Текст книги "Покрышкинский авиаполк. «Нелакированные» боевые хроники. 16-й гвардейский истребительский авиационный полк в боях с люфтваффе. 1943-1945"

В 9.10 стартовала пятерка «Аэрокобр», которые пилотировали летчики под управлением гвардии капитана Голосуя: Голубев, Кудинов, Руденко и Душанин. Через 55 минут полетного времени они были на новой точке базирования авиаполка.

В 10.00 звено Николая Трофимова (Трофимов, Кирилов, Кетов, Черников) взлетело вместе с транспортным самолетом Ли-2, перевозящим техсостав части, и сопровождало его до тылового аэродрома Грановка. Транспортник шел относительно низко и не быстро, поэтому полтора часа длилось его эскортирование «Аэро кобрами». После приземления и разгрузки Ли-2 звено Трофимова через 30 минут перелетело на аэродром Кузьмин.

В 10.30 пара Речкалов – Вахненко самостоятельно перелетела на аэродром Кузьмин. В период с 12.00 до 13.00 так же обособленно перелетела пара Голубев – Кудинов.

В 13.30 пара Сухов – Жигалов вылетела на сопровождение Ли-2, следующего на Грановку, с техсоставом. После посадки на аэродроме Грановка наша пара вылетела в направлении аэродрома Кузьмин, но в 17.30 в конечной точке маршрута приземлилась только «Аэрокобра» Константина Сухова. Во время перелета, в районе юго-восточнее села Комаровец, самолет гвардии младшего лейтенанта Жигалова, из-за возникшего пожара в моторном отсеке, потерпел аварию. Возгорание мотора произошло из-за обрыва шатунов. «Аэрокобра» Р-39 № 28804 сгорела на земле. Летчик сумел покинуть самолет с парашютом и остался жив. Позже он самостоятельно прибыл в свою часть, на новое место базирования авиаполка.

После обеда, в 14.10, первым стартовало с аэродрома Тодирени на новый пункт базирования части звено гвардии старшего лейтенанта Ивашко (Ивашко – Березкин, Турченко – Киселев).

В 15 часов снова на сопровождение Ли-2 до аэродрома Грановка вылетело звено гвардии лейтенанта Никитина (Никитин– Иван Онищенко, Табаченко – Чертов). В 16.30 все 4 самолета прибыли по назначению.

В 16.25 на аэродроме Тодирени приземлились три летчика 16-го гиап – гвардии капитан Еремин и гвардии младшие лейтенанты Новиков и Торбеев, перегнавшие три новые «Аэрокобры», полученные ими на аэродроме Гальжбиевка. После их послеполетного осмотра и дозаправки бензином они благополучно перелетели на аэродром Кузьмин.

Всего за этот день 16-й гиап существенно пополнился материальной частью: от 205-й иад авиационный полк Бориса Глинки получил 8 «Аэрокобр» серии Q-25, кроме того, от 302-го иап – спарку УЛа-5 (№ 43250208 с мотором М-82 Ф № 6504400).

После посадки Сухова на аэродроме Кузьмин и его доклада о том, что самолет Жигалова пропал на маршруте, в воздух быстро поднялся Григорий Речкалов с целью поиска пропавшего однополчанина. Выяснив местоположение сгоревшего на земле самолета, в 18.00 он возвратился на аэродром Кузьмин.

Использование тыловых аэродромов для скрытного сосредоточения авиации при расположении основных аэродромов близко от линии фронта значительно усложнило штабу 9-й гиад организацию и обеспечение управления при перебазировании. Так, с 1 по 6 июля штаб покрышкинской авиадивизии работал двумя частями: основным составом обеспечивал организацию перебазирования и управления на аэроузле вылета, а оперативной группой – подготовку к приему авиаполков дивизии и организацию управления на новом аэроузле.

