Текст книги "Свободный Охотник"

PAUSE

«Как же так,» – растерялся я…

А вот так, никакого аборта не было! Ничего плохого Она в тот раз не сделала, если не считать маленькой шалости, которая была позволена с молоденьким сластолюбивым интеллектуалом. Ну, да разве можно назвать эту шалость «плохой»? Первый ее муж был тварью похотливой, дворовым котом-производителем, без пачки презервативов из дому не выходил, а Она что, другого рода-племени, что ли? Жаль, любовничек попался на редкость легкомысленный, презервативов с собой не носил (в отличие от мужа), а совращенная матрона не привыкла предохраняться, по природной лености считая, что о таких вещах обязан думать прежде всего мужчина. И вообще, слишком инфантилен был этот студент-отличник, который мог бы кем-то там стать. Впрочем, сама-то Она кто?! Замужняя баба, с ребенком на руках… Оба они хороши были, ехали по жизни в детских колясках, с пальцами во рту вместо соски. Но когда грянули последствия – Она повзрослела. Что Ей было делать? Думала, думала, и решила. Был один сын – станет двое, что может быть естественнее? От разных самцов – плевать! Поэтому и легла в гинекологическое отделение вовсе не с целью убить неродившегося человека – наоборот, на сохранение. Токсикоз, понимать надо. А про аборт придумала… ну, чтобы он отстал от Нее, этот будущий научный сотрудник с возбудившимся, хо-хо, прибором. Так что ничего плохого Она В ТОТ РАЗ не сделала…

Из-за чего, кстати, первый муж их бросил? Он, конечно, простил бы так называемую измену, но не появление же в семье чужого ребенка! Пойди жена на аборт, и все вернулось бы к прежнему. Однако Она решила по-своему. Немудрено, что после развода бывший муж помогал только старшенькому – вещами, продуктами, знакомствами. Может, оттого и случилась со старшеньким такая неприятность? (Женщина вдруг опять заплакала. Вероятно, по привычке – в тему попала.) Грабанул с приятелями киоск – придурок, урод, весь в отца! Черномазые отловили их всех в тот же день и хорошо хоть не убили на месте, отдали знакомым милиционерам, а уж те раскрутили дело на полную катушку. Вот и езди теперь на зону в Форносово, наблюдай, как мальчик свинеет, вместо того, чтобы взрослеть…

Чужие дети волновали меня не больше, чем ее первого мужа-шофера. Гораздо важнее было, что МОЙ МАЛЬЧИК нашел отца, после чего куда-то пропал. И к матери почему-то не вернулся. Неужели только из-за компьютерной выставки?

– Да подожди ты, – прервал я поток бабьих глупостей. – Что у вас тут стряслось?

– С чего ты взял? – взвилась, вспыхнула она (слезы мгновенно выкипели). – У нас все в порядке, его обещали условно-досрочно освободить.

– Кого? О ком мы, вообще, говорим? Твой младший ни с того, ни с сего сорвался ко мне, и во-вторых, не вернулся домой! Объясни.

– В третьих, у тебя он тоже не остался! – контратаковала оскорбленная мать. – Почитай еще мне мораль, почитай!

Я отвернулся, чтобы не видеть ее лицо.

– Причем тут мораль? Я не понимаю, почему он так страшно мне наврал. Он же похоронил тебя заживо! Младенца несуществующего приплел…

– Что? – спросила она, покачнувшись.

