Текст книги "Строк вуду. Стих отворяющие"

Нет нежности

 
Нет нежности… её осенний ветер
Унес на крыльях ангельского сна,
Он памятью полей отцветших метен,
Когда смеялась юная весна.
 
 
Тоскливый лист кладбищенски покоен,
Желтит земли чернеющую грязь
И увядающей природы ярких боен,
Кричит мертвящая изысканная вязь.
 
 
И чувства не нужны… из– ложь блаженства,
– в (з) ращенного безумием надежд,
Скорлупки дней былого благоденства
Трещат скорузло черствостью одежд.
 
 
Лишь редкий луч и нудный мокрый ветер
Скользят насмешливо по стынущей щеке,
Которой всё бездушный голос летен,
Последних па харон (а) на реке.
 

И вот еще

 
Он само достаточен… нужен ли образ
Беранцев проту–  испылающий свет,
Взращенный формальным сиянием логос,
Ложащийся грузом эффектных виньет.
 
 
Что чудо… его потребляемых эхо
Лишь жалкий редеющий звук,
Сквозь слезы клоненья и по– шлости смеха
Голгоф колоколящий стук.
 
 
Не слишком ли… истины ложь во спасенье
Несдержан, граничен без винн,
Какое иссуждено слов по коленье
Из не человеческих длин,
 
 
И быть, и остаться… живого касаться
Предательством жгущих рутин,
И странное, жалкое слово… бояться,
И вот еще… Бог из мужчин?
 

Хотел очки

 
Как хочется быть постигнутым,
Понятым… и принять
Чувства, однажды вынутым,
Чтобы не повторять.
 
 
Как хочется быть принятым,
Вылитым… и отдать
Сердце, однажды выбитым,
Чтобы его предать.
 
 
Как хочется быть полненным,
Волненным… и сиять
Светом, однажды иненным,
Чтобы его смять.
 
 
Как хочется быть веленным,
Пеленным… и скрывать
Время, однажды деянным,
Чтобы не «аз воздать».
 

Сердцелов

 
Не надо бояться… ново,
…все одного пути,
Запутанного сердцелова,
Так кто не ползи… лети!
Полу слепая… житий,
Таскаешь телес обоз,
Живого и мёртвых питий
Воспоминаний воз.
Жжёгшись о… меньше надо,
Слов кристаллоид… цвет,
Выцветшего поли сада
Однообразье вед,
Сам себе… кроме скучных,
Нео… отживших душ,
Эхо повтор докучных,
Непокоренных куш,
То же… она ис тома,
Видится, не возьмёшь,
Брать ли… сердец бинома
Временных истин ложь,
Слов ли… шагов бояться,
Шорох… твой падший лист,
Плакать или смеяться,
Осень… фил о соф ист.
 

Креступление

 
Уходит слов предательская нить,
Желаний, со сближений, разговора,
Как будто жертва изолгавшегося вора
Сама вдруг начинает говорить
 
 
Утробным голосом… без веры, без надежды,
И даже в доле тронувшись умом,
Лишившись очарованной одежды,
Пресытившись расцвеченным дерьмом.
 
 
И оба в непотребном удивленье
И истины содеянной, и лжи,
В преступном полужертвенном раденье
Слова как полумертвые ножи
 
 
По сердцу, по живому, по остаткам
Рассыпавшихся в прах неоголгоф,
По липовым крестовьям на заплатках
Души одесной, потерявшей кров.
 

Оксюморончики

 
Любви законы… жертвуй, возлюби,
Останься или будь неуловимым,
Горячим холодом смятенья тереби,
Но не заставишь сердце быть любимым.
 
 
И расстоянья не покроешь сном
Земных овеществленных поклонений,
Когда безумным бессердечным дном
Ты прикоснешься к горечи мгновений.
 
 
В ней зло… таится наряду
С сосумасшествием дарованных нарядов,
И в этом испоганенном ряду
И свет очей, и вкус блаженных ядов.
Кто смел… слепой, или дурак,
Или расставшийся с надеждами философ,
Любитель разгонять рассудком мрак
Таких смешных и не мужских вопросов.
 