В течение 7 и 8 июля необходимо было обеспечить управление подчиненными частями в трех местах, поэтому штаб 9-й гвардейской иад работал тремя группами: основным составом с передовой командой роты связи на основном аэроузле, организуя прием авиационных полков, управление ими и подготовку к ведению боевых действий немедленно после перелета. Небольшая оперативная группа (2 чел.), с использованием средств связи летных частей, бао и РАБ, базирующихся здесь ранее (через 4 коммутатора), обеспечивала организацию управления и прием прилетающих самолетов на тыловых промежуточных аэродромах Староконстантиновского аэроузла. Третья оперативная группа (2 чел.) с радиостанцией и тыловой командой роты связи обеспечивала управление и выпуск самолетов на аэродромах вылета. Опергруппы, остающиеся на аэродромах вылета, перебазировались на новые аэродромы самолетами связи авиадивизии.

16-й гиап на аэродроме Кузьмин обеспечивал 822-й бао. Замечаний по вопросам тылового обеспечения у командования авиаполка Бориса Глинки не было, наоборот, ставился в пример продовольственный отдел этой тыловой части, который работал отлично.

С 8 по 10 июля из-за отсутствия лимита на авиационное горючее облет района предстоящих боевых действий с тыловых аэродромов ни одной частью авиадивизии не проводился.

9 июля уже 16-й гиап передал три «Аэрокобры» серии Q-25 и УЛа-5 № 43210205 с мотором М-82 Ф № 6504407 в 100-й гиап и одну «Аэрокобру» серии Q-25 в 104-й гиап.

10 июля, ввиду необходимости прикрыть сосредоточение северной ударной группировки войск 1-го УФ, 104-й гиап к исходу дня перелетел на свой основной аэродром Иващуки, откуда в дальнейшем начал облет района боевых действий и непосредственно боевые действия по прикрытию наземных войск.

В течение 11 и 12 июля перелет 16-го и 100-го гиап на основные аэродромы из-за плохих метеоусловий был задержан, и на свой основной аэродром они перелетели только к исходу 13 июля. Перелет производился мелкими группами по 4–6 самолетов, с подходом к аэродрому Михалувка, предназначенному для базирования, на низкой высоте, с целью скрытности сосредоточения. Часть групп попутно с перелетом производила облет района предстоящих боевых действий.

С 13 июля вся 9-я гиад сосредоточилась на аэроузле Михалувка: 104-й гиап – на аэродроме Иващуки, 16-й и 100-й гиап – на аэродроме Михалувка, здесь же находилось и управление авиационного соединения. Аэродром располагался в 11–15 км от линии фронта, против бродской группировки противника и в 60 км от районов боевых действий стрелковых и танковых дивизий Красной армии на правом крыле фронта, при начале наступления, и до 100 км – к моменту перебазирования вперед.

Организация связи на этом аэродроме отличалась большой насыщенностью средств связи. Здесь был организован, кроме КП 16-го и 104-го гиап, командный пункт командира 9-й гиад. Проводная радиосеть работала хорошо. Через радиосеть ПВО фронта осуществлялся прием сигналов оповещения, поступающих на все три КП, размещенные на аэродроме.

Тыловое обеспечение 9-й гиад в аэроузле Михалувка выполнялось силами тыловых частей 23-го района авиационного базирования 2-й ВА, конкретно 379-м бао (16-й и 100-й гиап) и 388-й бао (104-й гиап).

Отделом техснабжения 379-го бао руководил старший техник-лейтенант Мерцалов Николай Петрович (1910 г. р., в РККА с 1931 года), который, как отмечало командование 16-го гиап, «со своими задачами справился отлично, питание летного состава было организовано хорошо, пища готовилась вкусная, высококалорийная и вовремя. Все остальные отделы и службы БАО работали хорошо».

Аэродром Михалувка представлял собой взлетную полосу размером 400 × 1100 м, с неровной поверхностью, но он позволял производить взлет четверкой самолетов, а посадку – парой. С юго-востока подходы к аэродрому были закрыты прилегающим к границе летного поля сосновым лесом. Капониров для укрытия самолетов не было. Грунт на аэродроме был твердый, с травяным покровом и при дождях не размокал.

Аэродром Иващуки (Ситно) – размер ВПП 350 × 1200 м. Он был спланирован аэродромными подразделениями батальона аэродромного обслуживания на обработанной пахотной земле.

