Текст книги "Монолиты готики"

– Возвращаются, но лишь тогда, когда там еще осталось, на что поглядеть. А в нашем случае, как ты понимаешь, дела обстоят по-другому. – Усмехнувшись, Доктринус обвел рукой мрачные стены. – Если, конечно, вор – не фанат «Баек из склепа».

Краулер подавленно кивнул. Он уже пожалел, что задал сперва один нелепый вопрос, и, вслед за тем, еще более глупый. Требовалось поскорее исправить положение. Продемонстрировать, что сам-то он ничуть не испуган, и более Доктринуса осведомлен насчет повадок «расхитителя гробниц обыкновенного».

«Как, в таких ситуациях, поступают великие сыщики? – спросил себя альбинос. – Ах да, бродят кругами, и, состроив умную мину, рассказывают о том, ЧТО случилось. Что же, собственно, случилось У НАС?..» Посмотрев на белый контур, каковым обвели тело Титуса, Лео не испытал ничего, кроме досады.

К своду крепились металлические жердочки, предназначенные для тех стражей, кто не читает «Playboy» – дабы летучие мыши, уцепившись коготками, могли спокойно свисать вниз головами… «Судя по всему, – думал Краулер, – Титус что-то увидел или услышал, спикировал к полу, где…»

Тут альбинос с удивлением обнаружил, что Доктринус развернулся, и, не дожидаясь, пока «уполномоченный» покончит с осмотром, двинулся к лестнице.

– Эй, ты куда?..

– Туда, – невозмутимо откликнулся Доктринус, ткнув пальцем в потолок. – Полагаю, мы здесь все осмотрели. Лично я не намерен тратить время сверх необходимого.

Леонард, мягко говоря, был озадачен столь небрежным отношением к собственной персоне (ведь сам Огастус признал его компетентность!..), а потому, вероятно, ответил чуть более раздраженно и резко, чем следовало бы:

– Что значит «осмотрели»?!. Разве ты не собираешься рассыпать вокруг магнитный порошок, и ползать по полу в поисках упавшего с преступника волоска?.. – со всей строгостью, на какую был способен, осведомился Краулер.

Доктринус поглядел на него, как на полоумного.

– А может, мне здесь все хорошенько пропылесосить, а потом изучить образцы под микроскопом?! – самым неприемлемым тоном огрызнулся очкарик. – Нет уж. Это НЕ входит в мои обязанности. Если угодно, ползай по полу сам.

Вампир невозмутимо ступил на лестницу.

Альбинос открыл было рот, чтобы осадить наглеца, но в последнюю секунду прикусил язык. Внезапно до него дошло, как же здесь тихо. А эти тени… Леонарда преследовало чувство, будто за колоннами, во Тьме притаился голодный каннибал. Впрочем, теней было достаточно, чтобы в них уместилась целая рота каннибалов, только и ждущих момента, чтобы вцепиться в глотку.

Краулер понял, что также не испытывает ни малейшего желания находиться в Зале Заледеневшей Вечности «сверх необходимого». Подхватив лампу, он бросился нагонять Доктринуса. К счастью, тот не успел уйти далеко.

Серпантин лестницы они преодолели в молчании. Альбинос светил приемником.

Очкарик сразу же направился в правое крыло Цитадели, не удостоив вниманием бродившего по холлу Казиуса. Судя по тому, какую рожу скривил привратник, они с «секретным отделом» состояли отнюдь не в лучших отношениях (о чем Лео даже не догадывался). Огастус руководствовался в политике заветами более старшего Цезаря, и более младшего Макиавелли. «Разделяй и властвуй», или «сохрани в тайне, что говоришь сам, и сбереги Череп»[6]6
  Данное высказывание содержится в тайном труде «Размышления о природе и будущем расы вампиров».


[Закрыть].

Пройдя несколькими коридорами, они поднялись по узкой деревянной лестнице, и оказались у металлической двери, оснащенной, к удивлению Краулера, сканером сетчатки. Каковым, собственно, Доктринус не замедлил воспользоваться. Что-то лязгнуло, и дверь приоткрылась. Вампиры вошли.

