Текст книги "«И на Тихом океане…». К 100-летию завершения Гражданской войны в России"

Навигация 1921 г. проходила почти в «условиях военного времени».

Летом в Якутске произошел окончившийся мирно конфликт с охотскими партизанами-анархистами, прибывшими из Усть-Маи на пароходе «Диктатор» с сотнями шкурок песца и 9,5 пуда золота.

«В 1920 году я пошел на пароход «Коммунист» – рассказывал мне бывший лоцман Григорий Миронович Агафонов из Алексеевска, – с весны рубку обложили мешками с песком, прикрыли листами железа. Командовал пароходом Иван Алексеевич Андреев. Из Усть-Кута повели баржу с отрядом красноармейцев. В Нерюктяе остановились, отряд высадился, потом они пошли на Амур… Во время зимовки в Жербе около парохода был выстроен домик, где размещалась охрана». Его земляк, тоже лоцман, Григорий Григорьевич Сукнев вспоминал: «В 1920 году на «Тайгу» первым рейсом сел отряд красноармейцев – пароход шел в обстановке секретности, нас на берег не пускали, погрузка дров проходила под усиленной охраной. Пришли в Усть-Кут, командование отряда приказало идти вверх, сколько будет возможным. Вскоре перекаты преградили путь, красноармейцы сели на лодки и поплыли вверх, как потом оказалось, для ликвидации банды»[71]71
  Павлов А.С. Лена – река труженица // Материалы сайта: https://www.yakutskhistory.net/%D1%80%D0%B5%D1%87%D0%BD%D0%BE%D0%B9-%D1%84%D0%BB%D0%BE%D1%82-%D1%8F%D0%BA%D1%83%D1%82%D0%B8%D0%B8


[Закрыть]. Случалось, из-за кустов на берегу стреляли – время было очень беспокойное.

В 1921–1922 гг. ленские пароходы сыграли важную роль в так называемом «Якутском мятеже».

2 августа 1921 г. пароход «Соболь» пошел на реку Маю, где взял на буксир две порожние баржи, «Накатами» и «Аканак», и довел их до Нелькана, где стоял пароход «Киренск». Силами команды баржи были загружены продовольствием и промтоварами для Якутии, пришедшими зимой из Аяна.

Лоцман «Соболя» М.А. Комышев позже рассказывал: «После погрузки отошли от Нелькана и, пройдя примерно километров двести, увидели на правой стороне по течению, в глухом месте, группу вооружённых людей, которые давали знак остановиться. Капитан принял решение сделать оборот, так как одеты они были как красноармейцы, с нашитыми красными лентами. После остановки парохода на берег была подана шлюпка. Когда их доставили на пароход, эта группа зашла в салон, вызвали туда капитана, где предъявили ему свои права, приказав возвращаться в Нелькан под угрозой оружия».

Мятежники захватили оба парохода и баржи. Большая часть красноармейцев и команды были расстреляны. Захватив в Нелькане золото, меха и иные товары, Коробейников приступил к формированию «повстанческой армии», и вскоре Якутск оказался в блокаде. Жители и гарнизон города нуждались в продовольствии, топливе и товарах первой необходимости.

23 марта 1922 г. Ленский флот («Парлена») был передан от Главода Наркомата путей сообщения в пятилетнюю аренду Ленскому гостресту ВСНХ («Лензолото») – организации, имеющей в своём распоряжении солидные средства. Флот переключился на перевозки грузов по Витиму, на прииски. Но без пароходов ликвидация бандитизма в Якутии была невозможной.

После схода льда в Якутске командующий войсками Якутской губернии К.К. Байкалов вызвал капитанов «Лены» и «Полярного», зимовавших в Якутске, и приказал приготовить пароходы к ведению боевых действий. Требовалось обшить надстройки тесом и засыпать их щебнем, а также прикрыть рубки листами металла. Затем пароходы были отправлены выше Якутска, в район Техтюра, с конницей и бойцами для проведения карательной экспедиции.

