Текст книги "«И на Тихом океане…». К 100-летию завершения Гражданской войны в России"

Глава 9
Французы и итальянцы в Сибири и Приморье

Летом 1918 г. французское командование начало формировать «Французский Сибирский колониальный батальон». Батальон был готов 14 августа 1918 г. В него вошли две роты и два пулемётных взвода из 9‐го колониального полка в Ханое, две роты из колониального полка в Таку (Китай) и одна рота зуавов. Всего 1136 человек, из них 16 офицеров.

Позже к ним присоединилась рота насильно мобилизованных эльзас-лотарингцев, в надёжности которых французское командование сильно сомневалось. Ещё позже прибыли 272 китайца и 302 зуава.

3 августа 1918 г. пароход «Анри Лебон» доставил во Владивосток французский батальон. Через 5 дней во Владивосток прибыл французский крейсер «Кэрсэн». Ушёл он 8 декабря 1918 г., а на смену в августе 1919 г. пришёл другой крейсер – «Д’Эстре», простоявший в заливе Золотой Рог до мая 1920 г.

Первое боестолкновение французских войск с приморскими партизанами состоялось 13 августа 1918 г. в деревне Дуковское под Уссурийском.

По французским данным, партизаны начали наступление на французские позиции 15 августа, проводя регулярные артиллерийские и пулемётные обстрелы. Французы вырыли окопы полного профиля и до 20 августа потерь не имели. Ночью 20 августа красные атаковали командный пункт белых, на котором находилось четыре зуава – они стали первыми французами, погибшими в Сибири. В тот же день скончался некий Рене Вюльтюри, не сумевший адаптироваться к русским комарам.

21 августа красные повели наступление на Владивосток. Их силы составляли 30 тыс. человек, включая немецких пленных, и 5 бронепоездов. Красный авангард напал у Дуковского на силы союзников: 1 французский батальон, 4 чешских, 1 английский и несколько подразделений казаков. Из-за численного перевеса красных и тяжёлых потерь союзников (25‐й батальон Мидлсекского полка англичан прекратил существование, при этом стоявшие неподалеку японцы отказались прийти на помощь) союзники отступили.

23 августа наступление повторилось. К вечеру белые части и части интервентов под общим командованием полковника Пишона отошли на окраины Дуковского. Ночью французы взяли языка, который сообщил, что партизан не 30 тысяч, а только 4,5.

24 августа с помощью наконец присоединившихся японцев интервенты перешли в контратаку, потеснив части Красной армии. Тем самым Французский Сибирский колониальный батальон покрыл себя «неувядаемой навеки славой», одержав единственную в истории победу Франции над Красной армией.

В бою батальон потерял двух человек убитыми и 16 ранеными. Японцы же потеряли 300 человек убитыми.

9 октября 1918 г. часть французского батальона и новое пополнение (3 артиллерийские батареи из Китая, 175 человек) по Транссибу отправили к Колчаку. Французы прибыли в Уфу 21 ноября 1918 г. По дороге произошел несчастный случай – взрыв вагона с боеприпасами, в результате которого погибло ещё 3 зуава.

Батальон простоял в Уфе до конца 1918 г., не участвуя в боях. В начале 1919 г. французов перевели в Челябинск, где они традиционно испытали на себе все прелести своего самого страшного русского врага – Зимы. Дневная температура в районе составляла –20 °C, ночная опускалась до –50 °C. У 26 человек батальона в результате обморожений были ампутированы конечности. Кроме того, в связи с окончанием Первой мировой войны 6 офицеров и 543 солдата были демобилизованы и покинули батальон, который, таким образом, сократился наполовину.

С 3 марта французы стали сопровождать в качестве охранения поезда с боеприпасами, циркулирующими по Транссибу между Челябинском, Уфой и Пензой.

30 марта 1919 г. Французский Сибирский колониальный батальон был отмечен в приказе министра обороны и получил право начертать на своих знамёнах почётное наименование СИБИРСКИЙ – SIBERIE (ныне хранится в Музее Армии в Париже). Даты на флаге 1914–1919 толком никто не объяснил, предположительно от даты начала Первой мировой войны до даты заключения Версальского мира.

