Текст книги "Гончий бес"

Заманить его в архив вместе с документами оказалось делом пустячным. Отец слегка припугнул любовника Новицкого, тот сообщил от имени Басмача время и место встречи. Напуганный архивариус примчался туда сломя голову.

– Тонко, – признал я. – Одно мне непонятно. Зачем ты прикончил Новусика? Да ещё с таким зверством. Не любишь голубеньких?

– Да плевать я на них хотел, – сказал отец. – У Новицкого с перепуга в голове помутилось. Не зря говорится, что загнанная в угол крыса становится опасной. Видимо, к архивным крысам это тоже относится. Накинул мне на шею петлю, начал душить…

Отец рассвирепел. Он и сам не заметил, как в нём пробудился кошмарный паучок Ананси. Очнувшись, увидел перед собой качающееся в петле тело Новицкого. Спасать идиота было поздно. Отец спустил в измельчитель бумаг оригиналы чертежей, «слил» в свой электронный ящик имеющиеся на флешке файлы, а саму флешку растёр в пыль. Для этого ему вновь пришлось ненадолго обернуться чудовищем. После чего он спокойно прошёл сквозь стены архива и удалился восвояси.

Американцы остались с носом. К сожалению, упрямая руководительница экспедиции мисс Голдэнтач не желала признавать поражение. Луизианский Лев по-прежнему пребывал за океаном. Чтоб выманить его оттуда, пришлось взять в оборот многострадального Марка Фишера.

– И занялась этим, разумеется, всё та же Зарина, – сказал я.

– Угу, – согласился отец. – При моём посильном участии. Зарина подцепила его на крючок, ну а я вываживал.

– Так сенатор сейчас здесь?

– Здесь.

– И как ты намерен поступить? Снова разбудить паучка Ананси? Не жалко тебе старикана?

– Во-первых, не я, а мы. Мы с тобой, сынок. Во-вторых, обстоятельства здорово изменились. Кузнечики, как поведал наш дорогой Тузик (Жерар недовольно заворчал), внезапно ожили. И начали вести себя дурно. Трудящихся калечить. А я этого страсть как не люблю. Сам из семьи рабочего и колхозницы. – Он побарабанил пальцами по рулю. – Вдобавок на горизонте замаячил персонаж, к которому я испытываю давнюю, трепетную любовь.

– Речь о Сулеймане? – уточнил я.

– Да.

– Может, расскажешь, что между вами произошло?

– Опуская подробности, эта ископаемая рептилия сначала спровоцировала меня на нарушение слова, а после воспользовалась моим положением клятвопреступника, чтобы взять в рабство.

– А я Паше сто раз говорил, что он негодяй! – подхватил Жерар.

– Н-да… – пробормотал я. – Ну и что же мы станем делать, Владимир Васильевич?

Отец помолчал и ответил:

– Да ведь выбора-то у нас, по сути, нету. Нужно выжигать клоповник, из которого ползут заводные саранчуки. Пока эти твари до нас не добрались. И думается мне, придётся нам действовать заодно с Луизианским Львом и его ковбоями.

– А что, если привлечь Опричную Когорту? – предложил я. – Это же как раз по их части.

Отец обернулся и посмотрел на меня, как на слабоумного.

– Когорта, конечно, справится с любой напастью. Только параллельно сожжёт твоего Тузика на костре. Тебя самого посадит на цепь – чтобы служил, когда понадобится. А меня так вообще… – Он провёл большим пальцем поперёк горла. – За то самое клятвопреступление.

– Вот оно что, – сказал я и посмотрел в окно.

Мы подъезжали к плотине Старокошминского пруда. За ней вздымались громады цехов и труб «Хайдаровского агрегата», окрашенные всходящим солнцем в червонное золото.

Глава 20
Марк

Лысый охранник знал Дарью ещё ребёнком. В те баснословные годы он служил старшиной в батальоне, которым командовал её отец. Будучи бездетным, прапорщик Горбунов всю нерастраченную силу родительской любви дарил маленькой Дашеньке. Девочка отвечала взаимностью. Когда Дарье исполнилось пятнадцать, дядя Миша попал под сокращение Вооруженных Сил. Впоследствии они смогли увидеться только однажды – на похоронах отца Дарьи.

