Текст книги "Танго смертельной любви"

Эльза

Она сошла с яхты раньше, чем планировала. Инстинкты вопили – ей нельзя оставаться в одиночестве. Едва пришвартовавшись к суше, она купила билет в бизнес-класс и улетела в Париж. Из кошмарного аэропорта Шарля де Голля отправилась сразу на Елисейские Поля, опустошая все попадающиеся на пути бутики. Надо сказать, что за последний год несколько домов моды сменили главных модельеров, и новые коллекции оказались действительно удачными.

С огромным удовольствием Эльза выкинула свои черные наряды и бежевые лодочки – пускай ими довольствуются кинозвезды. Она на них больше не претендовала, поменяв на театральные наряды от «Гуччи» и высокие каблуки. В одной из подворотен ей предложили купить дозу ее собственного изобретения. Эльза заплатила не торгуясь. Это было даже забавно.

Два дня она провела в парижских ночных клубах, танцуя до изнеможения, вдыхая горький аромат пота, дешевого алкоголя, наркотиков, тлена и разрушения. Убеждая саму себя, что если те, кто добровольно травит свое тело и не приносит в этот мир ничего, кроме горя своим близким, вдруг сдохнут в какой-нибудь канаве, нормальным людям станет легче дышать.

Сравнив себя и деревом, дарящим миру кислород, она рассмеялась. Этот наркотик – действительно крутая штука. Через два дня она подарила все наряды горничной, купила в дешевом магазине джинсы, футболку и кроссовки и улетела на свой остров, где продолжила работу. В этом мире слишком много тех, кто его загрязняет, а она, как дятел – санитар леса, – просто делает его чище. Ничего личного. Деньги ее волнуют меньше всего. Она даже не перечисляла их на благотворительность – роль абсолютного зла, которую она на себя взвалила, не предполагала никакой бескорыстной помощи страждущим. Она все равно будет гореть в аду, никакие спасенные сиротки ей не помогут из него выбраться.

Первым делом, войдя в их дом из стекла и бетона, она распечатала все фотографии Коротышки, которые хранила в своем телефоне и компьютере. Теперь стены гостиной, некогда их, а сейчас ее дома, украшали его изображения. Были и совместные портреты, сделанные во время путешествий по всему миру. На них они молодые и счастливые. Скоро они вновь встретятся – наверняка он тоже горит в аду.

Она пригласила домой пару крепких парней, официально называвшихся массажистами, но едва они переступили порог, как она сама их прогнала. Пожалуй, она еще не так низко пала и не будет изменять Коротышке. Эльза останется с ним рядом, как и прежде. День и ночь. После ухода «массажистов» девушка села на диван. К вечеру в гостиную отважилась постучать горничная – не желает ли госпожа что-либо поесть? Эльза покачала головой и приказала ей убираться.

Та была удивлена – прислуга жила в доме. Это означает, что госпожа ее увольняет? Эльза снова покачала головой и впервые за долгое время почувствовала острое желание что-то сделать. Она встала с дивана и поманила горничную за собой. Прошла в столовую и потребовала, чтобы туда явился весь персонал – кухарка, садовник, еще две горничные и домоправительница, которая ими управляла. Объявила, что отсылает их в отпуск. Они уедут сегодня же на катере охраны. Ее она тоже отпускает. Домоправительница попыталась задать вопрос, но Эльза жестом ее остановила. У них есть полчаса, чтобы собрать вещи и убраться из дома. Деньги они получат, когда сойдут на берег. Спорить было бесполезно.

На время их сборов Эльза поднялась наверх, но не решилась войти в ту спальню, которую они когда-то делили с Коротышкой. Она лежала в гостевой комнате и смотрела в идеально белый потолок, отчаянно сдерживаясь, чтобы не закричать, мысленно подгоняя время. Ничего в жизни она не ждала так, как звука отчаливающего катера. Она выждала еще пятнадцать минут – этого было достаточно, чтобы катер удалился от острова. Наконец-то она осталась совсем одна.

