Текст книги "Аттила – царь русов"

Глава VIII
Каталунская битва

По смерти имп. Феодосия вступает на престол византийский Марциан. Аттила отправляет к новому императору посольство об утверждении существовавших договоров. – Марциан, пользуясь разрывом Аттилы с Западной империей в защиту Руси Испанской (вандал), медлит утверждением договоров. – Обзор основания так называемаго Вандальскаго царства в Испании и Африке. – Эрик, по Иор. Berug, полководец Фродо III, покоряет Вандалию (земли между Рейном и Одером). Войсковые сословия славян (русь, под именами вандал, алан, свевов, бургундов и франков) переходят в Галлию в 406 и 407 году. – Через два года вандалы, свевы и аланы вступают победоносно в Испанию, очищают оную от римлян, основывают воеводства Галицкое и Лужицкое, и великокняжение Вандальское, или собственно Русь. – Слабый Рим, в ограду себе от славян, водворяет визиготов в Аквитании. – Колебание готов между римлянами и славянами Испании. – Феодорик Визиготскиий сближается родственными союзами с русскими князьями; выдает дочь за сына В. к. Гейзерика. – Замысел невестки отравить Гейзерика. Он отправляет ее с бесчестием к отцу. – Оскорбленный Феодорик заключает союз с римлянами против Гейзерика. – Аттила идет на помощь Гейзерику. С ним поднимается Русь – волынь, лужичи, туричи, франки и бургунды в числе 500 тысяч. – Взятие всех пограничных римских крепостей по Рейну. – Римские войска сосредоточиваются, ждут визиготов; но тщетно: Феодорик не намерен вмешиваться в дела римлян с Аттилой. – Посланный сенатор Мечилий успевает убедить его действовать общими силами против общаго врага. – Мнимая победа при Орлеане. – Аттила сосредоточивает свои силы на полях Каталаунских. – Усовершенствованные красноречивым пером иорнандовские сведения о том, как Аттила беспокойно провел ночь перед сражением и как гадал, Тьерри пополняет беснованием шамана. – Построение к бою полков русских. – Построение войск римских и визиготскиих. – По обычаю русскому, Аттила первый бросил копье в неприятеля. Дружина ринулась в бой; союзная рать римлян и визиготов раздвоена на полы; Феодорик убит. Римляне изчезают. Наступает ночь. Аттила становится станом на костях неприятельских; Форисмонд, сын Феодорика, ищет своих готов; Эций, полководец римлян, ищет своих римлян. – Проведя бессонную ночь на стороже от варваров, наутро Эций и Форисмонд предоставляют решать победу будущему историку готов, и отправляются: Форисмонд в Аквитанию, а Эций неизвестно куда. – Совершив тризну по убитым и решив дела в Галлии, Аттила идет наказывать Рим; но в преддверии Италии, Папа Леон и посольство имп. Валентиниана являются в стан его с повинной головой и просьбой о пощаде

Когда Римская империя обратилась в двуглавую, два близнеца не могли одинаково благоденствовать; близнец фракийский был ближе к сердцу матери, близнецу Италии суждено было изчахнуть. Римское оружие не страшно было уже славянам: они прочно оградились от Рима и Византии Рейном и Дунаем, и только при нарушении договоров вели наступательную войну. В это время, как мы видели, развилась на севере Германии, чуждая всему организму Европы сила, переносящаяся с места на место как зараза. Этой силой был соблазнительный для условий гражданской жизни деизм.

В IV веке, говорит Венелин[320]320
  Древн. и нын. булгары в отношении к россиянам. М. 1829, с. 186.


[Закрыть]: «Готы утвердили было над славянами свое владычество, и кто знает, куда они распространили бы свою власть, если бы им не воспрепятствовали гунны».

«В исходе века почти вся Русь была уже освобождена; руссы преследовали готов до самаго Дуная, и принудили их искать убежища в пределах империи. Дация, со времен Траяна отнятая у Руси, ей возвратилась»[321]321
  Там же. С. 214.


[Закрыть].

«В Аттиле древняя Русь дождалась человека необыкновенного ума, отличного политика, искусного игрока обстоятельствами, который привел внутренние ее силы в движение. Римляне предвидели опасность, которую не было средств отвратить иначе, как коварным посягательством на жизнь Аттилы. Для этого средства нашлись при византийском дворе пресмыкающиеся души; но злодейство не удалось».