Мест укрытия для самолетов не было. Средства естественной маскировки также отсутствовали. Грунт на аэродроме мягкий, со слабым травяным покровом. Поэтому на аэродроме было пыльно, при дождях он быстро размокал и приходил в негодность для производства полетов. Подходы к аэродрому были открыты со всех сторон.

Базирование всей авиадивизии или двух авиаполков на одном аэродроме значительно тормозило боевые действия. Нередки были случаи, когда необходимость немедленного взлета группы самолетов совпадала с необходимостью немедленной посадки одного или группы самолетов (из-за ограниченного запаса горючего или из-за неисправности, боевых повреждений), прилетевшей с боевого задания.

К моменту прибытия 9-й гиад в состав 2-й ВА и к началу наступления войск 1-го Украинского фронта противник располагал 41 дивизией, в том числе 8 танковых, из них 25 дивизий – немецких, 12 – венгерских. При этом в первой линии обороны находилось 27 дивизий и во второй линии – до 14 дивизий, из них 8 танковых, расположенных в основном восточнее Львова, то есть на центральном участке немецкой обороны.

Оборона противника имела несколько оборонительных рубежей, расположенных на глубину до 50 км. Наиболее сильно укрепленным участком обороны немцев являлся Бродский укрепрайон, прикрывающий шоссейную и железную дорогу, идущую на Львов.

К 13 июля 1944 года произошли изменения в боевом составе всех авиаполков 9-й гиад.

Войска 1-го Украинского фронта, закончив к 13 июля 1944 года сосредоточение ударных группировок, с рассветом 14 июля перешли к решительному наступлению из двух районов – на северном крыле фронта из района Твердынь – Берестечко – Лашкув, в общем направлении на Львов. На центральном участке – из района Литовисько – Езерна с задачей во взаимодействии с войсками северной ударной группировки окружить и уничтожить войска противника, обороняющие район Бродов, с одновременным движением в направлении Львова.

Линия боевого соприкосновения перед началом наступления войск фронта проходила по рубежу: иск. Твердынь, иск. Кисели, Торчик, Зоютин, Блудув, Пустомыты, Терешковице, Звиняче, Галичени, иск. Бужины, Кашкув, Конюшкув, Радзивилув, ГиеДыдковице, Суховоля, Чернысув, иск. Бенява, далее на юг по восточному берегу р. Золушка и Стрыпа, иск. отм. 292, что в 8 км севернее Бучач, Площа, Свешковице, далее по южному берегу реки Днестр до Незниська.

В течение 14 июля противник частями 16-й мд, 17-й тд, танковой дивизии СС «Викинг» и 72-й пд оказывал упорное сопротивление нашим войскам, прорывающим его оборону, и неоднократно переходил в контратаки, одновременно вводя в бой от 30 до 70 танков и до двух полков пехоты.

В этот день авиадивизия Покрышкина получила боевую задачу: непрерывным патрулированием прикрыть боевые порядки наступающих войск 3-й гвардейской армии в районе Блудув – Свинюхи – Порванче и по дополнительной задаче – войска 13-й армии в районе Горохув – Цехув – Подберезье – Нечихвосты – Стоянув.

Рано утром 14 июля в штаб 16-го гиап пришло боевое распоряжение № 72 штаба 9-й гвардейской истребительной авиационной Мариупольской дивизии. В нем начальник штаба соединения гвардии полковник Абрамович довел до подчиненных частей приказание командира 9-й гиад на предстоящий день. В частности, 16-му гиап была поставлена следующая задача: «14.07.44 г., согласно предварительному распоряжению, с 5.00 до 5.30 группой из четырех «Аэрокобр» и с 5.30 до 7.10 группой из восьми «Аэрокобр» патрулированием в воздухе прикрыть наступающие части наземных войск в районе Блудув, Свинюхи, Порванче. С 9.00 иметь в готовности сильные группы по 10–14 самолетов для прикрытия наземных войск в том же районе, вылеты дополнительным распоряжением согласно графика». Как общая задача для всех командиров авиаполков дивизии в этом же документе было отдано и такое распоряжение: «Основной задачей для летного состава поставить уничтожение бомбардировщиков противника на подходе к району прикрытия, следить за продвижением наземных войск и соответственно перемещать район прикрытия на запад».

