Текст книги "Александр Тихонов. Легенда мирового биатлона"

Победители и призёры Олимпийских игр 1998 года в Нагано и тренеры. Внизу: Ольга Ромасько, Альбина Ахатова, Ольга Мельник, Александр Тихонов, Галина Куклева. Вверху: Геннадий Раменский, Виталий Фатьянов, Леонид Гурьев, Алексей Шадрин

В 1997 году Тихонов отмечал свой пятидесятилетний юбилей. Жена, двое сыновей, приёмная дочь, трое внуков. Агрофирма под Ростовом, пекарня в Коломне, другие предприятия, конноспортивный «Клуб Тихонова», председательство в Союзе биатлонистов. И друзья.

А друзья уходили. 11 октября 1997 года в автокатастрофе погиб Иван Ярыгин, двукратный олимпийский чемпион по греко-римской борьбе. Ему не было ещё и пятидесяти. Вместе они не раз отдыхали в тайге. Оба любили жизнь во всей её полноте. И Александр ценил каждую минуту жизни, стремясь сделать максимально возможное в каждый отрезок времени.

С 1998 года Тихонов – член Оргкомитета движения «Отечество», которое возглавил мэр Москвы Ю. М. Лужков. Кроме этого он председатель Попечительского совета фонда «Развитие налоговых реформ России».

Девяносто восьмой год запомнился прежде всего зимней Олимпиадой в Нагано. Галина Куклева – «золото» в женском спринте. Ольга Мельник, Галина Куклева, Альбина Ахатова, Ольга Ромасько – «серебро» женской эстафеты. Павел Муслимов, Владимир Драчёв, Сергей Тарасов, Виктор Майгуров – «бронза» в эстафете у мужчин.

Особенно радовался Тихонов за женщин: это была победа его любимого друга Виталия Фатьянова. В 1995 году он вернулся из Южной Кореи, где работал тренером биатлонной сборной, и возглавил женскую сборную России. Индивидуально готовил Галину Куклеву. Победы Фатьянова были едва ли не дороже, чем свои.

1998 год – для многих семей России черный. Август – месяц дефолта, вконец разоривший людей, ещё остававшихся на плаву.

И одновременно это год самого знаменитого бала олимпийцев. 202 олимпийских чемпиона и множество гостей – спортсмены, телекомментаторы, журналисты. Разумеется, немедленно послышались упрёки в демонстративности такого мероприятия и самоупоении Тихонова. Такие злобные суждения высказывались вне понимания простой вещи: Тихонов возвращал людям ауру победителей, менталитет олимпийских чемпионов, возрождал в них часто затёртую и полузабытую харизму неустрашимых бойцов. Технически проще переслать нуждающимся конверты с деньгами, но был бы в этом импульс духа? Было бы напоминание о единстве олимпийской семьи, встречи со старинными товарищами, обновлённое общение, вдохновение? Тихонову широким жестом удалось привлечь внимание к проблеме неустроенности выдающихся чемпионов и вернуть многим из них веру в свои чемпионские силы, наново связать их олимпийским товариществом.

В 1999 году маркиз Хуан Антонио Самаранч, президент Международного олимпийского комитета, вручил Тихонову Олимпийский орден Славы.

В декабре 1999 года проходили выборы губернатора Московской области. Для судеб миллионов людей эти выборы могли иметь колоссальное значение. Тихонов выставил свою кандидатуру. Ведь стал же канадский хоккеист Фрэнк Маховлич сенатором высшей палаты канадского парламента!

Мэр Москвы Юрий Михайлович Лужков, в то время самый влиятельный человек в Московском регионе, обещал либо не вмешиваться в борьбу, либо поддерживать и Тихонова, и Громова одинаково.

Пойти в политику Тихонова подвигло не честолюбие, не стремление к власти. Он помнил высказывание Бисмарка: «Если вы любите политику и колбасу, то желательно не знать, как то и другое делается».

Однако, общаясь в Ханты-Мансийске с Александром Васильевичем Филипенко, Александр Иванович воочию увидел, как много может сделать для народа человек, искренне любящий свой край. Ханты-Мансийский округ стал одним из самых развитых, благоустроенных регионов страны. А биатлонный стадион по праву можно назвать лучшим в мире. Филипенко боролся за своё дело, и Тихонову тоже захотелось что-то сделать для своего любимого города.

