Текст книги "Финальная шестерка"

Глава пятнадцатая

ЛЕО

Просыпаюсь от тошнотворного хруста – в комнате словно подрубленное дерево рухнуло. Пытаюсь сесть, но кровать ходит ходуном, как и пол.

– Землетрясение! – кричит Ашер. – Прикрой голову!

Прячусь под одеяло, закрываюсь подушкой от осколков стекла и обломков мебели. Перед тем как волны хлынули в римские окна, все было точно так же. Но ведь у нас в комнатах окон нет и мебель к полу привинчена: НАСА обо всем позаботилось.

Это обыкновенное землетрясение, твержу я себе – так, как в Риме, не будет. Но за раскатом грома следует рев, как от несущегося на нас товарного поезда, и это означает только одно.

– Цунами, – хочу крикнуть я, но голос отказывает. – Цунами!

Вода хлещет в стены, комната продолжает трястись. Ашер громко молится на иврите, я зажмуриваюсь и вижу перед собой лицо матери. Оно было синим, когда я нашел ее под водой, – меня долго еще рвало, стоило только вспомнить. Скоро я буду с ней. Думал пожить еще, сказать Наоми о своих чувствах, стать одним из первых людей на Европе, но Земля отбирает у меня жизнь.

Дверь распахивается. Выглядываю из-под одеяла и вижу чей-то силуэт на пороге.

– Одевайтесь живо и спускайтесь по леснице! – командует Ларк. – Обувь и фонарики не забудьте.

Она переходит к следующей двери, мы кое-как натягиваем одежду и выбегаем. Пол в коридоре вроде бы меньше колышется, но ветер воет как бешеный, и сирена вторит ему все время, пока мы спускаемся. Внизу доктор Такуми и генерал Соколова считают взъерошенных финалистов по головам при свете фонариков и ведут нас непонятно куда.

– Что происходит? – орет кто-то мне в ухо. Я бы и сам хотел знать. Доктор нажимает на своих часах кнопку, и в глухой стене открывается потайная дверь. За ней какой-то туннель, оборудованный как убежище: мешки с песком, водяной кулер, консервные банки. Такуми загоняет всех туда, пересчитывая повторно. Кто-то находит ощупью мою руку – Наоми, я и не видя знаю.

– Где Дот и Киб? – беспокоится генерал.

– В капсулах для подзарядки, там безопасно.

– Но ведь энергия отключилась?

– Она включится снова, когда мы покинем здание.

В этот момент Наоми отпускает мою руку. Я шепотом окликаю ее и вижу, как ее свитер исчезает в медленно задвигающейся двери туннеля.

Решать надо за долю секунды. Душа в пятках, ладони потные. Тут остаться или за ней бежать? Последнее будет безумием, землетрясение плюс цунами дело смертельное – ну, а если с Наоми что-то случится?

Отделяюсь от толпы, прижимаюсь к стенке, продвигаюсь к выходу и проскакиваю в последний момент перед закрытием двери. Бегу к лестнице, трясущейся от последних толчков. На четвертом этаже окна все-таки выбило – бреду через битое стекло, смутно различая впереди фигурку Наоми.

– Какого черта? – ору я, догнав ее. Она вздрагивает, оглядывается, освещает меня фонариком – и бежит себе дальше.

– Роботы остались одни, больше такого шанса не будет.

– Спятила? Как можно рисковать жизнью ради эксперимента?

– Если мои подозрения подтвердятся, я спасу целых шесть жизней. Не беспокойся за меня, возвращайся назад.

– Ну нет, я тебя не брошу.

Бегу за ней к робототехнической лаборатории, не слыша собственных мыслей за громом и воем ветра. Вот и синяя дверь; хочу напомнить Наоми, что без пропуска туда не пройти, но она поворачивает ручку, и дверь открывается.

– Как это?

– Замок-то электронный, – объясняет она, втаскивая меня внутрь. – Когда электричество отключается, он не работает. То же самое с камерами.

– Выходит, и роботы отключились?

– Они работают на солнечной энергии, их ведь для космоса строили. Аварийная ситуация на них не влияет.

