Текст книги "«И на Тихом океане…». К 100-летию завершения Гражданской войны в России"

По ряду внутриполитических причин, из-за действий красных партизан и давления США Япония с 20 сентября по 12 октября была вынуждена эвакуировать свои войска из Хабаровска и Осиповского затона.

Предварительно японцы угнали на Сахалин наиболее боеспособные корабли Амурской флотилии – башенную лодку «Шквал», канонерские лодки «Бурят», «Монгол», «Вотяк», многие пароходы и другие суда.

Японцы демонстративно затопили канонерскую лодку «Карел» и посадили на мель башенную лодку «Смерч». С башенных и канонерских лодок они собрали орудийные замки, части двигателей и паровых машин и утопили в Амуре. Механизмы, надстройки и палубы облили соляной кислотой, а орудия заклинили снарядами, обёрнутыми смоченной в кислоте паклей. Привели в негодность казармы, жилые помещения на берегу, землечерпальную машину и плавучий кран в затоне, разграбили мастерские, увезли инструмент и часть станков, разрушили водопровод и отопление. Общая сумма убытков, причинённых японцами флотилии за время интервенции, составила 11 561 528 рублей золотом[34]34
  ЦГА ВМФ. Ф. р-417. Оп. 2. Д. 16. Л. 41–43.


[Закрыть].

Кроме того, японцы разрушили на всём протяжении железнодорожную ветку из Хабаровска на базу. Рельсы с неё японцы сняли и бросили в Амур.

Весной 1921 г. на Амур по железной дороге был переброшен личный состав расформированной Байкальской озёрной флотилии с четырьмя катерами («Тигр», «Барс», «Рысь» и «Пантера»). Каждый катер был вооружён трёхдюймовой пушкой и пулемётом.

19 апреля 1921 г. в Чите был сформирован штаб Морских сил Дальневосточной республики. Военно-морские соединения ДВР стали именоваться Народно-революционным флотом (НРФ).

Усилиями военных моряков Амура к весне 1921 г. были восстановлены башенные лодки «Шторм» и «Ураган», канонерские лодки «Сибиряк», «Вогул» и «Калмык». В начале навигации из Благовещенска в Осиповский затон прибыли вооружённые пароходы «Труд», «Карл Маркс», «Марк Варягин» и «Павел Журавлёв», а летом 1921 г. НРФ ДВР пополнился ещё двумя боевыми единицами – плавбатареями, переоборудованными из башенных лодок «Вьюга» и «Тайфун» (с них были сняты башни и на палубах установлены 152‐мм орудия).

Состав Амурской флотилии в феврале 1922 г.:

Дислокация судов Амурской флотилии:

Благовещенск, 1‐я бригада – канонерские лодки «Шторм», «Ураган», «Вьюга»; 2‐я бригада – канонерские лодки «Вогул» и «Сибиряк»; дивизион катеров – катера «Барс», «Тигр», «Кречет», «Кондор», «Сокол», «Альбатрос», вооружённый пароход «Труд».

В Екатерино-Никольском – корпуса невооружённых канонерских лодок «Тайфун» и «Киргиз».

С Иннокентьевской – корпуса невооружённых канонерских лодок «Вихрь» и «Зырянин».

В Хабаровске – канонерская лодка «Калмык» и заградитель «Муравьёв-Амурский», корпус невооружённой канонерской лодки «Гроза» (все подорваны красными при отходе из Хабаровска). Землечерпалка, портовый пароход «Павел Журавлёв», плавкран, плавдок, мастерская.

27 января 1922 г. Военсовет приказал для усиления артиллерии Благукрайона срочно поднять всю лёгкую артиллерию судов флота и установить на бронеплощадки, выработав план их использования для обороны Благукрайона. Не могущие быть снятыми по техническим условиям с канонерки «Шторм» четыре 120‐мм пушки Виккерса было приказано оставить, превратив канонерку в позиционную батарею для обстрела южного фронта укреплённого района. Канонерку приказывалось обеспечить от захвата пехотой противника.

