Текст книги "Канны для ванны"

После завтрака Айрат отвез нас до трассы, матернулся на прощание и сказал, что, если что, можем заезжать, главное, водку не самую дешевую брать. Хороший парень, побольше бы таких. Хотя я раньше думал, что татары жадные и хитрые. Да и вообще, Казань оставила самые приятные о себе впечатления. Чуть-чуть пафоса убавить, и совсем красота была бы. Реально, хоть переезжай.

До Ульяновска мы снова ехали с Новиковым.

– Ну что, повторим?

– Что?

– Ну, вчетвером поедем?

– Мечтатель, блин.

– А что такого? Я же суперстопщик. – И начал танцевать, как Майкл Джексон. Сделал лунную походку, показал еще парочку фирменных движений, остановился и посмотрел на меня недовольно:

– Ты не снимал, что ли?

– Нет, а надо было?

– Ну ты вообще. Тоже мне товарищ.

– Саня. У нас же не минута славы.

– Прикольно. И потом в фильм необязательно вставлять. Просто посмотрели бы, поржали.

– Ну давай еще раз. Сниму.

– Неохота уже.

Обиделся. Обидчивый какой.

– Смотри, «Феррари».

По трассе с ревом пронесся новенький «Феррари».

– Вот бы такую застопить, а еще лучше купить…

– Да-а-а, – протянул я, хотя покупать «Феррари» мне совсем не хотелось.

Минут через двадцать перед нами остановилась старенькая «Волга». Старенький водитель предупредил, что едет только двадцать километров до Набережных Морквашей.

– Ну и нормально, – одобрил Саня, – все ближе до Ульяновска.

Дед молчал всю дорогу, а ехали мы около получаса. Несколько раз Новиков пытался завести разговор, но он что-то бурчал в ответ и еще крепче цеплялся за руль.

– Рахмат, – сказал Саня на прощание.

Дед хмуро посмотрел на него и молча уехал.

– Суровый бабай, – сделал заключение товарищ. – Он бы нашел общий язык с Олегом. Кстати, как они?

И позвонил Марку.

– Ага, я. А вы как? Едете? Крутые. А мы уже не едем. Стоим возле Набережных Морквашей. Вы давно проехали? Ну, везет вам, че. На чем едете? На «Опеле»? Нормально. Ладно, там увидимся, на Ленина. Ага. На «Опеле едут», – сказал он уже мне.

– Да я слышал.

– Я бы тоже от «Опеля» не отказался.

– Да ты бы ни от чего не отказался.

– Не, «Запорожец» нам на хрен не нужен.

А ехал как раз «Запорожец».

– Что, и стопить не будем?

– Нет, конечно.

И не стал поднимать руку. А зря, потому что за следующие полтора часа проехала всего одна газелька, которой до нас, замерзших и уставших, не было никакого дела.

– Ну и чего ты не танцуешь? – спросил я у товарища.

– Это потому что ты не снимал. Заснял бы, все было бы по-другому. Пацаны уже, наверное, к Ульяновску подъезжают, а мы тут торчим.

– А может, надо было попробовать остановить «Запорожец»?

– Застопить.

– Ну застопить.

– Нет. На зэпе мы позориться не станем. Пацаны на «Опеле», а мы на зопеле, что ли?

Каламбурщик.

– Ну иди тогда, что встал?

– Иду.

– Вот и иди.

– Вот и иду.

– Вот и иди. Зопель.

И мы оба как давай ржать.

– Сам ты зопель.

– А ты запор рожец.

– Запор чего?

– Рожец.

– Какие рожицы, блин?

– Вот такие, – и начал кривляться.

– Саня, прекрати, я уже не могу ржать.

Саня и не думал прекращать. И тут как появится дальнобой. Очень странно, но дальнобои практически не останавливались, хотя их попадалось нам немало. Этот остановился. Усатый такой водитель в тельняшке улыбнулся, поправил усы, как Якубович, и сказал:

– Запрыгивайте.

– Заметил, как он на Якубовича похож? – шепнул мне товарищ.

– Заметил.

– Что хлопаешь так? Не дома, чай, – отругал водитель Саню, по привычке с силой закрывшего дверцу.

– Простите.

– Угу. Вы эти, как их? Автостопщики, что ли?

– Да.

– А я всегда автостопщиков беру. Че мне, не давит и все веселее, да и хорошие дела надо делать. Сегодня я вам помог, завтра вы мне. А, верно говорю?

– Это точно, – поддакнул товарищ. – Усы у вас классные.

– Ха-ха, спасибо.