Лаборатория при слабом свете наших фонариков выглядит еще чудней прежнего. Я натыкаюсь на не до конца собранного робота и зажимаю рот, когда его голова с грохотом рушится на пол.

Наоми, шикнув, тащит меня к двум светящимся капсулам в центре зала.

– Я займусь Дот, – она указывает на правую. – Последишь за Кибом, чтобы оставался в спящем режиме – и чтобы никто сюда не вошел?

– Что ты собираешься делать?

– Сейчас увидишь. Пожелай мне удачи.

– С ума сошла, – бубню я, становясь между Кибом и дверью. Наоми, сделав глубокий вдох, поднимает крышку капсулы Дот. Робот открывает глаза, и у меня внутри все обрывается, но Наоми, шепча что-то, поворачивает два тумблера внутри капсулы. Дот снова закрывает глаза и лежит неподвижно.

– Дай мне отвертку, – просит Наоми.

– Где ее взять-то?

– Это сборочный цех, тут на каждом столе отвертка. Электрошокер тоже прихвати, если увидишь.

– Чего?

– Не смотри так. Это просто на всякий случай, если Киб вдруг проснется. Шокер его парализует на три минуты, как раз смыться успеем.

Нехотя роюсь на ближнем столе, где в самом деле обнаруживаю отвертку – и шокер тоже, размером со старую папину авторучку. Его сую в карман, отвертку вручаю Наоми и спрашиваю, не удержавшись:

– Как, интересно, ты думала одна с этим справиться?

– Да как-нибудь, просто возилась бы дольше. Но все равно, спасибо тебе.

Я возвращаюсь на стрему, а Наоми открывает маленькое окошко у Дот на спине. Эта картина меня и ужасает, и завораживает. Наоми, достав из кармана какую-то блестящую штучку, втыкает ее в образовавшуюся дыру, делает что-то с сенсорами на руке робота, и на груди Дот загорается дисплей с символами и цифрами. Я жду, как мне кажется, целую вечность, пока Наоми печатает на сенсорных клавишах. Наконец она вынимает флэшку и приводит в порядок Дот, все так же пребывающую в спящем режиме.

– Все, уходим! – Наоми, впервые занервничав, кидает отвертку на стол. Мне дважды повторять не надо: я хватаю ее за руку, и мы выскакиваем из лаборатории, захлопнув за собой дверь.

– Ты что с ней такое делала? – Мы несемся по коридору, перескакивая через упавшие полки и кучи стекла.

Наоми медлит с ответом.

– У меня на флэшке собственный хакерский софт. Раньше я им пользовалась всего один раз – взломала больничный сервер, чтобы поскорей узнать, какие у Сэма анализы.

Останавливаюсь как вкопанный.

– Ты хакнула робота?!

– Ну да. Подключила свой вредонос к SSH-соединению Дот и перенастроила ее операционную систему. Вставив флэшку в свой планшет, я смогу программировать Дот и управлять ей, как это делают руководители Центра. Дот даже не заподозрит, что команды отдают не они. Первый шаг к тому, чтобы узнать всю правду насчет Европы. – Наоми пронзает меня жестким взглядом. – Но это строго между нами, учти.

Смотрю на нее открыв рот.

– Ты хоть знаешь, как можешь напугать человека?

Она ни с того ни с сего смеется. Я пытаюсь унять ее и сам начинаю ржать, успев выговорить:

– Не помереть бы от смеха в буквальном смысле. Не шторм прикончит, так доктор Такуми.

Наоми, вдруг перестав, гасит фонарик и уволакивает меня за угол. Сюда кто-то идет.

Глава шестнадцатая

НАОМИ

В ушах стоит гул, дыхание перехватывает. Мы с Лео распластываемся по стенке. Теперь уж ничего не поделаешь: шаги приближаются, истекают наши последние мгновения на свободе. Я зажмуриваюсь, вспомнив список наказаний, который зачитал нам доктор Такуми. Какая же я была дура, думая, что мне сойдет это с рук, – да еще и Лео втянула.

Моя бравада прошла бесследно, но он вроде бы держится стойко. Поворачиваюсь к нему в темноте и шепчу одними губами: «Прости».

