Текст книги "Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока (сборник)"

Кроме того, таким же мощным ударам с воздуха подверглись несколько узловых станций Сталинского железнодорожного узла. На фотографиях было видно месиво из разбросанных во все стороны обломков, а иногда и целых вагонов и даже паровозов, отброшенных на десятки метров от железнодорожных путей. Кое-где пылали пожары. Генерал-лейтенант пытался прикинуть – сколько боеприпасов, топлива и продовольствия потеряли немецкие войска. В любом случае получалось очень много.

Информация о ходе десанта в Евпатории пока была словесной. Но вот эти фото стали для Василевского первым материальным подтверждением существования гостей из будущего. Кстати, самолет-разведчик, направляясь на Николаев, прошел над Евпаторией и эскадрой гостей. Товарищ Сталин был прав – в рапорте летчиков было особо отмечено, что над кораблями поднят Андреевский флаг. И в то же время все летательные аппараты несли на крыльях и фюзеляжах красные звезды. Сочетание дикое и немыслимое, почти как жареный лед.

«Гости… какие они, к чертовой матери, „гости“, – подумал Василевский, убаюкиваемый шумом моторов, – ведут себя, как хозяева в доме. Сразу же дали понять, что „это наша война, и мы будем ее воевать“. И ведь не откажешь им. Тут каждый штык на счету, и вдруг привалило такое вот счастье…»

Александр Михайлович глянул в иллюминатор – берег Тамани остался справа, а под крылом тянулись покрытые белыми барашками темные воды Понта Евксинского. Рядом с самолетом представителя Ставки летели два истребителя Як-1 сопровождения – это все, что сумело выделить командование Кавказского фронта для прикрытия столь важного перелета.

К убаюканному шумом моторов Василевскому подошел бортмеханик.

– Товарищ генерал, командир корабля просит вас пройти в кабину.

– Что там стряслось? – представитель Ставки встал и, пригнувшись, начал пробираться в сторону кабины пилотов.

Командир спецборта, не отрываясь от штурвала, доложил Василевскому, вошедшему в кабину:

– Товарищ генерал-майор, смотрите, я такого никогда раньше не видел.

Чуть выше горизонта в небе появилась пара черных точек. Пять, четыре, три, два, один… В последнее мгновение точки разошлись в стороны и, заложив крутой вираж, превратились в два стремительных стреловидных силуэта, которые зависли по обе стороны и чуть выше транспортника. В кабину ПС-84 проник протяжный гул и свист реактивных двигателей.

Генерал-лейтенант Василевский жадно всматривался в покрытую серо-голубой камуфляжной раскраской краснозвездную машину непривычных очертаний. На его глаз, эти похожие на наконечник стрелы самолеты были лишь чуть меньше транспортного ПС-84. Практически все место под узкими стреловидными крыльями было занято угрожающе выглядящими реактивными снарядами.

«Красные звезды – значит, свои», – подумал Василевский. С непривычки он долго не мог понять – где у этого монстра двигатели. Потом вспомнил об агентурных сообщениях о разработке англичанами самолета с турбореактивными двигателями, и сразу все встало на свои места. «Яки», шарахнувшиеся было в сторону при приближении «гостей», снова заняли свои привычные места в ордере.

Некоторое время полет продолжался в полной тишине. Справа Керченский полуостров, уже освобожденный Красной Армией, сменился южным берегом Крыма, который пока еще занимали немецко-румынские войска.

Где-то на траверзе Алушты на связь вышел неизвестный, представившийся майором Скоробогатовым, одним из пилотов самолетов «гостей»:

– ПС-84, какой у вас конечный пункт назначения – Херсонес? Предлагаем вам сесть в Саках. Аэродром еще с ночи захвачен нами. Там вас встретят те, с кем вы должны связаться по приказу товарища «Первого».

Василевский, поняв, что разведка у людей из будущего работает на высшем уровне, велел передать майору Скоробогатову:

– Хорошо, я согласен!

И скомандовал пилоту транспортника взять курс на Саки.

5 января 1942 года, 16:05.

Аэродром Саки.