Всё было прекрасно в этой душещипательной истории, достойной телевизионного сериала, кроме одного. Прозвучавшим в ней числам изо всех сил сопротивлялась арифметическая наука. Отставному старшине было лет сорок, в крайнем случае сорок пять. Качать Дашенькину колыбельку он мог лишь десятилетним. Но миссис Вольф очевидный курьёз проигнорировала, и Марк оставил сомнения при себе. В конце концов, что он знает о русских прапорщиках помимо того, что они носят тельняшки, разрубают сапёрной лопаткой человека напополам, расхищают армейское имущество и пьют вместо водки тормозную жидкость? Вдруг их, нестареющих и неубиваемых, нарочно выводят в секретных военных лабораториях – на ужас маленьким соседним странам?!

– Ну, и с чем же ты пожаловала в «Серендиб»? – после объятий и слёз поинтересовался Горбунов.

Узнав, что Дашенька и её американские друзья разыскивают Павла Дезире, усач отчего-то помрачнел.

– Зачем он вам?

– Я наняла его проследить за мужем, – помявшись, сказала миссис Вольф. – А сейчас вышло так, что… В общем, завалила я мужа, дядя Миша. Вместе с телохранителем.

Марк воззрился на неё с ужасом. Разве можно в таком признаваться кому попало?

Горбунов только крякнул.

– Ну, даёшь, Волчонок! За дело хоть?

– За дело.

– Ох, девочка… – Он набрал в себя воздуха, надул щёки, с шумом выдохнул в два приёма и спросил: – А Пашка-то тут каким боком замазался? Сообщник?

– Это долгий разговор, дядя Миша. Слишком многое объяснять придётся. Боюсь, не всему ты поверишь. Просто скажи, Павел в агентстве?

– Нет. Со вчерашнего дня не показывался. А касательно моей веры или неверия… Извини, Волчонок, только от переживаний у тебя, похоже, ум за разум зашёл. Я ведь здесь давно работаю. Многое знаю и о многом порассказать могу. – Горбунов покосился на Марка. В прищуренных глазах охранника мелькнула тень сомнения, но он всё-таки решился и произнёс: – Например, о дне, когда бандиту по кличке Басмач за чрезмерную борзоту отчекрыжили голову и послали жене. На эмалевой тарелочке.

Марк припомнил опрокинутое блюдо с белым порошком, обглоданный саранчой череп, над которым рыдала миссис Вольф, и из горла у него вырвался мышиный писк.

* * *

Заявив, что служба службой, но время к отбою, а потому надо и честь знать, Горбунов запер свою будочку, запер ворота, взял Дарью под ручку и повёл к машинам.

– Ты куда, дядя Миша? – удивилась та.

– А я, Волчок, с вами поеду. Во-первых, за тобой глаз да глаз нужен. Во-вторых, Пашка мне тоже не посторонний. Да и к псине его я прикипел. Хоть она и брехливая чересчур. Если смекаешь, о чём речь.

Он испытующе посмотрел Дарье в лицо. Дарья кивнула.

Марк, который всё ещё не мог простить собачонке «нудиста» укушенную руку, только хмыкнул. Как такая мерзкая маленькая тварь может кому-то нравиться? То есть с Дарьей понятно, женщины без ума от йоркширских терьеров, но этот-то медведь…

Возвращение Марка и миссис Вольф в компании со звероватым охранником, а особенно заявление, что Михаил Горбунов поможет в поисках Дезире, вызвало крайне неоднозначную реакцию. Дядюшка Джи, сразу почувствовав в усаче претендента на руководящую роль, полоснул его острым будто осколок стекла взглядом. Отставной старшина ответил простодушной улыбкой и протянул для пожатия широкую как десятифунтовый палтус ладонь. Луизианский Лев с пониманием усмехнулся и руку пожал. Его собственная лапа была лишь немногим меньше. Удивила Сильвия. Она представилась Горбунову с явной симпатией и едва ли не кокетливо. Тот мгновенно преобразился. Вместо увальня-солдафона словно по волшебству возник подтянутый, авантажный мужчина. Заявил на неплохом английском, что благодарен богу за встречу со столь восхитительно красивой женщиной и поцеловал ей ручку. Эти любезности здорово расстроили Декса. Впрочем, он быстро овладел чувствами и поприветствовал «бывшего бойца русских Форс Рекон» вполне дружелюбно. «Бычки» молчали, робея лишний раз вздохнуть, и вообще смотрели на Горбунова преданно, точно на милицейского генерала.

