Текст книги "Пугачёвочка. Концерт в четырёх частях"

Часть четвертая
Crescendo

Глава двадцать восьмая
Кинопробы

Аллу всегда манило кино. Но если ее и приглашали, то доверяли только исполнение песен за кадром. Сначала в фильме «Король-олень» она пела за Валентину Малявину, в «Иронии судьбы» ее проникновенным голосом исполняла романсы Барбара Брыльска. В телевизионном фильме «Стоянка поезда – две минуты» режиссера Александра Орлова тоже звучал ее голос, а роль певицы играла Валентина Теличкина. До экрана она так и не добралась.

Я понимал, почему режиссеры ее не занимали. Алла может играть только одну роль: саму себя. У нее нет способностей к актерскому перевоплощению. Конечно, на концертах она исполняет свои песни очень артистично, но для создания в спектакле или фильме яркого психологического образа, нужно актерское дарование совсем иного рода. В «Женщине, которая поет» задача была упрощенной – Пугачева играла себя в предлагаемых обстоятельствах.

Алла спала и видела себя в новой роли. Мы об этом не раз говорили. Учитывая специфику работы с ней, я хотел написать специальный сценарий, который бы учитывал ее сильные и слабые стороны. Но это в будущем. А в 1978 году я запустился в производство с картиной «Пена», сценарий которой мы с Сергеем Владимировичем Михалковым написали по его одноименной пьесе еще до нашего знакомства с Пугачевой. Это была острая сатирическая комедия, разоблачающая тогдашних бюрократов.

Съемки этого фильма начались необычно. Первый кадр мы снимали внутри Спасской башни на фоне механизма главных государственных часов. По киношной традиции после съемки первого дубля прямо на площадке полагается разбить тарелку и выпить шампанского. Как только мы достали бутылку, сопровождавший нас человек из кремлевской охраны строго насупил брови: «С ума сошли?! Это не просто часы, это государственный символ Советского Союза! А вы хотите тут пьянку устроить? Пробкой от шампанского механизм повредить? Вы еще тарелку о часовой маятник разбейте!»

Пришлось нам временно свернуть «банкет». Следующим кадром была панорама, снятая с крыши гостиницы «Москва». Там, взирая на Москву с птичьего полета, мы разбили нашу тарелку и клюкнули шампанского.

Для съемок в «Пене» я собрал звездный актерский состав: Анатолий Папанов, Лидия Смирнова, Ролан Быков, Леонид Куравлев, Владимир Басов, Наталья Крачковская, Лариса Удовиченко, Евгений Стеблов – лучшие артисты своего времени.

По сценарию у главного героя, которого играл Папанов, была дочка. Я пробовал на эту роль разных актрис.

В какой-то момент вспомнил про желание Аллы продолжить карьеру артистки. Даже сделал ее кинопробу.

Когда на худсовете утверждали исполнителей ролей, художественный руководитель нашего Творческого объединения Георгий Николаевич Данелия сказал: «Конечно, Папанова и остальных представленных актеров мы утверждаем. А что касается исполнительницы роли его дочки, то это – на усмотрение режиссера. Думаю, он примет правильное решение». И хитро улыбнулся. Сомнений в том, что режиссер выберет свою жену, у него, очевидно, не было. А вот у меня были.

Во первых, эта роль – сатирический портрет московской тусовщицы и пустышки – шла вразрез с романтическим образом народной любимицы-страдалицы Пугачевой, который с такими трудами удалось внедрить в массовое сознание. Смешным эпизодом это можно было разрушить.

Во вторых, это была не главная роль. «Есть ли смысл размениваться на эпизоды? – размышлял я. – Может, действительно имеет смысл написать специально для Аллы с главной ролью, полностью совпадающей с ее эстрадным образом?»

И в третьих, как маленькая змея, шевелилась где-то в глубинах моего сознания брошенная Аллой фраза по-поводу «Машины времени»: «Я должна окружить себя людьми, которых могу послать…»

В личной жизни у нас все было замечательно, мы ни разу не сорились. Тогда зачем подвергать наши отношения риску? Ведь на площадке режиссер должен быть диктатором. От его воли зависит успех фильма. Поэтому никакой полемики ни с кем, даже с собственной женой, там быть не может. Это дома я даю ей советы, которые она может принимать к сведению, а может и не принимать. На площадке я никого не уговариваю – отдаю приказы. Готова ли она к этому?

