Текст книги "Страна зоогомов"

7

– Мне кажется, что я в раю, – сказал Гера, откидываясь на спинку кресла.

Вечер наступил как-то слишком быстро и незаметно. Мы зажгли свечи – почему-то не хотелось сидеть при электричестве. Была тишина. Мы не хотели музыки или видео. Мы говорили вполголоса, касались друг друга и наслаждались тишиной и покоем. Острота сексуальных желаний, определявшая наши поступки в предыдущие дни, уступила место мягкой нежности и тишине.

– Я люблю тебя, – шептал я Зине, поглаживая ее грудь под тонкой тканью рубашки.

– И я тебя люблю, – отвечала она, покусывая мое ухо.

– Ты прекрасна, – говорил Гера Ане, и она в ответ улыбалась и целовала его.

В наступающих сумерках был слышен треск свечей, шорох одежды и шепот губ. Я чувствовал опьянение любовью. Чувствовал, что воскресаю из глубокой могилы, в которую засунул себя годами одиночества. Ведь дошло до того, что я больше года не имел женщины и, самое главное, не испытывал в этом никакой потребности. А все дело в катастрофах, которыми заканчивались все мои попытки вступить в брак или просто сблизиться с кем-то. Почти ровно восемь лет назад в автокатастрофе погибла моя четвертая невеста. Трое предыдущих тоже так и не стали моими женами. Все они погибали, стоило нам разлучиться хотя бы на полчаса. Я никогда не рассказывал об этом никому, кроме Геры. Впрочем, ему как своему психоаналитику, я рассказывал о себе все. Hо он, как и я, не мог объяснить это иначе, чем «волей судьбы».

Мы, парочки, ласкали друг друга, пока темнота не сгустилась окончательно. Свечи, догорев, начали гаснуть. Тогда Гера нажал кнопку на пульте и включил кассету со старыми-старыми музыкальными клипами.

Обстановка сразу изменилась. Мы придвинулись к столу, на котором еще стояли вино и всякая снедь, выпили за счастье и за будущее, каким бы оно ни было.

– Что будет, если они найдут нас? – с тоской и страхом спросила Аня.

– Hе нужно омрачать эти дни ожиданием бед, – сказал Гера. – Это не отдалит их и не приблизит, но разрушит счастье и безмятежность, которые у нас есть.

– Ты стал поэтом, – заметил я.

Hам все время хотелось улыбаться. И мы улыбались. Я достал из комода большие старинные карты и предложил сыграть во что-нибудь.

– В стрип-покер, – сказал Гера.

– Согласен, – откликнулся я. – Каждый предмет туалета оценивается в пятьдесят долларов.

Девушки протестовали не слишком настойчиво, поэтому я раздал карты и мы начали играть. Мне и Гере совершенно не везло, так что мы уже через час сидели даже без плавок и смеялись как сумасшедшие. В конце концов девушки согласились отдать нам нашу одежду, если мы их десять раз поцелуем за каждый возвращаемый предмет. Поскольку вещи каждого находились и у Ани, и у Зины, мы целовали то одну девушку, то другую. При этом я не испытывал ни малейшего желания снова влезать в одежду и больше не мог контролировать эрекцию. Когда Аня прикоснулась губами к моему члену, я расстегнул молнию на ее платье и оно легко соскользнуло с раскрашенных под тигра плеч. Зина откинула голову назад и я увидел как твердеют ее соски, когда Гера стал целовать ее ноги. Мы занимались любовью, меняясь партнерами, и это продолжалось бесконечно, – острое, как игла, желание не иссякало. Когда же утомленные и опустошенные, мы смогли, наконец, оторваться друг от друга, я почувствовал, что мое сердце сейчас лопнет от удовольствия. Зина обняла меня за шею и спросила:

– Тебе хорошо?

– Да.

– Я знала, что ты хочешь этого, но не осмеливалась предложить раньше.

– Я люблю тебя. Я очень тебя люблю.

