Текст книги "Долгий год"

«Ровно столько нужно для света…»

 
Ровно столько нужно для света,
Чтоб сквозь шторы сочилась луна,
И ударами жаркого лета
Темным взглядом прощалась она.
 
 
То есть будет, конечно… Не знаю…
Я и сам запотел ото сна,
Но холодные сны не растают,
Я завидую им, но всегда
 
 
Я бываю таким же холодным,
Но я таю от этой луны.
И не быть мне ныряльщиком водным,
Когда чадо я этой земли.
 
 
Возроди меня мокрое лето!
Я устал пить сухую вину.
Влажный смех, тень в губах, и на это
Ровно столько, что я не скажу!
 

Свадьба

 
Суть у августа тоже красива —
Между летом и осенью быть.
Греть теплом или думать дождливо —
Он привык так по крайностям жить.
 
 
Подари же им лето святую,
Как дыхание верную суть,
Подари им себя, молодую,
Ты звезда, осветившая путь.
 
 
Прикоснитесь к их пальцам листвою,
Все деревья, окрепшие здесь,
И укройте их, если грозою
Пронесется небесная песнь.
 
 
Дайте мудрость земли под ногами,
Легкость воздуха, вдоха полней.
И тогда вы увидите сами:
На двоих одно сердце сильней.
 
 
И непрочность ресниц отступила,
Осветила семейный союз.
Суть у августа тоже красива:
Быть и сладкой, и горькой на вкус.
 

Себя

 
Не смотри на себя сквозь чужие глаза,
В этом взгляде слова не забыли.
В нем не будет того, что зовется «себя»,
В нем картинка мутнеет от пыли.
 
 
В нем Ты словно игрушка, объект «поглядеть»
Твои линии нежные плавно.
В нем Ты – кукла, которая хочет смотреть
Так печально, что даже забавно.
 
 
Ты в Себе не находишь под зеркалом сесть
И шептать темной комнате ноты.
Ты хотела сегодня его протереть,
Только в треснутом тронулись соты.
 

Удовлетворение

 
Отвесным почерком пишу.
Бумаге параллельно,
Какой наклон к её одру
Стремится, на отдельных
 
 
Её частях я вывел гриф
До дна изнеможенья.
Так среди чёрточек кривых
Гуляет вдохновенье,
Наткнувшись на избитый риф
Корабликом сомненья…
 
 
Но то, о чём писал тогда,
Не стало просто темой,
Не приняла моя рука
Избитую манеру —
 
 
Сорвать со строк и сжать в руке,
Мне стало очень больно.
На чистом становом листе
Я вижу только колья.
 
 
Они так режут по рукам,
Но я могу писать.
Мой «чистый гений» всё просрал —
Умеет выживать!
 

«На летних лужах листьев стаи…»

Мы не чувствуем боль.

Почему, расскажи, сестра,

так стало?..

(М. Фадеев)

Сестре

 
На летних лужах листьев стаи
Плывут каскадом кораблей.
Она в салатовых сандалях
Стоит у парковых аллей.
 
 
И три дороги рядом вьются,
Склоняют ясеня листы —
От свежей краски остаются
На лавке дерева следы.
 
 
Не мнутся пальцы, пятки стынут,
Натерли мокрые подъем.
И от застежки след набили,
И намокали под дождем —
 
 
Она в расклеенных сандалях
Стоит у парковых аллей,
И, три пути в глазах сливая,
Дождь намекает этим Ей.
 
 
На первый путь – трава умята,
Холодным прошлым веет дым,
И настилается туманом
На путь, что видится вторым.
 
 
Дорога третья по аллее
Ведет к Нему. Сквозь дождь видны
Ее мерцания соцветья
И солнца вечные лучи.
 
 
Он долго ждал Её решенья.
Промокших волос лепестки
Он вытирал и пил сомненья,
Что трудной памятью легки.
 
 
И сердце билось, как и тело,
Молилось, падало к дождю,
Но босиком, с улыбкой смелой
Она отправилась к Нему.
 
 
На летних лужах листьев стаи
Плывут каскадом кораблей.
В Его руках Её сандалии
Нашли приют и колыбель.
 

«У тебя на глазах…»

 
У тебя на глазах
Среди складок вода,
Её капли, как листья, красивы,
И теченьем плывёт
Среди звёзд водопад —
Не собьют его звёздные силы.
 