Прикрытие наземных войск производилось всеми авиационными полками покрышкинской авиадивизии группами от 8 до 14 самолетов, с 16.30 до 21.30 непрерывно. Районы прикрытия находились на удалении 60–65 км от аэродромов базирования частей авиасоединения, и на полет туда и обратно затрачивалось около 25 минут, поэтому при планировании учитывалось, что группа может находиться в районе прикрытия около 25 минут.

Метеослужба авиадивизии предсказывала на 14 июля облачную погоду (6–9 баллов), многослойную, высота нижней кромки 400–800 м, утром дымка, днем по району проходящие дожди грозового характера. При снижении облачности до 200–400 м – видимость 6—10 км. При тумане и дожде видимость 500—2000 м, ветер 3–7 м/с, с порывами до 11 м/с.

Выполняя поставленную боевую задачу, летный день 16-го гиап 14 июля 1944 года начался вылетом в 5.00 четверки «Аэрокобр» под управлением заместителя командира авиаполка дважды Героя Советского Союза гвардии капитана Речкалова. Вместе с ним поднялись в небо летчики Вахненко, Сухов и Руденко. Боевая задача на этот вылет и практически на весь день была поставлена стандартная – прикрытие наземных войск в районах Свинюхи – Горохув – Блудув. Погода стояла ясная, видимость до 5 км.

Здесь следует сказать, что командир авиадивизии дважды Герой Советского Союза гвардии полковник Покрышкин в этот день дал карт-бланш именно 16-му гиап первому рвануться в воздушное сражение, первому показать боевой результат. Начать боевые вылеты 104-й гиап, согласно его приказу, должен был только в 7.00, а 100-й гиап – в 8.00.

По возвращении через 48 минут на свой аэродром ведущий группы Григорий Речкалов доложил, что в районе патрулирования они воздушного противника не встречали, полет прошел без происшествий. В населенном пункте Горохув наши летчики наблюдали 4 очага пожаров, сопровождающихся взрывами. В 2 км западнее дороги из Горохува на Цехув предположительно было замечено до 20 танков, которые вели стрельбу в восточном направлении. Радиосвязи со «Ждановым» (радиостанция наведения) не было.

С полным боекомплектом самолеты речкаловского звена произвели посадку на своем аэродроме.

В 5.25, вслед за четверкой Речкалова, на выполнение такой же боевой задачи вылетела восьмерка «Аэрокобр» под командованием командира 2-й аэ гвардии капитана Еремина. Состав пар летчиков в этом вылете был следующий: Еремин – Новиков, Торбеев – Стаценко, Старчиков – Иван Онищенко, Никитин– Белозеров.

Наши летчики также в воздухе противника не встретили и на земле ничего толком не смогли увидеть из-за сплошной дымки.

Связи со «Ждановым» снова не было.

Гвардии лейтенант Иван Онищенко через 10 минут после взлета возвратился на свой аэродром из-за неисправности топливной системы самолета.

Снова советские самолеты не расчехляли свое бортовое оружие.

В 6.15 группа Еремина возвратилась на свой аэродром.

В 5.54 в составе третьей группы, продолжавшей плановые боевые вылеты, поднялись в небо Западной Украины летчики Голосуй, Ивашко, Березкин, Жердев, Турченко, Цветков и Коряев. Ведущий группы – командир эскадрильи Герой Советского Союза гвардии старший лейтенант Труд. Погода оставалась по-летнему ясной.

Высота патрулирования составляла 3000–3500 м. В конце времени нахождения над линией фронта, в районе Шкоина на высоте 4000 м наша группа увидела 8 немецких истребителей ФВ-190, которые шли с курсом 270°. При развороте на них советских «Аэрокобр» вражеские ФВ-190 со снижением на больших скоростях ушли от боестолкновения в дымку. На северной окраине Горохува продолжались пожары.

Некоторые «Аэрокобры» все-таки проверили авиационное бортовое оружие, расход боекомплекта был малым: авиаснарядов 37 мм – 4 шт., авиапатронов 12,7 мм – 40 шт.

В 6.49 группа гвардии старшего лейтенанта Труда совершила посадку на своем аэродроме.