15 июля 1919 г. в ожидании неминуемого краха белой армии в Сибири батальону приказано эвакуироваться во Владивосток, куда французы прибыли только 14 сентября 1919 г. Во Владивостоке батальон обеспечивал эвакуацию союзников. 14 февраля 1920 г. батальон убыл на французском пароходе в Ханой, куда прибыл в марте.

Всего за 19 месяцев своей сибирской эпопеи батальон потерял 5 человек убитыми, 5 пропавшими без вести, 6 умершими от ран. 42 человека были ранены, из них 26 человек – с ампутированными от обморожений конечностями.

В начале мая принято решение, и 24 июня 1920 г. официально Французский Сибирский колониальный батальон был расформирован.

А теперь перейдём к сибирским приключениям итальянцев в России.

В ходе мировой войны в российском плену оказалось свыше 25 тысяч австрийских военнопленных, считавших себя этническими итальянцами. Русское командование содержало итальянцев отдельно от славян и немцев.

Лагеря с итальянцами находились в Центральной России, Средней Азии и на Украине. В Сибири и Приморье итальянцев не было.

Большинство пленных этнических итальянцев после вступления Италии в войну подписали прошение о признании их гражданами Италии.

24 сентября 1916 г. из Архангельска в Англию уехала первая группа пленных итальянцев – 33 офицера и 1665 нижних чинов.

Однако после высадки британских и иных интервентов в Архангельске и Мурманске эвакуация итальянцев была затруднена.

В начале июня 1918 г. в занятой белочехами Самаре из военнопленных начали формировать итальянский батальон под руководством капитана Андреа Компатанджело.

Позже выяснилось, что Андреа никогда не служил ни в итальянской, ни в австро-венгерской армии. На самом деле бравый капитан был бухгалтером из города Беневенто. Он приехал в Поволжье ещё до 1914 г. подзаработать. Ну а в июне 1918 г. представились такие возможности для гешефта!

В батальон удалось собрать 300 итальянцев. Мундиры им выдали японские – ноги макаронников вылезали из штанов, а руки – из рукавов мундиров: сказалась разница в росте с японцами. На мундиры пришили трёхцветные ленты, а после ввели красные петлицы.

Винтовки батальон получил системы Мосина, но произведённые ещё по царским заказам в США и доставленные из Владивостока для чехословаков. Итальянцы получили английские револьверы «Webley» и французские пулемёты Гочкиса.

Поневоле вспомнишь советскую частушку про Колчака:

 
                                  Мундир английский,
                                  Погон французский,
                                  Табак японский,
                                  Правитель омский.
 

Хозяйственный Компатанджело сумел где-то приобрести железнодорожный состав. На вагоны и паровоз нашили листы котельного железа. Так появился итальянский бронепоезд.

7 августа 1918 г. итальянцы вместе с белочехами штурмовали Казань. В бою у мечети Маркени в Татарской слободе итальянцы дрались с бывшими австро-венгерскими пленными из батальона им. Карла Маркса.

Следует заметить, что чехи и белогвардейцы пленных из интернациональных батальонов поголовно расстреливали. Так было и в Казани, и в других местах.

Ну а далее Компатанджело, смекнув, что большевики намерены драться всерьёз и Казань будет отбита в ближайшее же время, отправился на своём бронепоезде на восток.

22 октября итальянцы прибыли в Красноярск. Батальон промаршировал по центру города, а над зданием городской думы был поднят флаг Итальянского королевства.

Рождество 1918 г. итальянцы встретили в пути между Вернеудинском (с 1934 г. Улан-Уде) и Читой.

11 января 1919 г. итальянцы прибыли во Владивосток и лишь тогда узнали об окончании Первой мировой войны. Через несколько дней по прибытии во Владивосток капитан Компатанджело, произведший сам себя в генералы, бесследно исчез, надо думать, не с пустыми руками.

