Текст книги "«Вокруг света» и другие истории"

ГАЗЕТА С ВОСКЛИЦАТЕЛЬНЫМ ЗНАКОМ

Лозунг, из которого в 1920 году возникло необычное название газеты «На смену!» (с обязательным восклицательным знаком), полностью звучал так: «На смену старшим, в борьбе уставшим – спешите, юные борцы!» Черты времени в нём явлены резко. Так и видишь колонну комсомольцев в рабочих блузах и юнгштурмовках, шагающую в светлое будущее мимо обессилевших стариков, сидящих вдоль столбовой дороги человечества. Восклицательный знак в названии газеты остался символом её верности традициям революционного прошлого, пусть и утратившим с годами бескомпромиссную прямолинейность, и зазвучал как призыв к молодому поколению активно вступать в жизнь, брать на себя ответственность за настоящее и будущее.

Десять вопросов инженерам

Отдел комсомольской жизни «На смену!» поставлял в газету значительный объём материалов на разнообразные темы. Анатолий Пискарёв и я «вели» промышленность и стройки, третий сотрудник – сельское хозяйство, четвёртый – комсомольскую тематику.

Лев Лин, мой предшественник, оставил яркий след в истории «НС» очерками и статьями об ударных комсомольских стройках, главной из которых был город юности Качканар. Когда на летучке вспоминали какую-нибудь акцию, придуманную Лином, или его громкий материал, я догадывался, что камешек летит в мой огород. Надо было искать свою творческую стезю, заявить о себе.

Одна из моих статей, написанная в содружестве с учёными и довольно претенциозно названная «Кибернетика. Электроника. Молодость», была напечатана под рубрикой «Ленинские уроки». Работы Ленина часто служили журналистам источником аргументов для идеологической поддержки проблемных выступлений. Но в данном случае никакой натяжки не было: Ленин действительно ратовал за применение «современной науки в области организации труда вообще и специально труда управленческого».

Этой и другими цитатами мы освятили в нашей статье необходимость коренных сдвигов в управлении производственными процессами с применением ЭВМ – электронно-вычислительных машин. Термина «компьютер», как и самих персональных компьютеров, тогда ещё не существовало, но быстродействующие ЭВМ успешно использовались для сложных народнохозяйственных расчётов. В 1965 году, как видно из статьи, в Свердловской области работали пять неплохо оснащённых вычислительных центров. Рассказывая об «умных машинах», журналисты восторгались не только их быстродействием, но и огромными размерами.

Я чувствовал, что нащупал перспективную тему. Повсюду твердили, что наука превращается в непосредственную производительную силу. Рухнул «народный академик» Лысенко, это означало «открытие» таинственной генетики. Космические полёты стали регулярными. Под Свердловском возводили атомную электростанцию. Юмористы на все лады обыгрывали модное словечко – синхрофазотрон. В многочисленных НИИ, КБ, проектных институтах, лабораториях тогдашнего Уральского филиала Академии наук СССР и инженерных службах предприятий рождались дерзкие идеи, специалисты проектировали новые машины, испытывали перспективные технологии. Молодым становилось тесновато в старых стенах, им хотелось быть на уровне достижений мировой науки, открывать пути творчеству за счёт сокращения рутинных операций, поставить организацию труда на научную основу.

В этом меня убеждали и пространные письма моего петуховского друга Валентина Кузнецова. Отработав два года на заводе после окончания Омского института железнодорожного транспорта, он возвратился в институт и готовил кандидатскую диссертацию.

Видишь ли, – запальчиво убеждал меня Валентин, – мы живём в довольно интересное время: автоматчики автоматизируют творческую деятельность человека, математики стремятся формализовать экономику и довести её до математической модели, чтобы остановить словоизвержения экономистов, кибернетики пишут педагогику, чтобы затормозить деградацию наших педагогических институтов, и так далее. Так вот, сейчас я читаю всё, что попадается под руку, о процессах, относящихся к открытию новых знаний, к теориям продуктивного творческого мышления. Для экзамена по философии пишу реферат на тему «Моделирование мышления» – история, принципиальные возможности, философские, психологические, теоретические и технические вопросы.