После разговора с Данелией я поехал домой. Алла спросила:

– Ну, как там мои пробы?

– Утвердили Марианну Вертинскую.

– Но, ты же режиссер!

– И что? Есть еще худсовет. Ничего, Пугачевочка, – стал я утешать ее, – напишу для тебя главную роль и обязательно сниму в фильме. А здесь что? Эпизодик. Не утвердили – и черт с ним. Ты вот к чему готовься: будешь композитором фильма «Пена».

Это я заявил несколько опрометчиво. На «Мосфильме» меня не поняли. Главный музыкальный редактор сказал:

– Этого не будет. Опять ты Пугачеву свою тащишь?

– Но ее песни украсили «Женщину, которая поет».

– И что? Ты обманул дирекцию студии с Горбоносом. Если бы не твоя выдумка, кто бы ее с этими песнями близко к «Мосфильму» подпустил? Разговор окончен.

– Почему?

– Хотя бы потому, что она не член Союза композиторов!

К упрекам, что всюду проталкиваю свою жену, я давно привык. Но ведь она не смазливая девочка, которую пристраивают на работу «за красивые глазки», а одна из лучших певиц страны. Я рассказываю этот эпизод вот почему: многие думают, что если талантливый человек добился какого-то успеха, то может почивать на лаврах. Наоборот – чем большего успеха ты добился, тем сильнее сопротивление «клубка единомышленников».

Я стал думать, как выполнить данное Алле обещание. Как сделать ее композитором моего фильма? Единственный выход – прикрепить к ней соавтора. Но с Зацепиным мы поссорились из-за Горбоноса, а Гарин уже был в лучшем из миров. Выбор пал на Рычкова – автора песни «Все могут короли». С одной стороны, Борис был членом Союза композиторов, а с другой – он должен быть благодарен Алле за раскрутку его песни. Это давало надежду, что Рычков не «взбрыкнет» и не попытается выбросить ее из проекта. Так что учитывать нужно было многие факторы.

Чтобы раскрутить новую песню Пугачевой про еврейского музыканта, я решил сделать ее музыкальным лейтмотивом картины. Рычков возмутился, он хотел пиарить свои песни. Но слово режиссера в данном случае было решающим. Я сказал: «Еврейский музыкант», или я нахожу Алле другого соавтора». Борис проглотил обиду и согласился. Правда, вставить в фильм стихи Мандельштама оказалось выше моих сил. От песни осталась только мелодия. Вместо нее в «Пене» прозвучала другая песня Аллы – «Поднимись над суетой». К ней я придумал подводку и снял клип. Подводка была такая. Будто Пугачева под утро выходит из фестивального бара. Вместе с другими гостями, всей компанией они отправляются догуливать в Коломенское, и встречают там восход солнца. А над ними летят дельтапланы, тогда страшно модные, и льется песня про то, как трудно подняться над суетой. Такой парафраз одного из эпизодов «Сладкой жизни» моего любимого режиссера Федерико Феллини.

Но съемки чуть не закончились трагедией. Сначала все шло по плану. Над горизонтом поднялось солнце, на поляну вышла группа исполнителей в бальных платьях и парадных костюмах. Над ней летели дельтапланеристы. Один за другим они разбегались с пригорка, ловили ветер и взмывали вверх. И только последний не справился с огромными крыльями, между которыми шли растяжки из стальных тросов. Сбежал по пригорку, но не поднялся в воздух, а почему-то помчался прямо нас. Я успел заорать что-то типа «Атас!», и народ в последний момент попадал на землю. А горе-воздухоплаватель повис на дереве над оврагом, суча ножками. Мы его вытащили и спросили, почему он не взлетел. «Да я летать-то не умею, – признался он, – Просто очень хотел сняться в кино. Вот и соврал, что опытный дельтапланерист…»

