Текст книги "Рандеву с «Варягом»"

– Понятно… – Наместник Алексеев на некоторое время задумался. – Нет, Виктор Сергеевич, конечно, все это вполне возможно. И из Фузана японцев выбить можно, и морские пути блокировать. Но будет ли этого достаточно для достижения поставленной вами цели? Для ведения сухопутной войны у нас просто не хватит людей. У меня в распоряжении всего шестьдесят тысяч штыков и сабель, а у японцев больше двухсот.

– Александр Васильевич, – обратился я к Тамбовцеву, – сколько, по вашим данным у микадо войск?

После небольшой паузы тот ответил:

– Сейчас 375 тысяч штыков, после завершения мобилизации более 440 тысяч. Правда, в эти цифры уже надо вносить поправки. Два пехотных полка с артиллерией полностью уничтожены в Чемульпо, еще один – в Сеуле. Неизвестное количество японских солдат, опять же с артиллерией и кавалерией, потоплены на подступах к внешнему рейду Чемульпо вместе с транспортами. В настоящий момент можно считать, что в ходе безуспешной попытки высадиться в Чемульпо японская армия уже уменьшилась на одну дивизию. Все потери абсолютно безвозвратные.

– Спасибо, Александр Васильевич. – Я посмотрел на Наместника. – В принципе, мы знаем о Японии все. Знаем, что около ста тысяч солдат 1-й армии генерала Куроки сейчас сосредоточены на острове Цусима. Если пренебречь кое-какими формальностями, то эту группировку можно уничтожить за одну ночь.

– Какие формальности вы имеете в виду? – насторожился Наместник.

– Гаагские конвенции о недопущении сбрасывания взрывчатых веществ с воздушных шаров и других летательных аппаратов, – ответил я. – По странному совпадению, в нашем распоряжении имеется достаточное количество самых современных для нашего времени летательных аппаратов, способных единовременно обрушить на головы врагов более пяти тысяч пудов бомб, начиненных мощнейшим взрывчатым веществом. Из-за этой дурацкой конвенции мы не можем пустить в дело такое богатство.

– Заманчиво… – Наместник огладил бороду. – Я попробую расписать Государю все это в таких красках, чтобы он разрешил вам наплевать на все эти конвенции. К макакам у него свой, особый счет. Но, Виктор Сергеевич, о подробностях дальнейших боевых действий мы можем поговорить позже. Я также думаю, что вопрос с Кореей может быть решен вполне благоприятно для вас. Разумеется, при соблюдении преимущественных прав русских купцов и промышленников. Вопрос о том, сколько нужно войск для окончательной победы над Японией, мы тоже отложим. Решаться он все равно будет не здесь, а в Петербурге. При том соотношении сил, что сложилось после сегодняшнего боя, мы сможем всего лишь надежно запереть японцев на островах и очистить от них Корею. Хотя и это немало. Сейчас меня беспокоят два вопроса. Первый – не вмешается ли в эту войну Британия? И второй – о каких таких смутных временах в будущем России говорил капитан Тамбовцев? Ну-с? – Наместник посмотрел на Эбергарда. – А вы, Андрей Августович, слушайте-слушайте, да на ус мотайте.

– К серьезной войне с Россией Британия не готова, – ответил я, – не те времена. Это будет означать крах всей ее политики, направленной на стравливание России и Германии. Но это не значит, что ничего не будет. Возможны отдельные провокации, способные вызвать крупный конфликт. Или у кого-то из местного британского командования не выдержат нервы. Но большая война означает разгром Британии. Как только Британия объявляет войну России – мы, во-первых, топим тут весь британский флот, вплоть до самого Сингапура; во-вторых – в Туркестане начинает готовиться экспедиция в Индию; и в-третьих – Государь принимает предложение своего кузена Вилли о военном союзе.

