Текст книги "Мы пойдем с конем по полю вдвоем…"

Русский вечер

Сегодня будет русский вечер,

Блины с икрой и водки штоф.

И песни те, что душу лечат,

Из жизни давней ямщиков.

Мои друзья, нас очень мало!

Какое счастье рядом быть

В застолье этом разудалом,

Друг друга нам не позабыть.

А за окном пейзаж неброский —

Березки, клены да сирень…

Не оставляй любовь на после,

Все сердце ей отдай скорей.

Твоя девчонка в синей блузке,

А взгляд – ночами я не сплю.

Ты ей скажи, скажи по-русски:

– Родная, я тебя люблю!

«Ничего неть»

Лиза – моя маленькая принцесса. Укладываю дочку спать. Мультфильмы посмотрели, книжки на ночь прочитали, сказки про девочку с Таганской улицы рассказали, а она все не спит.

– Доча, давай закрывай глазки. Утро вечера мудреней, пора баиньки.

– Папочка, ну расскажи еще сказку.

– Нет-нет, уже поздно.

– Ну, еще одну сказку.

– А ты закрывай глазки, и вот эта сказка, что я рассказал, приснится тебе. Хорошо?

Вроде согласилась, тишина в комнате… А спустя три минуты – обиженный голосок моего сокровища:

– Папа, ничего неть.

Именно это трогательное «неть».

– Ну, как же «неть», подожди, сейчас начнет сниться.

– А можно, чтоб Баба-яга не снилась?

– Конечно, можно. Пусть никакие Бабки-ёжки тебя не тревожат… Ни сегодня, ни завтра… И твой папа рядом, ничего не бойся. Спи, моя принцесса, спи…

Девочке Лизе, моей дочери

Заплутал на небе шарик,

Кто его не удержал?

Дети вслед за ним бежали,

Шарик дальше улетал.

Кто его неосторожно

Из ладошки отпустил?

Это сделать так несложно,

Тут не нужно много сил.

Он летит – куда не знает,

Рядом только облака.

И сердечко замирает

И волнуется слегка.

Шарик, шарик, глупый шарик

В поднебесной вышине,

Жизни всей моей фонарик,

Ты ночами снишься мне.

Есть ли жизнь за МКАДом?
(записки дачника)

Московская кольцевая автомобильная дорога (МКАД) разделяет столицу и Подмосковье. Мегаполис наступает, прорываясь за ограждение десятиполосной трассы. Контрнаступления в этом противостоянии не случалось еще ни на одном из направлений! И не случится.

«Есть ли жизнь за МКАДом?» – спросит горожанин, проезжая пограничной дорогой. Попробуем ответить ему.

В моем безалаберном существовании до женитьбы приобретение дач казалось мне по меньшей мере первым шагом к добровольному выходу на пенсию. И если мне доводилось приезжать на дачные участки друзей, как то: в Нахабино к Пьянковым, на Подушкинское шоссе к Диме Сергееву или же в Тарасовку к семье каких-то американцев, служащих посольства, влюбленных своим звездно-полосатым сердцем в творения «Любэ», то весь мой интерес касался шашлычного застолья с крепкими напитками на свежем воздухе. Надо сказать, что повышенное содержание кислорода способствовало большим возможностям организма в потреблении последних. Приходилось признать, что дача важный фактор в данном вопросе. Хотя в случае с хлебосольными американцами вышел промах.

Цветочки, яблоньки, картофельные грядки и весь другой антураж, предмет гордости добросовестных дачников, меня тогдашнего никоим образом не впечатлял.

Все изменилось с появлением на свет Лизы. Осенью 2002 года я решил, что лучшим подарком для семьи будет, если у нас появится небольшое пространство для летней жизни в близлежащем Подмосковье. И это будет важнее покупки нового автомобиля, к примеру. Снимать квартиры или же загородные дома мне не приходилось, и в отношении проживания на принадлежащей кому-то, а мной арендованной территории у меня большие предубеждения. Сережа Корольков подошел к этому вопросу творчески. Пошел на поклон к какому-то председателю колхоза с рассказом о популярном поэте-песеннике.