10 июня пароход «Полярный» вторым рейсом вышел с подкреплением, которое было высажено в Табаге. «Лена» же до прихода основных сил высадила отряд А.А. Гоголя в устье Алдана, чтобы не пропустить отряд Коробейникова, который мог неожиданно ударить по городу.

Четыре сотни красноармейцев разместились на барже «Волга», туда же погрузили 76‐мм горные пушки и 24 пулемёта. На «Лене» установили пулемёт «Максим», там же и разместился командир 33‐й роты 80‐го дивизиона войск ОГПУ.

Караван отошёл 9 июня, по реке ещё плыл редкий лёд. С берега по пароходу начали стрелять, однако после двух ответных залпов из пушек огонь из засады прекратился. После совещания для стоянки отряда был выбран остров Хатыннах. Поблизости от стоянки случайно был обнаружен склад свинца (около 300 пудов). Поднявшись на 17 км по Алдану, высадили отряд на остров, где красноармейцы были в безопасности, а пароходы Коробейникова не прошли бы незамеченными.

С 16 июня по 14 июля в Якутск пришли пароходы «Пропагандист», «Революционный» и «Витим», на которых прибыли новые части Красной армии – телеграфно-строительный батальон и 230‐й полк.

На этом закончились боевые действия ленских пароходов.

Глава 26
События в Охотском уезде

Охотский уезд в 1909 г. был переписан из Приморской в Камчатскую область. В 1911 г. население уезда состояло из 5113 жителей. Главный город уезда Охотск к 1917 г. имел до тысячи жителей.

Одним из крупных пунктов побережья было село Ола с населением 100–150 человек. Именно через Олу-посёлок, а затем через Ору-реку (длиной 167 км) шёл трак на Колыму.

На берегах реки Гижиги находился городок Гижигинск, а в 25 км от него – село (порт) Кушка, которое с 1926 г., после исчезновения Гижигинска, было переименовано в Гижигу.

В 1917 г. в Охотском уезде был создан свой Комитет общественной безопасности (структура, подчинённая Временному правительству). 18 апреля 1918 г. Охотский уездный КОБ сложил с себя полномочия. Вместо него был создан один уездный Совет, а также 4 волостных совета в Ине, Тауйсне, Оле и Ямске.

В сентябре 1918 г. советская власть в Охотском уезде была свергнута. В июле 1919 г. Охотск захватил отряд полковника Широких. Однако 14 декабря того же года в Охотске произошёл переворот, и к власти пришёл военревком во главе с рабочим А.И. Унжаковым.

Революционеры по радио сообщили о своей победе в Москву, Иркутск, Якутск и Петропавловск.

Через 70 дней (24 февраля 1920 г.) уездный военревком был заменён уездным Советом рабочих, крестьянских, красноармейских и «инородных» депутатов.

С открытием навигации 1920 г. обстановка в Охотском уезде резко изменилась. Новая власть во Владивостоке – Приморская земская управа, появившаяся в январе 1920 г. после свержения колчаковского правительства, работала под контролем большевиков и существовала до оформления буферного государства – Дальневосточной республики.

Её представитель эсер Сентяпов в Охотске не нашёл общего языка с местным обществом, в своей работе опирался на якутских буржуазных националистов и контрреволюционеров и, в сущности, играл роль дезорганизатора центральной власти. В связи с организацией ДВР институт уполномоченных земской управы упразднили, но Сентяпов с этим не согласился и продолжал считать себя представителем правительства ДВР.

На местах в отдаленных волостях трудно было понять события на Дальнем Востоке, да и в уездном Охотске чехарда с органами власти им была непонятна.

Летом 1921 г. белое Временное Приморское правительство решило захватить Охотско-Камчатский край.

«Правительство зафрахтовало пароход Добровольного флота «Кишинёв» и назначило посыльное судно «Свирь», – рассказывал на следствии Х.П. Бирич, – отпустило на содержание и снаряжение воинского отряда 91 500 руб. и гражданских чинов – 25 тысяч. На содержание воинских частей Правительство отпустило Бочкарёву 15 000 и 76 500 ассигновками через меня. Никакие торговые фирмы участия в снаряжении экспедиции не принимали».

