Текст книги "Строк вуду. Стих отворяющие"

Движущийся стоп

 
Меня останавливает бездна,
Боюсь приникнуть к…
Ведь непереносимо звездна,
Без… дна… путь к…
О… поры, поры, оры,
Судебные коморы,
Не истолочь ночи,
Кричи… молчи…
Не ангельские хоры
Вокруг свечи,
И шаг и твой и сделан топ-
чешься напрасно,
Ты движущийся не на месте стоп,
дне евно еже часно.
Пор очный круг (се зоны) в коль
це ци клоп «ник»
то -щерье
пе вечного (про зренье) миг
для па сынков и дщерья,
Открою слово ли во ли
Ли поту– при тяженье,
Стороннее сече– петли
Златое об ноженье,
Желанье выперхнуть из се
бя хо– и на– и чу/до,
Прах человечка на косе,
Пред безднье само суда,
Или глядишь… про изнесешь,
Расступишь мертвых стены
И не из будешь духом всё ж,
Сжимая время-вены.
 

Когда ты остановишься не мил

 
Когда ты остановишься не мил,
Наверное, себе не понарошку,
И вычерпнешь не золотую ложку,
Казалось бы, так полон (вечен) сил,
Когда увидишь прошлое пустое,
Не существующее, там тебя уж нет,
И свой единственный непрожитый завет
Ты понял как желание простое,
Когда вертящаяся по ветру листва
Тебя захватит пылью неземною,
И ты не сможешь быть иным, (иною),
Очеловечивая млечные места,
Когда придет не будущее нежным
Касанием непрожитых часов,
А среди мер бездарных и весов
Ты слыл ценителем покорностей прилежным,
Когда не сможешь сделать первый шаг
Туда, где не бывает мало,
Туда, где боль тебя, найдя, украла,
И ты вдруг оказался нищ и наг,
Тогда…
останешься и поразишься словом,
Иного уж не будет бытия,
Последний твой и первый судия,
Как первый крик, беспамятным и новым.
 

Ромашковая дымка

Женщина в подарочных обёртках

 
Ты уходишь или не была,
Женщина в подарочных обёртках,
Над рекою гибкая ветла,
Растворившаяся в поднебесных нотках.
 
 
Где твой расцветающий апрель
В небыли струящегося света,
Или вешняя, не золотая трель,
Жалкий отзвук неживого лета.
 
 
Королевства не кривых зеркал,
Царства расколдованных мгновений,
Женщина по имени коралл,
Женщина из сотканных видений.
 
 
Там богини след не растворен,
Или пяточкой беспамятной водица,
Кто волною сердца покорен,
По-другому не способен биться.
 
 
Потеряет, будет невпопад,
Словно во хмелю, но не похоже,
Женщина бурлящий водопад,
Женщина ожогами на коже.
 
 
Дуновенье как не удержать,
А попробуешь меж пальцев время льется,
За водой бессмысленно бежать,
А с лица вода совсем не пьется.
 

Пошленькое счастье

 
Ни в чем не можешь быть ты виновата,
Все блажь, все дурь, все ложная игра,
И весь твой блеск в полтысячи карата
Лишь часть, дарованная краткая пора.
 
 
Ничем ты не обязана, не ложна,
Любовь не терпит пошленьких границ,
Не ей все взвешивать и мерять осторожно
Для скоропортящихся и слезливых лиц.
 
 
Не ей искать и каяться, томиться
Излунным стихотворным вечерком,
Воспоминанием печальным горько литься
Над одиноким брошенным мирком.
 
 
Не ей отчитываться …ябрьскими дождями,
Хоть осень по душе её чертам,
И следовать за ушлыми вождями,
Сколь равных, столь и преданных чертям.
 
 
Её учить-винить что изощряться
Живую воду с мертвой полоскать,
В ней так легко навеки потеряться,
В ней так непросто счастье не искать.
 