Борт транспортно-пассажирского самолета ПС-84

Со снижающегося над Каламитским заливом самолета была прекрасно видна панорама битвы. Через иллюминатор левого борта можно было наблюдать лежащую в дрейфе эскадру из будущего. Особенно выделялся громадный авианосец, по сравнению с которым все остальные корабли выглядели детьми-подростками. Василевскому даже на мгновение показалось, что он видит заходящий на посадку на палубу авианосца самолет… А может и не показалось, может он и в самом деле его видел?

Бросив беглый взгляд на выходящий из порта на внешний рейд белоснежный лайнер, генерал-лейтенант на минуту задумался…

Что там насчет этого красавца – как его там, ага «Колхида» – сообщал в своем донесении капитан-лейтенант Бузинов? Вот: «Выгружают на берег боевую технику, вооружение и боеприпасы».

Раз «Колхида» покидает порт, значит, выгрузка закончена, или угроза шторма стала вполне реальной. Нет, чтобы разобраться со всеми этими военно-морскими делами, сюда надо будет вытребовать товарища Кузнецова, он Главком ВМФ, ему в данном случае и карты в руки. Нам бы с сухопутной тактикой и стратегией разобраться.

Чтобы лучше видеть происходящее внизу, Василевский снова прошел в кабину пилотов. Впереди и слева, почти на пределе видимости, по дороге из Евпатории в сторону Сак пылило несколько десятков огромных грузовиков и внушительно выглядящих даже с такой дистанции танков. Из-за большого расстояния, не имея возможности детально рассмотреть технику будущего, Василевский перевел взгляд направо.

Там шел бой. Особенно хорошо были видны позиции обороняющихся на подступах к селу Ивановка, перекрывающие дорогу Евпатория – Севастополь. Изломанные линии траншей нормального профиля, знакомые штабс-капитану Василевскому еще по Германской войне. Очевидно было наличие большого количества автоматического оружия у обороняющихся, потому что подступы к траншеям были буквально усеяны телами в серых немецких шинелях.

И танки, множество танков. Врытые в землю на линии обороны по самые башни, сконцентрированные в группы за домами…

А вот это что такое? Выглядят как танки, но развернуты там, где бы сам Василевский поставил гаубичную батарею или даже дивизион. Да и огонь эти странные машины ведут, задрав стволы подобно гаубицам или даже минометам. А еще при взгляде на поле боя поражало почти полное отсутствие огня германской артиллерии.

Генерал-лейтенант Василевский еще не знал, что станция артиллерийской разведки «Зоопарк» очень эффективно помогала огневым средствам «гостей» подавить немецкие минометные и артиллерийские батареи сразу же после того, как они успевали сделать один или два залпа.

Самолет снизился уже почти на уровень вершин холмов. Под правым крылом промелькнули позиции какой-то бронетехники, одновременно похожей на танки и на самоходные орудия.

Еще несколько секунд, толчок, и колеса самолета коснулись взлетно-посадочной полосы. ПС-84, опустив хвост, катится по бетонке. Самолеты «гостей», сделав над аэродромом круг, ушли на авианосец, «маленьким» Василевский приказал садиться в Севастополе, на мысе Херсонес. Слишком много лишнего могут увидеть на земле два обычных фронтовых лейтенанта.

Аэродром не пустовал. В конце полосы, справа, выстроились несколько машин с громадными винтами сверху. Они отдаленно напоминали экспериментальные автожиры, испытания которых проходили перед самой войной. С другой стороны сиротливо приткнулись Хе-126 и Ю-87 – все, что осталось на аэродроме из немецкой техники. Человек с флажками привычными жестами показал командиру экипажа, куда заруливать на стоянку. Моторы замолкли, и, после шести часов гула двигателей, наступила звенящая тишина. Василевскому показалось, что уши у него словно заложило ватой. Бортмеханик открыл люк и опустил на землю трап.