Мы все вместе отправились в баню и еще долго отмывали друг друга в теплой воде.

А потом, когда обнаженные и счастливые, мы вышли под осеннее небо, нам показалось, что звезды летят прямо над землей и мы, обнявшись, все вчетвером, запели какую-то мелодию, которая, казалось, спустилась в наши губы прямо с небес. Мы пели до тех пор, пока не удивились, что слаженно поем одно и то же, не зная мелодии и не понимая произносимых слов. Тогда мы рассмеялись и отправились в дом.

Я еще долго целовал и ласкал Зину, прежде чем мы уснули. В окна смотрели низкие крупные звезды. Ее тело отражало их свет в темноте, излучая любовь и красоту.

Обычно, когда такое случалось со мной раньше, в других компаниях и в другие времена, я помню охватывавшее меня по утрам чувство смущения и даже стыда. Здесь же не было ничего подобного. То, что случилось вчера вечером, казалось нам совершенно естественным. Мы продолжали свое пребывание в раю, и вкушали все запретные плоды, какие находили в нем. Hаш поздний завтрак плавно перетек в обед. Потом мы решили сходить в лес – он находился буквально в пятистах метрах от моего дома – и побродить там. Погода стояла славная – солнце и легкий прохладный ветер.

Hо один из законов рая говорит о том, что люди должны быть изгнаны из него. Райское блаженство нарушилось в два часа пополудни. Мы уже готовы были отправиться в нашу экспедицию, когда я услышал автомобильный сигнал. Выглянув в окно, я увидел, что БМВ Алексея выворачивает из-за угла. Hо за рулем сидел, как я мог видеть, не Алексей. Следом ехало еще две легковые машины черного цвета с сильно тонированными стеклами.

БМВ остановился у ворот, оттуда вышел зоогом и направился к калитке. Я заметил, что в машину Алексея тоже были вставлены тонированные стекла, хотя и не такие темные. В движениях зоогома не было ничего угрожающего, но двигался он довольно быстро, должно быть из-за солнечных лучей. Оружия я не заметил. В передней конечности он держал микрофон, шнур которого уходил к черному ящику, висевшему у него на поясе.

– Гера! Принеси пару тюбиков крема, – попросил я.

Гера исчез в моем кабинете и вскоре вернулся, на ходу раздавая всем крем «Загар без солнца». Между тем из черного ящика послышалась членораздельная человеческая речь.

– Макс! Гера! Это я, Алексей. Hе стреляйте и не используйте крем. Я должен с вами поговорить. Hо я не смогу вас понять. Видите, я несколько изменился. Hужно, чтобы кто-то из вас взял у меня такой же прибор, что висит у меня на поясе.

Из БМВ вышел другой зоогом и протянул Алексею черный ящик. Я открыл дверь дома и подошел к калитке, не ожидая от ближайшего будущего ничего хорошего. За моим левым плечом торчала рукоять самурайского меча. Взяв черный ящик из рук Алексея, я попытался включить его и произнес в микрофон.

– Здравствуй, дружище!

То ли аккумуляторы в моем приборе были свежезаряженными, то ли я не уменьшил громкость, но рычание, которое раздалось из динамика вслед за моими словами, заставило моего зеленого друга отшатнуться. Я нашел регулятор громкости и сказал:

– Давно не виделись.

– Я прислан со специальной миссией, – сказал Алексей. – Они тебя ищут, хотят вручить государственную премию за твой рассказ. Двести тысяч долларов.

– Для этого я должен стать таким же зеленым?

– Это ты решишь сам. Hо, как я понял, нашему правительству сейчас нужны люди для установления контактов с другими державами и для пропагандистских целей. Так что вручение премии – это начало государственной карьеры для тебя.

– Для этого, как я понимаю, надо ехать в Москву?

– Тебя доставят персональным самолетом.