Цель же британской политики в том, чтобы русские убивали немцев, немцы – русских. Потом русские русских, а немцы немцев. Самый большой страх англосаксов – союз России и Германии. Ведь им фактически нечего делить, и при этом они обладают двумя самыми боеспособными армиями в мире. У нас никогда не было более преданных союзников, чем немцы – конечно, когда политика сводила нас в союзе. Из всех европейцев только немцы способны приезжать в Россию и становиться в ней своими. Германия пойдет на запад и в Африку, ну а Россия – на Дальний Восток и в Индию. Потеря Японии для Лондона – всего лишь потеря, с шансом продолжить игру. А война с Россией будет означать полный разгром, после которого не подняться.

Наместник посмотрел на Эбергарда, тот одобрительно кивнул.

– Я думаю, господин контр-адмирал прав: Германия и Россия самим Богом предназначены для дружбы против Британии. Это надо говорить обоим императорам по три раза в день. А нам тут надо смотреть, чтобы англичане не сделали какую-нибудь гадость, как недавно японцы, только и всего.

– Спасибо, Андрей Августович. – Наместник снова перевел взгляд на меня. – Ну-с, что там у вас со Смутными Временами?

– Евгений Иванович, посмотрите туда, – я указал на висящую на стене плазменную панель, – и вы, господа, обратите внимание. В ХХ веке важнейшим из искусств стало кино – сиречь синематограф. Оно и запечатлело нашу историю – то с беспристрастностью полицейского филера, то с буйной фантазией газетного репортера. Смотрите – вот он, ХХ век, великий и ужасный…

С этими словами я запустил фильм.

Журналисты «Звезды» почти сутки делали нарезку из художественных и документальных фильмов, закадровый текст был озвучен нежным голосом Ирочки Андреевой, для наглядности добавили немного анимации. Все это производилось, конечно, на скорую руку, но и клиент-то никогда не видел ничего подобного. А по содержанию презентация была убойной: чего стоили только кадры из «Штурма Зимнего» Эйзенштейна, за которыми следовала сцена расстрела семьи Романовых из соответствующего фильма, исполненная со всем натурализмом. Уж чего-чего, а жути эта презентация нагоняла.

Наместник был ошарашен этим просмотром. Наместник был убит. Наместник был уничтожен. Я уже подумывал, не позвать ли врача (который, честно говоря, со всеми своими прибамбасами ожидал поблизости). Но, Слава Богу, обошлось. Когда презентация закончилась, Наместник закрыл глаза, и вслух принялся молиться.

Не в лучшем состоянии был и Руднев – до сих пор мы не посвящали его в подробности будущей истории России. По лицу его разливалась бледность, глаза блестели, а губы подрагивали. И лишь Эбергард перенес шок более-менее спокойно – наверное, из-за особенностей своего немецкого характера.

Когда мы провожали Наместника с Эбергардом, я чуть придержал последнего.

– Господин капитан 1-го ранга, нам надо спешить к Фузану, но я оставлю здесь один из своих кораблей для обеспечения связи. На каждом из них есть мощная радиостанция, с помощью которой можно связаться со мной, где бы я ни находился. И вот еще что: подготовьте отряд для занятия островов Элиота. Я послал туда два своих корабля с десантом, но задерживаться там они не будут – ликвидируют японцев и сразу вернутся к основным нашим силам.

– Хорошо, господин контр-адмирал, – с легким немецким акцентом сказал Эбергард, – мы воспользуемся вашим советом.

10 февраля (28 января) 1904 года, 21:05, Порт-Артур. Дворец Наместника

Наместник Е.И.В. на Дальнем Востоке, адмирал Алексеев Евгений Иванович

За плотно задернутыми шторами поздний вечер. Настольная керосиновая лампа с абажуром отбрасывает яркий круг света на стол, заваленный бумагами, на краю остывает высокий стакан с чаем в массивном серебряном подстаканнике. В углах кабинета притаилась тьма, большие напольные часы равнодушно машут маятником, отмеряя уходящие в прошлое мгновения. Тишина и покой.