Он кивает, берет меня за руку. Сколько же всего мы не сказали друг другу, а теперь уже поздно…

– Тревога! Нарушение безопасности! – возглашают механические голоса. Свет бьет в глаза, я вскрикиваю.

Нас окружают три безликих робота, компактные версии Киба и Дот, в темноте не менее страшные. На груди у них армейские символы – вот они, солдаты Такуми.

– Причина нарушения обнаружена, – заявляет один, направляясь к нам с наручниками. – Финалисты в неположенном месте.

Что-то трещит. Я отскакиваю назад при виде голубой вспышки, робот валится на пол, Лео направляет электрошокер на двух оставшихся. Они достают собственное оружие…

Трр-трр. Шокер срабатывает, оба падают, мы улепетываем. В жизни так быстро не бегала – страх и адреналин помогают.

Мы молча несемся к лестнице. Это даже хорошо, что снаружи буря и гром – они заглушают наш топот и тяжелое дыхание. Через пару минут мы взлетаем на жилой этаж и пробегаем мимо пустой столовой и библиотеки в темное спальное крыло. Вот и коридор между комнатами мальчиков и девочек… Уф-ф. Проскочили.

– Ну ты даешь, – шепчу я. – Спасибо.

Лео трясет головой, сам себе удивляясь.

– Это ты мне велела взять шокер, я просто про него вспомнил.

– Если б не вспомнил, мы бы тут сейчас не стояли. Я сильно ошибалась, думая, что справлюсь сама.

Он расплывается в улыбке.

– Ладно, запомню. Можешь, передохнешь теперь малость от приключений?

– Хорошо, обещаю – ведь я у тебя в долгу. Выжду несколько дней, прежде чем браться за Дот.

– А служебные роботы? Как думаешь, я не сильно их повредил?

– Нет, конечно. Шок сотрет из их памяти последние три минуты, и они забудут, что нас видели, вот и все. Ты правда герой – прости, что чуть тебя не подставила.

– Я, наверно, тоже спятил на пару с тобой – но знаешь, бури на меня всегда нагоняют мрак. Ты меня отвлекла от старых кошмаров, так что все к лучшему.

На сердце делается тепло.

– Раз так, хорошо.

– Вот уж не думал, что смогу когда-нибудь обезоружить трех роботов! – ухмыляется Лео.

– Да, тут есть чем похвастаться.

– А что мы скажем завтра, если спросят, где мы были? Все ведь наверняка заметили, что нас нет.

Да, в самом деле.

– Давай прикинемся, что не успели пройти в туннель – дверь закрылась – и пережидали это дело у себя в комнатах. Доктор Такуми нас, конечно, считал, но в таком хаосе и обсчитаться немудрено.

– Ага, давай. Доброй ночи, Наоми.

– Доброй ночи.

Он подходит чуть ближе, но потом отступает – а жаль.

– Хороших снов. И, ради бога, спрячь свою флэшку так, чтобы никто не нашел.

– Она у меня в надежном месте. – Показываю на лифчик и тут же густо краснею. Могла бы и помолчать!

– А, да… Ну, до завтра.

– До завтра.

Улыбаюсь ему вслед. Какой он милый, когда смущается.

Как только я успеваю заснуть, в дверь кто-то ломится, и рядом вырастает разъяренная Ларк.

– Ты что творишь? Хочешь, чтобы меня погнали с работы из-за тебя?

Она знает, думаю я. В горле пересыхает – пытаюсь как-то все объяснить, но выходит самое что ни на есть банальное:

– Это не то, что вы думаете.

– То самое! И как я раньше не догадалась, ясно же было, что между вами двумя что-то есть, – просто не думала, что у вас хватит ума смыться из-под носа у Такуми с риском для жизни!

Я вспыхиваю, поняв, куда она клонит… но, может, это и к лучшему? Похоже, Ларк понятия не имеет, чем мы занимались на самом деле.

– Так вы знаете про нас с Лео?

– Еще бы не знать! Ну, а сама ты что скажешь по этому поводу?

– Мне очень жаль, правда. Я просто подумала, что это наш единственный шанс остаться наедине.

– Я их, между прочим, предупреждала насчет подростковых гормонов, но меня не послушали.