24 апреля 1922 г. проведено массовое переименование судов флотилии. Так, «Вьюгу» переименовали в «Свердлов», «Шторм» – в «Ленин», «Ураган» – в «Красный восток», «Шквал» – в «Сун Ят-Сен», «Калмык» – в «Пролетарий» и т. д. Башенные канонерские лодки стали называться мониторами.

Летом 1922 г. китайские бандформирования пытались на пароходах перейти с Сунгари на Амур. Однако их обстрелял из своей единственной трёхдюймовой пушки брандвахтенный пароход «Павел Журавлёв». Китайцы были вынуждены повернуть обратно.

Периодически китайцы из Лахасусу обстреливали пароходы, идущие по Амуру.

В начале сентября 1922 г. японцы начали очищать берега Нижнего Амура. В связи с этим была сформирована Северная группа кораблей НРФ ДВР в составе канонерских лодок «Беднота» и «Красное знамя», вооружённого парохода «Труд» и катера «Биджан». На баржах, которые вёл на буксире пароход «Воевода Толбузин», находились 3‐й батальон 5‐го Амурского полка и 24 всадника Отдельного Читинского эскадрона.

Вечером 18 сентября десант с канонерки «Беднота» занял оставленный японцами Софийск. На следующий день в Софийск прибыл и весь Северный отряд.

1 октября канонерка «Беднота» вошла на рейд города Николаевска. Согласно рапорту командарма «Бедноты» И.И. Вологдина:

«В 15 час. 15 мин. прибыл на рейд г. Николаевска, причём на [двух] японских миноносцах при приближении вверенной мне лодки была поставлена во фронт команда и сыграно «захождение», на что мною было отвечено тем же. Того же числа, в 18 час. на рейд г. Николаевска прибыл пароход «Воевода Толбузин» с баржами, на которых находился десант»[35]35
  Военные моряки в борьбе за власть Советов на Дальнем Востоке (1917–1922). Документы и материалы. С. 391.


[Закрыть].

Оба японских миноносца ушли с Николаевского рейда только 6 октября. В тот же день японские военные суда ушли из Де-Кастри.

По указанию И.П. Уборевича, назначенного в сентябре главкомом НРА и НРФ ДВР, в помощь фронту из Осиповского затона была направлена отдельная рота моряков. Рота имела четыре трёхдюймовых орудия с опытными комендорами. Для поддержки правого фланга 30 сентября вверх по Уссури на озеро Ханко вышла Южная группа кораблей в составе вооружённого парохода «Карл Маркс» и бронекатеров «Тигр» и «Барс» под командованием Варуева и комиссара Гущина.

Катера «Тигр» и «Барс» были построены белыми в Перми в 1919 г. 6 января 1920 г. в Красноярске их захватили красные. В марте 1921 г. катера передали в Амурскую флотилию. Они так и остались на Ханко. «Барс» затонул 22 октября 1922 г. на озере, а «Тигр» 27 июля 1927 г. штормом был выброшен на китайский берег.

К концу 1922 г. Амурская флотилия имела в своем составе семь канонерских лодок, два вооружённых парохода, четыре бронекатера и буксир «Дальневосточная военная флотилия». Организационно она входила в состав Морских сил Дальнего Востока (МСДВ) и с 26 сентября 1926 г. называлась Дальневосточной военной флотилией. После реформирования МСДВ она стала отдельным формированием в составе ВМС РККА.

В мае 1925 г. после длительных переговоров Япония вернула корабли, уведённые из Хабаровска в 1920 г. В 1927 г. с Черноморского и Балтийского флотов пришли семь бронекатеров и, таким образом, к началу вооружённого конфликта на КВЖД флотилия имела в своём составе: 7 мониторов, 5 бронированных канонерских лодок и 47 бронекатеров, тральщиков, минных заградителей.

Глава 15
Байкальская флотилия

11 июля 1918 г. белочехи захватили Иркутск. 17 июля началась мобилизация судов на Байкале для создания военной флотилии.

Из инструкции от 26 июля 1918 г.:

«Отдел речной флотилии гарантирует непрерывное наблюдение за продвижением неприятельских судов, лодок, пароходов и обеспечивает сторожевое охранение, так чтобы исключена была возможность неприятельского десанта.