Только этот покой обманчив, и Наместник уже об этом знает. Каждое мгновение, отмеренное часами, приближает Россию к катастрофе. Сегодняшняя победа может отсрочить эту катастрофу, а может и ускорить. Ибо теперь с удвоенной силой накинутся на Россию всякие революционеры и их британские покровители. Что не вышло у японцев, вполне может получиться у местных нигилистов. Главная тайна тайн – происхождение этой самой эскадры Ларионова. Корея и Маньчжурия – конечно, край света, но даже отсюда новости доходят до Европы и Америки. Еще днем, не зная всех подробностей, он распорядился отправить по телеграфу реляцию о победе над японским флотом. Сейчас телеграмма уже наверняка лежит на столе у Императора.

Наместник перебирает бумаги, отпечатанные весьма странным способом. Тут месяц сидеть надо, чтобы разобраться, но, впрочем, главное понятно… Теперь надо писать более подробную реляцию для телеграфирования и рапорт для отправки спецкурьером. Хотя какой к черту спецкурьер! Нужно посылать доверенного человека достаточно высокого ранга и происхождения, с хорошей охраной – чтобы сразу с поезда попасть на прием к Государю. И ни звука больше никому! Кого бы послать, да так, чтобы это не отразилось на местных делах?

А местные дела – тоже швах, один только Стессель чего стоит! Говорят, что он – креатура генерала Куропаткина… Ну, месье Анатоль, хитрейший вы наш, поедете вы у меня куда подальше – командовать, к примеру, гарнизоном Анадырского острога или Магаданского. И только попробуйте манкировать – узнаете, что такое Наместник Алексеев в гневе.

Так кого же послать? Если не расширять круг посвященных в тайну, то выходит, что ехать следует капитану 1-го ранга Эбергарду. Без флаг-капитана Наместник как-нибудь обойдется, а вот в этом крайне щепетильном деле Андрей Августович незаменим. Тем более что на кону стоит и будущее его второй родины – Германии. Которое в другом мире тоже крайне трагично.

Наместник задумался. Нет, одного Эбергарда недостаточно, нужен еще кто-то со стороны контр-адмирала Ларионова. Государь, так сказать, должен воочию увидеть живых людей из будущего, пощупать руками их чудеса и одновременно понять, что огромная страна на краю пропасти.

Наместник взял перо и написал несколько строк на листе бумаги. Потом сложил послание и запечатал сургучной печатью. Позвонил в колокольчик. На звук появился адъютант, лейтенант фон Бок.

– Какой корабль эскадра Ларионова оставила на внешнем рейде Порт-Артура? – спросил Наместник, исподлобья взглянув на лейтенанта.

Тот вытянулся в струнку и прищелкнул каблуками.

– Минный крейсер 1-го ранга «Североморск», Ваше Высокопревосходительство!

Наместник вручил ему послание.

– Лейтенант, возьмите это послание и немедленно отправьтесь на этот корабль. Передайте пакет командиру корабля, капитану 1-го ранга… – Наместник заглянул в лежащий рядом с ним листок бумаги, – …Перову Алексею Викторовичу. Также передайте ему мою настоятельную просьбу немедленно довести содержимое этой записки до контр-адмирала Ларионова. Да, отправьте вестовых к командирам крейсеров «Аскольд», «Боярин», «Баян» и «Новик» с распоряжением быть у меня к полуночи. Все, лейтенант, идите.

10 февраля (28 января) 1904 года, 11:15, Санкт-Петербург, Зимний дворец

Е.И.В. Николай II, царь Великия, Малыя, Белыя и прочее, прочее, прочее…

Его Императорское Величество пребывал в меланхолии. Эти японские макаки все-таки посмели вероломно напасть на Российскую империю! Все, что накипело на душе, он выплеснул вчера в Высочайшем манифесте, а теперь оставалось только ждать. Ждать неведомо чего. Будущее рисовалось темным и мрачным. В душе было пусто и тоскливо. Его убеждали в том, что «Япония не посмеет». Посмела…

Он ли не старался не доводить дело до войны? Не он ли предлагал компромиссные варианты соглашения с Японией? И все без толку. А очистить Корею и Маньчжурию для японцев означало бы, как сказано в Библии, «отнять хлеб у детей и бросить псам».