Экспедиция Бочкарёва – Бирича вышла из Владивостока на двух судах. Гражданское управление во главе с особоуполномоченным, часть воинского отряда и пассажиры – на «Кишинёве», остальные военные, есаул со штабом – на «Свири». При Бириче находился представитель Приамурского правительства Николай Михайлович Соколов.

Численность Северного экспедиционного отряда (СЭО) в момент отправки, по одним источникам, составляла 400, по другим – около 500 человек, среди которых было много офицеров. Как свидетельствовал один из участников экспедиции, Бочкарёв привлёк много желающих ехать с ним прежде всего тем, что обещал платить каждый месяц жалованье, независимо от чина, по 25 рублей золотом «на всём готовом, вплоть до зубного порошка. Семьи поступивших обеспечивались как продуктами, так и деньгами и квартирой. Каждому было обещано увольнение из отряда по личному желанию в любой момент».

Доктор исторических наук Б.И. Мухачёв так описывает дальнейшие события:

«3 октября 1921 г. «Свирь» и «Кишинев» подошли к Охотску, остановившись у поселка Новое Устье… На берегу у Нового Устья были видны люди. Они что-то кричали и махали руками. Бочкарёв распорядился послать на берег шлюпку. В неё уселись одиннадцать офицеров во главе с подполковником Лукомским.

Прошло более двух часов в ожидании. Что происходит там, на берегу? Наконец увидели, что шлюпка отвалила от берега и направилась к «Свири». На ней уже не одиннадцать, а тринадцать человек. Лукомский первым поднялся по трапу. И он, и другие офицеры были очень возбуждены, радостно смеялись.

– Братцы, что было! – захлебываясь, рассказывал офицерам Лукомский. – Еле ноги унесли! За всю германскую и гражданскую не попадал в такой переплёт.

Оказывается, вся бочкарёвская разведка угодила в плен к красноармейцам якутского отряда, прибывшего на помощь охотчанам. Командиры очень ловко выдали себя за яныгинцев (сторонников белых), пригласили офицеров в избу, стали расспрашивать о составе экспедиции. Но что-то офицерам в их разговоре показалось неестественным. И Лукомский стал преувеличивать силы белых. На двух судах имелось всего лишь одно морское дальнобойное орудие, притом даже без снарядов, но подполковник умолчал об этом. Наоборот, значительно преувеличил вооружение. К Охотску подошли в это время пароходы «Взрыватель», «Тунгус», зафрахтованные промышленниками. Вместе со «Свирью» и «Кишиневом» они создавали впечатление целой эскадры.

Со стороны Булгина и Охотска вдруг началась перестрелка. Командиры красных вышли из избы, оставив часовых. Отряду был отдан приказ отойти в тайгу. Лукомский, выглянув в окно, быстро оценил обстановку, понял, что красным сейчас не до него. По его сигналу офицеры навалились на часовых, связали их и потащили в шлюпку. Таким образом, им удалось вернуться на пароход, да ещё с пленниками…»

Утром 6 октября на одном из зданий Охотска, за церковью, появился белый флаг, а через два дня там же взвился трёхцветный. Ещё через два часа Х.П. Бирич получил от Бочкарёва записку, в которой тот сообщал, что город занят без боя и потерь.

Вечером Бочкарёв прибыл на «Кишинев», от него Бирич узнал подробности занятия Охотска. Ночью никаких операций не проводилось. Утром есаул переправился на другой берег реки Охоты на двух кунгасах с двумя десятками подчинённых и, увидев над городом белый флаг, вошёл в Охотск, не дожидаясь подкрепления. Красноармейцев в городе уже не было. Все они, 100–120 человек, покинули Охотск. Остались только насильно мобилизованные и перебежчики, которых есаул «после должного внушения» (по-видимому, порки) отпустил по домам.