В 6.25, после приземления двух первых патрульных групп Речкалова и Еремина (группа Труда была еще в районе патрулирования), восьмерку «Аэрокобр» поднял в воздух и возглавил командир 16-го гиап Герой Советского Союза гвардии майор Глинка Борис Борисович. Ведомым с ним вылетел летчик-стажер младший лейтенант Лихачев, бывший летчик-инструктор из 25-го зап. Доверял, наверное, бывший летчик-инструктор Борис Глинка своему коллеге. Как он сам говорил о Лихачеве перед этим вылетом: «…летчик он отменный, а что боевого опыта маловато – получит. В группе ведь все вон какие «волки»!»

Остальные три пары восьмерки Бориса Глинки составили летчики: Клубов – Иванков, Трофимов – Кирилов, Кетов – Черников. Сразу же, взглянув на список летного состава, видно, что эта группа была не самой сильной и опытной. Только Александр Клубов, Николай Трофимов и Борис Глинка («волки») имели значительный опыт боевой работы. Остальной летный состав требовал к себе, ввиду непродолжительного времени нахождения на фронте и небольшого боевого налета, особого внимания. Учитывая результаты первых двух вылетов, когда наши летчики в воздухе противника не встретили, ведущий этой группы, наверное, предполагал, что и этот вылет не принесет особых хлопот.

Однако все оказалось совсем не так, в 7.15 только 7 «Аэрокобр» группы Героя Советского Союза гвардии майора Глинки приземлились на аэродром базирования части. В строю приземлившихся самолетов не было «Аэрокобры» ведущего – командира авиационного полка Бориса Глинки (Р-39 «Аэрокобра» N-1 № 29215 с мотором «Аллисон» Е-19 № 039675). Это был его 272-й боевой вылет на фронте и 65-й воздушный бой.

Всего за 1943–1944 годы Борис Глинка выполнил 414 полетов на самолете Р-39 «Аэрокобра» с налетом 265 часов 43 минуты и 45 полетов на самолете Р-40 «Киттихоук» с налетом 12 часов. Однако, как показали дальнейшие события, в небо войны он больше не поднимется, не считая перелета его, тяжело раненного, в Москву. С диагнозом после приземления на парашюте – «потеря сознания, перелом правой ноги и левой руки» он попадет сначала во фронтовой эвакогоспиталь № 2901, а затем 24 июля 1944 года в Центральный авиационный госпиталь НКО в московских Сокольниках, в котором будет проходить лечение вплоть до 25 мая 1945 года. Здесь он встретится с младшим братом дважды Героем Советского Союза Дмитрием Глинкой, которого также военные медики ЦАГ НКО поднимали на ноги после тяжелого ранения 18 июля 1944 года в авиакатастрофе транспортного самолета Ли-2.

В штаб 9-й гиад с командного пункта 16-го гиап, после выполнения группой Бориса Глинки боевой задачи, было отправлено боевое донесение за номером 089. Ввиду важности этой первой переданной в вышестоящий штаб информации приведем ее полностью (орфография оригинала): «Высота 1000–4500 м. В районе прикрытия пара капитана Клубова увидела четыре Ме-109, передал по радио Б. Глинке. Он передал – набираем высоту. После этого пара майора Глинки развернулась на Ме-109, в это время капитан Клубов выше увидел еще два Ме-109 и пошел с набором высоты за ними. Ме-109 ушли. После этого видел самолет «Аэрокобра» на близкой дистанции был атакован Ме-109 и один Ме-109 был в хвосте «Аэрокобры». В это время лейтенант Трофимов вел бой с Ме-109. Из боевого задания не возвратился Б. Глинка, предположительно сбит в бою. На КП полка по радио приняли сигнал «Я, Борис, горю». Горение самолета «Аэрокобра» экипажи наблюдали. Радиосвязь со «Ждановым» хорошая. Расход БК: 37 мм – 25 шт., 12,7 мм – 190 шт. и 12,7 мм – 600 шт. Погода: ясно, видимость до 5 км».

