Текст книги "Строк вуду. Стих отворяющие"

Шок ал ад

 
…и обрастаю… лилипутье путья
Или непутья цепятся репьем,
Терновье вычек при– полуготов тянуть я,
Вернее их несу подслипшимся старьём,
И ощущаю… рецидивчик втор (а),
Сырья -хивающего попа временьём
Словокружений темья, ор– укор а,
Ливающего с– (из-) то, что пьём,
И ладно бы зависим (а) от неба,
Там прост митив при– родного лица,
И совершаемая душ (ная) по– треба
Набуквит ангела и гнуса-подлеца,
Но терпит вы– не каждое со словье,
Граничье по– раз луковости шок,
Ал ад а речь и воя малокровье,
И нальность ба– клуш езженных из– строк.
 

Короткие слова

 
Хочешь… просто сходим в ресторан,
Хочешь, просто удовлетворимся
Вкусами недолговечных стран,
Взглядами не винно насладимся.
 
 
А не хватит  молвок недо–  суг,
Повторим прелестные пределы,
Вспоминая изумленность рук,
Искушенность пресловутой Геллы.
 
 
Существим о– ложенный урок
Первого привычного познанья,
Чтобы изменился срок
Позднего холодного признанья
 
 
Или раннего… надеждой разодет-
Ой ли …повестей иных на плаху,
Дней ли страстных или нудных лет
Сладкий щебет —менностью с размаху
Над… над болью, над слезой…
В ресторане б ей слезой катиться,
Да за дневной еже-, бьющейся грезой
В прошлое никак не возвратиться.
 
 
Выеденных и коротких слов
Не продлится вкус очарованья,
Их гастрономических основ
Ложен час двойного поеданья,
 
 
Неразбавленного су– из топора
Пом солоноватого горченья,
Коему прогорклая пора
Придаёт нежирное свеченье.
 

Один плюс

«…и двух тогда не существовало»

Федон

 
Один плюс один… желанная двойка,
Слияние или итог,
Сближений тревожных любовь и помойка,
Опять же, иголка и стог.
 
 
Снопами ли чувства рассветом вязали,
Подсушен дождей исполин,
И то ли частичками души низали,
Всё душный слежавшийся сплин.
 
 
Разложенность ложенность не увяданья
Сумм сложный несплюснутый миг,
Единого -можность не воз сочетанья,
Двуликого Януса стиг
 
 
(и) матов и нежных кровей не смешенье,
где верхностей по– жемчуга,
и пытки по– стичь ложный свет украшенья —
что сдвоить в одно берега.
 
 
Двоится раздельная связь одиночеств
За минусом не величин,
И математичен язык не пророчеств,
Но только не близких личин,
 
 
И непоглощенье… отторгнутость сумм… мы
И, кажется, ясности тьмы,
И ночки оди – в добровольные тюрьмы,
И в камерах я или мы.
 

Туман растворенья волшебен узором нетканых иллюзий живого движенья размытых границ неформального вея нья ложных и божных без числен глазниц в (ы) читающих грешности по– совпаденью линий и мер не из весных пород прникающих лезущих тёмных небесных двоим раскрывающим створки ворот и в дымчато-нежной клубящейся неге витает присутственный холод имен абстрактно невнятный дробительный молот сложений понятий умом сотворен.

 
Как долог и нуден глубоких абстракций
Не мертвых сияний набор высоты,
И нечеловеческих познанных акций
Застывший излом ледяной красоты.
Картина-рутина.
Последний.
Не крик.
Не слово.
Не боль.
Не прощанье.
Не миг.
Двоих разложенье.
Сложенья извер.
Сумм мер обнаженье.
Не точностей флер.
Суммация выдохов…
Два, раз.
Один.
И нечетов четности.
Краткости длин.
 