Какое поле для журналистской вспашки! Но как подойти к молодому специалисту, как его разговорить, приоткрыть его внутренний мир? Рубрику «Если ты инженер» завести было несложно, сложнее было поддерживать её материалами соответствующего уровня.

Одна из первых публикаций показала, что мои будущие герои – народ на язык острый, к печатному слову придирчивый. Я написал, как работают и о чём размышляют молодые сотрудники одного НИИ, в том числе Святослав Тимашев, который занимался расчётами больших оболочек – безопорных перекрытий над крупными сооружениями. Через несколько дней в редакцию поступило письмо Тимашева. Мой герой возмущался чрезмерным восхвалением его личных заслуг, что может быть воспринято как нескромность и умаление заслуг коллег. До этого случая мне не приходилось сталкиваться с такого рода реакцией на печатное слово. Мы встретились и буквально по фразам разобрали мой текст. Я признал, что кое-где переборщил из лучших побуждений, на том и поладили. Потом наши пути не раз пересекались, и я убедился, что всё-таки не ошибся с громкими эпитетами: Святослав Анатольевич Тимашев стал крупным учёным, его работы хорошо известны у нас и за рубежом.

Итак, нужно было найти нетривиальный ход, способный вызвать отклик у столь придирчивой аудитории. Подсказку я нашёл в «Комсомольской правде». Газета публиковала под рубрикой «Институт общественного мнения» обширные анкеты, а потом суммировала и обобщала присланные письма в интереснейших обзорах. Обзоры представляли собой сплав научного анализа с жизнью, представленной не искусно подобранными примерами, а мнениями и суждениями внушительных групп из разных слоёв общества. По этим публикациям руководитель проекта Борис Грушин и журналист Валентин Чикин издали несколько книжек.

В те годы анкетные опросы были очень популярны, с их помощью надеялись найти способы усовершенствования жизни. В 1964 году в ЦК ВЛКСМ была образована небольшая социологическая группа, положившая начало систематическим исследованиям советской молодёжи и ставшая по сути дела родоначальницей одного из направлений социологической науки – социологии молодёжи. Общественный Институт молодёжных проблем при Свердловском обкоме комсомола применял социологические методы для изучения жизненных планов юношей и девушек.

Отец-основатель и многолетний руководитель ИОМ «Комсомольской правды» Б. А. Грушин в книге «Четыре жизни России в зеркале опросов общественного мнения» подчёркивает, что появление необычной институции в редакции популярной молодёжной газеты с четырёхмиллионным тиражом было обусловлено переменами как в общественных науках, так и в деятельности прессы:

Былые безапелляционный арбитрализм и скучная идеологическая дидактика с их полным пренебрежением к фигуре реципиента мало-помалу начали сменяться стремлением развивать две основные органические функции журналистики – собственно информирования аудитории и выражения общественного мнения. И это заставило прессу искать новые, более прочные и регулярные связи с читателем, слушателем и зрителем.

Опыт «Комсомолки» я и решил применить. Обратился к профессору Архангельскому с просьбой стать руководителем моего дипломного проекта – цикла статей о проблемах профессионального и жизненного становления молодых специалистов. «Хочу провести социологическое исследование», – смело объявил я. Леонид Михайлович идею поддержал, но заметил, что предстоящую работу нельзя считать социологическим исследованием, это всего лишь способ сбора эмпирического материала для его последующего осмысления и использования в газетных публикациях.

Окрылённый напутствием, я сочинил анкету и разослал около 300 штук в комитеты комсомола нескольких проектных и научных институтов с проникновенным обращением к тем, от кого надеялся получить откровенные ответы. Десять открытых вопросов (то есть, рассчитанных на свободное изложение мнения, без подсказок-вариантов), возможность сохранения анонимности (ею воспользовались немногие) и сама идея прямого диалога редакции с аудиторией обеспечили успех: возвратились 204 анкеты с подробными ответами.

