Текст книги "Эпоха Обамы. Наши интересы в Белом доме"

ТАНГО С МЕДВЕДЕВЫМ

В июле 2009 года состоялся долгожданный визит Обамы в Москву, который, безусловно, стал продолжением кампании по завоеванию мирового общественного мнения. Американский президент произнес очередную «эпохальную» речь в стенах Российской экономической школы. Однако московская публика приняла его довольно прохладно. В отличие от европейских стран, Россия не демонизировала Буша и потому устояла перед волной обамамании.

После московского «перезагрузочного» визита вице-президенту Джо Байдену поручили деликатную миссию по восстановлению доверия к США на постсоветском пространстве. И справился он с ней превосходно, убедив украинскую и грузинскую элиту в том, что «перезагрузка» в отношениях с Россией «не будет происходить за счет связей с Тбилиси и Киевом». Эксперты назвали тогда турне вице-президента «балансовым постскриптумом к российско-американскому саммиту».

Уже в сентябре в Америку на заседание Генассамблеи ООН и саммит «двадцатки» прибыл президент Медведев. Накануне открытия Генассамблеи Обама попытался все-таки реализовать свою идею и объявил о перемещении элементов ПРО из Чехии и Польши в Южную Европу. Противники внешнеполитических экспериментов были убеждены, что Россия никогда не пойдет на ответные шаги и принялись критиковать президента за «опрометчивое решение». Глава российского МИД Сергей Лавров только подлил масла в огонь, когда заявил, что на предстоящих в Нью-Йорке переговорах Москва отказывается обсуждать возможность введения санкций против Ирана.

Однако Медведев спас репутацию Обамы. На российско-американском мини-саммите в Нью-Йорке неожиданно для всех он пообещал оказать ему поддержку в иранском вопросе, и признал, что в некоторых случаях без санкций обойтись невозможно. «Это был один из самых ярких моментов нью-йоркской политической недели, – отмечал директор Центра международных исследований Института США и Канады Анатолий Уткин. – Сидя у камина в знаменитой гостинице Waldorf Astoria, Медведев заявил, что Москва сделает все возможное, чтобы удержать Иран от приобретения ядерного оружия. Думаю, российскому президенту удалось пройти между Сциллой и Харибдой: он удовлетворил пожелания американцев, но не связал себя при этом конкретными обещаниями и отказался критиковать курс Ахмадинежада»[671]671
  Интервью автора с директором Центра международных исследований Института США и Канады Анатолием Уткиным. 2009. Сентябрь. 26.


[Закрыть].

Тем не менее американские политологи стали говорить, что крупнейшая внешнеполитическая ставка Обамы себя оправдала: идея связать ПРО в Чехии и Польше с компромиссом по Ирану, действительно, оказалась дипломатической находкой, и тем, кто критиковал Обаму пришлось прикусить языки. «Перед тем как отказаться от проекта строительства ракетных баз в Восточной Европе, – писала The Independent, – Обама, наверное, перекинулся парой слов с Карповым и Каспаровым. Иначе ему не удалось бы совершить такой блестящий ход на дипломатической шахматной доске, который, к тому же, был так точно рассчитан по времени»[672]672
  The Independent. 2009. September. 25.


[Закрыть]. «Российско-американские отношения все больше напоминают танго, – отмечал ведущий эксперт Совета по международным отношениям Чарльз Капчан, – Вашингтон предлагает выйти на новый уровень отношений, и россияне отвечают взаимностью»[673]673
  Интервью автора с ведущим экспертом Совета по международным отношениям Чарльзом Капчаном. 2009. Июль. 4.


[Закрыть].

Первая речь Медведева с трибуны ООН показалась экспертам одной из самых проамериканских речей российского лидера в истории. В ней Медведев рассыпался в похвалах Обаме, восхищаясь «решительностью президента, не побоявшегося отказаться от размещения ПРО в Восточной Европе». И политологи говорили, что «Путин произнес свою программную речь в Мюнхене (это было жесткое антизападное выступление), а Медведев – в Нью-Йорке на заседании Генассамблеи».

