Текст книги "НАТО и Россия. 70 лет на грани конфликта"

И, тем не менее, видимая лишь локаторами цель продолжала вызывать особое беспокойство на мостике. Командир застопорил ход, уступая дорогу неизвестному судну. Через 5 минут из молока тумана появился силуэт сухогруза, который на малом ходу ударил крейсер в левый борт в районе 18–20 шпангоута. Сухогруз оказался турецким “Траве”. От удара он разворотил себе носовую часть, на крейсере появилась лёгкая вмятина»[66]66
  Лубянов А.Н. Черноморские крейсеры проекта 68-бис. Севастополь, 2008. С. 82.


[Закрыть].

Крейсер, как и положено, стал на якорь и 30 минут ждал «разбирательств». Однако сухогруз «Траве» ушёл с места столкновения, даже не попытавшись связаться с советским кораблем. До сих пор неизвестно, была ли попытка тарана крейсера случайностью или злым умыслом.

Глава 12. Противостояние 5-й эскадры и флотов НАТО в ходе войны 1973 г.

6 октября 1973 г. началась новая арабо-израильская война. На сей раз зачинщиками оказались арабы. Египетским войскам поначалу удалось форсировать Суэцкий канал и продвинуться на 15–25 км в глубь Синайского полуострова. Однако 15 октября израильские войска перешли в контрнаступление. На следующий день израильтяне прорвались к Большому Горькому озеру, а затем переправились через него на западный берег Суэцкого канала. В ночь на 19 октября израильские войска форсировали канал севернее Большого Горького озера. Израильтянам удалось рассечь 2-ю и 3-ю египетские армии, занявшие оборону на восточном берегу канала.

Часть прорвавшихся израильских войск двинулась на запад к Каиру, а часть – на юг к Суэцу.

К концу сентября 1973 г. 5-я эскадра (командир – вице-адмирал Евгений Волобуев) состояла из более 50 судов, включая не менее 11 подводных лодок: с Северного флота дизельные лодки, в том числе проекта 641, и атомные (по крайней мере, две с ядерными крылатыми ракетами) и с Черноморского флота дизельная лодка проекта 613 (С-96 под командованием А. Балашова); флагманское судно плавбаза подводных лодок проекта 1886 «Волга»; два крейсера – ракетный проекта 58 «Грозный» и артиллерийский проекта 68-бис «Дзержинский»; четыре больших противолодочных корабля (БПК) проекта 61В, советские силы были тогда способны к запуску двадцати крылатых ракет в первом залпе. Штаб эскадры находился на борту флагманского судна «Волга», которое находилось около Балеарских островов к востоку от Испании, где готовилось встретить пришедшую 69-ю бригаду подводных лодок.

Часть кораблей после выполненной боевой службы готовилась к возвращению. БПК «Проворный» возвращался в Севастополь после четырёхмесячной боевой службы, но уже в Дарданеллах был получен приказ, и корабль вернулся в Эгейское море. Там командир капитан 3-го ранга В.И. Мотин объявил, что по приказу Министерства обороны СССР корабль переводится в полную боевую готовность в связи с началом арабо-израильской войны.

В ночь на 3 октября в Средиземноморье, маскируясь за многочисленными торговыми судами, поэшелонно форсировав Гибралтарский пролив, прибыла 69-я бригада подводных лодок – 10 лодок, в основном проекта 641 (в том числе Б-440, Б-130, Б-409, Б-41, Б-105), плавбаза «Федор Видяев» и два резервных экипажа, под командованием капитана 1-го ранга И.Н. Паргамона. Они вышли на первую боевую службу сроком на 12 месяцев и должны были заменить находящиеся там подводные лодки. Однако из-за повышения боевой готовности никакой замены не произошло, и эти корабли влились в состав 5-й эскадры.

Когда командующий эскадрой вице-адмирал Е.И. Волобуев узнал о предстоящем начале войны, он в 1 ч. 00 мин. 4 октября приказал начать передислокацию сил эскадры к египетскому и сирийскому побережью.

На 6 октября на Средиземном море находилось 48 американских военных кораблей. Они включали в себя флагманское судно десантный корабль «Маунт Уитни» LCC 20 (в море к югу от острова Крит), четыре атомные подводные лодки (находились на патрулировании в Средиземноморье), а также авианосные и десантные соединения.