– Давайте выделим ему участок в подведомственном вам колхозе. Кто знает, может, прославит вас этот дачник? И вас и колхоз ваш «Двадцать лет без урожая».

Но так бывает только со мной – удивляться нечему. Поехали мы смотреть будущие угодья октябрьским днем, в сумерках уже. Как говорят англичане, время «между волком и собакой». Стоим возле поля, понять не можем – то это место или же нет. Нарисовал председатель на листке бумаги что-то, но – что? И думал я: «Ну разве может такой человек, как я, что-то построить в чистом поле, разве что – шалаш, как у Ленина в Разливе. Но ведь Катя у меня не Крупская».

А Лизе три месяца всего, и малышка захотела кушать. Мы уже собрались в обратную дорогу, а пришлось задержаться. Мама кормит грудью в машине, а мы покуриваем с Корольковыми в стороночке. И подходит к нам дедушка один – Максимыч. Тоже такой мистический персонаж в сумеречной осени. Интересуется – не лихие ли мы какие люди здесь прогуливаемся.

– Скажите, а у вас в вашем дачном кооперативе дома на продажу есть?

– А мороженое купите?

– Зачем вам мороженое, давайте мы вам лучше бутылку купим, – говорю ему я, все еще не избавившийся от своего представления о дачном времяпрепровождении.

И вот дом, в котором я сейчас пишу эти строки, мне сразу понравился. У каждого паренька есть представление о заброшенном доме, окруженном лесом. Что-то такое не отпускает нас всю жизнь. И стоял он угрюмый, спрятанный деревьями и кустарником, необжитой, с виду корабль, покинутый пиратами.

Улетел я в Дагестан, жене сказал, чтоб дозвонилась до хозяев, спросила про цену. Думаю: «Сколько же он может стоить, я в этом мало что понимаю».

А Максимыч, проникшись, напутствовал:

– Саша, я тебе говорю, покупай, не пожалеешь, место хорошее. Хороших мест в Подмосковье немного, так чтобы недалеко от города.

Максимыч, можно сказать, патриот этого дачного кооператива. Только старенький уже, и давно я не встречал его на нашей улице…

Получается, что Лиза сама избрала место своего детского летнего пребывания.

Знающие люди говорят, что, конечно, сегодняшние дачники не те, что в прошлом веке. И бум весь этот строительный с рабочими из Молдавий да Узбекистанов не есть хорошо. Слоняются неприкаянные Будулаи в сапогах кирзовых, на лбу не написано, что у них на уме.

Но о негативном сейчас не хочется.

Виктор Татарский спросил меня:

– А железная дорога далеко от тебя?

– Да нет, на машине минут пятнадцать, а что?

– Да так… Давно это было… Я еще молодой совсем, в пятидесятые годы. И поручили мне для программы взять интервью у певицы – великой Лидии Руслановой. Она говорит мне: «Приезжайте, Виктор, ко мне на дачу. У вас машина есть?» – «Да какая у меня машина, что вы?» – «Ну, тогда вот директор мой объяснит, как вам проехать верно на электричке, а после на автобусе». А тот обмолвился: «Лидия Андреевна просила меня, когда я выбирал ей дачу, чтоб подальше от железных дорог. „Приличные люди машины имеют, а всякая шелупонь мне тут не нужна“,» – говорит.

Во как поклонники одолевали!..

Жига

У моей сестры собака – Жига. Порода – йоркширский терьер. Вообще-то он по паспорту Жё т’эм Флем, что в переводе с французского «Я тебя люблю, Флем». И так и нужно было бы его величать, но Лариса сказала мне: «Придумай ему имя на букву „ж“». Так у них в собачьем мире ведется, по паспорту одно, а по жизни другое. Ну, я и придумал… Что означает Жига, никому не ведомо – в том числе и мне, но бегает питомец, виляя хвостом, не один год, и, по-видимому, нареченное словообразование ему не мешает. Понятно, что хозяйка для него – это всё! Иногда на трибунах болельщики футбольные вывесят характерный плакат. К примеру, в бытность его главным в «Локомотиве» тренеру Семину так и написали: «СЕМИН – НАШЕ ВСЁ!» Так вот, для Жиги моя сестра Лариса – это Семин. Зачем он оставил свое Черкизово?