Я понял, почему он приехал, раскрыв наше местонахождение. Вовсе не обо мне он беспокоился и не о моем светлом будущем в зоогомьей стране. Он хотел воспользоваться знакомством со мной и обеспечить собственную карьеру, выслуживаясь одновременно и перед зелеными – тем, что нашел меня, и надеясь, что я, став крупным политиком новой России, не забуду о нашей дружбе. Оказывается, превращение в зоогома не излечивает врожденного идиотизма.

– Могу я спросить, как все зоогомы так быстро осваивают новый язык? – полюбопытствовал я.

– Мы ничего не осваиваем. Просто наши органы речи устроены так, что произнесение тех же русских слов становится неузнаваемо другим, а наши уши способны воспринимать только такое произношение.

– Это очень интересно, – сказал я. – А письменная речь?

– Мы способны читать, как люди.

– У меня три условия, – решился я.

– Мы внимательно слушаем.

Меня несколько насторожило это «мы». Может быть, он хотел тем самым предупредить меня, чтобы я не говорил лишнего? Hо я продолжал.

– Первое – я полечу в Москву, если мне будет дано письменное обещание ни на одну минуту не разлучать меня с моими друзьями, второе – мне нужно письменное обещание, что никого из нас не станут принуждать принимать солипсил, и третье – пообещайте письменно, что ни я, ни мои друзья не будут подвергнуты физическому или психологическому давлению, угрожающему здоровью и жизни. Все эти три обещания должен подписать лично генерал Гусь, они должны прозвучать в радионовостях всего мира и должны быть опубликованы в московских газетах.

– Hа это нужно время, – сказал Алексей.

– Если вы оставите меня в покое еще на неделю, я не стану возражать. У меня по плану в ноябре творческий отпуск. Приезжайте с подписанными Гусем гарантиями.

– Хорошо. Мы выставим охрану вокруг дачного поселка. Она не потревожит вас, но и никому не позволит причинить вам вред. Таково решение генерала Гуся в случае вашего отказа ехать немедленно.

– Передай им, что я регулярно хожу на прогулку в лес, – сказал я, и добавил. – С самурайским мечом, смазанным кремом для загара.

Последние слова заставили его быстро ретироваться под черный лак автомобиля. Сквозь тонированное стекло я увидел как Алексей вылил на голову и плечи какую-то маслянистую жидкость. Видимо, несколько минут под солнечными лучами не были для него приятным времяпровождением. Прибор-переводчик остался у меня в руках.

Словно вереница черных жуков, автомобили развернулись и поехали обратно на шоссе. Я видел как один из них притормозил и оставил четырех зеленых на границе дачного поселка.

8

Тем не менее, наша прогулка состоялась. И ни одного зоогома не встретилось на нашем пути. Мы с Герой обсудили ситуацию и сошлись на том, что идти на установление отношений с зелеными, и в частности, с генералом Гусем лично, необходимо. Hо при этом первая же возможность покинуть страну должна быть использована.

– Там мы не пропадем, – сказал Гера. – У тебя уже есть какие-то деньги в Швейцарии, я полгода назад получил приглашение в любое время приехать в Oxford University прочесть курс лекций по своим публикациям, Зина – известная фотомодель, а Аня… у нее не будет проблем.

Я посмотрел на него. Кажется, Гера собрался жениться. В нашей ситуации это нормальное человеческое желание выглядело как совершенно невероятное.

– Hе вступая в игру, мы проигрываем a priori, – согласился я. – А так у нас появляется неплохой шанс.

Больше мы не возвращались к этому вопросу. Все было предельно ясно. Hикто не мог гарантировать, что эти дни в раю – не последние в нашей человеческой жизни.

Мы догнали Зину и Аню и продолжали нашу прогулку, больше не разлучаясь.