– У меня вот не растут. Точнее, растут, но как-то жидко, у вас вон какие густые.

– Ряженкой мажь, чтоб густые росли.

– Правда?

– Нет, шучу. Конечно, правда. Я сам в молодости мазал, тоже жидкие росли.

– Спасибо, попробую, – сказал довольный Саня и повторил мне: – Понял, ряженкой надо.

Как будто я не слышал или страдал от того, что у меня не растут усы, как у Боярского.

Потом «Якубович» рассказал про лихую молодость, что носил хаера, орал под гитару «Битлов», правда, это все было до армии, там ему мозги вправили.

– Вы-то где служили? – спросил он, прищурив глаз.

– Мы, так сказать, нигде, – прокашлявшись, ответил товарищ.

– Косили, что ли?

– Я – да, – честно признался я.

– А у меня плоскостопие и сколиоз.

– Не та молодежь пошла, – вздохнул водитель. – Одни косят, вторые больные. В наше время за человека не считали, если ты не служил, долг Родине не отдал.

– Тогда другое время было, – резонно заметил Саня.

– И армия, – добавил я.

– Время всегда одинаковое. Что тогда жопа, что сейчас. Я уже двадцать пять лет баранку кручу, президенты менялись, строй менялся, даже название поменялось, был СССР, стала Россия, а дороги ни хрена не меняются, и люди не меняются, как были дерьмо, так и остались.

– Прям как дедушка мой щас говорите, – сказал Саня.

– А, – отмахнулся от него водитель. – Что там говорить? Такую страну просрали. А теперь и служить некому. Америка нас в два счета накроет.

– Не накроет, – возразил Новиков.

И зря он это сделал, потому что все оставшееся до Ульяновска время мы слушали лекцию о том, какие мы все ничтожества, и что нам доверить ничего нельзя, и что в древней Спарте таких, как мы, сбрасывали со скалы, а теперь не только не скидывают, так еще и такую великую страну нам оставили, а потом и спрашивать не с кого будет, потому как что с таких убогих можно взять-то вообще. Короче говоря, весь этот постсоветский бред. У нас с Новиковым чуть уши в трубочку не свернулись. А потом я подлил масла в огонь очередным вопросом.

– Скажите, а вы верите в апокалипсис?

– Конечно, верю. Конечно. А как не верить? Он же сейчас и идет.

– Сейчас? Уже? – удивился товарищ.

– Конечно, уже. А как еще это все назвать, если не апокалипсис? Нам же скоро кирдык.

– 21 декабря 2012 года? – уточнил я.

– Да какого 21 декабря? В любой момент америкосы жахнут по нам, и кирдык. А тут еще и Северная Корея вооружаться начала, и Китай.

– Очень оптимистично.

– А мне не с чего оптимистом быть. Я реалист. Это вы живете, ни хрена не думаете, а на нашем веку столько войн было, что вам и не снилось.

– Мне иногда снится война. Ну, такая, по типу Второй мировой. И я там партизаню и валю всех. Стал рассказывать Новиков, но осекся.

– Валит он всех, – пробурчал «Якубович», – с плоскостопием и сколиозом.

– Ну, это ж сон. Во сне-то можно.

– Во сне-то можно, – передразнил его водитель. – Отправить бы вас на учения для начала, я бы посмотрел, сколько ты там в штаны навалишь.

И впервые за долгое время он засмеялся над собственной «доброй и непошлой» шуткой.

У Сани заорал мобильный.

– О, Марк. Алло. На месте уже? Ну вы молодчики. А мы едем еще. Сколько еще? – спросил он «Якубовича».

– Кило́метров сорок.

– Короче, нам еще час где-то. Так что погуляйте пока, повеселитесь. – И убрал телефон. – Пацаны наши. Мы вчетвером едем. Разбились, чтоб удобнее было, – разъяснил он водителю, хотя тому было явно по барабану.

– Не, разбиваться у нас не очень хорошая примета, – и опять давай надрывать кишки и усы подкручивать.

– Мы по парам, – надулся Саня.

– Мы с Тамарой ходим парой, мы с Тамарой пивовары, – не унимался «Якубович».

Умеют же люди раздражать. Хорошо, хоть до Ульяновска оставалось недолго. Потом он снова переключился на дороги, на молодежь, правительство и футбол. Все остальное можно было бы простить, если бы наши играли нормально, как на Евро 2008, но ведь и тут, зараза, незадача. Хиддинк ушел, Аршавин с Павлюченко зазвездились, и тут же разладилась игра.