Защита была пробита. Вопросов больше не понадобилось – ответы потекли наружу, как гной из лопнувшего волдыря. Младенца действительно не было, потому что его не должно было быть! Зачем ей третий ребенок, когда не знаешь, как вразумить первых двух? Да и рожать в таком возрасте не принято, говорят, даже опасно. Угораздило же ее забеременеть на старости лет! Муж настаивал, чтобы она рожала, клятвенно обещал, что отныне все будет по-другому, что он угомонится, в семье наступит мир, тишина и долгожданное счастье… (Который из мужей? Последний, естественно!)… Только она ничему и никому больше не верила. Успокоила мужа – мол, ребенок все равно не от тебя, так что решать мне одной, – и с чистой совестью отправилась в больницу… (От кого был ребенок-то? Не твое дело!)… Кстати, в ту же самую больницу – помнит ли милый друг это веселое местечко? Вот так жизнь и водит нас по кругу. Но если шестнадцать лет назад она беременность не прервала, то теперь… Короче, пока решала-думала – переходила срок, опоздала сделать вакуумное отсасывание, и пришлось ей мучиться по старинке. Нет ничего привычнее аборта, если Господь воплотил вас женщиной, да еще в России. Приползаешь поутру к врачам-мясникам, утром следующего дня выписываешься. Полчаса позора – и вновь ты одинока. Как раз вчера утром она и легла в больницу, но ведь могла, могла вернуться вчера же вечером! Не хотелось ей домой. Никуда не хотелось, не было сил даже видеть кого-то. Знала бы, что ждет ее сегодня…

Воистину, жизнь гоняет нас по кругу, однако не цирковой ли это манеж? И кто мы на этом манеже – лошадки или клоуны? Ясно теперь, почему женщина сразу не призналась, что за проблема была у нее со здоровьем. Проблемы больше нет, вырвана с мясом – буквально. Подступало время истерик: собеседница уже не владела своим лицом. Первый муж бросил ее, потому что родился ребенок, последний – потому что ребенок не родился. Смешно… Ее бросили все мужья по очереди, и это ужасно смешно, потому что скоро появится какой-нибудь новый! Обязательно появится. Единственная способность, которой ее наградила природа – способность выходить замуж. Необъяснимо, невероятно, но что есть, то есть. Запахами приманивает, что ли? И какие запахи могут нравиться котам-производителям?

Опять она плакала. Слезы, оказывается, столь же привычны для наших женщин, как и аборты. Хотя, возможно, это она смеялась. Смотреть на нее, выслушивать ее было в высшей степени неприятно, и я заторопился, заторопился на выход, стараясь опередить неизбежное, и уже в коридоре шепотом спросил:

– Ну, так чего вы с пацаном не поделили? Или, может, он сбежал из-за вашей бабули?

Я указал на закрытую дверь. Космическая тишина рвалась сквозь эту дверь, лезла в щели и в замочную скважину, стелилась по полу дряблыми ушами. Старики – несчастнейшие из людей, особенно те из них, у кого начинает гаснуть слух, когда другие органы чувств уже утратили способность дарить удовольствие…

Нет, на этот раз я ошибся.

– Из-за нашей бабули? – женщина чуть не задохнулась от ненависти. – Слава Богу, хоть к какой-то неприятности ведьма старая не имеет отношения, даже странно!..

Просто мальчик хотел, чтобы ему родили сестренку. Он был против аборта – хороша причина для ссоры между матерью и сыном, не правда ли? Мать ему позавчера так прямо и сказала: «Котенок, это не твое дело!» С чего он вообще взял, что будет девочка? И зачем ему нужна эта самая сестра, матери не хватает, что ли? А ведь она все для него делает, живет для него! Или он нуждается в товарище по несчастью, таком же незаконнорожденном, как и сам? Ох, не любит он это слово – «незаконнорожденный», вечно придумывает всякие красивые заменители…

Вовремя я покинул место действия. Разговор на глазах превращался в нескончаемый, больной монолог. Хозяйка квартиры вошла в роль – заламывала руки, сплетала пальцы в замок, колыхалась в такт своим же стонам. Истерика заразна, еще немного, и вибрации могли бы перекинуться на меня. Надеюсь, мое бегство помогло бывшей сокурснице успокоиться, ибо лучшее лекарство в таких случаях – отсутствие зрителей.