– Как же вы объяснили все доктору и генералу?

– Вам повезло, что я умею соображать на ходу. Когда заметили, что вас нет, я сложила два и два, все поняла и говорю: дверь, мол, закрылась как раз перед ними, я видела.

Та же отмазка, что у меня, – надо же.

– Генерал Соколова хотела открыть дверь на случай, если вы еще там, а я ей: да они, скорее всего, уже вернулись к себе, зачем других подвергать опасности. Но если бы она или доктор настояли на своем и выяснили, что вам просто уединиться приспичило, вылетели бы вы отсюда как миленькие.

Мне стыдно смотреть ей в глаза. Досадно немного, что моя личная жизнь не столь богата, как думает Ларк, но вот что интересно по-настоящему:

– Но зачем вы нас выгораживали? Нет, огромное вам спасибо, но ведь вы, похоже… здорово разозлились?

– И еще как, – ледяным тоном отвечает она. – Но один человек у меня уже выбыл, а прийти к пятнице с ополовиненной группой как-то не хочется. Да и Такуми я знаю – за ваши грешки пришлось бы отвечать мне.

Значит, не по доброте душевной она за нас заступилась, но так даже проще поверить, что мы вне опасности… по крайней мере пока. Напряжение понемногу отпускает меня.

– Еще раз спасибо, командир. От всей души.

– В первый и последний раз это делаю, – предупреждает она. – С этих пор маскируйтесь получше или вообще пресеките свои амуры в зародыше. Не настраивайте против себя доктора с генералом.

– Вы правы, – машинально киваю я. – Так мы и сделаем. – Закончим то, что еще и не начиналось.

Ларк, удовлетворенная моим раскаянием, идет к двери и на пороге роняет:

– Долг платежом красен, знаешь?

Энергию утром включают снова, но доктор Такуми объявляет в столовой, что на сегодня все занятия отменяются.

– Персонал учебного центра и Центра Джонсона будет ликвидировать последствия вчерашнего шторма, а вы вместо тренировок пойдете со мной в медиакомнату.

Я пристально наблюдаю за ним. Подозревает он что-нибудь или объяснение Ларк полностью его убедило? По его взгляду, когда тот падает на меня, ничего понять невозможно – думаю, это хороший знак?

Медиакомната, где мы ни разу не были, похожа на кинозал. Застывший кадр на экране взят, похоже, из теленовостей, которые нам с самого приезда не разрешали смотреть. Мы рассаживаемся, и доктор Такуми, расхаживая перед экраном, дает объяснения.

– Ночью американский Юг подвергся удару стихий: сначала шестибалльное землетрясение, затем средней величины цунами, возникшее от подводных толчков на дне океана. Центр Джонсона благодаря усиленным мерам защиты претерпел сравнительно малый ущерб, но большинство других жителей нашего региона, как вы скоро увидите, такой защитой не обладали.

У меня внутри все сжимается. Сколько людей погибли за минувшую ночь? Насколько большая территория пострадала? Хоть бы Калифорнию не затронуло… хоть бы с моими ничего не случилось.

– Вам тоже полезно ознакомиться с масштабами катастрофы, чтобы понять, почему наша миссия так важна. С этой целью я сегодня отменяю запрет на просмотр новостей.

Смотрю на Лео и Ашера, сидящих по бокам от меня. Как к этому отнестись? Неплохо, конечно, приобщиться к внешнему миру после стольких дней изоляции, но не манипулирует ли нами доктор, допуская к новостям после такой катастрофы?

Экран оживает, и я готовлюсь к худшему. Напрасные старания: к такому приготовиться невозможно. За последние два года я всякое повидала, но это… Небоскребы раскачиваются и рушатся под крики сотен жертв, заключенных внутри. Я вцепляюсь в подлокотники, пока усталый диктор ведет свой рассказ:

– Мы присутствуем при разрушении Оклахома-Сити, прошлой ночью ставшего жертвой землетрясения и цунами. В числе других зданий обрушилась городская достопримечательность, башня Чейз, весь штат Оклахома остался без электричества. – Диктор трет лицо, борясь со слезами. – Мать-природа отняла у нас еще один город.