Генерал-лейтенант спустился на бетон и глубоко втянул в себя свежий январский воздух. Первый вдох на крымской земле пах только морем. Резкий порывистый ветер гнал по земле мелкую поземку из смеси снега и песка. По взлетной полосе к самолету направлялась большая машина, слегка похожая на американский вездеход «Бантам». Вот именно, что слегка похожая, поправил себя Василевский. На американца она была похожа, как тигр на кота.

Человек, вышедший из машины, был чуть старше Василевского, одет в пятнистую куртку защитного цвета без знаков различия и такие же штаны. Кроме того, все в его облике говорило генерал-лейтенанту, что перед ним кадровый командир с большим стажем службы и с еще большим боевым опытом.

Встречающий козырнул:

– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант. Полковник ГРУ Генштаба Вооруженных сил Российской Федерации Бережной Вячеслав Николаевич. Временно исполняю обязанности командира сводной отдельной механизированной бригады особого назначения. Готов ввести вас в курс дела.

– Генерал-лейтенант Василевский Александр Михайлович, – ответил представитель Ставки, – хотя, как я понимаю, вы меня прекрасно знаете.

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант – из учебников истории, там про вас много хорошего написано.

Бережной указал в сторону моря, на две черные точки, появившиеся со стороны моря:

– О, товарищ генерал, смотрите, МиГи возвращаются – значит, шторм уже разыгрался и посадка на авианосец запрещена.

– И что это значит? – встревожился Василевский.

– Ничего особенного, – пожал плечами Бережной, – МиГи сядут здесь, двух километров бетонной полосы им вполне хватит. Кстати, советую посмотреть – весьма впечатляющее зрелище. Это значит, что примерно на тридцать шесть часов мы отрезаны от эскадры. Именно столько в нашей истории длился этот шторм. Но не беспокойтесь, об этом мы знали заранее и хорошо подготовились.

Аэродром – не совсем подходящее место, чтобы вести серьезные разговоры, – Бережной показал Василевскому рукой на стоящий на ВПП автомобиль. – Давайте посмотрим посадку МиГов и проедем на мой КП. Там и поговорим.

В это время мимо них со страшным грохотом пронесся по взлетно-посадочной полосе МиГ с раскрытым тормозным парашютом.

Василевский, едва успев придержать генеральскую папаху, которую чуть не сдуло, пробормотал:

– Действительно впечатляет… – И добавил: – Да, кстати, товарищ полковник, а как же мои командиры?

– Я думаю, что им лучше остаться здесь, – Бережной внимательно посмотрел на генерала. – Мне кажется, что вы получите всю возможную информацию о нас и наших возможностях, а уже потом сами решите – кому и в каком объеме ее следует знать.

– Разумно, товарищ полковник, разумно. – Василевский повернулся к своим сопровождающим: – Товарищи командиры, со мной поедет только майор Санаев. Остальных прошу обождать здесь.

Генерал-лейтенант обратился к Бережному:

– Я надеюсь, что вы дадите им возможность отдохнуть и поесть – ведь мы, что называется, прямо с корабля на бал прибыли. Ну, а майор Санаев – он из наркомата товарища Берии. Секреты – это по его части.

– Ну, если так, то пусть едет. Сейчас приедет еще одна машина, которая отвезет ваших офицеров – простите, но у нас, как и у вас с 1943 года, снова в употребление это старорежимное слово, – в столовую… – Бережной вытащил из кармана коробочку размером с половину пачки папирос и сказал в нее: – Капитан Приходько!

– Слушаю, товарищ полковник, – хрипло отозвалась коробочка.

– Сергей Сергеевич, возьми машину и подъезжай к самолету из Москвы. Тут четыре старших командира и экипаж. Отвези их в столовую, накорми и дай отдохнуть с дороги.

– Будет сделано, товарищ полковник, – коробочка хрюкнула и замолкла.

В это время к машине подошел майор Санаев с черным чемоданом в руках. Увидев эту картину, полковник Бережной вздохнул, усмехнулся и сказал непонятную для Василевского фразу:

– И здесь тоже черный чемоданчик…

Часть 2. Час истины

5 января 1942 года, 16:12. Аэродром Саки

Исполняющий обязанности командира сводной механизированной бригады полковник ГРУ Бережной

Так вот ты какой, товарищ Василевский – человек и пароход!