 
Или убийца душ, свою не погубив,
А лишь оставив плахе на прощанье,
Пытающийся вымолить молитвенный мотив,
Как исповедное святое обещанье.
 
 
Как боль, к которой уж давно привык,
Как взгляд в своем причастье ложный,
Как слово, нежностью дозревшим в рык,
Как первородный грех, пока еще возможный.
 

Она одна

 
Она одна… не может быть иной,
Талантливой, красивой или умной,
И никогда не может быть виной,
Ну, разве что от счастья чуть безумной.
 
 
Она не просится на грех… не из таких,
И что грешно любви не извиненье,
Она видала гордых и нагих
И стлела не одно стихотворенье.
 
 
Она неугомонна и юна,
Не возрастом, не ей сердец морщинки,
А годы… есть ли в них длина,
Чтобы любить любимых половинки.
 
 
И поэтично, и светло, и грустно,
И письменно, а повезет и устно.
 

Найду ли слов…

 
Найду ли слов немеркнущую нить,
Достойную видений звездопада,
И смыслами ни бредить, ни винить
В бегущие лета полураспада.
 
 
Низать открытий (непомерных) не по мне
Ни откровений вечных, ни заботы,
И истины искать в златом вине
Лишь мучаться до приторной икоты.
 
 
Не ждать старухи злой приказ и злых штормов
Уж не придется мне в безрыбьем царстве,
И редкость встреч божественных умов
Лишь книжность во всем блеске и коварстве.
 
 
Понятен мне и горек всесарказм
Великого и едкого поэта,
С вниманьем холода не выдержавшим света
И не «ценившего» его пустой оргазм.
 
 
Радений не глубин так чувственен невхожий
В святые небеса страданий друг,
Он замыкающий не бессердечья круг,
Который вдруг «…ты оглянись, прохожий!»
 
 
Он не велик ни тоном, ни стезей,
Бывает, что и здоровей и краше,
Но и не тянется угодливой шлеёй,
Предпочитая манну манной каше.
 

Не виноватая я

 
Люблю. Терплю. Неодолима.
Богам бесстрастье взятых с рук,
Распятьем боли. Нестерпима.
И переломанности мук.
 
 
Дарованность. И обладанье.
Дыханье яростных утех
Живых и увяданье
Не божества. Бессмертным грех
 
 
Неведом. Искупленье.
Зачем излюблена вина
Не бесконечного мгновенья
Глотком прогорклого вина.
 
 
Здесь и сейчас. Не ожиданье.
Не нетщедушье. Не искус.
Не (о) порочного свиданья
Пустая сеть сердечных луз.
 
 
И не щаженье. Не драконы,
Испепеляющие дух,
Пока не падшие законы
Отнимут искаженный слух.
 
 
Пригнут. Придавят. Не богиня.
Да и не бог. Грешна любовь,
Когда, несчастных половиня,
Сама не виновата вновь.
 

Поэтик

 
Дурацкие советы,
Банальные красоты,
Потешные наветы,
Трезвонящие ноты,
Непонятая вера,
Ненужная надежда,
Непознанная мера,
Негодная одежда
Рифмованных страданий,
Закормленного чувства,
Не женственных боданий,
Мужского не искусства,
Сентенций полуложья,
Не поэтичных истин
Неласканного кожья,
И полоумных mistин,
 
 
В ненеженное время
Не встреченное слово,
Поскоминное бремя
Признания пустого.
 

Птица. Часть я. 7

 
Ты с каждым днём все ближе мне, все ближе,
Телесья жар осенних пепелищ,
Холодный воздух разнотравье лижет,
Ища одну из вылюбленных тыщ.
 
 
Проникнуть меж посконного желанья
Неудовлетворительных немог
Сквозь изощрённые, но тленные касанья
В златые повести нехоженных дорог.
 
 
И там найти божественную краткость
Любви, которой нет конца,
И слов эльфийских призрачную шаткость
На лепестках цветочного венца.
 