Группа TG 60.1, состоявшая из авианосца «Индепенденс» (CVA 62) и кораблей охранения, стояла в порту Пирей. Группа TG 60.2, состоявшая из авианосца «Франклин Д. Рузвельт» (CVA 42) и кораблей охранения, дислоцировалась в различных испанских портах. Кроме того, на Средиземном море находилась группа TF 61 – десантное соединение в составе авианосца «Гуадалканал» (LPH 7) и девяти десантных судов, имевших на борту батальон морских пехотинцев (приблизительно 3000 человек), а также 3 многоцелевые атомные подводные лодки.

7 октября ударная группа TG 60.1 с авианосцем «Индепенденс» покинула Афины и направилась в район к югу от острова Крит, за ними следовал советский эсминец.

Ударная группа с авианосцем «Индепенденс» соединилась с отрядом кораблей, включавшим флагманское судно «Маунт Уитни», к югу от острова Крит, в то время как десантная группа TF 61 находилась в заливе Суза (на северном побережье острова Крит), где и стояла на якоре до 25 октября.

С объявлением повышенной боевой готовности на Черноморском флоте находившиеся в Черном и Средиземном морях корабли 30-й дивизии надводных кораблей Черноморского флота выполнили положенные мероприятия по установлению готовности.

Черноморский флот был также переведён в повышенную боевую готовность. 9 октября 70-я бригада противолодочных кораблей Черноморского флота с комбригом и штабом под командованием командира 30-й дивизиона противолодочных кораблей (ДИПК) ЧФ контр-адмирала Л.В. Васюкова в составе крейсера «Ушаков», БПК «Отважный» и эсминца «Сознательный» вышли на боевую службу в Средиземное море для усиления 5-й эскадры ВМФ. Позже туда вышли БПК «Решительный» и эсминец «Неуловимый». 28 октября к ним присоединились силы оперативного резерва Черноморского флота: ракетный крейсер «Адмирал Головко», БПК «Красный Крым» и эсминец «Находчивый» под командованием начальника штаба 11-й бригады противолодочных кораблей капитана 1-го ранга Н.Г. Лёгкого.

Всего в период наращивания сил боевой службы в состав 5-й эскадры ВМФ прибыли: от Черноморского флота – 18 боевых кораблей; от Северного флота – 3 атомных многоцелевых и 10 дизельных подводных лодок, три надводных корабля; от Балтийского флота – несколько боевых кораблей.

В результате предпринятых мер к 31 октября 1973 г. в составе 5-й эскадры находилось 90 различных кораблей и судов: подводные лодки, надводные боевые и специального назначения корабли и вспомогательные суда. Личного состава на кораблях и судах насчитывалось 13 777 человек, из них 1593 офицера, 835 мичманов, 11 040 матросов и старшин, 209 вольнонаемных служащих.

Дивизия морской ракетоносной авиации Черноморского флота находилась на боевом дежурстве на аэродромах Крыма, откуда подлетное время в район удара по противнику составляло 1 ч. 30 мин. – 1 ч. 50 мин.

Командир 5-й эскадры контр-адмирал Е.И. Волобуев принял решение на применение сил эскадры:

КУГ-1 в составе: крейсера «Адмирал Ушаков» (командир капитан 2-го ранга Ю. Шумихин), БПК «Решительный» (капитан 3-го ранга Р. Клявзо), эсминец «Неуловимый» (капитан 3-го ранга В. Плохих), командир КУГ – командир 30 ДИПК ЧФ контр-адмирал Л. Васюков. Перед КУГ-1 ставилась задача: непрерывное слежение, с началом боевых действий – уничтожение десантного отряда с вертолётоносцем «Иводзима».

КУГ-2 в составе: ракетного крейсера «Грозный» (капитан 1-го ранга В. Корнейчук), БПК «Проворный», эсминец «Пламенный», командир КУГ – командир 150-й бригады ракетных кораблей ЧФ капитан 1-го ранга Н. Рябинский. Перед КУГ-2 ставилась задача: непрерывное слежение, с началом боевых действий – уничтожение авианосца «Индепенденс».