Глава двадцать девятая
Фестивальные страсти

Алла снялась в эпизоде «Пресс-бар» в хорошей компании с Мишей Боярским Она сыграла небольшую роль звездной гостьи фестиваля и спела песню. Войти в образ ей было легко, потому что во время настоящих фестивалей мы ходили туда на разные мероприятия. Его гости размещался в ныне уже не существующей гостинице «Россия». Там на двадцать первом этаже мы и снимали эту сцену. Надо сказать, что фестивальный пресс-бар был совершенно уникальным местом, его посещали буквально все иностранные звезды, приезжавшие в Москву, – Аль Пачино, Пьер Ришар, Френсис Фред Коппола, Софи Лорен, Джина Лоллобриджида…

Гонораров западным гостям за визиты тогда не платили, зато ублажали как могли: катали на тройках, водили по ресторанам, поили водкой, кормили икрой, устраивали встречи с восторженными зрителями. По вечерам звезды собирались в пресс-баре, где бурлила главная фестивальная тусовка. Там царила замечательная атмосфера, и мы постарались ее воссоздать в своем фильме. На съемку я пригласил представителей московского бомонда. Пришли иностранные дипломаты и киношники. Заглянули и постоянные посетители таких мероприятий Слава Цеденбал, сын властителя Монголии, и Иван Славков – зять главы Болгарии и руководитель болгарского телевидения.

Все, кроме суперзвезд, было как на настоящем Московском кинофестивале. Но лично меня нисколько не огорчало их отсутствие. С голливудскими небожителями можно было запросто попасть в непредсказуемую ситуацию.

На один из первых московских кинофестивалей приезжал любимец всех французских и советских женщин, исполнитель заглавной роли в фильме «Фанфан-Тюльпан» – красавец Жерар Филип, Гостеприимные хозяева, показывая гостю Москву, сдуру отвели его в наш магазин. Актер необыкновенно оживился и стал скупать там женское белье советского производства. Байковые панталоны, сатиновые трусы и лифчики и прочую «красоту». Сопровождавшие его лица удивились. Но Жерар объяснил, что хочет привезти сувениры любимым женщинам – жене и маме.

Вернувшись в Париж, он устроил грандиозную выставку, пользовавшуюся огромным успехом. Называлась она так: «Можно ли полюбить даму, которая носит такое белье?» И выглядела откровенным издевательством над советскими женщинами…

В 70-е главной гостьей одного из московских фестивалей стала американская суперстар Ким Новак, любимая актриса Хичкока. Сейчас она подзабыта, а когда-то успешно соперничала в популярности с самой Мэрилин Монро. Приехав в Москву, красавица блондинка вдруг неожиданно закапризничала – запила, заперлась в гостиничном номере и отказалась куда-либо выходить. А она должна была участвовать в торжественном открытии фестиваля и куче других мероприятий! Назревал грандиозный скандал.

О щекотливой ситуации доложили директору фестиваля Марку Рыссу, кстати, бывшему мужу моей сотрудницы Валентины Ковалевой. Марк Борисович и рассказал мне эту историю.

Узнав, что Новак пьет горькую и отказывается работать, он подослал к ней гонца-переводчика. Тот стал выведывать, что ее не устраивает. Мол, только скажите, dear Ким, чего вам не хватает, мы все устроим.

И тут актриса заявила, что фестиваль ей даром не нужен, а в Москву она приехала исключительно для того, чтобы увидеть своего бывшего возлюбленного – представителя «Совэкспортфильма» в США (назовем его, скажем, Володей Боголюбовым), с которым у нее, оказывается, был бурный роман.

«Он меня бросил, – рыдала Ким. – Это просто немыслимо! Я помыкаю мужчинами, как хочу, а этот мерзавец ухитрился меня обмануть! Соблазнил, подлый, и пропал! Срочно уехал в Москву, видите ли! Ни письма, ни звонка, ни телеграммы!»

А Боголюбов, разумеется, не просто так крутил с ней любовь. И пропал из Америки не по своей воле. Он был кагэбэшником, работавшим под «крышей» «Совэкспортфильма», и в Москву уехал, получив другое задание. Теперь он трудился в международном отделе «Мосфильма». Его быстренько нашли и приказали:

– Бросай все и быстро дуй к Ким Новак!