 
У тебя на губах
Тихо спят лепестки
От усталости вырванной розы,
И творят свою нежность,
И ведают сны,
И цветут, и краснеют от позы.
 
 
У тебя на руках
Кто-то мягко пыхтит,
Как уснувший от сказки ребёнок,
И ведёт своей лапой, и тихо мурчит
На ладони пушистый котёнок.
 
 
Он увидит глаза, на немного уснет,
Он ведь знает, как спят лепестки,
Он нашёл здесь уют и неслышно поёт
Своё «мяу» на мягкость руки.
 

Сад

 
Качнитесь в сторону ко мне
От ветреного вдоха
И, подведя листву к щеке,
От выдоха немного.
 
 
Вы стали старше и прочней,
Растете без предлога,
Я столько помню ваших дней
И вы моих немного.
 
 
Не обнажайте догола
Стволы своей породы,
Приберегите семена
Плодов своих немного.
 
 
Клянитесь спать под этот свет
Фонарного отрога,
Что прожил юности момент
И вечности немного.
 
 
Он нам всегда светил в окно,
С калитки, у порога
И ваши ветки так легко
Поглаживал немного.
 
 
Я вырос в ваших городах,
В страницах диалога
О том, как яблочный наряд
Ковром лежит немного.
 
 
До облепиховых ежей,
Что цветом ярче грога,
Привык касаться с гаражей
И с лестницы немного.
 
 
Я прихожу на вас смотреть
Уже возросшим слогом,
И об одном прошу вас петь —
Пускай одном, но много!
 

Ссора

 
На поле битвы тишина,
Прохладное затишье,
Дождем летящая вода
Смывает пепелище.
 
 
И грязь от угольных досок,
На грядках чернозема
Закрыла подлинный висок,
Замазала немного.
 
 
И дым от жара, что потух,
Летит, туманом прячась,
Среди травы и летних луж,
Так от дождя кипящих.
 
 
И вот уже пейзаж гоним
Вторичною картинкой,
И прорезь солнечной игры
Немыслима без мысли.
 
 
На поле битвы тишина,
Молчание на пульсе.
Ты плачешь, словно поняла,
Что так не будет больше.
 

Бессонница

 
Движенья штор не напрягают,
Лишь вторят едкому дождю,
Печальным фоном наполняя
Опять бессонницу мою.
 
 
Внизу подъехала машина —
Хлопок двери и тишина…
И снова музыка уныло
Дождя бескрайнего слышна.
 
 
Такое лето было долго,
Оно нарочно холодит:
Разлука – медленная гонка,
В которой нам не победить.
 
 
И невозможно, засыпая,
Закрыв глаза, представив сон,
Уснуть, сознание теряя, —
Мне этот способ не знаком.
 
 
Ход стрелок на часах настенных
Ударный держит ритм дождя,
Но где-то, может быть, небрежно
Его сбивает иногда.
 
 
А я, как центр притяжений
Всех звуков этого дворца,
Лежу себе, скрестив колени,
Не видя этому конца.
 
 
Движенья штор не напрягают —
От ветра немощно легки
Их паруса, когда влетает
В них дуновение тоски.
 
 
Не засыпаю я без легких
Твоих движений в простыне,
Накрытой, словно панировкой,
Всем одеялом и на мне.
 

К стиху

 
Напомни мне: когда я стал
Любить Тебя сильнее?
Ведь ход развязок наиграл
На выход побыстрее.
 
 
Напомни мне: когда я стал
В тебя везти картины,
Что по дороге повстречал
И те, что всем незримы.
 
 
Напомни мне: когда я стал
С тобою извращаться,
Перекрутившись на висках
Писать и не бояться,
 
 
Что вдруг раскроется обман
Души перед паденьем,
Что, мол, к обрыву вышел сам,
А бросил отраженье.
 
 
Напомни мне и расскажи
Историю знакомства
Твоих пернатых и моих —
Таких же, но бездонных.
 
 
Что им даёт с тобой летать,
Твоих еще тревожить?
На взлётных полосах латать
Шасси из сотни множеств?
 
 
Напомни, как ты стал стрелять,
Мне принося добычу?
Наевшись в сладость, засыпать,
Чтя созданный обычай.
 