Альбинос с любопытством огляделся. Вне сомнений, это была лаборатория. Она же – секретный отдел. Сюда допускались лишь избранные – к числу коих, разумеется, относились «уполномоченные», – а потому Леонард впервые переступал этот порог. Он всегда был готов расширить кругозор, а потому голова его вращалась, точно на шарнире, из стороны в сторону. Куда охотнее Краулер расширил бы кругозор коллекцией «Versace», но выбирать не приходилось.

Помещение было довольно просторным, с высоким потолком, на котором кое-где темнели разноцветные пятна. Оные кляксы альбинос нашел несколько странными, и, ввиду туманности происхождения, более чем подозрительными (если не учитывать такую теорию, как безобидное занятие абстрактной живописью – путем нанесения краски под давлением в шесть атмосфер). В южной стене располагались три узких, наглухо тонированных стрельчатых окна. По всей видимости, Доктринус мог не прекращать свою деятельность и в разгар светового дня, не подвергая риску здоровье и психику.

Чем же, собственно, он занимался? Говорят, что по жилью или рабочему месту субъекта, при известном умении можно составить более-менее цельный портрет его личности. По лаборатории Доктринуса можно составить, как минимум, дюжину таких портретов, и каждый был бы ничуть не похож на другие, хотя представлял бы личность неординарную, и, как говорится, «с приветом».

Леонард изумленно глядел на бесконечные стеллажи, забитые какими-то моделями, чертежами и емкостями, на лабораторные столы и алхимическое оборудование; на чучела животных и столярные инструменты… Здесь было столько ценных вещей, равно как и жуткого хлама, что сомневаться не приходилось: все это оседало здесь на протяжении столетий, подобно пыли, покрывающей крышку гроба в древнем склепе. Комната производила впечатление лаборатории безумного ученого (из фильма о оживлении трупов с криками «Оно живет, живет!»). «Хотя, – поймал себя Краулер, – почему «производит»?.. В какой-то мере помещение таковым и являлось…»

Альбинос и не подозревал, что в Цитадели, оказывается, имеет место настоящий музей странных штуковин. Он-то думал, что главная мерзость – Череп Гозалдуса, каковой, впрочем, Клан также лишился. Но лаборатория трещала от обилия причудливого вида экспонатов. Здесь были миниатюрные макеты летательных аппаратов, использующих экологически-чистую, хотя и утомительную мускульную силу «аэронавта»; крохотные батискафы, предназначенные для погружений (Лео был бы рад ошибиться)… летучих мышей; глиняные фигурки каких-то существ: наполовину рыб, наполовину людей; набор осиновых кольев с пометкой «special edition»; полдюжины белых черепов, среди которых, к сожалению, ни одного, принадлежавшего Гозалдусу; человеческие органы в стеклянных сосудах; зародыши людей и вампиров; чучело огромного аллигатора, подвешенное под потолком; компьютеры, окруженные химическим оборудованием, и, казалось, напрямую подключенные ко всем этим ретортам, колбам и змеевикам. Один из перегонных кубов явственно попахивал спиртом. Но на эту слабость Доктринуса Краулер решил милостиво закрыть глаза. В конце концов, домашнее самогоноварение – исключительно в целях потребления, не сбыта, – не такая уж серьезная провинность.

На этом перечень диковинных, в высшей степени непонятных вещей отнюдь не исчерпывался, а, напротив, лишь начинался. Тем не менее, альбинос не считал, что у него достанет сил изучить эту коллекцию до конца, и прийти к финишу в здравом рассудке. Поэтому он обратил внимание на библиотеку.

Здесь, судя по всему, хранилась личная подборка Доктринуса, а также то, что он позаимствовал из книгохранилища Цитадели (куда вампиры, за исключением Казиуса, заглядывали далеко не часто, а потому отделить достояние Клана от «личной подборки» очкарика представлялось проблематичным). Лео заметил такие опусы, как «Все, что вы хотели знать о некромантии, но боялись спросить», «Вампиризм для чайников», а также труд небезызвестного Ван Хелсинга «Вампусоптономикон». В этой монографии поистине эпохального масштаба содержались все сведения о природе, социальной структуре и повадках вампиров (автор считал, что кровососы гораздо ближе к животным, нежели к человеку, что они опасны, и подлежат безоговорочному истреблению – с чем, естественно, вампиры не могли согласиться, и, в конечном итоге, конфликт воззрений сыграл роковую роль в судьбе охотника), которые Ван Хелсинг скопил за всю свою длительную практику. В книге имелось подробное описание всех Кланов, и – то самое, из-за чего вампиры многие десятилетия искали экземпляры ограниченного тиража, – имена и адреса всех кровососов, о которых охотник был осведомлен.