Защелкиваю дверцу машины и коротко бросаю водителю:

– На КП!

«Тигр» плавно трогается с места, быстро разгоняясь, да так, что совершенно не ощущаются все семь с половиной тонн его веса. Нас плавно прижимает к спинкам сидений. Ехать тут недалеко, но наш водитель решил блеснуть и показать, так сказать, мастер-класс. Навстречу выворачивает трофейный автобус «Опель». Вот, оказывается, как капитан Приходько понял мои слова насчет машины повместительней.

В салоне молчание. И генерал-лейтенант Василевский, и майор Санаев пытаются осмотреться, не выдавая своего любопытства. Подруливаем к капониру, затянутому маскировочной сетью, уже присыпанной снежком. Там внутри стоит штабной «Урал». В двух соседних капонирах, от греха подальше, заняли позицию два «Панциря» на танковом шасси. Серо-желтый пустынный камуфляж кое-как заляпан пятнами известки. Пусть у фрицев почти не осталось авиации, но «почти» не значит «совсем».

– Все, товарищ генерал-лейтенант, приехали.

Я выхожу из машины и вижу, что ветер-то разгулялся не на шутку. Открыв дверь в кунг, приглашаю своих гостей.

– Командный пункт бригады, – сказал я. – Товарищ Василевский и вы, товарищ майор, проходите, пожалуйста, не задерживайтесь. Погода на улице далеко не курортная.

Внутри кунга тепло и светло. Светятся экраны компьютеров. Тут весь мой штаб. Подполковник Ильин из группы товарища Антоновой исполняет обязанности начальника штаба. Майор Гальперин из начальника штаба самоходного артдивизиона стал начальником артиллерии бригады. Командир роты спецназа майор Гордеев исполняет обязанности начальника разведки. Тут же бывший журналист, капитан Тамбовцев – отозванный из запаса бывший пэгэушник, который в моем хозяйстве занимается «связями с общественностью». А в это понятие можно включить весь советский народ – от товарища Сталина до самого последнего колхозника.

При виде входящего генерал-лейтенанта Василевского офицеры вскочили.

– Товарищи офицеры! – подал команду мой начштаба. На лице Василевского мелькнула усмешка, словно он вспомнил что-то очень забавное и давно забытое. Майор госбезопасности Санаев еле заметно поморщился.

– Здравия желаем, товарищ генерал-лейтенант, – приветствовал гостей подполковник Ильин, – разрешите доложить обстановку?

– Это мой начальник штаба, подполковник Ильин, – пояснил я.

Василевский кивнул и начал расстегивать шинель – в кунге было довольно жарко. Какой мерзляк выкрутил регулятор отопления на максимум? Найдя взглядом вешалку с теплыми куртками, Василевский пристроил там свою шинель и папаху и, приглаживая волосы, подошел к столу.

– Докладывайте, товарищ Ильин, – сказал он. Потом обвел взглядом всю честную компанию. – Кстати, товарищи, почему вы все без знаков различия?

Ильин вздохнул.

– Товарищ генерал-лейтенант, в нашем прошлом указом Президиума Верховного Совета СССР с нового 1943 года в Красной Армии в качестве знаков различия снова были введены погоны. В настоящий момент использование погон считаем политически неоправданным шагом, который может вызвать к нам недоверие. А действующими на данный момент петлицами с треугольниками, кубарями и шпалами пока обзавестись не успели, на этой войне мы воюем меньше суток.

– Понятно! Давайте рассказывайте все по порядку, что вы, кто вы и чего тут навоевали. – Расстегнув воротничок кителя, он сказал, словно в оправдание: – Жарко тут у вас.

– Давайте начнем с последнего пункта, товарищ генерал-лейтенант, – я кивнул Ильину. – Доложите обстановку.

Подполковник Ильин повернул к генерал-лейтенанту большой 19-дюймовый ноутбук с боевой тактической информационно-управляющей системой.