В 450 году Феодосий II скончался, оставив после себя одну дочь. Сестра его Пульхерия, приняв кормило правления, должна была избрать в соправление себе мужа, и выбор пал на Марциана, одного из воевод, который во время войны против вандал (руссов) африканских, взят был в плен Гейзериком, но освобожден на условии не воевать против вандал.

Аттила, получив известие о перемене, произшедшей в византийском правительстве, отправил в Константинополь посла с требованием возобновить договоры; но в то же самое время Аттила обявил и разрыв с Западной империей, в защиту вандал[322]322
  Там были из известных истории областей: Галицкая, Словенская (Suevi). Известный переход свевов Винделикии, или Вандалии Римской, между Альпами и Рейном, в Галлию и потом в Испанию, без сомнения есть поход князей Винделикии, на освобождение родичей в Галлии и Испании. Отсюда, по правительственной области Vindelicia, прозвались руссы-славяне Испании вандалами.


[Закрыть] (руссов) Испании, которых Рим, общими силами с готами аквитанскими, намерен был истребить, пользуясь походом Гейзерика со всеми силами в Африку для покорения Мавритании.

Марциан также намерен был воспользоваться этим разъединением сил русских и медлил утверждать договоры Феодосия с Аттилой, и даже обещал помощь Западному императору Валентиниану III против Аттилы.

Разсмотрим предварительно, насколько возможно понять из смуты преданий, начало Вандальскаго (Славянскаго) царства в Испании и Африке.

Исконные племена (исключая древней колонизации иберов, или гебров), населявшия Галлию и Испанию, принадлежат к тем же племенам, которые составляли во всей Европе первый, коренной слой населения. Сначала они, может быть, были под некоторым влиянием финикийских и эллинских промышленных колонизаций по набережным; но существенно независимость исторгнута у них оружием Рима. Под постоянной стражей легионов они не могли благоденствовать: в течении шестисот лет не сроднились с римлянами, и в 409 году по Р. Х. встретили славянскую русь (вандал, алан и свевов) с радостным, родственным чувством.

Расселение племен свевов, аланов и вандалов в Испании

Из древней истории Балтийской Дации, или Дании, заключавшейся в острове Зеланде, мы знаем, что славянские земли при р. Эльбе и по набережью Балтийского моря, прозванные готами Вандалией, были покорены злодейским образом Фродо III. По Иорнанду, этот покоритель вандалов назывался Геберик (Berig). Но окончательным покорением Вандалии и присоединением к Дании, Фродо III[323]323
  По Торфею все Фродо составляют одно и то же лицо.


[Закрыть] обязан воеводе Эрику, и нет сомнения, что в предании, дошедшем до Иорнанда, имена Berig и Rerik заменены одно другим. По сказанию Иорнанда, вандалы и аланы удалились от насилия Геберика в Галлио, а потом в Испанию: «Там, – говорит он, – припоминали они все зло, которое, по разсказам отцов их, причинил им готскиий король Геберик, изгнав из родной земли»[324]324
  «Adhuc memores ex relatione majorum suorum, quid dudum Geberich rex Gothorum genti suae praestitisset incommodi, vel quomodo eos virtute suo partio expulisset». Iorn. XXXI.


[Закрыть].

Оставившие за Рейном родную землю свою, вандалы и свевы вступили в Галлию под предводительством Радогостя (Radagast); по сказанию истории, римляне, при помощи готов, разбили Радогостя и взяли его в плен. Это было в 406 году.

Но «в 407 году бургунды и франки последовали за вандалами, свевами и аланами в Галлию и там водворились».[325]325
  Etudes Hist. Chateaubriand.


[Закрыть]

Хотя, по одним сведениям, вандал и свевов немедленно же разбили наголову и истребили бы совершенно, если б к ним не пришли на помощь аланы; но зато, по другим сведениям, они успели восстановить древнюю землю родичей, известных под именем венетов, и не прежде как через два или три года отправились освобождать и Испанию от ига римскаго[326]326
  «Dans les Gaules les provinces Armoricaines (области Поморянские) se forment en républiques fédératives. Les Alains, les Vandales et les Suèves entrent en Espagne» (409. 28. Sept).


[Закрыть].

Ущелья Пиринеев не помогли римлянам задержать славянскую русь. Годеч[327]327
  Gonderic; Gunderich; по Прокопию Цесарийскому, Испанию покорил Годигискл; Gonderic же (Gontharis) и Гизерик сыновья Годигискла.


