Текст книги "Танго смертельной любви"

Похороны

Похороны получились торжественными.

Проститься с Иванной пожелал весь город. Жители шепотом передавали друг другу ее невероятную историю, которая к концу дня обросла и вовсе фантастическими подробностями – в их городе будут похоронены мировые звезды, жертвы роковой любви! Андерс, несмотря на витавший в воздухе дух развода, жарко хвастался Кире, что смог привлечь сюда прессу, которая схватится за эту историю и, возможно, привлечет внимание к их городу. Кира устало кивала – она с утра занималась организацией всех желающих проститься со старой женщиной. Наверняка сама Иванна была бы очень удивлена такой популярности.

Толпа неловко теснилась в самом центре кладбища, которое не могло вместить всех желающих, поэтому люди расползались между могилами, и вскоре старый погост стал напоминать городской парк в разгар праздника. Люди беседовали, вспоминали давно забытые истории, делились маленькими пирожками, которые напекла Моника. Они передавали друг другу небольшие листовки: перепечатки из старой газеты с историей Ивана и Иванны, которые раздавала всем желающим гордая Алиса. Люди ахали, охали, с жадностью глотали все новые подробности невероятной истории любви и скорбели, что не знали всего этого раньше.

Солнце, выглянувшее в тот день, невероятно способствовало ощущению праздника, люди даже пытались улыбаться, у некоторых получалось с трудом, но чувство все равно было прекрасным.

Виктор пришел на погост с первыми утренними лучами. Позавтракал на одной из могил – Диана приготовила ему бутерброды и дала термос с кофе. Молча, не задавая никаких вопросов, пожалуй, отправит пацана куда-то учиться и перевезет ее к себе, не дожидаясь старости. Тем более что его домработница совсем подряхлела, а в постели у него уже давно пусто. Виктор откусил от сэндвича кусок и в очередной раз про себя отметил, что может спокойно жить без женщины, как таковая она ему не нужна, разве что в качестве источника удовлетворения базовых потребностей. Наверное, такие люди, как он, просто не способны любить. К счастью.

Его раздражал шум вокруг кинозвезд, хотя, признаться, он и сам, услышав об их фантастической истории, слегка удивился. Кто бы мог подумать? Но вся эта наносная шелуха, покрытая плесенью, его не интересовала, а после третьего повтора набила оскомину, и от нее начало подташнивать. Надо же, сколько людей липнет на это слезливое дерьмо. Гораздо больше его заботило, кто придет попрощаться с Коротышкой.

Девушку он заметил сразу – несмотря на то что она больше напоминала бесплотную тень. В простом черном платье с забранными в пучок волосами, Эльза-Анастасия легко скользила между представителями прессы и парнями с камерами. Она молча подошла к яме, в которую уже успели опустить гроб преступника. Немного постояв, взяла комок земли и бросила его на крышку гроба, дав знак работникам, что можно уводить Коротышку из материального мира навсегда.

Девушка легко проскользнула между журналистами, спешившими записать подводку к репортажу, стоя возле свеженькой могилы, и налетела на Виктора, ставшего у нее на пути.

Эльза подняла глаза и увидела лицо, полностью лишенное эмоций. Она сразу же поняла, кто перед ней, но решила молчать. Виктор тоже. Это был его излюбленный прием – молчать до той поры, пока собеседник сам не начнет говорить. Спустя минуту он отметил железные нервы девушки и первым нарушил тишину:

– Анастасия Миллер?

– Допустим.

– Пройдемте со мной, пожалуйста.

– Зачем?

– У меня есть к вам несколько вопросов.

– Задавайте.

– Здесь неудобно.

– Отчего же? – фыркнула Эльза. Девушка напоминала пружину, если случайно вытащить ее из пазов, она распрямится и своим стремительным движением может больно ранить, а то и вовсе смести со своего пути.

– Может быть, мне будет приятно побеседовать с вами наедине, – беря железной хваткой девушку под локоть, Виктор попробовал сдвинуть ее с места. У него ничего не получилось.

– А мне нет, – легким движением Эльза высвободила свою руку.

– Почему же?

– Вы не в моем вкусе.

Лицо девушки ничего не выражало, и Виктору вдруг захотелось ударить ее, оставить на бледной коже красную отметину. Он покачал головой. Да, ему случалось применять насилие, но не по отношению к женщинам. Жестокость не пробуждала в нем никаких эмоций, поэтому было странно, что такая мысль даже пришла ему в голову.