<…>

Пароходы «Байкал», «Ангара» и «Кругобайкалец» отопляются углём, пароходы «Иннокентий», «Муравьёв-Амурский» и «Михаил» отопляются дровами, и пароход «Малыгин» может отапливаться углём и дровами»[36]36
  Военные моряки в борьбе за власть Советов на Дальнем Востоке (1917–1922). Документы и материалы / Под ред. А.И. Крушанова. Владивосток: Издательство Дальневосточного университета, 1989. С. 160–161.


[Закрыть].

С вооружением судов красной флотилии возникли проблемы. Найти удалось только одну 152‐мм мортиру обр. 1883 г., порядком расстрелянную и с 11‐ю снарядами, и несколько трёхдюймовых полевых пушек обр. 1902 г.

Мортиру установили на ледокольный паром «Байкал». На ледокольный паром «Ангара» поставили пять 76‐мм пушек, две 37‐мм пушки и 4 пулемёта. На винтовой буксир «Кругобайкалец» поставили две 76‐мм пушки, одну 37‐мм пушку и два пулемёта. На колёсный буксир «Лейтенант Малыгин» установили две 76‐мм пушки, одну 37‐мм пушку и 4 пулемёта.

Все орудия ставили на суда на колёсах. Железными листами прикрыли рубки, а мешками с песком – орудийные установки.

В десятых числах августа 1918 г. суда красной Байкальской флотилии начали свои действия, обстреливая тоннели у станций Слюдянка и Байкал, а также расположения войск белых у села Лиственичное. Это сильно стесняло продвижение чешских войск вдоль железной дороги и вынудило их сперва поставить временную батарею на горе с Лиственичного, а позже создать белую Байкальскую флотилию в противовес красной.

К этому времени в руках белочешских войск находились буксиропассажирские пароходы «Сибиряк», «Феодосий», «Бурят», «Таразан» и «Иннокентий». Все пароходы колёсные, водоизмещением не более 100 тонн. «Сибиряк» и «Феодосий» имели на вооружении по одной трёхдюймовой полевой пушке, установленной без подкреплений на корме (стрельба на практике оказалась невыполнимой), и одной деревянной баржей с двумя 48‐линейными гаубицами, снятыми с берега у села Лиственичное.

Действия белой флотилии свелись к тому, что 16 августа она отбуксировала баржи с десантом к Посольскому монастырю и, двигаясь обратно на юг, обнаружила у пристаней станции Мысовской ледокол «Байкал» и мелкие суда противника. На открытый белыми с дистанции 20 кабельтовых огонь с вооружённой баржи из гавани вышел «Байкал», но открыть огонь ему не удалось из-за неудачного расположения артиллерии, вынуждавшей корабль лежать на кормовых курсовых углах. Во время маневрирования «Байкал» получил попадание в кормовой руль, что вывело судно из строя и заставило его описывать циркуляцию, во время которой оно получило ещё несколько повреждений в борту и спардеке, чем вынудило возвратиться в гавань, а командам оставить горевший корабль.

Для защиты станции Мысовской вышел один из красных броневиков и открыл огонь по судам белых, заставив их отойти. Затем белая флотилия удалилась в село Лиственичное. Ледокол «Ангара» не мог принять участия в этом сражении, так как находился у станции Танхой, где обстреливал продвижение чешских войск.

Обстрел станции Мысовской и сожжение «Байкала» в связи с занятием чехами станции Танхой заставили советские войска очистить восточный берег Байкала и территорию до Верхнеудинска. Из-за того, что ледокол «Ангара» не мог войти в реку Селенгу по мелководности бара, его разоружили, чем красная Байкальская флотилия естественным путём ликвидировалась, а суда «Ангара», «Кругобайкалец» и «Михаил» из-за потери базы были вынуждены возвратиться в Лиственичное. Два остальных колёсных судна ушли в Селенгу, где вскоре также были оставлены в связи с дальнейшим отходом фронта.

С занятием белыми всего Байкала надобность в белой Байкальской флотилии отпала, и суда были разоружены. На обеих флотилиях никаких специальных кадров не было, все судовые обязанности выполнялись судовой командой, а артиллерией ведали сухопутные войска.