– Да, на хрена она мне нужна? – удивился мужик. – И вообще, у меня семья: жена, дети!

– Езжай, тебе говорят, приведи дамочку в чувство. Семья подождет. Дело государственной важности.

Ну что тут ответишь? Боголюбов поехал в «Россию». Несколько дней Новак провела в его объятиях и так взбодрилась, что без проблем отработала всю программу. И на открытии засветилась, и в пресс-баре зажгла. Как тесен оказался мир! В прямом и переносном смысле этих слов.

Глава тридцатая
Приколы

В фильме «Пена» замечательная актриса Лариса Удовиченко очень смешно играла московскую тусовщицу, которая всеми силами ищет «упакованного жениха» и в конце концов находит себе «принца» из африканских студентов. Цвет его кожи немного смущает, и она предупреждает своих друзей перед знакомством с негром: «Только он немного загорелый».

Чтобы не работать, девушка придумывает себе халяву – читает за деньги детям сказки по телефону. Иногда делает это прямо в ванне. Обнаженная Удовиченко очень эффектно смотрелась в пене, и фотограф съемочной группы ее запечатлел.

Снимок этот в куче других лежал у нас дома. Однажды, когда меня не было, Пугачева нашла его и написала якобы от лица Удовиченко: «Саше на память о Ларе», положила фотку обратно и стала ждать моей реакции. А я – ни сном, ни духом. Алла не выдержала и однажды предложила:

– Давай посмотрим фотографии, – покопалась и достала «компромат»: – Ой, а это что?

Я смотрю и не врубаюсь: когда Лариса этот снимок могла подписать? А Пугачева язвительно говорит:

– Слушай, я эту фотографию уже видела, только она была без такой трогательной надписи. Что все это значит? Как это Удовиченко оказалась у нас дома?

– Сам не понимаю, – отвечаю я. – Просто мистика какая-то!

– Ну и глупый у тебя сейчас вид, – прыснула Пугачева. И «раскололась»…

Странно, что я тогда так повелся. Привык ведь к разного рода трюкам и приколам.

На съемках моих фильмов всегда царила очень веселая и даже легкомысленная атмосфера. Все друг друга подкалывали, разыгрывали, в перерывах травили анекдоты. Помню, как одна из девушек предложила пари на игравшего у нас известного актера – фамилию называть не буду. Почему – сейчас станет понятно.

Барышню удивляла целомудренность этого мужчины. «Странно, – говорила она, – у нас все флиртуют напропалую, а этот ни с кем не заигрывает и даже не делает девушкам комплиментов. Тут что-то не так» В женской части группы началась дискуссия. Некоторые дамы высказывали предположение, что артист этот подозрительной ориентации. Другие защищали его мужскую честь, говорили, что парень просто любит жену, и хранит ей верность. Наконец, спорщицы решили, что ориентацию «объекта» надо установить опытным путем. Той, что соблазнит его первой, должен был достаться ящик хорошего вина. За «монахом» началась настоящая охота. И однажды наша костюмерша, загадочно улыбаясь, сказала: «Ну, что, ребята, скидывайтесь на приз. Я точно знаю – он не «голубой»!..

Как-то раз Анатолий Дмитриевич Папанов, исполнявший в фильме главную роль, обратился ко мне с просьбой:

– Александр Борисович, вы, конечно, знаете, как трудно выехать за границу, а я получил приглашение в Америку на фестиваль русского кино. Без вашего согласия не могу уехать и поэтому прошу отпустить меня со съемок на две недели.

– Конечно. Ради вас – все что угодно. Построим график так, чтобы могли поехать.

А надо понимать, что в 1978 году поездка в Штаты была для советских людей все равно что полет на Луну. Примерно через неделю Папанов опять подходит и, загадочно улыбаясь, говорит:

– Александр Борисович, я вам расскажу очень любопытную историю про вашу жену!

– Ну-ну, интересно послушать, – отвечаю.

– Из-за Пугачевой мне чуть не прикрыли поездку в Америку.