Саня даже периодически поддакивал, ая потерял интерес к его тираде еще на правительстве. Если бы все были такими, как «Якубович», то апокалипсис – это реально спасение, а не наказание.

– До Ленина сами доберетесь, мне дальше ехать, – сказал он на прощание.

– Спасибо, доберемся, конечно.

– Сомневаюсь, – и укатил.

– Чтобутебяусы поседели, – крикнул я ему вслед. – И выпали.

– Жесткий ты, – улыбнулся товарищ. – Ну что, гдетутулица Ленина?

В Ульяновске улица Ленина в центре, как и должно быть по идее.

Мы стояли напротив кирпичного двухэтажного домика, а парни махали нам с противоположной стороны дороги.

– Добрались наконец-то?

– Как видите.

– Ну вот, хоть раз нормальное здание попалось.

– Ага.

– Как вам Ульяновск? – спросил Саня.

– Да норм. Особо не смотрели. На набережную сказали сходить.

– Да тут теперь везде набережные. Волга же.

– Ну да, а больше смотреть нечего.

– Не Казань. Короче, – сделал заключение Новиков.

И мы пошли искать набережную. Хотя что там ее искать? Волгу почти отовсюду видно. Только мы, разумеется, пошли не туда. Надо было вниз, а мы поперлись наверх, надо было сворачивать налево, а мы повернули направо и оказались на улице Карла Маркса.

– Улица Карла Маркса. Блин, тут все такое совковое. И улицы убитые, – недовольно сказал Саня.

– А как ты хотел? Это ж родина Ленина.

– Да ладно? Серьезно?

– Конечно, – ответил я. – Ты думаешь, почему Ульяновск?

– Понятия не имею.

– Ты ж вроде у нас географию хорошо знаешь?

– Во-первых, у меня три по географии было, а во-вторых, причем тут Ленин и география?

– Ну да, согласен. Тут историю скорее знать надо. Короче, Ленин был Ульянов на самом деле. Это-то хоть знаешь?

– Это-то хоть знаю, – обиделся товарищ. – Только забыл.

И мы как давай ржать на всю Карла Маркса. Даже Олег подхихикивал.

– Че вы, блин? – возмущался Саня. – Можно подумать, ты помнишь, что Ульянов – Ленин и Ульяновск в честь него назвали, – стал выговаривать он Марку.

– Вообще-то знаю и помню.

– Ну вас на фиг. О, смотрите. «У Гашека». Прикольное название. Пожрем того самого у Гашека?

– Саня, наверное, каждый второй, если не каждый первый, так шутит.

– Ну а что, они бы еще «У Кокосика» назвали.

– Это, поесть неплохо бы.

– Про кокосика тоже каждый второй шутит?

– Нет, здесь ты оригинал.

– Ориджинал, – зачем-то добавил Марк.

Кафешка оказалась ничего такая, уютненькая, хоть и маленькая, и в подвале. Народу немного, середина дня все-таки, и цены недорогие. Мы взяли по пиву, Олегу – чай, ну и пожрать: мясо с рисом и салаты. Саня подмигнул рыженькой официанточке, но она что-то была не в духе. Наверняка ее достали этими подмигиваниями, пошлыми шутками и намеками. Но девушка, и правда, была симпатичная, фигуристая, розовощекая – кровь с молоком, как говорили раньше.

Пока готовился наш заказ, Новиков поднялся со стула и стал разглядывать стенды и картины.

– Опа, а Гашек-то писатель, – очень скоро сделал открытие он.

– А ты и тут не знал, – подколол его Марк.

– Не-а, а ты прям знал?

– Знал.

– Ну конечно… – не поверил Новиков.

– Я, в отличие от тебя… ладно-ладно, тоже не знал.

– Скотина.

Пришла официанточка, принесла пиво и салаты.

– Ну, за нас, – сказал Новиков и выдул чуть ли не всю кружку сразу.

Неплохое пиво, хотя и разбодяженное. Салаты тоже вполне, а вот мясо и рис не очень, суховаты. Олег, правда, съел все и не поморщился даже. Мясо так вообще уплел за милую душу. Марк ковырялся зубочисткой во рту, а вот Саня не оставлял попыток завести разговор с официанточкой, только она была неприступна.

– Девушка, а можно счет?

Девушка молча кивнула.

– Девушка, а где у вас туалет?

Девушка молча показала.

– Девушка, а вы читали Гашека?

Девушка покачала головой.

– А разве можно работать в заведении «У Гашека» и не читать, – посмотрел на стену, – Ярослава Гашека.

Девушка пожала плечами.