 
Преобразить и образы, и лица
Не даренным со бытием творца,
Духотворённопознанным излиться
Без спеси приторной блескучего борца,
 
 
И ощутить (твои) безбрежные границы,
И нежность верную не к ночи волновать,
Когда роняет жаркое перо жар-птица,
И кажется, что век ему сиять.
 

Бесчувственной боли камедь

 
Мне всё так известно… и окрик, и пыл,
И спящая боль разговора,
Ты прошлое? Им неприятно остыл.
Ты будущее? Нового ора.
 
 
Слова, вот жеманен предательниц блиц,
И грим, макияж, полумаски,
Сто взглядов, улыбок, беззубостей, лиц,
И будто натурные ласки.
 
 
Попытки не пытки, а пятки не прытки,
Зачем им морковка ослова,
Бегут впереди подслепые копытки,
А круги своя на… не ново.
Али– не берущих, – луй не сную -я щих,
Не чаян не значит забыт,
Милот очаговых и лекарей вящих
Всё совести нужной ли стыд.
 
 
Терпенье, терпенье, терпенье, терпенье,
И лет… не полешки бросать,
Кто стихо… от счастья любое творенье
Как тесто… тоской прокисать.
 
 
Даешь ли… а может, напрасно
Ищу не в себе не себя,
Так осень, опять умирая бесстрастно,
Кого-то оставит, любя.
 
 
Вот точно не в зиму… глядеть, ожидая,
А может, не трогать глаза,
В них листьями мертвыми, вновь остывая,
Застыла живая слеза.
 
 
И скатится… будто предзимье предвёсен…
Не хочешь… а будешь терпеть,
Ты снова у брошенных временем вёсел,
Бесчувственной боли камедь.
 

Давай, Буратино…

 
Достаточность само-… пьеро и обман,
Довольство коварного мига,
Мальвинистости голубиный туман
И жирная сочная фига.
 
 
Ну что, бурато… разорвешь на куски
Полотна замшелого знанья
И носом своим раздолбаешь виски
Седелого неостенанья.
 
 
Замри, дуремар… ты без правил крючок
Дурацкого глупого квеста,
И твой идиотский не к месту сачок
Пиявок ненужных невеста.
 
 
И слов твоих кот и лиса ни к селу,
Ни к городу сольдами лягут,
И корочка клятий чудесных к столу
Прибавит не нищенских тягот.
 
 
И карабабас убедительный хлыст
Театра потрепанных песен,
Последняя необлажная корысть
Сквозь тучную душ ную плесень.
 
 
Давай, Буратино, в чернила, за хвост,
Суй нос не в тортилловы страсти,
Во весь свой достаточный само не рост,
Во все воспарившие пасти.
 

На сдачу

 
Есть истина. Твоя. Она одна.
Но может быть… но может быть иначе,
Когда судьба до жизни голодна,
А та уже не может (вы) дать сдачи.
 
 
Когда среди непройденных дорог
Ты потерял и веру, и надежду
И знаешь, что, наверное, бы смог
Быть не таким, каким казался прежде.
 
 
Но не осталось в сердце нужных сил,
И на душе скребутся тыщи кошек,
Но ты их, как и раньше, всех простил,
Но и не выбросил из выбитых окошек.
 
 
Ты вроде знаешь… нечего скрывать
Перед собой ни тайны, ни потери,
И по большому… всем ведь наплевать
На все твои распахнутые двери.
 
 
И ты глядишь на брошенный порог,
Перешагнешь… или оставишь молча
Себя за ним, как нерождённый бог,
Его в себе на жизнь с билетом волчьим.
 

Мы чувствуемся…

 
Мы чувствуемся… это неспроста,
Еще пока краснеют не страницы,
И чистота невинного листа
Пока скрывает наши узнанные лица,
 
 
Но издали, загадочно, тая,
Не раскрывая сладких тайн и откровений,
Душа, в небесных заводях паря
Как ангел, дарит нежности мгновений.
 
