Текст книги "Неупиваемая чаша"

– И ты туда же, но почему я должен вам верить? – обернулся Петр к банкиру.

– А кому же еще? Мы все видим и все знаем! Вот, к примеру, сейчас твой друг ведет твою пьяненькую женушку в свою спаленку, ах, ах, она споткнулась и чуть не упала! – снова засмеялся банкир.

– Что, вот так прямо и ведет? В спаленку? – недоверчиво спросил Петр.

– Прямо вот так и ведет! – уверил банкир.

На задней стене комнаты возникли кадры лежащих на кровати в страстных объятиях мужчины и женщины.

– Зачем, зачем они это делают?! Сволочи, мерзкие твари, убью обоих! – взревел Петр.

– Вот так-то лучше, а делают они потому, что ты импотент, а твой друг считает, что он наконец взял свое, она же думает о новизне отношений! – хихикнул банкир.

– А вот и врешь! Это не она там с мужиком, и я вовсе не импотент, мы очень хорошо жили, она всегда была верна мне, понял, ты, рогатый идиот?!

– Сам ты идиот – она ловко притворялась, а сама в тайне только и мечтала о сильном и здоровым мужике, – встрял человек в черном.

– Это почему же она о нем мечтала?

– Все женщины после пяти лет совместной жизни начинают мечтать, впадают в романтизм, а мужик, как назло, все меньше и меньше обращает внимание на свою благоверную, отсюда мечты и романтизм. Вот и ты все реже и реже удовлетворял ее.

– Ты хочешь сказать, что ее сжигали тайные желания?

– Не просто сжигали, порой ей нестерпимо хотелось бежать от тебя и отдаться первому встречному жеребцу, – подытожил человек в черном.

– Тварь, ненасытная тварь! – в исступлении пробормотал Петр.

– Она, конечно, тварь, но тварь расчетливая! – заметил прокурор. – В моей практике не ты первый, таких, как ты, рогоносцев, пруд пруди, встал на ноги мужик, завелись денежки, а к той поре любовь у нее прошла, и она ищет способ, как бы потихоньку, без ущерба себе уйти от надоевшего мужичка.

– Как это? – удивился Петр.

– А так! Она знала, что если только изменит тебе, и ты узнаешь об этом, то бросишь ее ни с чем, голой, так сказать, а чтобы этого не случилось она однажды открыла твой сейф и завладела твоими наиболее ценными бумагами.

– Но шифр знал только я.

– Эко наивное дитя! Срисовала она твой шифр! – поддакнул прокурору полковник.

– Вот паскуда! Ну я им устрою! Я прокляну их обоих и убью, убью, убью.

– Правильно, прокляни, тогда они оба достанутся мне, но лучше убей обоих, и дело с концом!

На задней стене комнаты возник Петр: вот он с ножом крадучись пробирается в спальню своего бывшего друга и наносит несколько ударов ножом в спящие тела любовников. Петр посмотрел на то, как он пробирается в спальню, вскочил:

– Нет, нет, не могу, я не убийца!

– Это ты-то не убийца? А помнишь, как ты соблазнил девятиклассницу? Помнишь, как она от тебя забеременела? Помнишь, как, узнав об этом, ты бросил ее? Испугался и бросил! А девочка через месяц, не вынеся объяснений с родителями, взяла да и выбросилась из окна. Так кто же ты? Убивец, как есть убивец! – заявил судья.

На стене в окне 7 этажа появилась девушка и бросилась из окна.

– Мне что, по-твоему, за совращение малолетней надо было сесть в тюрьму?

– Ты нашел способ уйти от ответственности. Твои друзья хорошо заплатили мне, и ты на свободе. Как видишь, всем хорошо!

– Мне тоже кое-что досталось! Хорошие у тебя друзья, отписали моей жене шестисотый мерин, славненькая, доложу я вам, тачка! – заметил полковник.

– Впрочем, у тебя на роду написано – продолжать множить грехи твоих далеких предков, – заявил человек в черном.

Петр:

– Брось, какие еще грехи, каких еще предков!