Правда, Константин Сухов в своей книге «Эскадрилья ведет бой» пишет почему-то, что первую группу в этот день поднял в воздух Борис Глинка, а не Григорий Речкалов, как записано в учетных документах части:

«На следующий день еще до рассвета мы уже были на ногах. В землянке «ББ» – командир полка майор Борис Глинка и комэск Андрей Труд.

– Задача сегодня такая, – говорит «ББ» и обрисовывает обстановку. Потом командир полка заключает: – Поведу первую группу».

В интерпретации все того же Сухова этот воздушный бой группы Бориса Глинки так описан им в своих воспоминаниях:

«…Восьмерка сошлась лоб в лоб с «Мессершмиттами». Ведя огонь, она пронеслась на бешеной скорости мимо них.

– Разворот! – скомандовал «ББ» и резко бросил свой истребитель в вираж. Команду приняли и выполнили все семь подчиненных ему летчиков. Но у командира разворот получился быстрым, энергичным, а его ведомый отреагировал с запозданием в какуюнибудь секунду – не больше. Да и остальные три пары не успели за «ББ».

Вот и вышло, что группа несколько оторвалась от своего ведущего. Впрочем, точно так же можно утверждать, что ведущий оторвался от своей группы.

Истребители сблизились с «мессерами», когда командир уже крутился в их гуще. В бой вступили все. Замелькали кресты, заплясали перед глазами трассы. Охваченные боевым азартом, летчики ничего не видели, кроме выбранной для атаки цели. Никто и не заметил, как машина командира была атакована, как он выпрыгнул из горящего самолета, хотя уже пылающую машину увидели. На КП полка приняли по радио:

– Я – Борис, горю!..

Домой группа вернулась без командира. Что доложить начальству? Никто – ни ведомый командира, ни Клубов – ничего вразумительного сказать не могли. Отвечали одно:

– Горящий самолет наблюдали…

Уже позднее, когда сослуживцы навестили в госпитале «ББ», он во время покидания самолета получил перелом бедра от удара стабилизатором, тот рассказал им, как все произошло.

– На лобовых мой самолет не был поврежден, хотя трасса прошла возле самой кабины, – вспоминал командир. – Развернувшись, сразу же вступил в бой с «мессерами». И вдруг истребитель содрогнулся. Смотрю, в правой плоскости уже несколько дыр. В ту же секунду сверху вниз совсем рядом пронеслись два «худых»… Плоскость уже горит, самолет крутнуло раз, другой. Все, думаю, надо прыгать… Сбросил дверцу, стал вываливаться.

А тут резкий удар в бок – чуть сознание не потерял.

Приземлялся «ББ» в полусознании. К тому же ветром сносило его на лес.

Кто его подобрал, как он оказался в госпитале, ничего этого Глинка не знает. Одно лишь помнит: ударило его стабилизатором. А сбили вражеские «охотники».

– Подловили все же, черти! – с досадой произнес командир».

Заместитель командующего 8-й ВА генерал-майор авиации Андрей Герасимович Рытов, курировавший, как замполит авиационного объединения, 9-ю гиад, также описывает этот боевой эпизод и причины, его создавшие, в своей книге «Рыцари пятого океана» (Рытов А.Г. Рыцари пятого океана. М.: Воениздат, 1968): «Во время войны пара самолетов считалась основной тактической единицей. Она позволяла осуществлять надежное взаимодействие, давала хороший боевой эффект. Но кое-кто этим стал пренебрегать, нередко в напарники опытным истребителям назначали первого подвернувшегося под руку летчика. Так при случайном напарнике, плохо понимавшем замысел и намерения ведущего, в одном из воздушных боев был сбит Дмитрий Глинка. (Здесь генерал Рытов запамятовал, был сбит в воздушном бою 14 июля 1944 года старший брат Дмитрия Глинки – командир 16-го гиап Борис Борисович Глинка. Дмитрий Глинка был тяжело ранен в авиационной катастрофе Ли-2 17 июля 1944 года. – Авт.) Надо было пресечь все это в самом зародыше. Необходимость поправить дело диктовалась еще и тем, что командиром этой дивизии только что назначили Покрышкина. Боец он был отличный, но опыта руководства соединением пока не имел. Следовало помочь ему».