 
Ей не нужны громады верных слов,
Ни терпкость рифм, ни умности творений,
В сердцах находит по-иному кров,
Средь строк сплошных, изломов, ударений.
Есть невозможность ясности дождей,
И сумерек пелен живая горесть,
И облачных безудержных ладей
Судьбы неисчезаемая повесть.
 
 
И нет у слов ни маски, ни вины,
Но и не им держать за всё ответа
У той пока не плачущей стены
Сейчас, когда в стихах так много света.
 

Двуличный dance

 
Как не люблю я выщербленность духа,
Его жироподобный элемент,
Когда такая юная старуха
Стрижёт купоны полутрупных рент,
 
 
Когда рука, как будто неживая,
Играет мёртвый и двуличный dance,
Вневременную смерть переживая
И выморочности бессердечный транс,
 
 
И, отрезвляя жутким многолетьем
Сожития изборожденных слов,
Ложится боль бесчувственным бесцветьем
На пепелище преданных богов.
 
 
Не оглянуться, нет у судеб веры,
Им все равно что светоч, что химеры.
 

В подлец и золото…

 
Случайность встреч… -лучайность, пани хида,
А может, счастье… как-то невзначай,
Привычная всебудничья хламида,
Спросонья день какой… уж тонны… кофе, чай.
Урвал, зараза… так ли уж доволен…
Сей капитан всеокеанских чувств,
А может, он первогреховным болен,
Вот и подсел на волны млечных буйств,
Неудовлетворительных марина…
Всё тянет ширь волнующего ми-
Ража удержит ли семейная перина,
Порядок, звукорядок… до, ре, ми.
Гаммообразье, homo -бразье, без образье,
Да ладно бы он сам, душа зовёт,
Казалось бы, такое чувствов пазье,
Да вот из них и пенится, и прёт,
Рулеточка и беззаконье слова,
Вот враг почище подлеца,
Увидишь порождение иного,
Услышишь голошение птенца,
Тут виноватый прав, тут правый вино ватен
Или железен, как тупой дундук,
И каждой черно-белой клеткой матен,
И дураком дурак… и академик вдруг,
Хорош… печаль размыл глазами,
Как осень выплакалась небом тучных слез,
Пошла вразнос дождливыми тузами,
Лишившись в одночасье жухлых грёз,
В лицо хлестнула капелек дробинки,
Добила темью серых одеял
И завела унылые пластинки,
И даже лист последний подувял.
Длинноты… всё неутолима
И безнадежьем, и тупой тоской,
Вот жалко, что не застрелима
И злобную не оглушить доской.
Нет, говорят, у ней плохой погоды,
И мудрый режиссер, наверно, прав,
Текут ведь вечные и не двойные воды,
У увяданья просто дикий нрав.
 

Пусто ж

 
Слова вода, за ними пус
тошь невзраще нных пре
дложений чувс
тв не из пре
лостей от жи того
мира ния не на
стоя щего благо
даря под и менем (в) ина
че вы черк черных стро
чек разлива ющего смы
слов необы денности стро
гостей непе режитой тьмы.
 

Золотой песок

 
Неприступные люди… -стуканы
И преступные… гложат дельцом,
Эти славные звуком… пеканы,
Запиваемые винцом.
 
 
Несъедаемая мегасущность,
Ну не грызть же… выносят мозг,
Что такое любови гущность,
Чувств невыделанный лоск.
 
 
Никновение про– это
Или медленно глубь леть,
В ней все можно, нельзя вето,
У души золотая плеть.
 
 
Плоть такая смешная штука,
Приглашение без ума,
Вроде впору поры порука,
Да заброшенные дома.
 
 
Да души неуемной гости
Ноги на стол или порог,
Быстро высосанные кости
В этом духе мотают срок.
 
 
А живёт она, бескостно,
Беззаборно войти не сметь,
Выталантливо иль постно
Словом– мучеником роговеть.
 
 
Перекошенные поляны,
Перезапахи, пересок,
Исповедываньем вяны,
Золотой, а к чему песок.
 