Всё вышесказанное взято из отчёта, составленного 1 апреля 1920 г. помощником начальника Гидрографического отряда Н. Тимофеевским[37]37
  ЦГАВМФ. Ф. р-1. Оп. 3. Д. 678. Л. 25. Заверенная копия.


[Закрыть].

А вот участник боя «Байкала» Л.М. Власов описал его несколько иначе:

«Прибывшие в Лиственичное по правобережному тракту красные части Каландаришвили и Блюменфельда были погружены на суда и доставлены через Байкал к станции Култук.

Готовящийся к отходу на Танхой ледокол «Байкал» неожиданно подвергся обстрелу с окружающих сопок.

Как потом выяснилось, высоты, да и станция Байкал, не имели боевого охранения; белые беспрепятственно пробрались на прилегающие к станции сопки и открыли пулемётный и ружейный огонь. Красногвардейцы залегли за линией железной дороги и вслепую отстреливались по невидимым на сопках целям.

Бронепоезд, стоявший до этого в тупике, при выходе на главный путь сошёл с рельсов, оказалось, что стрелка предательской рукой была отведена. Отчаянными усилиями красногвардейцев, под пулемётным и ружейным огнём врага, бронепоезд был поставлен на рельсы и начал обстреливать сопки из орудий. По неизвестным причинам взорвался находившийся на станции Байкал вагон с динамитом. Взрыв был огромной силы, от него пострадали станционные пути и сооружения. В числе жертв оказался один из наших красногвардейских командиров Филинков.

Когда отряды красногвардейцев были собраны, ледокол «Байкал» отошёл по направлению к пристани Танхой. Там определилось наше положение. Меня назначили членом главного штаба и командующим Байкальской флотилией, командирами судов были назначены: на ледокол «Ангару» Шевцов и Манторов, на «Кругобайкальца» Ходоков, на катер «Волну» юный большевик Саша Сухомлин. Хотя ему тогда было не больше 18 лет, но он по натуре и духу уже был военным и в обстановке боевых операций, происходивших на Прибайкальском фронте, чувствовал себя как рыба в воде.

В Танхой нам доставили одну шестидюймовую мортиру при 11 снарядах, порядочно пострелявшую на германском фронте и, как впоследствии выяснилось, совершенно не пригодную для прицельной стрельбы, две трёхдюймовки и четыре станковых пулемёта.

Мы приступили к бронированию и вооружению судов путём устройства песковых блиндажей вокруг капитанских рубок и обкладки бортов мешками, наполненными песком. Мортира была установлена на носовой части ледокола «Байкал», а трёхдюймовки и станковые пулемёты – на ледоколе «Ангара». Позднее был вооружён пулемётом «Кругобайкалец».

Боевые операции выполнялись ледоколом «Ангара», как наиболее быстроходным и манёвренным судном. «Кругобайкалец» и катер «Волна» несли разведывательную и сторожевую службу, а пароход «Муравьёв-Амурский» – транспортную службу.

В штабе главкома было много левых эсеров, анархистов. Здесь недооценивалось значение дисциплины, организованности и бдительности. Расшатыванию дисциплины, внедрению дезорганизации на фронте немало способствовали анархистские отряды Пережогина, Лаврова, Орлова. В этих отрядах процветали не только недисциплинированность, но мародёрство и бандитизм, что способствовало разложению и распространению провокаций и шпионажа.

В штабе главкома знали «боеспособность» таких частей, но мер к их переформированию, чистке от примазавшихся враждебных элементов командование не принимало.

Уроки, полученные в боях у станций Байкал и Култук, изучены не были, происходила «война на колёсах» – отступала артиллерия, за ней пехота и последними уходили кавалерийские части.

<…>

Пристань Танхой представляла собою небольшой порт на озере, где Байкальская революционная флотилия имела базу для стоянки судов даже в штормовую погоду. Я связался по прямому проводу со штабом главкома, и начальник штаба Метелица передал, что наши части отходят к Танхою, возможно отступление к Мысовой. Он приказал проверить положение на Паньковке.

К Паньковке мы вышли на ледоколах «Байкал» и «Ангара». Остановив корабли за мысом, на берег выслали в шлюпке команду разведчиков. Разведчики осмотрели побережье и уже возвращались на корабль, как вдруг показался дымок, и вскоре из-за леса появился вражеский бронепоезд.