Но домой я поехал не сразу. Обнаружив мальчишек, облепивших единственную скамейку во дворе, я решил притормозить и поболтать. И правильно решил. Они, разумеется, отлично знали чудилу по имени Охотник, лучшего игрока по эту сторону Невы! Наш чудила нынче в Москве, если не наврал, с сожалением цокали они языками и сплевывали на асфальт. Стоп-стоп-стоп, испугался я, в каком смысле «игрок»? Ну, в смысле – компьютер-бой, мастер всех систем. Геймер. Обыгрывает всегда и всех, в какую бы игру ни сел играть. Вот и в Москву рванул, чтобы в соревнованиях поучаствовать. Там на международной ярмарке рекламную кампанию развернули, смотр юных бойцов виртуального фронта – с призами, с победителями. Он за главным призом поехал – Notebook последнего поколения, оснащенный флэш-модемом! Обещал, если выиграет, во двор машинку выносить – для друзей. Если не наврал, конечно… Все понятно, мужики, сказал я им, а он что, часто врет? Не, никогда. Это к слову пришлось, само собой изо рта выскочило. Только… «Мужики» мялись, жались, загадочно улыбались в кулаки. Что – «только»? А то. Как же Охотник на соревнованиях играть собрался? Вся их команда удивлялась, понять этого не могла, ведь нельзя ему, он же клятву дал, поклялся он…

Поклялся?

Вот она, разгадка! Мелкая, конечно, ничтожная, но для меня и это был клад. Хоть что-то настоящее приоткрылось, хоть какая-то правда о моем системнорожденном мальчике. Оказывается, геймер и хакер по кличке Охотник дал клятву не прикасаться к компьютеру, пока у него не родится сестра. Причем, не к какому-то конкретному компьютеру, а к вычислительной технике вообще. Мамаша у него беременная, со знанием дела рассуждали пацаны, так он подписался терпеть и ни во что не играть – до благополучных родов. Все девять месяцев. Да-да, самая настоящая клятва – эй, кто там ржет? – даже кровавую восьмерку на дисплее нарисовал. Своей кровью, само собой. Зачем ему сестра? Совсем слетел с резьбы – чудила, он и есть чудила. Почти два месяца продержался. Ну, не глупо ли?

– Эй, кто сказал «глупо»! – несся мне в спину ломающийся басок. – Дядя, это вы сказали «глупо»?

Я удалялся, получив ответ на очередной вопрос. «Никогда не врет», мысленно хохотал я. Или я плакал? Единственное, о чем малыш не наврал, была гибель неродившейся сестры. Впрочем, если вдуматься, насчет дуры-матери он не сильно преувеличил – жива ли эта женщина после всего, что сделала с сыном? И как насчет инфантильного героя-любовника, то бишь меня, назвать которого «отцом» язык не повернется? Ложь и правда странным образом смешались, вступив в реакцию, и полученная в результате отрава быстро превращала мою реальность в «Новую реальность».

Не зря мальчишки свирепо рычали мне в спину. Слово «глупо» произнес я (случайно изо рта выскочило). Хотя, на самом деле ситуация была не глупой, а просто чудовищной: человек поклялся, а его так подставили, причем, кто? Собственная мать. Вместо нормальных родов произошло ритуальное убийство, именуемое в просторечье абортом. Все рухнуло. Сестры нет и не будет, зато клятва осталась. Как теперь малышу жить, как снять с себя это проклятье?

Вечер субботы ничем не был отмечен. Началось и кончилось воскресенье – пустой, бессмысленный день. Пауза затянулась…

CONTINUE

31.

…Разговор, между тем, явно был лишним. Прямой Курьерский, оказывается, уже полон капсул. Сзади. Беспорядочные вереницы догоняют беглецов – сразу по всем четырем линиям движения, в том числе по встречным, наплевав на всякие правила безопасности. Опознавательных знаков нет. Зато конфигурация очень уж странная, у каждого аппарата – собственная. Словно бы изделия эти не матричного воспроизводства, а самодельные, восстановленные или усовершенствованные в тайных мастерских.

– Фермеры, – сообщает Свободный Охотник. – Вот уж с чьей стороны не ждал я сюрпризов…

Он ускоряется. Вереницы капсул также ускоряются, вдруг превращаясь в погоню. «Универсал-Плюс» прожигает оптические перегородки, перепрыгнув на другую линию движения, смещаясь к краю. Это мало помогает – погоня охватывает все сечение Тоннеля. И Узлов поблизости никаких, их количество в Курьерских сведено к минимуму. Неужели ловушка?

Прочие случайные путники, также оказавшиеся на пути у взбесившейся толпы, мечутся, сталкиваются с преследователями. Загородившие проходы грузовики беспощадно разложены по спектру – вместе с охраной. Паника.