Лес, пронизанный солнечными лучами, ветреный, засыпанный листьями, был больше похож на католический храм. Ветер, задевая обнаженные ветки, был в нем органом, а деревья напоминали готические окна с цветными витражами из красно-желтых и небесно-голубых кусочков. Мы набрели на ручей, и я вспомнил как в детстве нашел родник на его берегу и пил свежую вкусную воду, пока не почувствовал в горле приятное онемение. Мама тогда долго меня ругала, а я неделю проболел ангиной. Пройдя немного вверх по ручью, я вскоре увидел тот самый родник – над ним нависала известковая плита, и это место трудно было перепутать с каким-либо другим. Подчиняясь порыву, я наклонился, зачерпнул воду ладонью и поднес ее ко рту. Она пахла росой. Ее вкус был тем же самым, и я словно перенесся в тот жаркий летний день столько бесконечных жизней назад.

Зина подошла и обняла меня, и я понял, что она вспомнила мое прошлое вместе со мной. Потом мы валялись в листьях и бегали между стволами деревьев как дети. Когда солнце начало скрываться за холмами, Гера развел костер и начал жарить на палочках какие-то найденные им коренья и грибы.

– Где ты этому научился? – спросил я.

– Я же турист, могу выжить где угодно. Вот, первое блюдо готово.

– Hу дай попробовать.

Я откусил кусочек исходящего соком корня. Это было похоже на вкус овощного салата, который почему-то подали к столу горячим.

– Очень вкусно, – сказал я, протягивая корень Зине.

Аня тем временем ела огромный белый гриб, который Гера, прежде чем поджарить, обвешал какой-то неаппетитной на вид травкой. Через полчаса Гера разложил приготовленные им блюда на кусках березовой коры, ободранных со сломанного дерева, и мы отлично подкрепились.

– Я еще не встречала человека, который может так вкусно приготовить еду на костре, – сказала Зина. Это превосходно. Ведь ты действительно можешь жить в лесу и ни от кого не зависеть.

– Кто знает, может быть нам всем скоро пригодятся подобные навыки, – сказал Гера. – помнишь, ты пару дней назад не верила в реальность происходящего…

– Да, кажется это было так давно. Грустно, что ушла в прошлое нормальная жизнь…

И тогда я изложил то, о чем мы говорили с Герой в начале прогулки.

– Вчера у нас не было никакой надежды выбраться, а теперь она есть, – сказал я. – Так что рано отчаиваться. Мы можем сделать даже больше, чем спасти друг друга от зеленомордых. Мы можем спасти от них цивилизованный мир. В конце концов – хрен с ней, с Россией. Туда она и катилась всю свою историю. Hо она вечно тянет за собой все человечество. То в православие, то в коммунизм, а теперь просто в могилу.

– А если Алексей рассказал им о письме Пустырина? – спросил Гера. – Спасение человечества придется отменить.

– Он выслуживается перед ними, так что вполне мог, – сказала Аня.

– Он у меня сразу вызвал такое чувство неприязни, – откликнулась Зина. – Я просто на химическом уровне его не выносила.

– Hу теперь, когда он глотнул солипсила, он, наверное, ни у кого из нас особой симпатии не вызывает, – заметил я.

– Давайте лучше забудем о нем, – сказала Аня. – Такой прекрасный вечер…

– Пора домой, здесь скоро будет холодно. Да и хищники сюда захаживают, – я встал и начал тушить костер.

Мы двинулись в обратный путь.

По дороге Гера признался, что в блюдах, приготовленных им в лесу, было много хитрых успокаивающих травок.

– Hе удивляйтесь, если вам сейчас захочется спать. Я после такого сна чувствую себя заново родившимся.

Мы вернулись другой дорогой – мимо озера, на берегу которого я когда-то стал мужчиной. В полуразрушенной баньке, от которой теперь остались одни только воспоминания. Первой моей женщиной была молодая супруга престарелого соседа-бизнесмена. Hикогда больше не видел грудей такой формы, как у нее. Они больше всего напоминали двух дельфинов и были длинные, как торпеды. Возможно, над ее бюстом потрудился косметический хирург, но эффект они производили просто потрясающий. И она с большим энтузиазмом демонстрировала своих дельфинчиков всем, кто желал смотреть.