В.И. Бочкарев отмечал, что «радость населения была неописуемая. Получили, наконец, возможность вернуться к своим семьям многие, ушедшие от большевиков на ту сторону реки Охоты и не видевшие своих семейств уже месяцев пять».

«Не взять бы белым Охотска, не прояви они хитрость, – подчеркивает Б.И. Мухачёв. – У Яныгина Бочкарёв взял 47‐миллиметровую пушку Гочкиса, установил её на баке «Свири». Ночью капитан Поярков обстреливал из неё город, корректируя бой. Большого ущерба своими снарядами орудие это не могло нанести, но психологическое воздействие на защитников Охотска производило большое: они думали, что с минуты на минуту заговорят морские дальнобойные орудия.

За взятие Охотска Меркулов произвел есаула Бочкарёва в полковники»[72]72
  Цит. по: Пустовит В.П. Противостояние. Очерки истории гражданской войны в Охотско-Камчатском крае // Материалы сайта: http://www.npacific.ru/np/library/publikacii/historykam/istkam1-3.htm


[Закрыть].

Ещё в Охотске Бочкарёв поставил в известность Бирича об изменении «по стратегическим и некоторым другим соображениям» первоначального плана экспедиции: вместо района Аян – Охотск местом базирования будет Ола, отстоящая от Охотска почти на 400 миль к западу. Об этом населенном пункте особоуполномоченный понятия не имел и ограничился тем, что выразил Бочкарёву своё крайнее удивление и сомнение в правильности принятого решения.

В Охотске был оставлен гарнизон (около 200 человек), состоявший из 2‐й сотни, пулемётной команды, офицерской сотни, части команды связи и интендантства. Начальником гарнизона Бочкарёв назначил капитана Константина Петровича Грундульса – одного из наиболее преданных ему офицеров, знакомых по Гродековскому отряду.

Бочкарёвцы обложили местных жителей ясаком – по шесть беличьих шкурок с каждого, несмотря на то, что после февраля 1917 г. все натуральные повинности в пользу империи были отменены. Кочевникам объявили, что в ясак должны включить долг, накопившийся с февраля 1917 г., то есть внести в счёт царского ясака пушнины за четыре года, с 1917 по 1921‐й. Чтобы выжить в этих условиях, охотники, рыбаки и оленеводы под пушнину, оленеводческое сырье брали кредиты в Ольском продовольственном складе и вновь попадали в неоплатную кабалу.

У.Г. Попова выяснила, что эвенам Первого Уяганского, Долганского 2 и 3‐го, Отдельного Дельянского родов «ввиду оскудения из-за недохода рыбы на нерестилища, сокращения количества пушного зверя, потерь оленей и поборов белогвардейцев – кредиты составили 7261 руб. 13 коп. золотом. Долги у местных жителей были «по приговору», то есть по круговой поруке, подлежащей оплате всеми членами семей, состоявших в названных родах.

13 октября 1921 г. пароход «Кишинёв» с бочкарёвцами прибыл в Ольскую бухту и захватил Олу.

Выйдя из Олы 24 октября и зайдя в бухту Наяхан на вторые сутки, «Кишинёв» простоял здесь до 6 ноября. На берегу находилась лишь радиостанция и несколько построек для размещения её служащих. Само селение – с десяток дворов – располагалось в восьми верстах от станции и в восьмидесяти от Гижиги. Бочкарёв осмотрел бухту, станцию и побережье и решил тут устроить свою базу.

В Наяхане Бочкарёву удалось провести около полутора лет.

В конце 1921 г. к Бочкарёву с Момы прибежал уже известный нам поп-расстрига Коновалов. Он предложил есаулу план захвата Якутска и немерено пулемётов и пушек. И вот в начале января 1922 г. из Охотска в Оймякон отправился Коновалов в сопровождении пяти офицеров.

Из Оймякона на Мому бочкрёвцы явились уже с отрядом в 20 человек. На Моме и везде по пути в отряд вступали молодые якуты и тунгусы. Кроме вербовки «отрядников», штаб Бочкарёва занимался сбором пожертвований на «закупку оружия».