Я болельщик «Торпедо». И наш клуб, бывает, огорчает своих поклонников. Сестренка, типично по-женски, имеет на этот счет собственное суждение:

– Саш, если клуб, за который ты так переживаешь, постоянно проигрывает, может, тебе лучше начать болеть за другую команду, а?

Ну что тут ответить?

Впрочем, я отвлекаюсь.

Я для Жиги – лучший друг. А влюблен он тайно в мою жену Катю. Когда сестренка уезжает куда-либо на неделю, все хлопоты собаководческие достаются мне. Жига передислоцируется по нашему таганскому адресу. И тут, конечно, все привязанности его и проступают. Проявляются, можно сказать, зримо. Ведет себя он по отношению к Кате как ухажер.

Больше всего Жигиному пребыванию у нас радуется дочь Лиза. Ревностные позывы в сторону ребенка присутствуют, но Жига старательно их маскирует, сказывается его английское происхождение. Породу эту вывели шахтеры Йорка, рабочая основа у него присутствует. Но рожден Жига на российской земле, и помнит ли он своих предков – неопределенно. А эмигрировали его родичи, видимо, не так давно, потому что эта живность украшает московские улицы последние лет пятнадцать – не более.

Жига очень жизнерадостен, любимец всех бабушек и детишек. Прогулки с ним подтвержают такое суждение.

И вот однажды по заданию редакции пришел фотограф снять для журнала поэта Шаганова. Я долго отнекивался от съемки, потому как в квартире шел ремонт и было не до того. Но редакция настаивала, сроки их поджимали. Я говорю:

– Хорошо, в коридоре ремонт вроде заканчивается, приходите…

И вот корреспондент с фотоаппаратом появляется, а собаку я закрыл в другой комнате, чтобы она не мешала ни строителям, ни съемке ответственной. А такое и человеку не понравится, и Жига за дверью своим повизгиванием и тявканьем неодобрительным апеллирует всячески.

– Кто это у вас там?

– Собака.

Фотограф по фамилии Стрельников до того, как я впустил-таки недовольного Жигу ознакомиться с тем, что же происходит без его ведома и почему он взаперти, сделал снимка три-четыре поэтишки, а всю оставшуюся пленку посвятил именно Жиге. Причем Стрельников этой собачей фотосессией увлечен был не в пример прежней. Надо сказать, снимал он мой облик достаточно равнодушно, а тут прям открылся энтузиазм нешуточный. И пленку не жалеет.

– Я вообще-то сотрудничаю еще и с журналом про животных, и в этом мое главное творчество.

Достойно Жига вышел на фотографии из-под руки Александра Стрельникова. И снимок этот удачный в моем кабинете висит, настроение создает. Хотя Жига и пес, но дворам московским он все же известен и улочки московские ему знакомы. Значит, и публикация его мордахи допустима. И просьба не обижаться моим друзьям за такое соседство. А помещу я Жигино фото на всякий случай тоже в обрамлении знатных собаководов – Макина и Сальниковой Ани. Эти уж точно с пониманием отнесутся. У них у обоих аж по две собаки, во как!

Мы родились не принцами

Что будем указывать на афише?

– Ну-с, что будем указывать на афише?

– Напишем – Александр Шаганов, автор популярных песен, творческая встреча.

– И все?

– А что еще нужно?

– Вы не заслуженный артист?

– Нет.

– Что вы говорите, а я думал, вы – заслуженный. А какие-нибудь регалии ваши перечислить мы же можем на афише?

– Можем. Ну, давайте припишем «лауреат премии „Овация“».

– Во-во-во, а еще?

– Что еще?

– Ну, что-нибудь такое же?

– Лауреат литературной премии имени Катаева журнала «Юность».

– Ага, допустим… Хорошо… А еще что у вас имеется?

– Ну, я не знаю – памятный приз имени Роберта Рождественского. Подойдет?

– Ага, во-во, как он правильно именуется?