[Закрыть] с своими вандалами, или вендами, какой-то Respendial, а по другим Atax, с аланами, а Яромир[328]328
  Hermeric, Hermiar.


[Закрыть] со славянами (Suevi), перебрались чрез горы, прошли победоносно вдоль и поперек полуострова, и «не только не встретили в жителях сопротивления и враждебных чувств к себе, но напротив, варваров встречали повсюду с распростертыми обятиями, как избавителей от тяжкаго ига римлян»[329]329
  Hist. d’Esp. par Paquis et Dochez.


[Закрыть].

Очистив Испанию от войск римских, и загнав их в Таррагонию, покорители разделили ее на три области: на Галицкую, по р. Тур (Durius); на Лужицкую – между р. Тур и Тугой (Tagus), и, по названию римлян, на Вандалию (Vandalicia), которой жители были Silingi (словенцы) и которая составляла, без сомнения, собственно Русь, удельную великокняжескую область.

«Мир уже начинал приносить плоды свои, и жители, казалось, предпочитали новую судьбу свою, постоянному и холодно-обдуманному игу римлян; но новый поток варваров, выходцев с востока, нахлынул на них».[330]330
  Hist. d’Esp.


[Закрыть]

Эти новые варвары, выходцы с востока, были визиготы, вызванные Римом на свою голову. Император Гонорий в 411 году уступив им во владение Аквитанию, обещал пожаловать даже и Испанию, если только они умно помогут ему выжить оттуда вандал.

Здраво обдуманная цель Гонория состояла в том, чтоб враждебные между собой варвары, славяне и готы, загрызли друг друга насмерть; заботу же похоронить их и торжественно отпраздновать победу над врагами Рима, он брал на себя.

Это предначертание вполне бы удалось, если бы новые владетели Аквитании решились на дело без глубокой обдуманности и не употребив, прежде оружие, орудия более тонкие, острые и более верные. Прошло года четыре; Валлий, конунг готов, все еще был в затруднении, с кем выгоднее держать дружбу: с римлянами или с вандалами. Не зная, которая сторона была лучше, он решился с народом своим бежать от той и другой в Африку и основать там новую Готию. Это было уже предположением Аларика. Посадив всехъ визиготов на корабли, Валлий пустился по океану; но, к несчастью, буря прибила его корабли обратно к берегам Аквитании. По воле Одена надо было оставаться в Европе и снова обдумывать, с кем вести дружбу, с римлянами или с вандалами.

Прошли два года – последовало решение. Валлий произнес к своему войску следующую речь: «Непобедимые готы, куда бы ни пожелали вы направить свои стопы, от далекаго севера до краин юга, повсюду вы пробивали себе дорогу оружием; ничто не останавливало вашего торжественнаго шествия: ни пространство, ни климат, ни горы, ни реки, ни дикие звери, ни даже многочисленные и храбрые народы. Но вот в каком положении мы теперь: вандалы, аланы и свевы осмеливаются нападать на нас с тыла, тогда как римляне угрожают нам спереди. От вас, храбрые воины, зависит теперь решать, на кого из них подымать оружие. В победе вашей я уверен; но стоит ли терять время на сражение с трусами римлянами: не лучше ли избрать врага достойного вас?»

После этой речи можно было ожидать, что Валлий пошлет послов к странам Вандальским, глаголя «хощу на вы идти»; но напротив, прошел год и даже два в употреблении вместо оружия более надежных средств. Эти средства, вероятно, удались; потому что между славянскими владетелями Испании завязались несогласия, и как говорит история Испании: «Валлий, прежде чем вести явную войну против германов, поселившихся в Испании, употребил хитрость: тайно схватил одного из князей вандальских, по имени Fredibal[331]331
  Предивой, Превлад?


[Закрыть] и послал его к императору Гонорию как пленного, взятаго с бою на поле победы. Рим восплескал. Решено было Гонория почтить триумфом. Подобно победоносцу во времена славы Рима, он вступил в него при торжественных возглашенияхъ побед над свевами, над силингами, над аланами и вандалами. Имя полководца Валлия также озарилось славой героя.

Между тем визиготы «утомясь быть римским орудием для покорения и истребления германских племен в Испании», заменили меч плугом и занялись мудрыми постановлениями и заботами о возделывании данной им земли.