– А такие! Начну с того, что твои предки обосновались в сельце Дурыманово еще с допетровских времен. Сначала они обрабатывали землю, с того и жили. С воцарением Петра и строительством новой столицы все селяне были переведены в ямское сословие, и с этих пор все мужики занялись извозом. В селе появился трактир, которым владел твой пращур, разбитной мужичок по прозвищу Прошка-халдей. Не знаю почему, но как говорит людская молва, подружился он с неким Тимофеем. Та же молва говорит, что Тимофей был фартовым ямщиком, и очень небедным, имел две тройки прекрасных лошадей, одну из которых сдавал в наем, на другой ездил сам. Однажды, собираясь по государевым делам в длительный отъезд, твой предок явился к трактирщику с кринкой, наполненной золотыми монетами, и попросил сохранить ее до его возвращения, а в случае его смерти передать припас жене. Почему он так сделал, никому не ведомо, но думаю, потому что времена были беспокойные, грабили часто и нещадно. Прошка-халдей поклялся все в целостности сохранить и вернуть золото хозяину, как только тот вернется домой.

– Подожди, дай я чего-нибудь глотну, все нутро горит…

– Погоди, брат, дай-ка Петеньке моего отварчика испить, – вмешался бомж, подавая стакан. – Пей, выпьешь и сразу оздоровишься.

Петр взял стакан и выпил, затем внимательно вгляделся в изможденную фигуру:

– А ты, рвань, как сюда попал? Эти, понятно, – взяточники и казнокрады, но ты-то, ты…

– По собственной слабости – не смог во время уйти, вот и оказался в этой подлой кампании, – махнул рукой бомж.

– Это что же такая за слабость, что заставила тебя продать собственную душу?

– Был я когда-то так же, как и ты, богат и счастлив, но прогорел, дела пошли из рук вон плохо, а вскоре оказался должен огромные деньги одной столичной банде. Пришел срок отдавать, а у меня ни гроша. В общем, попал на проценты и окончательно увяз в долгах, признал себя банкротом. Только это не помогло – бандиты пригрозили, если не отдам долг, то они на моих глазах изнасилуют мою жену и дочь, а потом вобьют им во влагалище бутылки с водкой и выкинут их из окна. Тогда, чтобы не допустить надругательства, я решил сначала убить их обеих, а потом и себя. Убить-то я их убил, а вот себя не смог, пустился в бега, и теперь я с ними. Они-то прикрыли дело по моей невменяемости, а бандюки нет, ищут меня.

– В бегах, а хорошо себя чувствует – главное, сыт, пьян и нос в табаке, – как бы между прочим заметил человек в черном и продолжал рассказ. – Так вот, Тимофей уехал, а месяца через три его дом сгорел, жена и трое детей остались без крова. Она к трактирщику, но тот, сделав вид, что едва сводит концы с концами, строить новый дом отказался. Помыкавшись по соседям, жена Тимофея собрала детей и уехала из села к какому-то барину в услужение. Прошло два года, о ямщике и его семье почти забыли, как вдруг он объявился в селе и потребовал у трактирщика свое золото. Прошка-халдей заявил, что ничего о золоте знать не знает и ведать не ведает. Ушел Тимофей ни с чем, да в ту пору через село проезжал епископ, к которому он и обратился за правдой. Епископ выслушал Тимофея и велел собрать всех селян в центре села. Туда же привели трактирщика, и епископ предложил ему при всем честном народе поклясться на кресте и священном Евангелие в том, что ничего у ямщика на хранение не брал, а значит, и золота у него нет. Перед тем как произнести клятву, епископ предупредил Прошку, что ежели он покривит душой, то станет клятвопреступником, а значит, будет предан Божьему проклятию. Прошка-халдей поклялся, но большинство селян ему не поверили, уж больно нечист он был на руку. Тут ямщик не выдержал и, не дожидаясь Божественной кары, трижды проклял трактирщика и с тоски запил, а через месяц умер, заметь, умер от белой горячки. Гроб с покойным установили в церкви, и все селяне потянулись прощаться с ним. Все село собралось, толпились в церкви, на паперти и во дворе – ждали трактирщика, непременно хотели посмотреть на его прощание с покойником. Через какое-то время он появился и, молча пройдя сквозь толпу, вошел в церковь. Трактирщик был спокоен, он знал – покойники не говорят. В гробовом молчании он подошел к гробу, наклонился над Тимофеем, и в это мгновение все услышали исходящий от покойника страшный утробный стон. А еще через мгновение Тимофей открыл глаза и невидящим взором уставился на клятвопреступника. Все обмерли, а трактирщик, смертельно побледнев, с криком ужаса выскочил из церкви.

– И что же с ним было потом? – не выдержал Петр.

– Бедолага не дошел до своего дома, и только через неделю его нашли в окрестных лесах в совершенно невменяемом состоянии.

– Но при чем здесь проклятие? – удивился Петр.