И вдруг все замирает. Погоня тормозит, тормозит, тормозит, сверкая защитными полями. Потому что впереди – стена из капсул. Как раз в том месте, где предусмотрен межфрагментарный Узел, из которого, собственно, бойцы и высыпали, мгновенно перекрыв Тоннель. Под фотонными оболочками капсул – устрашающие квазиметаллические конусы, и опознавательные знаки врагами отнюдь не скрываются – черные перекрещенные дуги. Теперь Свободный Охотник знает, кому принадлежат эти опознавательные знаки, он знает, кто обожает утяжелять грациозные конструкции квазиметаллом…

Вот и конец, думает он.

«Универсалы» и разведкапсула Ласкового совершают экстренное торможение – как все. Враги перестраиваются, готовясь к захвату пленных – и те, которые впереди, и те, которые сзади. Начинается устрашающий процесс гаструляции, то есть слияние разрозненных капсул в боевые однослойные «бластулы», затем – в двухслойные «гаструлы». Прямо на глазах у будущих жертв формируется ударный «эмбриобласт». До чего же нелепая у них терминология! Однако именно так Клоны и ходят в атаку – лавиной, неудержимым выбросом клеточной массы. Вокруг большинства бластул вьются сгустки кристаллизованного света, подвешенные на экситонных лучах. Это «зубы Странника», традиционно входящие в вооружение бойцов из Центра. Вот и конец…

Очень кстати беглецы заняли крайний канал Тоннеля – сбоку мелькают многочисленные внутренние Узлы. Мимо проносится гостиница, совмещенная с энергоприемником и утилизационным комплексом. Свободный Охотник ныряет в первый попавшийся Узел, дочь гипа и шпион Ласковый послушно повторяют его маневр. Цезиевая касса отдает требуемое число монад, сразу за троих посетителей.

Пустынный лабиринт из служебных Тоннелей принимает гостей. Что дальше? Это еще не гостиница, это всего лишь зона безопасности, предназначавшаяся когда-то для защиты от разного рода неожиданностей. В старые добрые времена посетителей бы уже встретил лоцман-лакей, жаждущий проводить их к нужному Входу. Здесь была респектабельная гостиница, для уважаемых людей. Теперь же, когда Прямыми Курьерскими почти не пользуются, в ней не осталось ни лакеев, ни владельцев, ни посетителей.

«Куда мы летим, хозяин?» – возникает во Всеобщей морда Ласкового.

– Попробуем найти главный зал.

Свободный Охотник призывает на помощь Полную Карту. Там есть все, значит, есть и эта гостиница. Он торопится, работая на пределе быстродействия бортовой системы, и хитроумный лабиринт быстро превращается в набор простых, понятных маршрутов.

– За мной, – командует он, – ловите Нить!

Узлы ветвления плавно сменяются Узлами слияния, и наоборот. Слабо искрят разбросанные повсюду антенны энергоприемника. Бегство продолжается… Хотя, все бесполезно, ведь гостиничная зона безопасности, как и сама гостиница, полностью замкнута на Прямой Курьерский. Отсюда нет другого пути, кроме как обратно в Прямой Тоннель. Да и может ли быть иначе? Усталые путники (в старые добрые времена) отдыхали в какой-либо из ячеек, в строгом соответствии с их финансовыми возможностями и кастовыми приоритетами, после чего возвращались к прерванным маршрутам. Какая безумная надежда гонит Свободного Охотника вперед?

– Выйдем в трехмерку, – лихорадочно объясняет он друзьям. – Забьемся в щель поглубже, пусть ищут…

Спрячемся, думает он. А что потом? Звать на помощь так называемых коллег из Сферосовета? Пытаться пробить внешнюю стену жилого пузыря, чтобы выскочить в открытый Космос? Преследователи ждать не станут, благополучно двинут следом, и в трехмерном пространстве им даже легче будет скушать строптивые пластиковые пылинки…

И выясняется, что преследователи уже здесь. Кто-то спешит следом, неудержимо догоняя беглецов. Поразительно! У них появилась Полная Карта? А как еще объяснить ту легкость, с которой этот «кто-то» находит единственно верный маршрут? Иначе говоря, враг показывает мастерство столь высокого класса, какое Свободный Охотник нечасто встречал – если вообще когда-нибудь встречал.