– Ну что же, бывает. Но вы же не хотите, чтобы я вызвал подкрепление, правда? Или арестовал ту яхту, которая вот уже неделю стоит в порту.

Эльза пожала плечами:

– Делайте что хотите.

– Я хочу задавать вам вопросы. Хотя бы отойти от толпы мы можем? – В голосе Виктора зазвучали просительные нотки, удивившие его самого.

Эльза молча кивнула и направилась на другой конец погоста. Туда, где беседовать было удобно ей. Виктор покорно последовал за девушкой.

«Посмотрим, как пойдет», – решил он. Задержать на несколько дней он ее всегда успеет.

– У вас двадцать минут. – Эльза безо всяких сантиментов присела на чье-то надгробие и уставилась на Виктора. У того от пристального взгляда почти прозрачных глаз волосы встали дыбом на загривке. Он впервые почувствовал опасность, исходящую от женщины. Не ту, которую он ощущал от законченных отморозков, сидевших в этой тюрьме. Опасность была другого рода. Какого – точно сформулировать он не мог.

– Что вы делаете в этом городе? – задал он стандартный вопрос.

– Я здесь работала.

– Там, где сидел Коротышка?

– Дальше. Не задавайте очевидных и глупых вопросов, поберегите мое и свое время.

Виктор на какую-то долю секунды опешил, а затем включил здоровую злость и профессионализм:

– Зачем вы поменяли имя перед приездом сюда?

– Разонравилось.

– Зачем молодому ученому, доктору наук бросать карьеру и приезжать в глушь?

– Захотелось тишины и покоя.

– Вы помогли Коротышке сбежать?

– Нет.

– Что связывает вас с Альбертом?

– Ничего.

– Я видел картину.

– Поздравляю. Если у вас больше ничего нет, то я пойду, мне, пожалуй, даже двадцати минут жаль. – Эльза встала с камня и развернулась к Виктору спиной, окончательно взбесив его. В два шага он преодолел расстояние до нее, вывернул руку и надел наручники.

– Вы пройдете со мной до выяснения всех обстоятельств.

Альберт, также появившийся на кладбище к моменту начала похорон и наблюдавший за всей картиной со стороны, немедленно поспешил к ним.

– Отпустите ее, что вы делаете? – зло окликнул он Виктора.

– Отвали. – Виктор грубо оттолкнул его плечом, выместив неожиданную злобу и бешенство на ни в чем не повинном художнике.

– На каком основании вы ее задержали?

– Альберт, иди занимайся своими делами, – коротко распорядилась Эльза, выпрямляя спину и глядя Виктору прямо в глаза.

– Я тебя не оставлю! – засуетился тот и приготовился следовать за Эльзой. Виктор окинул его с ног до головы – еще один красавчик, вырядился на похороны, как павлин!

– Делайте то, что вам говорят, – грубо распорядился он, толкая Эльзу перед собой по направлению к машине. Камеры развернулись к ним, и Альберт в отличие от девушки запаниковал. Ему почему-то не хотелось, чтобы она пострадала или ее полоскали по всем каналам, поэтому решил взять удар на себя.

– Господа. – Альберт широко улыбнулся журналистам. – Мне кажется, я созрел для интервью.

Полный разворот камер, шепот среди журналистов, через десять секунд все осознали, какая удача им выпала. Похороны самого красивого преступника, двух кинозвезд и художник-отшельник, решивший заговорить! Про Эльзу забыли спустя несколько секунд.

Виктор и Эльза

Доставив девушку в тюрьму, Виктор распорядился кинуть Эльзу в самую отдаленную камеру, где было холодно и сыро и наверняка водились крысы. Сам перед допросом решил успокоиться и заехал домой. Грубо завалил Диану на кровать. Дурочка была счастлива – ей показалось, что муж наконец-то оценил все ее дурацкие блины и прогибы под него. Однако сам Виктор остался неудовлетворенным. Это была внутренняя неудовлетворенность. Девчонке удалось вывести его из себя. Он всегда ненавидел таких лощеных рафинированных сучек, думающих, что они умнее всех. Ничего, он знает, как с ней разговаривать.

Спустя три часа Виктор был в тюрьме и приказал привести к нему на допрос девицу. Мария робко заикнулась, что под окнами тюрьмы стоят журналисты, ожидающие интервью и подтверждения того, что задержали подругу Коротышки. Об этом им сообщил Альберт. Виктор всерьез задумался над привлечением к делу и этого красавца, чтобы тому в дальнейшем было неповадно усложнять жизнь правоохранительных органов.