– А вы любите кино?

– Люблю, – неожиданно ответила она.

– Ульяна, – похвалился на улице Новиков и помахал чеком.

– Это, тыща шестьсот, – прочитал Олег.

– Да не тыща шестьсот, а номер, номер. Восемь девятьсот семнадцать. Ясно вам?

– Ясно. И что тебе им делать-то?

– Как что? На обратном пути заеду, созвонимся. Сказал, что в кино ее сниму.

– Не в нашем хоть?

– Да просто на камеру, она и знать не будет.

– Ну молодчик, че, – похвалил Марк. – Ульяна из Ульяновска, прикольно.

– Ульяна из Ульяновска, прикольно, – повторил Олег.

После еды гулять было лениво, но мы все-таки дошли до набережной.

– Не, что-то не очень. Волга, да, крутая. Но в Ижевске набережная покруче будет.

– В Ижевске зато нет Ульяны, – сострил Никулов.

– Это да, это да, – сказал Саня и засиял, как лед на солнце.

Потом мы увидели девушку в красной шапке и бирюзовом плаще. Ходила одна такая по набережной с дубовым листиком в руке, что-то шептала.

– Это, на Таню похожа, – заметил Олег.

– О, прикольно, давайте у нее интервью возьмем, – предложил Новиков.

И мы взяли.

– Апокалипсис? Конечно. У меня есть стихи. – Запрокинула голову и начала читать:

 
Апокалипсис во мне,
Апокалипсис в тебе,
Апокалипсис вокруг –
Цепкость душ и тонкость рук.
Апокалипсис придет,
Он везде тебя найдет,
Апокалипсис внутри,
Кокон свой ты разорви.
Хрупкость слов, дыханье труб,
Спишь сегодня, завтра – труп.
Ты как пойманная мышь,
Он пришел, и всюду тишь…
 

– Все, – выдохнула она и замолчала.

Вот такая вот Цветаева.

– Все? – переспросил Саня.

– Да, – это я прямо сейчас придумала. Экспромт. А есть еще старые. Хотите?

– Нет, спасибо, – вмешался я. У нас уже батарея заканчивается. Простите.

– Жаль. А вообще у меня через неделю выступление в библиотеке. Приходите. Ульяна Брысь – поэтесса-авангардист.

– Мы неместные.

– М-м-м, жаль, – повторила она, повертела листик в руках, отвернулась и пошла, шаркая ногами.

– Таня тоже стихи пишет? – спросил у Олега Марк.

– Не знаю. Это, нет, вроде.

– А неплохая бы получилась парочка, – шепнул мне на ухо Саня. – Кстати, тоже Ульяна. Удивительно.

– Сам же сказал, совковый город, вот они и соответствуют.

На этом наше знакомство с Ульяновском закончилось. Новиков вздыхал, вспоминая рыжую Ульяну, Олег вздыхал, вспоминая Таню, Марк вздыхал за компанию и вспоминал Ольгу, а я вспоминал полочку, потому что Валентину мне вспоминать не хотелось. Вот не хотелось и все, только все равно вспомнил. Начал думать, как там ее орнитофобия, носит ли еще каску, как ее эфиры, и все в таком духе. Вот что за город? Хотя он, может быть, был и ни при чем.

Теперь на очереди была Сызрань. До нее ехать было совсем немного – почти сто пятьдесят километров, но ехать их надо было с Олегом, а это значило, что веселье мне было обеспечено на все сто процентов.

Парни утопали вперед, а мы стояли, смотрели друг на друга и молчали. Олег достал шарф, ая не отводил от него глаз. Это очень напрягало Олега, но, сам не знаю почему, я пялился на него и не мог повернуть голову. Машины проезжали мимо нас, а я смотрел и смотрел. Смотрел и смотрел. Что такого было в этом щуплом, весьма странном, я бы даже сказал, ненормальном пареньке, что я вдруг решил, что его непременно нужно снимать в фильме, который ни много ни мало мечта моей жизни, да еще и что нужно свести его с этой загадочной Таней, которой, возможно, и в помине нет. А если это так, то будет очень печально, просто крайне печально. Мы как-никак уже тысячу километров проехали или около того, Саня с работы уволился, но главное, что кино обломится, а ведь сюжет, и правда, трогательный наклевывается, не «Достучаться до небес», конечно, но все равно неплохой. А тут такой облом, и у меня все внутри сжалось.

– Олег, а ты точно любишь Таню?

Он резко поднял голову, посмотрел на меня, снова опустил и ответил:

– Точно.