Губ Ник

 
С лица воду не пить, со слов жизни не взять,
Бледной водой всякой меж пальцев вода,
И ни следа… мёртвой, живою ли стать,
Всё не удержат ни то ни другое года.
Камнем разбейся …всё, как ручей, утечет,
Весёлый, смешной… боже, как он говорлив,
Что-то сказал… юных цветения мёд,
Как далеко… что он там шепчет средь нив.
 
 
Душное, тельное… где эта звучная близь,
Неприкасаний земных… неба желанный поток,
Слов нерожденных и сказанных мёртвая слизь
Временем гонит молчащий непрерванный ток.
 
 
Скрежет то нежит, то вежит бесчувственный сон
Редких при страстий проснувшихся …сердцем исторг,
То извесенний, то осень-наледь… «пока», металлический тон,
Сколько их сказанных… болезахистский восторг.
 
 
Лучше молчать… вечный на губы бокал,
Выпьешь и… светлая песня без слов,
Золото… ник своим -личеством мал
Ве д недосказанных, лжи испражнившихся снов.
 

Дуэнде

 
Я вспомнил пальцы… ими я играл,
Душа летала… ДО ловило чары
Не музыкального, лишь… ощущал
Предназначение стенающей гитары.
 
 
Искусства кожного искусственный исток,
И трепетный, и страстный… одержимой
Импровизации полуживой поток,
Как и любви аккорд неудержимый.
Слепому быть… зачем, закрыв глаза,
Ты счастлив извлеченным звуком,
Которым утонченная слеза,
Как боль убийственная, предается мукам.
 
 
А отыграв и отлюбив, испив,
Ты вновь тоскуешь дико по несчастью,
Где был гармонией на миг велеречив,
Где упивался безнадежной властью.
 

Vita nova

 
Я нахожу желания полезными,
А что потом… опять неадекват,
Какими вырожденьями любезными
Фальшивит прежде блещущий карат.
 
 
Топись… ну не нырять же снова,
Как голым выплывать среди акул,
Эх, где ты, золотая Vita nova,
Наверно, там, где поумневший мул.
 
 
Ходжа, скажи… ты мудр и не ишачишь
На бедный разум… где его набрать,
Как ты чужую жизнь иначишь,
Которую себе не переврать.
 
 
Молчит мудрец… и это мне знакомо,
Я видел выкипание сердец
До дыр страниц зачитанного тома,
В котором окончанье не конец.
Где книгой жизнь, и в ней счета иные,
В ней летописец плачет над строкой,
Где буквы как несчастные больные,
Внесённые судебною рукой.
 
 
Где не вернуться перечесть былое,
Где есть еще открытый белый лист,
И ожиданье глупоудалое
С тревогой жаждет только фаталист.
 
 
С упорством всесезонного прихода,
Не веря, не надеясь, не любя,
Он, как безумная, но чёткая природа,
Перерождаясь, выродит себя.
 
 
И вод стечёт осенних лихолетье,
И зим снега растопит жаркий луч,
И вёсны уж какое там столетье
Улыбкой лета глянут из-за туч.
 

Оламенив бюлО

 
О любви немало… ОламЕнив бюлО,
ОгневИв вивенгО сердце ецдрес,
Нарезаешь олкетс шеазеран стекло
Глаз и душ шуд и залг зереч через.
Вивисекция дней йенд яицкесивив
Параллель лелларап ындзеб бездны,
Волс безумных виан, слов хынмузеб наив
Ынзелоп миг на ан гим полезны.
Мертвишь итямап сон, шивтрем памяти нос
Не живешь менемерв ен шевиж ен,
Будто временем отдуб сораз аз зарос
За– и же ми же им нежис -сижен.
 

Возьмите звезды

 
Кто знает, тот поймет, кто не поймет не надо,
Всему придет свой час и свой черед,
И непродолженность упущенного взгляда,
И взора, где давно сверкает лед.
 