У него хранилась писанная золотом икона Николая Чудотворца и крест с драгоценными камнями XVIII века, выкупленные у жуликов, стремившихся вывезти сокровища за границу. Эти реликвии он преподнёс в дар храму Покрова Пресвятой Богородицы, восстановленному в девяностые годы XX века.

Что мог сделать Тихонов в Подмосковье – регионе с колоссальным букетом проблем?

Первое: разобраться со свалками. Подмосковье уже тогда стремительно превращалось в гигантскую свалку отходов Москвы и крупных городов области. На свалках зарабатывают миллионы долларов, и ни копейки из этих денег не идёт на переработку массы отходов. Необходимо строительство сортирующих и мусороперерабатывающих заводов, которые могут приносить прибыль. Пагубные последствия свалок неисчислимы. (Увы, за полтора десятилетия ситуация не изменилась к лучшему. Свалки планомерно поглощают поля и леса Московской области.)

«С Александром Седовым мы дружим больше тридцати лет»

В области необходимо было поднимать сельское хозяйство, развивать овощеводство и животноводство, создавать племенные стада вместо свалок. Можно было бы всю столицу накормить, и гораздо дешевле, чем привозить издалека. Важно развивать цветоводство. Московская область может и должна кормить не только себя, но и всю Москву. Обеспечивать овощами, мясом, цветами.

В совхозе «Домодедовский» цветоводческое хозяйство занимало 11 тысяч квадратных метров. Когда там отключили электроэнергию, это была катастрофа. А ведь там выращивали цветы на весь город.

Страна не может считать себя богатой, если она не в состоянии прокормить свой народ. Пахотная земля не может быть предметом торга. Это всенародное достояние.

Нужно развивать сыроваренное производство, мясопереработку, заниматься изготовлением колбасных изделий.

В Подмосковье всегда были хорошие спортивные базы по разным видам спорта. В девяностые годы они были развалены. Необходимо восстановить базы, готовить спортсменов – заниматься и с начинающими, и с олимпийскими чемпионами.

Александр Иванович активно выступал перед избирателями. Самым сложным было выступление в Дубне – наукограде, где был собран научно-технический потенциал страны. Три часа сорок пять минут Тихонов говорил перед полным залом, в котором царило столь же полное молчание. Затем – гром аплодисментов. Научная элита страны была с Тихоновым.

Это насторожило многих власть имущих. Тихонову деликатно предложили отдать свои голоса другому кандидату, Б. В. Громову. Он рассмеялся:

– Я не той породы. Принципиально этого не сделаю.

Тогда, в Дубне, Тихонов, как обычно, острый на язык, к слову о свалках сказал: мол, пусть Лужков как мэр Москвы строит мусороперерабатывающие заводы, и до этого хранит свой собственный мусор на балконе или вывозит на дачу. Это высказывание, конечно, тут же было доведено доброхотами до Юрия Михайловича. Вскоре Тихонову сообщили, что Лужков взбешён.

Ещё раньше всесильный мэр на одном из банкетов уговаривал Тихонова отдать свои голоса Громову. Тихонов тогда сказал ему:

– Вот увидишь, как только Громов победит – он с тобой не поздоровается.

Так и вышло. Но сначала Лужков, надеясь на поддержку генерала, вставлял палки в колёса Тихонову.

Биатлонист пригласил из Канады в Россию трёх прославленных хоккеистов НХЛ. Фрэнк Маховлич с сыном, Бобби Халл и Иван Курнуайе приехали, чтобы сыграть матч ветеранов в Лужниках. Лужков запретил всякую рекламу этого матча. Висел только один транспарант. Лужков же приказал закрыть все кассы, и билеты нигде не продавались. Старались никого не пускать. Люди просто приходили, узнавая от друзей. Яркий матч был сыгран. После канадцам показали Кремль, Тихонов устроил им настоящий русский пир. В аэропорту Фрэнк и Бобби сказали:

– Александр, прилетай к нам в Канаду, будешь гостем номер один. Мы тебе покажем всю Канаду за наш счёт. Так, как принимал нас ты, не принимал никто в жизни.