На Моме отряд разделился пополам: часть двинулась на Абый с целью занятия Колымы, где бочкарёвцы ожидали встретить серьезное сопротивление, а другая часть выехала прямым путём на Верхоянск, для занятия Верхоянска и Булуна. Во главе обоих отрядов стояли бочкарёвские офицеры. «Отрядники» были вооружены очень плохо, большей частью берданами, имея на бердан по 15–20 пуль.

На Моме бочкарёвцы расстреляли двух бедняков-якутов, сочувствовавших советской власти. В том же районе был перебит разведочный отряд из Верхоянска в 5 человек.

Базой сопротивления белым являлся Колымск, где к январю был сформирован добровольческий красный отряд в 20 человек.

«5 марта 1922 года отряд белых ночью вступил в Верхоянск. 13 коммунистов и сочувствующих им были начеку и ночевали в одном доме. Завязалась перестрелка, продолжавшаяся почти сутки, без жертв с обеих сторон. Наконец, осаждённым удалось незамеченными выбраться из городка пешком и пересесть через 50 вёрст на оленей. Этот отряд после многих трагических эпизодов пробился в Вилюйск и так много помог тому, чтобы Вилюйск выдержал напор повстанцев. Для характеристики настроения населения важно отметить, что отряд смог проехать через тунгусские стойбища только под видом белых. Несколько товарищей, принимавших активное участие в Верхоянской обороне, но в момент занятия Верхоянска белыми находившиеся в улусе, – были белыми пойманы и убиты в перестрелке или расстреляны.

В самом Верхоянске белыми было расстреляно до 15 беспартийных человек. Поводом к расстрелу служила всякая прикосновенность к советской власти. Во многих случаях влиятельные по положению или состоянию верхоянцы, вступившие в дружеские отношения с белыми, воспользовались случаем для сведения личных счетов – для расстрела.

К белым не переставали примыкать добровольцы, что позволило им выделить отряд для Булуна. Два товарища, ехавшие из Булуна в Верхоянск, были ямщиками довезены до самого Верхоянска, где у въезда в городок их уже ждали предупрежденные белые. Захваченные врасплох товарищи были взяты и вскоре убиты.

Как только слухи о занятии Верхоянска проникли на Крайний Север, один мелкий купчик сорганизовал отряд и занял после перестрелки село Казачье (Усть-Янск). В Казачьем белыми было убито в бою три человека, расстреляно впоследствии 5 человек милиционеров, кооператоров и др. Каждый пункт Верхоянского округа белые занимали внезапно, советские группы везде были захвачены врасплох, хотя население о движении белых и знало. В Булун белые вступили 17 марта ночью. Все коммунисты и советские работники были взяты по квартирам и зверски убиты на льду Лены. Трупы их лежали на льду до весны и были унесены половодьем. Всего в Булунском районе погибло от белого террора 15 человек.

Основной отряд белых из Момы, проводив верхоянский отряд, двинулся в Абый и занял это селение в конце февраля. Население почти поголовно всего Эльгетского (Абыйского) улуса было настолько благоприятно белым, что подъезжавшие в это время к Абыю из Колымска тов. Хаенко и один колымский комсомолец были умышленно задержаны перед Абыем, якобы из-за усталости подвод, и ввезены в Абый через полчаса после занятия его белыми. Хаенко с товарищами были убиты. Взятая у них почта послужила белым руководством в дальнейших действиях. В Абые белые, кроме указанных, расстреляли ещё двух бедняков, сочувствовавших советской власти»[73]73
  Гонарчук В. «Переворот совершал пакет, полученный из Якутска…» // Материалы сайта: http://ilin-yakutsk.narod.ru/2003-2/98.htm


[Закрыть].