КУГ-3 в составе: ракетного крейсера «Адмирал Головко» (капитан 1-го ранга П. Гайдук), БПК «Красный Крым» (капитан 2-го ранга Н. Головченко), эсминца «Находчивый» (капитан 2-го ранга А. Старовойтов), командир КУГ – командир 11-й бригады подводных кораблей ЧФ капитан 1-го ранга Н. Лёгкий. Перед КУГ-3 ставилась задача: непрерывное слежение, с началом боевых действий – уничтожение авианосца «Кеннеди».

КУГ-4 в составе: крейсера «Мурманск» (капитан 1-го ранга Е. Скворцов), БПК «Сметливый» (капитан 3-го ранга А. Гармашов), командир КУГ – капитан 1-го ранга Е. Скворцов. Перед КУГ-4 ставилась задача: непрерывное слежение, с началом боевых действий – уничтожение авианосца «Рузвельт».

КУГ-5 в составе: эсминца «Сознательный» (капитан 3-го ранга В. Саможенов), БПК «Красный Кавказ» (капитан 3-го ранга Ю. Кручинин), БПК «Отважный» (капитан 2-го ранга И. Винник), командир КУГ – командир 70-й бригады противолодочных кораблей ЧФ капитан 1-го ранга Н. Ясаков. Перед КУГ-5 ставилась задача: непрерывное слежение, с началом боевых действий – уничтожение десантного отряда во главе с вертолётоносцем «Гвадалканал».

Всего в ходе событий было создано 8 корабельных ударных групп (в ходе слежения состав и количество КУГ изменялись). Непосредственно в состав КУГ включались ракетные атомные подводные лодки. Для проводки и прикрытия конвоев транспортов и танкеров решением командира эскадры сформирован отряд прикрытия в составе: эсминца «Сознательный», БПК «Красный Кавказ», СКР «Куница», СДК-137, СДК-164, с задачей недопущения атак конвоев транспортов авиацией и кораблями ВМС Израиля[67]67
  В тексте использованы данные статьи Дубягина П.Р. «На грани войны» // На острие глобального противостояния. 5-я Средиземноморская эскадра ВМФ СССР на защите державы в эпоху холодной войны. С. 164–166.


[Закрыть].

«Командиры корабельных ударных групп мертвой хваткой вцепились в назначенные к слежению группировки противника. Попытки американских АУГ оторваться от кораблей слежения ни к чему не привели. Наши командиры, имея большой опыт слежения, вовремя разгадывали ухищрения американцев и держали под постоянным прицелом главные цели – авианосцы и вертолётоносцы.

Командиры ударных групп, имея в своем составе атомные ракетные подводные лодки, вынуждены были держать авианосец в определенном секторе стрельбы, другой сектор назначив для подводной лодки. Изменение курса движения авианосца создавало сложности в маневрировании. Для удержания авианосца в нужном секторе командир КУГ-3 капитан 1-го ранга Н. Лёгкий применил “военную хитрость”. Выпустив имитатор подводной лодки, тут же имитировал вступление якобы в связь с ПЛ по звуковой подводной связи. Авианосец, наблюдая имитатор и слыша имитацию переговоров по связи, полагал, что это подводная лодка, и двигался в нужном нам направлении. Между тем фактически наша ПЛ находилась в другом месте, в своем секторе стрельбы, держа авианосец на прицеле»[68]68
  Дубягин П.Р. На грани войны // На острие глобального противостояния. 5-я Средиземноморская эскадра ВМФ СССР на защите державы в эпоху холодной войны. С. 167.


[Закрыть].

Американцы предпринимали различные уловки с целью оторваться от советских кораблей. Так, они перешли на маневрирование на больших ходах (26–28 узлов), чтобы наши следящие КУГи израсходовали свое топлива, а затем и запасы наших танкеров-заправщиков. На больших ходах расход топлива увеличивается вдвое, а то и втрое. Штабной пост материального снабжения заранее переместил наши танкеры в восточную часть Средиземного моря. Следя за маневрированием АУГ и прогнозируя их местонахождение, посылали танкер в предполагаемую точку для заправки кораблей КУГ.

«“Гонка” кораблей продолжалась до конца кризиса. В этой обстановке, дополняя наших заправщиков, очень помогли три танкера 10-тысячника типа “Казбек”, арендованные нами в Минморфлоте. Капитаны этих танкеров четко выполняли команды КП эскадры, их экипажи работали сноровисто и слаженно. Перебоев в снабжении не было.