– Товарищ генерал-лейтенант, – сказал он, и на экране появилась карта Евпатории и окрестностей с нанесенными на нее текущими позициями войск, – обстановка на настоящий момент следующая. От захватчиков полностью освобождены города Евпатория и Саки. В городе Евпатория уже восстановлена советская власть. Гарнизон Евпатории в настоящий момент составляет сводный отряд капитана милиции Березкина, собранный из евпаторийских милиционеров, подпольщиков и освобожденных из концлагеря военнопленных. Гарнизон поддерживает порядок и осуществляет зачистку города от бандитских элементов и пособников фашистов.

Батальон капитан-лейтенанта Бузинова находится в резерве в городе Саки, а также занимает рубежи на северном направлении, на котором противник пока не обнаружен.

Теперь перейдем к позициям нашей бригады. Позиции под селом Ивановка занимает сводный батальон Черноморского флота из нашего времени. Это две моторизованные роты, имеющие на вооружении по десять гусеничных боевых машин пехоты, вооруженных каждая одной 100-миллиметровой и одной 30-миллиметровой пушками, и одна артиллерийская батарея, вооруженная легкими самоходными гаубицами калибра 120 мм. Батальон оборудовал позиции на юго-восточной окраине села Ивановка и с рассвета отразил больше десяти атак противостоящей ему 22-й пехотной дивизии противника. Потери немцев первоначально оцениваются как значительные.

– Спасибо, товарищ подполковник, – Василевский отвел взгляд от экрана, – мы видели их позиции, когда подлетали к Сакам. Количество уничтоженных немецких солдат впечатляет даже зрительно. Только вот что мне скажите – как вам удалось добиться полной нейтрализации немецкой артиллерии? Вы говорите, что бои там идут с рассвета. Но я совершенно не видел признаков артиллерийского обстрела с немецкой стороны.

Из-за стола поднялся грузный офицер.

– Разрешите, товарищ генерал-лейтенант. Майор Гальперин, исполняю обязанности начальника артиллерии сводной бригады. – В его скрипучем голосе чуть был слышен восточный акцент. – Основная должность – начальник штаба самоходного артиллерийского дивизиона гаубиц «Мста-С», калибр орудий – шесть дюймов.

В комплект оснащения нашего дивизиона входит комплекс артиллерийской разведки «Зоопарк», который позволяет определить позиции вражеской артиллерийской или минометной батареи после первого-второго выстрела.

Майор прошелся по кунгу.

– Также эта аппаратура позволяет проконтролировать, куда именно падают наши снаряды. Полагая, что с отражением атак пехоты, не поддержанных танками, авиацией и артиллерией, морская пехота справится самостоятельно, мы всю имеющуюся у нас артиллерию собрали в один кулак для контрбатарейной борьбы. Отсутствие вражеских артобстрелов – эта наша лучшая помощь морской пехоте.

А артиллерийский кулак у нас, товарищ генерал-лейтенант, не слабый – дивизион самоходных шестидюймовых гаубиц «Мста-С», восемнадцать орудий, и две батареи 120-миллиметровых гаубиц-минометов «Нона-С» – еще двенадцать орудий.

Большую помощь нам оказали работающие по ближним немецким тылам и коммуникациям ударные вертолеты. Вы видели эти машины на аэродроме. Еще к полудню обе пехотные дивизии вермахта, которые бросило на нас командование 11-й армии – 22-я и 50-я, – потеряли почти всю свою артиллерию и минометы.

Тогда же утром зенитным огнем самоходных ракетно-пушечных зенитных установок «Панцирь-С» были сбиты два «мессершмитта», пытавшихся штурмовать позиции нашей бригады. Скорее всего, они пересидели «ночь длинных ножей» где-то на аэродроме подскока, но не пережили первого же вылета на штурмовку. Больше вражеская авиация в воздухе не появлялась. О дальнейшем вам доложит подполковник Ильин.

