Текст книги "«И на Тихом океане…». К 100-летию завершения Гражданской войны в России"

Глава 12
Радиосвязь Сибири и Дальнего Востока в 1917–1923 гг

Весной 1905 г. в Военном ведомстве был принят план создания на Дальнем Востоке целой сети сухопутных радиостанций, они должны были связать Владивосток, устье Амура и Сахалин на случай их атаки японцами. В столице Приморья на сопке Орлиное Гнездо начали строить одну из самых мощных тогда в мире радиостанций. Для того времени это был целый радиокомплекс из трёх зданий, со своей электростанцией, работавшей на бензине. Пока шло строительство, в августе 1905 г. при помощи четырёх полевых радиостанций русской армии удалось наладить беспроводную связь Владивостока с Хабаровском. На заре эры радио обмен информацией был невелик. Так, первая радиостанция в порту Владивостока за три первых года работы передала 1050 исходящих и приняла 760 входящих радиограмм. То есть в среднем передавалось одно радиосообщение в день и принималось 4–5 радиосообщений в неделю.

Тогда же возник вопрос о радиосвязи с Камчаткой. Расстояние по прямой от Петропавловска до Владивостока составляет 2254 км, а до Николаевска-на-Амуре – 1290 км. Поэтому радиостанцию решили соорудить именно в Николаевске-на-Амуре. Для организации «камчатской радиосвязи» в конце 1908 г. была создана специальная комиссия из инженеров-электриков Главного управления почт и телеграфов Российской империи, которую возглавил полковник Александр Эйлер.

По предложению Эйлера 11 мая 1909 г. правительство Российской империи подписало контракт с «Акционерным обществом Русских электротехнических заводов Сименс и Гальске». Это был российский филиал концерна «Сименс», который обязался за 107 254 рубля «устроить радиотелеграфное сообщение со звучащей искрой» для связи с Камчаткой. «Сименс» должен был «изготовить, испытать, доставить в Николаевск и Петропавловск с открытием навигации 1910 года все необходимые приборы двух радиотелеграфных станций, устроить затем таковые и установить радиотелеграфное между ними сообщение».

Летом 1909 г. в одной версте от центра Петропавловска-Камчатского, на берегу ручья Поганка, впадавшего в Авачинскую губу, начали строить радиостанцию. «Антенна» камчатской радиостанции представляла собой две решётчатые башни высотой 75 м, поставленные на расстоянии 175 м. Между башнями были подвешены 12 бронзовых проводов толщиной 3 мм. Конструкция позволяла рации на волне 2000 метров обеспечивать дальность связи до 1200 км днём и в два раза дальше ночью.

Монтаж петропавловской станции был завершён осенью 1910 г. 23 октября прошло первое испытание связи, а с 10 ноября 1910 г. между Петропавловском и материком было впервые открыто «радиотелеграфное сообщение общего пользования». Ранее все радиостанции России обслуживали исключительно военную и правительственную связь, станция на Камчатке передавала сообщения от частных лиц.

4 января 1911 г. рация Петропавловска вдруг замолчала. И только через три месяца на материке узнали о причине. Во время нередкого для камчатской зимы жестокого шторма сильный ветер забил снегом глушитель керосинового двигателя, вырабатывавшего электричество для радиостанции. Скопление отработанных газов вызвало взрыв и пожар, дежурный радиотелеграфист едва спасся, выпрыгнув в разбитое окно. Восстановить работу рации на Камчатке смогли только в июне 1911 г.

В 1909 г. план создания сети радиостанций на Чукотке предложил её глава, штабс-капитан Николай Калинников, известный исследователь жизни и быта чукотских аборигенов. В рапорте на имя губернатора Приморской области он писал: «Летом 1910 года будет закончен телеграф между Николаевском и Петропавловском. Если прикинуть расстояние между этими пунктами, то видно, что требуется ещё две, от силы три станции беспроволочного телеграфа, чтобы покрыть наш крайний северо-восток и связаться с Америкой… О пользе стратегической, административной и промышленной я докладывать не буду, но остановлю ваше внимание на том соображении, что эта недолгая затея окупит себя в первые же годы своего существования. В самом деле, в пределах трёх рублей за слово (слово с любого пункта западного побережья Америки во всякий пункт Азиатского побережья по подводному телеграфу стоит три рубля минимум), мы имеем возможность привлечь на нашу новую линию всю телеграфную корреспонденцию Америки с Азией…»