– Так и именуется – «За огромный вклад в развитие отечественной эстрадной песни». Вклад, как вы догадываетесь, увы – не денежный.

– Хорошо… Да… К сожалению, длинновато для афиши… Ну, что же еще бы нам написать, а? Саша, припоминайте. Что-нибудь такое, этакое?

– Наверно, подходяще было бы «лауреат Ленинской премии» – да?

– Понимаю ваш юмор, понимаю… И все же – подсказывайте, что еще за вами значится? Пока записываю, а после разместим, как это должно быть на афишном листе.

Я притомился малость. Все обсуждение касалось творческого вечера в ЦДЛ, и мой визави, ответственный за его проведение, тоже припотел. Расположились мы в буфете. Уже подумывалось, не поменять ли положенную в таких случаях чашку кофе на что-нибудь покрепче.

– Знаете, есть у меня дома одна статуэтка. Изящная вещица… Микрофон из бронзы на малахитовой подставке. – Я понял, что пора черту подводить беседе.

– Так-так – награда?

– Ага – награда, но думаю, что, учитывая место проведения нашего вечера, упоминание слов гравировки на ней будет не совсем уместно. Признаюсь – и мне они кажутся несколько претенциозными. Вот будут писатели проходить мимо к своему родному пристанищу, а там – на тебе! Концертик какого-то эстрадного купчика, и надписи на афишке еще такие соответствующие. Писатели расстроятся, и я могу их понять.

– А что там, на этой вашей статуэтке?

– Написано: «Поэт года 2002».

– Да, пожалуй, вы правы в своих опасениях. Все же это Дом литераторов – они люди впечатлительные. Многие в возрасте… Давайте оставим текст рекламы, как вы предложили в самом начале.

– Я не против.

– Ну, может, я еще что-нибудь добавлю от себя, – заторопился мой собеседник.

– Как сочтете возможным.

Теневые мы кабинеты – сочинители. Расторгуев мне как-то говорит:

– Саш, вот сколько лет уже существует «Любэ», сколько интервью понадавали, а до сих пор есть некоторые индивидуумы, что уверенно считают, будто песни пишу я сам.

– Знаю, Коль. А то вот тоже путаница – спрашивают меня: вы композитор?

– А ты?

– Что я? Говорю, что да – композитор. Человек искренне рад – идентифицировал-таки мое редкое телевизионное изображение с тем, что видит сейчас воочию… Да и тороплюсь частенько, легче согласиться.

«Маленький принц»

Татьяна Михайлова из Парижа:

– Саша, слушай меня внимательно и, главное, не перебивай – высылаю трек из «Маленького принца». Музыка Ришара Коччанте. По подстрочному переводу сделай песню. Получится – займешься целиком спектаклем.

У меня в декабре и так полно всякого загруза, востребованность запредельная, а тут еще какой-то мифический «Маленький принц». Нет, конечно, здорово, что тобой интересуются в парижском офисе маэстро Коччанте, композитор он знатный. «Бель» первыми аккордами трогает русское сердце. Что-то очень созвучное нашей душе, родное и сокровенное сразу улавливается и в мелодике и в оркестровке. Но такие же возвышающие чувства будоражат и европейского слушателя «Нотр-Дам» и дальше – любителя музыки за Атлантикой. Коччантовское вдохновение уловило мотив, созвучный в сегодняшнем дне всему, получается, человечеству. И это так, без иронии.

Но я никогда не занимался большими музыкальными формами. Песни – это да, можем, но вот мюзикл?

Татьяна была настойчива. Ее манерой разговора, с напором, отнекивание собеседника не допускалось.

Я взялся за работу. И строка сама ложилась на лист бумаги. Так всегда, если музыка озаряет. Коччанте и этим творением подтвердил, что его дарование не случайно. Отправил в Париж по Интернету письмо:

«Саша, все получили, молодец. Мы еще раз убедились, что наш выбор в отношении тебя правильный, но я тебя прошу, не нужно выдумывать новых героев. У Экзюпери в „Маленьком принце“ есть только то, что есть! Сделай максимально приближенно к подстрочному переводу».