И вот он получил – внезапное и вероломное нападение. В Порт-Артуре повреждены два новейших броненосца и бронепалубный крейсер «Паллада». Нет известий из Чемульпо от крейсера «Варяг» и канонерки «Кореец». В Шанхае блокирована канонерка «Манджур». В Желтом море пропал морской караван с военными грузами для Порт-Артура. Наверняка он захвачен японцами…

От мрачных размышлений Государя Всероссийского отвлеки внезапно задребезжавшие в радостном пасхальном перезвоне колоколов Санкт-Петербурга. Нахмурившись, Самодержец протянул руку к колокольчику, чтобы вызвать дежурного флигель-адъютанта и строго спросить, по какому такому поводу ликование.

Николай II опоздал с колокольчиком буквально на секунду. Неожиданно в его кабинет ввалился флигель-адъютант, граф Александр Федорович Гейден, с пачкой телеграмм в руках. Воротник флигель-адъютантского мундира расстегнулся, щеки горели. Этот немолодой уже человек, которому через три месяца должно было стукнуть сорок пять, явно всю дорогу бежал бегом.

– Победа, Ваше Величество! – выдохнул задыхающийся Гейден, протягивая царю телеграммы. – Великая Победа нашего флота под Порт-Артуром! Японский отряд полностью уничтожен!

– Какая победа? – Не понял Николай. – Вы о чем, Александр Федорович?

– Японский флот разгромлен под Порт-Артуром. У японцев уничтожены семь бронепалубных и один броненосный крейсер, а также три броненосца! Три японских броненосца и четыре броненосных крейсера спустили флаги по причине тяжелых повреждений и угрозы полного уничтожения. Последний раз такое было лишь при Синопе. О сем радостном событии уже телеграфировали Его Высокопревосходительство Наместник Алексеев, комендант Квантунского района генерал-лейтенант Стессель, командующий 1-й Тихоокеанской эскадрой вице-адмирал Старк, командующий артиллерией Крепости генерал-майор Белый. Есть и другие, менее значимые лица. Выгляните за окно – народ на Дворцовой площади ликует!

– Александр Федорович, отдышитесь, приведите себя в порядок, выпейте сельтерской, – неожиданно мягко сказал Николай Второй. – А я тем временем прочту принесенные вами телеграммы и составлю о сем событии собственное мнение. Договорились?

Пока граф приводил свой мундир в порядок и жадно пил пересохшим ртом воду, Николай взялся просматривать телеграммы.

Первая была от Наместника. Она была короткой. Победили, разгромили, уничтожили. Правда, была упомянута диверсия отряда из трех неизвестных русских крейсеров, поставивших японский флот в два огня, но об этом говорилось вскользь: так, налетели, постреляли, отвлекли, а победили мы под мудрым руководством Наместника.

Телеграмму генерала Стесселя царь, смяв, бросил в корзину для бумаг, лишь пробежавшись взглядом по первым строчкам, ибо она почти дословно повторяла сообщения Наместника. И точно – судя по дате и времени, отправлена она была последней. Этому даже лень было излагать все своими словами. Телеграмма вице-адмирала Старка была интересна тем, что в ней сообщалось о захвате в плен в бессознательном состоянии вице-адмирала Того, командующего объединенным флотом Японии, и о добровольной сдаче вице-адмирала Камимуры. Старк спрашивал, как ему поступить, ибо Камимура желает связаться со своим императором на предмет получения разрешения на обряд сэпукку. Схватив со стола красный карандаш, Император два раза подчеркнул просьбу, и собственноручно начертал в углу телеграммы «ОБОЙДЕТСЯ. Николай».

Последняя телеграмма, от генерала Белого, была самой длинной, но и наиболее интересной.

Генерал, который весь день провел на батарее Золотой Горы, с бухгалтерской обстоятельностью артиллериста излагал, кто где стоял, кто куда стрелял, сколько раз попадал. При сложении в единую картину всей полученной информации получалась какая-то нелепица…

Исходя из этой телеграммы, выходило, что главным действующим лицом в этом спектакле была не 1-я Тихоокеанская эскадра под руководством Наместника и Старка, а как раз те три быстроходных крейсера под андреевским флагом, которые в самый решительный момент выскочили как черт из табакерки, забросали японцев снарядами с огромных, просто невозможных дистанций… Ну а напоследок еще и потопили минами три японских броненосца с дистанции в десять верст – а вот это вообще ни в какие ворота не лезет.