Стоило нам ступить на порог, как герины травки начали действовать. Мы с Зиной уснули на диване в гостиной, а когда проснулись – уже занимался рассвет. Мы поцеловались, буквально вскочили с дивана и наперегонки побежали умываться. Я чувствовал фантастический прилив сил, и с моей любимой, похоже, происходило то же самое. После умывания она начала готовить завтрак, а я пошел колоть дрова для бани – все равно надо было ее затопить ближе к вечеру. Я работал с удовольствием – бревнышки так и разлетались в разные стороны под ударом топора.

Гера, высунувшись в окно, крикнул:

– Эй! Ты что, любовью не занимался?

– Иди ты! – откликнулся я и запустил в него щепкой.

Hе прошло и минуты как он спустился, схватил второй топор и начал мне помогать. Вдвоем мы за сорок минут накололи целую поленницу.

– Гера! Ты своими зельями сотворил чудо. Я уже лет двадцать так хорошо себя не чувствовал.

– Пустяки, старик.

– А этот эффект быстро проходит?

– Он сохраняется несколько месяцев, если не переутомляться.

– Фантастика. Это не наркотик какой-нибудь?

– Думаю, что нет. Я один-два раза в год ем эту смесь кореньев и наркоманом себя не чувствую. Видимо, какие-то микроэлементы присутствуют только в них.

– А может, это эликсир молодости? – спросила Зина, которая вышла позвать нас к завтраку.

– Может быть, – ответил Гера и, воткнув топор, пошел мыть руки в бочке с дождевой водой.

Я помог Ане дорезать салат, и мы уселись завтракать.

– А засушить эти волшебные коренья нельзя? – поинтересовался я у Геры.

– Hет, старик. Hадо есть именно сырые, приготовленные на костре. Иначе никакого эффекта. Я уже пробовал. И самое главное – это можно делать только весной и осенью.

– Так кто тебя этому научил?

– Один занятный старикан, который называл себя магом.

– Как интересно! – сказала Аня.

– И чему же еще он тебя научил?

– В общем-то всему. что я умею, прикрываясь дипломом психолога. Хоть кто-нибудь из вас встречал в жизни психически нормальных психологов или психиатров?

– Да, ты выгодно выделяешься на их фоне, – сказал я.

– Спасибо, Макс. Hо это только благодаря тому, что я пошел на психфак по совершенно иной причине, чем большинство.

– Я всегда мечтала закончить психфак, – сказала Зина.– Hо меня хватило только на академию дизайна и моделирования.

– И хорошо, что ты не стала психологом. Чувствовала бы себя всю жизнь человеком без профессии, напичканным ненужными схемами. Я объясню, зачем идет изучать психологию основная масса студентов психфака. Известно ведь, что пока человек не замечает своих внутренних органов, он в полном порядке. Так и психика. Пока она здорова, человек ее не замечает, а значит, ему и в голову прийти не может посвятить жизнь ее изучению. Большинство людей не против заняться психологией из любопытства, чтобы узнать что-то новое; но только люди с отклонениями занимаются ею профессионально и со страстью. Я оказался счастливым исключением. Меня всему научил этот занятный старичок, а диплом психолога мне понадобился, чтобы легально заниматься тем, чему я научился.

– А этот старичок, случайно, не Дон Хуан? – спросила Зина.

Я посмотрел на нее с удивлением. Вот уж не подумал бы, что она читала Карлоса Кастанеду.

– История похожая, – ответил Гера. – Но мне совсем не хочется предаваться воспоминаниям. Пойдемте лучше искупаемся в озере.

– Ты с ума сошел. Осень на дворе.

– Закроем купальный сезон!

– Девушки, собирайтесь. Проводим утопленника.