Мои большие статьи «Открытие мира», «И жар холодных числ», «Общественная зрелость» прошли одна за другой в трёх номерах «На смену!». Они представляли собой если не портрет, то, по крайней мере, набросок портрета молодого специалиста Среднего Урала 60-х годов. Количественные показатели я обильно уснастил цитатами из ответов на анкету. Эти статьи с наукообразным предисловием под названием «Этико-социологическая статья в газете» стали моей дипломной работой. Она получила отличную оценку.

Большим форматом

С мая 1965 года «НС» стала выходить пять раз в неделю большим форматом. Штат редакции увеличился, из отдела комсомольской жизни выкроили целых три. Меня назначили заведующим отделом рабочей и инженерной молодёжи, Анатолия Пискарёва – литсотрудником отдела.

Редакция покинула Дом печати и обосновалась на новом месте. Помещение нам предоставили в длинном сером здании у Плотины, которое занимал обком партии, – в боковом крыле с отдельным входом. По пути на работу я иногда встречал первого секретаря обкома К. К. Николаева. Грузный, с неестественно прямой спиной (после ранения на фронте он носил корсет), Николаев неторопливо шагал по тротуару и всегда первым здоровался с идущими навстречу людьми.

Подобно всем советским молодёжным газетам, «НС» была встроена в господствующую политическую, идеологическую и культурно-образовательную систему государства. Однако эта «встроенность» не была жёсткой, а имела некоторый люфт, позволявший экспериментировать, находить адекватный стиль и язык общения с молодёжной аудиторией. Только так можно было поддержать интерес читателей к печатному слову и избежать превращения молодёжного издания в слабую копию партийной газеты. Надо было постоянно выдвигать на обсуждение острые темы, вмешиваться в конфликты, разбираться в нравственных коллизиях молодых людей, тщательно работать над формой и способом подачи материалов, придумывать эмоциональные шапки, оригинальные рубрики и заголовки. Коллеги из других изданий иногда подтрунивали над задиристой и голосистой «молодёжкой», но для пренебрежительных отзывов мы не давали оснований. «НС» даже негласно соревновалась с «Уральским рабочим» и «Вечерним Свердловском»: опубликовать первыми интересный материал на новую тему и тем самым вставить фитиль коллегам считалось делом профессиональной доблести.

Газета варилась в секретариате, где заправляли Евгений Постников и Александр Афанасьев. Талантливые журналисты и поэты, они были мастера на все руки – находили оригинальные темы, разрабатывали линии, советовали, как повернуть материал, чтобы тот заиграл, придумывали броские и точные заголовки, поднимали текст умелой правкой и сокращением, беспощадно высмеивали халтурные и серые опусы, вывешивая журналистский брак на чёрную доску.

Третьим сотрудником секретариата был Михаил Бурзалов. Когда ещё и в помине не было компьютеров с их чудесными программами, внешний облик газеты во многом зависел от вкуса редакционного художника. Он писал заголовки и рубрики, рисовал заставки, ретушировал фотографии, сопровождал иллюстрациями фельетоны и стихи. Бурзалов, выпускник Московского архитектурного института, делал это мастерски. Именно он придумал и начертал энергичным курсивом название газеты, знакомое нескольким поколениям насменовцев.

Зайдя в секретариат вроде бы просто так, а на самом деле для того чтобы удостовериться, что всё в порядке с материалами отдела, застаёшь там следующую картину. Женя, с упавшими на лоб рыжеватыми волосами, вычерчивает макет; Саша, нацелив ручку и ехидно усмехаясь, вычитывает чей-то текст (невольно скосишь глаз: не твой ли?..); Миша, обмакивая кисточку в баночку с тушью, создаёт на кусочке ватмана образ молодого монтажника-высотника в каске и цепях. Дым стоит коромыслом. Присядешь в кресло и тоже закуришь, поглядывая на Афанасьева. Не выдержав психологического давления, тот, в конце концов, извлекает из стопки материалов сданную тобой вчера статью и принимается читать, время от времени хмыкая и иронически цитируя неуклюжие словесные обороты.