Краулер с трудом подавил желание снять толстенный том с полки, и, отыскав на «К» адрес фамильного поместья, под корешок вырвать страницу мерзкой книги. Доктринус бы не одобрил такого обращения с раритетным изданием.

На одном из столов лежали куски сырой глины и лоскуты материи – свидетельства фальсификации. Там же – фотоснимки Черепа с различных ракурсов.

Еще здесь было тело. Лежало на холодной металлической поверхности, предназначенной, если судить по желобкам, трубкам и пластмассовому ведру, исключительно для вскрытия трупов. Хотя, возможно, особо неряшливые особи не побрезговали бы на таком столе отобедать. Как бы там ни было, тело накрывала простынь, еще помнившая белизну. Характерные очертания проступали под тканью: голова, грудь, ноги. Альбинос отдавал себе полнейший отчет, что ничем другим, кроме как останками Титуса, лежащее на столе быть не могло. Если исходить из этого, молодой вампир сильно отощал после смерти. Почему-то Лео расхотелось заглядывать под покрывало. Однако, выбора не оставалось. Он уполномочен на спасение расы.

Почувствовав волнение гостя, Доктринус, точно издеваясь, не подал виду. Притворился, что спешить им некуда, а тело на столе – так, часть декора.

– Нравится?.. – спросил он. И, не дожидаясь ответа, ответил себе же: – Да, здесь клёво. Все, что может понадобится мужчине для жизни. Я сам все обставил.

Краулер не думал, что это могло бы служить похвалой – пусть даже в собственный адрес.

– Да, весьма мило, – ответил он столь сухо, что почти почувствовал во рту вкус черствого хлеба. – Полагаю, нам следует приступить к осмотру… улики.

– А, служебное рвение? Похвально, похвально. – Очкарик улыбнулся. Альбинос заметил, что собеседник выпустил клыки. К чему бы?.. Какой-то странный намек, или его действительно возбуждала перспектива грядущего осмотра?..

Вампиры приблизились к столу и тому нечто, что скрывала простыня.

– Готов? – поинтересовался Доктринус, продолжая ухмыляться. – Будет страшно.

– Ну, – нетерпеливо буркнул Леонард.

Очкарик сдернул простыню, и выяснилось, что к ТАКОМУ Краулер оказался совершенно не готов. От неожиданности даже вскрикнул. К тому жуткому зрелищу, что предстало его глазам, не мог подготовить весь жизненный опыт. Альбинос не видел ничего, что хотя бы отдаленно напоминало ЭТО, и не предполагал, что подобное возможно. Да, у реальности отменно поставлен удар. Не успел Лео опомниться от апперкота, как последовала другая комбинация.

Новая – более компактная, обезвоженная (и мертвая) – версия Титуса выглядела на редкость отталкивающе. Как ни странно, в первое мгновение Краулер думал о насекомых. Точнее – о коконах, лишенных, до последних капель, жизненной влаги. Кожа была серой и сморщенной. Мышцы исчезли, будто их и не было. Отовсюду неестественно, а потому безобразно торчали острые кости. Глазницы чернели мертвыми впадинами. Рот скалился в кошмарном оскале; в глотке торчал острый и твердый, словно жало, язык. Руки скрючились на груди, в отличие от ног – прямых, как палки. До альбиноса наконец дошло, как Доктринус смог дотащить труп до лаборатории – теперь Титус весил считанные килограммы. Обезвоженная плоть, кожа и кости.

Создавалось впечатление, что эта мумия пролежала в каком-то склепе не одно столетие. Мертвец особо долгой выдержки. И, напротив, не верилось, что еще несколько часов назад Титус излучал здоровье, силу, и готовность служить Гирудо до последней капли крови… В последнем-то он преуспел.

Лео отвернулся. Усилием воли пришлось подавить зарождавшуюся в желудке деятельность. Впрочем, вырвать могло одним только желудочным соком.