Американцам было проще – их танкеры бункеровались в портах Греции, Кипра, Италии. А нашим приходилось преодолевать большие расстояния до портов Крыма или Кавказа. Мы уже тогда подумали: почему бы нам не брать топливо с проходящих советских танкеров, казна-то одна? А в случае боевых действий мы бы так и поступили…

Вскоре обстановка обострилась до предельной черты: крейсер УРО США полным ходом направился к нашему крейсеру, подошёл на дистанцию 50 кабельтовых, сыграл боевую тревогу, направил орудия и ракетные установки на наш корабль. Об этом контр-адмирал Л.В. Васюков доложил нам и на ЦКП ВМФ. В свою очередь, он объявил боевую тревогу своей корабельной ударной группе, приказал БПК с открытием огня американского крейсера УРО атаковать его торпедами, сам изготовился нанести удар по авианосцу.

По эскадре объявили боевую тревогу. Нервы напряжены до предела. Что это, очередная провокация или действительно начало боевых действий? В инструкции кораблям боевой службы предписывалось: в случае враждебных действий со стороны кого бы то ни было, командирам принимать адекватные меры, вплоть до применения оружия. В данном случае крейсер УРО США угрожает нашему крейсеру, если откроет огонь, то и наши корабли должны ответить тем же»[69]69
  Дубягин П.Р. На грани войны // На острие глобального противостояния. 5-я Средиземноморская эскадра ВМФ СССР на защите державы в эпоху холодной войны. С. 169.


[Закрыть].

На случай военных действий в Средиземное море прибыла плавучая ракетно-техническая база ПРТБ-33 (пр. 2001М, водоизмещением 4770 т) с запасом крылатых и зенитных ракет, снарядов и торпед.

Две вновь прибывшие подводные лодки проекта 641 Б-409 (командир – капитан 2-го ранга Ю. Фомичев) и Б-130 (капитан 2-го ранга В. Степанов) по боевому распоряжению Главного штаба ВМФ были направлены в район восточной части Средиземного моря у побережья Израиля с задачей поиска и уничтожения кораблей противника с применением обычного оружия «в соответствии с боевым распоряжением командующего Северным флотом на поход». Задача командирам в таком виде, да ещё со ссылкой на распоряжение командующего Северным флотом «…поиск ПЛАРБ, слежение, а с началом военных действий их уничтожение» была противоречива и непонятна. Тем не менее подводные лодки направились в районы, при этом пришлось провести операцию по обеспечению их отрыва от двух американских фрегатов, опекавших лодки с момента входа в Средиземное море.

Подводная лодка Б-130 была направлена в район юго-восточнее острова Кипр – западнее Хайфы с задачей охраны и обороны транспортов, и командир имел указание «применять противолодочное оружие в интересах их противолодочной обороны».

Командир бригады капитан 1-го ранга И.Н. Паргамон вышел на связь с Центральным командным пунктом ВМФ и начал настойчиво уточнять задачи лодкам, ссылаясь на возможность возникновения международного конфликта, чем вызвал раздражение московских адмиралов, видимо, и так нервно себя чувствующих в условиях начавшихся, хотя и на суше, боевых действий между Израилем и арабами. После получения упрека за излишнюю осторожность и разбора «в верхах», на третьи сутки, подводная лодка получили указание Главного штаба ВМФ об отмене ранее отданного приказания на «ведение боевых действий» и подтверждение выполнения ранее поставленной задачи против ПЛАРБ США в районах боевой службы. Впоследствии, по результатам действий, командиры этих подлодок были награждены орденами и получили повышение в должностях, как «получившие настоящий боевой опыт».

6 октября из Египта была начата эвакуация гражданских специалистов, в которой приняли участие несколько кораблей, в том числе эсминец «Напористый». Из Сирии наши специалисты были эвакуированы в последний момент, сторожевой корабль «Куница» вышёл из порта в 17 ч. 45 мин. с семьями наших специалистов, а в 23 ч. 30 мин. израильтяне произвели налет на Латакию.

Операция по вывозу советских граждан прошла эффективно, но эвакуация несколько ослабляла готовность кораблей 5-й эскадры, капитаны стремились скорее освободиться от пассажиров, которые мешали подготовке к боевым действиям.