Бурзалов придумывал для сотрудников поздравительные открытки с остроумными рисунками и надписями. Первую открытку мне вручили по случаю 25-летия. Не составляет труда расшифровать подписи авторов кратких пожеланий, размещённых на оборотной стороне этого дружеского послания. Тут отметилась почти вся редакция. Вот Александр Афанасьев – он выдал стихотворный экспромт и тут же его отредактировал. Валерий Анищенко, мой однокурсник, – фельетонист, пародист и вообще человек весёлый. Рассудительный Геннадий Чукреев, без устали тащивший рубрику «Ленинские уроки». Балагур и анекдотчик Борис Тимофеев – автор материалов на темы морали и очерков о хороших людях. Заместитель редактора Станислав Самсонов – впоследствии судьба сводила нас в разных ситуациях в Москве. Выпускающий Михаил Азёрный, упорно осваивавший спортивную тематику. Тамара Пахомова – она бесстрашно отстаивала права воспитанников детдомов и боролась за «трудных» подростков. Валентин Кононов в периоды сельской страды объезжал на редакционной машине районы и ежедневно передавал материалы в рубрику «Комсомольская тачанка». Галина Мурзинцева освещала свердловскую театральную жизнь и писала глубокие рецензии на гастрольные спектакли московских театров. Андрей Грамолин – с ним мы вели бесконечные разговоры о своеобразии стиля Андрея Платонова. С фотокорреспондентом Алексеем Нагибиным ездили в длительные командировки. «Цвети и толстей», – пожелал мне Евгений Постников, а Евгений Панфилов, наоборот, посоветовал: «Не будь тучным!»

(В мае 1966 года вместо Ерёмина, переведённого на работу в аппарат ЦК ВЛКСМ, редактором газеты был назначен секретарь Верх-Исетского райкома комсомола Евгений Панфилов, кандидат юридических наук. Евгений был младшим братом свердловского режиссёра-документалиста Глеба Панфилова, который в ту пору делал в столице первые шаги к будущей славе. В 1968 году Евгений устроил для редакции в каком-то кинозале просмотр дебютного художественного фильма своего старшего брата «В огне брода нет» – ещё до его официальной премьеры. Этот фильм, не сразу мной понятый во всей глубине, поколебал привычно-хрестоматийные оценки гражданской войны и потревожил глянец, покрывший за долгие годы образы солдат революции.)

Работа журналиста не состоит сплошь из творчества. Через газету проходило немало формальных материалов – отчётов о комсомольских конференциях, репортажей с первомайских и ноябрьских демонстраций и тому подобных текстов. Чтобы ваять их, достаточно было освоить несколько схем и наработать запас подходящих лексических оборотов. Досаждали поступавшие по телетайпу тассовки, предназначенные для обязательной публикации, – сообщения и отчёты ТАСС о важных политических событиях. Иногда их приходилось ждать до позднего вечера, что не доставляло удовольствия дежурному редактору. В следующем номере надлежало давать отклики уральцев на очередное партийное решение. Подборки содержали обещания «ответить на призыв партии новыми успехами». «Откликались», конечно, сами сотрудники газеты, получив по телефону согласие какого-нибудь активиста на мнимое авторство.

Размышляя об этой стороне нашей газетной работы, я однажды подумал, что у прежней обязаловки было определённое сходство с теперешними рекламными вставками и заказными материалами. То и другое – дань, приносимая журналистами господствующей системе, ритуал лояльности и одновременно условие жизнеспособности газеты.

Бывало, выслушав на планёрке заявки в очередной номер, ответственный секретарь обводил взглядом заведующих отделами и произносил с укоризной: «Всё это, конечно, хорошо и нужно, а читать-то что будут?» Думаю, что 90-тысячный тираж «НС» в шестидесятые годы, – свидетельство того, что в газете было что читать.