Эльза спустилась вниз, на ходу сбрасывая с себя джинсы, футболку, кроссовки и белье. По белоснежному песку она прошла уже полностью обнаженной, медленно зашла в горячие волны нагревшегося за день океана. Она шла, рассекая воду, распугивая обнаглевших рыб, копошившихся прямо возле берега в ожидании угощения (в свое время они с Алексом их прикормили). Странно, она впервые назвала его по имени.

Эльза шла, пока вода не стала достигать ее шеи, после чего легла на воду, расслабила тело, отдавая его во власть волн, закрыла глаза и закричала.

Стая фламинго, живших на острове, поднялась в воздух, рыбы моментально исчезли. Эльза продолжала кричать, выплескивая все эмоции, боль и отчаяние, накопившиеся за триста дней. Затем она перевернулась на живот и поплыла. Соленая вода захлестывала лицо, смешиваясь со слезами, которых она не ощущала. Эльза заплыла за буйки. Океан был мертвенно спокоен. Ее огромное, как мир, горе было лишь каплей, мелочью, которая сейчас немного досаждала обнаглевшим рыбам. Смерть одного человека была ничем. Да и кончина двоих тоже была ничем. Гибель миллионов океан бы лишь обрадовала – она спасла бы его от лишнего груза. Как и природу, как и задыхающуюся вселенную. Эльза-Анастасия не была злом. Нет, она лишь… Что? Она не могла дать самой себе точное определение. У любой медали две стороны. У каждого события как минимум две точки зрения. Так и она не плоская и не односторонняя.

Девушка не убила Алекса из ревности – она просто избавила его от страдания. Она не травила тысячи людей наркотиками – она очищала мир от лишней копоти. Нет, она не была нацисткой – она лишь орудие мироздания. Зло – это его неотъемлемая часть. Мир без зла не протянул бы и десятилетия. Вселенная, где все жалеют и сострадают друг другу, обречена на вымирание. В мире все логично и закономерно. Зло уравновешивает добро и не дает ему обречь всех на погибель.

Волки пожирают зайцев, чтобы спасти растения от их смертоносных зубов. Деревья – это легкие мира, а зайцы – это паразиты, их уничтожающе. Если и дальше жалеть этих милых зверюшек, отстреливая отвратительных волков, то мир задохнется. Что поделать, в этой жизни ей уготована роль волка. Пускай на первый взгляд она абсолютное зло, но те, кто смотрит глубже, могут легко увидеть, что настоящее зло – это те, что выглядят невинными жертвами. Они сеют боль, ненависть, хаос. А она их просто уничтожает. Кто-то должен выполнять роль хищника.

В природе выживает сильнейший, поэтому она точно выживет.

Эльза развернулась и поплыла к дому. К моменту, когда она достигла берега, соленая вода на лице высохла вместе со слезами.

Она вошла в дом и, переступив порог, наконец-то начала чувствовать тепло. Больше никакого проклятого холода. Только комфорт и удовольствие, которые она так любила. Идеальная чистота баснословно дорогих поверхностей – роскошь ручной работы.

Накинув на плечи халат из китайского шелка, она открыла холодильник и достала из него лучшие продукты – русскую икру, норвежский лосось, французский сыр. Взяла свежевыпеченный хлеб с полки. Спустилась в подвал, провела ревизию винных запасов – с прислугой ей действительно повезло, все было на месте, в том порядке, в котором она все оставила. Эльза откупорила бутылку коллекционного вина. Поднялась наверх, налила его в бокал.

Выложив на тонкий японский фарфор небольшие порции деликатесов, она прошла в зал, села на белый диван и тут же почувствовала себя неуютно. Этот дом они проектировали вместе с Алексом – он был их мечтой, которую оба лелеяли с детства. Прозрачные стены, впитывающие в себя свет, стеклянные блестящие полы, увеличивающие и без того огромное пространство. И портреты Алекса – картины счастья, почти безоблачного прошлого.

Эльза встала. Она никогда не отказывалась от прошлого, это было не в ее принципах, но сейчас необходимо жить настоящим, иначе ее опять засосет в пучину.