В продолжении нескольких лет, Испания, обладаемая вандалами, была спокойна: в руках Рима оставалась только Таррагонская область; границей были горы по правому берегу р. Эбро. Но отказаться от надежды изгнать варваров из Испании было постыдно, и римляне выжидали удобнаго времени.

По смерти Валлия, в конунги визиготов избран был Феодорик[332]332
  Theodoricus, Theodores, Theodoredus.


[Закрыть], который славился мужеством и силой.

Здесь следует заметить, что римляне и греки часто давали имена предводителям варваров наобум, преобразовывая их по-своему, смешивая царей с полководцами и относя события и к живым, и к мертвым. По сказанию Прокопия Кесарийскаго, Испанию покорил не Годорик[333]333
  У славян старшие сыновья носили по преимуществу родовые имена. Так, например, происходящие от родоначальника Годо, прозывались Годовичи. В готском языке придавалась обыкновенно в конце собственных имен буква r: Годо – Godar; отсюда изменение вместо Годович – Годорич; со вставкой же буквы «N» – Gontharius, Gondoric.


[Закрыть], а Годигисл[334]334
  Окончания – giscl, – gisl, – gaise должно полагать, заменяют слав. гость.


[Закрыть]. Годорик и Гейзерик были его сыновья. Годорик мог и при отце начальствовать войском. Но, по Прокопию, впавший при дворе в немилость Вонифатий, римский правитель Африканских областей[335]335
  Отсюда у историков является договор между Вонифатием, Годориком и Гейзериком разделить между собою африканские владения на три части.


[Закрыть], приглашает Годорика и Гейзерика завоевать Мавританию. Нет сомнения, что это призвание было не что иное, как клевета завистника и врага его Эция. Из всего же этого следует, что покорение Африки начал Годорик.

Во время этого-то отсутствия главных славянских сил, римляне заключили условие с Феодориком Визиготским, чтоб он напал на северные области Испании, между тем как Comes Aslurius, Maurocellus и Castinus, будут действовать на юге. Отрезанная область славян, Галиция, должна была покориться и признать себя данницею Рима. Silingi дрались насмерть. Алане держались, покуда Годорик, возвратясь из Африки, не разгромил силы римские. В Хиспале[336]336
  Hispalis – Севилья.


[Закрыть] однако же, Годорик «daemone correptus interiit». Его подвиг докончил Гейзерик: загнал римлян за горы, в Таррагонию, изгнал визиготов из Галиции, и вслед за этим, отправился с 80 000 войска в Мавританию, разбил Вонифатия, и основал там могущественное государство.

Иорнанд описывает Гейзерика[337]337
  По виз. ист. ΔινΖιριχος и ΔίνγιΖιλ.


[Закрыть] следующим образом: «Он был среднего роста и хромал от падения с лошади. Глубокий в своих предначертаниях, говорил мало, ненавидел роскошь, грозный в гневе, страстный к приобретению, прозорливейшей в сношениях с народами, он предусмотрительно умел бросать где нужно семена раздора и тушить ненависть. Таковым он вступил, по просьбе Вонифатия, в Африку, где, как говорят, приняв по изволению божескому власть, долго царствовал и перед смертию собрал вокруг себя своих сыновей и положил совет между ними: жить в мире и любви, наследовать царство по ряду и череду старейшему».[338]338
  Подобное завещание сыновьям было в обычае у русских князей: «Ярослав наряди сыны своя рек им: «Се аз отхожу света сего, сынове мои; имейте к собе любовь, понеже вы есте братья единаго отца и матери; да аще будете в любви межи собою, Бог будет в вас, и покорит противные под вы, и будете мирно живуще. Аще будете ненавистно живуще, в прях которающесь, то погинете сами и погубите землю отец своих и дед своих, иже налезоша трудом своим великим; но пребывайте мирно, брат брата послушающе. Се же поручаю в себе место стол сыну своему и брату вашему Изяславу Киев; сего послушайте, яко послушаете мене, да и той вы будет в мене место».


[Закрыть]

Истощенный Рим продолжал пытать время от времени, нельзя ли вырвать Испанию из рук славян; но все попытки были тщетны, тем более, что надо было защищать Галлию от притязаний Феодорика Визиготского, который, имея шесть сыновей и двух дочерей, считал необходимым, при таком огромном семействе, распространить свои владения, если не вправо, так влево.