В тех выборах 1999 года было много странного. Едва вечером закончили голосовать, как объявили в первом туре победу Громова. Даже собрать точные данные по области к этому времени было невозможно.

Губернатором Громов был избран только во втором туре.

Готовя эту книгу к изданию, Тихонов говорил жёстко и резко: «Я имею право сказать прямо: ничего доброго, хорошего ни как о губернаторе, ни как о военачальнике, офицере и друге я о Громове сказать не могу. Достаточно сказать, что после вывода наших войск в Афганистане осталось 4560 пленных солдат в возрасте до двадцати пяти лет. Это со слов маршала Куликова. И второе: уже когда я был президентом Федерации биатлона, мы пытались построить стрельбище в Московской области, Громов сказал: пока я губернатор и Тихонов президент Союза биатлонистов России, никакого биатлона в области не будет. Так вот как раз генерал должен был задуматься над тем, что это подготовка бойцов, защитников Отечества. Но личные амбиции перевесили.

После выборов я пытался встретиться с Лужковым, но он на связь не вышел. Он обещал меня поддерживать, но слова не сдержал. Ему должно быть стыдно за то, что говорил одно, а потом развернул оглобли на сто восемьдесят градусов и просто исчез».

С кандидатом в губернаторы Московской области Борисом Громовым, 1999 г. «Не хочу даже комментировать…»

Из лужковского движения «Отечество» Тихонов вышел по собственному желанию.

В Московской области народное хозяйство лежало в руинах, а на колхозных полях и заповедных землях вырастали виллы, построенные на награбленные деньги. Процветала лишь спекуляция земельными ресурсами.

Ещё только выдвигая свою кандидатуру, Александр Иванович знал на что идёт. У него не раз возникало ощущение, что, победи он на выборах, за его жизнь Говорящий Сверчок из знаменитой сказки «не дал бы и дохлой сухой мухи».

В жизни у него случалось, что он предчувствовал различные события.

Были примеры чисто спортивные: в 1999 году, перед футбольным матчем Россия – Франция (отборочный матч к чемпионату Европы 2000 года) Тихонов поспорил с приятелем: победит Россия. Но это же абсурд: французы – действующие чемпионы мира, играют на своём поле. За шесть предыдущих лет они проиграли всего один домашний матч. Тихонов объявил будущий счёт: 3:2 и поставил предельно большую для себя сумму. И Россия тогда выиграла.

Обострённое внимание к окружающему, привычка прислушиваться к своему состоянию (биатлонист должен уметь слушать своё сердце – выстрел делается в перерыве между ударами), точное понимание жизни создавали базу для того, что называется ясновидением. Многих поражала обострённая, прямо-таки звериная интуиция Тихонова. По-русски про таких говорят: кишками чует. Но олимпийских чемпионов, привыкших слушать своё тело, много, а Тихонов уникален. Может быть, секрет его интуиции в глубоком знании природы, в привычке замечать малейшие нюансы её изменений. В охоте, страсть к которой давала глубинное понимание психологии животных и тех первичных инстинктов человека, что руководят его витальной, первичной, жизненной энергией.

Однажды Александр Иванович во сне увидел, будто он подъезжает к метромосту и у него на глазах по бетону идут трещины. Мост рушится. И ни одной машины вокруг. Утром по дороге в офис увидел: действительно, блоки вокруг моста лежат, экстренные службы перекрыли движение. Тихонов чувствовал, как стремительно ускоряются события его жизни, словно подходят к некой незримой грани…

В 2000 году Международная федерация биатлона решила избрать лучшего биатлониста XX века. Претендентов было два: олимпийский чемпион Лейк-Плэсида, девятикратный чемпион мира Франк Ульрих и Александр Тихонов. Они оба закончили свою спортивную карьеру в 1980 году.

Ульрих первым узнал о намерении присудить такой титул. И сразу снял свою кандидатуру: он считал, что этого звания достоин только Тихонов. «И бысть посему».