Не могу больше смотреть на это, не могу слушать. При виде ошеломленных горожан, стоящих по пояс в воде и щебенке на месте своих домов, я вскакиваю. Моя семья живет в многих милях от эпицентра, но все же недостаточно далеко. Я здесь и секунды не высижу, пока не узнаю, что с ними.

Бегу к невозмутимому, как всегда, доктору, чувствуя, что на меня все смотрят.

– Прошу вас… мне нужно связаться с родными, узнать, все ли у них в порядке, – лепечу я, отчаянно надеясь тронуть его. – Не могли бы вы устроить видеочат сегодня, вне очереди? – Он вздыхает, и я тороплюсь, предвидя отказ: – Для нас с Беккетом – он, думаю, тоже беспокоится за округ Колумбия?

Мне-то легко отказать, а вот Беккету… Президент США – один из ключевых спонсоров миссии «Европа», он добился ее финансирования через конгресс.

– Хорошо, – соглашается доктор. – Но учтите все: это исключение разовое. Если устраивать внеплановые видеочаты при каждом стихийном бедствии, мы круглые сутки будем сидеть у компьютеров, вместо того чтобы готовиться к эскпедиции.

– Спасибо! – кричу я. Беккету следовало бы сказать то же самое мне, но он хмуро отворачивается.

– Сэм! – Я чуть не плачу от облегчения. Все в порядке, все в порядке… но так ли это? Ввалившиеся глаза смотрят тускло, будто кто-то другой надел на себя маску моего брата. – Что с тобой? – Я боюсь услышать ответ. – И где мама с папой?

– Все нормально, они просто помогают нижним соседям. Первый этаж затопило.

Бедные Бурштейны. Они ведь уже не молоды, каково им переезжать в очередной раз.

– У них совсем ничего не осталось? Что же они теперь будут делать?

– Спасли что могли, но… Поживут в твоей комнате, пока не свяжутся с родственниками.

– Это хорошо. Значит, наша квартира не пострадала?

– Да, мы пока на плаву, здесь все было не так уж страшно. Слушай, Наоми…

– А как ты себя чувствуешь? – прерываю я.

– Все так же. – Как это понимать? «Все так же» новость не слишком хорошая, но если Сэм говорит правду, то хуже ему, по крайней мере, не стало. – Я тут подумал и вот что хочу сказать: не надо тебе домой возвращаться.

Я отшатываюсь от монитора.

– Что ты такое говоришь?

– Забудь про мое послание. Я понял теперь, что был эгоистом. Трудно сосчитать, сколько раз эта планета пыталась убить нас, – Европа, какой бы она ни была, вряд ли хуже. Давай-ка лети.

Ушам своим не верю.

– Ты хочешь, чтобы я улетела с Земли? Чтобы мы больше никогда не увиделись?

– Я хочу, чтобы ты спаслась, и не хочу стоять у тебя на дороге. Если из всего этого хоть что-то получится, без твоих мозгов им никак. – Он выдавливает улыбку. – Ты нужна будущему.

– А как же ты?

– Да чего там. Я крепче, чем кажется, знаешь ведь. Не надо было вообще подбивать тебя вернуться назад.

– Но я уже… – Мне хочется рассказать, как я ночью взломала Дот, но это, само собой, невозможно. Может, Сэм прочтет что-то в моих глазах?

– Две минуты! – предупреждает Ларк, надзирающая с порога за мной и Беккетом. Хватаюсь за края монитора, словно это поможет мне стать ближе с Сэмом.

– Решать не мне, но… – Я понижаю голос. – Даже если меня в конце концов выберут, я все-таки не откажусь от тебя. И от Земли тоже.

– Зря ты это, сестричка, – грустно улыбается Сэм. – Брось нас и лети, как судьбой предназначено.

– Ты не знаешь… – шепчу я, но экран уже гаснет. Наше время истекло.

Глава семнадцатая

ЛЕО

Ашер в день первого отсева просыпается ни свет ни заря. Я тоже продираю глаза и вижу, как он, накинув талес, открывает молитвенник. Его монотонный голос, читающий молитву, успокаивает мне нервы.