Многие сравнивали поездку российского президента в США с турне советского генсека Никиты Хрущева, которое состоялось за 50 лет до того. Хрущев прибыл в Нью-Йорк на огромном самолете Ту-114, для которого даже не нашелся подходящий трап в аэропорту. Как на заседании Генассамблеи ООН, так и на встречах с представителями американского истеблишмента он жестко отстаивал интересы своей страны, отказываясь вступать с США в «бесконечный процесс переговоров, не обещающий никакого успеха». И хотя Медведев остановился в той же нью-йоркской гостинице, что и Хрущев, и провел встречу со студентами того самого Питтсбургского университета, где когда-то выступал генсек, по сути, два этих визита не имели между собой ничего общего. «Хрущев прибыл на сессию ООН триумфатором, – говорили эксперты, – поскольку незадолго до этого СССР запустил свой первый спутник. Медведеву похвастаться было нечем. Россия никак не могла оправиться после кампании на Кавказе 2008 года и переживала резкое падение производства. И эпатажное поведение было бы неуместным». (Тем более что на заседании Генассамблеи было кому эпатировать публику. Иранский президент Ахмадинежад в очередной раз назвал Израиль «расистским государством» и осудил «еврейское влияние в мире», а лидер ливийской революции Каддафи на глазах изумленных делегатов порвал копию хартии ООН, окрестил Совет Безопасности «Советом терроризма» и потребовал суда над Бушем и Блэром за вторжение в Ирак).

Вопрос состоял в том, не поспешили ли американцы, провозгласив переговоры с Медведевым дипломатической победой Обамы? Не слишком ли рано заговорили на Западе о том, что Кремль, по выражению колумниста The Guardian Эдриана Пабста, «провел показательное переосмысление своей стратегии по Ирану»?[674]674
  The Guardian. 2009. September. 28.


[Закрыть] В Нью-Йорке и Питтсбурге Медведев на словах, действительно, отказался от той линии, которую долгие годы проводил российский МИД. Однако неожиданная импровизация президента, желающего покорить западную аудиторию и продемонстрировать свои атлантистские убеждения, могла оказаться лишь красивым жестом, который не повлечет за собой никаких практических последствий. Глава МИД Сергей Лавров сразу попытался сгладить впечатление от слов своего шефа, давая понять, что Россия не собирается отступать от традиционной позиции по иранскому вопросу. В общем, по словам некоторых остроумцев, ситуация напоминала дипломатический казус, случившийся с императором Николаем II, который в 1905 году без ведома своих министров заключил на яхте у острова Бьёркё союзный договор с Германией, но, вернувшись в Москву, вынужден был от него отказаться.

Российские дипломаты всегда выступали против идеи госсекретаря США Хиллари Клинтон ввести «калечащие санкции» в отношении Тегерана. Такие санкции предполагали запрет на поставки нефтепродуктов в Иран, ограничения на экспорт иранской продукции и замораживание счетов Исламской республики в ведущих мировых банках. Российский МИД отмечал, что, поддержав клинтоновскую идею, Москва рискует испортить отношения со своим южным соседом, который проводит по отношению к ней дружественную политику. «Россия благодарна Тегерану – объяснял Анатолий Уткин, – за то, что он не посылал своих людей в Чечню и не поддержал одну из сторон в таджикской гражданской войне»[675]675
  Интервью автора с директором Центра международных исследований Института США и Канады Анатолием Уткиным. 2009. Сентябрь. 26.


[Закрыть]. Кроме того, Иран всегда являлся главным козырем на переговорах России с Западом, и отказываться от него, полностью приняв позицию США, МИД считал неразумным.

Существовала версия, что непривычно-резкие заявления российского президента в отношении Тегерана были сделаны для того, чтобы сохранить иллюзию «перезагрузки», доверив роль защитника иранских интересов Китаю, который также имеет право вето в Совбезе ООН и не допустит введения «калечащих санкций».