Итак, Александр Тихонов признан лучшим биатлонистом XX века.

У родного дома. Александр Тихонов с земляками – мастером спорта по классической борьбе, обладателем приза Ивана Поддубного Анатолием Кочневым (слева) и одноклассником Иваном Черепановым, 2000 г.

В селе Уйском с земляками

В середине лета он решил навестить наконец родное село Уйское. С душевным трепетом ходил Александр Иванович – нет, как прежде, Сашок, Шурка – по улицам, знакомым с детства, обнимался с родными, которые никогда не забывали знатного земляка. Нашёл свою первую учительницу Зою Петровну Старкову.

Встретился с руководителями села. Тихонов хотел выкупить родительский дом возле той самой кривой сосны, который они строили вместе с отцом, и превратить его в музей. Но после отъезда Тихоновых в Новосибирск там поселилась другая семья, за десятилетия обжилась, и выселять её посчитали неэтичным. Предложили создать стенд, посвящённый Тихонову.

Говорили долго. А потом Александр Иванович устроил пир на весь мир. По просьбе Тихонова приехали в Уйское исполнители русского шансона братья Радченко. И вспоминали, и пели, и плакали, и плясали…

В начале августа позвонил приятель: мол, готовится твой арест. Тихонов не поверил – рассмеялся. 10 августа он собирался ложиться в клинику для операции на колене. И 10 августа должен быть открыться чемпионат России по конному спорту.

Через несколько дней, 8 августа 2000 года, Александр Тихонов и его брат Виктор Тихонов были задержаны по подозрению в организации покушения на губернатора Кемеровской области Амана Тулеева.

10 августа 2000 года свидетель Виктор Харченко заявил на суде, что знаменитый биатлонист был одним из заказчиков убийства Тулеева.

Александр Тихонов был арестован. На следующий день арестовали его брата Виктора.

Глава 5
«Дело Тихонова»
От сумы да от тюрьмы…

Арестовали. При нём обыскивают квартиру. Орудовало одновременно полтора десятка человек, всё ценное вынесли подчистую: телефоны, сувениры, подарки, значки. Стражи порядка украли золотые часы, подаренные матерью, и Олимпийский орден Славы[15]15
  Позже по распоряжению президента МОК Жака Рогге был изготовлен и доставлен Тихонову дубликат ордена.


[Закрыть]. Конфисковали коллекцию стрелкового оружия – 32 единицы. Счета всех предприятий Тихонова арестовали.

Словно страшный сон. Следственный изолятор «Лефортово» в Москве. В Новосибирск везут – прилюдно, в наручниках, в обычном гражданском самолёте. К конвоиру за руку прикованным.

Тюрьма в Искитиме, под Новосибирском. Вопрос: за что? Официальное: «обвиняется в причастности к организации покушения на жизнь губернатора Кемеровской области Амана Тулеева». Статья 205 УК РФ: терроризм. Странно: почему покушение на жизнь губернатора из Кемерова возбуждено прокуратурой Новосибирска? Почему покушение на жизнь государственного деятеля, члена Совета Федерации рассматривает Новосибирск, а не Генеральная прокуратура?

Задержанный киллер начал давать показания. По его словам, организацией дела занимался биатлонист Александр Тихонов. При этом Тулеева якобы планировалось не застрелить, а отравить…

Александр Иванович не имел никакого отношения к покушению. Свою причастность к делу полностью отрицал.

История эта началась в 1991 году, когда два молодых предпринимателя, Михаил Живило и его брат Юрий, создали «Металлургическую инвестиционную компанию» (МИКОМ) для привлечения инвестиций в цветную металлургию России. В 1996 году Михаил Живило был назначен президентом «Группы компаний МИКОМ», а его брат – вице-президентом. Под контроль группы попали многие металлургические компании страны, в том числе одно из крупнейших предприятий Кемеровской области – Новокузнецкий алюминиевый завод. Живило поддержали Амана Тулеева в борьбе за пост губернатора Кемеровской области. Главное их дело – восстановление разграбленного к тому моменту Кемеровского металлургического комбината, который до этого 10 месяцев не работал. На это «МИКОМ» получил 180 миллионов долларов в Америке. Когда производство пошло и появилась серьёзная прибыль, возникли люди, которым это сильно не понравилось. Предприятиям «МИКОМа» стали завышать расценки на электроэнергию, увеличивать железнодорожные тарифы. Не раз подавали заявления в суд. 17 судов братья выиграли.