– Вряд ли имеет смысл ехать на поиски Пашки прямо сейчас, – сказал Горбунов, обращаясь в первую очередь к Дядюшке Джи, и постучал пальцем по наручным часам. – Ночные операции штука хорошая, это и Декстер может подтвердить. Но лишь при условии, что местность тщательно разведана, а группа специально подготовлена. Мы не можем похвастать ни тем, ни другим. Так что предлагаю ночь провести в постельках, а прямо с утречка отправляться в путь.

– Это разумное предложение, я с ним согласен. – ЛЛ кивнул.

– У вас есть, где остановиться? – спросил Горбунов. – А то айда ко мне. У меня домишко за городом. Не хоромы, конечно, но места всем хватит.

– У нас тоже домишко за городом, – ответил по-русски Дядюшка Джи. – Будем останавливаться там.

– Отлично. Тогда по коням. Кирюха, я с тобой поеду. За баранку пустишь? Всю жизнь мечтал такой роскошной колымагой порулить.

– У меня там, это самое… Лежат… – пролепетал Кир. – Трупы, короче. Хайдаров и ещё один.

– Да бог с ними! – беззаботно воскликнул Горбунов, не иначе как красуясь перед Сильвией. – Или они беспокойные, руль на ходу перехватывают?

– Ну, как бы нет…

– Тогда что ты паришься? Давай, давай, покатили уже.

Перед тем, как запрыгнуть в «Гелендваген», он встопорщил пышные усы и с заговорщицкой улыбкой подмигнул Сильвии. Та порозовела, словно провинциальная девчонка, которую пригласил поужинать исполнитель роли Джеймса Бонда.

На Декстера было больно смотреть.

* * *

Наскоро перекусив, все разбрелись по комнатам. Кир и Тим улеглись «валетом» на разложенном диване в гостиной. Для Дарьи нашлась отдельная спальня. Горбунова пригласил к себе Декс, дав слово по-самурайски устроиться на полу, а гостю уступить кровать. Тот заявил, что и сам готов проявить самурайскую неприхотливость, однако чуть позже. У него, видите ли, заведено правило – перед отбоем совершать получасовые прогулки по свежему воздуху. В любую погоду.

Сильвия, кажется, совсем было собралась воскликнуть, что у неё тоже заведено гулять перед сном, но трагически опоздала. Её опередила Дарья.

– Я с тобой, дядя Миша.

– Ага, пошли, Волчонок, – согласился Горбунов. – Тебе обязательно надо расслабиться.

Мисс Голдэнтач погрустнела. Декс, напротив, приободрился. Марк пожелал всем спокойной ночи и ушёл к себе.

Несмотря на сильное утомление, сон не шёл. Марк ворочался с боку на бок, а память снова и снова возвращала его к неслыханным, невозможным, безумным событиям дня. Он задыхался под ворохом воспоминаний, точно под грудой железной саранчи. В конце концов, Марк не выдержал: вскочил с кровати, приоткрыл окно и уселся на пол, прислонившись спиной к прохладной стене.

Было тихо. Потом зашуршала палая листва – шли двое. Возле окна шаги остановились.

– Ладно, про Пашу и Жерара поняла. В принципе, я и раньше знала, кто они такие. Хайдаров, земля ему пухом, просветил. А вот кто ты, дядь Миша? – вполголоса спросила Дарья Вольф.

– А то сама не знаешь, – прогудел в ответ Горбунов.