Виктор рявкнул на дуру и пошел в комнату для допросов. Спустя два часа он вышел оттуда потный, разъяренный и восхищенный одновременно. Эльза-Анастасия была непрошибаема. На каждый вопрос у нее был ответ, безошибочно бьющий в цель и приводящий его в ярость.

– Где вы были все время с момента побега Бернштейна из тюрьмы?

– Гуляла.

– Три дня?

– Да.

– Почему вы сменили имя?

– Захотела.

– Почему вы все бросили и приехали сюда?

– Хотела быть рядом с любимым.

– Вы помогли ему сбежать?

– Докажите.

– Вы угостили начальника тюрьмы тортом?

– Докажите.

– У вас был доступ к наркотикам?

– Докажите.

– Вы отравили Бернштейна?

– Докажите.

– Вам нужен адвокат.

– Нет, это вам нужны доказательства.

И так круг за кругом он носился, как безумная белка. В конце дня Виктор был вынужден признать правоту девушки – доказательств не было. Ни единого. Давние связи и отсутствие в течение нескольких дней не доказывали ровным счетом ничего. Единственное, что могло бы доказать ее вину, – это чистосердечное признание, но менее всего Эльза была склонна его давать.

Он распорядился отвести ее снова в сырую камеру, только на этот раз включить громко музыку, что-нибудь симфоническое, какую-нибудь какофонию, и не давать ей спать, периодически обливая водой. Журналистам, естественно, ничего не говорить. Чтобы избежать встречи с ними, сам он ушел из тюрьмы через черный ход.

Отдав распоряжения, Виктор отправился домой. Утром посмотрит на девицу, возможно, борзости у нее поубавится. Из собственного опыта он знал – такую ночь порой плохо переносили даже самые матерые преступники.

Вернувшись домой, Виктор раскритиковал грибной суп, который приготовила Диана, и наорал на нее и сына. Но когда жена пришла к нему ночью, выгонять ее не стал. Наоборот, любил с какой-то особой ожесточенностью. Она не возражала. Впрочем, с чего бы ей? Ближе к утру она уснула, а Виктор ворочался с боку на бок и приходил в ярость от ее тихого, безмятежного сопения.

Понимая, что не уснет, он вышел на крыльцо и встретил рассвет, куря сигарету за сигаретой под легкий перестук дождя. Едва сквозь него пробился робкий рассвет, он отправился в тюрьму. Подходя к месту, он надеялся, что журналистам надоест топтаться возле серой громадины, они сдадутся холоду и сырости и уедут в другой город, чтобы отдохнуть и собраться с силами. Но ошибся – замерзшие, голодные и злые журналисты по-прежнему стояли под стенами тюрьмы, словно стервятники. Видимо, добыча действительно была слишком заманчивой. Что же такого им рассказал художник? Мадонна, ну надо же. И пришло же такое в голову.

Быстрым шагом, игнорируя вопросы прессы, Виктор прошел сквозь нестройную, еще не проснувшуюся толпу. Прямо по коридору отправился в комнату для допросов, на ходу распорядился привести к нему Эльзу и заварить крепкий кофе. Тот, который сделала Диана и дала ему с собой в термосе, он из чувства протеста вылил в умывальник.

Эльза – мокрая, уставшая и злая – проигнорировала его приветствие и села на стул, избегая смотреть на своего противника. В принципе, ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что ничего нового он от нее не услышит. Тем не менее попытаться стоило.

– Итак. Я бы хотел еще раз узнать, где вы были все время между побегом Бернштейна и его смертью?

– Гуляла.

– Три дня?

– Да.

– Почему вы сменили имя и стали Эльзой?

– Захотела.

– Почему вы все бросили и приехали сюда?

– Захотела.

– Вы помогли ему сбежать?

– Докажите.

– Вы угостили начальника тюрьмы тортом?

– Докажите.

– У вас был доступ к наркотикам.

– Докажите.

– Вы отравили Бернштейна.

– Докажите.

– Вам нужен адвокат.

– Не нужен. Это вам нужны доказательства.

Она подняла глаза и посмотрела на него. Виктору стало не по себе. Эльза не сказала ни слова, но во взгляде, пропитанном презрением к нему, легко читалось, что девушка даже не считала нужным позвонить своему адвокату. Виктор этого не стоил и в ее глазах был просто ничтожеством. Он молча вышел из комнаты, распорядившись повторить музыку, свет и отсутствие сна. Ничего. Она сильна, но даже ивовые прутья ломаются.

На следующее утро история повторилась, и наутро после. Виктор был вне себя от ярости, а Эльза оставалась безучастной и равнодушной. Единственной, кто искренне радовался всему происходящему, была Диана.