Оружие не брало ни в ту, ни в другую сторону; а между тем на руках две дочери-невесты; надо было подумать о выгодных союзах. В дряхлом Риме нечего было и искать достойных женихов; и потому Феодорик обратил внимание на Испанию, где было столько русских князей и царевичей. Какими путями совершилось сватовство, неизвестно; но одна дочь Феодорика вышла замуж за князя Галиции, а другая – за Онориха (Унериха, Гунерика), т. е. Яна, сына Гейзерика – великого князя, господаря, или жупана Испанской и Африканской Руси. В подробности семейных отношений Гейзерика история не входила; известно только, что прекрасная невестка имела намерение его отравить; и что он, по русскому обычаю, наложил печать преступления на лице ее – вырвал ноздри, окорнал уши, и отправил к отцу[339]339
  «Naribus abscissis, truncatisque auribus, patri suo ad Gallias remiserat». Jarn.


[Закрыть].

Оскорбленный Феодорик решился мстить. Первым его делом было изъявить преданность свою императору Валентиниану и снискать дружбу римского полководца Эция, который два раза наказал его за покушения распространить свои владения за счет римлян, пользуясь смутами в империи после смерти Гонория.

Должно упомянуть, что в то же самое время Хладой[340]340
  Chlodio, Chlogio, Cloio. Слав. Хладо.


[Закрыть], воевода франков, живших по Неккеру между Рейном и Дунаем, внезапно умер. Эций успел посеять раздор между его сыновьями и вопреки прав Хладигоя[341]341
  Chodebaud; он принужден был искать убежища при дворе Аттилы.


[Закрыть] на наследство, способствовал взойти на престол младшему брату Мировою, приверженцу римлян, тем более, что Хладивой держался родственной русской стороны.

Этот верный союз с воеводой франков давал Риму новые надежные силы, и Феодорику легко было склонить Валентиниана на новый опыт исхитить Испанию из рук Гейзерика. К заключенному союзу присоединился двор византийский и смело отказал Аттиле возобновлять договоры на постыдных условияхъ Феодосия II.

Гейзерик, предвидя трудную борьбу, уведомил Аттилу о поднимающейся грозе на западную Русь. Аттила махнул рукой на отказ Византии, и пошел навстречу грозе со своей восточной Русью; но предварительно написал к императору Валентиниану, чтоб он не мешался в расправу его с визиготами, как беглецами из подданства руссов; а к Феодорику – чтоб он не надеялся на союз с римлянами против славян Испании и Африки. Феодорик задумался и готов был, как увидим ниже, вложить меч в ножны, вопреки Иорнанду, который дал иной толк посольствам Аттилы.

Сидоний, епископ Арнвернский в Галлии, современник Аттилы, пишет, что за ним последовали Rugii, то есть русь, Geloni – волынь, Geruli – лужичи, и Turingi – туричи. У Рейна присоединились франки и бурщиды[342]342
  Водворившиеся в 373 году на пространстве в Бургундии венды (вер. бардовские же Bardungi) с набережных Балтийского моря.


[Закрыть]; соседи аллеманов, живших по озеру Леману[343]343
  По Сервию, писавшему в V веке, Allemani жили при оз. Лемане.


[Закрыть] в Савойи, где собирались в свою очередь римские войска.

7 апреля 451 года войска Аттилы в числе 500 000 переправились несколькими путями через Рейн, и все пограничные крепости римлян мгновенно были взяты.[344]344
  Vindonissa, бывшая, вероятно, там, где ныне Kayserstul; Augusta (βασιληις) Rauracorum (Basel); Colon. Argentoaria (Сребреница, или Среберна; по-чешски Стреберно; преобраз. в Strateburgum, потом в Strassburg. По преданию, латинское название Argentoaria заменено Аттилой; следовательно, славянским Стреберна бáня, Стреберно, или Стребреница, как Злата-баня, Златино, Златиница); Vormatia (Vormitza, Worms); Mogontiacum (Mainz) и Col. Agrippina (Köln).


[Закрыть] Сопротивления Мировоя (Merovée, Mérowig) были тщетны; в Треве, взяты в плен его жена и сын; но Аттила отпустил их. Направление всех сил его, без сомнения, было на Аквитанию, на соединение с шедшими из Испании войсками Гейзерика, который не мог же в общем деле с Аттилой оставаться в бездействии, хотя история о нем и молчит.