Взяв вино и тарелку с провизией, она вышла из дома и направилась в небольшую хижину, которая служила ей одновременно кабинетом и лабораторией. Сейчас там никого не было. Новая смена работников ждала ее команды, чтобы прибыть на остров. Пожалуй, некоторое время она не будет работать.

Эльза открыла дверь хижины и оглядела знакомое пространство: полки с книгами, широкие подоконники, на которые были небрежно брошены тканевые подушки, – Эльза любила там читать. Гамак. Легкий рабочий стол, на котором не было ничего, кроме современного компьютера с огромным монитором.

Взяв одну из книг, Эльза села на подоконник, открыла окно, вдохнула полной грудью, сделала глоток вина и закрыла глаза. Потихоньку в голове начал вырисовываться план будущей жизни. Эльза всегда любила планы, по четкому расписанию было гораздо легче жить. Никакого хаоса, полное отсутствие сюрпризов. Жизнь надо структурировать, насколько это возможно. Больше она не допустит, чтобы что-то пошло не так.

Какое-то время она отдохнет. Будет в полном одиночестве делать то, что ей хочется, – спать, есть, плавать, смотреть новые фильмы, читать новые книги. А дальше… Дальше она вернет прислугу и вызовет работников. Ответит на сотни писем, упавших на электронную почту. Жизнь снова войдет в привычное русло. Время все сотрет, и станет легче. Это все будет потом, а сейчас она просто пойдет на поводу у собственных желаний.

Эльза задумалась – а чего же она хочет на самом деле? Ответ был прост. Она не хотела вина и икры. Ей неинтересны были фильмы и книги. Она хотела лишь то, что по праву принадлежало ей. Эльза встала, подошла к компьютеру, включила его и вышла во Всемирную сеть.

Эльза, Альберт и Виктор

Аделаида опоздала к началу открытия выставки – последняя примерка свадебного платья немного затянулась. Свадьба была назначена на следующий день. Альберт не возражал, к тому же ему было не до невесты – целый день он принимал поздравления. Критика заходилась в восторге, бронь на картины появилась еще до открытия. Русские, арабы, китайцы скупали произведения за совершенно баснословные деньги, даже не видя их. Вершина мира, стремиться дальше некуда.

Весь день Альберт провел на нервах и только вечером на неофициальном приеме, куда его будущий тесть пригласил арт-дилеров и нужных людей, смог вздохнуть свободно. Аделаида позвонила и предупредила, что будет в галерее через полчаса – из-за свадебных хлопот она немного потеряла в весе и платье пришлось ушивать. Все это заняло немного больше времени, чем она рассчитывала. Девушка была искренне расстроена – ей очень хотелось быть рядом с любимым в этот важный для него день.

Но Альберт пропустил ее слова мимо ушей. Он желал, чтобы два дня – открытие выставки и свадьба – пролетели, словно на быстрой перемотке. Два дня до обретения статуса «нормального» человека. Женатого, успешного, респектабельного.

Аделаида горела желанием нарожать ему детишек, у нее было трое братьев и одна сестра – и девушке не терпелось внести в одинокую берлогу художника детский смех и запах воскресной выпечки, а также стереть его воспоминания о жуткой Мадонне, завесив ее место неловкими детскими рисунками – квинтэссенцией любви и радости.

Альберт лишь посмеивался – отец семейства станет его новым амплуа. Он сам не испытывал никакой потребности в рождении детей, но и возражать не собирался. Если это сделает Аделаиду счастливой, он будет только рад. Каждый раз, когда Альберт слышал ее смех, похожий на пение колокольчика, или видел эту девушку, играющую с котом, смотрящую на огонь или любующуюся пейзажем за окнами, он понимал – она достойна счастья, и он постарается ей его подарить.

На непродолжительное время Альберта оставили в покое. Монс горячо и увлеченно торговался с покупателями – он вспотел, глаза лихорадочно блестели. Агент напоминал игрока на скачках за секунду до сокрушительного проигрыша. Одна секунда, разбивающая вдребезги жизнь. Люди в этот момент приобретают особенный свет. Впрочем, Монсу он был незнаком – он никогда не проигрывал, поэтому наблюдать за ним было неинтересно.