– А при том, что проклятие начало действовать уже через полгода – на могиле ямщика нашли мертвое тело трактирщика, а еще через пять лет при странных обстоятельствах погиб его сын. Все твои предки умирали не своей смертью. Одни погибали в пьяных драках, другие от несчастных случаев, третьи гибли на каторжных работах, твой дед во время войны служил в расстрельной команде, а пять лет назад повесился. Не забыл?

– Ты хочешь сказать, что и меня ждет такая же участь – Может быть… Я наблюдал за тобой с самого твоего рождения. Какой хороший мальчик был – первый ученик в школе, студент сельхозакадемии, талантливый инженер. Я уж начал думать, что проклятие потеряло свою силу, ан нет! Тебя понесло в город за легкими деньгами, ну думаю, наш человек!

– Не такие уж они легкие, деньги сами по себе не даются, они зарабатываются! Понял, ты, чучело, зарабатываются!

– Деньги ты заработал, но не уберег, отомстив, тебе захочется власти, а власть просто так не дается, ее надо заслужить, заслужить поступками, – подал голос депутат.

– Власть – это… секс без ограничений, – хохотнул Петр

– Стань одним из нас, и ты получишь все и власть в том числе.

– Что это значит? Продать свою душу, как у Гете, но это же фэнтези, поэтический образ продажного человека, одолеваемого непомерными амбициями.

– Брось! Мы не покупаем души, нам нужен человек, которому мы могли бы помогать в реализации его сокровенных желаний. Желаний, о которых не говорят даже близким друзьям. У тебя есть желание убить свою жену и друга? Есть. Мы помогаем тебе и всегда будем помогать, – вмешался человек в черном.

– И это все?

– Все. Тебе бояться нечего, убьешь своих врагов, и мы во всем поможем тебе. Не веришь? А ты спроси у г-на Адамовича. Он прибрал к своим рукам самые лакомые куски национальных богатств страны, вошел в число самых богатых людей мира, и все делают вид, что так и надо. А почему? А потому, что он наш и мы его прикрываем. Или возьми, к примеру, генерала Дурнова. Лопатой гребет дань со своих подчиненных, те в свою очередь обирают всю торговую шайку-лейку, и все довольны, все шито-крыто, почему? Мы кому надо глаза-то замылили, и всем хорошо. Скажу больше – большинство, те, у кого власть, давно забыли заповеди вашего бога. Жизнь, где уже давным давно человек человеку соперник и заклятый враг, способный не только вырвать последний кусок хлеба из голодного рта ребенка, но и убить ради денег и власти.

– Нашему народу всегда был нужен культ, а деньги – это сладкий культ, поэтому все дерьмо, превращаясь в сникерсы, течет в Россию, а из нее утекают мозги и элементарная порядочность, – поморщился Петр.

– Ваше сиятельство, что вы с ним церемонитесь, уговариваете. Не хочет быть одним из нас – в петлю его! – предложил полковник.

– Ты, прав, в петлю его!

Полковник и прокурор схватили Петра, набросили ему петлю на шею, подняли его с постели и поставили на стул.

– Последний раз спрашиваю – ты с нами или?.. – грозно спросил человек в черном.

– Господи, Пресвятая Дева Мария, спасите меня от наваждения, помоги мне, о Господи! – взмолился Петр.

В это время в комнате погасли блики и разлился ровный золотистый свет, из которого проявился старик в белом балахоне с длиной седой бородой.

– А, явился, спаситель заблудших! Ты думаешь, что эта пьянь и забулдыга достоин твоего внимания?

– Господь наш печется и о праведниках, и о грешниках. Все мы дети его!

– Я сильнее твоего Бога! Разве ты не знаешь, что здесь, в этой стране, мы хозяева?! Это наш полигон, наша вотчина, и мы не отдадим ее! – отчеканил человек в черном.

– Да, последние 150 лет потрудился ты на славу – нашел себе христопродавцев, ради удовлетворения собственных амбиций проливших реки людской крови. Они упорно пытались своей демагогией оболванить многострадальный народ, а он прозрел и вернулся под божественную длань!

– Все эти жалкие людишки только годны, что для топки в адском котле! Я давно приготовил им жаркий прием!

– Не все, кое-кто достанется тебе, такие, как твои помощники. Бери их и уходи, оставь парня мне, – старик взял крест в руки и поднял его над головой. – Прочь нечистая сила, прочь! Прочь!

– Ухожу, ухожу, ухожу, – направляясь к стенному шкафу, поднял руки человек в черном, вслед за ним потянулась и остальная нечисть.

– Ты кто? – почему то шепотом спросил Петр.