«Феодорик, повелитель готов, – говорит г. Венелин, – струсил, и в то самое время, когда ему надлежало двинуться вперед, для приостановления дальнейших движений неприятеля и поддержания ослабевшаго Мировоя, отправил нарочного в главную квартиру Аттилы с просьбою о перемирии. Аттила согласился». Между тем Эций, действовавший решительно, дал уже повеление римским войскам, шедшим из Савойи, Пьемонта и Милана, ускорить ход в Южную Галлию и соединиться в оной с готами – а готов нет. Эта медленность поразила Эция. Посылают к Феодорику узнать причину этой медленности, торопят его. Феодорик представляет законную причину, что он вступал в союз с римлянами против Гейзерика, а в дела их с Аттилой вмешиваться не намерен. Посылают к Феодорику снова убеждать, доказывать необходимость взаимного восстания против общего врага. Феодорик стоит твердо, неуклончиво от здраво-обдуманнаго своего решения[345]345
  Aucune raison, aucune remontrance, aucune prière ne purent fléchir l’esprit obstiné(!) de Théodoric», – говорит и Тьерри.


[Закрыть]. Наконец, Эцию приходит счастливая мысль отправить к нему сенатора Мечилия, хитрого, искусного и счастливого политика, который пользовался приязнью и величайшей доверенностью Феодорика. Он жил уже на покое в роскошной своей вилле Avaticum, в горах Арвернии (monts Cantal), устроив на берегу одного озера великолепную теплицу[346]346
  «Balnaeum ab Africo radicibus nemorosae rupis adhaeresit». Sid. Apoll. Epist. Thierry. Attila. T. I.


[Закрыть]. «Готы, – говорил ему Эций, – смотрят на все твоими глазами, слышат твоими ушами; в 439 году ты указал им мир, теперь укажи войну».

Аттила в Галлии

Мечилий, опасаясь и за свою роскошную виллу, которая лежала на пути Аттилы, тем охотнее принял поручение, и успел. Феодорик не мог устоять против мудрых представлений своего друга.

Где поля Mauriacii, или Catalaunici, на которых Аттила сосредоточил свои силы, наверно неизвестно. Но до этого сосредоточения сил случилось еще следующее произшествие. По объявлению латинских легенд, Аттила был необыкновенно как прост в военном деле.

Обложив Орлеан, называвшийся в то время Genabum, 500 тысячми, с апреля месяца до половины июня, он бил в стену «бараном», покуда осажденные не увидели с дозорной башни взвивавшуюся по дороге пыль, блеск римских орлов, и развевающиеся знамена готов, которые, по Григорию Туровскому, ad civilatem accurrunt. Это внезапное появление, само собою разумеется, должно было поразить и Аттилу и все 500 тысяч его войска. Началась битва подле моста и в городе. Гонимые из улицы в улицу и поражаемые камнями из окон домов, гунны не знали, что делать – ne savaint que devenir; но Аттила, однакоже, нашелся: затрубил к отступлению, и «таков был, говорит Тьерри, день 14 июня, спасший просвещение Запада от конечного рушения».

После этого счастливаго дня, когда римляне и готы общими силами спасли и просвещение, и Орлеан от какого-нибудь передоваго отряда, Аттиле никто не мешал сосредоточивать свои силы или при Méri-sur-Seine, которое Тьерри, следуя мнению Valois, утвердительно называет Mauriacum; или при Шалоне (Châlons), который столь же утвердительно все называют Саtalaunum; или между тем и друтим, при Фер-Шампенуа; или при каком-нибудь из многих Châtillons; или, наконец, как полагают некоторые, при Moriac, в области Арвернской у подошвы гор Cantal, близ виллы и теплицы Мечилия.

История не знает положительно, где и как было дело, и кто его выиграл; но зато подробно знает, что происходило не только в шатре, но и в душе Аттилы.

Во-первых, он провел всю ночь в страшном, невыразимом беспокойстве и волнении духа[347]347
  «Attila passa toute cette nuit dans une agitation inexprimable», Thierry.


[Закрыть]; во-вторых, гадал у какого-то пустынника, и неудовольствуясь его предсказаниями, где-то добыл шамана, заставил его вызывать с того света души покойников, и, сидя в глубине своего шатра, следил глазами за его безумным круженьем и вслушивался в его взвизгивания[348]348
  «Hist. d’Attila». Thierry. T. I, p. 184.


[Закрыть].