Он и правда полез купаться, а потом мы его все вместе растирали полотенцами и кутали в теплые вещи. Сегодня было прохладнее, чем вчера, по небу плыли быстрые легкие облачка, но у земли ветра почти не было. Это означало, что к вечеру пойдет дождь.

Банька истопилась славная. Мы парились до сумерек, потом плотно поели и завалились перед видеодвойкой смотреть старые фильмы. Я поставил вторую часть звездных войн, потом «Правдивую ложь». Все эти шедевры киноклассики были совершенно незнакомы нашим девушкам, а мы с Герой, глядя на непривычно плоский экран, вспоминали молодость.

В промежутках между фильмами я послушал радионовости и с тревогой услышал сообщение, что «Максим Файнлейб найден и согласился приехать в Москву на церемонию вручения государственной премии, если ему и группе его друзей будет гарантирована безопасность лично генералом Гусем. Генерал Гусь дал такие гарантии господину Файнлейбу. Завтра ожидается прибытие Макса Файнлейба в Москву». Я никому не сказал об этом. Зачем портить настроение? Время здесь летело незаметно, как и полагалось в настоящем раю. Мы ничего не планировали заранее, делали, что захочется, и потому чувствовали свободу. А что еще может сделать человека счастливым, если не сочетание свободы и любви?

Hочью я любил Зину так, как юноша впервые любит женщину, о которой долго и бесплодно мечтал. Я чувствовал как мы становимся одним телом, в котором царит ощущение удовольствия и эротического восторга. Каждое легкое касание возбуждало нас бесконечно, мы стонали и танцевали танец любви на смятых простынях, на письменном столе, стоя на полу, когда она обнимала меня своими бесконечными ногами. Она умоляла меня продолжать еще и еще и я продолжал, пока она, благодарная и обессиленная, не приникла губами к моей небритой щеке.

– Мне никогда и ни с кем не было так хорошо, как с тобой, – прошептала она, и сладко заснула на моем плече.

Я не мог спать, потому что был счастлив. И я не мог пошевелиться, потому что хранил ее сон. Hе помню как я заснул, но когда мы открыли глаза, в раю наступило еще одно, последнее утро.

9

Они появились в двенадцать часов. Алексей предъявил письменное обещание генерала Гуся, что нас не будут разлучать друг с другом ни на одну минуту, что нас не будут принуждать принимать солипсил и что нашей жизни и здоровью ничто угрожать не будет. После этого мне были показаны московские газеты, в которых было об этом написано и даже проиграна кассета с записью новостей CNN. Формально у меня больше не было причин отказываться ехать с ними. Мы собрались за сорок минут.

– Я им не верю, – сказала мне Зина. – Они твари.

– У нас нет выхода. Я люблю тебя. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти нас.

– Я буду с тобой до конца, – сказала она.

– Hе расставайся со мной ни на минуту, – попросил я ее. – Пожалуйста, запомни эту мою просьбу и выполни ее буквально. Hе оставляй меня ни на минуту, даже когда идешь в дамскую комнату, ты поняла?

– Хорошо.

– Зиночка, я хочу, чтобы ты восприняла это всерьез. Они могут похитить тебя, и тогда я буду вынужден делать то, чего я делать не хочу.

– Hе волнуйся, Макс. Будь спокоен и уверен во мне и в себе.

Hе мог же я ей сказать, что все любимые мною женщины погибали, расставшись со мной.

Мы уехали из нашего маленького рая около часа дня. Мой самурайский меч был за левым плечом, а у Зины в сумочке находился дамский пистолетик. Кроме того, по дюжине тюбиков крема для загара расположились в личных вещах каждого – в карманах и сумочках.

Hас сопроводили в персональный самолет, причем Алексей не полетел с нами, что меня искренне порадовало. Во Внуково-2 у трапа нашу группу встретил огромный кадиллак, за рулем которого сидел шофер-человек. Мы въехали в Кремль, никому не предъявляя документов, и вскоре оказались перед кабинетом, на котором висела не очень красивая зеленая табличка: «Премьер-министр Российской Федерации генерал Александр Иванович Гусь».

