Текст книги "Трудно быть папой. Невыдуманные уроки отцовства"
![](/books_files/covers/thumbs_150/trudno-byt-papoy-nevydumannye-uroki-otcovstva-157221.jpg)
Автор книги: Александр Ткаченко
Жанр: Воспитание детей, Дом и Семья
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]
Обыкновенное хамство
![](i_003.jpg)
Когда Владимир Набоков преподавал славистику в Корнельском университете, он попытался дать американским студентам внятное определение русского понятия «хамство». Но сделать этого так и не сумел. Зато Сергей Довлатов великолепно определил хамство как торжествующую безнаказанность. И, по-моему, лучше не скажешь.
Хамство обязательно предполагает заведомую беспомощность жертвы. Ведь не случайно хамят обычно женщинам, старикам, рассеянным интеллигентам в очочках… Попробуйте, например, как– нибудь вечером обхамить компанию подвыпивших гопников. Или, скажем, бригаду омоновцев во время рейда на рынке. Или своего начальника на работе. И сразу станет ясно, что Довлатов безнадежно прав. Хамство действует только в одном направлении и возможно лишь со стороны сильного по отношению к слабым и беззащитным. То есть к тем, о ком заранее известно, что они безропотно примут все сказанное и сделанное в их адрес. Тем оно и мерзко…
Понятно, что абсолютного равенства среди людей нет и быть не может. В любой житейской ситуации всегда кто-то оказывается хозяином положения, а кто-то – от него зависит. И каждый на собственном опыте знает, как гадко и больно бывает на душе, когда тебя обижают, точно зная, что ты не в состоянии достойно ответить на оскорбление. Но до чего же трудно бывает порой увидеть человека в том, кто слабее тебя…
Возмущаясь чужим хамством, люди часто не замечают, что и сами порой ведут себя столь же возмутительно. Пожалуй, лучше всего это можно увидеть на примере отношения родителей к детям. Взрослые запросто могут прикрикнуть на ребенка. А могут и обозвать его грубым словом. Могут даже ударить… И нет для них в этом ничего особенного. Ведь за дело же! В воспитательных же целях! И для его же, сопляка, пользы. А вот стоит ребенку обидеться и в сердцах крикнуть только что оскорбившей его маме: «Сама дура!» – как тут же этот его неуклюжий и беспомощный детский протест пресекается самым решительным и печальным для бунтующего «грубияна» образом.
Узнаваемая картина, правда? Так вот, по-моему, это она самая и есть – заведомая безнаказанность, торжествующая над заведомой беззащитностью. То есть обыкновенное хамство. Просто мы, взрослые, редко задумываемся о таких вещах. Нам кажется, что любое наше действие по отношению к собственному ребенку априори продиктовано одной лишь родительской нашей любовью и потому никак не может быть греховным. А ведь может, увы… Да еще как может! Ну кому из родителей не случалось хотя бы иногда срывать свое раздражение на ребенке, случайно подвернувшемся под горячую руку? Наверное, очень немногим. По-человечески тут все понятно: стрессы, усталость, недомогание, бесконечные проблемы на работе – да мало ли у взрослого человека может найтись причин для раздражительности! Дело ведь житейское. Бывает, что и сорвешься…
Все так. Но есть тут одно печальное обстоятельство: мы никогда, или почти никогда, не просим у детей прощения за эти свои срывы. Считается, что это непедагогично, ведь взрослый в глазах детей всегда должен оставаться образцом поведения. А значит, взрослый всегда прав, что бы он ни сделал. И получается, что если папа или мама наорали на ребенка – значит, он сам в этом и виноват, поскольку довел своих несчастных родителей до белого каления и другого обращения попросту не заслуживает. Такая вот нехитрая философия самооправдания.
А если спокойно разобраться, так чего он там натворил-то такого уж страшного, ребенок наш, чтобы мы на него голос повышали? Ну, подумаешь, брюки порвал, пускай даже новые. Ну, уроки не сделал вовремя. Или в комнате не убрался. Или в школе набедокурил. А может, нам что-то обидное ляпнул, не подумавши. Вот ведь тоже еще трагедия! Да если бы все наши беды сводились к одним лишь таким вот ребячьим «преступлениям», впору было бы только радоваться… Конечно, сами-то мы прекрасно понимаем, что причина нашей несдержанности вовсе не в этой детской мелочовке, что виной всему как раз наши взрослые проблемы и заботы, которые и доводят нас до такого неуравновешенного состояния. Только ведь ребенку от этого нашего понимания ничуть не легче. Правда, он пока еще не прочитал Довлатова и потому не знает, что это такое – хамство. Он лишь видит, что самый близкий и родной человек его обругал, наорал, может быть, даже ударил… Практически – ни за что. За какую-то, в сущности, ерунду, которую легко можно было уладить без крика и бурных эмоций.