Не удовлетворившись и вызовом теней, исторический Аттила начал разлагать внутренности животных и разсматривать кости баранов. Кости предвещали ему не победу, а отступление. Наконец, обратился к своим придворным жрецам. Жрецы порадовали его несколько, объявив, что по всем знамениям, хотя победа будет не на стороне гуннов, но зато неприятельский вождь погибнет в битве.

Словом, Аттила исполнил все в угоду своему историку, чтоб походить на монгола, хотя наружность его, описанная Иорнандом по сказкам – средний стан, грудь широкая, голова большая, глаза малы, борода редка; седые волосы жестки, нос вздернут, лицо смугло, – столь же походила на монгольскую, сколько по описанию Льва Диакона дикая, мрачная наружность Святослава, который также был среднего роста, плечист, курнос, глаза голубые, следовательно, небольшие, борода бритая и длинные висящие усы, которые можно было принять за бороду Конфуция.

По предсказаниям, Аттиле не следовало бы вступать в сражение для верной потери сражения; но, вероятно, ему хотелось по крайней мере убить Эция, котораго он ненавидел. И вот, после томительной ночи, на утро, Аттила исполчил дружину свою, и встав с киянами впереди, именно для того, замечает Иорнанд, что в средине безопаснее.

В числе многочисленных полков подвластных ему народов, составлявших крылья рати, по сказаниям же острогота Иорнанда, особенно были замечательны остроготы Велемира, Тодомира и Видимира, и безчисленные дружины гепидов[349]349
  Под именем гепидов мы полагаем, должно понимать госпо́ду, или господарства и жупанства, образовавшиеся в Дации по изгнании готов.


[Закрыть] под начальством Ардарика.

«Из всех подвластных князей (reges), – пишет беспристрастный по собственному его уверению Иорнанд[350]350
  «Да не подумают что я, гот по происхождению, прибавлял что-нибудь в пользу готов к тому, что извлек из книг или изустных разсказов». Гл. LX.


[Закрыть], – Аттила предпочитал Велемира и Ардарика. Велемира за ненарушимую преданность[351]351
  Которую он и доказал, отложившись от сыновей Аттилы. Иорн., гл. LII.


[Закрыть], а Ардарика за верность и ум. Следуя за Аттилой против визиготов, своих сродников, они оправдали его доверенность».

Аттила на памятной монете

«Толпа иных князей (turba regum) и воевод различных народов, следили, подобно спутникам светила, за малейшими его движениями, и по знаку, поданному взглядом, приближались к нему со страхом и трепетом; получив же приказание, торопились исполнять его».

Этих слов Иорнанда достаточно, чтоб понять, что в войске Аттилы соблюдалось благочиние, без сомнения более надежное, нежели римская disciplina, водворяемая и поддерживаемая посредством fasces, или связок розог, которые fascigeri несли за войском.

Построение войск Эция было следующее. Сам он начальствовал над левым флангом, состоявшим из римских легионов. На правом фланге стоял Феодорик с визиготами. Бургунды же, франки, венды Поморья (Armorica) и аланы гальские, помещены были под начальством Сангибана[352]352
  «Сангибан, воевода алан, подозреваемый в готовности к измене, был помещен в центре чтоб иметь возможность надзирать за всеми его движениями, и наказать в случае измены». Et placa dans le centre les Burgondes, les Francs, les Armorikes et les Alains de Sangibau, que les troupes fideles avaient pourmission de surveiller. Thierry. Имя Сангибан, без сомнения, значит Санко, бан Аланский.


[Закрыть] в центре, и именно с тою целью, чтоб верные фланги сторожили над неверным центром; потому что Санко, бан Аланский и все полки его, были в сильном подозрении, тем более что северозападные области Поморья (Armorica) и луги Галлии (Lugdunensis prim. sec. et tert.), населенные покоренными Цезарем вендами, или славяно-руссами, с трудом были усмирены в 445 году Эцием при общем движении славян к освобождению себя из-под ига римского.

О победоносных действиях сколоченного таким образом автомата, носившего название римско-визиготской армии, следовало бы беспристрастным историкам по всей справедливости умолчать; даже потому, что «все сведения о битве с Аттилой передавались потомству людьми мирными, de profession civile ou ecclesiastique, далекими от знания военного искусства»[353]353
  Gibbon.


[Закрыть]; а главный исток этих сведений был Кассиодор[354]354
  Кассиодор служил в начале VI в. при Феодорике Готском. Сведения его о готах сохранились только у Иорнанда.


[Закрыть], слышавший их из уст самих готов, участвовавших в Каталаунской битве.