Очкарик скалился, наслаждаясь эффектом.

Краулер игнорировал его энтузиазм, и, поглядев на труп, сосредоточился.

– Гм… Я не вижу ни кола, ни ожогов от святой воды… Вообще никаких признаков убийства.

– Хочешь сказать, за исключением ТРУПА?.. – вкрадчиво осведомился Доктринус.

«Ну да, конечно, – мысленно проворчал альбинос. – Одно маленькое «но». Умник…»

– Я уже говорил, что его осушили, – не дождавшись ответа, сказал очкарик.

– Верно, говорил, – кивнул Лео. – Но теперь я понимаю, что ты пошутил. Мне множество раз доводилось видеть тех, кого осушили, равно как и самому осуществлять такую процедуру. Те, из которых выпили всю кровь, совершенно не похожи на… ЭТО, – он окинул мумифицированные останки недоуменным взглядом. – Осушенные мертвецы выглядят куда жизнерадостнее.

Доктринус поглядел на стол, будто сверяя аргументы собеседника с собственным мнением.

– А разве то, что мы видим, похоже на убийство колом, или святой водой?..

В сознании Краулера всплыли жуткие картины, одна краше другой – осиновый кол, торчащий из груди живого, на первый взгляд, вампира; поток влаги, оставляющий ожоги, с регенерацией которых организм мог и не справиться.

– Нет. Вообще НИ НА ЧТО не похоже. Но технический прогресс, увы, не стоит на месте, и…

– Тем не менее, я отнюдь не шутил – Титуса осушили, – перебил Доктринус.

Альбинос с ужасом понял, что услышал чистую правду. Мысль о том, что некий Упырь или Вурдалак наделен такой властью, повергла Леонарда в шок.

Лишь увидев труп, он понял, почему Магистр отрицал причастность сородичей.

– Что за существо способно на ТАКОЕ?!.

Очкарик осклабился.

– Как ни странно, ты подобрал верное определение. Существо. Тварь, пришедшая из беспросветной тьмы тысячелетий. Убийца, какому нет равных…

Тут перед ними мелькнула какая-то юркая тень. Краулер вскрикнул и отпрянул. Сердце провалилось в желудок, а душа, если допустить ее наличие у кровососущих, ушла в пятки. Первое соображение было о убийце, вырвавшемся из плена тысячелетий исключительно ради того, чтобы предать его, Леонарда, столь же страшной смерти, как и беднягу Титуса. Нет, только не это!..

– Эй, потише, – сказал Доктринус, улыбаясь. – Все хорошо. Это просто Гастон.

– А?..

Негодующе переводя дыхание, альбинос понял, что тварь не превосходит размером крупную крысу. Смущенному Краулеру стало чрезвычайно стыдно своего испуга – вполне адекватной, впрочем, реакции. Немного успокоившись, он обратил внимание на детали. Существо, сидящее на руках у Доктринуса, было вовсе не крысой и не птицей, как Леонарду показалось вначале.

Затем он решил, что это маленькая обезьянка, игрунок или капуцин, но вновь промахнулся. Тварь не имела волосяного покрова: тонкие ручки, ножки, субтильное туловище. В хитрой заостренной мордочке проступало что-то собачье.

Создание являлось миниатюрным подобием человека. Если точнее – вампира. А еще точнее – Доктринуса. Крохотное личико неуловимо напоминало очкарика. Не чертами, а, скорее выражением, хотя и в чертах имелось отдаленное сходство. Печать порока, едва разместившись на скудной площади, темнела несмываемыми чернилами. Существо казалось ангелочком, лишенным крыльев, и обожженным смертными грехами. Эдакий бесенок системы «mobile».

– Что ЭТО? – выдохнул альбинос, смутно вспоминая, что недавно уже задавал тот же вопрос.

– Говорю ведь – Гастон, – невозмутимо ответил Доктринус, почесывая тварь за ушком, отчего та тихо урчала. – Гомункул. Он живет тут, в лаборатории.

– Гомункул? – Краулер воззрился на существо, именуемое Гастоном. – Но КАК?..