– Кончай делать из меня дурочку. За двадцать лет ты не постарел и на год. Только голову побрил. Чтоб скрыть, что седины нету, да?

– Эх, Волчонок ты Волчонок… – Горбунов вздохнул и, кажется, взъерошил Дарье волосы. – Вообще-то разглашение государственной тайны – преступление. Но люди, которым я давал подписку, давно мертвы. Да и страна, которой присягал, уже кончилась… Я, Дашенька, Солдат Отчизны, – признался он с особой интонацией, дающей понять, что это сочетание слов для него не пустое колебание воздуха.

– В каком смысле?

– В прямом. Дела обстоят так…

…В середине Великой Отечественной до руководства СССР дошли сведения о работе немцев по созданию суперсолдат. Оставлять фашистские разработки без адекватного ответа было нельзя, и в Сибири стартовал проект под кодовым названием «Солдат Отчизны». Курировал его лично Лаврентий Берия. Вскоре выяснилось, что сделать сверхчеловека не удаётся. Вернее, удаётся, но на очень непродолжительное время. «Срок службы» отечественного супермена не превышал недели, чаще – пяти дней. После чего боец, в которого средств было вложено больше, чем в бомбардировщик, стремительно старел. Ещё через два-три дня вместо бравого и почти непобедимого воина на довольствии состояла древняя развалина. Проект находился на грани закрытия, когда один из учёных предложил провести эксперимент на ребёнке, у которого ещё не закрылись «зоны роста» и гормональный фон находится в неустойчивом (а стало быть, открытом для корректировки) состоянии. Первые же опыты прошли более чем удовлетворительно. Немедленно в детских домах было отобрано полсотни здоровых мальчиков семи-восьми лет. К сожалению, выяснилось, что против природы не попрёшь. Чтобы стать полноценным суперменом, ребёнок должен повзрослеть.

К тому моменту, когда парни наконец-то начали входить в возраст, ситуация в стране изменилась. Сталин умер, Берия был расстрелян. «Бериевский гитлерюгенд» (Лаврентий Павлович по-отцовски любил своих великолепных солдатиков) едва не постигла судьба покровителя и благодетеля. Однако Солдаты Отчизны уже не были детьми. Карательная рота, высланная для уничтожения секретного лагеря, полегла вся. А юноши будто растворились в тайге – их ведь учили не только сражаться, но и выживать, приспосабливаться к любым условиям.

Впоследствии судьбы парней сложились по-разному. Многие стали спортсменами, создав громкую славу советскому спорту и необъяснимо быстро угаснув. Кто-то подался в военные. В их числе и Миша Горбунов.

– …Документыто у нас у всех были выправлены чистые. Детдомовцы, дети погибших на фронте героев. В военные училища таких сирот брали без проволочек. По первому кругу службы дошёл я до подполковника. А там почуял, что пора увольняться. Слишком медленно старел. Подозрительно медленно. Ну, сумел пропасть без вести в одной малоизвестной африканской войне. Вторично пристроился уже старшиной. Последовал завету Георгия Константиновича. – Конёк-Горбунок хохотнул. – О том, что в советской армии всего два подлинных командира, он сам да старшина. Старался на одном месте долго глаза не мозолить. Увольнялся, отдыхал годик – и снова здорово, служу Советскому Союзу! Документы, конечно, подчищал. Когда Союза не стало, вышел в отставку окончательно.

– А мне говорили, по сокращению, – огорчилась Дарья. – Обманули девчонку.

– Ну, не совсем. Строго говоря, сокращение-то было настоящее. Только я под него нарочно напросился. А батька твой помог. Невыносимо Солдату Отчизны видеть тот бардак, что сейчас в войсках творится. Лучше уж мясо на рынке рубить. Или «Серендиб» охранять. Правильно я говорю, Фишер? – громко спросил он.

Марк от неожиданности вздрогнул. Затем поднялся и – куда деваться? – выглянул в окно.

– Д-добрый вечер!

– Да, неплохой, – согласился Горбунов. – Тёплый.

– Вы… Вы меня сейчас ликвидируете? Как американского шпиона?

Горбунов почесал лысину и хмыкнул.