Москва начала посылать технику и вооружение в Сирию и Египет. Уже 7 октября из черноморских портов Ильичёвск и Октябрьский вышли первые советские транспортные корабли с оружием для арабов. На борт каждого транспорта грузилось до 90–92 единиц бронетехники. Среднее время перехода из советских черноморских портов в Сирию или Египет составляло 3–4 дня.

С 10 октября советские транспортные самолёты начали совершать регулярные рейсы в Сирию и Египет, перевозя оружие и снаряжение.

Для обеспечения безопасности проводки транспортов по зонам Эгейского моря и восточной части Средиземного моря специально сформировали отряд боевых кораблей Черноморского флота до 10 единиц, в том числе БПК «Красный Кавказ», «Проворный» и эсминец «Сознательный». Ими командовал командир 70-й бригады эсминцев Черноморского флота капитан 1-го ранга Н.Я. Ясаков. Корабли заходили в территориальные воды Сирии, стояли на внешнем рейде порта Тартус во время боевых действий.

Параллельно наши военные транспортные самолёты установили воздушный мост между СССР, Египтом и Сирией. К 12 октября ежедневно прибывало от 60 до 90 советских самолётов. Всего с 10 по 23 октября было совершено 934 рейса, и арабы получили 12,5 тыс. т грузов. Любопытно, что в обратном направлении в Москву удалось вывести захваченные на Синае новый американский танк М-60, английский «Центурион», беспилотный самолёт разведчик производства США, оружие и боеприпасы, используемые израильтянами.

После начала операции по отправке вооружения флагманское судно плавбаза подводных лодок «Волга», крейсер «Грозный», и БПК «Красный Кавказ», «Проворный» и «Скорый» начали непрерывное слежение за американской АУГ к югу от острова Крит. В ответ ещё три судна эскорта присоединились к АУГ с авианосцем «Индепенденс». В это же время советские разведывательные суда начали отслеживать американскую десантную группу, находившуюся в заливе Суза (Крит), оставаясь там до 25 октября.

Советские подводные силы, вооружённые крылатыми ракетами, с 6 по 16 октября были развернуты следующим образом. Одна ПЛАРК пр. 675 маневрировала к юго-западу от острова Крит и держала под прицелом АУГ-3, вторая ПЛАРК пр. 675 находилась к югу от Крита и была нацелена на АУГ-2, ещё одна ПЛАРК пр. 670 была южнее Крита у африканского побережья в заливе Мерса-Матрух и целилась в АУГ-1. Кроме того, у побережья Сирии патрулировала дизельная ракетная подводная лодка Б-318 пр. 651.

Вот как описывает конвоирование наших торговых судов Ю.Л. Кручинин, бывший командир БПК «Красный Кавказ»: «Маршрут проходил вдоль побережья Турции к точке № 55, от нее конвой следовал к подходной точке порта Латакия или порта Тартус. Вход в порт производился в светлое время суток, большей частью с рассветом. В первое время возникали трудности при встрече транспортов. Опасаясь встречи с неприятелем, капитаны прижимались к берегу, шли в территориальных водах Турции, не сразу выходили на связь по УКВ, не отвечали на вызов прожектором, проявляя осторожность. Ведь встречи, особенно в первое время, происходили в темное время суток. Обнаружив транспорт, мы подавали прожектором фразу: “Я советский корабль”. И так несколько раз. Давали свои позывные, и только через какое-то время транспорт отвечал прожектором, затем на УКВ. Обо всех этих трудностях я докладывал в итоговом донесении. Спустя несколько дней, когда на транспорты посадили группы связи из военных радистов и сигнальщиков во главе с флотскими офицерами, трудности в организации встречи, опознавания и управления на переходе были преодолены.

Третий транспорт, который я конвоировал, следовал в порт Тартус. Это было в ночь с 14 на 15 октября. За 3–4 часа до подхода к порту РЛС “Ангара” обнаружила группу малоразмерных целей на дистанции 210–230 кабельтовых. В это время года в восточной части Средиземного моря установилась сверхдальняя радиолокационная наблюдаемость. Группа из 4 целей следовала в кильватерном строю курсом “норд” навстречу нам со скоростью 10–14 узлов. Точнее скорость с помощью РЛС воздушного обнаружения определить невозможно. На дистанции 190 кбт группа перестроилась в строй фронта, продолжая идти на сближение. Стало очевидно: по характеру маневрирования, месту встречи, малым размерам это были катера противника.