Свято место пусто не бывает, и у итальянского батальона появился новый начальник – майор Косма Манер. В отличие от Компатанджело, это был полиглот, кадровый итальянский разведчик, много лет совершавший секретную миссию на Балканах, в России, в Японии и Китае.

Красный итальянский батальон (по петличкам) был перевезён на пароходе в итальянскую концессию в Тяньзине. Для охраны концессии там находился батальон альпийских стрелков.

Там из красного батальона, альпийских стрелков и прочих желающих сформировали Сибирский легион «Реденпис» численностью около 35 тыс. человек. Любопытна мотивация итальянцев. За что они воевали? Первая мировая война закончилась. Войны Советская республика Итальянскому королевству не объявляла. Зачем лезть в мясорубку в Сибирь? Единственное разумное объяснение – «поход за зипунами».

Итальянский легион воевал (стоял?) под Иркутском, в Харбине и Владивостоке. А в начале 1920 г. все итальянцы вернулись домой.

Глава 10
Гражданская война в Желтороссии

В 1900–1914 гг. царское правительство пыталось аннексировать Маньчжурию, которую и в шутку, и всерьёз в России стали называть Желтороссией. В 1897–1903 гг. через всю Маньчжурию в Порт-Артур и Владивосток была проложена Китайско-Восточная железная дорога (другое название – Маньчжурская дорога). В 1898 г. на пересечении КВЖД с рекой Сунгари (правый приток Амура) был построен большой русский город Харбин.

30 июля 1903 г. Николай II решил создать наместничество на Дальнем Востоке и назначил наместником Е.И. Алексеева. Витте, Ламздорф и все остальные министры узнали об учреждении наместничества и назначении Алексеева исключительно из газет. Николай II даже не счёл нужным посоветоваться со своими министрами. Единственное исключение представлял министр внутренних дел В.К. Плеве, который был сторонником наместничества.

Согласно Высочайшему указу от 30 июля 1903 г. в состав наместничества вошли русский Дальний Восток и Квантунская область, то есть по куску Российской и Китайской империй. Однако поражение в Русско-японской войне заставило Николая II отказаться от планов аннексии Маньчжурии.

Результатом политики Николая II стала Русско-японская война, бездарно проигранная на море и на суше. 23 августа 1905 г. был подписан Портсмутский мирный договор.

Статья 3 договора содержала взаимное обязательство о полной и одновременной эвакуации Маньчжурии обеими сторонами и её возвращении в «исключительно управление Китая» – кроме Ляодунского полуострова.

Согласно статье 6, Россия уступала арендные права Японии на Южно-Маньчжурскую железную дорогу от Чанчуна до Порт-Артура. Тем самым Южная Маньчжурия фактически оказывалась сферой влияния Японии.

Статья 7 договора гласила: «Россия и Япония обязуются эксплуатировать принадлежащие им в Маньчжурии железные дороги исключительно в целях коммерческих и промышленных, но никоим образом не в целях стратегических».

Война обернулась экономическим бумом для оставшейся в наших руках северной Желтороссии. Начну с того, что в 1904–1905 гг. было проложено 525 км железнодорожных путей. Частота движения поездов росла быстрыми темпами. Харбинский участок Службы тяги временами пропускал до 52–53 пар поездов в трёх направлениях. За два с половиной года войны и обратной эвакуации войск на этой дороге не было ни одного крушения! В больших масштабах велось строительство казарм, госпиталей, хлебопекарен, складов для обеспечения нужд миллионной русской армии.

После войны русский капитал, вытесненный из Южной Маньчжурии, продолжал усиливать свои позиции в Северной Маньчжурии и Внутренней Монголии. К 1913 г. товары русского производства в Северной Маньчжурии составляли: лесные материалы – 98 %, табак – 53 %, металлоизделия – 47 %, сахар – 63 %, мануфактура – 26 %, бакалея – 24 %, керосин – 12 %.