Новые олигархи боролись за передел собственности в регионе. В 1999 году разразилась корпоративная война за угольный разрез «Черниговец», лидер угольной отрасли Кузбасса. «МИКОМ» противостоял Владимиру Гридину и Михаилу Федяеву, за которыми стоял Аман Тулеев. К тому времени он развернулся в сторону О. В. Дерипаски, который женился на дочери управляющего делами президента В. Б. Юмашева.

Слияние олигархии с властью принесло свои плоды. «МИКОМ» проиграл войну, но был ещё силён. Непослушного Михаила Живило надо было устранить, но сделать это легально. Тогда была задумана история с якобы покушением на губернатора. Как задумали сценаристы, братья Живило хотели убить Тулеева, а исполнителями должны были стать братья Тихоновы. Биатлонист, знакомый с Живило, великолепно стрелял, и велико было искушение объявить его киллером. Но и известность его была велика, и посему некоторые сцены исправлялись по ходу дела. Это никак не стыковалось с информацией о якобы отравлении. Чтобы начать атаку, надо было доказать, что Тихонов получал от Живило деньги. И получить от него «открытый лист». Так, некие силы задумали сделать из великого биатлониста пешку в глобальных играх государственно-олигархического капитализма.

Михаил Живило, объявленный заказчиком покушения, выехал из России и поселился во Франции. Позже он был там арестован по запросу правоохранительных органов России, затем отпущен на свободу. В 2005 году он получил статус политического беженца во Франции.

К Тихонову подобрались через его младшего брата Виктора. Виктор, находясь в тени Александра, не смог найти своего места в жизни, не работал, отсидел срок. Его арестовали, не кормили и содержали в таких условиях, что он не выдержал, сломался и дал обвинительные показания. Якобы Александр перечислил ему деньги – 179 тысяч долларов, якобы для передачи киллерам Сергею Никанорову и Виктору Харченко. На самом деле эта сумма предназначалась для закупки зерна в Казахстане, проходила по финансовым документам, однако поставка по независящим от Тихонова причинам сорвалась.

Старший брат не мог винить младшего: после нескольких недель ареста Виктор выглядел так, будто вышел из лагеря смертников. Но как только дело передали в суд, Виктор отказался от предыдущих показаний.

10 августа 2001 года открывался чемпионат России по конному спорту в Битце. Спортсмены «Клуба Тихонова» чувствовали себя как убитые: к ним никто не подходил, словно к зачумлённым. Но ребята решили своими выступлениями доказать правоту их руководителя. Тогда Михаил Сафронов завоевал три золотые медали из трёх возможных. (Позже, после разгрома клуба, Михаил уедет из России, будет жить и тренироваться в Австрии.)

Тихонова несколько раз допрашивал прокурор Новосибирска Кондратьев. Олимпийский чемпион старался разговаривать с ним сдержанно, но подкатывало отвращение. Вскоре он узнал, что в офисе его агрофирмы следственные органы буквально украли всю бухгалтерию: выломали решётку и вытащили всё, что можно было украсть. Лишь для того, чтобы найти хоть какую-то зацепку для липового судебного дела.

Арест Тихонова мгновенной вспышкой высветил неизвестные дотоле грани различных знакомых. Дотошные журналисты бросились брать интервью у губернатора Ростовской области. Спросили: что представляет собой агрофирма «Тихонов и К»? Он ответил, что такой фирмы не знает.

Вызывали на допросы многих, кто был связан с Тихоновым. В том числе и Виталия Фатьянова, с которым когда-то в Северо-Енисейском биатлонную трассу прокладывали. Фатьянов сумел посетить друга в тюрьме. Ни один из старых друзей-биатлонистов не открестился от товарища.