«ДОГОВОР О СОКРАЩЕНИИ СТРАТЕГИЧЕСКИХ СИЛ США»

После американского турне Медведева в Вашингтоне были убеждены, что США будет несложно заключить соглашение СНВ-3, которое Обама сделал одним из своих главных внешнеполитических приоритетов. Однако российские переговорщики подыгрывать своим партнерам не собирались. Истек срок предыдущего договора, и впервые за долгое время Москва и Вашингтон оказались без правового акта, ограничивающего их ядерные потенциалы. В довершение ко всему начал развеиваться миф о «перезагрузке». Москва восприняла в штыки размещение американской зенитно-ракетной системы Patriot в Польше. И хотя Соединенные Штаты утверждали, что данная мера не направлена против России, все сложнее становилось объяснить ограничения, введенные на поставки ПВО С-300 в Иран. В Сенате США, которому предстояло ратифицировать новый договор СНВ, росли оппозиционные настроения. Сенаторы от Республиканской партии называли Обаму «позером, не отвечающим за свои слова» и обвиняли его в том, что «он идет на поводу у Кремля». (А ведь для ратификации договора необходимо было заручиться поддержкой как минимум восьми республиканцев).

Серьезные разногласия возникли и между экспертными группами России и США, о чем свидетельствовал тот факт, что последний шестой раунд переговоров длился больше недели, при том, что все предыдущие раунды проходили в два-три дня. И хотя дипломаты утверждали, что противоречия улажены и сторонам осталось согласовать лишь некоторые технические вопросы, это было не так. Главным камнем преткновения стала проблема кодирования телеметрических данных. «Для непосвященных это, конечно, китайская грамота, – утверждал руководитель Центра международной безопасности ИМЭМО РАН Алексей Арбатов, – но специалисты понимают всю важность данного вопроса. Телеметрическую информацию получают с помощью радиосигналов, которые поступают с борта баллистических ракет во время их испытательных запусков. Это информация о том, как работают все агрегаты и узлы ракеты. По договору СНВ-1 шифрование телеметрических данных запрещалось, однако сейчас Россия призывает пересмотреть это положение. Ведь если американцы все-таки решат развернуть систему ПРО в Европе, открытая телеметрическая информация позволит им всегда быть в курсе того, какие системы преодоления ПРО создают на своих баллистических ракетах русские. Поэтому Россия настаивает на том, чтобы разрешить кодирование телеметрических данных, полученных в результате запусков наступательных ракет, или вынудить Соединенные Штаты делиться информацией об испытаниях противоракетной обороны»[676]676
  Интервью автора с руководителем Центра международной безопасности ИМЭМО РАН Алексеем Арбатовым. 2009. Ноябрь. 16.


[Закрыть].

Когда в апреле 2009 года американцы согласились связать сокращение наступательных вооружений с проблемой ПРО, они были уверены, что речь идет о стандартной риторической формулировке, которая, по сути, ни к чему их не обяжет. (Ритуальные заявления о том, что, сокращая наступательные вооружения, стороны должны учитывать наличие оборонительных, можно найти в преамбуле ко всем предшествующим договорам по СНВ). Поэтому когда в декабре премьер-министр Путин объяснил, что Россия хочет получить доступ к информации об американской системе ПРО, для США это стало громом среди ясного неба. «Конечно, обмен телеметрическими данными, – отмечал ведущий эксперт ИМЭМО Александр Пикаев, – может существенно облегчить американцам задачу по созданию системы ПРО, но имеем ли мы право требовать от Вашингтона увязать проверку в отношении СНВ с контролем за противоракетной обороной? Думаю, это требование идет вразрез с российско-американской переговорной практикой, ведь взаимные проверки проводятся обычно лишь в отношении предмета договора»[677]677
  Интервью автора с ведущим экспертом ИМЭМО РАН Александром Пикаевым. 2009. Ноябрь. 10.


[Закрыть]. «Вопрос о кодировании телеметрической информации требует политического решения, – утверждал Алексей Арбатов, – и разрубить этот гордиев узел можно лишь в том случае, если Россия откажется от своих претензий по ПРО, а Соединенные Штаты смирятся с тем, что часть испытательных запусков будет проходить в закрытом режиме»[678]678
  Интервью автора с руководителем Центра международной безопасности ИМЭМО РАН Алексеем Арбатовым. 2009. Ноябрь. 16.


[Закрыть].