После эвакуации русских войск из Северной Маньчжурии осенью 1907 г. КВЖД работала довольно удовлетворительно. Дорога и города Желтороссии охранялись Особым Заамурским округом Корпуса пограничной стражи. Для охраны дороги было направлено 5 батарей 76‐мм конно-горных пушек. Кроме того, движение поездов обеспечивала и Заамурская железнодорожная бригада.

В 1908 г. правительство выделило КВЖД во Владивостокском порту транзитную гавань Эгершельд. Дорога ввела льготный тариф. Широко стала практиковаться выдача ссуд предпринимателям под поступавшие грузы (до 1 млн руб. в 1906–1907 гг.).

Число перевозимых пассажиров увеличилось с 442 тыс. человек в 1907 г. до 947 тыс. в 1910 г. и свыше 1100 тыс. в 1912–1913 гг. Объём грузоперевозок после некоторого снижения в связи с кризисом 1908–1909 гг. (с 1181 тыс. т в 1907 г. до 905 тыс. т в 1909 г.) вновь вырос в 1912–1913 гг. (в 1912 г. – 1269 тыс. т). Но, несмотря на рост грузоперевозок, КВЖД вместе с её различными подсобными предприятиями продолжала оставаться убыточной. Так, за 1904–1914 гг. дефицит составил 176 млн руб. Русские капиталовложения в строительство и расходы по эксплуатации КВЖД к 1914 г. в общей сложности составили около 542 млн руб.

В 1913 г. в Харбине решили провести перепись населения, которому были розданы подробные анкеты. Выяснилось, что численность рабочих и служащих КВЖД достигла 15 454 человек (62,9 %), военных было 3479 человек (14,2 %), торговцев – 5641 (22,9 %). Несамодеятельное население составляло 18 956 человек (42,5 % всего русского населения).

Газета «Харбинский вестник» опубликовала ряд курьёзных ответов на вопросы в анкете. Так, гимназистка-старшеклассница в графе «Способна ли к труду?» написала «Нет». В следующей графе – «Чем вызвана неспособность? (больная, калека и т. д.)» – красовался ясный и точный ответ: «Девица»! Какая-то дама в графе «Род занятий» ответила: «Думаю с мужем разводиться». Действительно, думая о столь важном дел, трудно чем-либо другим заниматься! На тот же вопрос какой-то персонаж дал откровенный ответ: «Сутенёр». Коротко и ясно.

В октябре 1914 г. на Западный фронт из Харбина было направлено 6 полков в полном составе Заамурской железнодорожной бригады. Взамен с 20 февраля по 15 марта 1915 г. в Желтороссию прибыло 12 пеших дружин ополчения из Томска.

Мобилизация русского населения в Желтороссии первоначально не проводилась. Лишь 31 августа 1915 г. была объявлена мобилизация, но она не распространялась на русских подданных, постоянно проживавших в полосе отчуждения, и на служащих КВЖД. На действительную службу привлекались военнообязанные, временно проживавшие на землях дороги, но не связанные с ней службой. Такое положение оставляло много лазеек для людей недобросовестных. В Маньчжурию устремилась масса обеспеченных людей, стремившихся избежать призыва в армию. Всеми правдами и неправдами они пытались получить хоть какую-то службу на дороге.

Благодаря войне КВЖД стала давать прибыль. Так, в 1914 г. она составила 7,3 млн руб., в 1915 г. – 12,7 млн, в 1916 г. – 18 млн и в 1917 г. – 30,8 млн руб.

Из США на железные дороги Дальнего Востока в 1915–1917 гг. поступили сотни паровозов и тысячи вагонов.

Расцвету Желтороссии в 1914–1917 гг. способствовали не только военные перевозки, но и сухой закон, введенный Николаем II в России в ноябре 1914 г. Запрет на торговлю водкой создал на Дальнем Востоке огромные ножницы цен: если в пределах Маньчжурии ведро водки стоило 7 руб., то в Забайкальской области оно стоило уже 60 руб., а в Иркутске – 80 руб. И чем дальше на запад, тем дороже, до 100 и более рублей.