– Погодите, – Василевский достал из кармана трубку, – интересно у вас получается, батальон противостоит пехотной дивизии…

– Товарищ генерал-лейтенант, – вмешался я, – эти пехотные дивизии неполного состава, уже потрепанные под Севастополем. К тому же в наших частях морской пехоты бойцы и командиры так вооружены и обучены, что их, образно говоря, можно сравнить с волками, а их противника – с овцами. А батальон волков всегда справится с дивизией баранов, к тому же лишенных танков, авиации и артиллерии. Ну, и кроме того, боевой дух и моральное превосходство сначала русского, а потом и советского солдата над всякими европейцами. Если хотите, можем проехать на позиции, увидите все своими глазами…

– Спасибо за приглашение, товарищ полковник, – Василевский встал и потянулся за своей шинелью.

– Извините, товарищ генерал лейтенант, но в таком виде вам на позиции идти нельзя! – остановил его я и краем глаза заметил, как напрягся Санаев. – Ваша генеральская шинель и папаха слишком заметны и представляют отличную цель для вражеского снайпера. Мы в ответе перед товарищем Сталиным за жизнь и безопасность его представителя. Да и не стоит информировать немецкое командование, что на плацдарм прибыл военачальник высокого ранга. Чем меньше они знают, тем спокойней спать нам. Правильно, товарищ майор госбезопасности? – обратился я к Санаеву. Тот только развел руками, подтверждая мою правоту.

Я снова вытащил из кармана рацию.

– Капитан Приходько, срочно доставить на КП два бронежилета, две каски и два комплекта зимнего офицерского камуфляжа! – Я оценивающе посмотрел на гостей из Москвы. – Один комплект примерно того же размера, как на подполковника Ильина, второй – как на майора Гальперина…

Приходько, немного помявшись для порядка, отрапортовал:

– Через десять минут, товарищ полковник, усе будет готово в лучшем виде.

Я отключил рацию и повернулся к Василевскому.

– Товарищ генерал-лейтенант, пока доставляют обмундирование, разрешите подполковнику Ильину закончить свой доклад.

Василевский кивнул.

– Продолжайте, товарищ подполковник…

Умнейшего человека прислал нам товарищ Сталин – с тем же Мехлисом было бы куда труднее. Ну, да и мы не Козловы, нас пришпоривать не надо.

Подполковник Ильин продолжил:

– На северном участке фронта по дороге от Симферополя на Червоное наступает 50-я пехотная дивизия вермахта. Точнее, пытается наступать, поскольку, после первого боестолкновения утром, немцы и румыны не смогли потеснить наши части ни на метр. Червоное обороняет сводный батальон морской пехоты Балтийского флота, имеющий такую же численность личного состава и боевой техники, что и батальон черноморцев, обороняющий Ивановку.

В связи с тем, что через Червоное проходит дорога Евпатория – Симферополь, в тылах батальона сосредоточены наши резервы тяжелой техники. Это танковая рота – десять мощных танков Т-72, и одна батарея из шести машин тяжелых огнеметных систем «Солнцепек». На этом участке противник проявлял куда большую настойчивость, чем под Ивановкой, и поэтому понес более значительные потери.

В этот момент ноутбук пискнул, и в правом нижнем углу экрана замигала иконка с изображением почтового конверта, – Извините, товарищ генерал-лейтенант, у нас почта из разведотдела.

К ноутбуку подошел майор Гордеев и в ответ на запрос ввел пароль. Сообщение раскрылось.

– Поздравляю, товарищи, – прокашлявшись, сказал он, – по сведениям, полученным от наших секретов, немецкое командование отправило по дороге из Симферополя на Червоное свой последний резерв – моторизованный полк СС и румынский кавполк. Все, до трусов проигрались, больше мобильных частей в запасе у них нет. Кроме того, служба радиоперехвата эскадры сообщает, что записана и расшифрована радиограмма исполняющего обязанности командующего 11-й армией вермахта. Вот что он сообщает в ОКВ генералу Гальдеру: «Части большевиков, обороняющиеся на подступах к городу Саки, находятся при последнем издыхании под могучими ударами германских войск… Еще один решительный натиск, и они рухнут перед нами. Ввожу в бой моторизованный полк СС и румынский кавполк и даю вам честное слово германского офицера, что к ночи положение в Евпатории будет восстановлено…»

Мои офицеры не удержались, и громовой хохот потряс штабной кунг. Даже я, как ни старался соблюдать серьезность, не мог не рассмеяться.