И сколько же тогда нужно детям мудрости и сердечной глубины, чтобы за этими нашими истериками разглядеть истинную их подоплеку и… простить нас! Простить, хотя мы вовсе не просили их об этом прощении и принимаем его как нечто само собой разумеющееся. Вроде бы так уж оно от века заведено: родители устраивают детям «втык», дети принимают его к сведению, и дальше жизнь спокойно течет своим чередом. Хотя на самом деле все обстоит совсем иначе. Ведь ребенок – такой же человек, как и мы, только пока еще маленький. От хамского отношения к себе он испытывает точно такую же обиду и боль. И только безграничная способность детского сердца к прощению позволяет ребенку продолжать любить нас, несмотря на все наши безобразные выходки, за которые любой взрослый давно бы уже прекратил с нами здороваться.
Всем известны слова Христа: Если… не будете как дети, не войдете в Царство Небесное (Мф. 18:3). Но о чем это сказано? Ведь очевидно же, что не о детских капризах, шалостях и слабом знакомстве с житейскими реалиями. Господь призывает нас уподобляться детям именно в этом удивительном их качестве – любить и прощать даже своих обидчиков. Уподобляться в том самом детском беззлобии и всепрощении, которое мы так упорно игнорируем даже в собственном ребенке, столько раз прощавшем нам наше хамство и беспардонность.
Конечно, со всеми этими соображениями можно поспорить. Например, в том смысле, что библейский Хам (по имени которого, собственно, и был назван этот порок) пытался опозорить не кого-нибудь, а своего отца, ослабевшего от молодого вина и уснувшего без одежды. Следовательно, хамством являются лишь те безнравственные поступки, которые дети совершают по отношению к своим родителям, но никак не наоборот.
Что ж, наверное, можно рассуждать и так. Но мне кажется, что и в этом случае довлатовское определение все равно будет более точным. Ведь потому и потешался Хам над наготой своего спящего отца, что в тот момент чувствовал полную свою безнаказанность. А Ной тогда оказался слабым и беспомощным. Точно таким же слабым и беспомощным, какими бывают наши дети, когда мы устраиваем им очередную хамскую выволочку за их мелкие детские провинности.
Однако главная трагедия хамства заключается не в торжестве его безнаказанности, а как раз наоборот – в ложности этого ощущения собственной неуязвимости, которым всяк хамящий склонен себя обманывать. Потому что каждому человеку раньше или позже, но обязательно придется отвечать перед Богом за все свои грехи. В том числе – и за хамство. И тогда будет уже совсем не важно, кому мы нахамили когда-то: своим ли детям, своим родителям или просто постороннему человеку, случайно попавшему нам под горячую руку. Важно будет другое: сумеют ли люди, обиженные нами, найти в себе достаточно любви, чтобы оказаться на Божием Суде не обвинителями нашими, а заступниками и молитвенниками? Смогут ли они простить нас тогда? Простить так же, как наш ребенок прощает нам сегодня наши грубость и несдержанность. Которые до поры остаются безнаказанными.
![](i_004.jpg)
Папа без грима, или Частное мнение отца об охлаждении веры в детях
![](i_005.jpg)
Есть такая брутальная русская поговорка: «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива». И когда речь заходит о проблемах подростков, я сразу вспоминаю эту народную мудрость. Дети – наше зеркало, и все их проблемы на самом деле наши. Те самые, которые мы так долго не желали или боялись в себе увидеть, старательно прятали от окружающих и от самих себя и уже совсем было уверились в том, что их на самом-то деле и нет вовсе.
Но в какой-то момент эти проблемы вдруг поднимаются перед нами в полный рост, и задрапировать их привычными словесами уже не получается. Потому что теперь обличать нас в нашей неправде начинает уже Сам Господь через подросших наших детей. И когда я слышу вопрос, почему выросшие в христианских семьях подростки сегодня уходят из Церкви, я не вижу для себя других ответов, кроме одного, простого и горького. Подростки уходят из Церкви потому, что всю свою жизнь видят перед собой нас, родителей. Верующих и церковных. И не хотят быть такими, как мы.