Ангельские веки

 
О ты, моя желанная судьба,
Измятая игрой не понарошку,
Коснулась ли тебя одна мольба,
Которую и приоткрыли крошку,
Ты в глухомани чувственных лесов
Не тронулась умом до безрассудства
И среди мер безмерных и весов
Сличаешь граммы бедства и паскудства,
Где нитей золотых блестящий шов,
Ложащихся на гневные заплаты,
И рвущийся невыверенный кров
Похож на вечные позорные расплаты,
Дьяволиада ангельских рутин
Терзает голос не молельного прощенья,
Среди природно-совестных куртин
Немилосердно сердца угощенье,
Как змий обвив не яблочную страсть,
Пытается найти миг вожделенья,
Так грешная и дивная напасть
Лишается пороком искупленья,
Не повторенья девственного сна,
Нечистому отдавшемуся глазу,
А вязи приоткрывшегося дна,
Пригревшего змеиную заразу,
И тянет, тянет всеползучий гад
Не первородное давно не преступленье,
Зовя изгнанников в свой непотребный сад,
Являя греховодное раденье
И заглушая стоном смертных душ
Не соблазнительные горшие росточки,
Касающихся не любимых уш,
Но прорастающие сквозь сплошные ночки.
Не бременя начала, не виня
Ни обликом, ни смелостью, ни звуком,
Но потихонечку ночную днесь гоня,
Забвеньем сердца выглушая стуки,
Умиротворная, не райская совсем,
А быденность бесцельного желанья,
Лишь похотливостью растаявший эдем
Еще тревожит тельные закланья,
Но без молитв, без душья, без любви,
Покинутых ради плодов навеки,
Лишь раз златое в небе оборви —
И не поднимешь ангельские веки.
 

В раздавленных строках

 
Научен… ну, не важно… опытом о бытья,
И эхом слов, и не примером тех
У дачливых… морей корытья,
Уставленных для бабкиных потех.
 
 
Осмеян не искусством рыболова…
Так что ж… зато не на посыл
Пошел… и без худого слова,
А пуще, безо всяких рыл
Обвешан, обнеласкан, обихожен…
Храни нас пучеглазная семья
Льстецов… иль подлецов от «унавожен»,
Когда измеришь раз, отрежешь семь, всё я.
 
 
И тёртости дневного поглощенья,
И топтыши на– костных языках
Иных… без делья, без прощенья,
Да, что там в вас… в раздавленных строках.
 
 
Раздутая… сердцовная вальяжность,
Умножена на поучи ума
Сырого… мачная скабрязность
Конечности… липутская сума.
 
 
Ну да… и умик косный, злостный,
И мерзкие -потребные шаги
Не от чистот… хожденьем постный
Обскалистости (про) пасти наги.
 

Вилли

 
Ты, над Гудзоном необычно пролетая,
Оставил след, который будет навсегда,
И голос хриплый твой,
Как трудный путь домой,
Запомнит черная нью-йоркская вода.
 
 
Ты рассказал достойно, очень по-граждански,
Каких красот ты углядел в ином краю,
И мы почуяли
Строфу простую ли,
Её я петь и вспоминать не устаю.
 
 
Ты прожил жизнь свою как песнь не одиноко,
Хотя и был заброшен жизнью далеко,
Тебя мы слушали
И водку кушали,
И нам с тобой и с ней всё было так легко.
 
 
Ты был что надо в нашем шумном балагане,
И кучерявый чубчик вился на ветру,
Ты снова на коне,
Который в полусне
Умчал тебя в другие песни поутру.
 
 
Ла ла-ла-ла-ла.
 

Проседают строки

 
Проседают строки,
Истлевают смыслы,
Прокисают соки,
Подвисают числа.
Подразумеванья,
Недообъясненья,
Словобразованья,
Полупроясненья,
Нехотяжеланья,
Похотясомненья,
Недостолованья,
Данетемгновенья,
До ре ми фа солье,
Кон ва ца фэ бучье,
Мо ре коста солье,
Ок и ана пучье,
Летанепогодость,
Осенежиданье,
Духоквазимодость,
Эсмеральдознанье,
Деневосурочье,
Вечеротомленья,
Луннополуночье,
Утреннекофейня.
 
 
Дух. Тух. Двух. Слух.
Глаз. Лаз. Час. Раз.
Вкус. Кус. Груз. Пуз.
За Пах. Ру бах.
 
 
Я сегодня математик,
Тело с телом, дух с душой,
Точность выводов фанатик,
Слова фан я небольшой.
Перекрестья… в них ответы
И разлук, и не вины,
Умножений зим и леты,
Ан, не даст величины.
По живому разделенье,
Если множество дробя,
Может быть, грехопаденье
Или до смерти любя.
Зов телесного сложенья…
Получается один,
Редко два… это роженье,
А душа-то андрогин.
Ник нет мерой и не весом,
Что ей чисел мишура,
Своим вылюбленным стрессом
Разкристаллит колера,
И безгласна невесома,
И глуха полуслепа,
Не определённость нома,
Неразгаданности па.
Кто играет и ведётся,
Кто изыскивает боль,
Кто просчетами займется,
Кто разделит все на ноль.
 