Царь подозвал к себе флигель-адъютанта.

– Александр Федорович, вы же моряк, что вы думаете об этом?

Прочитав, граф Гейден только молча покачал головой.

– Кажется, я догадываюсь, кто у нас балуется всякими техническими новинками и мог провернуть эдакую штуку… – задумчиво промолвил царь. – Пригласите-ка ко мне на чай к пяти часам Великого Князя Александра Михайловича и, пожалуй, моего любезного братца Михаила. Можете идти.

10 февраля (28 января) 1904 года, 23:55. Порт-Артур. Дворец Наместника

Наместник Е.И.В. на Дальнем Востоке, адмирал Алексеев Евгений Иванович

В кабинете собрались вызванные Наместником командиры крейсеров: «Баяна» – капитан 1-го ранга Роберт Петрович Вирен, «Аскольда» – капитан 1-го ранга Константин Алексеевич Грамматчиков, «Новика» – капитан 2-го ранга Николай Оттович фон Эссен, «Боярина» – капитан 2-го ранга Владимир Федорович Сарычев. Крейсера, быстроходная элита флота… Командира «Дианы» не пригласили на этот совет только потому, что тихоходной «сонной богине» было совершенно нечего делать в предполагаемом предприятии.

Когда все собрались и вестовой, принесший шандалы со свечами, удалился, Наместник произнес:

– Господа, сегодня, в день нашей великой победы, я должен вам заявить, что война еще не кончилась. Отнюдь. Она только начинается. Теперь пришла очередь неразумных японцев испытать силу нашего гнева. Вместе с эскадрой контр-адмирала Ларионова, ударный боевой отряд которой пришел нам на помощь в деле у Порт-Артура, нам предстоит сделать вот что: первое – наглухо заблокировать Японские острова, чтобы и мышь там не проскочила, и второе – выкинуть японцев из Кореи, куда они так нагло влезли. Самое главное, чтобы весь мир видел – любой, кто попробует напасть на Россию, будет уничтожен. Японии предстоит стать мальчиком для битья, эдаким наглядным пособием в анатомическом театре.

Он обвел присутствующих серьезным взглядом и продолжил:

– Итак, к делу. Роберт Петрович, ваш «Баян» вместе с миноносцами «Страшный» и «Стерегущий» сопроводит пароход КВЖД «Харбин» до островов Элиота. Там вы примете под охрану якорную стоянку, угольную станцию и телеграф, который обеспечивает нашу связь с Кореей. В случае появления в виду островов британских, французских или каких-либо еще военных кораблей немедленно сообщать об этом по телеграфу. Мне – в Порт-Артур, и контр-адмиралу Ларионову – в Корею. В случае нападения на вас или прямых угроз нападения отвечайте на это вооруженной силой. В конце концов, Бог на нашей стороне. Я надеюсь на вас, потому что в противном случае наша связь с Кореей прервется, а острова Элиота снова станут вражеской военно-морской базой. Вам все ясно, Роберт Петрович?

– Так точно, Ваше Высокопревосходительство, – кивнул Вирен.

– Тогда ступайте, и успехов вам, – сказал Наместник. – время дорого, так что не мешкайте.

Когда за капитаном 1-го ранга Виреном закрылась дверь, Наместник продолжил:

– А вам, господа, дорога лежит подальше – к Цусимскому проливу. Первая ваша задача – не допустить, чтобы хоть что-либо было привезено или увезено с этого острова. Японцев там как мышей в амбаре. В наличии и довольно солидный вспомогательный и транспортный флот. Мало того, японцам используют для своих нужд даже джонки… Вот, полюбуйтесь…

Он достал из папки сложенный в несколько раз лист тонкой бумаги и развернул его на столе; офицеры склонились над ним и остолбенели. Перед ними лежало фотографическое изображение портов Кобе и Такесики, сделанное с огромной высоты и с необычайной четкостью. Если взять лупу, то можно было разобрать мельчайшие детали. Корабли, портовые сооружения, и палатки, палатки, палатки на берегу… Скопление людей, в которых можно было узнать солдат регулярной японской армии, пушки, выстроенные рядами, лошади у коновязей…