Не ручаемся за достоверность длинной речи, которую Аттила произнес к войску перед вступлением в битву, и которой краткий смысл состоит в том, что римляне трусы и что главную их силу составляют визиготы; но замечательно то, что Аттила, после речи, по русскому обычаю, первый бросил копье в неприятеля; и на этот знак, без сомнения, дружина также отозвалась, как Святославу: «Князь уже почал, потягнем дружино по князи!»

И эта дружина бросилась вперед, пробила центр неприятельской армии, отрезала визиготов от римлян, и насела на них. «Феодорик носился перед рядами своих войск, возбуждая их мужество; но конь его споткнулся, и по одним разсказам готов, он упал и был раздавлен своими насмерть; а по другим разсказам, острогот Андакс пронзил его стрелою».

«Смертью Феодорика, – говорит Иорнанд, – совершилось первое предсказание жрецов гуннских»; для исполнения же втораго предсказания, что победа будет не на стороне Аттилы, историк готов, кажется, сам принимает начальство над визиготами и ведет их к следующей победе.

«Тогда, – говорит он, – визиготы, отделясь от алан[355]355
  Вероятно для того, чтоб ни с кем не делиться лаврами, потому что римлян как будто не существовало в бою.


[Закрыть], ринулись на толпы гуннов, и без сомнения Аттила погиб бы под их ударами, если б, руководимый благоразумием, не бежал с поля в свой стан, защищенный возами, Форисмунд, сын Феодорика, предполагая что возвращается к своим, обманутый темнотой ночи, наткнулся на обоз неприятельский; храбро защищаясь, он был ранен в голову и сбит с коня; но бывшие при нем воины успели спасти его. Эций, в свою очередь, блуждая посреди темноты и неприятелей, после долгих поисков добрался наконец до стана своих союзников визиготов и простоял все остальное время ночи настороже в ограде щитов».

Миниатюра из манускрипта XIV века с изображением битвы на Каталаунских полях

Такова победа над Аттилой. Аттила, с наступлением ночи, становится преспокойно на костях неприятельских войск станом; предводитель визиготов, возвращаясь без всякого сомнения из окрестностей сражения, ищет бедные остатки своих; Эций, военачальник римских войск, тщетно блуждает в поиске остатков римлян. Казалось бы, погибла слава союзных войск в Каталаунской битве, и следовало ее схоронить, – нимало: с помощью Иорнанда западные историки взвалили труп ее на триумфальную колесницу, и, в торжественном шествии четырнадцати веков, провозгласили победу над Аттилой и спасение просвещения от варваров.

«На другой день, видя, что все поле покрыто убитыми, а неприятель стоит спокойно станом и ничего не предпринимает, Эций и его союзники, не сомневались более, что победа осталась за ними. Однако же Аттила и после своего поражения сохранял наружное достоинство победителя, и звуком труб и стуком оружия грозил новым боем».

После красноречиваго сравнения Аттилы с грозным рыкающим львом, наводящим ужас на окруживших его охотников, союзники составили совет, чтоб решить, что делать с побежденным Аттилой, и решили держать его в осаде.

Эта осада началась с того, что Форисмонд, следуя совету опытнаго римскаго полководца, немедленно же отправился со своими в Аквитанию; римский же полководец отправился неизвестно куда; а побежденный Аттила, решив дела в Галлии, обеспечив Гейзерика в отношении визиготов, которые в залог покорности выдали ему Валтария[356]356
  По народным сказаниям, из похода в Галлию он привез с собою визиготского заложника Валтария Аквитанскаго, племянника Форисмонда, наследовавшаго Феодорику; а от франков Галлии (бургундов) Хагена, князя Троцкого, или Троицкаго (Trecae, Troyes, Tronege).


[Закрыть], юнаго сына Эммерика, племянника короля Форисмонда, пошел кончать дела с Римом в недрах Италии.

Император Валентиниан обратился с требованием помощи к Византии. Вследствие чего войскам, расположенным в Иллирии, Македонии и Фессалии, повелено было идти на соединение с римлянами. Но Аттила предупредил это соединение движением рати Дунайской, а сам явился перед Миланом (Меdio1аnum), взял его приступом и расположился станом при р. Минчио, в преддверии Италии. Здесь, с повинной головой, явилось к нему посольство Валентиниана, и сам Папа Леон преклонился пред Аттилой, прося о пощаде Рима.