В книге Елены Вайцеховской есть запись подробного рассказа Тихонова о тех тяжёлых днях. Цитата большая, но необходимо привести её здесь полностью:

«Правда, в Новосибирске, когда в кабинет завели после бессонной ночи в камере, еле живой был. Двое военных сидят. (При подготовке этой книги А. И. Тихонов указал, что с ним беседовали начальник ФСБ и начальник РУБОП Прощалыкин.) И с ходу мне говорят: “Сам знаешь, что у нас все на тебя есть, чтобы посадить, но ты нам на хрен не нужен. Нужен Живило. Причем, не только нам, но и “Русскому алюминию”. Поэтому ты прямо сейчас подписываешь чистый лист, мы тебе покупаем билет, и ты летишь обратно в Москву”.

В тот момент я многое понял. За “Русским алюминием” стояли большие деньги и большие люди. В том числе и сам Тулеев. Захват “МИКОМа” осуществлялся новосибирским РУБОПом во главе с полковником Прощалыкиным. Это уже документальные данные.

Я им правда сказал, что понять ничего не могу. Попросил дать мне время – хотя бы все сказанное осмыслить. Они озверели: “Какого хера ты дуру гонишь? Сказано – подписывай! Или тебе больше на шконке нравится?”

По-моему, я спросил, что такое “шконка”. И сказал, что не за того меня принимают. Что ничего подписывать не буду.

Мне снова кандалы, руки за спину и увели в камеру. Свет горит круглосуточно. Спать нельзя – тут же охранник в дверь стучит: “Встать, сука!” Каждую ночь допросы. Там я стоя спать научился.

Утром – кусок хлеба и вода, непонятно чем заваренная. В обед баланда, а варит эту баланду – меня однажды ночью побриться пустили через кухню – какая-то зечка. Колготки рваные, вся в язвах, волосы аж шевелятся – до такой степени завшивели. Мне дурно стало, когда увидел, как она стоит и этими руками хлеб режет. И баланда: то ли кильку, то ли селедку прошлогоднюю варят, в общем бурда такая, что жрать невозможно. Но не жрать тоже нельзя.

Представь себе: вся еда – кусок хлеба и чашка с баландой. Потом чашку моешь над парашей, подаешь, и тебе туда наливают чай. А чашки, как цирковой цилиндр, что у Юрия Никулина был: крохотное углубление и плоские края. Грамм 150 входит, не больше.

Вечером опять кусок хлеба и бурда, заваренная непонятно чем.

Ни одной передачи за все сорок дней, что я в заключении был. Один раз сноха приехала, наварила чего-то домашнего. Так получилось, что сын мой ее привез, а ждать долго не мог, уехал. С этими котомками она шесть часов у ворот тюрьмы стояла.

Рассказывала потом, как в той же очереди стояли человек пятнадцать каких-то узбеков, мешки передавали, тюки. У нее же так ничего и не взяли.

Еще друг приезжал. Пакет с передачей у него приняли и в кабинете оставили. Спустя четверо суток повели меня ночью на очередной допрос – якобы передачку отдать.

Этот момент я хорошо запомнил. Проходили по улице – через темный двор, и один из конвоиров говорит: “Александр Иванович, вам бы поосторожнее надо быть. Ночь, кругом неразбериха, всякое может случиться…” А я озверевший уже был, отвечаю: “Может. Я один, вас двое, но близко подходить не советую: обоих выпотрошу, порву напрочь”.

Отдали мне этот пакет, я его принес в камеру, открыл, а там – черви…

Люди разные, конечно, попадались. Как-то порошка стирального передали. Я вымыл всю камеру, щели тряпками позатыкал. А то тараканы лазили – в жизни таких не видел. Голову тем же порошком холодной водой вымыл.

Один из охранников зашел как-то: “Александр Иванович, ложитесь, поспите малость. Если что – я стукну”. Многие извинялись: “Александр Иванович, простите нас, если можете. Приказали нам…”.

А эта вот группа, которая находилась под руководством Прощалыкина – не знаю где таких вообще понабрали. Я всегда матерщинником считался, но с ними даже мне общаться западло было, прямо скажу. И постоянно одна и та же тема: “У нас есть снимки, где вы стоите на фоне офиса “МИКОМ”. И это неопровержимо доказывает вашу связь с Живило”.