– Я его создал, – терпеливо разъяснил очкарик. – По старинным алхимическим рецептам, и с использованием – не в средневековье, чай, живем, – кое-какого hi-tech. Отличный, скажу тебе, помощник. Смышлен, проворен, неприхотлив к еде и условиям. Подумываю вот написать руководство «Гомункулус – своими руками». Домохозяйки будут просто в восторге, как считаешь?..

Леонард пожал плечами. Теперь он что-то припоминал. Гомункулы, да. Процесс их получения был весьма специфическим. Но о том, что этим промышляли не где-нибудь, а в обители Клана, альбинос даже не догадывался.

– И что этот… Гастон делает в Цитадели?..

– Я же сказал, что СОЗДАЛ его. Пару месяцев назад – из собственных волос, крови, слюны и…

– Стоп, достаточно. – Краулер поднял руку. Менее всего ему хотелось знать, из чего ЕЩЕ изготовлен Гастон. Домохозяйкам придется повозиться с одним ингредиентом, доказывая мужьям, как гомункулусы способствуют ведению домашнего хозяйства.

– Я велел тебе спрятаться, – поглядев на питомца, укоризненно сказал Доктринус. И, подняв голову, продолжил: – Он сильно привязался ко мне. В свое время я не спросил дозволения у мастера, поскольку не был уверен, что эксперимент удастся. Теперь жду подходящего случая, чтобы показать шефу. – Очкарик нежно погладил Гастона. – Не мог бы ты никому не говорить?..

Леонард собрался было ответить, что, как примерный член Клана, не станет потворствовать глупым выходкам, и немедленно доложит начальству, но в последний момент опомнился. Похоже, не только гомункулус испытывает привязанность к своему создателю, но тот отвечает творению тем же. При известном умении этим можно воспользоваться. Доктринус собственноручно передал альбиносу средство воздействия на свою несговорчивую персону.

– Ну, ладно, – будто в сомнении, протянул Краулер. – Постараюсь тебе помочь.

– Спасибо. В свою очередь, буду рад оказать тебе любую помощь.

– Ну что ты. Мы ведь одна большая семья, – сказал Лео, подразумевая «конечно, куда ты денешься…».

Гомункул сорвался с ладоней Доктринуса, и с прытью, каковой было трудно ожидать от его рахитичных конечностей, перепрыгнул на ближайший стеллаж. Там он злобно оскалился – зубки оказались острые и мелкие, как шестеренка из часового механизма, – и показал альбиносу средний палец.

Очкарик сделал вид, что не заметил выходки своего питомца (ведь в этом случае пришлось бы извиняться за пробелы в воспитании), а Краулеру не по его нынешнему статусу было обижаться на гомункулуса, сделанного неизвестно из чего.

– На чем мы остановились?.. Ты рассказывал о существе, убившем Титуса.

– Точно, – кивнул Доктринус. – Видишь ли, из Титуса не просто высосали кровь, как мог бы вампир. Вернее, не одну лишь ее, но и прочие жидкости, содержащиеся в организме. Лимфа, желчь, желудочный сок… Ну, и остальное. («Из чего можно было бы состряпать массу чудных гомункулов, – добавил про себя Леонард, – избавив домохозяек от головой боли».) Абсолютно все, до последнего грамма. Выжали, будто лимон, оставив высушенную кожуру… Это редкое умение, и его обладатели принадлежат к одной-единственной расе. Пустотники.

Альбинос наморщил лоб:

– Пустотники?.. Я думал, это сказки, которыми пугают непослушных вампирят.

– Не ты один, – усмехнулся очкарик. – Наши предки слишком долго и упорно убеждали потомков, а заодно и себя, что это действительно выдумки. Я не склонен их винить. Они старались забыть прошлое, как страшный сон, и никогда к нему не возвращаться. Забыть те незапамятные, поистине доисторические времена, когда Землю, помимо кроманьонцев и вампиров, населяли другие, непохожие расы. Одни исчезли бесследно, сами по себе, другие – в следствие каких-то катаклизмов, ну а третьи желали доминировать. Стать господствующим видом. Вампиры и Пустотники относились к последним.

Краулер заворожено слушал. Доктринус вещал о событиях, что относились скорее к области мифов. Трудно поверить, что сейчас, в эру компьютеров и информации, вернулось это забытое, подвергнутое анафеме прошлое.