С ледокола «Ангара» начали обстреливать бронепоезд, укрывшийся на ферменном мосту через речку Паньковку, однако фермы моста оказались для него ненадежной защитой; снаряды, пущенные с ледокола из трёхдюймовки, ложились удачно, и после нескольких попаданий потрёпанный бронепоезд ушел по направлению к станции Мурино. Артиллеристы ледокола «Байкал» решили проверить бой шестидюймовой мортиры и разрушить путь впереди бегущего бронепоезда или подорвать его. Но наша мортира бросала снаряды не далее 4 километров и совсем не туда, куда ставился прицел. Так и не удалось подорвать и уничтожить бронепоезд врага.

С целью предупреждения наступления белочехов на Танхой, ледокол «Ангара» и «Кругобайкалец» были направлены в ночной рейд для нападения на вражеские заслоны, расположенные на Кадильном мысу и в Голоустном. Тёмной ночью с закрытыми огнями суда подошли к вражескому расположению и открыли огонь, но враги оказали упорное сопротивление и вели стрельбу по нашим десантникам разрывными пулями. Заслоны были уничтожены.

<…>

Фронт по-прежнему отступал. Войска сосредоточились на станции Мысовая. Командующим фронтом был назначен Метелица. Флотилия также была переведена в полуразрушенную от времени пристань Мысовую, где ледокол «Байкал» мог стать не на якоря, а в «вилку» (место, приспособленное для стоянки ледокола). Ледокол «Ангара» временно оставался в зоне боевых действий. Ночь в Мысовой прошла спокойно, и никто не подозревал, что на Байкале может появиться хорошо вооружённое вражеское судно.

Утром, когда над Байкалом стлался лёгкий туман, вахтенный заметил в бинокль далеко идущий колёсный пароход, ошвартованный двумя баржами. Донесение вахтенного вызвало тревогу и недоумение. Сначала предположили, что это возвращается пароход Каландаришвили. Вдруг из орудий, установленных на баржах, был открыт артиллерийский огонь; вражеская стрельба, начатая на расстоянии более десяти километров, показала, что эта дистанция не предел, выпущенные снаряды с большим перелетом рвались далеко за станцией Мысовая.

Разница в дальнобойности артиллерии врага по сравнению с нашей мортирой свидетельствовала о явном его превосходстве, к тому же ледокол «Байкал», имевший длину 290 футов, ширину 57 футов и высоту 28 футов, с огромной деревянной надпалубной надстройкой, представлял удобную мишень.

Несмотря на всё это, мы решили выйти из гавани Мысовая навстречу противнику, считая, что, если удастся развернуться носовой частью и сблизиться на расстояние дальности боя нашей мортиры, то представляется возможность обстрелять вражеское судно, а может быть и потопить его.

Настроение у красногвардейцев было боевое. Капитан ледокола Алексеев занял свое командное место в рубке, артиллеристы начали готовить орудие к бою, и могучий ледокол «Байкал», когда-то ломавший своим стальным корпусом крепкий, метровой толщины лёд, вышел из «вилки» задним ходом на глубокое место, примерно около 3 километров от берега, и начал развёртываться носовой частью вперёд, чтобы взять курс на идущее вдали вражеское судно.

В небе были видны тёмные полосы бороздивших в воздухе снарядов, пролетавших с шипучим свистом. Снаряды падали в воду с перелётом и недолётом, поднимая огромные фонтаны высотой до 15 метров, но попаданий пока не было.

Однако по сужению круга падающих в воду снарядов стало заметно, что враги начинают пристреливаться, и через некоторое время один снаряд попал в край носовой части ледокола, а затем после нескольких промахов было разбито рулевое управление корабля.

Сохраняя хладнокровие, капитан Алексеев заявил мне, что при таком состоянии судна уходить дальше в море нельзя; на ледоколе 64 бочки смазочных и горючих материалов, угольные ямы и вторая палуба заполнены огромным запасом каменного угля и в случае прямого попадания может возникнуть пожар со взрывами паровых котлов, и гибель судна станет неизбежной.

– Решайте, – говорил Алексеев, – пока мы не так далеко ушли в море, я ещё может быть сумею, управляя правой и левой машинами, довести корабль до «вилки» гавани.