Она действительно ликовала – Виктор задержался в городе дольше обычного и каждую ночь звал ее к себе. Это был ее шанс, ее звездный час! Наконец-то он ее оценил, и теперь она его не подведет. Ни за что. Каждый день своей жизни будет стараться соответствовать женскому идеалу.

Пока Виктор был на работе, Диана даже отважилась взять несколько сотен из отложенных заработков и съездила в соседний город – купила новое платье и сделала красивую стрижку. Непозволительное расточительство! Но ей давно уже ничего так не хотелось, как выглядеть привлекательно в глазах собственного мужа. Возможно, он захочет еще одного ребенка? Девочку? Почему бы и нет. Именно из-за будущей дочери она и пошла на такое расточительство. Да к тому же она нашла для себя еще одно убедительное оправдание – муж общается в таких кругах, она не может его подвести и выглядеть как провинциальная тетка! Это все она делает для него, единственного.

Заодно Диана купила продуктов и, вернувшись, готовила практически без остановки – сварила мясной суп, раз уж Виктору не по-нравился ее фирменный грибной. Наваристая каша, свинина с хрустящей корочкой, салат из свежих овощей и торт с фруктами и сливками. Давид был счастлив – он никогда не пробовал такой торт и даже не подозревал, что мама может сотворить такое сама. Оказывается, были положительные моменты в приезде отца, которого он по-прежнему боялся и ненавидел.

Виктор проигнорировал все усилия. Он был не в курсе про будущую девочку и соответствия. Он только курил нон-стоп и пил крепкий кофе. Отведав супа, он скривился, а недоеденный кусок торта выбросил в мусорное ведро.

Диана не настаивала, хотя потраченного времени было жаль. Да и денег на прическу и платье тоже. Нет, наряд Виктор заметил, просто она об этом так и не узнала.

Ее муж смотрел на жену в дурацком одеянии в цветочек (где она его только нашла?), но вместо нее видел лишь девушку в грязной белой майке и тонких штанах для бега, подчеркивающих каждую мышцу худого поджарого тела.

Она провела три дня без еды и сна, в холоде, сырости, привязанная к стулу. И каждый раз отвечала на его вопросы по-прежнему, как заезженная пластинка, даже не позаботившись позвонить адвокату. Смотрела на Виктора, как на полное ничтожество. Да что там, она смотрела сквозь него. В ее глазах он по-прежнему был никем.

Держать Эльзу больше трех дней, не предъявляя обвинений и с кружащей вокруг тюрьмы стайкой журналистов, было немыслимо. Управление бы это не одобрило, а рисковать карьерой не хотелось. Подумаешь, сдохла еще одна тварь – весьма справедливо. Нужно перевернуть эту страницу и идти дальше.

В последнее утро заключения Эльзы Виктор вежливо попросил Карла уступить ему свой кабинет на несколько часов. Карл был достаточно умен, чтобы не задавать вопросов. Сказал, что съездит в центр, отвезет отчеты. Виктору было все равно. Едва за начальником тюрьмы закрылась дверь, как он распорядился привести к нему Эльзу. Он решил продолжить называть ее Эльзой, это имя гораздо больше подходило ей, чем банальное Анастасия. Даже в этом она оказалась умна.

Эльза – уставшая, мокрая, истощавшая – зашла в кабинет. Охранник следовал в нескольких шагах, не решаясь схватить ее за руку или подтолкнуть в спину. Невидимую ледяную стену, отгораживающую невысокую девушку от окружающих, чувствовал не только Виктор.

Тот молча кивнул, и охранник вышел.

Виктор встал. Эльза продолжала стоять. Он указал на стул, но она не двинулась с места.

– Я отпущу вас прямо сейчас, – медленно начал Виктор, отмеряя вокруг нее шаги. – При одном условии.

– Вы и так меня отпустите, ваше время истекло. – Она даже не усмехнулась, продолжая смотреть сквозь него.

– Зря вы так думаете, – стараясь побороть раздражение, жестко отрезал Виктор. – Я могу что-нибудь придумать.

Эльза продолжала молчать, и Виктор почувствовал себя неуютно. Пожалуй, в последний раз это ощущение его посещало, когда он проходил собеседование на работу в управление.

– Ты даже не спросишь, что мне нужно?

– Вы сами это скажете.

– Скажу. Я отпущу тебя сейчас и больше никогда не буду преследовать. Дам тебе уехать, это ведь тебя ждет в порту яхта?

Эльза промолчала.