Что делать? Какое решение командира в данной ситуации? По боевой трансляции объявил: “Обнаружены ракетные катера противника!” На корабле объявлена боевая тревога. Даю приказания: командиру БЧ-2 капитан-лейтенанту В.А. Кулику: “Произвести целераспределение ракетным и артиллерийским комплексам. Готовность к открытию огня – немедленная”; командиру БЧ-4 старшему лейтенанту М.С. Журавскому: “Передать на ЦКП: Обнаружил катера противника. Пеленг… Дальность… Продолжаю следовать в порт Тартус”. Так как связь с ЦКП постоянная, то радиограмма сразу же идет оперативному ВМФ. Далее даю приказание командиру БЧ-4 приготовить к передаче сигнал по СБД: “Подвергся нападению противника, вступил в бой”. Капитану транспорта передал: “Обнаружил ракетные катера. Если вступлю в бой, уходи в Латакию”. Продолжаем идти прежним курсом, скоростью 9 узлов. Дистанция сокращается, нервы на пределе. Теперь и навигационная РЛС хорошо наблюдает группу. Командир БЧ-2 дал целеуказание на стрельбовые носовые станции “Турель” и “Ятаган”. Кормовые комплексы в “мертвой зоне”. Дистанция сокращается: 170, 160, 150, 140… Если катера будут атаковать, то с дистанции 90—100 кбт. Вводить кормовые комплекты в зону стрельбы не пришлось. На дистанции 125 кбт наблюдаем поворот целей на обратный курс. Катера, повернув на юг, увеличили ход и скрылись в южном направлении. Доложил об этом на ЦКП. Успокоил капитана судна. Установил по кораблю боевую готовность № 2…

С рассветом подошли к внешнему рейду порта Тартус»[70]70
  Кручинин Ю.Л. В октябре 1973 года // На острие глобального противостояния. 5-я Средиземноморская эскадра ВМФ СССР на защите державы в эпоху холодной войны. С. 184–186.


[Закрыть].

Балтийский тральщик «Рулевой» пр. 266М к началу войны находился в автономном плавании. С началом войны получил приказ идти в сирийский порт Латакия.

«26 октября выдался особо жаркий день. Пять израильских самолётов – два “Миража” и три “Фантома”, отбомбившись по Дамаску, возвращались на базу. Их полет проходил над Латакией. Целеуказание о приближении скоростных воздушных целей пришло на МТЩ “Рулевой” заблаговременно, так что зенитчики корабля были готовы к худшему развитию событий. Таковое и произошло. Один из “Фантомов” отделился от группы и вышёл на боевой курс, идя прямо на советский тральщик. По-видимому, он не до конца освободился от своих бомб и ракет и “приберег” кое-что и для морских целей.

На момент налёта в порту Латакия разгружались два советских средних десантных корабля. На причалах сосредоточились несколько десятков единиц военной техники и ящики с боезапасом. Рядом с СДК покачивался на волнах наш тральщик с тактическим номером “219” – МТЩ “Рулевой” занимал позицию в порту прямо напротив выхода в море…

Когда “Фантом” на высоте около 700 метров вошёл в пике, я понял, что дальше медлить уже нельзя. Судя по докладам, радиолокационная станция МР-104 “Рысь” цель захватила и уверенно вела, кормовая артиллерийская установка АК-230 была готова стрелять. Когда командир радиометристов М3А крикнул: “Данные выработаны”, я приказал открыть огонь на поражение.

Два ствола АК-230 “огрызались” буквально несколько секунд. Как потом подсчитали комендоры, по “Фантому” было выпущено 47 тридцатимиллиметровых снарядов из магазина в 1050 патронов. Всего-то… Вспышка, треск очереди – вот что запомнилось морякам. Потом все стихло. Практически в ту же секунду ревущий в небе “Фантом” был буквально перерезан советскими снарядами, как будто его прострочили швейной машинкой.

Так как высота полета истребителя-бомбардировщика была небольшая, наблюдавшие за воздушным боем увидели, как от “Фантома” отвалилось крыло, затем хвостовое оперение. Машина сразу же загорелась и в процессе падения развалилась ещё на несколько частей. Через две-три секунды “Фантом” упал за центральным молом, взорвавшись в момент соприкосновения с водой. Лётчики выпрыгнуть не успели.