– А она точно существует? Или только у тебя в голове?

– Это, точно. Адрес-то есть.

Адрес, блин, я и забыл. ФСБ, в отличие от Олега, не стала бы делиться адресом несуществующего человека.

– А что?

– Да нет, все нормально. Красивый шарф.

– Это, да.

– Тане обязательно понравится.

– Понравится, – повторил Олег.

– «Нива» едет.

Олег поднял руку и затормозил «Ниву». За рулем сидел плотный суровый мужик лет шестидесяти, с густыми ржаными бровями и хриплым голосом.

– Здрасте, – вежливо улыбнулся я.

– Угу, – прохрипел он в ответ.

– Прямо по трассе не подбросите?

– Угу.

От второго «угу» по спине пробежал мороз, хотя она и так уже успела замерзнуть. Только отступать было некуда.

– Спасибо. Только мы без денег.

– Угу.

Как будто он сразу решил, что повезет нас в лес, а не по трассе. А вот Олег был вполне расслаблен, если так можно о нем выразиться.

Мы залезли внутрь, мне пришлось сесть на переднее сиденье. Все-таки из Олега даже Цекало в программе «Прожекторперисхилтон» не вышел бы, так что отдуваться пришлось мне. Раз денег не платим, то хотя бы разговором развлечь должны.

Но он не очень-то хотел слушать мой треп о Казани, и что в Ульяновске мы встретили двух девушек и обе оказались Ульянами, и, что удивительно, что страна у нас одна, а города выглядят так по-разному, что возникают сомнения, одна ли у нас страна, что я не думал о том, что у нас так много добрых людей, способных вот так остановиться и подобрать незнакомцев – Айрат даже ночевать у себя разрешил, и что название «Сызрань» очень интересное, похожее на что-то мокрое, слякотное и утреннее, и что в нее надо ехать с утра, а мы вот едем ближе к вечеру.

– Угу, – повторял каждый раз водитель с густыми бровями, а потом и вовсе вздохнул и включил Высоцкого.

И мы слушали про «Порвали парус», «Бег на месте», «Скалолазку», «Рай в шалаше» и что-то еще. И стало как-то неожиданно уютно и легко на душе и немного неудобно перед водителем за нехорошие мысли о нем. Вот так бы ехать и ехать на этой «Ниве» под песни Высоцкого и никогда не останавливаться, никогда-никогда. Вот такой апокалипсис меня вполне бы устроил. Не думал даже, что у Высоцкого так много по-настоящему хороших песен.

В Сызрань мы приехали первыми. Улица Советская была в центре, недалеко от вокзала, а вот Ленина, как нам объяснил местный старичок, на другом берегу.

– Поселок Засызранский.

– Какой?

– Засызранский. Ну, чего ухмыляисся?

А я реально стал ржать. Ну и название. Засызранский. Похлеще Урюпинска. Даже Олег слегка улыбнулся.

– Речка Сызранка, а он за ней. Вот и Засызранский.

– Понятно, – ответил я и все равно не мог успокоиться.

– На маршрутку сядете, до Охотной доедете, а там недалеко, быстро найдете.

Быстро найдете. Вот угораздило нас выбрать эту чертову улицу Ленина. Только в Ульяновске нашли без проблем, и здание нормальное. А тут поселки, пустыри, дома буквой «Г». Вот что нам в этом поселке делать?

Пока добрались, уже начало темнеть. Еще и блуждали по этому поселку. Строят у нас, конечно, вообще непонятно как. Такое ощущение, что по геометрии у всех, как и у меня, стабильная тройка была.

– Это, вот Ленина.

– Да вижу, вижу.

Одиннадцать, тринадцать. А дальше ничего. На углу – Застенный переулок 32/19. А Ленина нет. Проходим дальше – еще один угловой, а следующий – Ленина 23.

– Как так?

– Это, не знаю.

– А где дома? Пятнадцатый, семнадцатый?

Олег развел руками. Нет, дома-то есть, но туда дальше, вглубь, и у всех Застенный переулок.

– Может, дроби все-таки к Ленина относятся?

– Это, может.

– Так-то логично даже получается. Там девятнадцать, тут двадцать один, а тут уже просто двадцать три, типа не на углу же. Только Ленина почему не написано?

– Не знаю.

– Руки оторвать таким строителям и архитекторам.

И тут появились веселые сызранские парни. Ну, такие, широкоплечие, суровые, с неполным набором зубов. Встали в сторонке, поглядывают. Потом еще один подошел, их стало пять.