Так проект полярных радиостанций становился не только стратегически важным, но и коммерчески выгодным. 20 декабря 1910 г. правительство Российской империи одобрило план развития радиотелеграфной сети на Дальнем Востоке. Предполагалось построить целую сеть радиостанций – восточнее Камчатки на Командорских островах, в среднем течении и в устье реки Анадырь, в бухте Провидения, на мысе Дежнёва, в городе Охотске, в селениях Ямск и Гижига. Кроме того, одну мощную радиостанцию запланировали построить на северной части Сахалина (южная часть острова согласно условиям Портсмутского мира передана Японии).

Строительство радиостанций в Охотске, чукотской Анадыри (тогда именовавшейся Ново-Мариинск) и в Наяхане (на севере современной Магаданской области) началось в 1912 г.

Северо-восточная группа радиостанций вошла в строй в 1912–1916 гг.: 21 октября 1912 г. – Охотская, Наяханская (недалеко от Гижиги) и Анадырская радиостанции; 7 декабря 1912 г. – Кербинская и 20 февраля 1916 г. – Сахалинская. Все они производили свой обмен в основном с радиостанцией Николаевска-на-Амуре, которая размещалась на территории военного укрепления «Николаевская крепость» недалеко от самого города.

С 1912 г. Николаевская радиостанция по интенсивности радиообмена выходит на первое место в Российской империи: имея выход в телеграфную сеть страны, она отправляет почти всю радиотелеграфную корреспонденцию Дальнего Востока. В 1913 г. радиотелеграфный обмен станции превысил миллион слов в год, хотя штат её сотрудников увеличился незначительно. Так, в 1914 г. на станции работало всего 11 человек.

До осени 1918 г. Николаевская радиостанция стабильно снабжала информацией и представителей всех существующих в тот период правительств, и местное население: 1910 г. – март 1917 г. – царское правительство; март 1917 г. – январь 1918 г. – представителей Временного правительства; январь – начало сентября 1918 г. – областной Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.

9 октября 1918 г. станция была захвачена японским десантом и взята под контроль оккупационным командованием. Некоторые из её сотрудников, симпатизировавшие советской власти (например, Дубицкий), были арестованы. Во время штурма партизанами японских позиций в районе крепости и прилегающей к ней территории оккупанты, не выдержав натиска, отступили в Николаевск, по дороге успев взорвать военную радиостанцию («искровой телеграф»). Через некоторое время станцию восстановили, но вскоре она вновь пострадала от пожара и больше уже не восстанавливалась.

Радиостанция в Чите – её мощность составляла 35 кВт – начала строиться ещё в начале 1913 г. под руководством инженера Р.Л. Каулена и была введена в действие в феврале 1917 г.

В конце 1918 г. в бухте Мелководная на острове Русском американцы начали строить секретный объект «Радиостанция незатухающих колебаний». Американские инженеры утверждали, что она может связать Владивосток с любой точкой планеты. Под новый объект выделили свыше 100 га. Для начала построили пристань, а затем узкоколейную железную дорогу длиной 400 м от пристани до главного здания радиостанции. На антенном поле установили 11 деревянных мачт высотой 30 м на бетонных основаниях. Мощность станции составляла 200 кВт.

Станция была введена в строй в начале 1919 г. и совместно эксплуатировалась американцами и белогвардейцами до ноября 1922 г., когда американцам пришлось передать объект советской стороне.

«В декабре 1919 года сторонники большевиков сумели временно взять власть в городе Охотске. Среди них был телеграфист Василий Сосунов, назначенный комиссаром Охотской радиостанции. И с 14 декабря с вышки «беспроволочного телеграфа» на берегу Охотского моря полетела в эфир непрерывная агитация, которую могли слышать все радиостанции Дальнего Востока: «Товарищи, всюду, где можно, зовите к выступлению за освобождение от ненавистного рабства…»