Многие эксперты отмечали, что даже если Москве не удастся связать сокращение наступательных вооружений с ПРО, отчаиваться не стоит, ведь с приходом к власти администрации Обамы проблема противоракетной обороны вообще отошла на второй план. Демократы свернули программу по размещению элементов стратегической ПРО в Восточной Европе, отказались от разработки ракет-перехватчиков с разделяющимися головными частями и сосредоточились на мобильных ракетах, которые предполагалось установить на морских платформах. Развертывание этих ракет не противоречило бы даже договору 1972 года, в котором речь велась лишь о стратегических системах ПРО. «Новая система – система тактическая, – говорили американцы. – В России классическим примером такой системы является разработка С-300». Однако, как отмечал политолог Альфред Росс «ракеты-перехватчики, размещенные на американских кораблях в Средиземном море, будут способны нейтрализовать сотни баллистических ракет, и такая универсальная система эшелонированной обороны, на самом деле, представляет куда более серьезную угрозу для России, чем скромный проект Буша-младшего»[679]679
  Интервью автора с американским политологом Альфредом Россом. 2009. Сентябрь. 29.


[Закрыть].

Как бы то ни было, Соединенные Штаты пошли на уступки Москве по многим вопросам. В первую очередь, был улажен вопрос о присутствии американских контроллеров на основном российском предприятии по производству ракет в удмуртском городе Воткинске. Договор СНВ-1 давал американцам право на постоянный мониторинг этого завода, однако Россия заняла на переговорах твердую позицию и добилась отмены инспекций. Хотя Соединенные Штаты, безусловно, были заинтересованы в их сохранении. Ведь российским военным в ближайшее время предстояло менять устаревшие советские системы на более современные образцы, американцы же не собирались пока строить новые ракеты и даже закрыли завод по их производству в городе Магна (штат Юта).

Большинство экспертов утверждали, что концепция умеренного сокращения ядерных арсеналов – в интересах России. «Если называть вещи своими именами, – отмечали специалисты, – договор СНВ-3 – это договор о сокращении стратегических сил США. В России через пять-шесть лет количество боеголовок в любом случае не превышало бы потолка, обозначенного в договоре, американцы же еще лет двадцать могли бы поддерживать свой арсенал на нынешнем уровне за относительно небольшие деньги».

По словам экспертов, серьезной уступкой со стороны США стало их согласие сократить не только боеголовки, но и средства их доставки (стратегические ракеты и бомбардировщики). Причем если вначале американские переговорщики не желали опускаться ниже планки в 1100 единиц, в итоге России удалось настоять на более радикальном сокращении до 700–750 носителей. Более того, американцы приняли решение засчитывать как ядерные и те стратегические носители, которые были переоборудованы под обычные высокоточные боезаряды, согласившись таким образом ограничить их количество.

Однако большую часть сокращений Соединенные Штаты планировали осуществлять не за счет ликвидации носителей и платформ, а путем их разгрузки. Как уже говорилось, таким образом создавался «возвратный потенциал» и при необходимости американцы могли резко увеличить арсенал развернутых стратегических ядерных боезарядов. Российские переговорщики были недовольны таким положением вещей, но было очевидно, что к тому моменту, когда истечет срок нового договора, а рассчитан он на десять лет, ситуация может кардинально изменится. Американцам также придется выводить старые носители из боевого состава, а Россия, которая проведет модернизацию своих стратегических сил ранее, сможет просто снимать и складировать боеголовки. Стороны, как это уже не раз бывало в истории переговоров о ядерном разоружении, поменяются местами: русские будут заинтересованы в разгрузке носителей и возвратном потенциале, а американцы начнут ворчать, что требуется не просто снимать боеголовки, но и демонтировать средства их доставки.