Со стишия

 
Со стишия, со знания, со бытие,
Какое -итие со ветует строку,
Какое на рифмованном веку
Украсит поэтическое нытие.
 
 
Иль отразит, обломит, опалит
И горем, и душевной тяжкой льдиной,
Охолонит мертвящею рутиной,
Родив стихов сгорающий болид.
 
 
Беспомощье и радуг нежный свод
И чувств, и не венец познаний,
В них и юнец наивностью признаний,
И ушлый с слюнным ником греховод.
 
 
Но нет отчетливей написанного слова,
В нем и порок и весточка благого.
 

Искушение искусств

 
Неодарение себя, собой… лишь глубь
И исповеданность гармонии течений,
Изолганность бедою приголубь
И охрани безрадостность свечений.
Не обессудь и не пойми предел,
Которого в веках не существует,
Возделывай отпущенный надел,
И да соблазн предвзятого минует.
 
 
Не искази и не предай от чувств
Доверчивого брошенного слова,
Предавшись искушению искусств,
Не испытав и не приняв иного.
 
 
Не замени себя желанием любви,
Которую желать не безрассудно,
И грешностью подобных не диви,
Ведь получать не отдавать, не трудно.
 

Смешной колосс

 
Тебе… которая живет не лучезарной
Не болью а её фантом
Неимове… неблагодарной
И жизни беспредельным дном
Повернутым односторонне.
Стон не
Увидишь не и зли
Шество по черной тонне
Не осизифился не мни
Себя её хоть чуть понявшим,
Внявшим… дыханью со вести со звук
Тяжелотерпкости приявшим
Её необнятости рук
Её молитвенного слова
Крова
Прибежища не крика сил
Его извечная основа
Меж челюстей Харибд и Сцилл.
Поймешь ли… глубину по корке
Стружке
Своих исчувствованных рос
Любви замыленной… недужке
На глиняных смешной колосс.
Там сердце каждую слезинку
Омоет словом… не испить
Глотками тающую льдинку.
А ты умеешь так любить?
 

Ситострофа

 
Словами жить… что воздухом питаться
И погружаться в псевдобытие
Созвучий, и тем паче гнаться
За… мертвоотжитое питие
Или живое, временнолипуче,
Репейник чувств, цеплючих, не сорвешь,
Или тоскливо, облачно, колюче
Его рифмованной печатью слова бьешь
Или ласкаешь, или полоскаешь
Одно и то же ступою пустой,
И в сито строф упорно наливаешь
Душевноиспаряемый отстой,
Или живешь духовной паутинкой,
Плетя лишь ведомый поэтам лабиринт,
Слепых умом, но выстраданной тщинкой,
Слагающих полузаметный принт
Шершавых стенок, истончивших кожу,
Тавра подстрочного, глухих сердец печать,
Остылости, прокруста злого ложе
И отжитого с поздним исполать.
 

Птица. Часть я. 6

 
Что доступнее времени года,
Почувствительней будет подкис
Календарного полуисхода
Незадачливых схожестей вис.
Прямым текстом тепла расставанье,
Холодок неизбежного дна,
Что привычки дурной бытованье
На осенних развалах бедна.
Время вос… время хи… время щаться,
Я замечу… и я пропущу,
Время, рядом! Тебе не отдаться,
Я потом о тебе погрущу.
Ты стояние SOS, ты напрасно
Часовые вращаешь шаги,
Тебя нет, но пустоты опасны,
Они черны, коварны, наги.
Отстраненность, импрессия, воля
И безволье течения не,
Я ведь тоже сезонная доля,
И безумие видно впал не,
И размоются боль и границы,
Растворив одинокое «я»,
В небе следом исчезнувшей птицы
Не из времени небытия.
 

Post тельное

 
Для души не телесным движеньем
Пусть исполнится имя её,
Безыскусным, но верным броженьем
Истомится глубин бытие,
Истревоженной временной маской
Пусть не очень кичится она,
Как под высохшей мертвою краской
Лишь дерюга и нить полотна,
Пусть терзает она и курится
Пеплом, болью, участьем, мольбой,
Только прошлых страниц сторонится,
Что зовутся, к несчастью, судьбой,
Пусть присядет душа на дорожку,
Если вдруг приведется терпеть,
Сколько раз ей подставили ножку,
Сколько раз ей сказали не сметь,
Она лучше телесного злата
И в летах озорна и юна,
Только блеск ее мини-карата
Словно терпкость густого вина.
Если сложится, если сумеет
Настоять необыденный вкус,
Что словесной не прелостью веет,
Чей не ложен винтажный искус.
 