Вот и главный зал. Мелкие служебные Тоннели сходятся вместе, пересекаются плоскостями, образуя просторный подвижный многогранник. Каждая из граней – это Вход или Узел. Свободный Охотник находит нужную спецификацию и кричит, высвечивая направление:

– Туда, скорей!

Скорей – в привилегированный пузырь, в ту часть гостиницы, куда пропускаются только Истинные. Вход должен быть снабжен анализатором, напрямую связанным с Хрониками. Турникеты не откроются, кому попало, ни за какую плату – если, конечно, настройка осталась прежней. А пока враг будет демонтировать аппаратуру Входа, пройдет немало времени. Поможет ли этот незамысловатый маневр спастись?

Появляется преследователь. Он один. Храбрец-одиночка, не пожелавший подавить в себе азарт погони. Опознавательный знак – черные перекрещенные дуги. Его штурмовая капсула снабжена квазиметаллическим конусом, которым очень удобно пробивать борта всевозможным растяпам – в тех случаях, когда им деваться некуда. Как, например, сейчас.

Преследователь включает защиту, и тройка беглецов мгновенно делает то же самое, лишая себя возможности скрыться через привилегированный Вход. Все присутствующие становятся неповоротливыми и медленными, зато боевые призмы больше в игре не участвуют. Итак, враг в одиночестве, но его братья обязательно придут сюда, наводя свои летательные аппараты по кодированному зову, испускаемому этой капсулой, вот почему источник предательского сигнала должен быть уничтожен.

«Убей его, хозяин!» – шипит Ласковый.

Враг атакует первым: «зуб Странника», направляемый экситонным лучом, летит точно в жилой отсек «Универсала-Плюс». Хозяюшка визжит. Свободный Охотник смеется. «Универсал-Плюс» выплевывает из пусковой камеры робот-истребитель (новенький, купленный у гипа Транспорта взамен потерянного), и траектории обоих снарядов смыкаются. Кристалл света входит в пластиковое тело и застревает там, а робот-истребитель уже повернул назад, уже возвращается на положенное ему место. Мембрана пусковой камеры закрывается. Враг тычет экситонным лучом в проекцию корабля, ищет свое исчезнувшее оружие, но поздно, контакт разорван.

И вообще, никакая это была не атака, а нормальный обмен приветствиями, принятый у воинов Центра. Знак уважения друг к другу. Храбрец-одиночка, конечно, запасся достаточным количеством «зубов Странника», чтобы продолжать подобный обмен приветствиями.

Системный кодекс чести требует, чтобы прежде были открыты каналы связи. Чтобы на мгновение были сняты боевые маски.

«Я его помню! – объявляет Ласковый, обнюхав появившееся во Всеобщей изображение. – Я знаю этого человека! Он единственный из контрабандистов, кто всегда соглашается пересекать границы Центра!»

Поскольку враг молчит, Свободный Охотник начинает первым:

– Мне не хочется убивать тебя, не попробовав разойтись с миром. Ты контрабандист? Или фермер?

Человек выталкивает ответ сквозь неподвижные губы:

– Жаль, что ты не хочешь убивать меня, Неуловимый.

– Кто ты?

– Я тот лоцман, который подарил звероидам заброшенные базы, где они смогли устроить тебе ловушку. Я тот советник, который уговорил Деда обменять тебя на инкубатор. Я тот стратег, который угадал, через какой именно из Прямых Тоннелей ты будешь убегать из гипархата Энергии. Знай это, пока я не убил тебя сам. Ты ненавидишь меня?

Боевые маски дружно надеты.

– Подожди, лоцман, – говорит Свободный Охотник. – Подожди бить себя в грудь… – говорит он. Удивительной яркости воспоминание вспыхнуло в его голове, вдруг соединившись с осколками других воспоминаний. – Не ты ли управлял «Толстяком», который едва не отдал тварям Яйцо?

– Я.

– Не ты ли привел звероидов в Центр, чтобы они уничтожили секту Белого Странника?