Но «кожура», лежащая на столе, говорила сама за себя.

– Наша раса и Пустотники вели непримиримую, долгую и кровопролитную борьбу, – продолжал «секретный отдел». – Сцепились, словно псы, не на жизнь, а на смерть. Исходом войны могло быть только исчезновение одной из сторон – как биологического вида. Или мы, или они. – Очкарик подошел к стене, и, дернув за шнурок, развернул плакат. – Вглядись в лицо врага.

И Леонард вгляделся. Отчасти он ожидал чего-то подобного. Чего-то неприглядного, звериного. Ожидания оправдались – с тем лишь отличием, что персонаж, изображенный на плакате, в большей степени относился не к млекопитающим, а к… рептилиям. По крайней мере, внешне. Признаки, как говорится, налицо. Чешуя, покрывающая жилистое тело; мощные лапы с когтями; морда с крокодильей пастью. Завершал картину длинный хвост. Казалось, художник (каковым, по-видимому, являлся Доктринус – Человек эпохи Возрождения местного масштаба), не в силах обуздать разыгравшуюся фантазию, изобразил огромную ящерицу, подражающую прямоходящим видам: стоящую на задних лапах и поддерживающую себя хвостом. А если точнее…

– Похож на Мистера Ящерицу из мультфильма о Человеке-Пауке, – не долго думая, брякнул альбинос.

Гомункул хихикнул. Доктринус неумело скрыл улыбку:

– Да, сходство есть. Но Ящерица, как и Человек-Паук, гроша ломаного не стоят против Пустотника. Он в один присест сожрал бы обоих, а Бэтмена оставил на десерт.

От этих слов Краулеру стало немного не по себе. «Расследовать, отыскать, покарать». «Уполномоченный» также являлся супергероем хоть куда. Однако, его сверхъестественная сила заключалась в ламинированной «Подателю сего», и распространялась, преимущественно, на здравомыслящих вампиров.

Мистеру Ящерице было бы плевать на бумажку.

– Ну, пасть-то у него будь здоров, – кивнул Леонард. – Вот только я не понимаю, как ему удалось превратить Титуса в гербарий, не повредив при этом кожу. Даже нам приходится проделывать отверстия, прежде чем добраться до крови.

«Уговаривая порой, что ранки будут крохотными, и процедура пройдет безболезненно».

– Сейчас к тебе повернута одна сторона медали. Одно из обличий любого Пустотника. – Очкарик взял с полки указку. – В этом отталкивающем, непривычном, неприятном виде они проводят большую часть времени. Со всеми вытекающими последствиями. Клацают челюстями, зловеще шипят, шелестят чешуей, вращают желтыми глазищами, стучат хвостами… – Доктринус тыкал указкой в соответствующие места «наглядного пособия». – В общем, пресмыкаются, как им и предначертано Судьбой. Судя по всему, в жилах Пустотников течет кровь динозавров, но нельзя исключать, что они – оккупанты из иных миров, каких-нибудь соседних измерений… «Войну миров» читал?.. Примерно это, только в грандиозном доисторическом антураже, пережили наши предки.

Альбинос честно попытался представить, как его вампирские прадеды дают прикурить инопланетным агрессорам, спасая от порабощения целую планету, но совершенно не преуспел в этом интеллектуальном упражнении.

Зато «секретный отдел» не на шутку увлекся. Краулер был вынужден кашлянуть.

– Да, – встрепенулся Доктринус, – когти и клыки – не главное оружие этих тварей. Пустотники также способны менять свой облик. В отличие от нас, они оборачиваются не крошечными безобидными мышками, а одним сплошным ужасом. Облаком теней и злобы, бестелесным, точно туман, но крайне опасным. Очевидно, в таком состоянии они практически неуязвимы, ибо нелегко причинить вред чему-то или кому-то, что лишено осязаемой плоти. Зато сами способны на многое. К примеру, высосать из жертвы все соки за какие-то секунды. – Указка ткнулась в сморщенное тело, лежащее на столе.

Леонард почувствовал, как у него на голове зашевелились волосы. Он даже в фильмах такого кошмара не видел. Киношные монстры, по крайней мере, имели хоть какую-то часть спецэффектов, куда бравый герой (героиня) могли всадить пулю. Огастус не упоминал ни о «эффекте тумана», ни о неуязвимости!..