– Ой, господи, на последнем издыхании… – стонал майор Гальперин, – этот полковник фон Штольц зажигает не хуже Петросяна…

Генерал-лейтенант Василевский и майор госбезопасности Санаев с некоторым недоумением смотрели на наше веселье. Когда все немного успокоились, пришлось пояснить:

– Товарищ генерал-лейтенант, за день боев бригада еще не понесла потерь в боевой технике, а потери в личном составе? Подполковник Ильин, напомните мне…

Начштаба открыл страничку рабочего блокнота.

– Согласно докладам командиров подразделений, общие потери бригады, включая потери при освобождении Евпатории, составили двадцать два убитых и около полусотни раненых. Из них восемнадцать ранено тяжело. Легкораненые не уходят с передовой, изъявляя желание продолжить бой. Кстати, что будем делать с эсэсовцами?

Майор Гальперин, внимательно изучающий карту, поднял голову.

– Эсэсовцев, товарищи, надо сжечь «Солнцепеками», эта зараза только так и лечится. Анекдоты про «хрустящую корочку» и «сгорел на работе» помните? Вот здесь шоссе пересекает глубокий овраг – значит, в боевой порядок они будут разворачиваться прямо за ним. Надо нанести удар по походной колонне. Я сделаю расчеты, учитывающие штормовой ветер. Все должно получиться.

– Товарищ майор, что такое «Солнцепек»? – спросил Василевский.

– Очень мощное оружие, товарищ генерал, дальний потомок ваших БМ-13. На каждой машине по двадцать четыре направляющих для реактивных снарядов калибром 220 миллиметров. Боевые части снаряжены очень мощной огнесмесью. В зоне поражения, которая для одного снаряда составляет тысячу квадратных метров, сгорает все живое. Вот вам, товарищ Василевский, эффект понравится, а немцам не очень.

В этот момент в дверь кунга постучали. Это двое рядовых принесли приготовленные каски, бронежилеты и камуфляжи. Еще несколько минут и генерал-лейтенант РККА Василевский с нашей помощью надел бронежилет и российский армейский камуфляж. То же самое проделал и майор госбезопасности Санаев. Единственно, что они сделали не по уставу, так это оставили открытыми петлицы со знаками различия. Это для того, чтобы наши бойцы видели, что перед ними генерал-лейтенант РККА в сопровождении майора госбезопасности.

С генерал-лейтенантом Василевским на позиции морских пехотинцев с Балтфлота отправлюсь я вместе с капитаном Тамбовцевым. У остальных есть дела и на командном пункте. Правда, Ильин посмотрел на меня обиженно, но дело начштаба управлять бригадой, а не бегать по передовой. Все, надеваю каску и киваю головой гостям:

– Пошли, товарищи!

5 января 1942 года, 16:47. Аэродром Саки

Капитан Александр Тамбовцев

Когда полковник Бережной сказал, кто будет с ним сопровождать генерала Василевского на передовую, то я чуть не поперхнулся. Но что поделаешь, приказ есть приказ, сам ведь напросился на возвращение в контору, точнее, на фронт. Надел броник, взял автомат и каску – капитан Тамбовцев годен к употреблению. Полковник Бережной тоже вооружился автоматом, только у него, по старой памяти, АКМ калибра 7,62 мм, машинка посолидней, чем моя «ксюша» – недомерок.

Стали рассаживаться. Майора ГБ Санаева посадили впереди, рядом с водителем, мы же с полковником разместились сзади, взяв генерал-лейтенанта Василевского в «коробочку».

Когда машина уже была готова тронуться с места, Бережной вежливо кашлянул, привлекая внимание наших гостей.

– Товарищи, прошу запомнить правила действия в чрезвычайных ситуациях. Если мы наткнемся на немцев, что совсем не исключено, то надо знать, что эта машина может выдержать огонь всех видов стрелкового оружия, которое есть в настоящий момент у противника. Чтобы достать нас, им понадобится противотанковая пушка или граната аналогичного назначения.