Масштабы контрабанды спиртного из Желтороссии в империю в 1914–1917 гг. сопоставимы лишь с аналогичной контрабандой в США в эпоху сухого закона. Чтобы пресечь поток спирта через китайскую и монгольскую границы, были созданы специальные русские полицейские отряды. Но контрабандисты постоянно меняли тактику. Однажды после безрезультатного обыска таможенник все же уловил запах спирта в отделении парового отопления в одном из вагонов. Оказалось, что спирт был налит в конденсатор парового отопления. Позже из Харбина во Владивосток была отправлена партия мыла, а в его пятифунтовых кусках таможенники обнаружили сосуды со спиртом. Газеты назвали это последним словом контрабандной техники, но они ошибались. Были случаи провоза спирта в… колбасе, в брюшках крупной партии кеты, а на станции Маньчжурия была задержана партия фабричных кирпичей, в которых обнаружили заделанные бутылки с коньяком.

В городе Фуцзядяне во всех винно-бакалейных лавках продавался спирт в посуде, изготовленной специально для тайного провоза: в разной вместимости плоских банках толщиной в полдюйма, в изогнутых банках для подвязывания к разным частям тела. Это заставило администрацию КВЖД запретить продажу спирта в жестяных банках.

Но главным путем контрабанды была не железная дорога, а граница. Контрабандисты в приграничных селениях сильно наживались. Они привозили спирт, шелк и другие товары целыми караванами к реке Онон, зарывали их на берегу в тайники, а затем, выбрав удобный момент, перебрасывали их на станцию Оловянная Забайкальской железной дороги или на станцию Бырку. Таможенная стража была не в силах бороться с этими контрабандистами, отлично знавшими местность.

Итак, Желтороссия в 1914–1917 гг. переживала экономический бум. Косвенным, но очень характерным признаком процветания стали гастроли в Харбине Миланской оперы. И это в годы войны!

О падении русского самодержавия в Харбине впервые узнали 3 (16) марта 1917 г., и уже на следующий день началась повсеместная организация Советов рабочих и солдатских депутатов на КВЖД. Первым председателем Харбинского Совета рабочих депутатов в марте 1917 г. был избран кадет доктор К.С. Фиалковский, а председателем Совета солдатских депутатов – меньшевик М.Н. Рютин (позже партийный функционер, известный своими выступлениями против Сталина).

Местная буржуазия создала так называемый «Комитат общественных организаций», действовавший от имени Временного правительства.

В июле 1917 г. Мартемьян Рютин вышел из партии меньшевиков и организовал в Харбине Комитет РСДРП(б) в составе пяти человек – себя самого, Якубова, Славина, Летунова и Стразова. С сентября 1917 г. этот Комитет стал издавать журнал «Борьба», всего вышло 12 номеров этого журнала.

Тогда же, в сентябре 1917 г., Совет рабочих депутатов и Совет солдатских депутатов объединись в один Совет рабочих и солдатских депутатов, который возглавил Рютин.

Таким образом, в Желтороссии сложилось троевластие – Рютин и К^о, Комитет общественных организаций и управляющий КВЖД генерал-лейтенант Д.Л. Хорват.

После захвата большевиками власти в Петрограде Харбинская организация РСДРП(б) 12 ноября 1917 г. издала воззвание к населению о поддержке решений II Всероссийского съезда Советов. Однако Харбинский Совет пока не решался на деле взять в свои руки управление в полосе отчуждения. 8 декабря члены Совета телеграфировали Совнаркому в Петроград, запрашивая инструкции в отношении Хорвата, и получили ответ отстранить генерала от управления КВЖД.

Тогда Харбинский Совет 12 декабря в газете «Голос труда» опубликовал обращение к населению, в котором объявлял себя единственным представителем государственной власти в полосе отчуждения. Генерал Д.Л. Хорват, бывший не только управляющим КВЖД, но и дипломатическим уполномоченным Временного правительства, был отстранен от должности. А комиссаром полосы отчуждения Совет назначил А.Н. Лучкого – члена Харбинского Совета с ноября 1917 г.