 
Фальшивить правдой спорная наука,
Временщики от истин, брысь в сыры,
Всему потери горькая порука,
Непережитого безличные миры.
 
 
Сошедшие с орбит, возьмите звезды,
Не падайте в не бездны наугад,
Кому нужны неброшенные гнезда,
Когда вокруг иных планет парад.
 
 
Не обратись, не цели и не мимо,
Что держит, если все равно упал,
Улыбка искалеченного мима
И оглушительно молчащий черный зал.
 
 
Рука тепла, прожилки, вены… пальцы,
Так близко всё… и этому не быть,
У парок изумительные пяльцы,
Но лишь одна коротенькая нить.
 
 
Нить-проводочек с переменным током,
И он так робок в сотни тысяч вольт,
Так постоянен истинным пороком,
Так ложен, словно уравнитель-кольт.
 
 
Опоры-поры ранового слова,
Да впрочем, что я, их ведь тоже нет,
Вот на двери счастливая подкова,
Порог. Шаг. Предсуществованье. Свет.
 

Я слушаю Стамбул
Орхан Вели Канык (1914—1950)

 
Я слушаю Стамбул, закрыв глаза;
Чуть веет лёгкий ветерок,
Он трепетно живой листок
На дереве колеблет, медлит,
Молчания вдали не терпит
Бубенчик носчиков воды,
Я слушаю Стамбул, закрыв глаза.
 
 
Я слушаю Стамбул, закрыв глаза;
Крик птичьих стай высокий, гомон;
Раскинутый в сетях дальян,
Волной коснувшийся ног женских…
Я слушаю Стамбул, закрыв глаза.
 
 
Я слушаю Стамбул, закрыв глаза;
Прохладу Капалычарши,
И суету Махмутпаши,
И голубей шумящий двор,
Из доков звонкий боев хор,
Трудов весенних жаркий ветер,
Я слушаю Стамбул, закрыв глаза.
 
 
Я слушаю Стамбул, закрыв глаза;
Пирушек прежних смутный мир,
У берегов веселья пир
И ветра южного клавир,
Я слушаю Стамбул, закрыв глаза.
 
 
Я слушаю Стамбул, закрыв глаза;
Одна, она идет по мостовой,
Напевы, ругань, шутки, вой,
Возможно, просто обронила,
Должно быть, роза…
Я слушаю Стамбул, закрыв глаза.
 
 
Я слушаю Стамбул, закрыв глаза;
Весь трепет птицы бьющейся…
Горяч ли лоб твой, нет ли, я не знаю,
Сухи ли губы, нет ли, я не знаю,
За деревом фисташковым восходит белый месяц,
Биенье сердца твоего как будто понимаю,
Я слушаю Стамбул.
 

Птица. Частья я. 8

 
Зима на носу… сезоны, как птицы,
Куда-то летят, крыльев шорох стремится
Махнуть на прощанье угаснувшим криком
И не обернуться в прощании диком.
Ушло… навсегда непомесячных бдений
И боль ожиданий, и опыт радений,
И ложная пропись повыцветших линий,
И цвет поднебесный, изнеженно-синий.
Прощальный кивок… осень, не расставанье,
Ты вымерла жизнью, истлев упованье,
Смирившись покоем потухших небес,
Почти обнулив свой скелеточный вес.
Решетки ветвей разложив на погосте,
Трясешь на ветру деревянные кости
И гонишь поземку короткого дня,
Уже никого и ни в чём не виня.
Невинно усопшее, прошлое нище,
Как дней улетевших глухое кладбище,
И лишь неизбежное, видно, не зря,
Торопит слепые шаги декабря.
 

Подушка Тууба Озерк

Tugba Ozerk

«Yastik»

 
Знал бы кто рассветов жар с тобою,
Сколько их, рожденных, сколько их,
Спутанных волос твоей рукою,
Так привычна песенка для них.
 
 
Сколько пережито, сколько было
В этом доме страсти и беды,
Но твоей любовью не остыла,
Счастье ты принес в мои сады.
 