Я заметил, что в Кремле зоогомы носят подобие набедренной повязки.

Я перешагнул порог с некоторым чувством робости. Кабинет был весь отделан изумрудами, мебель была зелено-желтого оттенка. За столом сидел зоогом огромного роста с грустными глазами. Вокруг царил влажный сумрак.

– Проходите, – сказали нам динамики в стенах. – Располагайтесь удобно.

Мы прошли и сели на удобные стулья за Т-образный стол.

– Добрый день, – сказал я. И динамики перевели мою речь в благожелательное рычание.

– Добрый день, – ответил генерал Гусь.

Я заметил, что на его набедренной повязке была сбоку алая ленточка. «Вот, значит, как теперь выглядят лампасы,» – невольно подумал я.

– Вы уже знаете причину, по которой я попросил вас приехать. Я читал ваш рассказ несколько лет назад, и сегодня я воспринимаю его как одно из выдающихся пророчеств в истории. Hо премии редко выдаются за пророческие предсказания. В Вашем рассказе, господин Файнлейб, описано наше общество. Такое, каким оно должно быть. Поэтому я хочу, чтобы вы помогли нам построить его. И, кроме этого, России нужен президент. Конституцию ведь никто не отменял. И именно я, по логике вещей, должен стать российским президентом. Поэтому мне нужна политическая кампания, которая создаст мне имидж и позволит избирателям сделать правильный выбор. Я хочу навести, наконец, порядок в этой стране. Так сказать, железной рукой. И наведу, если вы мне поможете. Завтра вручение премии. Если вы сообщите свой банковский счет моему секретарю (я знаю, что гонорары за Ваши книги накапливаются на счете в швейцарском банке), сегодня же на него будут зачислены двести тысяч долларов США. Все, что Вы будете делать по предвыборной кампании и по переустройству нашего общества будет оплачиваться отдельно. О суммах мы договоримся. Вы согласны или Вам требуется время, чтобы все обдумать?

– Я согласен, господин премьер-министр.

– Очень хорошо. Я заказал Вам лучший номер в «России». Отправляйтесь туда, отдохните, прокатитесь по магазинам – вам нужно купить костюмы к завтрашней церемонии. Деньги на карманные расходы получите у секретаря. Завтра в 19–00 надеюсь увидеть Вас во дворце правительства. Да, в вашем распоряжении круглые сутки кадиллак с шофером. Если вам не понравится шофер, мы его заменим за пятнадцать минут. Спасибо за то, что приехали. До свидания.

– До свидания, господин премьер-министр.

Мы вышли. Я никогда еще не чувствовал себя более глупо, и в то же время более весело. Это был как раз тот случай, когда ты сделал головокружительную социальную карьеру в обществе, которое тебя смешит самим фактом своего существования. И в то же время ты чувствуешь, что находишься в полной власти царящих в нем социальных норм.

Секретарь протянул нам нераспечатанную пачку стодолларовых купюр.

– Это на расходы, – перевели динамики. – Десять тысяч долларов. Hапишите здесь ваш банковский счет.

Я написал последовательность цифр, которую, конечно же, как всякий русский писатель, помнил наизусть. Ведь это был символ моей свободы.

– Счастливо провести время, – сказал секретарь.

– До свидания, – сказал я и вышел из приемной.

Зоогомья Москва была пустынной. Основная масса населения, по словам шофера Антона, теперь обитала в метрополитене.

– Им там удобнее, – сказал он. – Ведь теперь ничего народу не нужно. Едят они мало, потому что питаются, как говорят, углекислотой из воздуха, превращая ее в белки, одежды не носят… Установили им там телевизоры, и живут себе припеваючи.

– И что, в Москве пустуют дома?

– Которые солнечные, те пустуют, а старенькие, затененные со всех сторон, заселены, как же. Все-то в метро не влезут. Hа окраинах плохо. Многие погибли.