Я на это, помнится, ответил: “Ребята, я вам еще один снимок дать могу. В 1964 году в Москве сделанный. На фоне мавзолея. Но клянусь, Ленина не я п…зданул”.

В том следственном изоляторе я находился до тех пор, пока не упал в камере и не ударился головой о кровать. Пришли два врача ФСБ, женщины, поставили диагноз: сотрясение мозга второй степени. И после этого меня в полубессознательном состоянии, с синяком на пол-лица снова повели на допрос.

Допрашивали четыре часа. О чем спрашивали, что я отвечал, помню смутно. Говорят, что в какой-то момент я вместе со стулом поехал… Очнулся, когда крик следователя[16]16
  При подготовке этой книги А. И. Тихонов назвал фамилию следователя – Никитин.


[Закрыть] услышал, чтобы вызывали врачей.

Дальнейшее тоже как в тумане происходило. Посадили, помню, в «жигули» на заднее сиденье. За рулем еще один следователь. Сам когда-то сидел за незаконное хранение оружия. Кичился этим даже: “Я в камере четверо суток провел, мне все по фигу было…”.

Мне после рассказывали надзиратели, какая этот следователь редкая сволочь… И то, как уже на вторые сутки, когда посадили, у двери рыдал: “Позовите маму…”. Мама была заместителем прокурора Центрального района Новосибирска. Вот он и сам, когда вышел, до полковника РУБОП дослужился.

Часа полтора он с сопровождающим меня по городу катал. Привез в какую-то тюрьму, якобы поставить отметку в деле. Ночью подняли всех, долбились в ворота час, наверное. Наконец вышли с бумагами и той же ночью доставили меня в туберкулезную больницу.

Больница эта зековская. Туда присылают людей с открытой формой туберкулеза. В день по 5–8 трупов вывозят – видно же все…

Неправильно я тебе сказал, из ФСБэшного изолятора меня еще в Линёво возили – это 60 километров от города. Ни адвокатам, никому ничего не сказали, просто взяли и увезли. В Линёво школа биатлона находится. Естественно, все сразу там узнали, что меня привезли – земля слухами полнится.

Тюрьма там настоящая была – с собаками, со всеми делами. Выводят гулять – семь на семь метров пространство, сверху решетка толстая, надзиратели ходят. За мной все время смотрели. Голову, помню, поднимаю – а надзиратель мне руками показывает: мол, держись.

Митинг в поддержку Тихонова. Сентябрь 2000 г.

Но они все тоже ведь подневольными людьми были. Им приказ дали меня прессовать – выполнять надо, никуда не денешься. По коридору на прогулку ведут – не идешь даже, а бежишь: сначала по коридору, потом по лестнице… Внизу собаки сидят, один – ротвейлер, другая – овчарка. Думаешь: не дай бог, поводок порвут.

Ну а потом закрывают в этом маленьком помещении, две скамейки железные стоят, и я по периметру туда-сюда хожу. Нога ноет, все болит. Час имеешь право гулять, потом опять в камеру.

Только потом я в туберкулезную тюремную больницу попал. (После сердечного приступа и сотрясения мозга. Давление повышенное. Тромбофлебит левой голени. Тихонов практически не реагировал на слова и не ходил. Пятнадцать дней больного держали в межобластной тюремной больнице № 10 для заключённых с открытой формой туберкулёза. – О. Е.)

Поселили меня в камеру с матерым таким малым. Весь в наколках. Меня увидел, вскочил: “Иваныч, я за счастье считаю с таким человеком рядом побыть. Вот чаек, пожалуйста, вот тут у меня хлеб”.

Все мне аккуратненько налил, нарезал. “Иваныч, тебя здесь никто не тронет, у меня здесь все в полном порядке, за тобой уход будет”. И я так хорошо уснул – первый раз за все это время. Думал, что умер во сне просто. <…>

Я это все воспринимал как пятую Олимпиаду. Боролся. Когда в следственном изоляторе сидел, как раз Олимпийские игры в Сиднее проходили. В Новосибирске всех только один вопрос занимал: проиграет Карелин или нет. Я знал, что проиграет. Клянусь – пусть меня Сашка простит, – но у меня не было в этом ни малейшего сомнения. Не знаю, почему. Саша очень изменился за предолимпийский год. Я видел это лучше, чем кто другой – вместе ведь не один год прожили. Я призывал его в армию, мы были в одной роте, в одной части, в одном доме, в одной казарме, и тогда меня не покидало чувство, что из-за всей своей политической популярности он немного взлетел, оторвался от земли и от людей.