– Я посланник Бога, вот кто! Что? Допился до чертиков? Они всегда так, чуть человек слабину даст, они тут как тут. И если человече духом слаб, пиши пропало, не заметит, как окажется в их сетях.

– Ты пришел, чтобы спасти меня? Я не стою этого, я безбожник и ничтожество, если позволил своим врагам так поступать со мной!

– Ты заблудшее дитя, а знаешь, что говорится в притче о потерянной овце?

– Откуда мне знать, я не читаю Библию.

– Как ты думаешь, если у человека есть сто овец и одна из них заблудится, то не оставит ли он девяносто девять пастись на холме и не пойдет ли искать заблудившуюся? И когда он ее найдет, то он будет рад этой одной больше всех остальных, которые не терялись. Точно так и наш Небесный Отец не хочет, чтобы потерялся хоть кто-либо из его детей.

– Мне-то что делать?

– Перво-наперво брось пить, поди в Свято-Троицкий храм, припади к иконе Божьей Матери «Неупиваемая чаша» и молись от души, с верой и усердием, да благодари Святую деву Марию, Заступницу перед Богом, за ее всепоглощающую материнскую любовь, и она поможет тебе одолеть твой порок.

– Я ни одной молитвы не знаю, Библию не читал, но исполню волю твою!

– Оттого бесы и мучают тебя, что ты не веришь в Бога, а напрасно. Черти-то вот они, и не приди я, обратили бы тебя в свою веру. Бесы давно атакуют Россию. Робеспьеры и мараты многим российским недоучкам послужили недобрым примером. Лжепророки породили нечаевщину и бомбистов, а потом и гениального беса, сумевшего верно оценить ситуацию и захватить власть в истерзанной стране. Захватив власть, бесы разгулялись вовсю – наступила эра кровавого террора, погубившего многие миллионы жизней. Молись за души невинно убиенных, и тебе воздастся. Молись, и Бог тебя услышит!

С этими словами старик растворился в пространстве, но Петр не видел этого.

– Бог с ними, с миллионами, мне-то что делать? Как жить дальше? Ты предлагаешь молиться, а черти предлагают реальную помощь, и в этом огромная разница – душа против бренного тела, которое хочет вкусно поесть и попить, сладко поспать и не очень много работать. Как быть? Опять же долги надо отдавать и отомстить врагам своим, а кто, как не черти, может помочь? А ты – молись, и тебе воздастся. Когда? На том свете? Нет, надо сейчас сделать так, чтобы мои враги надолго запомнили меня!

Петр, пошатываясь, расхаживает по комнате и звонит по мобильнику.

– Алле, это бюро услуг? Очень хорошо, вы можете устроить похороны?

– Конечно, вам по какому разряду? – ответил приятный женский голос.

– Эээ, конечно по высшему!

– Кладбище или кремация?

– По православному обычаю, с отпеванием.

– А покойник-то готов? – почему-то спросила женщина.

– Очень даже готов, для начала пришлите гримера, покойника надо привести в порядок.

– Очень хорошо, мы благодарны вам за звонок, все будет на высшем уровне.

– Да, вот еще что – пришлите профессиональных плакальщиц и создайте толпу провожающих.

– Желание клиента для нас закон, все сделаем в лучшем виде, с оркестром и прощальными речами.

– Жду, запишите адрес.

В ожидании услуг похоронного бюро Петр поднял с пола бутылку водки и немного отхлебнул из горла.

– Значит, по высшему, но как сделать так, чтобы Зинка узнала, что меня хоронят? А, придумал, сейчас же позвоню своему помощнику Алешке, он все натурально устроит.

Тут же набрал телефон своего помощника и объяснил ему что к чему, и в это время вошли несколько человек, двое из них внесли гроб.

– Простите, а где покойник? – с удивлением оглядывая комнату, спросил мужчина в темно-серой куртке «Адидас».

– Он перед вами, я покойник.

– Не понял? Вы это всерьез?

– Серьезней не бывает, а вы, собственно, кто?

– Я гример, а это моя помощница, – он указал на женщину.

– Гример, говоришь? Тогда вперед, гримируй, – подошел к гробу и лег в него.

– Вас как обычно, или нечто особенное? – в замешательстве спросил мужчина.

– Гримируй под висельника, да поубедительней, так, чтоб ни у кого не было и тени сомнения в подлинности увиденного.

– Сделаем так, что у провожающих невольную слезу вышибет.

Мужчина и женщина молча гримировали Петра.

– Да, жил себе человек, поживал, добра наживал, и вот тебе на – покойник!