– Я! Ты меня ненавидишь, Неуловимый?

Свободный Охотник не скрывает разочарования:

– Похоже, мирно разойтись нам не удастся… Что ты хочешь?

– Обнулить Слово Состояния в твоей оболочке. Обнулить навсегда.

– Понимаю. Самое время поучить друг друга искусству ввода-вывода. А не сделают ли тебя после этой забавы безмозглым бластомером? Разве не приказали тебе и твоим братьям доставить Неуловимого в целости и сохранности?

– Когда цель моей жизни будет достигнута, пусть я стану простым бластомером.

Враг выстреливает облако боевых цифр. Это капельки, точечки, сгусточки света, вроде тех, что в чет-нечете, лишь размеры и начинка другие. Начинка здесь – не какие-нибудь там мнимые или иррациональные числа, а нули и единицы. Ничего, кроме нулей и единиц. Убийственная простота логической арифметики. Свободный Охотник отвечает тем же, и облака смешиваются, распадаются, разлетаются каплями двоичных кодов по всем плоскостям гостиничного зала.

– Я уведу его отсюда, – спешит герой предупредить Хозяюшку и Ласкового. – А вы не зевайте, сразу прячьтесь в привилегированном Входе.

Он сказал это, пользуясь личным каналом, чтобы незнакомец не услышал. «Нет, мы останемся и тебе поможем!» – стонет дочь гипа, тогда он вновь открывает Всеобщую:

– Эй, лоцман, я попросил своих друзей не вмешиваться. Это дело двоих, не правда ли?

Хозяюшка замолкает. Соперник ведет экситонным лучом вокруг «Универсала-Плюс», заставляя цифры вспыхивать и гаснуть – таков его ответ.

– Цель жизни, – ворчит Свободный Охотник. – Надо же, и тут фанатик…

Он заглатывает стимулятор – максимальную дозу. Сила неудержимо входит в его мозг. Он сбрасывает фотонную защиту и прыгает в сторону. Он выпускает два экситонных луча (один управляется движением глаз, другой – вытянутым указательным пальцем), насаживает на них ноль и единицу, и бросает смертоносные капли информации ко вражеской оболочке.

Оболочка, позволяющая трехмерному объекту существовать в плоском мире – это всего лишь совокупность оптических программ. Как всякая совокупность программ, она полностью зависит от Слова Состояния, которое организует ее работу и хранит исходные значения всех параметров. Если обнулить Слово Состояния, то система прерываний отключится, любой ввод-вывод станет невозможен, оболочка распадется на отдельные программные блоки, и останутся от объекта одни только мертвые проекции.

Все это очень просто.

Соперник также выпускает второй экситонный луч, перехватывая летящий в него ноль. А первым лучом он цепляет единицу и осуществляет логическое сложение. Ноль уничтожен. Свободный Охотник накладывает на результат собственную единицу, выполняя сложение по модулю два (ноль восстановлен!), после чего кидает «Универсал» в крутую петлю, удерживая сгусток света обоими своими лучами. Петля захлестывает штурмовую капсулу, ноль опасно приближается к оптической оболочке врага. Тот, также не выпуская боевую цифру из захвата, отточенным приемом закручивает лучи в обратную спираль. Свободный Охотник фокусирует призму, готовясь ударить: врагу некуда деваться, он должен снять защиту, чтобы вернуть себе свободу маневра. Можно бить в упор, ведь летательные аппараты сблизились настолько, что едва не соприкасаются проекциями. Однако через мгновение выясняется, что «дитя Клона» не так беспомощен, как кому-то хотелось бы. Из штурмовой капсулы вырывается третий луч, яростная нацеленность которого не вызывает сомнений. Незнакомец владеет фехтованием на трех лучах (направляемых глазами и обеими руками) – а это уже мастерство. Целая строка нулей и единиц поймана соперником, и вот-вот будет введена в оболочку заигравшегося «Универсала». Чтобы избежать смертельной опасности, Свободный Охотник отпускает захват и мчится по дуге прочь – вдоль черной стены. Удирать не стыдно, если полностью контролируешь ситуацию. Мимо проносятся Входы в гостиницу и Узлы, ведущие в лабиринт зоны безопасности. Соперник бросается в погоню, боевые призмы на боковых ребрах его капсулы меняют форму, пытаясь сфокусироваться, квазиметаллический конус на носу удлиняется, готовясь к более тесной встрече. Два летательных аппарата вычерчивают сумасшедшие светящиеся окружности, словно стремясь раздвинуть плоские грани главного гостиничного зала. Это фантасмагорическое зрелище длится недолго – «Универсал-Плюс», поймав траекторию, внезапно прыгает в один из Узлов. Мастер-лоцман с легкостью повторяет его маневр.