Почему так получилось, в принципе понятно. Воцерковление нашего поколения в девяностые и нулевые часто было кривым и горбатым. По сути, мы шли в Церковь на ощупь, наставниками нашими в большинстве случаев оказывались такие же новоначальные христиане, как и мы сами. А любое дело, совершаемое «методом тыка», неизбежно предполагает ошибки, перекосы, кризисы и разочарования. Поэтому друг перед другом мы теперь еще можем пораспускать хвосты, подемонстрировать свои «благочестие» и «благоверие». Но дети-то наблюдают нас ежедневно, без грима и камуфляжа. Своей жизнью мы не сумели показать им красоту Православия, а слова без дел не работают. О подробностях можно говорить долго, и аспектов у этой темы множество. Но суть, на мой взгляд, именно в этом.
Любые проявления подросткового кризиса так или иначе отражают положение дел в семье, где растет ребенок, и религиозный кризис здесь не является исключением. Не научившись жить праведно и ходить перед Богом в чистой совести, мы взялись учить этому своих подросших детей. Поэтому, думаю, удивляться полученному результату сегодня может ну разве что совсем уж оторвавшийся от реальности родитель.
![](i_006.jpg)
Все равно люблю
Хотя конечно же есть семьи, где ситуация в этом смысле вполне благополучная и религиозного кризиса в подростковом возрасте дети не переживают вовсе. Но, повторюсь, это тоже прямое следствие ситуации в семье. Однажды мне посчастливилось присутствовать на съемках телепередачи, где участницей была матушка Ольга Юревич, супруга протоиерея Андрея Юревича. Вместе с ней в студию пришли три ее дочки, как раз подросткового возраста, ну, может, чуть старше. Умницы, красавицы, искренне и горячо верующие девицы, спокойные и рассудительные. Короче – мечта любого православного родителя. Матушка рассказывала о жизни в их семье, о том, как они с батюшкой воспитывают детей, как сами постоянно учатся выстраивать отношения с ними и друг с другом. И тут ведущая задает матушке вопрос:
– А скажите, вот если кто-то из ваших девочек, повзрослев, вдруг решит, что вера ей не нужна и теперь она будет атеисткой, как вы на это отреагируете?
Честно говоря, я тогда подумал, что ответ будет долгим, развернутым и в стиле «этого не может быть, потому что не может быть никогда». Но матушка одной фразой сразу же порвала все мои шаблоны. Она просто улыбнулась и сказала:
– Если это случится, я буду любить ее точно так же, как и прежде.
Вот такой неожиданный поворот темы. И мне думается, что дети, выросшие в такой атмосфере безусловной любви, скорее всего, из Церкви в подростковом возрасте как раз и не уйдут. Но, к сожалению, гораздо чаще можно увидеть иную картину воспитания, когда все усилия по воцерковлению своих детей верующие родители изрядно сдабривают примитивной манипуляцией: «Если ты не будешь образцовым христианином, я не буду тебя любить». Впрямую это, конечно, не проговаривается, но ребенок такие скрытые послания чувствует очень хорошо. И, взрослея, начинает сопротивляться этому мягкому принуждению, иногда в очень резких формах. Реагировать на такое сопротивление можно по-разному. Но самое глупое, что можно сделать тут родителям, – обвинить в происходящем ребенка, «переходный возраст», влияние улицы, компьютер, интернет и т. д. Потому что на самом деле такие конфликты для родителей – расплата за ошибки воспитания, прямое следствие нашей родительской несостоятельности.
Маленькие христиане
Беда нашего поколения родителей в том, что нам не у кого было перенять опыт такого воспитания. Спрашивали друг у друга, рассказывали о своих проблемах, попытках их разрешения, советы друг другу давали. Правда, советы в большинстве случаев были вычитаны из одних и тех же книг и журналов. Сводились они, в сущности, к универсальной формуле: стань христианином сам, и дети, глядя на тебя, тоже станут христианами. Спорить с таким утверждением бессмысленно в силу его безусловной правильности. Но и практической пользы оно тоже приносило не много, поскольку ответить на вопрос: «Как самому стать христианином?» – было ничуть не проще. А уж на осуществление найденных ответов должна была уйти вся жизнь. Да и то не факт, что сумеешь на ее протяжении стать таким, каким хотел бы видеть тебя Бог. Поэтому вопрос о приобщении детей к вере у нас в семье, как правило, сводился к некоторым, если можно так выразиться, «технологическим» моментам: мы учили детей молиться, рассказывали им о Христе, о Евангелии, о том, что наш мир сотворил Бог, водили их в храм, причащали… Короче, делали то, что делали и все остальные родители, воцерковлявшиеся в начале девяностых.