Альберт стоял напротив Мадонны, уже проданной покупателю, пожелавшему остаться неназванным, и внимательно смотрел на свое творение. Эта картина ожидаемо вызвала наибольшее количество вопросов со стороны прессы и посетителей выставки. Целый день он только и делал, что отбивался от журналистов и ценителей с их дурацкими: кто эта женщина? При каких обстоятельствах и где была написана картина? Неужели он действительно так представляет себе Мадонну? Как он вообще относится к религии? Верит ли он в Бога?

Альберт отыгрывался стандартными фразами, не говоря ни слова правды. Женщину он увидел во сне или, возможно, они где-то случайно и встречались, и он запомнил ее лицо, а потом решил, что именно так выглядит женщина, любящая без оглядки и готовая вот-вот лишиться смысла всей жизни ради любви. Сокрушительное страдание. Безусловная любовь. Абсолютное всепрощение. Полная готовность самой отправиться в ад, лишь бы избавить от страдания свою плоть и кровь.

Картина никого не оставила равнодушным. Критики, дилеры, любители, журналисты – все реагировали одинаково. Стоя перед Мадонной, они молчали. Многие содрогались. Все без исключения чувствовали энергетику, которая шла от полотна. Они благоговели перед абсолютным шедевром.

Альберт, не видевший картину уже несколько недель – по его просьбе ее перевезли в галерею подальше от его глаз, – прочувствовал ее снова, словно вновь встретился с любимым человеком после долгой разлуки.

Он заново очутился в маленьком душном подвале, привязанный, беспомощный, не знающий, переживет ли еще несколько часов или так и умрет бессмысленной смертью. Он снова видел этот призрачный свет и слышал аккомпанемент какофонии звуков любви и предательства. Оказалось, что он помнил каждое слово, движение, эмоцию на этом лице. Звуки лишь углубляли картину, делали ее трехмерной.

Пожалуй, в следующий раз для глубины эффекта он сопроводит свои полотна музыкой. Монса наверняка идея приведет в восторг. Он уже давно и безуспешно пытается пристроить куда-то сына скрипача.

Альберт сделал шаг назад и снова окинул взглядом полотно, почувствовав горечь и ликование одновременно. Он не ошибся. Картина – безусловный шедевр, уже вошедший в историю живописи. Передающая эмоции, которые он больше никогда не сможет испытать, – вряд ли он сумеет написать другое полотно, которое сможет превзойти это. Его Джоконда материализовалась слишком рано.

– Поздравляю, – мелодичный женский голос, казалось, прозвучал в полной тишине. Он рассеял, разрезал приглушенные звуки классического произведения в исполнении симфонического квартета и гомон восторженных людских голосов.

Альберт не оглянулся. Лишь почувствовал движение крови по венам.

– Спасибо. Это ты купила?

– Покупатель пожелал остаться неназванным.

Альберт усмехнулся. Эльза встала рядом с ним и сделала глоток шампанского. Наклонив голову, она разглядывала свежеприобретенную собственность.

Виктор, стоящий поодаль от них и, как всегда, слившийся с толпой, отметил, что она похорошела. Загорела, набрала вес, изменила цвет волос, став брюнеткой – снова Анастасией Миллер, если верить последним документам. Она жила на острове, принадлежавшем Коротышке. Или оформленном на Коротышку? Это не имело никакого значения. Его-то на этот остров она точно не пригласит.

Аделаида, наконец-то прибывшая на выставку и спешащая к жениху, остановилась, не успев подойти к Альберту. Женщину она узнала сразу же и вдруг почувствовала жуткий страх и ощущение неизбежного краха.

– Ты был уверен, что я приду? – с усмешкой поинтересовалась Эльза. – Мое имя было в списке приглашенных.

– Конечно, – кивнул Альберт.

– Почему?

– Потому что у меня остался Патрик, а ты никогда не оставляешь свое. Я верно понял?

Эльза сделала еще один глоток и кивнула:

– Абсолютно.