Выпотрошенный миг

 
Шаг, час, лик,
Не преисполнишь словом
Выпотрошенный миг,
Выношенным, не новым.
 
 
Не облачишь ветвей
Памяти листьев в зелень,
Сколько душой ни вей,
Всё ей печаль стелень.
 
 
Всё ей неймётся синь
Тех образов рябью,
Хоть на кресты вынь,
Платы небес хлябью.
 
 
Где покрова тишь,
Где не покой ветом,
Видишь, слепец лишь
Щурится мёртвым светом.
 
 
Сжился иным сном,
Криком себе слышен,
Не человечьим дном
В полуземное вышен.
 
 
Плачется душ боль,
Тёмная, да родная,
Кажется, сил воль
Терний стезя иная.
 
 
Ей же поди скажи,
Не умирай верой,
Голосом не дрожи,
Ты все равно мерой.
 

Приторная рифма

 
Себя не обмани рутинною повязкой,
Не в бровь, а в глаз… не встретил ли слепца,
Спешащего и вящего гонца,
В кострищах лет сгорающего пляской.
 
 
Ты слышишь ли… громов неслышный рок
– от звона слов он -тусторонен по крик,
И молний редкий бессердечный миг
Вонзает не бесчувственный, но бесполезный ток.
 
 
Ты чувствуешь… консервности времён
Удобья исчезаемого в вечность,
Как рак ползешь, подоттолкнув конечность,
И лжи, и откровений, и имён.
 
 
Сжираешь сам себя …кому на вынос
Поденность блюд, исходное сырца,
Исстуканные пресные сердца
Разноголосицы поднадоевший клирос.
 
 
Закроешь день, а встретишь ли опять
Песочницы беспамятную прелесть,
Не детства обжевавшуюся челюсть
Вернёшь ли по– целуем вешним вспять.
 
 
Всё никнет ником точного знаменья,
И поделом, но где же горевать,
Когда былая боль стихотворенья
Так приторно привыкла рифмовать.
 

Живое, вешнее, златое…

 
Живое, вешнее, златое…
Оставь… неописуем час,
Когда ушедшее святое
Уже не вспоминает нас.
 
 
Небесный луч… и вечен, нежен,
Исполовиненная быль,
Воспоминаньями прилежен,
Стирая жизнь в пустую пыль.
 
 
Цепляя отражений походь…
Найдешь ли время, потеряв,
Гастрономическую похоть
За исповедыванье вняв.
 
 
И боли уж простил себе же,
Кому ж ещё… уж сколько бед
Вкусил счастливою невежей,
Приняв баланду за обед.
 
 
И греешься бессветным светом,
Нет ни ступеньки, ни черты,
Которые не белым светом
Уж не выискиваешь ты.
 

Эвридика

 
Кошмарю явь, а сны все те же,
И не бесцветней, и не неже,
И грань сознательного танца
Не ярче не протуберанца,
Не от основ, не пробуждений,
Почкую фальшь предубеждений,
Не отрицая, не гоню,
Не осуждая, не виню,
Как дымка маревом из сини,
Из макси созидаю мини,
Уравновешиваю край,
Похожий на порочный рай,
Неимоверием безыстин
Неистяжательно корыстен,
Да кто не в горе без ума,
Оставив ушлые дома,
Да кто не вычерпал моленья,
Души возжаждав утоленья,
Кто не вернулся, уходя,
На Эвридику не глядя.
 

Беременная муза

 
Наборы слов… тупик, необитайка
Теряющего светлости ума,
Рифмованного сора стаестайка,
Разобранного хора кутерьма.
Приговоренной жертвы бесполезье
И крика и стозвучная беда,
Не сокасаемое по живому резье,
Не оживляющая мёртвая вода.
Она полна… бесстрастной ли струёю
Смывающая боли и грехи,
Не временем, пустое… лишь порою,
Когда не льются рифмами стихи.
Когда не изощряешься поэтом
И не рабом куешь металл строки,
Когда не вылизан площадно белым светом
И вдохновению не подаешь руки.
Писульки чувств и приторны, и сладки,
И громогласье вычурностей прель,
Есенина не трожь шафрана грядки,
И Маяковского… октябрь не апрель!
Измызганности звуков… что за диво,
Но несть числа поточного в поту,
Трещит не поэтическая нива,
Беременеет муза на лету.
Проникнуть, никнуть, смыслием умолкнуть,
Воздвигнуть бессловесный пьедестал,
Вот глупость… типографьем пыльным полкнуть,
Вот новость… откровением достал.
 