«Прячемся! – оживает Ласковый. – Хозяин приказал не зевать!»

Дочь гипа стряхивает оцепенение:

– За мной!

Настройка Входа в привилегированный пузырь оказывается не нарушена. Анализатор, пропустив изображение гостей по всем каталогам Хроник, поднимает тревогу: звероид – не Истинный! Разумеется, не Истинный, надменно объясняет Хозяюшка, это мой раб, моя свита. Инцидент исчерпан, аппаратура удовлетворена. Дочь гипа со свитой допущены в гостиницу.

Когда «Универсал-Плюс» возвращается, зал уже пуст. За друзей можно не беспокоиться, радуется Свободный Охотник. Короткое мгновение счастья. Он разворачивает корабль, включает защиту и ждет появления врага, он выпускает сразу три луча, покорных его глазам и рукам – три одновременно! Свободный Охотник умеет фехтовать так, как должен уметь легендарный Мастер Узлов, но врагу не обязательно было знать это раньше времени. Говорят, есть мастера, которые управляются с четырьмя экситонными лучами (два, как обычно, замкнуты на руки, а два – на каждый глаз по отдельности). Остается надеяться, что этот фанатик не из таких. Впрочем, практика показывает, что увеличение числа лучей не дает ощутимого перевеса…

Когда вслед за беглецом из Узла выпрыгивает настырная штурмовая капсула, он полностью готов к бою. Бортовая система «Универсала» контролирует прилегающий к гостинице лабиринт, ясно показывая, что противник нескоро дождется помощи от своих родственников. Воины Центра прочно заплутали в служебных Тоннелях и Узлах, никак не могут поймать Нить маршрута – несмотря даже на истошный кодированный зов, испускаемый вражеской капсулой. Так что блок-схема предстоящего поединка не кажется Свободному Охотнику сложной.

Летательные аппараты застывают друг перед другом.

– Твоя женщина удрала! – вдруг понимает «дитя Клона». – Ты помог ей уйти!

Соперник воет, как зверь, которому испортили любимую стрижку. Его отчаяние слишком неожиданно и слишком искренне, однако пилот «Универсала» не смотрит на появившееся в корабле изображение. Отвлечься, значит, проиграть – это правило знает любой мальчишка. Голоса вполне достаточно, чтобы обмениваться информацией.

– Не пора ли тебе объясниться, лоцман?

– Помнишь ли ты… – рычит и корчится враг. – Помнишь ли ты, Неуловимый, как отверг однажды женщину, красивее которой не было даже на планете Точке?

– Когда и где?

– Три Единицы пять десятых и две сотых назад. В приюте «Веселый смертник» на минусовом склоне Малого Градиентного Перевала.

– Покажи ее записи.

– Записи? Нет никаких записей. Мы не позволяем унижать себя так, как это принято у вас.

– Она молодая? Как ее звали?

– Такая же молодая, как твоя нынешняя женщина, а ее истинное имя ты не пожелал услышать.

Свободный Охотник размышляет, ни на миг не теряя контроля. Разумеется, он ничего этакого не помнит. Точнее, огромное количество похожих историй слились для него в одно унылое воспоминание – без лиц и без имен. Что он может ответить этому безумцу?

А тот продолжает:

– Второй раз она пыталась открыть тебе свое имя, когда ты одурманивал себя в одном из сферобаров. Фрагмент в районе средних цифр – между Третьей Косой Координатой и Третьей Прямой, помнишь? И снова ты ей отказал.

– Утешься, лоцман, того сферобара больше не существует. Взорван тварями несколько сотых назад.