– Оно бы, может, и стоило. Да покамест не к спеху. Вдруг тебя саранча сожрёт или ещё какая-нибудь холера одолеет. Ну а выживешь, тогда и будем поглядеть. А теперь ложись-ка спать. Это приказ!

Марк послушно закивал и попятился к кровати. Услышал, как Дарья с укором сказала: «Так и не научилась понимать, когда ты шутишь». Как Горбунов ответил: «Да я и сам не всегда понимаю». А больше не слышал ничего, посланный в нокаут мягким кулаком сна.

* * *

Он проснулся затемно и не сразу сообразил, по какой причине. Лишь через несколько секунд до Марка дошло – его разбудил разговор Дядюшки Джи с Горбуновым. Говорили по-английски, лишь изредка для выразительности перемежая речь русскими словами, и говорили вполголоса, но попахивало это самым настоящим конфликтом.

– Ещё раз повторяю, – цедил Дядюшка Джи, – вы не имели права отпускать их, не посоветовавшись со мной.

– Имел, имел. Парни наши, а не американские. Поэтому и командовать ими больше прав у меня. Что нас ждёт, я немного представляю. Заставлять их рисковать жизнью? С какой стати? Вы влезли в это дело добровольно. Я тоже. А они – нет.

– Я плачу им деньги! Хорошие деньги.

– Да бросьте. Кому будут нужны деньги, если парни погибнут? Их матерям?

– О! Пацифистская пропаганда от бывшего военного? Забавно.

– Сам себе удивляюсь.

– Хорошо, подступим к теме с другой стороны. Вы не боитесь, что эти два юных мента прямым ходом направятся к своему начальству и сообщат о двойном убийстве? Совершённом, между прочим, вашей драгоценной Дашенькой.

– Определённый риск есть, – не стал возражать Горбунов. – Но он минимален. Парни не идиоты и понимают, что являются соучастниками. Им нужно было рассказывать об убийстве сразу. А сейчас, даже если явятся с повинной, проблем огребут больше, чем сама Дарья. Тюрьмы, может, избегнут, но со службы вылетят как пули. Да с такими рекомендациями, что их потом свалку охранять не возьмут. Так что на этот счёт не беспокойтесь.

– Я сам решаю, о чём мне беспокоиться, товарищ старшина.

– Разумеется. Приму во внимание, товарищ сенатор. Машину они передадут вашему адвокату, господину Коэну.

– В Штатах у меня другой адвокат. А здесь, надеюсь, не понадобится вообще, – всё ещё ворчливо, но уже без прежней агрессии сказал Дядюшка Джи. Потом пристукнул тростью по полу и пробурчал: – Чёрт бы побрал этих русских!

– Это вряд ли, – отозвался Горбунов. – Черти могут нам пакостить, но чтобы побрать – пупок развяжется. Так я пойду будить бойцов?

– Идите, – сказал Дядюшка Джи и заколотил палкой в дверь спальни Марка. – Вставай, сынок! Пора.

* * *

Подготовились на этот раз серьёзно. Обрядились в камуфляж, нацепили укомплектованные армейские «разгрузки» и вооружились до зубов. От оружия отказался только Горбунов, пояснив, что убивать никого не собирается, а насекомых предпочитает давить голыми руками. В качестве доказательства он быстренько свернул из десятирублёвой монеты аккуратный конвертик и подарил Сильвии. Та расцвела.

Марк ещё накануне отдал «Пустынного Орла» Луизианскому Льву (эти два гиганта были словно созданы друг для друга), поэтому взял вместо него лёгкий и удобный «Глок», – такой же, как у мисс Голдэнтач. Прихватил он с собой и зерцало Макоши, удивительно хорошо поместившееся в один из набедренных карманов.

Декс помимо двух револьверов на бёдрах повесил за спину самурайский меч. Дарья облюбовала помповый дробовик. Дядюшка Джи показал большой палец и заявил, что теперь точно знает, с каких слов начнёт своё выступление в Сенате, на очередных слушаньях по проблемам Восточной Европы.