Утро перламутра

 
Цвет неизвлеченного коралла
Разложил глубины на созвездья,
И мерцающая зала стала ала,
Чёрной дольности узорное возмездье,
Жемчуга под раковиной чувства
Лишь одной ей верное растенье,
Незнакомое с изысками искусства,
Посвящённое в заботы средостенья.
 
 
Нетревоженные ливы перламутра
Истекают истинной любовью
Под рассветным поцелуем утра,
Утонувших в неге изголовья,
Им не нужен ни соблазн желаний,
Ни порок иных прикосновений,
Лишь объятия и преданности дланий
И единственность изведанных мгновений.
 

У самого синего…

 
Сегодня я не спешен и не ложен,
Не вычерпан, не выболтан, не спел,
Теченьем дня в привычное низложен,
Короче, оказался не у дел.
Какие, расскажите, утомленья
Подостановят выморочный бег,
И подсознательные тайные веленья
Подудлиннят такой короткий век
Сомненьем зрелым, точною строкою,
Философической несытою главой,
Кто выведет послушною рукою
То, что не мыслится, а мнится головой,
Какие вечные, иные откровенья
Вдруг остановят посреди пути,
И календарная листва благодаренья
Не станет паутинистей сети
Дырявых истин, ложных песнопений,
Успокоений тельных на часок
И одиноких винистых мгновений,
Вбивающих прозрения в висок,
Какое недежурное событье
Избавит или исцелит
Безмерно суетливое корытье,
Которое старухой счастье мнит,
Идет рыбак и видит золоченье
Волны высокой, блестки синевы
И золотое чудное свеченье,
Как в сказке… про желания, увы.
 

Повтори меня

 
Уходит лето… было ли, давно ли
Зелёный шелест яблоневых рук
Шептал ветрам закатные пароли,
И в лес ложился темно-желтый круг,
Казалось, звезд недвижная марина
Опять даёт мучительный ответ,
И лунная безумная картина
Льёт несусветный откровенный бред,
И птицы прежним пеньем врачевали
Мгновенья заскорузлых жалких строф,
Когда таинственные трели отпевали
Печали человечьих катастроф.
Великое опять скатилось рядом
Не в прошлое, не в место, в никуда,
Не удостоив даже вечным взглядом,
Забыв или не зная слово «да»,
Как параллельные миры… садись, прохожий,
Я угощу тебя эдемами лугов,
И ты соблазн любви познаешь тоже
И, может, искупление грехов,
Я все отдам, но лишь наступит вечер
Моих последних полурайских дней,
Твой сон уже прощаньем мечен,
А я пришпорю солнечных коней,
И ты поймёшь, что лета не бывало,
Как нет ни прошлого, ни прежнего тебя,
Все говорят, меня как будто мало,
Так повтори меня и повтори, любя.
 

И грех, и смех

 
Поэзия обнажает… не надо стесняться чувством,
Таить коротких любовей сласть,
Таким живым и смешным искусством
Понятна сразу, а та ли власть,
Схватить по Еве, Адама счастье,
Греховных яблок понятен вкус,
Во искупленье угасшей страсти,
Пожалуй, новой змеёй искус,
Прелюбо действо и блазн со– кроет
И чрево истин, и липкость вин,
Когда рука себя умоет,
Но у души нет дна и длин,
Ее ли боли не наслажденьем,
Терзанья тянущих вязких слов,
Своим обязанных вырожденьем
Червивых, горьких, иных плодов,
Томленье страсти умершей, новой,
Как адов круг все того же сна,
Мычит безумной дурной коровой,
А то вдруг опять весна красна,
Кого предать… может, это снова
Иуда душ в сердце поцелуй,
И ложь любви всех голгоф основа,
И путь кровав пригвожденных струй,
Томись, душа, ты слепа, но гордо
Несешь свой крест, тело сняв с креста,
Сминая грешных сомнений орды,
Распнув стихи скорбного листа,
И грех, и смех первородной страсти
В твоём воскресшем на миг лице,
Бредут желаний любить напасти,
Чтоб лоб разбить на твоём крыльце.
 