У меня нет сведений об экономической эффективности нашего двухкопеечного издания. Редакция в ту пору занималась только своим прямым делом – делала интересную газету, пользующуюся спросом, а материально-технические, производственные и финансовые вопросы находились в ведении издательства «Уральский рабочий». Надо полагать, что «НС» приносила неплохие деньги в бюджет издательства, следствием чего был тот факт, что сотрудники редакции отмечали новоселье почти в каждом построенном издательском доме. (Я получил первое в жизни жильё – комнату в пятиэтажке по улице Пальмиро Тольятти – всего через три месяца после зачисления в штат, будучи ещё студентом; впоследствии мы переехали в однокомнатную, а затем в двухкомнатную квартиру в том же доме.)

Скромная реклама, скромная цена…

Человек созидающий

Всем известно, что Урал – опорный край державы, / её добытчик и кузнец. Строки из поэмы Александра Твардовского «За далью – даль» постоянно цитировали в свердловских газетах, но они всегда звучали свежо, потому что были точны. Сотни славных предприятий воплощали собой индустриальную мощь области. Возводились новые заводы и цеха, доменные печи и прокатные станы, по густой железнодорожной сети сновали поезда, рудники и шахты выдавали на-гора неисчислимые богатства недр («вся таблица Менделеева»). И повсюду трудились молодые рабочие, инженеры, учёные, конструкторы новой техники, достойные стать героями наших очерков и репортажей.

Совместный выпуск молодёжных газет Свердловской, Пермской, Тюменской и Оренбургской областей, посвящённый ударным комсомольским стройкам

За четыре года работы в «На смену!» мне удалось немало поездить по промышленным центрам, большим и малым предприятиям и стройкам Среднего Урала. Командировки давали возможность прервать однообразное течение редакционной жизни (планёрки, сбор информации по телефону, обработка материалов авторов, вычитка гранок, дежурства по номеру) и побывать в незнакомых местах, занести в блокнот новые впечатления. Моя рабочая территория, постепенно расширяясь, охватила Свердловск, Нижний Тагил, Асбест, Реж, Нижние Серги, Михайловск, Арти, Ревду, Первоуральск, Каменск-Уральский, Невьянск, Краснотурьинск, Карпинск, Камышлов, Гари, Североуральск…

Часто бывал в Нижнем Тагиле. Приезжаешь на электричке рано утром, чтобы не терять световой день: холодно, снег под ногами скрипит, кутаешься в воротник, ожидая трамвай, а увидишь пухлые дымы металлургического комбината, поднимающиеся в морозном воздухе, – и чувствуешь себя как будто бодрее. И хотя понимаешь, что жить и работать рядом с этими дымами – совсем не то, что наблюдать их издалека, всё равно думаешь: «А ведь здо́рово, что есть у нас такой громадный комбинат, что мы сами его построили и продолжаем расширять и совершенствовать!»

В Нижнем Тагиле обаяние уральской старины, с былями горы Высокой, рассказами о промышленниках Демидовых и строителях «сухопутного парохода» Черепановых, переплеталось с памятью о первых пятилетках и о войне. Танк «Т-34» на высоком постаменте у проходной Уралвагонзавода напоминал о военном прошлом, но одновременно олицетворял и сегодняшний день предприятия. Все знали, хотя и не говорили вслух, что основная продукция завода – вовсе не грузовые вагоны, а танки, именуемые «машинами» или «изделиями». Разумеется, я писал о тех, кто строил вагоны. А спустя несколько лет побывал в одном из секретных корпусов УВЗ и был потрясён зрелищем танкового конвейера с десятками могучих, технически совершенных бронированных машин, одновременно собираемых и оснащаемых сотней рабочих.

Когда я слышу очередное сетование на неоправданно высокую цену, которой оплачена победа в сорок пятом, я вспоминаю НТМК и УВЗ. Не будь ускоренной индустриализации, мобилизационного рывка тридцатых годов – мы бы проиграли войну, потеряли страну. А Родина бесценна. Да, была жестокость, были неоправданные потери и неправедные приговоры, но была и вера, был порыв. Спор о том, что именно тогда перевешивало, не имеет смысла, подобно спору о том, наполовину пуст или наполовину полон стакан с водой.