Через два дня, 16 декабря 1919 года, сторонники большевиков взяли власть и на Чукотке, в Анадыри. Здесь тоже сыграл ключевую роль работник местного радиотелеграфа – Василий Титов. Именно он принял телеграмму «белой» контрразведки для местных властей с сообщением о подготовке на Чукотке «красного» восстания: «В случае выступления большевиков, объявите в уезде осадное положение и не стесняйтесь с расстрелами». Титов как раз был сторонником большевиков и сообщил о телеграмме товарищам, те сумели опередить действия властей и захватить контроль над Ново-Мариинском (ныне город Анадырь). Василий Титов стал комиссаром местной радиостанции и тут же начал регулярную передачу в эфир для всех радистов дальневосточных станций: «Всем радиостанциям! Товарищи радисты! Вы первые вестники нового мира, новой жизни, братства, равенства и свободы. Вы волнами атмосферы возвестите нашим братьям, товарищам рабочим и крестьянам, борющимся за торжество социализма, что жители Севера восстали против угнетателей… Если раньше радио было прислугой капиталистов, пусть же теперь, в период классовой борьбы, оно будет вестником свободы».

В то время любые сообщения в радиоэфире воспринимались серьёзно, к ним прислушивались, им верили. В итоге активная радиопропаганда Охотска и Анадыри сыграла немалую роль в распространении большевистских идей в Приморье и на Дальнем Востоке.

Вскоре радисты Сосунов и Титов, хотя их разделяло почти 2 тысячи километров, совместно организовали и первую радиопропаганду для заграницы. С января 1920 года американские станции Алеутских островов и Аляски слышали непрерывную трансляцию раций Охотска и Анадыри: «Рабочим Америки… Сплочённая в одну чёрную хищную стаю, буржуазия всего мира вцепилась в горло русского пролетариата… Груды костей и пепла, дым пожаров, море рабочей и крестьянской крови, порки и расстрелы – вот та дорога, по которой пришли в Сибирь буржуазия и её наёмники. Буржуазия, помогая и войсками, и капиталом различного рода авантюристам, Колчаку, Деникину, Юденичу, не говорит открыто об этом, боясь, чтобы рабочие мира не стали на сторону русского пролетариата…»

Тексты этих пафосных радиограмм доложили в Вашингтон, и администрация президента США тут же распорядилась начать глушение «красных» радиопередач Охотска и Анадыря.

В 1920 году власть большевиков в этих городах продержалась недолго, они вновь были заняты сторонниками белых. Анадырский радист Титов погиб в перестрелке, охотский «радиокомиссар» Сосунов выжил и через тридцать лет стал одним из первопроходцев космической связи СССР.

Не менее драматичными были и события, развернувшиеся вокруг радиостанции Северного Сахалина. Её строителем и первым заведующим с 1916 года был Александр Трофимович Цапко, тоже сторонник большевиков. Весь 1919 год он готовил на Сахалине выступление против «белой» власти Колчака. Когда на острове узнали о военном поражении войск адмирала в далёкой Сибири, власть в Александровске, тогда столице северного Сахалина, взяли «красные» во главе с радистом Цапко. 14 января 1920 года он лично передал в эфир радиограмму: «Охотск, Иркутск, Москва. В.И. Ленину. В Александровске состоялось открытие Совета рабочих и крестьянских депутатов». В 1920 году «красная» власть на Сахалине, как в Охотске и Анадыре, тоже продержалась недолго. Уже в апреле того года Северный Сахалин оккупировали японские войска»[29]29
  Материалы сайта: https://dv.land/history/zvuchashchaya-iskra


[Закрыть]. Александр Цепко был убит интервентами.

А теперь перейдём к работе сибирских радиостанций. В начале 1918 г. советское правительство послало из Петрограда в Сибирь группу радиотелеграфистов. В их числе были и моряки Балтийского флота. Радиотелеграфисты установили приёмные радиостанции в Новониколаевске, Барнауле, Бийске, Славгороде и Тюмени.

Так, в Новониколаевске (Новосибирске) радиостанция была введена в строй 10 апреля 1918 г. В этот день она вела переговоры с Москвой на длине волны 7800 м. Радиостанцию разместили в помещении гостиницы «Центральная». Антенну вывели из окна 2‐го этажа и закрепили на трубе городской электростанции.

В мае 1918 г. Новониколаевск захватили чехословаки, и позже радиостанция работала на белых. После освобождения города радиостанция осталась без персонала. 10 января 1920 г. Блюхер приказал найти радиотелеграфистов.