– Господа, мой адъютант попробовал пересчитать палатки, – сказал Наместник. – Вышло, что тут скопилось от шестидесяти до ста тысяч штыков, с артиллерией, кавалерией и обозами. Сейчас во Владивостоке саперы срочно взрывают лед. Вскоре мы двинем в пролив и крейсера Владивостокского отряда. С Цусимы не должна выскочить и мышь. Константин Алексеевич, – обратился он к Грамматчикову, – назначаю вас начальником отряда. В деле вам предстоит взаимодействовать с кораблями из эскадры Ларионова. Присмотритесь к ним: сильна ли дисциплина, хорошо ли выучены команды. Будут предлагать помощь – не чваньтесь, попросят помочь – не отказывайте. Добрые отношения с союзником – залог успеха.

– Ваше… – начал было Эссен, но под протестующим жестом Наместника осекся и сменил тон, – Евгений Иванович, а почему союзники? А как же андреевский флаг?

– Тут, Николай Оттович, история запутанная и местами странная, – ответил тот. – Пока можете их считать русскими, чьи предки выехали в Америку или Австралию. А вот внуки их решили вернуться и помочь России. Но там они привыкли к совсем другому обществу, и теперь воевать вместе с нами японца согласны, а вот принимать российское подданство – нет. Я попробую уговорить Государя отдать им в лен Корею. Но будьте уверены в одном – если вам будет туго и вы будете погибать, как погибал «Варяг» в бою с превосходящим врагом, то к вам немедленно придут на помощь, как пришли на помощь «Варягу». Не успеют помочь – страшно отомстят. Но постарайтесь, несмотря на это, ни в какие передряги не влезать. Все, господа. Ступайте, грузите уголь, воду, снаряды – и вперед. После утреннего прилива вас уже не должно быть в Порт-Артуре.

10 февраля (28 января) 1904 года, 17:25, Санкт-Петербург, Зимний дворец

Великая княгиня Ольга Александровна

Чаепитие в царском семействе проходило чисто по-английски: молча, чинно, даже немного чопорно. И лишь доносящийся с Невы перезвон церковных колоколов Петропавловки да крики ликующей толпы на Дворцовой площади вносили в это застольное мероприятие оттенок праздника.

Присутствовало практически все августейшее семейство. Не было лишь вдовствующей императрицы. Ей, конечно, тоже послали приглашение, но, не желая лишний раз видеться с невесткой, она сказалась больной и осталась у себя в Аничковом дворце.

Зато, кроме императора и императрицы с детьми, присутствовала сестра Государя Ксения с мужем, Великим Князем Александром Михайловичем по прозвищу Сандро, а также младший брат Михаил по прозвищу Мишкин и самая младшая из сестер – Ольга. Пили чай, не спеша говорили о каких-то светских пустяках, но над мужчинами, собравшимися в этой гостиной, дамокловым мечом нависло молчаливое напряжение.

Наконец, допив чашку, Николай встал. Следом поднялись Александр Михайлович и Михаил. Они поняли, что наступил тот момент, собственно, ради которого им было велено «непременно быть» на этом светском и ничего не значащем мероприятии. Осмотрев присутствующих, Николай сказал:

– Дорогие дамы, вы посидите, поболтайте о своем, а мы, мужчины, пойдем и выкурим по сигаре…

Через несколько минут после ухода мужчин со своего места поднялась Великая Княгиня Ольга. Извинившись перед императрицей, она вышла из гостиной и, ведомая любопытством, тихонько прокралась по коридору в сторону курительной комнаты.

Из-за двери доносились приглушенные мужские голоса. Сандро в чем-то оправдывался перед Николаем.