Во время войны на Урале началось движение фронтовых бригад. Молодые люди семнадцати-восемнадцати лет давали клятву работать по-фронтовому, с полной самоотдачей. В год двадцатилетия Победы незнаменитым героям тыла устроили встречу в Свердловске. «НС» посвятила им целый разворот. Один из бывших «фронтовиков» Уралвагонзавода рассказывал, что после 9 мая 1945 года его бригада, как ни старалась, ни разу не смогла достичь прежней выработки на обточке танковых башен. Такова была психологическая энергия Отечественной войны.

А в старинных уральских городках с частными домами и огородами благополучно здравствовали уникальные производства, ведущие счёт годов из далёкого прошлого. Городские кварталы группировались вокруг пруда с плотиной. В далёкие времена река давала ход заводским станкам через ремённые передачи и огромные маховики. В один из таких городков, Арти, я приехал, чтобы написать, как на местном заводике, единственном в стране, куют косы, столь нужные в крестьянском хозяйстве (именно куют, а не штампуют – большая разница!). Очерк назвал «Артинский клинок» не ради красного словца. Клинком именовалась первая заготовка и для косы, и для кавалерийской шашки в ту пору, когда знаменитый металлург П. П. Аносов создавал в Златоусте уральский булат. И в том была глубокая символика. Пруток с намеченным для ковки и закаливания клинком, напоминающий маленькую шпагу, попал в коллекцию привозимых из командировок редкостей, что располагалась в нашем отделе на широком подоконнике.

Прошлое и современность на Урале находятся близко, порой сосуществуют. Город Невьянск, носивший прежде название Невьянский завод, был вотчиной Демидовых. Это был тот самый завод, где Демидовы якобы чеканили монету в подвале, а когда тайна раскрылась, подвал с людьми затопили водами реки Нейвы. На территории завода располагается главная достопримечательность Невьянска – наклонная башня с часами, родственница Пизанской колокольни. Но для близкого осмотра она была недоступна, так как предприятие выпускало военную продукцию.

В селе Таволги, неподалёку от Невьянска, меня заинтересовала керамическая фабричка, где делали чудесную майолику. Познакомился с молодыми художниками (дизайнерами, как сказали бы сегодня). Они придумывали кувшины, кринки, сахарницы, чашки, тарелки и другую обиходную посуду, не претендующую на высокий стиль, но прочно опирающуюся на народный вкус. В результате родился очерк «Таволгинская майолика» (как согласно звучат названия нашей травы таволги и итальянской керамики!).

Известный писатель Алексей Иванов, автор книги о Свердловске / Екатеринбурге под названием «Ёбург», утверждает, что Урал – уникальный феномен русского мира, а не просто провинция со старыми заводами. Он ссылается на исследования пермского профессора П. Богословского, писавшего ещё в 20-е годы о горнозаводской цивилизации – культуре, созданной в условиях крепостничества трудами народа по заданиям и в интересах владельцев заводов и разного рода угодий.

Это очень точное наблюдение. Действительно, не найти на карте страны другую столь обширную провинцию, где столь компактно сосредоточены традиционные отрасли добычи и переработки полезных ископаемых. Рудознатцы, кузнецы, камнерезы, углежоги, каменотёсы, доменщики, плотники, грабари, механики и прочие работные люди, несмотря на подневольные условия существования, сформировали здесь профессиональную среду со своими традициями, культом мастерства и трудолюбия. Седой Урал, Урал-батюшка сплотил пришлых по своей воле и переселённых насильно русских и нерусских людей в сообщество уральцев, вызвал к жизни неповторимый пласт народной культуры – речь, бытовой уклад, обычаи, фольклор. Романы и повести, а также пересказываемые из поколения в поколение были составили суровую сагу, повествующую об освоении прежде дикого края – настоящий гимн упорству и разуму человека. Павел Бажов ввёл в литературу уральский сказ – неторопливое повествование, в котором побывальщина соседствует с волшебными преданиями, а герои – не царевичи и витязи, а мастеровые люди.