Альбинос запоздало осознал, что его провели – самым бессовестным образом.

– КАК же предки одолели этих чудовищ?!. – На секунду Краулеру показалось, что сейчас он очнется от какого-то забытья, а Доктринус, сорвав с лица маску, обнажит чешуйчатое рыло со словами «А они, знаешь ли, и не одолели…».

– Очень просто. Когда те спали.

– Спали?..

Обвинять вампирскую братию в коварстве и вероломстве – мягко говоря, наивно и бессмысленно. Однако, было несколько странно услышать, что «непримиримая, долгая и кровопролитная борьба» завершилась ТАК, а не иначе: изобретением особо изощренного оружия массового поражения, победоносным сражением, приходом к власти либералов, или чем-нибудь еще.

– Спали. Дрыхли. Сопели в две дырки. – Очкарик торжественно поднял указку. – Эволюция – штука невнятная, куда более сложная, чем представлялось старине-Дарвину. Далеко не всем она идет на пользу… Пустотники не просто эволюционировали, как мы или люди. Эти ящеры мчались по эволюционной трассе так быстро и самонадеянно, что забыли свернуть там, где следовало. – Доктринус хлопнул ладонями, имитируя столкновение «лоб в лоб». – Усиление одного либо нескольких качеств закономерно приведет к ослаблению других: принцип одеяла, натягиваемого на голову. Пустотники стали слишком сильны благодаря своей жуткой способности, которая, собственно, дала имя их странной расе. Как следствие, они столь же ощутимо ослабли со стороны других параметров… В частности, им требовалось очень долго восстанавливать энергию, затраченную на «бестелесный режим», причем во время отдыха они были совершенно беспомощны. Наши праотцы не преминули этим воспользоваться. – Очкарик вновь кровожадно оскалил клыки. – Они выявляли гнездовища ящеров и подчистую вырезали обитателей. Пустотники проиграли эволюционную гонку, и были истреблены.

– Ну, кто-то все же уцелел, – заметил Леонард. – Насколько можно судить.

– Да, кто-то уцелел.

– Но зачем ему… или ей понадобился Череп?..

– Полагаю, ответ на этот вопрос и предстоит найти тебе, – усмехнулся Доктринус.

Альбинос мрачно кивнул. Кому же еще?..

Гомункул, затаившийся на полке, состроил очередную гримасу. Будто и без того недостаточно досадных обстоятельств!.. Краулер раздраженно обозрел помещение. Книги, книги – потертые фолианты, свеженький глянец…

– Откуда ты знаешь столько о Пустотниках?..

– Ну, – вздохнул очкарик, – все просто. Во-первых, в детстве я был хулиганом, а моя бабуля отличалась отменным знанием вампирского фольклора. Во-вторых, Чарльз… который Дарвин – изложил мне свои соображения, когда мы объезжали на Галапагосах тамошних черепах. Вот, пожалуй, и все. Часы кропотливой работы в архивах, конечно, не в счет – банальная рутина.

– Само собой, – поддакнул Леонард.

Оба помолчали, думая о своем. Даже Гастон притаился, сверкая глазками-бусинами.

– Что ж, подведем итоги, – наконец промямлил альбинос, персональный «дерьмометр» которого просто зашкаливал. – Мне предстоит отыскать существо, способное убивать одним прикосновением, или как-то там еще, причем не просто убивать, а превращать живую плоть в древнеегипетские мумии. Полагаю, даже Казиус предпочел бы обойти стороной такого противника, даже если бы тот начал высмеивать его горб… – Доктринус тихо хихикнул. – Поэтому мне не остается ничего иного, кроме как последовать примеру глубокоуважаемых предков – найти логово бестии и прикончить ее, когда та будет мирно похрапывать… – На слове «прикончить» Краулер запнулся, но предки строго взглянули на него из сумрака веков, давая понять, что колебаться в этом вопросе не стоит. – А ты, часом, не знаешь, где это логово?..

Очкарик покачал головой.

– Так я и думал. – Тут Леонарда посетила очередная догадка: – А что, если ЭТОТ Пустотник уже не беззащитен во сне?.. Что, если он эволюционировал, и теперь способен оборачиваться героиновым глюком, когда ему вздумается?!.