 
И продолжать строками чёс
Теперь уже в экране.
Напомни мне: когда я смог
Не думать о бумаге?
 
 
Я плохо сплю, когда один, —
Мне без неё труднее.
И ночь-отвязница хранит
Минуты в бакалее,
 
 
И тянет, тянется в окно
Так долго до рассвета.
Напомни мне: когда я смог
Зарифмовать и это?
 
 
Я полусплю, но выхожу
К твоим напоминаньям.
Напомни мне о них ещё,
Услышь мое желанье.
 

Черногория

 
Как глаз большого великана,
В причудах скал лежит проем,
Деревьев редкая отрада
Так высоко не красит склон.
 
 
Он обнаженный, безресничный,
Над морем вышел посмотреть,
Как волны старого залива
У его ног хотят прилечь.
 
 
И величаво, крайне знойно
Глядеть привык он в города,
Чьи стены помнят разных воинов,
Хранят их дух через века…
 
 
На солнце тлеет черепица
Однотональности домов,
Но иногда на них ложится
Тень от животных-облаков.
 
 
Вечерний звук цикадной трели —
Основа летнего панно.
Остался быть ещё неделю
С Твоей улыбкой заодно.
 

Стрекоза

 
Нелепый визг и шелест тучи —
Рябит дождём еще вода.
Берёзы серьгам точно участь
Упасть на чащу камыша.
 
 
И плыть в столбах, и гибким телом
Молить воды увидеть гладь,
Но с ветром им не по теченью —
Им кроны берега не знать!
 
 
Жужжанья лопасти не слышны.
Зигзаг – невидимый полёт
Прикосновениям, открывшим
На центре озера оплот.
 
 
Как тихим шумом перелёта
Садятся точно на него
Огни дождливых самолетов,
Стрекоз мерцания крыло.
 
 
Но вечный взгляд большой орбиты,
Как отражением зеркал,
Им вдруг дает понять всё это —
Забыть кипящий океан.
 
 
И, вмиг взлетая и танцуя,
Рисуя сломанную нить,
Они листы берёз целуют —
Они могли благодарить!
 
 
И ветви полные желанья
Тряслись, как юная ОНА,
И снова серьги накидали
В качанье трости камыша.
 
 
Такая участь у березы:
Нелепый визг и рябь воды…
Сквозь лето слышен шелест тучи
И ропот крыльев стрекозы.
 

Гербарий

Ольге Крюковой

 
Лежит на коленях развернутый детством
Альбом из собраний цветов и листов.
И девочка Ольга решает одеться
И в сад на качели стремится бегом.
 
 
В порывах улыбки рождает движенье
От пальцев в сандалях к небесному льду
И платье, как парус, плывет по теченью
Средь ветра и веток в саду.
 
 
Осенняя верность оранжевой краске
Рисует в глазах океан,
И юная Ольга решает признаться
В любви этой части из ран.
 
 
Уже и прохлада стремится пробраться —
Гуляет по саду на голых правах,
Всё реже к качелям доходят убраться,
И краска тускнеет их вся.
 
 
Холодным и теплым от зимнего неба
В груди повзрослела мечта.
И девушка Ольга берет непременно
Всю жизнь за ее провода.
 
 
И вечной, любимой, прекрасною стала,
Той стала, кому с придыханьем сказать:
«Я так незабвенно люблю Тебя, Мама,
Люблю это так повторять…»
 
 
Весна дышит жизнью, заботой, проблемой.
Растет вечный окрик вернувшихся стай,
А сад оживает от зимнего вето,
С трудом вспоминая февраль.
 
 
И первым порывом весеннего ветра
Чуть тронулось малость сиденье-качель.
Неслышимый скрип… продолжал то движенье
Святой и растущий апрель.
 
 
А я заглянул туда этим же летом,
Попав под июльские зной и игру,
И лишь улыбнулся, слезою редея,
Тому, что увидел в саду…
 
 
Лежит на коленях развернутый детством
Альбом из собраний цветов и листов.
И взрослая Ольга решает одеться
И в сад на качели стремится бегом.
 
 
В порывах улыбки рождает движенье
От пальцев в сандалях к небесному льду
А платье, как парус, плывет по теченью,
Как в детстве плывет на ветру…