Пенистая бонна

 
Ты приди, я поглажу и встречу
Не касаньями мир совершенств,
Я примолкну ненужные речи,
Ощутив высоту благоденств,
Я склоню пред тобою колени,
Понимая всю бренность сует,
Вседарованность кратких мгновений,
Что ценой в исповеданность лет,
Я из времени выйду причастьем
Моего невозможного сна,
На земле все зовут это счастьем,
Разве счастье любовь и весна,
Разве ты, моё сущее небо,
Не являешь непризрачный сонм
Тех блаженств, где я будто бы не был,
Что прекраснее пенистых бонн,
Что не длятся, а просто бывают,
Что не рай, скукотища в раю,
Что не временем не исчезают,
Что не край на прощальном краю.
 

Черти на поминках

 
Оставь все прошлому, его уж больше нет,
Как нет любви ни страстной, ни напрасной,
По истечении невыброшенных лет
К чему страдать болезнью ежечасной.
 
 
Не пережив былое, не поймёшь
Ни мук предательства, ни одинокой скуки
И в будущее сердце не возьмёшь,
Что выворачивает сломанные руки.
 
 
Как говорят, простить, да не обнять
Такими вот руками невозможно,
Простить… да проще кожу снять
Своих воспоминаний осторожно.
 
 
Прогнать к чертям всех шепчущих чертей
И даже тех, кто жертвой на коленках,
Нет у любви бесчисленных смертей,
Судьбой играющих в беснующихся зенках.
 

Иссердечья камеи

 
Расползаются строки, как змеи,
Растворяется слово, как льдинка,
Высекать иссердечья камеи
Не на полки томами – новинка,
Пережитое сжато годами
Дней побуквенно заточеньем,
Боль ожившего оригами
Эзотерит немым реченьем,
Ядом чувств выкипает разум,
Распиная поток псиво,
Неуживчивую заразу
В клещи рифм насадить красиво,
Староверят в душевной келье,
Спертый выдох умом наружу,
Исповедуемое зелье
Вяжет время еще туже.
 

Любишь – не любишь

 
Если можно чуть-чуть дать счастья,
Бери его… не жалей,
Не выливай ненастье
Неурожаем дней,
Не отлюби себя же
Летом осенних зим,
В полубезумном раже
Став незаметно прим.,
Прошлое покатилось,
Помнить сизифов труд,
Милое слово «милость»,
Боль подаяний пуд,
Искренность знать негоже,
Мазо не та игра,
Словом скрести по коже
Не отойдёт пора
Изморосью осенней
В душу снежинок ночь,
Исповедью коленней
Любишь не любишь, прочь.
 

Порожние слова

 
Я слышу только тех, кого я слышу,
Мне не мешает шум порожних слов,
Кто вытратит себя привычным «пишет»,
Тот вряд ли образуется от снов.
 
 
Так штиль морской и яростная буря
Все беспредел волны, горизонталь,
Она и топит, и она же любит,
А он, «мятежный», снова ищет даль.
 
 
Невидных чувств, безличного привета,
Как будто не покой не одинок,
Уже не ждёт ни слова ни ответа,
Неслышимых среди кричащих строк.
 
 
…………………………
 
 
Сияющих… до тех высот
Хотя б одним глазком подняться,
И ощутить звучанье мудрых нот,
И истиной нетленной упиваться,
Хоть чем-то упереться… не умом,
Уже не те под коркой половинки,
И мир измазан «знающим» дерьмом,
И не нужны забытые пластинки,
Тем лучше… полистаем всласть
Открытий человечное сеченье
И отличим банальностей напасть
Всеежедневного посконного реченья
 
 
От верных слов, залога новых чувств,
От честности, подруги откровений,
От светлых независимых искусств,
Излишних для дешёвых песнопений.
 

Из дали

 
Нет сна… крадущейся лисы,
Шныряющей в потёмках пустоты,
Шуршащей… мерные часы
Норой глубоких грёз листы
Расшвыривают бороздой летящей.
Недо и смысл ночных затей,
Пристрастных извращеньями ума
Иного… порочных адостей витей,
Лишённых полостей дома,
Чужого полудушья крова.
 
 
Туманный взгляд… в себя больной
Недвижности томительной стези
Крылатой… и пропасти вселенн стеной
Змеёй головою… ползи
Изорванной кровавой ватой.
 
 
Не возвращеньем… стук-укор,
И дверь… открытая… за ней
И уходящая, постой… не призрак
Тленный…
Неописуемого мор
Глазниц… микроскопичных дырок
Выглядыванья голос энный.
 
