из-под полы пиджака выглянул автоматный ствол.

– Ну?

– Так, может, и сразу до тайника дойдем? Тут рядом?

– Один пойдет. Я хлопцев дам, с ними и пойдет. Второй – со мной. До схрону.

Не будет он рисковать. Не видать нам никакого схрона. Еще и не факт, что тот, кто за пакетом пойдет, живым вернется. Да и со вторым тоже вопрос…

– И кто ж из нас пойдет?

– Ты зубы-то мне не заговаривай! Кидай зброю!

Кидать? Тогда – точно кранты. Разведут и кончат поодиночке. Где же страховка? Не вижу. И ребят не видно, должны уже были подойти… Автоматчик смотрит внимательно, рука под пиджаком – готов стрелять. Ствол не дернешь – срежет.

– Ну, что ж… – развел я руками. – Коли у ва в дому так заведено…

И я потянулся за пистолетом.

– Левой рукой! И – медленно.

Левой – плохо, я не Даур, левой рукой так не выстрелю. Да и нельзя в него стрелять – живым нужен. Что ж делать-то? Была – не была, выход все равно один…

Бах! И возница кубарем полетел на землю. Однако! Полголовы как нету. Это кто ж его так?

Телохранитель мгновенно прыгнул между нами, и его рука рванула из-за пояса «парабеллум».

Чпок! Чпок!

Его крутануло на месте и снесло в сторону.

Чпок! Чпок!

Согнулся в поясе и засеменил куда-то в сторону кнутоносец. Из его руки упал на булыжник пистолет.

Чпок! Из его головы полетели кровавые брызги. Чпок! Чпок!

Мохов, не теряя времени, ото всей души зарядил в совло клиенту. Того аж подбросило в воздух, и он с размаху впечатался спиной в тележный борт. Я добавил ему под дых и, крикнув Мохову: «Вяжи!», рванул из-за пояса пистолет. Обернулся, выискивая глазами охрану клиента.

В метре от меня корчился на земле коренастый. Сучил ногами и выгибался дугой. Не боец… Остальные где? Слева затрещали выстрелы, и краем глаза я увидел Женьку. Он стрелял из пистолета куда-то в сторону. Здесь – норма, справа что?

Справа по площади металась Тигрица. В ее руках были зажаты «жандармы» с насаженными на стволы глушителями. Вот, оказывается, кто стрелял! Как же она подошла так близко? И где же оружие держала, ведь с такой дурой на стволе его за пояс не пихнешь? Корзинка! Значит, там не только молоко… Вот на ее пути оказался здоровенный мужик с автоматом в руках, вскинул его к плечу… и крутанулся на месте, роняя оружие… упал. Да, тут моя помощь пока не требуется.

Что там Витька?

Клиент лежал скорчившись на земле, и Витька уже успел защелкнуть на его руках трофейные наручники. И продолжал сноровисто упаковывать его и дальше, вязал ноги. Правильно, а то знаем мы таких…

– К колодцу его тащим! – крикнул я Витьке. – В темпе! Пока другие не опомнились!

И подхватил клиента под руку. Вдвоем мы кинулись к колодцу.

На площади между тем творилось что-то неописуемое. Народ бросился врассыпную, не забывая, однако, прихватывать на пути все, что можно. Что не можно – тоже. На моих глазах бегущий мужичок наклонился к коренастому, что-то поднял… Обрез? На фиг он тебе, родной? В нас стрелять?! Ну, извини… «ТТ» у меня в руке дважды выразил свое несогласие. То-то же… Поплохело тебе, а неча брать чужие вещи… Вот уже и колодец рядом.

– Ребята! – гаркнул я во всю мочь. – Сюда!

Женька, продолжая стрелять, отступал к нам. Вот он левой рукой потащил из кармана «мухобойку», патроны кончились? Даур где? Вон бежит, по сторонам стволами шарит. Маринка? Не вижу…

– Ду-ду-ду-дут!

И на спине у Женьки расцвели красные цветы…

Его опрокинуло наземь.

А пулеметная очередь веером прошлась по площади.

Звенели разбиваемые бутылки, от столов и прилавков взлетали щепки. Пару не успевших убежать продавцов снесло вместе с их товаром. Навес над колодцем брызнул щепками, задребезжало висящее на цепи ведро, ему тоже досталось. Его снесло с борта, и оно покатилось по земле. Хорошо, что хоть нас прикрывал высокий каменный борт. Почти полметра камня, тут пулеметом не взять.

Бах! Бах!

Это еще откуда?

Каланча!

Между щелями в стенах каланчи мелькнули вспышки, и пулемет захлебнулся. Так там что – снайпер?