Котяра

 
Я, как кошка, греюсь на солнце,
Я, как кот, сам по себе,
Приоткрыто моё оконце,
Мне не жаловаться судьбе.
 
 
Не подарок, подарки ярки,
Не зануда и слава те…
Отзвенели златые чарки,
Так неплохо и в темноте.
 
 
Одиночеству не пенять же,
Спрос с кого, не вини виня,
Да и искренен ли опять же,
Суету суетой гоня.
 
 
Есть неплохо, а нет и ладно,
Не с поэтом, так с мудрецом,
По ошибкам брести накладно
С опрокинувшимся лицом.
Не дающий берет напрасно,
Хотя, может, и истин нет,
И собою шутить опасно,
А приблудных простыл и след.
 
 
Так верней, и пройду по краю,
Кошке рай щурить хитрый глаз,
А котам лучше нету рая,
Хвост трубой, и проныре лаз.
 

Последний псалом

 
Чем измерить тебя… годы-память,
Время… ты ли банкуешь опять,
Изворачиваешься вспять,
Выжигаешь сердечную наледь.
 
 
Ты ли ты… или злобная тень —
Танец страсти, костлявая небыль,
Резче… нет уж …ты серая не пыль,
Кривды кривость, кривляка-кривень.
 
 
Тот псалом и -нажён и угоден
Об о часье у битом живьём,
Пережитым беззвездья жнивьём
Он и был и велик, и бесплоден.
 
 
Чрева дней пустота, почерней
Будет ночи безлунной дыханье,
Смрад подвижности не– издыханье
Терний токостей жес– по терней.
 
 
Не свобода ни от ни нутри из-,
Рабство вязки при– «было со мной»,
Не из времени вышел иной,
Как на свет не из времени вылез.
 

Детское небо

 
Детское небо, белый барашек,
Тихо плывут облака,
Лет пасторальных осушенных чашек
Уж не коснётся рука.
 
 
Как до небес, взгляд простором слезится,
Ангельская чистота,
Мир, как икона, заветом струится,
Где беззаветна Пьета.
 
 
Где в поднебесье белеют ответы,
Где на земле тяжкий крест,
Слова забытого страстные меты,
Стихший святой благовест.
 
 
Смолкла души исповедная радость,
Нежности донная синь,
Искренность… та ли надёжная благость,
Камень в неё ли не кинь.
 
 
Ты подведи, во грехе ли покайся,
Видел, касался, любил,
Облаком-тайной навек оставайся,
Ангел, летящий без крыл.
 

Попробовал любовь…

 
Попробовал любовь… она горчит,
Как тяжкое тревожное похмелье,
И за собою долго волочит
Бессмысленное злое пустомелье.
 
 
Попробуй одиночество, оно
Пустой стакан, не утоливший душу,
А терпкое любовное вино
Как буря, измывающая сушу.
 
 
Стихия или рай… не шумн, не винн,
Достоин островного прозябанья
И среди внутренних сопознанных куртин
Коснешься (может быть) небес лобзанья.
 
 
А может, рухнешь ангелом впросак,
Поддавшись судьбоносным уговорам,
И вновь на плахе занесешь тесак,
Пробравшись в счастье вынужденным вором.
 
 
Скорее нет… Скорее да… пристрастна
Души безмысленной любовная метель,
И к ненависти бешеной причастна,
И к сердцу битому, слетевшему с петель.
 