 
Близь… бестелесья эфемер
Под выпуклостями ирреальных… ложий
Нежных…
Неповторяемых… премьер,
Недокасаемых под спящей кожей,
Полузабытых и безбрежных.
 

Монте-свисто

 
Поэтичная не проза,
Ночь, созвучья, пелена
Безусловного… и доза
Философского вина,
Сон всего… и позабытых,
И помянутых во тьме,
И невидимостью скрытых,
И неслышимостью вне,
Сонм входящих и гонимых,
Необрящих и ранимых,
Обитаемая terra
Оборвавшегося нерва,
Необузданный кошмар
Нематериальных чар,
В них живу и существую
Естеством неодвиженья
И со бытья повествую
Безысходноположенья,
Где молчаньем дикий крик,
Пробуждаемого миг,
Настоящего не телья
Пресловутое безделье,
И свобода, и тюрьма
Беспокойного ума,
И открытья, и решенья,
И со житья, и лишенья,
Всеизбыточность даренья
Ложного стихотворенья.
Я граница перехода
В усыпляемое нечто,
Ищущего в бездне брода
Существующего вечно,
Я желаемое мрака
Изощренного, дурного,
Посылаемого знака
Для забытого иного,
Я бездарный Монте-Кристо,
Весь в сокровищах пещерных,
Расточитель непомерных
Откровения и свиста,
Прямо в ухо, прямо в душу,
Сколько жизни в грезах жарких,
Ты хоть что-нибудь послушай,
Изучи судьбы подарки,
Не молчи рассветом внятным,
Не гоняйся суетливо
За привычным и понятным
И гордясь дневным спесиво.
 

Маленький человечек

 
Маленький человечек…
Пыжащийся изъять
Из неистекших речек
Чувствованную пядь,
Предощущая озимь
Вневременных потерь,
Он безуспешно позен,
Он не молельно верь,
Тих и не бесподобен,
Радостей сцветен лик,
Сути покорен, робен,
Это его миг,
Это его -ленных
Все не увидят «был»,
Света шагов тленных,
Крывшихся рас крыл.
 

Золотой шок

 
Кто не побыл один,
Просто не понимает
Вкус многолетних вин,
Что не искусом тает,
Что отторгает быль
В ненематериальность,
Что обращает в пыль
Ричную вто реальность,
Будто не то кино
Крутится на экране,
Выпитое вино
Будто в чужом стакане,
Речка же та же та
Вод неомытых время,
Прошлая суета
Как петушок в темя,
То ли глубок клёв
Поедом слов наружу,
То ли иной рёв
Эху души нужен,
То ли песок весь
Ссужен, рассыпься весью,
Что это, сердцем днесь,
Словно звучишь песнью,
Будто идёшь… след
Твой не растает где-то,
Может, там брезжит свет,
Падающий в Лету.
 

Выше, небо

 
Пытаешься нагнуться… выше, небо,
Согбенность неизыденных дорог,
Что дарование хлебов иль хлеба,
Когда подняться от земли не смог,
Ты видишь, будто видишь ползновенья
Освеченных, окормленных, простых,
Присутствующих в миг исчезновенья,
И часом не покорных, не дрянных,
Ты замер будто… что остановилось
В течении невысказанных слов,
Богоявление ни скрылось, ни явилось
Среди твоих бесформенных основ,
Не приобрёл и точно не излился
Ни откровением, ни шёпотом листа,
Возможно, на мгновенье удивился
Не столь уж строгим опытам поста,
Но изошел не внутренним свеченьем,
Не ученик, не святый, не пророк,
А предопределенным нереченьем,
Не клятвенного сущего зарок.
 

Не лепо ли

 
Слова не задевают, это возраст?
Акме полукрепленого ума,
Набросанный стихотворенный хворост,
Не согревающий остылые дома,
Не погружаюсь… чем надулся сдуру,
А может, береженых бережет,
Развесистую рифмами купюру
Рука дающего… а что-то не берет,
А хочется, возьмите, я не против,
На паутине писаных рутин
Приклеиться на выстраданной ноте
И ощутить хотя бы тинность тин,
Но все так искренно, так вычурно знакомо,
Так жадно до замыленных страстей,
Что призадумаешься, не истёк ли homo
Всенеязычьем боли без костей,
Себя обрек или пища обрящет
И смыслы паводков, и безусловья рек,
И откровения «не лепо ли ны бяшет»,
Истаявших, как прошлогодний снег.