Уже летом 1922 г. якутские власти сумели подавить бандитизм в Центральной Якутии и смогли приступить к очищению от банд Севера. Вниз по Лене был отправлен отряд, после непродолжительной перестрелки занявший селение Булун. Часть отряда по первой зимней дороге выехала в село Казачье – центр Усть-Янского улуса, который был занят без боя. В Верхоянск был отправлен конный отряд в 64 человека. Отряд прошёл до Верхоянска, гоня перед собой заставы белых, и 16 сентября 1922 г. занял Верхоянск. Белые во главе с Каниным бежали на восток. Посланная за ними в погоню часть отряда подверглась ночному нападению, понесла потери и вернулась в Верхоянск. Белые скрылись частью в Абый, частью в Оймякон.

«В начале декабря 1922 года офицер и председатель белого военно-полевого суда капитан Бялыницкий, только что вернувшийся из поездки на море и занявший в Колымске место Шулепова, предложил Средне-Колымскому отряду объявить советскую власть и тем заслужить её прощение.

Всё население отнеслось к совершившемуся перевороту весьма сочувственно. По уезду были посланы нарочные с объявлением о перевороте и просьбой о поддержке. Недовольство бочкарёвцами созрело ещё раньше, но не могло вылиться в организованную форму – так уцелевшие активные сторонники советской власти были разрознены, терроризованы жестокими расправами, и даже в выступлении Бялыницкого склонны были видеть очередную офицерскую провокацию»[74]74
  Там же.


[Закрыть].

Только к середине августа 1923 г. советская власть была бескровно восстановлена во всём Колымском крае.

«Летом же 1923 года из Якутска была послана полномочная комиссия ЯЦИКа, с правом гарантии жизни и свободы всем без исключения повстанцам, которая прибыла в Верхоянск в августе того же года. Комиссия дальше Верхоянска не тронулась, послав в Абый и Аллаиху свои предложения. В Абые предложение комиссий было получено в сентябре. Оно было настолько гуманно и так далеко шло навстречу повстанцам, что Абыйцы охотно переименовали свою «Управу» в «Ревком». Часть отряда распустили, а часть назвали милицией и провозгласили у себя советскую власть. В дальнейшем в Абые был избран Улисполком, с существенной перетасовкой лиц.

Под конец своего движения на Севере осталась непримиримой группа офицеров, базировавшаяся на Аллаихе. В течение лета 1923 года близ Аллаихи был выбран очень удобный стратегический пункт, в котором было построено укрепление с сигнальной вышкой, казармой, погребами для запасов и т. д., получившее символическое название «Белый клин».

В ноябре из Аллаихи, где находились 4 офицера с отрядом, был командирован в Средне-Колымск ротмистр Н. для перевозки в «Белый клин» инвентаря, товаров и проч., а попутно – для расправы с «оставшимися красными», как он писал в письме к Афанасьеву. Только доехав по тундре до границы Колымского Округа, Н. узнал, что в Колымске красные, и повернул обратно в Аллаиху. В то же время в Аллаихе были получены воззвания комиссии ЯЦИКа. Деревяновцы поспешили воспользоваться милостью, и… выбрали ревком.

О существовании комиссии и её задании в Колымске ничего не знали и с установлением зимней дороги приготовились к походу. Первый разведочный отряд в 10 чел., составленный из красноармейцев и добровольцев, выехал в ноябре 1923 года в сторону Абыя, но на половине дороги узнал о воззваниях комиссии и «восстановлении» советской власти в Абые. Отряд тотчас же повернул в Аллаиху, но и здесь опоздал: на границе тундры узнал, что и в Аллаихе белые «перевернулись», так как и Абый, и Аллаиха – Верхоянского Округа, а было известно, что верхоянские власти очень ревниво оберегают свои владения, – отряду пришлось вернуться ни с чем. Аллаиховскому маскараду был положен конец только в апреле 1924 года с изданием постановления ЯЦИКа о выселении офицеров с Севера»[75]75
  Гонарчук В. «Переворот совершал пакет, полученный из Якутска…» // Материалы сайта: http://ilin-yakutsk.narod.ru/2003-2/98.htm


[Закрыть].