– Я знаю, я сам рассчитал им маршруты.

– Ты? – спрашивает Свободный Охотник. – Это ты сделал? – Голос его срывается. Скулы сводит: – Я тебя ненавижу, – проговаривает он отчетливо и страшно.

– Вот и хорошо, Неуловимый, – счастливо вздыхает безумец. – Большая честь – заслужить твою ненависть.

– Я тебя ненавижу, лоцман. Кто была та молодая женщина?

– Мама моего Клона. Она должна была принести в себе зародыш Неуловимого, сделать Деду подарок. Дед расширил бы меня до двух Клонов, тогда я сам стал бы Дедом, а моя Мамочка стала бы Бабушкой. Но Неуловимый дважды отверг ее. Почему?

Герой с усилием разжимает зубы:

– Неуловимый отверг не только твою Мамочку. В подобных ситуациях я всегда поступаю одинаково, потому что ваш Многорукий слишком уж часто подбрасывает ко мне таких же вот прекраснозадых реципиенток. Вы ребята простые, вам достаточно и половинного набора хромосом, содержащихся в моих половых клетках. Но я все равно не хочу делиться с вами. Так что передавай от меня привет всем своим Бабушкам.

– Она была у меня одна. Когда ты прогнал мою красавицу, Неуловимый, она вошла в Метро и недрогнувшей рукой обнулила Слово Состояния в своей оболочке. Там же, возле сферобара. Чтобы никогда больше не видеть твою самодовольную рожу, ни в третий, ни в четвертый раз, чтобы никогда больше не получить этого омерзительного задания. Помнишь ли ты ее, высокородный? Помнишь ли ты, как смертельно унизил мою девочку?

Нет, так и не нашел Свободный Охотник в своей памяти ничего, что удовлетворило бы безумца. Ему искренне жаль. Очевидно, тот давний случай был слишком зауряден, чтобы оставить хоть какой-то отпечаток в окостеневшей душе воина.

– Помню ли я? Конечно, помню, – уверенно отвечает он. – Ни на одну тысячную я не забывал, как отверг подосланную тобой женщину, и ни разу потом не усомнился, что поступил правильно.

Другого ответа и быть не может. Свободный Охотник уважает соперника, не хочет добавлять унижений этому мужественному человеку.

– Я не стану брать тебя в плен! – взрывается тот. – Я убью тебя так же, как ты убил ее!

Поединок продолжается. Впрочем, прерывался ли он хоть на мгновение? Капсула и корабль по прежнему неподвижны, но это перемирие обманчиво. Отслеживается каждое шевеление экситонных лучей, контролируется любое изменение фокусировки боевых призм, просчитываются все возможные маневры – как свои, так и чужие. Пилоты старательно угадывают потаенные мысли друг друга. Напряжение возрастает до максимума…

– Стоп, мальчики, отдохните!

На связи объявляется новый собеседник. Многорукий Дедушка трех Клонов, он же Повар Гной. Как всегда, видна только его улыбка – вечная, бессмысленная, полуреальная. Это вторжение во Всеобщую отнюдь не было для соперников неожиданным.

– Когда ты помог мне избежать нападения в мертвом гипархате Энергии, – опережает Свободный Охотник всех, – я долго удивлялся, зачем ты это сделал. Теперь понял: чтобы выждать и напасть самому.

– Останови свой бег, Неуловимый, – с торжественной неторопливостью двигаются огромные губы. – Доверься мне.

– Иначе твои родственники доблестно перетряхнут эти дряхлые пузыри по всем координатам, – соглашается беглец. – А если жертв с вашей стороны будет слишком много, ты попросишь своих безголовых внуков сделать из гостиницы сплошную дыру. Угадано?

– Тактику нашего Союза ты изучил прекрасно.

– «Тактика», – усмехается герой. – Отключи бластомерам мозги и круши все вокруг.

– Его бег остановлен навсегда, Дед! – врывается в разговор пилот штурмовой капсулы. – Он будет стоять здесь до тех пор, пока я не решу, что с ним сделать дальше!

– Подожди, малыш, дай мне побеседовать с человеком, – озабоченно просит воровской председатель.