 
Здоровая болезнь, больная здравьем,
Как не привыкнуть к неге бытия,
Луга шумят весенним разнотравьем,
Лишь я травлюсь духовностью битья.
 
 
И отвлекаюсь взглядами соблазна,
И верю в ненадежный саркофаг,
В котором хоронюсь разнообразно,
Выкидывая бесполезный флаг.
 
 
Не время время… миг первостатейный
И встречей, и разлуками гоним,
Ах, этот мир предательско-шутейный,
Ах, этот мальчик А муроподобный мим.
 

Запятая

 
Я вижу вас, читающих, снующих,
Вы сон, вы сон, вы сладко-горький сон,
В отчаянье и нет нирваны ждущих,
Как рун златых мифический Ясон.
 
 
Как в зазеркалье отраженьем Дива
Пытается найти свой образец,
Так чуждый поэтический резец
Касается со бытьем горделиво.
 
 
Тревожит или нет, любви ли горклость
Заденет впопыхах ранимость кож,
Или предельная сердец раскрытых тонкость
Приставит к швам живым глазастый нож.
 
 
Не надо, путник, пульса душ биенье
Неслышный и невидимый чертог,
И боли колоннад стихотворенья
Не соблазнительный и сказочный порог.
 
 
Замочных скважин… что ж, и то виденье,
Ты шел… так проходи, не стой
Потугами пустого лицезренья
На скрюченной и мелкой запятой.
 

Ромашковая дымка

 
Наверное, любовь беременности духа,
То залетаешь, то грешишь умом,
Она не у разбитого старуха,
Скорей в неуловимом, золотом.
 
 
Родишь… её ли… нимбом снится,
Или в простом ромашковом венке,
Девчонка босоногая царица…
И язычок, дрожащий в камельке.
 
 
Она ли подошла, иль ты с наскоку
Взглянул в полуземные образа
И предался изменчивому року,
А в нём кровит кровавая слеза.
 
 
Лишенных нет, закланий эшафоты
Ни минуть ни обременить,
Им так знакомы каторжные ноты,
Которыми восторг не заменить.
 
 
Лукавить дух или беде отдаться,
Всё не её вдали пропавший след,
И без толку не по сердцу метаться,
Копить чадящий поэтичный бред.
 
 
Она в златой полузабытой дымке
Кидает выразительнейший взгляд,
Где время молоком разбитой крынки
Струится, как испенившийся яд.
 

Неблаговестье

 
Ронять слова… а много ль надо,
Осколки, праведности, слух,
Беспамятство косого взгляда,
Воспоминаний лёгкий пух.
 
 
Всё паутина, тлен, не время,
Переисхоженного Я,
Оскомин выбитое племя
На пепелище бытия.
 
 
Течешь ли, бродишь ли, терзаешь
Коросты незабытых ран
Или уже не замечаешь
Прижитых дней самообман.
 
 
Ушел, остался, не касаний
Длинней и прочерк, и притвор,
Нелицемерности писаний,
Неблаговестья разговор.
 
 
И то душе не утешенье,
Дьяволиады дневен сад,
Давно забытое прощенье
Лишь сухомятка из досад.
 
 
Живого мало для сожитья,
Коробочками о бочок,
Для суетливого соитья
И лета многия молчок.
 
 
Живёшь ли, или бледный разум
Ни огорчен, ни возжелан,
Бесчувствием словес излазан,
Уже не призван и не слан.
 

У иконы. 2

 
Придуманный поэт… ему ли песня,
Да песня ли во славу и во век,
И сон ли слов поклонней и кудесней,
И неискусственные рифмы звучных нег.
 
 
Коснёшься музы… свет бери руками,
Поёшь сонет… не оброни любви,
Живыми серебристыми строками
Себя как страстотерпца обнови.
 
 
И не чини уму словесного распятья,
Не крестен путь тлетворного стиха,
Поэзия бывает без понятья
Зачем она бездарностью лиха.
 
