Текст книги "«Вокруг света» и другие истории"

Рука, протянутая будущему

Когда обращение к советскому опыту перестало рассматриваться в России как попытка реставрации социализма, в преподавательских и иных структурах задумались о возрождении некоторых полезных общественных практик, распространённых в прошлом. Этим озаботился и клуб бывших сотрудников, а ныне ветеранов студенческого отдела, которые до сих пор поддерживают неформальные контакты между собой и каждую годовщину комсомола отмечают дружеским общением и товарищеским ужином. Во время одной такой встречи возник замысел создания книги о студенческом комсомоле, приуроченной к столетию ВЛКСМ. Постепенно эта идея расширилась и вылилась в полноценный творческий проект, который возглавила редколлегия во главе с составителями книги Владимиром Барсуковым и Владимиром Афанасьевым. Я выступил в роли литературного редактора иллюстрированного издания под названием «Студенческий комсомол».

«Студенческий комсомол» – не мемуары и не сборник научных и политических трактатов. Большеформатная книга объёмом 560 страниц и весом 2,5 килограмма оригинальна по замыслу и исполнению. Она открывается историческим очерком, в котором представлены в виде непрерывного процесса этапы развития высшей школы, корпоративных традиций и форм самоуправления, самодеятельности российского и советского студенчества за два с половиной века – со времени учреждения императрицей Елизаветой Московского университета до 1990-х годов. Далее следуют тридцать пять статей, авторы которых описывают и осмысляют деятельность вузовского комсомола с позиций своего жизненного опыта и современных реалий. В большинстве статей содержится мысль о том, что проверенные временем организационные формы, освобождённые от прежней идеологической оболочки, и сейчас могут быть актуальны. Между прочим, именно знания и навыки, полученные в общественной работе под крылом комсомола (параллельно приобретённое «социальное образование») дали возможность многим энергичным активистам ВЛКСМ успешно проявить себя в сфере предпринимательства, сохранив при этом объективный взгляд на ту роль, которую играл в прошлом союз молодёжи.

Наша книга была принята на ура – и не только бывшими комсомольскими работниками, но и действующими ректорами и профессурой вузов. На презентации в МГУ о ней с похвалой отозвался ректор В. А. Садовничий. А командир нынешнего университетского студенческого отряда заявил, что такую книгу могли выпустить только люди «чокнутые», «ударенные комсомолом», то есть не утратившие до седых волос молодого задора. Такая оценка дорогого стоит.

Прозвучало ещё одно определение: книга «Студенческий комсомол» – это рука, протянутая будущему. Точно сказано. Дело не только в сохранении исторической памяти о комсомоле, но и – главное – в назревшей необходимости иметь в вузах формы коллективной деятельности, способствующие полноценной социализации, развитию гражданской ответственности и патриотического чувства студентов. В прежние времена этим занимались – где-то хорошо, где-то плохо – комитеты комсомола, ректораты, профессорско-преподавательский состав вузов при постоянном внимании и заинтересованном участии ЦК ВЛКСМ и Министерства высшего и среднего специального образования.

Сейчас в стране нет единой молодёжной организации, напоминающей своим универсальным характером комсомол, да её и не может быть по определению. Конституция РФ не предусматривает наличие в стране государственной идеологии, единственной и неповторимой. В России не одна политическая партия, как было в СССР, а несколько (не касаюсь их реальной общественной роли), есть многочисленные религиозные и иные сообщества различной окраски. Все они стремятся привлечь молодёжь, заинтересовать своими идеями и делами. Даже не обращаясь к социологическим опросам, можно с уверенностью сказать, что поколение XXI века очень неоднородно, чем существенно отличается от советской молодёжи. Различия между молодыми людьми, в том числе и в студенческой среде, по материальному обеспечению, культуре, политическим взглядам, воспитанию, нравственным приоритетам, мотивации к учёбе и работе – огромны. Базовые критерии, на основе которых столь разнородная масса могла бы добровольно сплотиться в единый союз, трудно представить.