Татьяна еще для поддержки поэта с Таганки сказала, что остальное все гениально. Поэт продолжил свои изыскания, незнакомые ему доселе. Или, говоря по-научному – литературную адаптацию с другого языка.

Есть такой анекдот в тему:

– Чем сейчас занят стихотворец N?

– Занят переводом с французского.

– Он что, знает французский?

– Да нет – с французского на сберкнижку переводит…

Последующее наше телефонное общение заставило меня подумать, что я очень крепко меняю свои творческие устремления на ближайшие месяцы, а может, и на годы…

– Саша, поздравляю… Встречаемся через две недели в Париже. Ришар приглашает тебя, чтобы на месте обсудить все нюансы вашей совместной работы.

Был самый конец декабря, и в коридоре моем уже висел календарь на будущий 2003-й. Пёрышков дарит из года в год своим друзьям такой эксклюзивный подарок с пожеланием счастья от Деда Мороза. Я подошел, чтобы посмотреть на дни недели моей поездки, еще сомневаясь, надо ли мне так безоглядно срываться в Париж. И с январского листка улыбалась… Эйфелева башня. Вот так мой друг Дима, сам того не ведая, дизайнерски проинтуичил мой будущий отлет из Шереметьева.

– Катя, – сказал я жене, – узнай, пожалуйста, где в Москве французское консульство…

Оформление визы с приглашением европейской знаменитости посетить Париж доставило мне даже некоторое удовольствие. Сотрудники дипкорпуса мило улыбались в мою сторону.

Париж предстал красавцем. Уютный и улыбчивый, живой и непосредственный. Благоухающий ароматами. Симпатяга свойский. Но все же парижанам до нас далеко. Позволить себе, как мы, украшать столицу «ракушками» для автомобилей и остеклением балконов как бог на душу положит – не могут. Впрочем, даже без этого – блистательный Париж, по-другому не скажешь! И только отзвук трагедии принцессы Дианы в туннеле вдоль берега Сены напоминал и о мистике этого города.

Ну а каков он, мой будущий французский соавтор? Я был тронут и польщен его вниманием. Дома у Коччанте завораживающая обстановка, видно, что все подчинено музыке. Рояль маэстро, отсутствие загромождающих предметов. Жена Ришара Кати своей лучезарной улыбкой сразу настроила нашу встречу на дружеское общение. Мы проговорили весь вечер, Ришар много рассуждал о современной музыке:

– Опера в ее классическом понимании все же отчасти уже музейный жанр. Если бы Пуччини сегодня сочинял, то в его палитре были бы и электрогитары, и все другое, что отличает музыку нашего века.

Самого Коччанте журналисты нарекли открывателем нового течения – «франк комеди». «Нотр-Дам» победно прошествовал по театральным подмосткам мира, продажа пластинок перевалила шестимиллионные тиражи. Ришара обласкали премиями и наградили правительства многих стран.

– Ты не поверишь, но сейчас я испытываю вторую молодость, жизнь начинается заново.

Рожденный во Вьетнаме, человек с франко-итальянскими корнями, Ришар долго шел к этому успеху. Песни его звучали еще на фестивале в Сан-Ремо в семидесятых, были в репертуаре Селин Дион и других звезд, но только «Нотр-Дам» поставил все на свои места. Ришар Коччанте – законодатель мод в современном мюзикле.

– Алекс, ты посмотрел спектакль «Маленький принц», я надеюсь, он тебе понравился. Мне сказали, что у тебя есть маленькая дочь – Элизабет. Представляешь, она подрастет и придет в театр, где будет идти спектакль, к сочинению которого ее отец приложил свой талант. Ради Элизабет ты же сделаешь так, чтобы твою работу назвали шедевром, правда?

Эйфелева башня все два часа нашей беседы смотрела, подмигивая огнями, в окна парижской квартиры Коччанте.

Мадам Татьяна максимально заполнила мой недельный визит. Единственное, от чего я отказался, это от посещения Лувра.

– В следующий раз. Прилечу с женой Катей, она художник. И вот тогда посмотрим на улыбку Моны Лизы.