Но был в те далекие уже времена один случай, который очень серьезно дополнил мои представления о христианском воспитании. Детей у нас тогда было трое: Антошка, Никита и еще совсем маленький Глебушка. Соответственно возраст их был 4, 3 и годик с небольшим. Отправились мы как-то раз всем семейством в гости к бабушке в соседний райцентр. Дело было зимой. Автобус останавливался прямо на трассе, и мы ждали его впятером на обочине заснеженной дороги. Никиту с Глебом довезли на санках, Антошка, как старший, шел сам. День был морозный, вдоль трассы мела поземка. И тут выяснилось, что впопыхах забыли мы Глебу надеть рукавички. Ну вот протупили, и всё тут. Бывает такое иногда с каждым молодым родителем. Бежать домой уже некогда: автобус вот-вот подойдет. Я жену давай ругать: «Ах ты, такая-сякая, недоглядела». Она мне в ответ примерно то же самое… И вдруг видим: Никита подошел к Глебу, снял варежки, взял его замерзшие ручки в свои ладони и начал отогревать их дыханием. Трехлетний кроха, пока мы спорили, кто виноват и что делать, просто встал на колени и начал греть брату руки. А мы с женой смотрели на них и плакали.
Это я к тому, что в разговоре о христианском воспитании детей мы часто забываем, что ведь дети наши – тоже христиане, хотя и маленькие пока еще. Они в Крещении получили ту же благодать, что и мы. И действует она в них порой более явственно, чем в нас, прочитавших всякие умные книжки и статьи про то, как вырастить ребенка христианином. И уж ежели мы признаем, что учиться жить по Евангелию нам придется всю свою жизнь, тогда, наверное, не грех и у собственных детей иногда взять урок этой Божественной науки.
Но что же происходит с детской верой дальше, если мы, родители, не даем ей правильного направления своим наставлением и, что куда важнее, примером собственной жизни? А происходит ровным счетом то, о чем преподобный Симеон Новый Богослов писал еще тысячу лет назад: «Всякая душа тотчас, как окрестится человек, принимает в духе благодать Христову, по коей тотчас воображается в ней Христос. Но крещенные младенцами не чувствуют освящения, получаемого в Крещении, потому что такое чувство освящения есть умное дело, а младенцы еще несовершенны умом, чтоб разуметь принятую благодать. Почему с продолжением времени они мало-помалу изменяются и переходят на сторону худа; и благодать святого Крещения в иных погасает и совсем теряется, а в иных сохраняется малая ее искра, от которой потом великая сия милость опять в них воспламеняется, если прибегнут к духовным отцам и покаются, как мы сказали, примут оглашение, восстановят веру как следует и возуповают на Бога».
Исцелися сам
Увы, часто получается так, что мы просто затаптываем в наших детях эти ростки благодати, задуваем в них искорки Божественной жизни. По неумению, по греховности, по лени и нерадению – причины могут быть какими угодно. Но если твое подросшее чадушко вдруг в какой-то момент заявляет, что Церковь ему больше не нужна, знай: это плод твоей духовной жизни, твоего «христианства». И не ребенка тебе следует исправлять, а себя любимого срочно приводить в порядок, свои представления о Боге, Церкви и жизни в ней пересматривать, искать, где ты уклонился от истины, где начал жить не по Евангелию, а по своим лукавым представлениям о нем. Врачу, исцелися сам! Это ведь не только подросткам, это и нам, родителям, тоже необходимо, по слову преподобного Симеона, покаяться, принять оглашение, восстановить веру как следует и возуповать на Бога. Ведь не научены же толком! Живем кое-как. И веруем кто во что горазд. Но почему-то уже много лет, как считаем, будто с верой и с жизнью по вере у нас все в порядке. А тут вдруг такая оказия – дети из Церкви уходят! Можно по-разному об этом говорить. Но, мне кажется, это очень серьезный «звонок», и обращен он прежде всего к нам самим. Предупреждение такое нам от Господа. Возможно, что и последнее. Чтоб, хотя бы глядя на своих уходящих из Церкви детей, мы вышли из блаженной успокоенности на свой счет и посмотрели, что в нашей жизни неладно, что уже давным-давно требуется исправить. И нечего тут на зеркало пенять. Лишь решив свои духовные проблемы, мы можем помочь решить их нашим подросшим детям. И никакого другого решения я тут не вижу.