На фоне столетия комсомола в СМИ подробно обсуждались трагические события в Керчи – взрыв и стрельба в политехническом колледже, устроенные студентом этого учебного заведения. На праздничной встрече один из ветеранов студенческого отдела сказал: «Если бы существовал комсомол, такого бы не случилось». Конечно, это эмоциональное преувеличение. Но если окинуть беспристрастным взглядом духовные поля, в которых вольно выгуливается (или выгугливается) племя нового века, мы найдём там немало цветов зла, в том числе культ успеха любой ценой, подчёркнутую аполитичность и асоциальность, моду на цинизм, болезненную страсть собирать лайки, засветившись в Сети каким-нибудь экстравагантным поступком. Ценности, насаждавшиеся комсомолом и всем советским укладом, были прямо противоположными, хотя они и не стали достоянием каждого молодого человека.

Село Останкино и его обитатели

Святая наивная молодость не ведает, что сулит ей длинная череда лет, именуемая жизнью. Семидесятые годы вызывают у меня ощущение полноты бытия, вспышек счастья. И лишь на втором плане маячит привычный антураж «развитого социализма» – скудный ассортимент магазинов, утомительные очереди, разбитые дороги, книжный дефицит, чадящие автомобили, искажённая «картинка» на экране телевизора.

Схожесть судеб сближала нас, провинциалов, выросших в семьях, познавших сполна и нужду, и потерю близких. Без году неделю москвичи, все мы жили одинаково скромно, от зарплаты до зарплаты. Мой оклад размером 130 рублей соответствовал среднему уровню зарплаты рядового сотрудника центральных органов государственного управления. Жена, работавшая редактором в Институте информации по сельскому хозяйству, а потом в Республиканской юношеской библиотеке, получала наравне со мной. Когда возникали непредвиденные расходы, приходилось тащить в букинистический магазин очередное собрание сочинений из домашней библиотеки, а жене – обращаться в кассу взаимопомощи за беспроцентной ссудой. Одновременная покупка минимально необходимой униформы сотрудника ЦК – костюма, туфель, пары рубашек и галстуков – была неподъёмным делом.

В советскую пору предприятия и организации стремились обзавестись различными социальными программами для работников (медицина, транспорт, общественное питание, снабжение, отдых и пр.). Льготы, услуги и поощрения служили дополнительным средством привлечения квалифицированных кадров. Меры социальной поддержки охватывали целые отрасли – предприятия промышленности, транспорта, научно-конструкторские учреждения и т. д. Сотрудники ЦК ВЛКСМ тоже имели привилегии – по понятиям того времени весьма существенные. Например, прикрепление семьи к спецполиклинике, «лечебные» (доплата к отпуску в размере оклада), ежегодная путёвка в дом отдыха или санаторий с профсоюзной скидкой (я воспользовался такой возможностью лишь дважды). Четыре-пять праздничных продовольственных наборов в год красноречиво иллюстрируют номенклатуру советского дефицита: баночка красной икры, кусок солёной горбуши, полбатона сырокопчёной колбасы, банка болгарских овощных консервов «Имам-баялды», банка растворимого кофе, пачка печенья «Юбилейное», коробка конфет «Птичье молоко»…

Я считаю привилегии ответственного работника ЦК ВЛКСМ компенсацией того зависимого, отчасти даже бесправного положения, в каком он пребывал по сравнению с обычным гражданином СССР. На нас не распространялось действие кодекса законов о труде и защита профсоюза (в ту пору реальной и авторитетной силы); под угрозой изгнания из ЦК нам следовало быть всегда и во всём «морально устойчивыми» и удерживать свойственные молодости дерзания на коротком поводке. Вышибить из рядов могли за один серьёзный проступок, при этом его серьёзность трактовалась весьма вольно. Негласные запреты, иерархия и соподчинённость снизу доверху напоминали армейские порядки. Не случайно военная лексика широко бытовала в повседневном общении сотрудников и в документах ЦК.