Выбор решения определялся сам собой – или беспомощно без рулевого управления находиться в море под артиллерийским обстрелом недосягаемого врага или с горечью в душе возвращаться в гавань.

Противник, как бы угадывая наше решение, перевёл стрельбу по ледоколу на шрапнель, которая, вспыхивая, рвалась высоко в безоблачном небе и лишь случайными осколками обдирала деревянную обшивку верхней надстройки и со звоном ударялась о стальные трубы. Пожар был исключён. Так, под шрапнельным огнём, работая попеременно правой и левой машинами мощностью каждая по 1250 лошадиных сил, нам удалось довести ледокол «Байкал» до гавани и поставить в «вилку» пристани Мысовая. Как только ледокол встал на место, по моей команде начали тушить паровые котлы, задраивать люки на палубе. Затем команда стала покидать корабль.

В этот момент артиллерийский обстрел с вражеского парохода усилился. Один снаряд попал в нефтехранилище, находившееся рядом с паровозным депо: нефть загорелась, разбрасывая далеко вокруг огненные языки. Следующий снаряд попал в середину палубы ледокола «Байкал» и разорвался внутри деревянной надстройки. От взрыва мгновенно вспыхнуло горючее, смазка, уголь, и верхняя деревянная часть корабля запылала; от жары на расстоянии 50 метров обжигало кожу на лице и руках. Наша попытка потушить возникший пожар со стоявшего в гавани судна «Кругобайкалец», оборудованного пожарным насосом мощностью 75 лошадиных сил, оказалась безуспешной; струи воды не достигали корпуса ледокола, а пожар всё усиливался.

Обстрел станции Мысовая длился до вечера; на станции началась беспорядочная погрузка воинских частей в эшелоны, уходившие к Верхнеудинску; в этих эшелонах уехали и наши красногвардейцы, находившиеся в Мысовой»[38]38
  Как мы боролись за власть советов в Иркутской губернии. (Воспоминания активных участников Великой Октябрьской социалистической революции.) Иркутск: Иркутское книжное издательство, 1957. С. 46–48.


[Закрыть].

Таким образом, несмотря на приказ командования вывести корабли флотилии из строя, их попросту бросили.

С сентября 1918 г. по конец 1919 г. Байкал находился в глубоком тылу белых, и нужды в создании военной флотилии не было.

В связи с развалом колчаковского фронта РВСР 29 декабря 1919 г. издал приказ о создании Сибирской флотилии, в состав которой входила и Байкальская флотилия. Разумеется, в декабре никаких флотилий создать было невозможно из-за толстого ледового покрова, а сей приказ означал лишь начало подготовки к формированию флотилии.

Только в апреле 1920 г. началось реальное воссоздание Байкальской флотилии. В конце апреля были мобилизованы ледокольный паром «Ангара», буксир «Кругобайкалец», колёсный буксир «Лейтенант Малыгин» (22 апреля 1920 г. его переименовали в «Лейтенант Шмидт»), буксир «Иннокентий» (переименован в «Трудящийся»), а также вспомогательные суда из бывших колёсных буксиров «Спартак» и «Таразан», оба имели по одной 76‐мм пушке и по два пулемёта.

Кроме того, с Волги по железной дороге были переброшены четыре моторных катера: «Искра», «Мина», «Спартак» и «III Интернационал». Их водоизмещение составляло 70 т; размерения 16,7 × 4,2 × 1,8 м; мотор мощностью 50 л.с.; скорость 10 уз.; вооружение: две 47‐мм пушки и 2 пулемёта. Кроме того, в состав флотилии включили несколько малых мобилизованных катеров.

В конце июня 1920 г. произошло восстание антисоветски настроенной части населения Баргузинской долины (восточная часть побережья озера Байкал). Одной из причин восстания стало недовольство мобилизацией в армию Дальневосточной республики.

На подавление мятежа 10 июля были отправлены канонерка «Ангара» и «волжские» катера «Мина» и «III Интернационал». Корабли высадили десант. 11 июля оба катера поднялись на 12 вёрст вверх по реке Баргузин, там катер «Мина» сел на мель.