– Что?! Не может быть…

– Ну, вы же знаете, у Аллы острый язычок…

И рассказывает такую историю. Тогда перед зарубежными поездками все проходили через комиссию райкома партии. Папанова и Пугачеву «проверяли» в одном и том же райкоме – Фрунзенском. Алла посетила его чуть раньше. Она ехала от Гостелерадио СССР в Сопот на музыкальный конкурс «Интервидения» – уже как утвержденная исполнительница – и поэтому чувствовала себя уверенно.

А ветераны партии, сидевшие в комиссии, по привычке стали задавать идиотские вопросы. Какой-то маразматик решил выпендриться и спросил, какие оперы написал Бетховен. На что артистка, понимавшая, что вопрос с ее отправкой на конкурс решен на другом уровне, заявила: «Я окончила музыкальное училище и знаю, что Бетховен написал. Но вам скажу это только тогда, когда вы перечислите все оперы, какие написал Россини! Нечего мне тут экзамен устраивать!»

– После этого, – жаловался Папанов, – они озверели и начали мордовать всех деятелей искусства. Меня просто достали вопросами: «Кто является генеральным секретарем компартии Уругвая?» и «Сколько месяцев провела в тюрьме Анджела Дэвис?» Я долго напрягал память, краснел, бледнел, а потом взмолился: «Товарищи, родные, пощадите! За что меня так?»

Только после этого отчаянного призыва кандидатура Народного артиста СССР на выезд в Америку была одобрена. Очевидно, на присутствующих произвел впечатление голос Волка из любимого мультика «Ну, погоди!»

Про райкомовские комиссии тогда даже анекдоты сочиняли. Например такой. «Мужик едет в ГДР в турпоездку. Перед собеседованием в райкоме друзья ему советуют: «Обязательно сделай шпаргалку. Там спросят, кто секретарь гэдээровской компартии, ты и облажаешься. Его имя и фамилию запомнить невозможно – Эрих Хонеккер». Чувак послушался и сделал надпись на подошве ботинка – «Хонеккер». Приходит в райком, его спрашивают:

– Скажите-ка нам, дорогой товарищ, кто генеральный секретарь Социалистической единой партии Германии?

– Это я знаю, – улыбается незадачливый турист. Закидывает ногу на ногу, смотрит на подошву ботинка и читает вслух: «Саламандер»!»

Глава тридцать первая
«Пена» и её герои

Перед съемкой эпизода в Коломенском я заказал в гараже игрового транспорта «Мосфильма» красивые иностранные машины. Реквизиторы мне ответили:

– Ничего нет, лето, все машины в экспедициях. Мы такого не учли. Это сейчас девять из десяти машин на улицах – иномарки. А тогда на всю Москву было штук десять. Но я стоял на своем:

– Ищите в частном секторе. Предлагайте любые деньги.

А сам думаю: «Что же делать? Не на «Жигулях» же звезды должны разъезжать. А то получится не парафраз «Сладкой жизни», а жалкая пародия».

И вот, за несколько часов до ночной съемки еду по Садовому кольцу, чтобы передохнуть, и на выезде из тоннеля под Маяковкой вижу впереди огромный золотой кабриолет! Да еще с московскими номерами! Там сидит какой-то парень. Начинаю ему махать, прошу остановиться. Он с недоумением на меня смотрит и едет дальше. Я кричу: «Да стой же, стой!» Обгоняю, подрезаю, и он, в конце концов, останавливается. Выхожу и спрашиваю:

– Это ваша машина?

– Моя.

– Я режиссер «Мосфильма», у меня сегодня ночью снимаются важный эпизод. И нам позарез нужна автомашина такая, как ваша. Я вас прошу приехать на съемку в Коломенское, заплачу пятьдесят рублей.

Тогда это были хорошие деньги за день работы. А он смотрит на меня как-то странно. И говорит:

– А вы что, меня не знаете?

– Простите, нет. А вы откуда?

– Я – Борис Буряце. Солист Большого театра. А вы мне пятьдесят рублей предлагаете.