На место падения быстро вышли небольшие сирийские катера, но, кроме расплывающегося по морю керосинового пятна, никаких плавающих останков не обнаружили»[71]71
  Лубянов А.Н. Последнее пике «Фантома» // На острие глобального противостояния. 5-я Средиземноморская эскадра ВМФ СССР на защите державы в эпоху холодной войны. С. 490–491.


[Закрыть].

Другой инцидент произошёл в тот же день в акватории Порт-Саида, где в те дни находилось восемь наших десантных кораблей и эсминец. В один из авианалетов комендор десантного корабля СДК-137 (капитан-лейтенант Л. Лисицын) старшина 1-й статьи П. Гринев своевременно обнаружил израильский «Фантом», заходивший на боевой курс для удара по кораблю, открыл огонь на поражение и сбил его, за что был награжден орденом Красной Звезды.

В отечественных и зарубежных СМИ периодически публикуются статьи о неуязвимости американских авианосных соединений. В связи с этим стоит процитировать бывшего командира 5-й эскадры адмирала В.Е. Селиванова: «Все время там [в Средиземном море. – А.Ш.] находились два американских авианосца. Одна авианосная группа в районе базирования в Неаполе, другая в Хайфе, в Израиле. У меня силы стояли так, что одна часть находилась в районе Туниса, другая в заливе Мерса-Матрух. Каждая часть была нацелена на свою авианосную группу противника. Каждый авианосец сопровождался нашими АПЛ с крылатыми ракетами. Рядом с авианосцем всегда находился наш корабль слежения, который засекал каждый взлет американского палубного самолёта и передавал эти данные на лодки. Кроме лодок, каждый авианосец сопровождался нашими КУГами, корабельными ударными группами. Если это крейсер, у которого дальность ракет триста – триста пятьдесят километров, то он и идет на удалении километров триста от АУГ (авианосной ударной группы) противника. Я старался так распределять силы, чтоб на каждый американский авианосец было нацелено не меньше чем по тридцать наших ракет, с готовностью к пуску ракет в две минуты. И я каждый час выдавал всем средствам эскадры обновленное целеуказание, противник был постоянно на прицеле. И мы, конечно, тоже были на прицеле у американцев.

При этом двадцать пять процентов, то есть каждая четвёртая из наших ракет, были снаряжены ядерными боеприпасами. Вот есть на лодке восемь ракет, из них две с ЯБП. На “Славе” – шестнадцать ракет, из них четыре с ЯБП. Советский Союз взял в свое время на себя обязательство первым ядерное оружие не применять. Но трудно сказать, как бы это выполнялось во время войны. К примеру, если в бою я свои ракеты с обычным боеприпасом уже все выпустил, а меня продолжают со всех сторон атаковать, и никто мне не может помочь. Как можно прекратить сопротивление, не израсходовав свою главную ударную мощь?

Наши расчёты показывали, что в те годы их АУГ была способна гарантированно сбить двадцать две ракеты. Уже двадцать третью ракету авианосец ловит бортом. Двадцать четвёртую опять могли сбить, но потом и три подряд пропустить и так далее. То есть при превышении двадцати двух ракет в одновременном залпе мы уже с высокой степенью вероятности поражали основную цель – авианосец. Поэтому мы считали, что тридцать ракет должны быть всегда готовы к пуску. Но я, честно говоря, никогда не верил, что американцы действительно смогут сбить все первые двадцать две ракеты. Уверен, что это число не превысило бы и десяти. Я много раз наблюдал боевую подготовку их зенитчиков. Они всегда стреляли только по парашютным целям. У нас это и за стрельбы-то не считалось, мы никогда по парашютным целям и не стреляли. Это же просто смех, поддавки! Мы всегда стреляли по практическим ракетам. Те, которые четко в тебя летят, на реальных скоростях, с разных направлений.

Я помню, в мою бытность командира дивизии на Балтфлоте мы проводили учения. У мыса Таран по моему отряду был осуществлен одновременный пуск двенадцати ракет с разных направлений. Часть ракет по нам запустили с подводной лодки, и одновременно с ней нас с разных сторон атаковали ракетные катера. Мы тогда сбили своими силами девять ракет.