Новобранцы имели возможность сравнительно быстро получить прописку и квартиру в Москве. Я стал счастливым обладателем «двушки», а через семь лет – трёхкомнатной квартиры в Останкино. Не знаю, однако, можно ли считать эту возможность в полном смысле слова привилегией. Трудно представить, что взрослые мужчины и женщины, как правило, имеющие семью, согласились бы обитать в общежитии долгие годы в ожидании вожделенных квадратных метров. В таком случае пришлось бы комплектовать аппарат ЦК ВЛКСМ только из москвичей.

Вживание провинциалов в столичную жизнь происходило, в основном, в Останкино. В этом районе, на Аргуновской и Новоостанкинских улицах, ЦК ВЛКСМ и издательство «Молодая гвардия» возводили жилые дома для своих сотрудников. Писатель Владимир Орлов, останкинский житель, регулярно посещавший с целью изучения типажей и нравов аборигенов мусорную пивную на улице Академика Королёва, так описал рождение «комсомольской деревни»:

Строили здесь дома на деньги процветающего тогда издательства «Молодая гвардия», а заселяли их комсомольские работники мелких и средних значений и журналисты молодёжных изданий. Были они шустры, сообразительны и позже многие из них в тихие и в бурные годы выстроили себе высоковольтные карьеры. Не все, конечно.

Ныне Останкино прочно ассоциируется с телевизионной империей, увенчанной короной телебашни архитектора Никитина, а в наши молодые годы здесь было полно частных домов с огородиками и садиками. Весной мы прогуливались с детьми по переулкам, улавливая ароматы пробуждающейся природы. А 12 мая, в день моего рождения, весёлая компания с наступлением темноты обязательно делала набег на черёмуховые деревья.

Ещё доживали свой век последние двухэтажные бараки Пушкинского студенческого городка с выломанными оконными рамами и дверями. Чёрные останки стен и крыш постепенно разбирали и куда-то увозили. Однажды ночью мы проснулись от всполохов света и громкого треска: то пылал последний памятник эпохи первых пятилеток. От жара пламени в окнах нашей квартиры на седьмом этаже потрескались стёкла.

Памятник более ранней эпохи, симпатичный дом с башенкой на углу улиц Аргуновской и 3-й Новоостанкинской, оказался более долговечным, чем бараки. Здесь на первом этаже находилось почтовое отделение, а на втором – ЖЭК (жилищно-эксплуатационная контора). Владимир Орлов увековечил этот дом в знаменитом романе «Альтист Данилов», сделав его местом встречи останкинских домовых под контролем прикреплённого к ним демона Данилова. Дома с башенкой тоже давно нет, на его месте школьная спортплощадка, а где теперь место сбора останкинских домовых – не знаю.

Из Останкино прокладывались маршруты выходного дня. За город, по Ленинградской железной дороге, отправлялась обычно большая компания с детьми. Был ещё парк Дзержинского с аттракционами, прудом и дворцом графа Шереметева, была ВДНХ с ракетой и самолётом Ту-104 у павильона «Космос», музеи и театры. Встречи Нового года, начавшись за домашним столом, продолжались после двенадцати забавами в заснеженном дворе и неожиданными вторжениями ряженых в квартиры домоседов.

Крупными событиями были праздничные выезды в дом отдыха ЦК «Ёлочка» под Звенигородом. И там сотрудники отдела держались кучно – соревнуясь в остроумных тостах за общим столом, распевая популярные песни, совершая групповые походы по окрестным заповедным лесам и отдавая должное, в зависимости от времени года, лыжным кроссам, волейболу и заплывам по Москве-реке.

Став сотрудником ЦК ВЛКСМ, я перевёлся в заочную аспирантуру. Сдал на «отлично» экзамен по специальности «Теория функционирования средств массовой информации и пропаганды», но диссертация постепенно отодвигалась в туманное далёко. Надо заметить, что первый секретарь ЦК ВЛКСМ Евгений Михайлович Тяжельников требовал, чтобы работники ЦК без остатка отдавали себя служению комсомолу и прекратили тайно кропать диссертации. По правде говоря, времени и сил для серьёзных занятий после трудовых будней (а часто ещё и трудовых суббот) оставалось мало. Но главное – учёная степень постепенно перестала выглядеть в моих глазах показателем интеллектуального превосходства индивидуума над другими особями, не обладающими подобной меткой. Свердловский философ Лев Наумович Коган однажды проницательно заметил: «Хороший журналист – всегда хороший социолог». Это вдохновляющее высказывание намечало путь к более понятной и реальной цели, а именно – к «хорошей журналистике». Но до неё ещё пришлось пахать и пахать.