А когда он проиграл, в камеру вдруг залетает дежурный: “Заключенный Тихонов! Срочно к начальнику лагеря!”

Я руки за спину, захожу в кабинет: “Гражданин начальник, разрешите войти”. А он мне с порога: “Александр Иванович, Карелин проиграл! Почему он проиграл?!”

Он сам борьбой в юности занимался, Карелин его кумиром был. Кассету поставил – с записью финального поединка. А сам чуть не плачет: “Почему он проигралто? Не молчи, Иваныч, скажи, ну почему?”

Я усмехнулся: “Да потому, что четырехкратных, – говорю, – у нас в стране в тюрьму сажают…”.

– О чем ты чаще всего думал все это время?

– В первую очередь о том, как к моим детям относятся. В Москве-то на жену чистой воды покушение было. Напали в подъезде, порвали шею, ухо, кровь кругом. Спасло то, что Лена, когда к дому подъезжает, сигналит обычно. А в этот раз вроде подъехала, а в квартиру не поднимается. Вылетела дочь на лестницу, соседи… Обошлось.

А выпустили меня в выходной. Зашел майор в камеру и говорит: “Заключенный Тихонов, на выход, с вещами”. Я даже не понял сразу. “Куда?” – спрашиваю. А он в ответ: “Вас выпускают”.

Я на улицу с котомкой вышел – ни родных, ни друзей – никого. Стоит лишь машина телевидения. Из нее женщина вышла – Венцлимерова, по-моему, её фамилия, и ко мне: “Александр Иванович, вы знаете, нам позвонили… Мы чисто случайно… Давайте хоть до города вас подбросим”.

Я сел в машину на заднее сиденье, рядом мужик какой-то с невыразительным лицом. Едва с места тронулись, он вдруг поворачивается и говорит: “Александр Иванович, я совершенно случайно узнал, кого повезём. Вы всегда моим кумиром были, сын у меня тоже биатлоном занимается. Будьте добры, автограф для него оставьте…”.

И папку раскрывает потертую, в которую листок бумаги вложен.

Я хотел, как обычно, через всю страницу расписаться, а он вдруг мою руку останавливает: “Если можно, вот здесь, внизу”.

Тут до меня все и дошло. Я звереть начал, кричу: “Иди на хер отсюда, сука, я тебя сейчас задушу к чертовой матери! Остановите машину, выкиньте его отсюда!”

Мужик на ходу из машины выпрыгнул, я за ним, меня держат…

Короче, довезли до здания прокуратуры, выдали бумагу, что я имею право передвигаться по Новосибирску.

А по телевидению вся эта вакханалия продолжается. Мол, всё доказано, Тихонова мы снова посадим»[17]17
  Вайцеховская Е. Штрафной круг Александра Тихонова. М., 2006. С. 138–144.


[Закрыть].

Положение, в которое попал Тихонов, сломало бы многих. Это тебе не «из грязи – в князи», а наоборот: из князей – да в грязь. В монологе есть важнейшая, ключевая фраза: «Я это все воспринимал как пятую Олимпиаду». Спортивная борьба научила героя нашей книги использовать все резервы организма. Но у него был и более острый опыт – опыт включения сверхрезервов. Особенно значимыми были 1969 год, когда спортсмен с голыми руками боролся с вооружённым преступником, и 1973 год, когда он буквально на зубах вытащил эстафету в Лейк-Плэсиде. Чувство, что всё тебе подвластно, рождало потрясающее переживание мощи человека. Конечно, минуты такого подъёма, расходования жизненно важных ресурсов требовали длительного восстановления. Важно: опыт такого расходования и восстановления у организма был, запечатлелся на уровне клеточной памяти.