Кстати, за день до этого, 13 июля, в аналогичной ситуации был сбит ведомый командира эскадрильи 104-го гиап гвардии подполковника Боброва Владимира Ивановича командир звена гвардии старший лейтенант Михаил Петрович Девятаев («Аэрокобра» № 29251), воздушный позывной – «Мордвин». По документам 9-й гиад и 104-го гиап он до конца войны числился погибшим – «…летчик ст. л-т Девятаев погиб, самолет разбит». Однако Девятаев остался жив, хотя попал во вражеский плен. За его легендарный побег из концлагеря на острове Узедом (Германия) 8 февраля 1945 года, вместе с девятью такими же, как и он, военнопленными, на немецком бомбардировщике Хе-111 Н-22 (который мог нести крылатые ракеты Fi-103 (Фау-1)) в 1957 году он все-таки стал Героем Советского Союза. Почему так поздно? В феврале 1945 года «особисты» 61-й армии (начальник отдела КР Смерш подполковник Мандральский) с разбитого при посадке в районе 3 км северо-западнее местечка Шлоппе «Хенкеля» доставили в расположение 1067-го стрелкового полка 311-й сд десять изможденных людей в немецкой арестантской форме. Как они выяснили, это были бывшие военнослужащие Красной армии и гражданские лица, угнанные немцами в Германию и находившиеся в лагерях военнопленных, – Девятаев М.П., Кривоногов И.П., Емец М.А., Адамов Ф.П., Соколов В.К., Сердюков Т.Г., Олейник И.В., Немченко В.Р., Урбанович Н.М., Кутергин П.Е.

В армейском Смерше не могли поверить, что заключенные немецкого концлагеря смогли угнать суперсовременный по тем временам вражеский самолет. Бывших военнопленных подвергли жесткой проверке. Конкретно Михаилом Девятаевым занимался старший следователь контрразведки Смерш старший лейтенант Потокин. На первом допросе на его вопрос о службе Девятаева в Красной армии тот доложил:

«…В сентябре 1940 г. меня отправили в 163-й авиационный истребительный полк в гор. Могилев, где я служил до начала Отечественной войны 1941 года, в последнее время в качестве командира звена.

С начала войны я участвовал на фронте. 16 сентября 1941 г. во время выполнения боевого задания я был ранен в правую ногу, раненный довел самолет до аэродрома гор. Лебедин. После ранения был направлен в госпиталь, сначала в Харьков, затем – в Сталинград и в гор. Саратов. 11 января 1942 г., после излечения, был выписан и направлен в г. Казань в высшую школу Красной армии, где проходил обучение до 20 декабря 1942 г. Не закончив школы, был отправлен в распоряжение МВО, откуда я был послан в г. Алатырь в 714-й запасной ночной бомбардировочный полк. Там я был до мая 1943 г. В мае 1943 г. я в составе полка вылетел на самолете У-2 на фронт в м. Борисово, западнее гор. Можайска. На самолете У-2 я летал до мая 1944 г., после чего был переведен на истребитель системы «Кобра». На истребителе я летал до 13 июля 1944 г., а 13 июля я принимал участие в воздушном бою, в процессе которого самолет мой был подбит и загорелся, я в это время был ранен. Видя безысходное положение, я выбросился на парашюте, приземлился на немецкой территории и был взят немцами в плен.

ВОПРОС: Где Вы были и чем занимались, находясь в плену у немцев?

ОТВЕТ: Когда я выпрыгнул с парашютом из горящего самолета, я приземлился в лесу, во время приземления вывихнул себе левую ногу и потерял сознание. Когда я пришел в себя, то около меня были немцы и русские, служившие в русской освободительной армии. Меня сразу отнесли в землянку, угостили компотом.

Затем привезли немецкого летчика, которого я сбил в воздушном бою и который также выпрыгнул из самолета на парашюте. Из землянки меня отвезли в штаб полка немцев, а затем в штаб дивизии, где меня допросил немецкий офицер. Он спрашивал фамилию, имя, отчество, в какой части я служил и на каком самолете летал, спрашивал фамилию командира полка и дивизии, спрашивал о подготовке Красной армии к наступлению. Я ему ответил, что я летчик 237-го авиационного полка, в котором я служил в 1941 году и которого в то время, по-видимому, не существовало. В части подготовки Красной армии к наступлению я сказал, что ничего не знаю.