При этом наши ракеты – умные, они, если встречают менее интересную цель, то пропускают её, ищут что-нибудь покрупнее. Если на пути к авианосцу стоит эсминец, то ракета его с правого или с левого борта обойдет, и полетит в ту цель, у которой отражающая поверхность больше, то есть найдет-таки авианосец. Причём точность наших ракет просто феноменальная. Я видел десятки учебных пусков ракет и почти всегда они попадали не просто в мишень, а ещё и в геометрическую середину цели»[72]72
  Селиванов В.Е. Вспоминает КОМЭСК // На острие глобального противостояния. 5-я Средиземноморская эскадра ВМФ СССР на защите державы в эпоху холодной войны. С. 266–267.


[Закрыть].

А каковы были шансы крейсеров пр. 68-бис в бою с авианосцами? Общеизвестно, что за всю Вторую мировую войну авианосцы всего лишь два раза попадали под огонь крупных надводных кораблей. 8 июня 1940 г. линейные крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзнау» потопили британский авианосец «Глориус» у берегов Норвегии, а в 1944 г. японцам удалось нанести повреждения американским эскортным авианосцам в заливе Лейте.

В 1960–1980-х гг. у крупных артиллерийских кораблей в океане не было ни одного шанса в бою с авианосцами. Иное дело – Средиземное море, где советские и американские корабли находились на расстоянии нескольких километров, а то и сотен метров друг от друга.

Наши крейсера пр. 68-бис во время слежения находились в боевой готовности № 2 или № 1, что позволяло через 15 секунд после получения приказа открывать по противнику огонь главным калибром. Предполагалось, что за несколько минут интенсивной стрельбы крейсер выведет авианосец из строя. Для последнего боя крейсеру отводилось всего 5 минут. Даже учитывая фактор внезапности, предполагалось, что через несколько секунд по крейсеру открыли бы ответный ракетно-артиллерийский огонь корабли охранения.

«Если обстановка в начале войны и в первые минуты боя развивалась “благоприятно”, перед командиром крейсера вставала дилемма: как стрелять? Если поражать взлетную палубу, нужно вести огонь по навесной траектории издалека – с 80–90 кабельтовых, а с этих дистанций попаданий будет мало. Если приблизиться почти вплотную и стрелять в упор, по настильной траектории, то палуба могла бы остаться малоповрежденной. Если угол встречи снаряда с взлетно-посадочной полосой оказывался менее 20 градусов, то возможен был рикошет. А если целиться чуть ниже, то в этом случае все снаряды легли бы в борт и, возможно, вызвали обильные пожары. А далее как могли бы развиваться события и осталась бы у авианосца способность отправлять в небо самолёты – одному Богу известно…

Еще одна особенность позволяла надеяться в “последнем бою” именно на крейсера проекта 68-бис. Крейсера обладали большой боевой устойчивостью. Рациональное бронирование и хорошо продуманная защита важных центров, высокая живучесть корпуса и главного оружия корабля – 152-мм артустановок, наличие двух центральных постов, двух дальномерных постов, двух РЛС управления артогнём, дублирование систем наводки, заряжания и механизмов башен, возможность перехода полностью на ручное управление – все было рассчитано на получение тяжёлых повреждений. Корабль практически создавался для боя и в отличие от современных ракетно-артиллерийских кораблей мог выдерживать повреждения различной степени тяжести. Живучесть артиллерии главного калибра была очень высокой. Крейсер мог продолжать вести огонь главным калибром полностью обесточенный, буквально только руками матросов и даже в состоянии, когда бронированные башни уходили бы под воду. Уникальные кораблестроительные и огневые возможности корабля непременно бы сыграли свою роль в схватке с авианосцем»[73]73
  Лубянов А.Н. Наша главная цель – авианосцы противника // На острие глобального противостояния. 5-я Средиземноморская эскадра ВМФ СССР на защите державы в эпоху холодной войны. С. 522–523.


[Закрыть].

От себя добавлю, что по ТТЗ башни главного калибра пр. 68-бис должны были сохранять боеспособность при воздушном взрыве мощностью одна мегатонна на дистанции 700 м. Ну, это требование ТТЗ вряд ли бы выполнилось, но в целом живучесть крейсеров пр. 68-бис в условиях ядерной войны была куда выше, чем у авианосцев.