Именно оттуда, из народных глубин, пришла идея рубрики «Правнуки людей мастеровых», по-своему отразившая на страницах газеты современную ипостась горнозаводской цивилизации. «На смену!» постоянно обращалась к теме преемственности традиций, достоинства рабочего человека. Среди наших авторов было несколько рабочих, умевших на своём опыте раскрыть суть профессии, показать путь к мастерству. Один из них, помощник горнового Нижнетагильского металлургического комбината Василий Панкратов, стал нашим штатным сотрудником, а впоследствии – собственным корреспондентом одной из центральных газет.

Мне нравилось разговаривать с мастерами своего дела, в тонкостях чувствующими и понимающими свою работу. Хотелось проникнуть в тайны ремесла, понять и правдиво рассказать, почему и как у одного получается лучше, чем у другого. В цехе Свердловского инструментального завода остановишься возле какого-нибудь пожилого дядьки в очках, закреплённых на затылке верёвочкой, и замрёшь, зачарованный тем, как он «ловит микроны» – шлифует до блеска и без того зеркальную поверхность изделия, в которой отражается твоя любопытствующая физиономия. Я и сейчас могу без запинки назвать десятка два рабочих профессий, которые, благодаря журналистской работе, неплохо себе представляю: столяр, плотник, каменщик, штукатур, бетонщик, трубоклад, монтажник-высотник, футеровщик, горновой, токарь, сверловщик, модельщик, фрезеровщик, строгальщик, кузнец, клепальщик, прессовщик, сварщик, слесарь-лекальщик, слесарь-сборщик, крановщик, стропальщик, электромеханик, сцепщик…

Есть известная притча о прохожем, спрашивающем у строителей пирамиды Хеопса, чем они занимаются. Каждый говорил о своём: «Гружу тачку», «Копаю землю», «Обтёсываю камень». И лишь один сказал: «Строю пирамиду Хеопса» – осмыслил свою работу как масштабную миссию. Мы, журналисты газеты с восклицательным знаком, как раз и хотели помочь молодым людям осознать государственную значимость своей повседневной работы: «Мы не винтики, мы – народ-созидатель!» Вот почему так много писали о тех, кого теперь уничижительно кличут работягами.

В плакатном восхвалении рабочего человека было, конечно, нечто чрезмерное и порой просто фальшивое. Однако нельзя не сожалеть, что уважение к труду, к производству материальных ценностей вытеснено теперь воспеванием прелестей беспечного существования, успеха, лёгких денег. Труд как высшее проявление человеческого в человеке, преобразование косной материи, торжество интеллектуальных и физических сил – редкий гость и на газетных страницах, и в телепрограммах. Отодвинуто в сторону библейское «В поте лица будешь добывать хлеб свой», дарвиновское «Труд создал человека» и советское «Труд есть дело чести, дело доблести и геройства». Исчез из литературы и СМИ образ человека-созидателя, человека-творца с его трудовой моралью и гордостью за дела рук своих. Его вытеснили супермены, бесшабашные сыщики, звёзды массовой культуры, герои криминального мира, жрицы свободной любви и новые русские буржуа.

Разветвлённая система профессионально-технической подготовки рабочих и специалистов среднего звена, которая создавалась десятилетиями, в 90-е годы пала жертвой разрушительного реформирования отечественного образования. Профессионально-технические училища и техникумы перепрофилированы и переименованы в колледжи, выпускающие бухгалтеров, банковских клерков, парикмахеров, рекламных агентов, секретарей-референтов и других далёких от потребностей материального производства людей. И как только стала подниматься с колен промышленность, развернулось строительство крупных сооружений, выяснилось, что рабочих нужных профессий и производственных мастеров не сыскать. Что же предлагают наши учёные мужи и управители высокого полёта? Конечно, завозить мигрантов из Средней Азии. Но неужели среди официально зарегистрированных безработных в количестве 2,8 миллиона (декабрь 2020 г.) не найдётся желающих приобрести современную стабильную рабочую профессию?