– Существование России оправдывают как минимум две вещи: русские женщины и русская водка! А теперь в путь, господа истребители саранчи.

Все двинулись во двор.

Как выяснилось, губа у «бычков» была не дура, укатили они на седане. Во дворе остались додж и хайдаровский «Гелендваген». Мнительному Фишеру показалось, что от джипа уже начало припахивать падалью.

– Мерс поведу я, – мужественно заявил Горбунов. – Если даже остановят, сумею отбрехаться. Но думаю, никому и в голову не придёт останавливать такую машину. Додж… наверное, ты, Даша?

– Конечно, – сказала миссис Вольф. – Ты уже решил, где сожжём тела?

– Решил. Только сжигать мы их не будем. Больно долго. Да и опасно. По дороге будет отворот к одному лесному озеру. Называется Покойным. Глубокое – жуть! Сразу у берега метров шестьдесят, а в середине под сотню. В нём и утопим. Вместе с джипом. Хрен найдут.

– Уверен? – с сомнением спросила Дарья.

– А то! По сообщениям либеральной прессы известно, что преступные советские партократы вовсю хоронили в озере радиоактивные отходы. И это несмотря на то, что Покойное являлось зоной отдыха старокошминцев. Сколько народу погибло от заражения! А сколько мутировало! Вспомнить страшно. Зато сейчас туда никого палкой не загонишь.

– Опять ты шутишь, дядя Миша.

– В каждой шутке есть доля шутки, – отозвался Конёк-Горбунок и распахнул дверцу джипа. Трупный запах сделался заметней. – Ну как, есть желающие прокатиться со мной? Does anybody want to go for a ride guys?

Желающих не нашлось. Гайз бросились занимать места в додже с такой поспешностью, будто опасались, что Горбунов, не получив на своё приглашение ответа, начнёт хватать кого попало и засовывать в «Гелендваген» силком. Марк оказался сзади, между Дексом и Сильвией, и потом всю дорогу чувствовал повисшее между ними напряжение.

* * *

До отворота, ведущего к радиоактивному озеру, доехали без происшествий и довольно быстро. Едва-едва начинало светать. Горбунов свернул на просёлок, изуродованный ямами так, будто побывал под бомбёжкой, и остановил машину. Вылез, вразвалочку подошёл к доджу. Из открытой двери «Гелендваген»-а доносилось гудение запущенного на всю мощь кондиционера.

– Ну вот, мы практически на месте. Дальше по трассе есть ещё одна своротка к Покойному, но она выводит к старой лодочной станции. Там мелководье, только котят топить. А тут километра три-четыре по лесу – и пожалуйста, обрыв над самой бездной. С него-то коммунисты и бросали в воду радиоактивный шлак. Руками, ясное дело, политзаключённых. Да и самих борцов за демократию потом безжалостно пускали ко дну. Так что наши крестники в хорошую компанию попадут. Диссиденты, рок-музыканты и рассказчики политических анекдотов – чем не высшее общество?

– Ты, дядя Миша, остановился байки травить или что-то конкретное сказать хочешь? – спросила Дарья.

– И то и это. Ты бы вот что… не ездила бы ты за мной, Волчонок.

– Почему? Из-за радиации?

– Ага, – радостно согласился Горбунов. – Из-за неё. Загубишь себе и Сильвии детородную функцию во цвете лет. А вам ещё рожать и рожать!

– А если серьёзно?

– Если серьёзно, вокруг озера существует что-то вроде аномальной зоны. На большинство людей действует шибко нехорошо. Вызывает агрессию, страх и прочее по мелочам. Есть мнение, что Покойное каким-то манером индуктирует инфразвук. Хотя на мой сермяжный взгляд оно просто заколдовано. А у вас в машине оружия – под завязку. Не приведи бог, начнёте друг в друга палить.

– Ну и что ты предлагаешь?

– Предлагаю обождать здесь.

– Ладно, обождём, – после короткого раздумья пообещала Дарья. – А как ты обратно-то собрался? Четыре километра по ночному лесу – не подарочек.