Не мудрствуя лукаво, Хорват обратился к «маньчжурским милитаристам», то есть к китайским генералам, контролирующим Маньчжурию. 24 декабря 1917 г. китайские власти предъявили Совету ультиматум о высылке из Харбина революционно настроенных 618‐й и 559‐й дружин Охранной стражи, а также Рютина и Славина, и о роспуске Совета. В тот же день Рютин и Славин опубликовали в «Голосе труда» свое прощальное обращение к рабочим полосы отчуждения КВЖД, обвиняя генерала Хорвата в предательстве – «сдаче Маньчжурии китайским мандаринам».

28 декабря обе революционно настроенные дружины были высланы за пределы Китая, а на станции Маньчжурия их встретил отряд атамана Г.М. Семёнова. Многие дружинники были подвергнуты издевательствам и избиты, несколько человек расстреляны.

Вместо выводимых за пределы полосы отчуждения ополченческих дружин генерал Хорват, заручившись поддержкой со стороны китайских властей, объявил в январе 1918 г. о формировании специальной Охранной стражи для обеспечения безопасности путей и имущества КВЖД, аналогичной той, которая существовала в полосе отчуждения до 1901 г.

Состав охранной стражи постоянно менялся. Основной её контингент составляли белогвардейские офицеры. Дисциплина их оставляла желать лучшего. Так, прибывший в Харбин генерал-лейтенант Будберг в своём дневнике «называл Харбин не иначе, как «помойницей, в которой гноятся и безвозвратно погибают последние остатки русской молодежи», и отмечал крайне нездоровое состояние обосновавшегося здесь офицерства: «город набит тёмными авантюристами и очень разболтанными офицерами. Все жаждут хороших штатов и назначений, достойных тех, кто первыми подняли знамя борьбы с большевиками; психология у большинства та же комиссарская, только под другим соусом»; «…на улицах шатаются и носятся на извозчиках совсем разболтавшиеся офицеры (очень много в нетрезвом виде); по вечерам это явление усиливается; настроение у этих господ очень воинственное, с готовностью обнажать оружие и стрелять по первому подвернувшемуся под руку поводу…» Есть в его дневнике и записи о пьяных драках между офицерами, стрельбе в ресторанах с жертвами и т. п. В дальнейшем часть этих «разболтанных» офицеров оказалась на службе в Охранной страже КВЖД и в различных антибольшевистских отрядах»[21]21
  Смирнов С.В. Дальневосточный тупик: русская военная эмиграция в Китае (1920 – конец 1940‐х годов). М.: ЛитРес; Самиздат, 2019. С. 15.


[Закрыть].

Планировалось довести численность Охранной стражи до 10 тысяч человек, но правление КВЖД согласилось только на 4800 человек.

Материальная база Охранной стражи оказалась сравнительно неплохой, поскольку в распоряжении командования находились склады (частично уже разворованные) Заамурского округа пограничной стражи.

Теперь Хорват стал полновластным хозяином Желтороссии. Он провозгласил себя «Временным верховным правителем России» и даже начал печатать собственные деньги достоинством в 50 копеек, 1, 10 и 100 рублей. Эта валюта обеспечивалась «всем имуществом дороги». Кроме того, в Желтороссии ходили царские деньги, «керенки», различные дензнаки, выпускаемые Белым движением, китайский серебряный доллар (даян), японская иена и т. д.

16 октября 1919 г. Хорват приказом № 212 ввел свой «золотой рубль», оказавшийся на редкость стабильным. Он использовался аж до 1935 г. Стабильность этого рубля в чем-то была связана с чехами, захватившими значительную часть золотого запаса Российской империи. Чехи расплачивались украденным золотом, и у правления дороги образовался определённый золотой запас.

Уже в 1918 г. Хорват начал продавать китайцам русские пароходы, как принадлежавшие КВЖД, так и Военному ведомству и частным компаниям. Короче, всех, кого удалось захватить. Всего было продано 69 пароходов. Из них 20 принадлежали КВЖД, а остальные угнаны с Амура. Замечу, что до 1917 г. русское правительство запрещало продавать пароходы китайцам, чтобы те не использовали их в военных целях.