После допроса нас собрали – человек 10 летчиков и человек 5 стрелков-радистов и отправили в сарай, где мы ночевали под охраной. Утром нас на автомашине отправили за гор. Львов в местечко, названия которого я не помню. Там был большой немецкий аэродром, здесь меня и других допрашивали по вопросам авиации, здесь же показывали фотографии советских летчиков для опознания, в их числе была фотография командира нашей дивизии – дважды Героя Советского Союза Покрышкина. Когда мне ее показали, я заявил, что не знаю, что я только слышал о нем».

«Вырвавшись из плена и доставив сведения о секретном полигоне и самолет-носитель крылатых ракет, Девятаев тем не менее как предатель, «добровольно сдавшийся в плен», был осужден трибуналом на 25 лет лагерей. Он провел в заключении более восьми лет и был освобожден лишь в 1953 г. по амнистии, последовавшей после смерти Сталина» (Зефиров М. Штурмовики. С. 372).

Затем всех их зачислили в одну роту 777-го стрелкового полка. Судьба всех десяти красноармейцев сложилась по-разному, а для некоторых – трагически. После освобождения Девятаев уехал в Казань, где жила его жена – Фаузья Хайруловна Муратова (ул. Чехова, д. 34). Его не брали на работу. Имея в кармане диплом капитана парохода, он с трудом устроился грузчиком в Казанском речном порту.

Лишь в 1957 году, благодаря вмешательству легендарного конструктора космических кораблей Сергея Королева, после рассказа об их подвиге в газетах, Михаилу Девятаеву 15 августа 1957 года было присвоено звание Героя Советского Союза. Его перу принадлежит знаменитая книга «Побег из ада».

Одно движение пера нового командира 9-й гиад – и Григорий Речкалов, после уточнения тяжести ранения Бориса Глинки, мог стать полноценным командиром авиаполка. Но по причине своей личной убежденности, что Борис Борисович вскоре поправится и возвратится в свою часть, этого Покрышкин делать не захотел, несмотря на то что 2 июля 1944 года Григорий Речкалов стал уже дважды Героем Советского Союза, непререкаемым авторитетом не только для летчиков своего авиаполка, но и всей 9-й гвардейской иад. Кроме него дважды Героем в покрышкинском авиационном соединении был только Дмитрий Борисович Глинка, заместитель командира 100-го гиап, и сам Александр Иванович Покрышкин.

Георгий Голубев этот эпизод с потерей самолета командира своего авиаполка и тяжелым ранением Бориса Глинки в своих воспоминаниях («В паре с сотым»), следуя хронологии повествования о боевых действиях 16-го гиап, дипломатично упустил, как и все перипетии единственного воздушного боя, проведенного 14 июля 1944 года. Впоследствии, возвращаясь через несколько глав к боевым действиям своего авиаполка под Львовом, вскользь он говорит о факте сбития Бориса Глинки, но непосвященному читателю совершенно непонятно, когда, где и как случилось это ЧП. Георгий Голубев говорит:

«В первом для Иванкова вылете с Клубовым в паре ведущий выручил молодого летчика из беды – сразил атаковавший его «мессершмитт». Вскоре ведомый сбил в трудной схватке «фоккера», зашедшего в атаку на Клубова, а несколько минут спустя заградительной очередью отогнал от него «мессера».

В том бою «мессером» – очередью с большой дистанции был сбит командир полка Б. Глинка. Руководство боем взял на себя капитан Н. Трофимов, и, хотя самолет его тоже получил повреждения, летчик собрал потом группу, вывел ее из боя и привел домой».

Здесь следует сделать ремарку, касающуюся критического взгляда на этот боевой эпизод, когда «был сбит командир полка Б. Глинка» и впервые вылетел Иванков в паре с Клубовым. Это две реперные точки, которые подтверждают, что это было 14 июля, – но ни один летчик 16-го гиап не сбил ни одного немецкого самолета не только в этом вылете, но и вообще за целый летный день; а кто кого собирал после боя – вопрос оставим открытым!