– От тебя нужна самая малость.

Эльза наконец-то перевела взгляд на Виктора. Ему показалось, что она с таким же интересом и брезгливостью разглядывала бы таракана на кухне, прежде чем брызнуть на него отравой.

– Сделай мне кофе, – медленно и отчетливо приказал Виктор.

– Что? – наконец-то ему по-настоящему удалось привлечь ее внимание.

– Сделай мне кофе. – Он кивнул на стоящую на небольшой тумбочке кофемашину. – Там все понятно. Просто возьми чашку, нажми кнопку и принеси мне кофе. Ты сможешь это сделать даже в наручниках.

Уголки губ поползли вверх:

– Всего-то?

– Да. Всего-то.

Виктор сел за стол и скрестил руки перед собой, с интересом наблюдая за Эльзой. Та на несколько мгновений застыла, затем улыбнулась. Он впервые увидел ее искреннюю улыбку. После минутного размышления девушка развернулась и направилась к кофемашине. Включила ее и привычным жестом нажала на кнопку, словно каждый день она готовила кофе где-нибудь за барной стойкой.

Машина зашипела, тягучая жидкость лилась в чашку, Эльза стояла спиной, и Виктор мог ею любоваться, не оглядываясь. Она казалась ему совершенной.

Кофе приготовился очень быстро. Эльза поставила чашку на блюдце и резко развернулась, успев поймать тот взгляд, которым он пытался добраться до самой ее сути.

Она медленно, чтобы не расплескать ни капли, приблизилась к столу.

– Мне с сахаром. – Виктор откинулся на спинку.

– Хорошо.

Поставив чашку на стол, она развернулась и вновь направилась к тумбочке, взяла с нее два бумажных пакетика и оторвала края. Затем вернулась к Виктору. Положила пакетики с сахаром на блюдце, взяла чашку с кофе, словно это была величайшая в мире драгоценность, живая вода, которая сейчас все изменит и вернет к жизни то, с чем пришлось давно попрощаться. Медленным жестом, словно намереваясь поднести чашку к его рту, Эльза вылила обжигающий кофе Виктору на голову. Тот не дрогнул. Сквозь капающую на глаза и рот вонючую жижу смотрел на нее. Не меняя выражения лица, Эльза высыпала на него два пакетика с сахаром.

– Как заказывали.

Она сделала шаг по направлению к двери, когда Виктор схватил ее за руку и привлек к себе.

– Поужинаешь со мной?

– Да пошел ты. – Не выдержав, она плюнула ему в лицо и тут же получила оплеуху, но не дрогнула.

Вырвав руку, она направилась к двери, открыла ее и вышла. Кивнула охраннику, стоявшему в коридоре, и протянула ему руки в наручниках, выразительно взглянув на ключ, висящий у него на поясе.

– Меня отпустили. Трое суток закончились.

– Но я…

– Все вопросы к боссу.

Растерявшийся парень не знал, куда ему бежать – расковывать узницу или все-таки задать вопрос начальству. В конце концов страх перед вышестоящим пересилил, и он бросился в кабинет.

Эльза, больше никем не остановленная, не снимая наручников, вышла из административного корпуса на улицу, где к ней тут же бросились журналисты. Отказавшись от комментариев, отправилась прямиком в порт.

Когда Карл вернулся на рабочее место спустя пятнадцать минут после произошедших событий, ему навстречу бросился испуганный охранник.

– Эльзу отпустили, – прошептал он до того, как Карл переступил порог.

Карл выдохнул с огромным облегчением и даже быстро перекрестился, прежде чем войти в собственный кабинет.

Здесь что-то произошло. Влажные волосы, темное пятно на безупречной еще с утра рубашке – это все было не похоже на непроницаемого человека из центра.

– Вы ее отпустили? – глупо спросил Карл.

– Это же она угостила вас тем тортом, не правда ли? – Виктор сверлил толстяка взглядом.

– Неправда, – не очень уверенно ответил тот, облизав в момент пересохшие губы.

– Вы уволены, Карл. И это самое большее, что я могу для вас сделать. Мне нужна машина. Организуйте.

Виктор, взяв пиджак и портфель, ровным шагом вышел из кабинета. Карл, еще не осознавая, что все это закончилось, подошел к внутреннему телефону и соединился с постом охраны.

– Машину для нашего гостя.

Он сел за свой стол и выдохнул. Сдулся, как воздушный шарик. Двадцать три года жизни он провел за этими стенами. Выходить было страшно, но Виктор был, безусловно, прав. Ему повезло. Фантастическая удача.