Я сразу почувствовал неладное. Чертова улица Ленина. Один бы я еще мог дать деру. Хотя не особо-то побегаешь в незнакомом районе, а с Олегом даже и пробовать не стоило. И в подтверждение моих слов самый низкий и широкий из них негромко сказал:

– Вы че здесь третесь?

– Это, мы? – спросил Олег.

– Не мы же.

– Дебил какой-то, – усмехнулся товарищ низкого в коричневой дубленке.

Олег пропустил его слова мимо ушей и пояснил:

– Ленина 21 ищем. У нас тут, это, встреча.

– Ага, с нами, – и заржали.

– Это, не с вами.

– Вы откуда такие долбанутые?

– Неместные мы.

Вот кто, кто просил тебя отвечать? То молчал как пень, а то прорвало, блин. Не «пожар» же теперь орать? Или все-таки орать?

– Ну, посмотрим, чем там у вас для нас, неместные.

И опять диафрагму напрягают. Затем подошли к нам спокойно, окружили, молча сняли рюкзаки и тот, что самый говорливый, типа бугор их, начал изучать содержимое. Прекрасный город Сызрань. Лучший на свете.

– Это, – начал было возмущаться Олег, но парни жестом показали «тихо», и он умолк.

– Хрень, хрень, хрень, – стал разбрасывать мои вещи низкий и дошел до камеры. – А вот это уже поинтереснее.

– Камеру не отдам, – я уже не мог молчать. – Мобилу берите, а камеру не отдам.

– И мобилу отдашь, куда без этого? – ухмыльнулся, блеснув золотым зубом, низкий. – И все, что скажем.

– Ну-ка, погодь, Тихий, – остановил его сутулый парень в кепке. – Не ты случаем пацан из «зомби-домино»? – обратился он уже ко мне.

– Случаем я.

– А я смотрю, рожа знакомая. Реально ты, что ли?

– Да реально я.

– Знакомый твой? – спросил еще один сызранский хлопец.

– Да не, с ютуба. Видос лям просмотров набрал. Не зыпали, что ли?

– Не-а.

– Нет.

– Нет.

– Ваще никак.

Я стал изображать пантомиму нашей драки с зомби-летчиком. Парень в кепке убедился, что это я, и заулыбался:

– Точняк ты. А к нам как?

– Да мы проездом. В Саратов едем.

– О, у меня тетка в Саратове.

У всех прям тетка в Саратове.

– Так че делать-то будем?

Повисла пауза. Олег оглядывал всех по очереди, я улыбался как ненормальный, сызранские хлопцы пожимали плечами.

– А че там у вас, реально все было, без подставы? – спросил меня парень в кепке.

– В смысле?

– Ну, в ролике этом вашем? Типа реальная съемка или готовились, репетировали?

– А, нет, не репетировали. Все реально. Так и было.

– Прикольно.

– Так че делать будем? – не унимался Тихий.

– Ладно, Толян, пацаны издалека приехали. Вы издалека?

– Ага, – подтвердил я.

– Нехорошо как-то, негостеприимно. Пусть гуляют, с кем вы там встретиться хотели?

– С ними, – показал рукой Олег на парней, стоящих в сторонке и с испугом наблюдавших за нами.

– Ладно. Хрен с вами, – сказал Тихий. – Гуляйте. Только осторожно смотрите. Район у нас неспокойный.

– Мы уже поняли. Спасибо, – ответил я, забирая рюкзаки.

И они скрылись так же быстро и незаметно, как появились.

Парни же неторопливо подошли к нам.

– Все нормально, товарищ режиссер? – спросил Марк.

– А ты как думаешь?

– Ну вроде да.

– А мы уж в ментовку звонить хотели, – признался Саня.

При слове «ментовка» Олег напрягся еще больше и вновь стал тихим, как телефон Влада Сташевского, и вытащил из рюкзака шарф.

– Хвала ютубу, все обошлось.

– В смысле?

– Впервые я реально рад, что кто-то посмотрел этот долбаный ролик.

– Не понял, – почесал репу Новиков.

– Да че тут понимать? Один из быков видел ролик, расчувствовался, что увидел меня живьем, и уболтал остальных не трогать, а так плакала бы наша камера, мобильник, да и мы бы с Олегом, чувствую, тоже недалеко ушли бы.

– Реально, что ли?

– Нет, блин, прикалываюсь.

– Пойдемте отсюда скорее, – сказал Марк. – А то мало ли здесь еще таких веселых парней ходит.

Спорить никто не стал, и в темпе вальса мы ломанулись к остановке. Еще раз повторю, что Сызрань – отличный город, просто прекрасный. Там очень вкусную рыбу продают.