В июле 1919 г. Омское правительство Колчака объявило о восстановлении Заамурского округа пограничной стражи в составе двух дивизий. Для этого в Харбин был направлен Генерального штаба генерал‐лейтенант С.Н. Люпов, служивший в 1906–1912 гг. в составе Отдельного корпуса пограничной стражи. Командующим Заамурского округа был назначен генерал-лейтенант М.К. Самойлов. Однако реализовать задачу создания в полосе отчуждения дивизий пограничной стражи не удалось. Катастрофически не хватало личного состава, все мобилизационные компании 1919 г. оказались провальными. Единственно, осенью 1919 г. в составе Охранной стражи был создан железнодорожный отдел под руководством генерала Дориана. В его подчинение отошел формировавшийся на базе Отдельной Заамурской железнодорожной роты 1‐й Заамурский железнодорожный батальон. Кроме того, был организован Отряд особого назначения КВЖД.

В феврале 1918 г. в Харбине образовалась политическая организация, назвавшая себя «Дальневосточным комитетом Защиты Родины и Учредительного собрания». Возглавлял Комитет бывший председатель Исполнительного комитета полосы отчуждения 1917 г., присяжный поверенный В.И. Александров. Комитет, обещая поддержку и финансирование, сделал попытку объединить антибольшевистские формирования в полосе отчуждения и начать наступление на территорию российского Забайкалья.

Далее Комитет объявил об обязательной регистрации и мобилизации всех русских офицеров в зоне отчуждения. Хорват с самого начала саботировал действия Комитета, и мобилизация провалилась.

В марте 1918 г. Хорват объявил об учреждении в Харбине штаба Российских войск для командования всеми имевшимися отрядами. После чего военный штаб Дальневосточного комитета защиты Родины был расформирован. Для руководства «всеми воинскими частями, отрядами, штабами, управлениями, учреждениями и заведениями как находящимися ныне, так и вновь формируемыми в полосе отчуждения КВЖД» был приглашён из Никольск‐Уссурийска генерал М.М. Плешков.

В мае 1918 г. Хорват назначил новым главнокомандующим вице-адмирала Колчака. Однако большинство белых бандформирований, находившихся в зоне отчуждения, включая Семёнова и Калмыкова, отказались подчиняться Колчаку. В итоге Колчак обратился к Хорвату с просьбой об отставке, что того вполне устроило.

10 июля 1918 г. генерал Хорват объявил себя Временным правителем России «до тех пор, пока не будет восстановлена русская национальная верховная власть и созвано Учредительное собрание», и начал формировать свое правительство – «деловой кабинет». Хорват надеялся на поддержку союзников, намереваясь утвердиться во Владивостоке, но реальной поддержки не получил, впрочем, как и Временное правительство Автономной Сибири (ВПАС) эсера П.Я. Дербера.

В октябре 1918 г. была достигнута договоренность между Временным Сибирским правительством (П.В. Вологодского) в Омске и Хорватом о признании последним полномочий Сибирского правительства и принятии должности Верховного уполномоченного этого правительства на Дальнем Востоке. Вскоре ВПАС сложило свои полномочия в пользу Временного Всероссийского правительства («Уфимской директории»), после чего директорию признал и Хорват.

В ноябре 1918 г. Омским правительством адмирала Колчака принимается решение о роспуске с 1 декабря «делового кабинета» Хорвата и расформировании штаба Российских войск в полосе отчуждения и всех подчиненных ему штабов, управлений и частей. Из подлежащих расформированию воинских частей было решено создать 9‐ю Сибирскую стрелковую дивизию, части которой размещались на территории Приморья.

После роспуска «делового кабинета» генерал Хорват до июля 1919 г. продолжал выполнять функции Верховного уполномоченного Омского правительства на Дальнем Востоке.