Одна из крупных приёмных радиостанций белых находилась в Омске и работала вполне удовлетворительно. С 5 июля 1918 г. её передали в Военное ведомство. На станции работали 6 телеграфистов, из которых трое были штатными и трое – командированными. Омская радиостанция вела приём только ночью. В июне 1918 г. ею было принято 105 телеграмм, общее число слов составило примерно 35 тысяч. Приёмник Омской радиостанции был комбинирован с прибором Морского ведомства РОБТиТ. Г-образная антенна была направлена на Москву. Она крепилась к трубе электрической станции на высоте 18 саженей (38,5 м). Сеть заземлялась через водопровод.

Помимо Омска радиостанции имелись в Барнауле, Берёзове, Бийске, Златоусте, Красноярске, Кургане, Новониколаевске, Петропавловске, Семипалатинске, Тобольске, Томске, Троицке и Челябинске.

Омская 30‐киловаттная станция держала связь через Константинополь с мощной радиостанцией в Париже и через Архангельск с мощной английской радиостанцией в Карнарвале. Омская станция работала незатухающими колебаниями, большей частью ночью. Сеть её длиной около 100 м и высотой 60 м состояла из четырёх лучей Г-образного типа и была натянута между заводской трубой и мачтой. Обслуживалась станция французами.

Помимо этого колчаковцы пользовали крупными радиостанциями в Харбине (10‐киловаттная) и в Чите (8‐киловаттная). Обе радиостанции работали незатухающими колебаниями.

К весне 1919 г. вопрос о налаживании связи приобретает для Колчака первостепенное значение. В Лондон отправилась делегация во главе с генералом Головиным для переговоров о немедленной постройке в России дополнительной радиостанции. И вот 27 мая 1919 г. посол в Париже Маклаков передаёт по телеграфу:

«Генерал Головин, находящийся в Лондоне, сообщает, что англичане согласны установить большую радиостанцию в Екатеринодаре для прямых сношений с Омском, Парижем, Лондоном и приступить к работам немедленно при условии наличного платежа около 10 000 фунтов. Установка в кредит возможна, но приступ к работе затянется. Прошу срочного отпуска денег или согласия на установку в кредит». Однако денег на радиостанцию ни у Колчака, ни у его союзников не нашлось.

В декабре 1919 г. колчаковское командование при отступлении эвакуировало в Красноярск почти всё радиоимущество. В Томске оставили только несколько полевых английских радиостанций, одну кавалерийскую, четыре вьючных «Маркони», 30 радиоспециалистов и 150 человек хозяйственной команды. Всё это предназначалось передать в Сибирскую армию для формирования в ней радиотелеграфного дивизиона. Он был сформирован, но через 10 дней перешёл на сторону красных.

В январе 1920 г. в районе Красноярска красные захватили эшелоны Главной радиотелеграфной базы Колчака. Всё имущество и большую часть радиоспециалистов отправили на укомплектование радиобазы в Томск.

В феврале 1920 г. в строй вступила Омская приёмно-передающая радиостанция. Ещё одна подобная радиостанция была установлена красными в Николаевске.

А теперь ещё раз перенесёмся на Дальний Восток. В Петропавловске есть улица Абеля. У всех читателей Абель ассоциируется с советским разведчиком Вильямом Генриховичем Фишером, арестованным в США, а затем обмененного на Гликинском мосту через реку Хафель, разделявшую Берлин с Потсдамом.

История с Абелем весьма длинная и запутанная. Рудольф Иванович Абель прибыл в Петропавловск 21 декабря 1922 г. на судне «Главком Уборевич» в составе отряда Вольского.

Абеля назначили военным контролёром Петропавловской радиотелеграфной станции. Ознакомившись с аппаратурой, он доложил Штабу войск Охотско-Камчатского края о проблемах в работе радиостанции. Не хватало многих запасных частей. Белые, уходя из Петропавловска, забрали с собой ряд важных механизмов рации, но служащие многое сохранили. Удалось «сделать новый станок и установить его; через три дня после ухода белых рация восстановлена». Постепенно она стала работать на полную мощность.