Договор СНВ-3 был подписан 8 апреля 2010 года в Праге, где за год до этого, как мы знаем, американский президент выступил с «исторической» речью о безъядерном мире. Россия решила отказаться от требования связать сокращение наступательных вооружений с контролем за развертыванием американской системы ПРО в Европе. Правда, она оставила за собой право выйти из договора в случае, если развитие событий пойдет по нежелательному для нее сценарию. Западные эксперты тут же заговорили о «блистательной победе американской дипломатии», провозгласив соглашение с Москвой самым значительным достижением Обамы во внешней политике. А поскольку его подписанию предшествовал и внутриполитический триумф администрации, которая сумела провести через сенат свой вариант реформы здравоохранения, рейтинг Обамы в США начал стремительно расти. «Русские подыграли нашему президенту, который использует договор СНВ для личного пиара, – отмечал бывший помощник госсекретаря США Ким Холмс. – Обамаманы уже провозгласили, что их кумир отработал Нобелевскую премию мира, и слова критики тонут в общем потоке славословий. Сомневаться в целесообразности нового договора о ядерных вооружениях считается столь же неприличным, как прийти на свадьбу без приглашения и публично раскритиковать выбор жениха»[680]680
  The National Interest. 2010. January. 19.


[Закрыть].

Тем не менее в сенате, которому предстояло ратифицировать соглашение, многие восприняли его в штыки, заявив, что президент приносит в жертву стратегические американские интересы ради иллюзорных представлений о безъядерном мире. Нападки сенаторов на «горбачевскую политику» Обамы усилились после того, как была обнародована новая стратегия США, в которой резко ограничивались случаи применения ядерного оружия, в том числе содержалось обязательство не применять его против государств, не входящих в ядерный клуб, даже если они совершат биологическое, химическое или кибернападение на Соединенные Штаты.

Новую ядерную стратегию республиканцы считали «детищем либералов-пораженцев из окружения Обамы», однако на самом деле концепция «глобального нуля» пользовалась поддержкой значительной части вашингтонского истеблишмента. Ни у кого, например, не повернулся бы язык назвать «либералами-пораженцами» Генри Киссинджера или Ричарда Берта.

КРАХ ПЕРЕЗАГРУЗКИ?

Первым тревожным звонком для политики «перезагрузки» стало дело Сергея Магнитского, которое стало раскручиваться в США в 2010 году. Магнитский, юрист инвестиционного фонда Hermitage Capital, скончался за год до этого в московском СИЗО Матросская Тишина, не получив необходимой медицинской помощи. Он подозревался в том, что помогал инвестфонду разрабатывать схемы уклонения от налогов. Однако, по версии правозащитников, истинной причиной заключения Магнитского был конфликт с сотрудниками силовых структур, которых он обвинял в рейдерском захвате компаний, принадлежавших Hermitage Capital.

29 сентября в американский Конгресс был внесен законопроект, получивший название «Правосудие для Сергея Магнитского», в котором предлагалось закрыть въезд в США для 60 российских чиновников и заморозить их счета в американских банках (похожие санкции американцы уже вводили против иранцев, имеющих отношение к ядерной программе ИРИ, и лиц, подозреваемых в террористической деятельности, так что партнеры по перезагрузке попали в хорошую компанию). Авторами инициативы стали два весьма уважаемых демократа. Один из них – сенатор Бенжамин Кардин, председатель Хельсинкской комиссии конгресса и вице-президент Парламентской ассамблеи ОБСЕ. Второй – конгрессмен Джеймс Макговерн, глава Парламентской комиссии по защите прав человека. Законодатели были убеждены, что в том случае, если конгресс поддержит их инициативу, Соединенные Штаты и дальше смогут вмешиваться во внутреннюю политику России, «наказывая ее за чиновничий произвол, коррупцию и несовершенную правовую систему».

«Законопроект Кардина – Макговерна, как и поправка Джексона – Вэника, предполагает экономические санкции за нарушение прав человека, и это может вызвать в России настоящую бурю»[681]681
  The Guardian, 2010. October. 10.


[Закрыть], – писала The Guardian. Российский МИД, действительно, довольно жестко отреагировал на инициативу американских конгрессменов, заявив, что «их желание устроить политическое шоу может внести серьезный раздражитель» в двусторонние отношения.

Российские власти отмечали, что в «списке Кардина» присутствует много случайных людей, которые были включены в него благодаря лоббистским возможностям Hermitage Capital. Этот инвестиционный фонд был одним из крупнейших инвесторов в российскую экономику и являлся миноритарным акционером некоторых стратегических компаний и предприятий. Ряд экспертов даже отстаивали версию, согласно которой дело Магнитского – банальная месть со стороны предпринимателей, лишившихся своего бизнеса в России.