Массовый исход белогвардейцев в сопредельные с Россией регионы Китая – Маньчжурию, Синьцзян, Внешнюю Монголию – развернулся с начала 1920 г. после разгрома белого Восточного фронта и ликвидации Омского правительства, а позднее – падения семёновского Забайкалья.

В начале 1920 г. в Маньчжурию, и прежде всего в Харбин, из Сибири начали прибывать эшелоны с ранеными и больными, а также тысячами беженцев, среди которых было немало офицеров.

Поражения белых армий придали смелости китайским властям. 16 марта 1920 г. китайские солдаты захватили Главный штаб стражи в Харбине, сорвав с крыши здания российский флаг. На КВЖД начались захваты китайскими войсками казарм и имущества Охранной стражи. Генерал Самойлов, обратившись с запросом к Хорвату о дальнейших действиях, получил указание подчиниться китайской администрации. Вскоре пекинское Министерство внутренних дел объявило о создании особого Бюро железнодорожной полиции.

Весной 1920 г. на территорию китайского Синьцзяна начали прибывать русские воинские части, отступавшие из Семиречья. Это были подразделения Отдельной Семиреченской армии генерал‐майора Б.В. Анненкова (заместитель – генерал‐майор А.И. Бакич), в состав которой входили и части бывшей Отдельной Оренбургской армии атамана А.И. Дутова, а также разрозненные небольшие отряды.

Всего границу перешло 1814 офицеров и военных чиновников, 8039 солдат и казаков, 785 членов семей военнослужащих и около пяти тысяч гражданских беженцев из Оренбургской и Уфимской губерний. Обязательным условием интернирования, выдвинутым китайскими властями, стала сдача практически всего оружия, включая револьверы и шашки офицеров. Было разрешено оставить лишь по четыре винтовки на часть для охраны денежных ящиков.

Осенью 1920 г. белые воинские подразделения Забайкалья, находившиеся под общим командованием атамана Семёнова, потерпели окончательное поражение и были вынуждены эвакуироваться на территорию Маньчжурии. В общей сложности китайскую границу перешли 8511 офицеров и 16 289 солдат из «семёновских» и «каппелевских» частей. Часть этих сил через Харбин начала перебрасываться в Приморье.

На февраль 1921 г. боевое расписание штаба РККА давало сведения о нескольких белых отрядах, располагавшихся на западной линии КВЖД. Отряд Сербиновича на тракте Сахалян – Цицикар в 700 человек, отряд Шильникова на Далай‐Норе в 50 человек, отряд А. Погадаева в посёлке Маньчжурия в 400 человек, отряд Комаровского в Ван‐Курене, отряд Галинова на реке Ульдза в 200 человек и отряд Топхаева в Кирылуне в 60 человек.

Об офицерах, прибывших в зону отчуждения в марте 1920 г., полковник И.С. Ильин высказался довольно резко: «… всё больше съезжается авантюристов белого движения. Харбин кишит ими, золото Семёновское и Колчаковское течёт рекой. Одни, продав свои романовские и сибирские, спешат уехать, другие, хорошо хапнувшие, уже уехали, третьи открывают какие‐то предприятия, пускаются в какие‐то дела».

Несколько слов стоит сказать и о позиции советской власти в вопросе о КВЖД. Уже в ноябре 1917 г. Наркомат иностранных дел вступил в контакт с китайским посланником в Петрограде Лю Цзин-жэнем. В ходе переговоров, длившихся до марта 1918 г., советская сторона заявила об отказе своего правительства от всякого рода кабальных договоров, нарушавших суверенные права Китая.

Местные и засланные из России коммунисты 27 января 1920 г. добились создания в полосе отчуждения КВЖД Объединённой конфедерации профсоюзов, партий, кооперативов и других демократических организаций КВЖД. 6 февраля 1920 г. Объединённая конфедерация обратилась ко всем иностранным консулам в Харбине с требованием отстранения Хорвата от власти, а 12 марта предъявила генералу ультиматум: в 24 часа «передать власть над русскими государственными учреждениями и охрану личных, имущественных и политических прав русского населения полосы отчуждения временному правительству – Приморской земской управе».