– Нет, Ники, ты что? Ты же должен знать, сколько это может стоить! Ведь это какие огромные деньги – построить целую эскадру… Да притом какую эскадру! Если сложить мое личное состояние и бюджет управления портов, то едва хватит на один крейсер 1-го ранга. А тут их, как минимум, три. И есть сведения, что основные силы эскадры остались в Чемульпо. Кроме того, ты посмотри, что они пишут в телеграмме – какая дальнобойность орудий, какая точность стрельбы! Нет, Ники… мы, например, даже и не знаем, с какой стороны подойти к этому вопросу. А самоходная мина с дальностью хода в шестьдесят кабельтовых? Причем при подсчете выходит, что ее скорость чуть ли не двести узлов. Нет, нет и нет… Кто угодно, только не я. Хотя, конечно, признаюсь – помощь пришла весьма кстати. Когда я ехал сюда, то видел, как воодушевлен народ на улицах – такое впечатление, что снова наступило Рождество.

– Да… – в голосе Николая слышалось разочарование. – А ты что скажешь, Мишкин?

В ответ прозвучало только неопределенное хмыканье, которое должно было означать примерно следующее: «Я же кавалерист, а не моряк, ничего умного по этому вопросу сказать не могу». Наступило тягостное молчание.

– Вы понимаете, что это значит? – медленно проговорил Николай. – Под андреевским флагом появляется неизвестно кто и неизвестно откуда, вступает в войну на нашей стороне, громит япошек как малых детей… Возникают вопросы: отчего, почему и зачем… Если они под нашим флагом, то почему мы про них ничего не знаем? Что они захотят за свою помощь и не будет ли лекарство страшнее болезни? Сандро, Мишкин… Наместнику Алексееву я доверять не могу. Он уже попытался приписать себе чужие заслуги. Неизвестно, что он еще себе припишет. Сандро, ты прекрасно знаешь все тамошние дела – и наши, и по Корее, и по Японии. Поедешь в Порт-Артур моим специальным посланником, а ты, Мишкин, будешь сопровождать его. Пора и тебе поучиться, как надо управлять государством, ведь ты у нас пока престолонаследник. Это тебе не с актирисками веселиться и кобылам хвосты крутить!

В этот момент в носу у Ольги зачесалось, и она громко чихнула…

10 февраля (28 января) 1904 года, 17:45. Санкт-Петербург, Зимний дворец

Великий князь Александр Михайлович

За стенкой неожиданно раздалось громкое: «Ап-чхи!» Мишкин сообразил первым и молниеносно выскочил за дверь. Некоторое время спустя он втолкнул в курительную комнату раскрасневшуюся от стыда и неловкости Ольгу.

– Государь, – подражая рязанскому говору, сказал он, – я японскую шпиенку споймал. Повели, казнить ее или миловать?

Николай вздохнул, и глаза у него стали тоскливые-тоскливые. Ну как тут вести государственные дела, когда в собственной семье разброд и шатание. Матушка не ладит с супругой, две самые близкие женщины просто на дух друг друга не переносят. Четыре дочери, а наследника как не было, так и нет. Младший брат, двадцати пяти лет уже от роду, озорует как дите малое. Любимая сестренка подслушивает под дверью государственные разговоры…

– Отпусти ее, Мишкин, – устало произнес император, – кончились наши игры.

Потом Николай посмотрел на Ольгу.

– Ну-с, дорогая сестрица, и что ты успела услышать?

Некоторое время та исподлобья смотрела на брата, потом выдавила из себя:

– Очень много, Ники. Я все слышала с того самого места, когда Сандро стал оправдываться, что, мол, не он послал те корабли, которые помогли нашему флоту одержать победу под Порт-Артуром.

– Оля, на самом деле все выглядело так, что не они помогли нашему флоту одержать победу, а сами сделали все, что необходимо для победы, – мягко поправил ее Император. – Разжевали, в рот положили, а Наместник вместе с вице-адмиралом Старком соизволили лишь сделать «ам»… Ведь так, Сандро?

– Да, Ники, именно так и выходит! – кивнул я. – Ольга, пойми, это дело государственной важности, а ты подслушиваешь под дверью, как взбалмошная гимназистка! Это для нас неприятно.