– Да брось, Волчонок. Тоже мне, проблема. Добегу махом. Заодно и проветрюсь. А то пассажиры мои повадились воздух портить. Гороха объелись, что ли?

– Не смешно, дядя Миша, – чуточку резковато отреагировала Дарья.

Горбунов в ответ только ухмыльнулся. Потом засвистел популярный мотивчик, вернулся в джип и уехал.

– Перекур, дамы и господа! – объявила Дарья, глуша мотор.

Дядюшка Джи воспринял её слова как руководство к действию. Достал очередную сигару и с видимым удовольствием задымил. Некурящие пассажиры торопливо покинули салон. Хмурый Декстер, пробормотав «очень кстати», отправился на опушку, где вокруг трухлявых пней густо росла высоченная крапива, достал катану и начал тренировку. Движения его были скупы и расчётливы, словно у настоящего самурая. Меч с коротким свистом рассекал воздух, жгучие листья и стебли валились десятками. Впечатлительный Марк представил на месте крапивы живых людей, ему стало дурно, и он отвернулся.

Картинка с противоположной стороны была лишь немногим лучше. Старый греховодник ЛЛ не упустил случая подбить клинья к свежеиспечённой вдовушке. Подхватил миссис Вольф под ручку, и вкрадчиво рокоча, куда-то повёл. Над их головами то и дело всплывали клубы сигарного дыма. Казалось, что Дядюшка Джи – это паровоз, который увозит игрушечный вагончик – Дарью в прерию, где уже поджидает бандитская засада, готовая разграбить бедный вагончик до последнего цента и последней занавески на окнах.

– Она вам нравится, Фишер? Эта русская снайперша?

Вздрогнув от неожиданности, Марк обернулся к бесшумно подкравшейся Сильвии. Удивительное дело, Сильвия смотрела на него без обычной надменности. Воистину, появление Горбунова творило с ней чудеса.

– Да так… Не очень. Лицо красивое, но фигура подкачала. Тощевата.

– Вы это верно подметили. – Сильвия, явно не задумываясь над символизмом собственного поведения, глубоко вздохнула. Под камуфляжной курткой обрисовалась крупная грудь прекрасной лепки. – Знаете, Фишер, мне кажется, женщины с фигурой подростка могут заинтересовать разве что латентного гомосексуалиста. – Она смущённо потупила взор. – Надеюсь, вы простите мою прямоту?

– Я вам за неё благодарен, – тихо сказал Марк, у которого аж кишки скручивались от желания расхохотаться. Вся Луизиана до последнего помойного енота знала, что мисс Голдэнтач давно и тщетно мечтает стать миссис Джи. Или хотя бы скакнуть к Дядюшке Джи в койку. Однако Луизианский Лев, который не пропускал ни одной юбки, до сих пор поддерживал с Сильвией исключительно деловые отношения.

– Пообещайте, что этот разговор останется между нами, – попросила Сильвия.

– Безусловно, мэм! Слово джентльмена.

– А сейчас извините, мне нужно отлучиться.

Романтично склонив голову к плечику, мисс Голдэнтач направилась в сторону леса.

«Там могут водиться гадюки!» – хотел воскликнуть Марк, но передумал. Вряд ли здесь найдётся хоть одна змея, которая выживет после того, как запустит зубы в такую гремучку, как Сильвия.

Возвратилась она довольно скоро, да не одна. Её сопровождал Горбунов. Мисс Голдэнтач заботливо снимала с его бритой головы налипшую паутину, а тот что-то шумно рассказывал, помогая взмахами медвежьих лап.

– Дело сделано, концы в воду! – весело провозгласил он, подойдя к доджу. – Ух, и плюхнулось! Брызги до небес. – Он бросил взгляд на Дядюшку Джи, уже успевшего взять мисс Вольф за талию, и заметил с одобрением: – Да вы тут, я смотрю, времени тоже не теряли.

– Глупо его терять, дядя Миша, – отозвалась Дарья. – Жизнь для этого слишком скоротечна. Ты мне лучше вот что скажи, где ехать-то думаешь? Места остались только в багажнике, на откидных скамеечках.