Папа и бойцовский клуб, или Нужно ли учить мальчиков драться?
![](i_007.jpg)
Бить или не бить – вот в чем вопрос, с которым рано или поздно сталкивается любой православный родитель, у которого растут мальчики. И речь тут вовсе не о физических наказаниях собственных детей. Так уж устроена мальчишеская жизнь, что утверждать себя в ней приходится иногда через банальную драку.
Здесь для православного папы неизбежно возникает когнитивный диссонанс: с одной стороны, понимаешь, что умение постоять за себя и за других людей, нуждающихся в твоей защите, – необходимый навык для будущего мужчины. Но вот приобрести его можно лишь на практике. А как это сделать, не нарушая прямую и вполне однозначную заповедь Господа – если кто ударит тебя по левой щеке, подставь правую? Передо мной эта проблема вставала дважды. Впервые – когда мои мальчишки только пошли в школу, и второй раз – когда им исполнилось лет 15–16. О том, как мы сообща ее решали, я сейчас попробую рассказать.
Примерно через месяц после начала учебного года мой первоклашка Никита подошел и сказал:
– Пап, меня в школе бьют.
– Кто?
– Одноклассники.
– Ну, так дай им сдачи.
И тут произошло то, что я до сих пор вспоминаю со стыдом за свою отцовскую несостоятельность. Никита похлопал ресницами и ответил:
– Пап, а я не умею давать сдачи.
Для меня это было шоком. Почему-то мне казалось, будто умение драться у мальчишек появляется само по себе, просто в процессе жизнедеятельности. Во всяком случае, у меня в детстве это происходило именно так. Но я рос в рабочем квартале, где стычка с разбитыми в кровь носами или драка двор на двор были обычным делом. А мои сыновья до школы жили исключительно в окружении наших приходских ребят, таких же спокойных, добрых, способных любой конфликт решить мирным путем. И вот пришла пора пожинать плоды такого «закрытого» воспитания. Тут к актуальному разговору подтянулся из соседней комнаты дошкольник Глебушка:
– Да, папа, мы не умеем бить.
Я подставил открытую ладонь и сказал Никите:
– Ну-ка, давай, посмотрим. Бей.
Сын неуверенно ткнул в ладонь плохо сложенным кулаком.
– Это ты толкнул, а нужно ударить. Давай еще.
Никита попробовал еще раз. Результат был примерно тот же. Потом попробовал ударить Глеб. У него тоже ничего не получилось.
– Понятно. Снимайте майки.
Мальчишки с готовностью разделись и вытянулись передо мной, как солдаты на строевом смотре. С первого же взгляда на этот «строй» мне захотелось одновременно заплакать и самому себе набить морду. Почему я не видел этого раньше? Худенькие оба, руки как палочки, кожа словно бы натянута прямо на ребра, мышц не видно вообще. Только синие жилки просвечивают под выпирающими ключицами.
Когда-то в юности я довольно серьезно занимался самбо и дзюдо, ездил с командой на соревнования. Потом жизнь закрутила совсем в другую сторону, и про спорт я забыл на много лет. Цену этой папиной «забывчивости» моим детям теперь приходилось платить с процентами.
Ну да лучше с опозданием, чем никогда. И мы немедленно принялись наверстывать упущенное. Я стал показывать сыновьям, как правильно отжиматься, приседать, делать упражнения на растяжку, качать пресс. Нужно было видеть, с каким восторгом они тут же кинулись в эту новую для них стихию. Сами установили себе время тренировок – 2 часа в день. И неукоснительно следовали этому правилу, подгоняя друг друга, если кто-то вдруг решит пофилонить. Через пару месяцев, когда они окрепли, я стал показывать им удары и приемы. Конечно же, по классификации Юрия Шевчука, я был скорее типичным «теоретиком кун-фу». Но других тренеров в нашем городке не было.
В этот период мальчишки, быть может, впервые оценили всерьез то, что они есть друг у друга. Это же такое счастье для бойца, когда ему не нужно искать себе спарринг-партнера и можно в любой момент поотрабатывать очередной прием с родным братом, не выходя из дома!
![](i_008.jpg)
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?