Под прикрытие колодца кубарем вкатилась Маринка, следом Даур. Оба чумазые, в пыли. Но целые. Маринка, опершись спиной о борт колодца, сразу же начала вытрясать гильзы из барабанов.

– Плохо дело. Там, в доме, пулемет и еще неведомо сколько народу.

– Откуда знаешь? – Даур, приподнявшись над колодцем, осторожно всматривался в дом.

– Видела, как они к дому бежали. Для револьвера далеко, не достать.

– Сейчас они перегруппируются и сюда рванут. До дома метров сорок, пройдут махом, да еще и пулемет…

– Хреново, – вставил свою реплику Витька. – Если еще и гранаты у них есть…

– Кстати, – обернулась к нему Маринка. – Как этот? Цел?

– Если морды разбитой не считать…

– Ноги у него связаны?

– Обижаешь.

– Отлично, оружие?

– Вот оно, – подбросил на ладони «парабеллум» Мохов.

– Цепь колодезную сюда подтащи. Ведро снимай и клиенту цепью ноги перетяни. Так, чтобы в воду не макнулся ненароком.

– В смысле – в воду?

– Обвяжи его цепью и переваливай в колодец. Так, чтобы не утонул.

– На фиг?

– Там его никакая пуля не достанет и гранаты тоже. Его же нам живым они отдать никак не могут. Не отобьют – так застрелят.

Сказано – сделано. В темпе мы обмотали клиента цепью. Теперь уж точно не сбежит. Как теперь его в колодец совать? Ведь придется приподнять его над краем. Не дадут.

– Готово?

– Да!

Маринка повернулась к каланче и несколько раз взмахнула рукой. Из дома сердито рыкнул пулемет, и нам на головы посыпались щепки от навеса. Сменили уже пулеметчика?

Снайпер на каланче откликнулся немедленно, и пулемет перенес огонь туда, от каланчи тоже полетели щепки.

– Давай!

Мы с Моховым подхватили клиента и сунули его ногами вперед в колодец. Зазвенела, разматываясь, цепь, и мы рухнули на землю. Вовремя! От навеса полетели щепки, а от колодца – осколки камней. По нам стреляли не менее чем из полудюжины стволов.

Однако это мне совсем не нравилось. Так долго не высидеть, у нас не дот.

– Смотри! – Даур толкнул меня ногой. – Вон справа!

От разрушенного дома, прячась за торговыми рядами и телегами, перебежками несся мужик с винтовкой.

Совсем хреново! Сейчас он зайдет нам справа, там укрытий нет, и после этого вопрос выбивания нас из-за колодца будет решен очень быстро. И не в нашу пользу. Оттуда нас видно будет очень неплохо.

– Витя! Давай в два ствола по бегуну! Даур и Тигрица не добьют – далеко для них.

Мохов высунулся сбоку из-за колодца, я выглянул сверху, и в две руки мы отработали по бегущему мужику. Попасть – не попали, но он резко залег. А через пару секунд с каланчи хлопнул одиночный выстрел, и бегун, выронив винтовку, уткнулся головой в бревно. Его падение вызвало очередной шквал огня из развалин дома, после чего каланча стала напоминать дуршлаг.

Интересное у нас складывается положение. Противник засел в доме, и наши пистолеты ему не опасны. Точно так же и нас трудно достать за колодцем. Можно, конечно, попытаться обойти нас с флангов. Но пока на каланче сидит снайпер, это сделать не удастся. Одну такую попытку противник уже предпринял, и ее результат теперь был наглядно виден всем.

– Витя, как думаешь, наши скоро будут?

Вместо Виктора ответила Марина:

– Сигнал им уже дали, минут десять-пятнадцать – и подойдут.

– Если бы не пулемет в доме – высидели бы это время тут, а так…

– Гранату бы им туда, – мечтательно произнес Даур, перезаряжая «наган».

– Где ж ее взять-то? Никто такого варианта развития не предполагал! – возразил я.

– Есть граната! – Виктор подбросил на ладони лимонку. – У клиента в кармане была.

От колодца снова полетели осколки камня, пулемет взялся уже за нас. Под прикрытием огня из дома выскочили три человека и бросились к нашему укреплению.

– Хорошо идут! – Витя выставил карманное зеркальце из-за бортика. – Еще метров тридцать, и будет жарко.

– Скажешь, как подойдут. Даур, Марина, – эта троица на вас.

– Добро, – ответила Тигрица.

– Ждем, ждем… Давай!

Даур поднялся над бревнами, а Маринка выкатилась кубарем из-за колодца. Одновременно, в четыре ствола, они щедро отвесили нападающим свинца. Двое рухнули сразу, третий прыгнул в сторону, вскидывая автомат. Чпок! Ках! Ках! Из-под ног автоматчика словно выдернули землю – он полетел кубарем, роняя автомат.