И уезжает. А я остаюсь в недоумении. Что за солист? Почему я его не знаю? Вид смазливый, весь на понтах. Яркая рубашка, золотая цепь на волосатой груди. Дикий апломб. Я позвонил знающим людям, спросил, что за тип с золотыми зубами рассекает по Москве в золотом кабриолете. Выяснилось, что это любовник Гали Брежневой. Галина Леонидовна и пристроила его в Большой театр. Впоследствии он оказался замешан в бриллиантовых аферах, получил пять лет лагерей и рано умер.

Это был просто живой персонаж из сатирического фильма про закулисную Москву, который я снимал. Я был очень рад этой встрече. Она подтверждала правдивость моей картины.

Еще одна удивительная встреча с другим «героем» прямо из моего фильма произошла в нашей квартире на Тверской, где сейчас Кристина живет. Это был особый дом, часть квартир КГБ использовал как служебные, а в остальных жили дипломаты, ученые, знаменитые артисты и режиссеры. Внизу сидела охрана, которая чужих не пропускала.

И вдруг раздается звонок в дверь. Я подумал – кто-то из соседей. Открываю, стоит человек с большой коробкой, солидный, отменно одетый.

– Здесь живет Алла Борисовна? Можно ее видеть?

– К сожалению, она на гастролях.

– Очень жалко. У меня для вашей семьи есть подарок.

И протягивает коробку. А там – очень модный тогда, оригинальный напольный светильник в форме большого белого шара.

– Это я купил во Франции, – небрежно произносит гость.

– Спасибо, – благодарю. – Проходите. Может, чаю?

– Да нет. Я, с вашего позволения, еще раз зайду, когда будет Алла Борисовна. Вы мне позвоните. Вот визитка.

Читаю имя на визитке «Юрий Соколов». Я такого не знаю и спрашиваю:

– А вы кто?

Он на меня смотрит как на сумасшедшего и говорит медленно и раздельно, почти по слогам:

– Я – хозяин улицы Горького.

Это был знаменитый директор «Елисеевского» гастронома. Через несколько лет его судили и расстреляли. Но тогда он нам помог – «прикрепил» к своему лучшему продовольственному магазину страны. Там мы «отоваривались» хорошими продуктами. А одежду и обувь доставал нам один знакомый, имевший доступ в валютные магазины «Березка». У него было огромное количество так называемых чеков Внешпосылторга, заменявших в этих торговых точках деньги.

Мы с Аллой из осторожности сами с чеками не «светились». Заходили в магазин, выбирали вещи, а наш знакомый уже их оплачивал. Мы с ним рассчитывались рублями по спекулятивному курсу. Однажды я не выдержал и спросил, откуда у него чеки, чем он занимается. «Я кинорежиссер, – заявил он. – Снимаю рекламу для западных фирм. Отсюда и валюта». Я выслушал это с сомнением, а потом случайно узнал, что ловкач работал дворником в английском посольстве!

Про дефицит в фильме «Пена» тоже шла речь. У героя Папанова, крупного функционера, на подхвате был специальный «нужный» человек, или «нужник». Он доставал любые, не предназначенные тогда для простых смертных товары: чешский хрусталь, югославские дубленки, немецкую обувь и даже американскую пепси-колу!

Его блистательно играл Ролан Быков. Как раз накануне премьеры ему исполнилось пятьдесят лет. И никто: ни Союз кинематографистов, ни Госкино СССР – не удосужился хоть как-то отметить юбилей этого великого артиста.

Я очень любил Быкова, он снимался в моих картинах, и решил посвятить премьеру «Пены» ему. Произнес в его честь искреннюю речь. Мы купили огромный букет роз, и Алла вынесла их на сцену. Зал встал и наградил Ролана овацией. Он этого просто не ожидал.

И Быков, и Папанов, и Куравлев остро и зло играли узнаваемых персонажей «эпохи развитого социализма». Нам удалось снять злободневную сатирическую комедию, которую без прикрытия Сергея Михалкова никогда бы не выпустили на советский экран.

Газета «Нью-Йорк таймс», которую трудно заподозрить в ангажированности, напечатала хвалебную рецензию где говорилось: «Это первый советский фильм, который режет мясо близко к кости».