 
Всё стерпит, да не остаётся,
Где фальшь иконной истиной зовётся.
 

Птица. Часть я. 12

 
Любви неожидаемая страсть
Уже… и призрачна, и выспренна, и мелка,
Терзаемая, ложная напасть,
Расколотая вдребезги тарелка.
 
 
Прощай, чреда… и ярких будней сон,
И праздников, похожих на невинность,
И поэтичный разговоров тон,
Ну и судьбы-улыбки псевдомилость.
Коснется ль трав лесных щека твоя,
И на цветы падёт слеза иная,
Теперь уж прошлое, сминая и тая,
Постигнет боль, другого и не зная.
 
 
Потянет жилы брошенной души,
С бедой своею никому не нужной,
В осенней ли весенней ли тиши,
Столь муками бессмысленно-натужной.
 
 
Капели учат… слез не сосчитать,
И страсти разрушительная пропасть,
И проще ценности простые почитать,
Крутя сурдинку-жизнь чудную лопасть.
 
 
И безопаснее, весомей, здоровей,
Чем волоком за чувствами тащиться,
И, словно попрыгунчик-воробей,
За крошки душ с обыденностью биться.
 
 
Себя ли мять не в мякиш буйный дух,
Или смиренье возрасту угодно,
Что значит зло и благо… родно
Или ты враг себе, не агнц пастух.
 
 
Какие преступаешь не границы,
Осмыслены или ложь в себе,
Как тень мелькнувшей золотой жар-птицы
Пером насквозь… любя, не по злобе.
 
 
Как мало дней, которых не увидишь,
Как много лет, которые битком,
Но сердце на ладошку часом вынешь,
Не плакать же… один кровавый ком.
 

Цветом бытия

 
Не надо ни подарков, ни признаний,
Философ счастлив истине одной,
Да и мудрец не почитатель знаний,
Прозрение ему как свет родной.
Да и поэту надо ли гордиться
Набором выдающихся словес,
В нём то играет вдохновенный бес,
То ангелом златая речь струится.
Его влечёт и бьёт старушка жизнь,
Что искры фейерверками дымятся,
Ему б живым душой порой остаться,
Не до величественных и ненужных тризн.
Он жив стихом и эхом сотворенья,
Окрашенного цветом бытия,
Мгновенья поэтичного паренья
Ему любовь и нерв, и судия.
Что понял он в минуты роковые
И что собой до крови обнажил,
Версты ли дней умершие, живые,
Что прожил, ну а что не пережил.
Строка мертва, её не слышен почерк,
Души источенной не рукописью мук,
Как краток знатоков суровый очерк,
Как долог сердца отлюбивший стук.
 

Небо в лужах

 
Религиозность… чувство, знанье, вера…
При знание ответного без– «я»,
Измеренная временем не мера
На склонах поведального бытья.
 
 
Зеркального небесья в вешних лужах
Остановим и призрак и покой,
Пред откровеньем отраженью нужен,
Махни себе опущенной рукой.
 
 
Что знал, забудь, не ряд небезусловий
Освободит материальный дух,
И сотни тысяч вкусных прекословий
Развеют лет твоих летящий пух.
 
 
А возомнишь… у мрачного порога
Испустишь без заветный вздох,
И вспомнишь всуе черта или Бога,
Лишивших жизни предпоследних крох.
 
 
И в ней не взвидишь длин ни расстояний,
Безвременья бескрайнего пути,
В котором радости со чувственных свиданий
Не край земной, который не найти.
 
 
Не вес считаемого душного наследства,
Да счёт ли мера верящих часов,
Когда все бренное несчастное (по) средство,
Когда все вечное молчанье голосов.
 
 
Ты слышишь их, они всегда, повсюду,
Ты глух, когда мертва душа,
И есть ли место подлинному чуду,
Где только страсть земная хороша.
 
 
С душой ты жил и в ней благодаренье,
И лишь она одна с тобой уйдет
В миры небезнадежного паренья,
В последний выдыхаемый полет.
 