Еще был прием на президентском этаже в честь русского поэта в SACEM. Это аналог нашего авторского общества. Вообще, французы первыми и придумали защиту авторских прав. В году, по-моему, 1779-м. На стенах ресторана, где мы собрались, висели старинные листки с автографами великих, где они собственноручно указывали в прошлых столетиях свои произведения. Точно такие же и сегодня заполняет любой автор, получая денежные отчисления.

На встрече той были два поэта. Мишель Ривгош и Пьер Деланоэ. Кто любит французскую песню, тому не нужно представлять их. Первый поработал еще с Эдит Пиаф, а вторым придуман весь звездный Джо Дассен. Обоим за восемьдесят. Но держатся безупречно бодро. Татьяна переводила за обедом.

– Считаю, что в песне главное стихи, – у меня было хорошее настроение, и я решил повеселить старичков, – и зачастую композиторы только портят наши сочинения, господа!

Великие французы закивали одобрительно.

– Но более композиторов вредят нашему непростому делу певцы и певицы, согласятся ли со мной уважаемые присутствующие?

Мишель чуть ли не зааплодировал, понимающе улыбаясь.

После Татьяна мне говорит:

– Слушай, ты прям начал говорить, как будто семинар партийный открыл, я даже подрастерялась.

– Танюш, ну я же вижу, что у людей чувство юмора присутствует. Зато сразу нашли общий язык.

Мишель еще интересовался футболистом Сычевым, что только перешел играть в «Марсель». Было о чем нам поговорить, глядя на неторопливое течение Сены.

Улетая обратно ночным аэрофлотовским рейсом, я невольно поймал себя на мысли, что буду скучать по этому новому для себя городу. И такое было со мной впервые, хотя до этого я уже побывал в самых разных краях и странах. А на борту самолета в журнале прочитал случайно открытую статью о Сент-Экзюпери.

Однажды всё состоится

Когда я работал над мюзиклом «Маленький принц», моей дочери Лизе не было и года. В доме звучала хрустальная музыка Ришара. Катя, счастливая мама, выражаясь языком художника, высказала свое впечатление: «Квартира наша в тот год была выдержана в нежных пастельных тонах».

И совсем в других цветах представлялась наша последующая работа с Коччанте. Он пригласил меня в Верону посмотреть итальянскую версию «Нотр-Дам». В чаше открытого «а-ля Колизей» пространства при пятнадцатитысячном количестве зрителей творилось великолепное зрелище. Я был в восторге. Особенно подкупал талант актрисы, главной героини, с прекрасными вокальными данными и красивой внешностью. Ее нашли в Аргентине.

– Спасибо, Алекс, что нашел время, прилетел из Москвы, – сказал мне Коччанте. – Я очень хотел, чтобы ты увидел все это. И еще у меня к тебе предложение. Не смог бы ты сделать новую русскоязычную версию «Нотр-Дам»?

– Но ведь в России идет спектакль…

– Меня не устраивает перевод. Мне бы хотелось, чтобы он был максимально приближен к тому, что сочинил Люк Пламондон. Завтра мы все встретимся, поговорим, но считай, что уже пора начинать работу.

А объем «Нотр-Дам» – это более двух часов звучания, пятьдесят треков. И средневековая обстановка действия предполагает совсем другие эмоции. Когда ты углубляешься в жизнь героев, то невольно они словно бы сопровождают тебя. Скажем так, временно поселяются поблизости. Я старался переводить на даче. Катя сказала, что, работая, я стал даже угрюмее.

Я очень надеюсь, что когда-нибудь эти спектакли увидят свет в моем переводе. Ришару они нравятся. А веря в то, что рукописи не горят, а вино с годами только настаивается, я думаю, что однажды все состоится. И уже со сцены предстанут радужная дымка «Маленького принца» и средневековая упругость «Нотр-Дам» в тех русских словах, что я нашел для них. И девочка Лиза (Элизабет, как зовет ее Ришар) вместе с другой детворой улыбнется Авиатору и его другу, найденному в пустыне, а взрослые не останутся равнодушными к чувствам Эсмеральды. Я мечтаю об этом.