Мгновение Доктринус размышлял над этим допущением.

– Нет, навряд ли. Непреложное условие эволюции – естественный отбор. То есть, борьба за выживание. Вероятно, одна популяция Пустотников уцелела и затаилась, ведь даже вампир не смог бы жить столь долгий срок. Они-то и были предками нашего похитителя… – «Секретный отдел» рассеянно потеребил губу. – Тогда как НАШИ предки о их существовании просто не знали. Иначе не объяснить тот факт, что извечные враги нашей расы дотянули до этого дня.

– А завтра окажется, – ворчливо заметил альбинос, – что мне придется одолеть батальон «врагов нашей расы», вооружившись одной саперной лопаткой!..

– Сомневаюсь. Скорее всего, мы имеем дело с отщепенцем или пройдохой, действующим на свой страх и риск. Прочие Пустотники могут и не знать о похищении Черепа. О них ничего не слышно уже какое тысячелетие. Значит, зловредные твари научились скрываться лучше, чем в ту давнюю пору. Но – НО – если ты обнаружишь их гнездовище, ящеров ликвидируют совокупной силой Кланов. Это прекрасно скажется на твоей карьере.

Краулер встрепенулся. Ему живо представилось, как он развалился в паланкине, задрапированном черным шелком, а прелестные – и, разумеется, родовитые – вампирши бросают пригоршни розовых лепестков. Следом зачем-то явилось видение, как гибкие фигуры в противогазах забрасывают дымящиеся баллоны в пещеры, после чего, с автоматами наизготовку, ныряют следом. Крики, кровь, умирающие Пустотники – старики, женщины, дети… Их стенания, впрочем, не мешали вампиршам осыпать лепестками паланкин.

– Очень надеюсь, – стараясь скрыть оптимизм, ответил Леонард.

Тут шелк раздвинулся, и из паланкина вынырнуло нечто бесформенное, черное, с желтыми глазищами и раздвоенным змеиным языком. Альбинос содрогнулся.

– Может, совокупная сила Кланов заинтересуется и одним Пустотником?..

– Не думаю, что это хорошая мысль, – терпеливо ответил Доктринус. – Насколько мы можем судить, данный ящер причастен к исчезновению Черепа. Если привлечем к облавам широкую общественность, то неотвратимо обнаружим, что лишились своей главной святыни. А это идет вразрез с полученными тобою инструкциями… Мастер никогда не делает ничего просто так.

Краулеру не оставалось ничего иного, кроме как согласиться. Ему казалось не вполне справедливым, что придется в одиночку заниматься «охотой» на тварь, уничтожить которую были бы счастливы сонмы вампирских предков – имея на своей стороне ощутимый численный перевес. Для Леонарда это слишком большая честь. Но он молчал, чтобы сохранить остатки достоинства.

Кроме того, «секретный отдел» ничего НЕ РЕШАЛ.

А, спрашивается, почему?!. Ведь разрешать проблемы подобного рода – его непосредственная компетенция и прямая обязанность. Альбинос почувствовал жгучую досаду, что все заботы взвалили на его не слишком жилистые плечи. Он не ломовая лошадь, в конце концов!.. Даже как-то обидно…

– Скажи-ка, – нейтрально начал Краулер, – почему ты не объявил тревогу? Камера, установленная у входа в подземелье, подает сигнал сюда, так ведь?.. – Он указал в дальний угол лаборатории, где действительно мерцал комплект мониторов.

Доктринус смутился.

– Да. Тем не менее, этому не придают особого значения. Я никогда не слежу за камерами, равно как и за датчиками движения. Последние, впрочем, пришлось демонтировать: одно время мы не могли извести крыс. Если бы мне пришлось следить еще и за мониторами, ни на что другое попросту не оставалось бы времени. Да и зачем, – очкарик развел руками, – если кто-то постоянно в Зале дежурил?.. Во всяком случае, до недавнего времени. А еще одна причина заключается в том, что в тот момент, когда совершались убийство и кража, я, будучи биологически несовершенным существом, наблюдал седьмой сон. Великий Магистр не поставил мне это в вину, как ты понимаешь… Следует покарать именно Казиуса – ОН в ответе за внешний периметр.