11 июля «III Интернационал» прошёл ещё 9 вёрст (до порогов) и выпустил по мятежникам 56 снарядов калибра 76 мм, оставившим деревню Баргузин.

15 июля моряки-десантники и «эскадрон мадьяр» выступили по правому берегу реки Баргузин через село Нестериху, сёла Улюн, Баргузинская, Дума на село Бодон, имея намерение отрезать отступление восставшим в случае из продвижения далее из села Читкан на Уро.

Вскоре мятеж был подавлен.

К сентябрю 1920 г. Байкальская флотилия (Байкальский дивизион судов) состояла из:

– дивизиона канонерских лодок «Ангара», «Кругобайкалец» и «Лейтенант Шмидт»;

– отряда катеров: озёрной группы («Мина», «Искра», «Спартак», «III Интернационал») и речной группы («Барс», «Тигр», «Кондор», «Кречет», «Сокол» и «Альбатрос»).

Дивизион канонерских лодок базировался на Лиственичное, а на время практических стрельб и рейдовых учений – на бухту Песчаная. Катера «Мина» и «Искра» базировались на бухту Песчаная, «Спартак» – на Танхой, «III Интернационал» – на Мысовск.

2‐я группа базировалась на деревню Пашино на Селенге. «Таразан» (по готовности в сентябре) поступил в распоряжение 2‐й группы катеров на Селенгу. Резерв находился в полном ведении водного транспорта и вооружался лишь в случае боевых действий. «III Интернационал» ещё находился в ремонте – готовность к кампании 1921 г.

Баржа «Селенга» служила плавучей базой 2‐й группе катеров и находилась вместе с ней у деревни Пашино. «Иннокентий» предназначался для переброски грузов и сухопутных частей. «Феодосий» числился артскладом, «Митрофаний» – складом топлива. Все три судна находились в Лиственичном.

Гидроавиационный боевой отряд (гидропланы типа М-9) базировался на станции Ильинская на Селенге. 5‐й воздухоотряд (аэростаты системы «Парсефаль») – в Лиственичном.

К флотилии были прикомандированы: команда 133‐го отдельного стрелкового батальона обороны железной дороги и 1‐я кабельная телеграфная рота.

Пароходы «Ангара», «Кругобайкалец» и «Лейтенант Шмидт» были отремонтированы мастерскими рупвода в Лиственичном. В ходе их вооружения крепления под трёхдюймовые орудия сводились к увеличению жёсткости комингсов пассажирских и грузовых люков или переборок с прибавлением пиллерсов, причём особое внимание обращалось на то, чтобы означенная работа не нарушала грузовых качеств трюмов и удобств пассажирских помещений. В связи с установкой орудий пришлось произвести некоторые переустройства на верхней палубе, как-то: перенос мачт, устройство съёмных арок, перестановка вант, замена надстроек над люками откидными крышками на высоком комингсе, снятие местами фальшборта, дабы достичь желаемого угла обстрела.

Под артиллерийские погреба были использованы незначительные части трюмов с соответствующими переборками. На канонерках установили радиосети и станции.

Дивизион канонерских лодок в течение лета 1920 г. произвёл ряд грузовых и пассажирских операций по заданиям водного транспорта, причём канонерка «Ангара» перебросила 53 823 пуда различных грузов во всевозможные пункты озера. Канонерка «Кругобайкалец» перевезла 1831 пуд разных грузов и отбуксировала баржи с дровами, рогатым скотом и брёвнами. Канонерка «Лейтенант Шмидт» производила аналогичные операции в районе Лиственичное – Иркутск и на реке Селенге.

Ситуация на Байкальской флотилии к 8 июня 1921 г.: канонерки «Ангара» и «Кругобайкалец» с военной командой находились в ведении исключительно водотранспа, «Лейтенант Шмидт» задержан боевыми операциями против бандформирований. В районе Иркутска четыре катера предназначались к несению службы по охране промыслов около восточного берега Байкала.

С лета и до конца 1921 г. мобилизованные суда Байкальской флотилии были переданы Главводу, а четыре катера («Искра», «Мина», «Спартак» и «III Интернационал» в ноябре 1921 г. отправлены по железной дороге в Петроград.