– Михаилу там будет неудобно! – воскликнула Сильвия. – Лучше пусть он займёт моё место. А я сяду ему на колени.

И села.

* * *

От проходной «Хайдаровского Агрегата» Горбунов вернулся слегка помрачневшим.

– Внутрь нас не пропустят. Ни за какие деньги. Говорят, строжайшее распоряжение самого Басмача. О том, что он уже ласты склеил, я вохровцев информировать не стал. В принципе, там пока и делать-то нечего. Выходной. На всём заводе только сторожа цехов да дежурные диспетчеры.

– Идти нужно было мне, – раздражённо сказала Дарья. – Ну ничего, я им сейчас устрою выходной, уродам!

– Обожди бушевать, Волчок. Тоньше надо действовать. Деликатнее. Я ведь ещё не всё сказал. Парни из охраны люди тоже с пониманием. За сущие копейки черканули мне пару-другую адресочков. Главного инженера, главного энергетика, главного механика…

– А где найти главного ассенизатора не сообщили? Охренеть, во что Доп завод превратил, – пуще прежнего возмутилась Дарья. – Начальников как грязи, а порядка нету. Производят невесть что…

– Остынь, я сказал.

Тон у Горбунова наполнился арктическим льдом, будто он отчитывал капризную девчонку, а не миллионершу, способную одним телефонным звонком смешать с компостом целый взвод отставных старшин. Однако всего на мгновение. Продолжал он по-прежнему мягко:

– Пойми, Дашенька, нам в любом случае нужен провожатый по заводу.

– Ну так вызвать их сюда! – не сдавалась миссис Вольф.

– Тоже не больно-то умно. Покойничек Доп уже пытался таким образом прихватить главного технолога. Только напугал. Смылся главный технолог. Поэтому мы сейчас скатаемся в город и проведаем нужных человечков лично. А потом, уже с ними, наведём реального шороху. Сколько твоя душенька потребует.

– Пожалуй, ты прав, – не слишком охотно признала Дарья. – Ладно, садись, великий стратег. А то кое-кто уже заждался.

Возмущение Дарья сорвала на неповинном додже. Развернулась так, что из-под колёс повалил чёрный дым, а двигатель взвыл дурным голосом.

– Будь моя воля, навсегда запретил бы бабам пользоваться автомобилями с механической коробкой передач, – пробурчал Декстер. – Только автомат!

– С Дашкой этот номер всё равно не прошёл бы, – усмехнувшись, возразил Горбунов.

– В Штатах прошёл бы. У нас страна исполнения законов, а не прихотей.

– Но мы-то в России.

– Ага, я заметил. И уже не единожды. Да вот кстати! Взгляните на дорогу. По-моему, этот ублюдок не собирается сворачивать.

Марк посмотрел вперёд. Навстречу доджу, ровно по осевой, шагал худой бородатый и косматый человек в болтающейся чёрной футболке и облегающих кожаных штанах. Босой. Из-за костлявого плеча выставлялась гитарная дека.

– Это же Годов! – воскликнул Марк.

Заскрипели тормоза. Инерция швырнула пассажиров вперёд.

Оттолкнув непристойно бранящегося Декса, Марк полез наружу.

– Здравствуй, Игорь, – сказал он. – Узнаёшь меня?

– Конечно, Марк. Давно мечтал. Тебя увидеть. Сегодня почуял. Что здесь будешь. Вот и пошёл. Навстречу.

– Фантастика! – проговорил Марк, широко улыбаясь. – Настоящая фантастика.

Он не мог понять, что с ним происходит. Почему встреча с этим нечесаным, высохшим как кость, пахнущим перегаром рокером наполняет его душу искренним счастьем.

– Не фантастика, – сказал Годов. – Судьба. Вон, смотри. Её орудие. Приближается.

Он рывком вскинул руку с оттопыренным большим пальцем. Палец показывал – через плечо, мимо гитарного грифа – за спину Годову. Оттуда медленно подъезжала старенькая серая легковушка. Противотуманные фары горели тревожным оранжевым светом.

Из приоткрытого бокового окна выставлялась непомерно крупная морда йоркширского терьера.