– И че вы так долго тащились? – наехал я на парней уже в маршрутке.

– Да что-то плохо стопилось.

– Плохо стопилось. Ты же крутой стопщик.

– Получается, что не всегда.

– Получается у него.

– Главное, что все живы-здоровы. Да ведь, Олег? – подключил к беседе Олега находчивый товарищ.

– Это, да.

– Ну вот, видишь, Саня?

– Вижу. Они реальные быки были.

– То, что нас не убивает, делает нас сильнее, – вставил свои пять копеек Марк.

– Ты бы уж молчал, – взъелся на него я.

– А я-то чего?

– Того. Ладно, все, проехали. А то, и правда, нехорошо как-то ссориться, нам еще до Саратова добраться надо, а уже темно и как-то очень не хочется ночевать на трассе.

– Так, может, здесь где заночуем? – предложил Новиков.

– Не знаю, как ты, а я еще кино доснять хочу. Если здоровья много, можешь здесь остаться, завтра к нам подъедешь. Или подвезут тебя.

– Не психуй, Саня. Тебе не идет. Сегодня так сегодня. Уже тоже охота скорее до этого долбаного Саратова доехать.

– Да, – печально согласился Марк, – и жрать охота.

– Да, – вздохнул Олег, – охота.

Мы взяли по беляшу в придорожном кафе и вышли на трассу. Только рыбу! Ничего больше в Сызрани брать не стоит. Беляши не очень, надеюсь, хоть не из кошатины.

– Интересно, а проститутки тоже будут стоять? – спросил Новиков.

– Хочешь воспользоваться?

– Да нет. Просто интересно. Прикольно же.

– Угу, прикольно.

Но проституток мы не увидели.

Вообще мало что видно было. В городе-то еще ничего, а тут фонарей, разумеется, не было.

– Бесполезняк, – вздохнул Марк.

– Я обратно не пойду.

– Ну, будем мерзнуть и подохнем.

– Не подохнем. Сам сказал, что это только сильнее нас сделает.

– Угу, – и снова вздохнул.

И тут раз – и дальнобой. Да еще и остановился. И водитель веселый оказался.

– До Саратова? Легко, – произнес он так, как пишется.

Затем он пересказал, наверное, все выпуски «Уральских пельменей», после чего перешел на анекдоты и байки. Честно признаться, я мало что запомнил, так как сперва не особо вслушивался, а потом и вовсе уснул как младенец. То ли из-за стресса, то ли просто меня сморило в тепле, не знаю, но за нас двоих отдувался Марк. Хотя что там отдуваться? Просто надо было ржать после каждой бородатой шутки. Единственное, что отпечаталось у меня в памяти, так это едкий ванильный запах его вонючки. Наверное, купил совсем недавно. Не нравятся мне эти вонючки, очень неестественные ароматы.

В Саратове было морозно, особенно это чувствовалось после теплой кабины с печкой.

Я позвонил Сане.

– А мы уже в Саратове.

– Молодцы, а нас с Олегом полощет.

– Беляши?

– Угу.

– А мы вроде нормально.

– Везет вам. А мой сразу горчил. Короче, мы на заправке. Водила укатил, Олег с унитазом обнимается, но ничего, скоро и мы приедем.

– Оптимистично.

– Ну, времени не так много. Всего полдесятого.

– Короче, ждите нас.

– Ага. Ждем у тети.

Тетка у Марка была дикая. Невысокая, костлявая, как Баба-Яга, с длинным носом и громким и резким голосом. Еще и не могла на месте сидеть.

– Здрасте, – улыбнулся я.

– Забор покрасьте, – ответила она.

– Теть Марин, не смешно уже.

– Нет слова «здрасте». Есть хорошее русское слово «здравствуйте», то есть живите в здравии долго и счастливо, – назидательно разъяснила она.

– Здравствуйте! – исправился я.

– Здравствуйте, молодой человек.

– Его зовут Саша, – представил меня Марк.

– Очень приятно, Александр. Марина Анатольевна.

– И мне.

– Что и мне?

– Тоже очень приятно.

– Так и говорите.

– Простите. Мне тоже очень приятно.

– Что за молодежь пошла.

– Извините, – попросил за всю молодежь прощения я.

– Марк, ты говорил, вас будет четверо.

– Да, теть Марин. Они едут еще, скоро будут.

– Что это значит, скоро будут?

– Ну, то и значит, что скоро подъедут.

– Без десяти минут десять на часах.