Птица. Часть я. 13

 
Люблю тебя… люблю, полуземную,
Не суетой тебя мне бременить
И истину любви полунагую
Коварным расставаньем временить.
 
 
Не буду пробовать, надеяться, пытаться,
Мне образ твой дороже всех начал,
Легко страстям безудержным отдаться,
Которые б возмездьем не венчал.
 
 
Недостижима… нет во мне печали,
Подруги грустной плачущей души,
Её сердца поверья источали,
Да упокоились в полуночной тиши.
 
 
Она ли песнь, стихов рождённых птица,
Она ли горечь выплаканных дней,
Она ли боль, которая стремится
Хотя бы не подкрадываться к ней.
 
 
В тебе нет ни доступности, ни позы,
В тебе существование меня,
Моих напрасных треволнений грозы
И суетность непрожитого дня.
 
 
Ты идеал… мне есть чему молиться,
Икона не для просьб и ворожбы,
Ты ангел мой, а значит, не случится
Нам встретиться злодейкою судьбы.
 

Теля чьи нежности

 
Каждый день как истраченный рубль
Безвозвратный; копить невозможно,
Хода нет запасного и дубль
Что река у философа; сложно.
 
 
Иссякает песочный запас,
Золотой; и ни купишь ни всыпешь,
Пробивает урочный не час,
За него и захочешь не выпьешь.
 
 
Крутишь прежнюю пла стинку лет,
Возвращаясь на прежние круги,
Обрастая порезами мет,
Закисая в дурные испуги.
 
 
Моховая не улочка слов,
Ты куда не пределом стремишься,
Словно ищешь потерянный кров,
И зовёшь за собой и томишься.
 
 
Тот ли твой от ворот поворот,
Что как камень аленушкин, взглядом
В одну точку безжалостных нот
И струящимся тонущим ядом.
 
 
Братец-время, а может, не он
Торопливо-жестокий спасатель,
Да и жизнь утомительный сон,
Жалких сказок и песен ваятель.
 
 
То, что здесь и сейчас, лишь прицел
Мелкой мушки, событьем чреватой,
Вариантов немного, ли цел,
Ли осел человеческой ватой.
 
 
Будь суров, этот миг не и для,
Он не дан и не явится снова,
Он и царь, и природная тля,
Впрочем, миру мгновенье не ново.
 
 
Пробираешься не за грош
Осчастливиться; рай ведь не длится,
Золотого сечения нож
Был ли кесарем, если божиться.
 
 
Или сам, не спросясь, вышел в свет,
Этот свет; в нём так много рассветов,
Ты пребудешь, ты честный ответ
Для слезливых и нежных поэтов.
 
 
Ты не достиг дна… сердца, слов, иность,
Или движенье не …зал он и тих и молч,
Меряешь, ждёшь, бу …будто сама длинность,
Миг не житых дней миг ежедне… толч.
Это не блуд мысли… мысли живой ток,
Это не суд …числи… если цепо чек,
Сядь, человечек, ляг… ты это -жешь, мо г
Лестницу в небо, выси… жажда души мекк.
Рядом, ведь где-то рядом… боли иной свет,
Прежнее, нежнее, беж нее… это возврат врат
Или тайком выиски… читанных, писанных вед,
Их как невидимый китеж… это не тот клад.
 

Иди, Лазарь…

 
Нет ничего святого… небо выше
Бесстрастной без образной красотой,
В бесчеловечной пережитой нише
Лишь крюк на сердце ржавленно-витой.
 
 
И не один… полузаросший,
Не зацветающий и опалимый куст,
Свой крест достойно не достойно нёсший,
Он жив… но непривычно пуст.
 
 
Не горд, не притягателен, не ярок,
Томит неизвращенным естеством,
Он дней недогоревших перестарок,
Забытый временем, жестоким божеством.
 
 
Он понимает зрелые рутины,
Привычки испоганенного «я»,
И прелые фальшивые картины
Несущегося в пропасть бытия.
 