Товарищ Санаев, посмотрите – рядом с вами в лобовом и боковом стеклах имеются амбразуры, стекла бронированные, так что безопасность представителя Ставки гарантирована. Ваш ТТ, мягко говоря, несерьезное оружие. Автомат Калашникова вам пока еще незнаком. – Бережной задумался. – А с МП-40 вы дело имели?

Майор Санаев вполоборота повернулся к Бережному и ответил с усмешкой:

– Приходилось.

Полковник кивнул:

– Вот и отлично. Семеныч, отдай товарищу майору свой трофей. Да не жадничай, тут этого добра навалом.

Водитель, кряхтя, вытащил из-под сиденья немецкий автомат и подсумок с магазинами.

– Вот, товарищ майор, держите. Было бы неплохо, если бы эта штука нам в пути не понадобилась. А для хорошего человека ничего не жалко. – Он повернулся к Бережному: – Товарищ полковник, ну что, поехали?

– Погоди, Семеныч! – Бережной посмотрел на Василевского: – Товарищ генерал-лейтенант, поймите меня правильно – мы обязаны сделать все для обеспечения вашей безопасности. Вы для нас особо охраняемый объект. Кроме всего прочего, нас сопровождает еще одна такая же машина с охраной. Я вам гарантирую, что это самые лучшие специалисты в этой области нашего времени. Теперь, Семеныч, поехали. Давай сначала до Червоного, а там мы уже сами, пешочком.

На въезде в Червоное наш путь пересекла броня. Рота танков Т-72БА1 на марше и на наших современников производит неизгладимое впечатление. А уж на людей того времени… Для непросвещенных в боевой технике поясню – шифр Т-72БА1 означает, что старенькая 72-я модель прошла глубочайшую модернизацию и доведена до уровня современного Т-90.

Конечно, генерал-лейтенант Василевский, да и майор ГБ Санаев видели кое-что поболее, чем наши «семьдесятдвойки». Достаточно вспомнить пятибашенные монстры Т-35, на которых москвичи насмотрелись на парадах. Т-72 хотя и были скромнее по размерам, но их длинноствольные пушки, приплюснутые башни, навеска приборов и активной динамической защиты вызывали уважение. Тяжелые машины, приземистые и окрашенные в серо-желтый пустынный цвет, были похожи на стадо доисторических ящеров, каким-то чудом попавших в 1942 год. Броню танков густо облепили моряки из батальона капитан-лейтенанта Бузинова. Позади Т-72 двигались «Уралы» с боеприпасами, заправщики и опять машины с моряками… Семеныч остановил машину, и мы молча наблюдали проходящую мимо нас колонну техники.

– Кранты фрицам! – сказал Семеныч, выруливая на шоссе вслед за замыкающим «Панцирем». Ага, хотя немецкая авиация и считается подавленной, но колонну нашей невосполнимой техники мы обязательно сопровождали зенитным прикрытием.

Наши машины мы оставили в центре села, рядом с притормозившими танками. Еще полсотни метров, последние хаты, и мы спрыгнули в ход сообщения, который выводил нас прямо к передовой. Впереди шел полковник Бережной, за ним майор Санаев, потом генерал-лейтенант Василевский. Замыкал процессию ваш покорный слуга. Насколько поворотов, и вот мы в зигзагообразной траншее. Встреченные нами бойцы морской пехоты были одеты в такие же, как у нас, камуфляжные куртки. Проходя мимо, они устало козыряли начальству.

Майор Санаев посмотрел под ноги и присвистнул от удивления: дно окопа было сплошь усыпано зелеными плакированными гильзами, в основном от автомата АКС-74 калибра 5,45 мм. В сплошной серо-зеленой массе нет-нет, да и мелькали ярко-желтые гильзы «мосинок». Чуть дальше, на изломе траншеи, находилась позиция тяжелого пулемета «Корд» и груды гильз калибра 12,7 мм. Покачав головой, майор привстал на приступочку, с которой бойцы вели огонь, отбивая атаки.