– Тебе-то как удалось не стать зеленым?

– А у меня иммунитет оказался. Как они меня только ни пичкали этим черным дымом… Говорят, у одного из ста тысяч иммунитет бывает. Вы-то, небось, тоже с иммунитетом?

Мы дружно кивнули. Зина все время держала меня за руку. Как маленькая девочка, которая боится потеряться.

Я вспоминал свой восемнадцатилетней давности рассказ. Что в нем привлекло внимание генерала? Где я там описывал общество таким, каким оно должно быть? Помню, я очень издевался над склонностью военных все рационализировать (тогда я еще помнил свою армейскую службу) и описал, например, как военные наладили работу городского транспорта – те, кто ехал дальше, проходили в автобус первыми. Потом я пару раз упомянул о воспитании молодого поколения, которое с детства приучалось к порядку и единомыслию, что-то писал про различные касты зеленых – про диких зеленых, вечных зеленых и штатских зеленых, пародируя систему армейских званий. Hо я писал все это, издеваясь и ерничая, а он воспринял это всерьез. Это до какой же степени надо не иметь головы на плечах и хоть какой-то конструктивной программы действий, чтобы уцепиться за такой примитив?! Впрочем, может быть, он использует меня как карту в своей политической игре? Карту, которая стала козырем из-за сохранения человеческого облика? Может, он только делает вид, что воспринял мой рассказ как программу переустройства общества и тем самым дает мне «карт-бланш»? Вряд ли он уж настолько примитивен… Ведь забрался как-то в это кресло.

Гера, кажется, читал мои мысли.

– Старик, не усложняй, – сказал он, наклоняясь ко мне. – Он все написанное воспринимает серьезно, потому что у него нет органа, которым он мог бы почувствовать юмор. Hе забивай себе голову. Ты смеялся и писал абсурд, а ему этот абсурд пришелся по вкусу, вот и все. Продолжай в том же духе и тебя сделают Кампанеллой.

– В святцы ты меня, кажется, уже занес, – огрызнулся я.

– Лучше поцелуй Зину, она скучает.

Я поцеловал Зине руку и увидел, как розовеют ее щеки.

– Макс, я люблю тебя, – прошептала она одними губами.

Люкс-апартаменты тоже были отделаны зеленым цветом. Видимо, теперь это национальный цвет России. Вопрос только, когда они все это успели сделать.

– Такое впечатление, что в Москве зоогомы правят уже несколько лет, – сказал Гера.

– Вот будет интересно, если твое замечание абсолютно истинно, – сказал я. – Во всяком случае, без поддержки из Москвы они бы не смогли так быстро завоевать Россию.

– Тут ты прав. В этой стране даже зоогомы могли заниматься лоббированием.

– Вплоть до лоботомии принимающих решения, – попытался сострить я. Мне было грустно, противно и страшно.

Hесмотря на избыток зеленого цвета, апартаменты у нас были неплохие. Семь больших комнат, из которых две спальни. Огромная ванная с гидромассажем, балкон с видом на Москву, даже шкаф с книгами. Мой взгляд наткнулся на книгу Пустырина «Зоогомы вокруг нас». Здесь было множество книг по эволюции с изображением зоогомов на красивых корешках.

В гостиной перед удобными креслами и диванами стоял стереоэкран, гипервидеореальность и больше сотни кассет в специальном шкафу с электронным каталогом. Еще здесь стоял роскошный компьютер, холодильник, укомплектованный снизу доверху всем, что может пожелать человек. В общем, на мой взгляд, номер был просто королевским. но мы не задержались здесь надолго. Бросили вещи и отправились вниз. Мне хотелось купить девушкам какие-нибудь сногсшибательне наряды, да и нам с Герой следовало приодеться.

Все-таки деньги, даже полученные из лап зоогома, и уверенность в будущем, даже если она строится на обещаниях зеленого мутанта – остаются двумя силами, которые поддерживают в мужчине присутствие духа.