– Я понимаю, что дело государственной важности, – упрямо мотнула головой Ольга, – но я устала от того, что все и все от меня скрывают. Я ведь и в самом деле не гимназистка и не глупая фрейлина, у которой на уме лишь балы и кавалеры…

– Иван Царевич, возьми меня с собой, я тебе еще пригожусь… – процитировал Михаил фразу из русской сказки. – А что, Ники, может и в самом деле пригодится? Ведь сестрица наша умом в матушку пошла – глядишь, и увидит то, что мы с Сандро пропустим.

– Это ты по своим актеркам понял? – устало спросил Ники, и Михаил вспыхнул. – Ладно, ладно не обижайся, – примиряющее махнул он рукой, – это я так, пошутил. Что-то в Ольге и в самом деле есть от нашей пра-пра-пра-пра… устанешь считать, бабки, Екатерины Алексеевны.

– Ага, ее бы на престол – она бы всем показала, – подхватил Мишкин, но осекся под тяжелым взглядом брата.

– Не шути так, Мишкин, не буди лихо, – медленно произнес Ники. – На престоле Ольга может оказаться, только если переживет меня, тебя, Сандро с Ксенией и всех наших детей…

– Прости, Ники, – Мишкин опустил голову, – я сказал не подумавши…

– Ерунда, – государь махнул рукой, – просто думай, что говоришь… – Он посмотрел на Ольгу. – Ну, а с тобой-то что делать? – Немного помолчав, он продолжил: – Ладно, будешь от моего имени инспектировать госпиталя и прочие медицинские учреждения. Только прошу тебя, будь осторожнее, там все же война, а еще там и это… неведомое…

Ники жестом показал брату, чтобы тот проверил, не прячется ли кто за дверью в коридоре… Выглянув из комнаты, Мишкин отрицательно замотал головой. Император продолжил:

– Итак, друзья, вы выезжаете завтра на рассвете, я уже отдал все необходимые распоряжения и велел приготовить вам поезд.

11 февраля (29 января) 1904 года, 00:35, Желтое море. РК «Москва»

Капитан Александр Тамбовцев

Если вас в середине ночи вызывает к себе начальство, то это может означать только одно – наступает нечто вроде конца света. По крайней мере, это верно в отношении такого командира, как контр-адмирал Ларионов. Зря беспокоить не будет, но если ты нужен, поднимет из гроба.

Адмирал сразу взял быка за рога:

– Александр Васильевич, пришла радиограмма с «Североморска»: Наместник Алексеев просит включить наших людей в состав команды, посылаемой им в Санкт-Петербург. Точнее, он посылает в столицу капитана 1-го ранга Эбергарда, чтобы он отвез его рапорт, который нельзя доверить телеграфу из соображений секретности. Алексеев предлагает сформировать нечто вроде тайного посольства от нас к правительству Российской империи. Я доходчиво объяснил? Главой этого посольства я собираюсь сделать вас. Какие у вас есть соображения на сей счет?

Я задумался, а потом сказал:

– Виктор Сергеевич, не стоит делать меня главой посольства. Капитан – слишком незначительный чин для подобной миссии. Да и не люблю я этого. Пошлите лучше во главе нашей делегации полковника Антонову – разумеется, в дамском платье. А то при виде женщины в мундире местные мачо будут штабелями падать в обморок. А я уж побуду при ней. К тому же местные обычно почему-то считают всех женщин дурами, и ничего от них не скрывают. Но мы-то с вами знаем, что это не так, и будем из этого иметь определенный выигрыш. Кроме меня и Антоновой, нужно отправить оборудование и специалистов для связи… Правда, далековато от Питера до Артура – десять тысяч километров… Да, и «безопасников» тоже надо послать. Время сейчас самое гнилое. Уже вовсю резвятся ребята Азефа, боевой организацией эсэров убит министр внутренних дел Сипягин. Сдается мне, что теперь отмашку на начало первой русской революции дадут намного быстрее. И это несмотря на ожидающийся патриотический подъем. В том числе и по причине этого подъема вся «революция» может на 100 % вылиться в откровенный террор. Хотя не надо забывать и о бедственном положении российского крестьянства. Но в первую очередь я хотел бы знать, какие цели будут поставлены перед нашей миссией.