Проводя радиоразведку, 9 января 1923 г. Рудольф Иванович обратил внимание губревкома на то, что по разрешению отдела управления в город Хакодате была передана шифрованная радиограмма от японского подданного. «Считая передачу шифрованной радиограммы совершенно недопустимой, – писал Абель, – прошу на этот счёт надлежащих распоряжений».

Перед военным контролёром поставили задачу выявить сеть всех действующих радиотелеграфных станций на севере Дальнего Востока, как российских, так и иностранных, определить связь и между ними, и с «материком», и через радиоразведку уточнить места дислокации белых отрядов. Уже 10 января Абель представил Штабу войск уточнённый им список местных радиостанций, в том числе и японских, действующих на Камчатке (в Усть-Камчатске и в Усть-Большерецке), на Курильских островах и на острове Хоккайдо (в Очиши). Отмечалась мощность радиостанций (системы «Телефункен»): в Петропавловске – около 8 кВт, в Анадыре и Наяхане – 12 кВт, в Среднеколымске – 5 кВт. В Охотске в 1920 г. радиостанция была разрушена, а после восстановления в основном осуществляла только приём.

Абель сообщал, что на Камчатке вновь не появилось белогвардейских радиостанций, но продолжает работу японская радиостанция в Усть-Камчатске. По его представлению Усть-Камчатская радиостанция была «национализирована», и 25 марта Абель мог сообщить Штабу войск, что через эту станцию, «изъятую у японцев, был произведён первый обмен радиограммами».

Через Усть-Камчатскую радиостанцию вдруг стало известно ещё об одной радиостанции – на острове Беринга. В рапорте Штабу войск от 28 марта Абель сообщал, что «при производстве радиоразведки 27.03. в 14 ч. 28 мин. Московского времени была обнаружена работа острова Беринга… Но из-за сильных атмосферных разрядов в непосредственную связь не удалось войти. 28 с[его] м[есяца] получил подтверждение из Усть-Камчатска о появлении Беринга (радиостанции). Мною принимаются меры по восстановлению связи с Берингом».

Сначала было неясно, откуда взялась радиостанция на этом острове. Губревкому было известно, что на нём находятся чиновники бывшего белогвардейского Приамурского правительства Дитерихса, но о радиостанции никто ничего не знал. Островитяне обычно о всех, даже самых важных событиях в стране (Февральской и Октябрьской революциях, свержении власти Колчака и др.) узнавали самыми последними, с открытием навигации, когда приходили первые пароходы. Но теперь, когда на острове Беринга появилась радиостанция, о восстановлении советской власти на Дальнем Востоке можно было узнать и до открытия навигации. Но откуда взялась эта радиостанция?

Оказывается, Управление по делам рыбных и морских звериных промыслов во Владивостоке в сентябре 1922 г., принимая меры по упорядочению пушного хозяйства Командорских островов, командировало на остров Беринга специалиста-пушника П.М. Колтановского со штатом промысловых надсмотрщиков. Колтановскому, кроме того, было поручено организовать строительство небольшой радиотелеграфной станции мощностью около 1 кВт, чтобы обеспечить радиосвязь с Петропавловском, а через него и с Владивостоком.

Но главная цель строительства радиостанции связана с намерением адмирала Старка перебазировать «Земскую рать» и Сибирскую флотилию численностью около 30 тысяч не за границу, а на Камчатку для создания здесь временного плацдарма продолжения борьбы с советской властью.

Командорская пушнина (котики, каланы, песцы) могли бы хоть в какой-то мере обеспечить содержание армии и беженцев. Потом от эвакуации на Камчатку отказались, но дело было сделано.

На остров Беринга были доставлены строительные материалы, и под руководством радиотелеграфиста И.З. Учватова к строительству станции приступили. Но камчатское советские власти об этом видимо, не знали.

Что же касается Учватова, камчатцам он был известен как участник расстрела членов первого ревкома Чукотки.

Вполне возможно, что на японской Усть-Камчатской радиостанции позывные с острова Беринга были получены раньше её передачи губревкому.

Существует версия, что Учватов, узнав об установлении советской власти во Владивостоке, сообщил о событии алеутам. По их призыву из района бухты Бобровой в Никольское прибыли промысловики, и 18 марта в посёлке был образован ревком, взявший власть в свои руки.