Молодёжная печать как бизнес-проект

Не знаю, кому я обязан рекомендацией на должность заведующего сектором печати; предварительное предложение об этом сделал мне Лев Паршин, заместитель заведующего отделом пропаганды и агитации. Я был немного знаком с ним: мы работали на соседних этажах здания ЦК в Большом Комсомольском переулке, куда переехал студенческий отдел, и жили в соседних домах в Останкино.

Весной 1973 года, убирая двор во время Ленинского субботника, мы оказались рядом и, не помню почему, заговорили об автомобильном путешествии по Америке двух известных журналистов – Бориса Стрельникова («Правда») и Василия Пескова («Комсомольская правда»). Их очерки публиковались в той и другой газете один за другим, с продолжением. Услышав, что я назвал эти публикации фельетонами, Паршин с интересом взглянул на меня: «Что ты имеешь в виду?» Не переставая грузить мусор на носилки, я пояснил, что фельетонами считали в XIX веке печатавшиеся в периодике циклы публицистических и литературно-художественных сочинений. Последовал очередной вопрос моего напарника: «Откуда ты это знаешь?» Я не без гордости сообщил, что являюсь выпускником факультета журналистики Уральского университета. Паршин удивился ещё больше: «И что, там это есть в программе?» Снобистская нотка, прозвучавшая в его вопросе, несколько покоробила меня: «Представь себе, там тоже изучается история русской журналистики!»

Когда через некоторое время Паршин пригласил меня в свой кабинет для делового разговора, он снял допущенную бестактность шуткой: «Стало быть, в Свердловске известно, что такое был фельетон в прошлом веке?» – «А как же! – в тон ему ответил я. – Это ведь тоже столица – столица Урала». Такой стиль общения пришёлся мне по вкусу.

Я рассказал Житенёву о сделанном мне предложении перейти в отдел пропаганды заведующим сектором печати и получил его немедленное благословение. Конечно, моё перемещение не было экспромтом: секретарь ЦК Леонид Иванович Матвеев, в чьём ведении находился отдел пропаганды, наверняка расспросил Житенёва обо мне. Таким образом, Владимир Андреевич второй раз приложил руку к моей судьбе.

Новая работа стала возвращением если и не в журналистику, то в её окрестности.

В год 100-летия комсомола известный публицист, пишущий по любым вопросам, но чаще всего о тяготах и извращениях советского прошлого (в те годы он как раз и сделал успешную журналистскую карьеру), заявил со страниц популярной газеты, что ЦК ВЛКСМ на самом деле был «министерством по делам молодёжи». То есть, не лидером самодеятельной общественной организации, а органом партийно-государственного управления. Что ж, можно согласиться с тем, что в работе комсомольского штаба присутствовали черты, свойственные всякой управленческой структуре. Соглашусь и с тем, что ЦК действительно был своего рода «министерством», руководившим своей «отраслью». Не случайно возникавшие время от времени предложения о создании в СССР министерства по делам молодёжи наталкивались на железобетонное возражение: «У нас же есть комсомол!» Действительно, трудно представить, чем могло бы заниматься такое параллельное ведомство.

С исторической точки зрения необъективно и по-человечески несправедливо судить о ВЛКСМ по картине парадного зала, скандирующего: «Ленин! Партия! Комсомол!», и не замечать ту реальную работу, что делалась для социализации молодого поколения, включения его в созидательную деятельность.77
  В мои планы не входит описание деятельности ВЛКСМ. Обширный фактический материал на сей счёт содержится в книге Е. М. Тяжельникова «От комсорга Советского Союза. О делах и людях Ленинского комсомола» (М., 2021. 770 с.), Читатель может самостоятельно оценить роль этой молодёжной организации в истории Советского Союза.