 
Он молчалив и немощен, но верен
Себе… свободен и храним,
Воистину не подаяньем мерян,
И божьим и поверен, и любим.
 
 
И может, не достиг высот юдольных,
И местом ни поклонен ни иконн,
И не любитель жатв первопрестольных,
Но скажут: «Лазарь, выйди!», иидет вон.
 

Быть может…

 
Быть может, породив, не обману
Своих утроб духовных подношенья,
И блудшую не девицу-вину
Избавлю от грехов и поношенья.
Быть может, встану с вытертых колен,
Согнувшихся привычками терзаний,
И на года невымышленный мен
Дерзну осуществить бедой познаний.
 
 
Быть может, искренностью обрету зарок
Душевного единственного счастья
И прогоню необходимый прок,
Свободы оскорбленной самовластье.
 
 
Быть может, если мой закон
Не кость в игре, а в ней не я на кон.
 

Завзятый фаталист

 
Плыву теченьем, рифму не мусолю,
Кладу всполохи слов на чистый лист,
Себя сомненьем больше не неволю,
Почти уже завзятый фаталист.
 
 
Не миновать того, чему не быть напрасно,
А случай странный, он ли вмоготу,
Переживанье жизни ежечасно,
Что просыпаться в немощном поту.
 
 
Всё паутинка дней, всё призрачная радость,
Со средоточье «воли и ума»,
Рождающих бессмыслие дерьма
И откровений непорочных адость.
 
 
Всему цена уход и звук постыл,
Урочным эхом комарами вьётся,
И путь конечный, грустен и уныл,
Как песня пьяницы прилично не поется.
 
 
Приличья… вот решетки душ,
И возымели и порок в угоду,
Мертвящая болезненная сушь
В исхлещенную жаждами погоду.
 
 
Свобод не счесть, да то ли зуб неймет
Или уж нечем за года хвататься,
А впрочем… за судьбой чего гоняться,
Она и сопли вытрет и, глядишь, поймет.
 

Всё проще…

 
Всё проще, ненавистней, всё сложнее,
Главенство духа правдой не унять,
И быть дорогой ложью порожнее,
Что сердце бессердечной страстью мять.
 
 
Потёмки памяти вот дивное раздолье,
Прощенья приснопамятная нить,
И ей ли соловьём безгрешным выть,
Когда изыдено больное мукомолье.
 
 
Вот чудные луга успокоенья,
Природы хладнокровной кругворот,
Которой поэтичный полон рот
Под мертвый стук сердечного биенья.
 
 
Бесчеловечное не шаг, а похорон
Процессия сживаемого чувства,
Последней умерщвляемости схрон
На лоне процветания искусства.
 
 
Залог рождения покорного листа,
Как крест распятья страстности несущий,
Быть может, ОН лишь выбитый и сущий,
Хранящий что-то прошептавшие уста.
 

Царица несмеян

 
Твой молчаливый взгляд и нежный, и лукавый,
Любовь сулит, царицу несмеян,
Или порок и познанный, и правый,
Снимает флер и сумрачен и прян.
 
 
Покорность-время старый соблазнитель
И дней обыденных съедобного тельца,
И чувства бессердечного творитель,
В котором ни начала, ни конца.
 
 
Как тени-призраки крылами застилают
И прежний опыт, горечью навзрыд,
И злой соблазн, которым позже лают,
Воспоминаньями доплесневая быт.
 
 
Какая глупость слепостью рассудка
Вкусить и грешный, и не новый плод,
Чтобы потом развратностью желудка
Судьбу скормить до приторных икот.
 
 
И городить и прежнее, и злое,
Как будто не было ни слов в немой горсти,
Ни беззаветное, пропащее былое,
Которое ни свить, ни расплести.
 
 
Удач заклания кому угоден пепел,
Не счастья же двоим в огне искать,
А ты глядишь… и день давно не светел,
А ты молчишь глаза не расплескать.