Нельзя не отметить, что каждый раз, когда политика перезагрузки приносила плоды, в США начиналась антироссийская кампания. После того как Обама и Медведев в июне 2010 года встретились в Вашингтоне и поели гамбургеров в арлингтонской закусочной, американские СМИ принялись раскручивать весьма сомнительную шпионскую историю. Когда же Россия пошла навстречу США, отказавшись от поставок ракетных комплексов С-300 в Иран, всплыло дело Магнитского. Причем, многие отмечали, что законопроект был разработан однопартийцами Обамы.

Политологи объясняли это предвыборными интересами демократов, которые рисковали с треском проиграть ноябрьские выборы в конгресс и предпочитали привычную для электората русофобскую риторику перезагрузочным играм президента. Однако возникла и версия о том, что команда Обамы возрождает политику предыдущей администрации, которая была зациклена на проблеме прав человека и отказывалась рассматривать Россию в качестве серьезного партнера. Ходили слухи, что в Белом доме было с интересом воспринято выступление бывшего заместителя госсекретаря по правам человека Дэвида Крамера на страницах The Washington Post. В статье с характерным названием «Молчание Америки делает ее соучастницей российских преступлений» человек из команды Буша-младшего призвал Обаму «поставить развитие двусторонних отношений с Россией в зависимость от ситуации в области прав человека». Он отмечал, что у Вашингтона есть мощные рычаги влияния на Москву. «Если бы российская элита, – писал Крамер – была лишена возможности посещать Америку, давать здесь своим детям образование и прятать свои «грязные» деньги, это поставило бы русских на уши, вынудив их прислушаться к мнению США»[682]682
  The Washington Post. 2010. September. 23.


[Закрыть].

Еще более туманной стала судьба «перезагрузки» после триумфальной победы республиканцев на промежуточных выборах в Конгресс в ноябре 2010 года. Было не совсем понятно, готовы ли демократы ломать копья на Капитолийском холме ради того, чтобы продолжить сближение с Москвой. Республиканцы с самого начала с иронией относились к идее Обамы. Звезда Чайной партии Марко Рубио обвинял демократическую администрацию в «принебрежении друзьями и умиротворении врагов»[683]683
  http://www.marcorubio.com


[Закрыть]. И триумф чаевников в России восприняли как второе пришествие Буша. Однако Обама призвал Москву не нервничать и пообещал принять знаковые перезагрузочные инициативы еще до того как соберется новый состав Конгресса.

Однако было очевидно, что с 2011 года внешнюю политику на Капитолийском холме будут формировать конгрессмены, которых никак не отнесешь к числу друзей Москвы. Комитет по международным делам Палаты представителей возглавила Илеана Рос-Лихтинен – этническая кубинка и страстная антикоммунистка, которая по-прежнему видела в России «империю зла» и отказывалась участвовать в парламентских контактах с Госдумой. Лидером республиканского большинства стал Эрик Кантор – политик, тесно связанный с еврейским лобби и критикующий Кремль за дипломатические игры с Тегераном. В Сенате усилились позиции противников ратификации договора СНВ-3, который являлся на тот момент главным достижением перезагрузки. «Если это соглашение подвесят, и тем более похоронят, – отмечал редактор журнала «Россия в глобальной политике Федор Лукьянов, – тогда, к сожалению, становой хребет перезагрузки будет разрушен и все остальное начнет расползаться. Потому что перезагрузка – это такая пакетная сделка, в которую включено несколько смежных, но не совпадающих тем. Из этой сделки нельзя вынуть элемент, чтобы все не посыпалось»[684]684
  Интервью автора с редактором журнала «Россия в глобальной политике Федором Лукьяновым. 2010. Ноябрь. 10.


[Закрыть].

Конечно, основным приоритетом для Обамы оставалась внутренняя политика. И ему намного проще было уступить республиканцам в таких вопросах, как отношения с Россией. С другой стороны, американский президент к тому моменту слишком сильно связал свое имя с идеей перезагрузки, и изменить внешнеполитическую концепцию, не потеряв при этом лицо, было для него проблематично.