[Закрыть] Эта работа опиралась на финансовые и материальные ресурсы, которыми располагал и которые приумножал ВЛКСМ (быть может, в том и проявлялась его самодеятельность?). Поскольку цифры порой бывают красноречивее слов, приведу любопытную выписку из официального документа под названием «Баланс Управления Делами ЦК ВЛКСМ на 1 января 1976 г.»88
  РГАСПИ. Ф. 1. Оп. 104. Д. 150.


[Закрыть]

Основные средства (здания и сооружения, жилой фонд, машины и оборудование, транспортные средства, инвентарь и инструменты, библиотечные фонды и пр.) – 2 507 493 р. 44 к.

Затраты на капитальное строительство – 17 096 833 р.

Денежные средства на текущих счетах, в ценных бумагах и т. д. – 196 283 024 р.

Доходы (на 01.07.76) – 34 497 475 р.

в том числе:

поступления комсомольских взносов – 4 317 520 р.

отчисления от прибыли издательства «Молодая гвардия» – 19 190 000 р.

отчисления от прибыли издательств, молодёжных газет и журналов – 10 450 000 р.

Из таблички видно, сколь успешным и прибыльным бизнес-проектом, как сказали бы сегодня, была система молодёжной и детской печати. Да и сам комсомол не сидел на шее у государства, как считают многие его недоброжелатели.

В другом документе – «Балансе основной деятельности издательства „Молодая гвардия“ за 1973 г.»99
  РГАСПИ. Ф. 1. Оп.49. Д. 2904.


[Закрыть] – указана фактическая прибыль издательства (доходы минус расходы). Она составила в тот год 36 миллионов 470 тысяч рублей, в том числе прибыль от реализации журналов – 25 миллионов 800 тысяч рублей. Любители статистики могут представить масштаб этих показателей, сопоставив хотя бы тогдашний официальный курс рубля к доллару 1:0,76 (или даже курс «чёрного рынка»: 2—3 рубля за доллар) и сегодняшний курс.

Начавшись в двадцатые годы с циркулярного бюллетеня «Юный пролетарий» и страничек в партийных газетах, комсомольская печать к семидесятым годам превратилась во всеохватный синдикат. В Москве, столицах союзных и автономных республик, в областных центрах Российской Федерации и Украины выходило около 230 молодёжных и детских периодических изданий на 22 языках народов СССР. В столицах союзных республик издавались по две молодёжные газеты (на родном и на русском языке), одна или две детские газеты, молодёжные и детские журналы; в автономных республиках и областях – молодёжные газеты, а в некоторых также детские газеты и журналы. На Украине областные молодёжные газеты выходили на украинском или на русском языке, в зависимости от преобладающего национального состава населения области. Успешно работали три универсальных издательских комплекса – «Молодая гвардия» (Москва»), «Молодь» (Киев) и «Ёш гвардия» (Ташкент), выпускавшие литературу широкого тематического охвата.

Коммунистическое воспитание молодёжи провозглашалось главным назначением комсомольской печати, однако реализация этой задачи не сводилась к «идеологической обработке» юношей и девушек, как полагают иные современные публицисты. Газеты, журналы, издательства комсомола участвовали в культурно-образовательной деятельности государства и общества, направленной на интеллектуальное, нравственное, физическое и художественное развитие вступающих в жизнь поколений. Даже по названиям можно представить диапазон их тематики, обращённой к широкой детской и молодёжной аудитории: «Мурзилка», «Юный натуралист», «Весёлые картинки», «Юный художник», «Ровесник», «Вокруг света», «Сельская молодёжь», «Юный техник», «Студенческий меридиан», «Молодая гвардия», «Техника – молодёжи», «Литературная учёба», «Костёр», «Смена»… Для комсомольского актива предназначались журналы «Молодой коммунист», «Комсомольская жизнь» и «Вожатый».