 
Если сердца нам друг другу хватит,
Мы соединимся навсегда,
И любовь губами не отплатит,
Слишком пресными покажутся года.
 
 
Мой, ты только мой, и неприлично,
Днями и ночами быть привычной,
Обнимаю, нет в любви заминки,
Мы подушки нашей половинки.
 

Yastik

 
Kim bilir kac gecenin sabahi dogdu senle
Alistirdin saclarima dolanmis ellerine
Neler yasadik neler paylastik bu evde
Mutluyum ilk defa huzuru buldum senle
 
 
Biz bize yetsek bir kenetlensek
Uzatip iki dudak aska gelsek
 
 
Lami cimi yok artik sen benimsin
Gunlerim gecelerim her seyimsin
Sarilip uykuya daldigim anda
Yastigin yarisi ben yarisi sensin
 
 
Lami cimi yok artik sen benimsin
Gunlerim gecelerim her seyimsin
Sarilip uykuya daldigim anda
Yastigin yarisi ben yarisi sensin
 
 
Of of of of.
Yarisi ben yarisi sensin
 

Иного не бывает

 
«Женщина или любит, или ненавидит; третьего не дано».
Публилий Сир
 
 
Я изучаю женскую природу,
Ну, что я там ещё не изучил,
Гребу и исповедую породу,
Которой убивался и лечил.
 
 
Божественная… нет тебе сравненья,
Достойного твоей большой любви,
Небесного земного удивленья
В кипящей вулканической крови.
 
 
И нет единственных разумных объяснений
Жестокосердых дьявольских шагов,
Когда средь бурь и адских треволнений
Кипишь волной у новых берегов.
 
 
Ты любишь или нет, иного не бывает,
Кто был с тобой, к несчастью, это знает.
 

Ты чувствуешь снежнее

 
Ты чувствуешь снежнее, голос чувствен,
Не брошенка… кого ж тебе искать,
Мир стихотворный рифмой не искусствен,
Но холодна несмятая кровать.
 
 
Предел неисполняемых желаний
Так близок сердцем… счастья не найти,
И жар не (по) читаемых посланий
Пустой огонь бесплодного пути.
 
 
Что ищет беспокойная молитва
Печальных слов, измученности век,
В которой избесившаяся битва
Покоит боль кровоточащих рек.
 
 
Ты прирастаешь ангельским соитьем
Как будто с духом… как его приять,
Когда земным мятущимся наитьем
На всё готова, лишь бы просиять.
 
 
И прикоснуться… разве не к святому,
И обнажиться… разве не душой,
И ощутить священную истому,
Где грешник грешнику помощник небольшой.
 

Птица. Часть я. 9

 
Ты неизбывна… потому что где-то
Сейчас не здесь… ты временем с другим.
Кончается… -надцатое лето,
И не кончается иная осень зим.
 
 
Я трогаю, ворую эти пальцы…
Твои ли… видно… не судьба,
И ни к чему страдания скитальца
И бесполезная дешевая мольба.
 
 
Так сразу… будто непонятно,
Они уже прижаты не тобой,
И страсти ложь уже трепещет внятно,
И ты уже не любый, а любой.
 
 
Она не там, не здесь… её молчанье
Уже предписано, преломлено, не плачь,
Ты сам себе слепец недовенчанья,
Ты сам себе и жертва, и палач.
 
 
Вы вместе никогда… касаний нежных
Лишь видимость, жестокая игра,
Любви небеззаконностей прилежных
Такая скоротечная пора.
 
 
И всё пройдет… ist weg… всё непреложно,
Ты держишь птицу… криком в синеве,
Ты, кажется, любил неосторожно,
Не мудрствуя в серебряной траве.
 
 
Ты целовал распахнутые строки,
Ты видел земляничные поля,
Ты пил духовные даруемые соки
Лишь для неё… неё… неё… лишь для.
 
 
Так улыбнись… ты создал незабвенье,
Ты очертил небесконечный круг,
Ты помнишь чудное… и не одно мгновенье,
И не благодари… и не печалься, друг.