Радиосвязь с островом Беринга в Петропавловске была установлена 28 марта. В телеграмме за подписью Колтановского сообщалось, что он послан на острова Управлением по делам рыбных и морских звериных промыслов. 29 марта в час ночи Колтановский получил от губревкома телеграмму: «Существующая власть утвердила вас в должности начальника островов. Утверждены все ваши сотрудники. Продолжайте работу по упорядочению промыслового хозяйства, охране зверей».

Много сил потратил Рудольф Иванович, чтобы создать на Петропавловской радиостанции нормальные условия для работы в эфире. Этому очень мешала работа судовых японских радиостанций.

22 мая 1923 г. Абель сообщал Штабу войск, что «японские суда, стоящие на рейде, всё время мешали приёмке депеш». На его предложение японцам от имени командующего войсками Охотско-Камчатского края прекратить радиопередачи они временно замолчали, но потом снова стали глушить работу Петропавловской радиостанции. 26 мая Абель сообщал Штабу, что и «по сие время японские суда, стоящие на рейде, работают без перерыва, чем мешают нам производить правильный обмен с рациями…» В июне японские радиостанции немного уменьшили свою работу.

Но вскоре Абель получил новое назначение и оставил работу военного контролера на Петропавловской радиотелеграфной станции. 11 июня 1923 г. в Петропавловск из Владивостока прибыл сторожевой корабль «Красный вымпел». Рудольфу Ивановичу Абелю губревкомом и штабом войск Охотско-Камчатского края было предложено выйти на этом корабле на остров Беринга, принять радиостанцию от Учватова и остаться там работать.

19 июня вахтенный «Красного вымпела» записал в судовом журнале: «На корабль для перехода прибыли заведующий радиостанцией острова Беринга Рудольф Иванович Абель, уполномоченный губвоенкомата Выломов». На остров отправился также уполномоченный ОГПУ Лозгачев, который должен был арестовать Учватова и доставить его в Петропавловск.

На острове Беринга Абель проработал до декабря 1924 г. От суровых условий жизни он заболел туберкулезом лёгких и был отозван на материк.

С этого времени жизнь Абеля неразрывно связана с внешней разведкой.

В июле 1926 г. Рудольфа Абеля пригласили работать комендантом по линии НКИДа. Позже он был направлен на работу комендантом в советское посольство в Пекине. Сохранилось фото в китайском посольстве, где рядом запечатлены Рудольф Абель и Вильям Фишер. Снимок сделан в 1928–1929 гг.

Оба разведчика подружились. После Великой Отечественной войны Фишер получил командировку в США, а подполковнику Рудольфу Абелю неожиданно предложили уволиться «по возрасту», а ему было 47 лет.

В 1955 г. Рудольф Иванович Абель, возвратившись из Латвии, где он отдыхал, почувствовал себя плохо и скончался от инфаркта.

21 июня 1957 г. в бруклинской гостинице «Латам» сотрудники ФСБ арестовали художника Эмиля Роберта Гольфуса. На допросе мнимый художник назвался Рудольфом Ивановичем Абелем. Почему Вильям Фишер выбрал именно этот псевдоним? По одним предположениям, он хотел сообщить в СССР, что он арестован, по другим – просто назвал имя близкого, но совершенно незнакомого ФБР человека, чтобы не выдумывать легенду, а использовать реальную биографию Абеля.

В октябре 1957 г. в Нью-Йорке состоялся громкий судебный процесс. На слушании Фишер отрицал свою причастность к советской разведке. Его приговорили к 30 годам тюрьмы.

И вот 10 февраля 1962 г. на Гликинском мосту состоялся обмен Рудольфа Абеля на сбитого американского лётчика-шпиона Фрэнсиса Гэри Пауэрса.

15 ноября 1971 г. Вильям Фишер скончался и был похоронен в Москве на Донском кладбище под именем Рудольфа Абеля.

Ну а в центре Петропавловска-Камчатского осталась улица Абеля, причём без инициалов. Местное население уверено, что улица названа в честь разведчика, арестованного в США. А в подмосковных Мытищах также появилась улица Абеля.

Замечу, что Рудольф Абель никогда не был в Мытищах, а Вильям Фишер не был ни в Мытищах, ни на Камчатке.

Не пора ли навести порядок с наименованиями улиц?