– Да вы шутник. Разыграть друзей решили? – улыбнулся мужчина.

– А почему и нет. Очень хочется увидеть, как тебя будут провожать в последний путь. Давай поскорее, а то мне еще лежать да лежать.

– Сейчас, сейчас, еще немного, терпите, уважаемый, терпите! Покойник должен быть естественно красивым.

– Ну сколько можно, народ вот-вот прощаться придет, а ты все возишься, давай заканчивай.

– Уважаемый, вы хотите быть настоящим покойником, таким, над которым хочется рыдать?

– А то, липа не пройдет, все должно быть так, чтобы комар носа не подточил.

– Не только комар, увидев вас в гробу, даже медэксперт не усомнится в реальности происходящего. Впрочем, после месячного запоя вы и без грима очень смахиваете на покойника, – мужчина повернулся к женщине и прошептал. – Удивляюсь, как это он вообще с перепоя дуба не дал, – затем отошел в сторону. – Так, чуточку оттеним глаза, подкрасим губы и добавим румянец на щеки. Вот, уже лучше, вид изможденного болезнью покойника всегда вызывает сострадание и жалость, – и повернувшись к женщине, спросил. – Ну как? Хорош?

– Даже очень хорош, просто супер! – засмеялась женщина.

– Все, вы готовы к погребению.

– Ты забыл про шею.

– Да, да, простите, должен быть синий след от веревки, ничего, сейчас подведем.

В это время появились несколько женщин и начали в голос причитать. Петр приподнялся в гробу и крикнул:

– Эй, бабы, хорош причитать, еще рано, я еще не готов.

Внезапно Петра охватила судорога, он откинулся назад, выгнулся, издал какие-то нечленораздельные звуки и через несколько мгновений замолк. Гример склонился над ним и тут же отшатнулся:

– Ааа, он, кажется, мертв!!! Нет, в самом деле мертв, – позвонил по мобильнику. – Алле, алле, шеф, наш шутник-то, кажется, всам деле помер. Делать-то что?

– Да черт с ним, с шутником, он не просто помер, он сгорел, главное, он полностью заплатил за свои похороны, и мы исполним свой долг. Так что вызывай скорую, пусть констатируют смерть.

Вошли Зинаида и Юрий, друг Петра. Зинаида бросилась к гробу:

– Петя, Петенька, что с тобой? Ты решил пошутить? Ты же не умер?

– Умер, только что скончался, царство ему небесное, мир праху его, – сказал гример.

– Черт, как все некстати, сегодня надо подписывать контракт с немцами на покупку акций «Фольцвагена», а он взял и преставился! – промычал Юрий.

– В такую минуту, в такую минуту, как ты можешь говорить о сделках? Мой муж умер, твой друг умер, ты хотя бы это понимаешь? Как я теперь буду без него, ума не приложу!

– Зина, успокойся, Петра теперь уже не вернешь, а жизнь продолжается. Кто же знал, что его сердце не выдержит.

– А все проклятая водка, сколько раз говорила – не пей, Петя, до добра это не доведет, и вот тебе на, сгорел, – плачет и ломает себе руки. – Я во всем виновата, не выдержала и ушла к матери, а надо было бороться, выводить его из запоя! Дура я, дурра, так мне и надо!

– Хорошо, что вовремя принесла мне его акции и я сбросил их, а то бы ты осталась совсем нищей. Я тут деньги за акции принес, хотел Петру передать, а вот оно как получилось… Так что теперь они твои, – он подал Зине кейс.

Вдруг Петр резко поднялся в гробу, все очумело смотрели на него и осеняли себя крестным знамением. В это время вошел врач скорой помощи, подошел к гробу:

– Успокойтесь, господа-товарищи, с покойниками и не такое бывает.

Зина бросилась к гробу:

– Так ты живой?! О Господи, живой…

– Да, это я так, решил примерить на себя деревянный пиджачок, а он оказался еще не в пору, маловат.

– Ну и шуточки у тебя, Петя! Нет, это надо же было додуматься до такого – бросить все дела, запить, а потом еще устроить себе похороны! Уму непостижимо, у нас дела без него горят, а он – похороны! – возмутился Юра.

Петр подозрительно посмотрел на обеих:

– Значит, вы не того?

– Что не того? – удивленно подняла брови Зина.

– Ты не ушла к нему и не воровала у меня акции?

– Это же надо так допиться и вообразить, что я его обворовала! Ты, случаем, водку беленой не закусывал? Я же люблю тебя, беспутная твоя голова! Люблю, и больше мне никто не нужен!

Москва – Клин