– Ты же все равно раньше часа не ложишься.

– Есть правила этикета. Это неприлично – заявляться в гости после восьми вечера.

– Ну это без предупреждения. Про нас ты же знала.

– Я взрослая одинокая женщина.

Неудивительно, что одинокая, с такими замашками. Сказал же, дикая.

– Ну все, соседи увидят, сплетничать начнут.

– И начнут. Начнут. Ты не знаешь эту Марью Васильевну. У нее язык без костей, распространяет слухи, что у меня подпольная организация, готовим заговор против губернатора и самогон паленый распространяем.

– Она просто тебе завидует, теть Марин. Ты активная, к тебе вон сколько народу ходит, а она тупо на лавочке сидит.

– Что за «вон», что за «тупо»?

– Ну, много.

– Без «ну».

– Много. А сидит она, правда, тупо. Умно бы сидела, книжки читала, а не пургу несла про тебя.

– Может, ты и прав, Марк. Вы устали с дороги, давайте пить чай с облепиховым вареньем.

Терпеть не могу облепиху. Марк тоже скривился и жестами показал, что это просто «вешалка». Ну, тетка его то есть.

– Руки помыли?

– Ну теть Марин.

– Я кому сказала. С дороги. Инфекцию мне в дом занести хотите?

– Инфекцию мне занести хотите? – передразнил Марк уже в ванной.

– Я все прекрасно слышу.

– Я все прекрасно слышу – передразнил он уже шепотом.

– И это тоже.

– И это тоже, – еще тише повторил он.

Тетка молчала.

Облепиху я трогать не стал, а мед был очень вкусный. Я его, только когда заболею, ем, и то не всегда, а тут с удовольствием съел всю миску. Тетя Марина ничего не сказала, но явно была не в восторге от такого поступка.

– А те твои товарищи тоже такие голодные?

– Вряд ли они что-то будут есть, – ответил я вместо Марка.

– Это почему же?

– У них с желудком не все хорошо.

– Этого мне еще не хватало, – всплеснула руками добрая тетушка.

– Теть Марин, не будь занудой.

– Знаешь что, Марк, в чужой монастырь, как говорится.

– Да, у тебя еще тот монастырь, – пошутил Марк. – Господу помолимся.

– Ой, ну тебя, – смягчилась тетушка. – Все у тебя шуточки. Ну-с, Александр, а вы чем занимаетесь?

– Я свободный художник. В прямом и переносном смысле.

– Не поняла. Разъясните.

– На дому работаю, я графический дизайнер. Оформление сайтов, шрифты, логотипы и прочее разрабатываю.

– И за это платят?

– Платят. Иногда совсем неплохо.

– А что же ты, Марк, не пошел в дизайнеры? Ты же хорошо рисуешь.

– Да где хорошо? Ничего особенного. И потом, мне не очень нравится это мазюкание. Вот фоткать – это да, или видео снимать.

– И что ты получаешь за свое видео?

– Пока ничего, но мы Канны выиграем. Да, Сань?

– Да, обязательно выиграем.

– Мечтатели, – в я вот в университете преподаю.

– Русский язык.

– И литературу.

– И литературу, – повторил Марк.

– А вы верите в предсказания майя? – спросил я.

– О конце света?

– Да.

– Глупости это все. Раздули из ничего. Ученые давно уже доказали, что это было заблуждение. Так что не стоит тратить попусту нервы.

– Ух ты, – удивился я, – а я ничего такого не слышал. Откуда у вас такая информация?

– Из газет.

– Вы читаете газеты?

– Конечно.

– И верите тому, что в них пишут?

– Я вам так скажу. Я больше доверяю инженерам из НАСА, чем древним и непонятно на чем основанным глупым предсказаниям. И вам советую. Наука дает точные ответы.

– Но многие предсказания сбываются. У Нострадамуса, например, – возразил я.

– Так, хватит лялякать, – нахмурилась она. – Где твои товарищи, Марк?

– Щас позвоню.

– «Щас». Нет такого слова. Сейчас.

– Ну, сейчас. Алло, и че, где вы?

– «Че», хоть бы перед товарищем не стыдился. Как из колхоза, честное слово.

– Ага, понял, понял. Ждем. Ну все. Едут. В такси. Через десять минут будут.

– Вот и прекрасно, надо чайник на огонь поставить. А что это вы так апокалипсисом заинтересовались?

– А мы про это фильм снимаем, – разъяснил Марк. – «То, что нас ждет».

– И что нас ждет?

– Вот это мы и пытаемся понять. Только что-то никто не верит в конец света.