Финансирование издания газет и журналов бесперебойно обеспечивалось деньгами покупателей, главным образом подписчиков, а не публикацией рекламы и спонсорской поддержкой. В середине 70-х годов разовый тираж периодических изданий комсомола превысил 65 миллионов экземпляров. Из них 25 миллионов приходилось на 15 центральных журналов. Фантастические по сегодняшним меркам тиражи расходились из Москвы до самых до окраин и за рубеж. Журналы были любимы и востребованы. Самые популярные (например, «Вокруг света», «Искатель», «Техника – молодёжи», «Подвиг» – книжное приложение к «Сельской молодёжи») и практически полезные (например, «Моделист-конструктор», «Юный техник», «Юный натуралист») хранили в домашних библиотеках.

Как же расходовалась прибыль от издательской деятельности, поступавшая на счета ЦК ВЛКСМ? Нет, не на запредельные оклады и «золотые парашюты» для штатных функционеров, не на роскошные дачи, эксклюзивные путешествия и развлечения. Деньги шли, конечно, и на содержание комсомольского аппарата, и на помощь «братским союзам молодёжи», и на дотации убыточным газетам и журналам, и на шумные, не всегда содержательные мероприятия, но главными статьями расходов было финансирование масштабных дел комсомола. Назову хотя бы комплектование молодёжных отрядов на ударные стройки, смотры студенческих научных работ, создание системы НТТМ, молодёжный внутренний и зарубежный туризм, походы по местам боёв, строительство гостиниц, Домов молодёжи, детских и молодёжных лагерей, дворцов пионеров, жилых домов.

Было чем заниматься и отделу пропаганды. В годовых отчётах отдела фигурируют совещания редакторов газет и журналов, семинары молодых литераторов, фестивали песни, детских и молодёжных духовых оркестров, конкурсы молодых кинодокументалистов, чтецов, исполнителей народной песни, телевизионный конкурс «Молодые голоса», выставки молодых художников, комплектование библиотек для ударных строек, агитпоезд «Комсомольская правда» на строительстве БАМа…

Сотни молодых талантливых творцов получили всесоюзную известность благодаря этим и десяткам других подобных мероприятий (намеренно употребляю это казённое слово), передачам радиостанции «Юность» и редакции программ для молодёжи Центрального телевидения. Стать лауреатом премии Ленинского комсомола считалась престижным. В списке удостоенных можно встретить разные, порой неожиданные имена: Вадим Абдрашитов и Динара Асанова, Андрей Дементьев и Владимир Фирсов, Раймонд Паулс и Евгений Мартынов, Жанна Бичевская и Вячеслав Бутусов, Вадим Репин и Паата Бурчуладзе, Светлана Алексиевич и Юрий Поляков, Вячеслав Гордеев и Наталья Андрейченко. Это только крохотная часть комсомольских лауреатов в области литературы, искусства, журналистики и архитектуры, а были ещё лауреаты, награждённые за большие достижения в области науки и техники, в педагогической деятельности, промышленном и сельскохозяйственном производстве.

Одни деятели нашей культуры до сих пор гордятся своими наградами, благодарны за поддержку в начале творческого пути, другие же стараются о них не упоминать, маскируют факт сотрудничества с комсомолом. Многим ли, например, известно, что переезд Михаила Жванецкого из Ленинграда в Москву состоялся благодаря звонку секретаря ЦК ВЛКСМ редактору «Студенческого меридиана»? Будущий «дежурный по стране» в одночасье стал заведующим отделом юмора во всесоюзном студенческом журнале, о чём он потом постарался напрочь забыть, даже «не узнал» своего главного редактора, столкнувшись с ним на каком-то фуршете.

Тут я слышу возмущённый возглас: «А сколько было надуманных починов, фальшивых славословий и дутых отчётов!» Отвечаю: «Да было же, было, не стану отрицать. Хватало и неразумного, и постыдного». За примерами далеко не стану ходить. Формы политической пропаганды, ориентированной на молодёжь, оставались такими же, как в далёком прошлом: кружки политпросвещения, лекции, плакаты, брошюры, стенды с портретами передовиков, беседы агитаторов, митинги, принимающие победные рапорты и клятвы верности ЦК КПСС, Политбюро и лично Леониду Ильичу. Помню, как втихомолку потешались коллеги над одним инструктором, который из года в год писал в отчёте, что разрабатывает примерный устав школы молодого атеиста, но ни устав, ни школа так и не появились на свет…