Наша семья не была религиозной – ходили по праздникам в собор Святого Петра, вот и все. Теперь я завидую Ашеру, у которого есть какая-то поддержка в момент, когда наша судьба и наше будущее зависят от кого-то еще. Снова закрыв глаза, складываю руки и воображаю, что мама, папа и Анджелика смотрят на меня сверху. Может, и у меня получится помолиться им.

Будьте со мной сегодня, famiglia. Сделайте так, чтобы к вечеру я стал одним из двенадцати, оставшихся здесь, и помогите улететь на Европу в составе финальной шестерки, вместе с Наоми и Ашером. Это все, что у меня осталось без вас.

В нашем электронном зеркале срабатывает будильник. Я сажусь и потягиваюсь, Ашер прячет молитвенник в ящик стола и говорит, бледный как простыня:

– Ну, началось.

– Ага. Думаешь, нам сразу скажут?

– Все может быть, но если они не на сто процентов уверены, то будут тянуть до последнего.

Так и есть. В столовой нам объявляют, что мы пройдем последний тест на совместимость с РСБ – могут обнаружиться дефекты, ранее не замеченные. Кусок в горло не лезет: а ну как у меня найдут что-нибудь? Быть так близко и напоследок всё потерять – хуже ничего не придумаешь. У моей команды явно то же самое на уме, даже всегда такой собранный Беккет Вулф стучит ногой по линолеуму. Ларк транспортирует нас в медцентр кампуса, мы входим в приемное отделение, и перед нами открывается пять дверей, по одной на брата.

– Вперед, – подталкивает нас Ларк. Мы с Наоми переглядываемся, прежде чем разойтись.

Приветливая медсестра слушает мое сердце, берет кровь на анализ, проверяет слух и зрение. Я заставляю себя сохранять спокойствие, чтобы сердце билось ровно и давление не подскакивало. Почти час спустя меня пропускают в смежную комнату, где нет ничего, кроме стола и двух стульев.

– Доктор Дуайер, – представляется бородач с планшетом, протягивая мне руку. – Сейчас мы проведем заключительный психический тест. Если войдешь в финальную шестерку, мы с тобой постоянно будем на связи: в космосе проверки психического состояния имеют первостепенную важность.

– Это хорошо. – Я улыбаюсь и демонстрирую стопроцентную уверенность, вопреки недобрым предчувствиям. Почему нас в последний момент проверяют совершенно посторонние люди? Произведешь плохое впечатление, а исправиться уже не успеешь.

– Садись, – приглашает доктор. – То, что мы будем делать, называется СМИЛ, стандартизированный многофакторный метод исследования личности. Ты должен будешь отвечать на мои утверждения «да» или «нет». Скажи, когда будешь готов.

– Готов, – говорю я.

– Итак, первое. Нужно правильно толковать свои сны, чтобы извлечь из них указания или предостережения. Верно это?

– Э-э… – Не зная, что он хочет услышать, решаю положиться на интуицию. – Да, верно.

– Далее. Иногда ты думаешь о чем-то настолько плохом, что это нельзя произнести вслух.

Память перелетает в день, который должен был стать для меня последним. Знали бы они, что я тогда чуть было не сделал, – сочли бы, что я такой же, как Каллум.

Мотаю головой и спокойно (надеюсь, что так) отвечаю:

– Нет.

Так оно и продолжается ближайшие тридцать минут. Вопросы один другого непредсказуемей – поди знай, правильные ли я ответы даю. Последний звучит так:

– При встрече с потенциально опасным существом инопланетного происхождения твоим первым побуждением будет убить его в целях самозащиты.

Это еще что за фигня?

– Н-нет.

Доктор Дуайер, закончив свои записи, отпускает меня. Я выхожу в холл, где ждет Ларк, но этот последний вопрос никак из головы не идет. Не Европа ли имелась в виду?

К пяти часам наши судьбы еще не определились. Неизвестно, сколько еще времени доктор Такуми, генерал Соколова и роботы будут обсуждать результаты наших физических и психических тестов. Тренировок сегодня нет, вай-фай, мобильные телефоны и телевидение недоступны – отвлечься нечем, и мы все на нервах.

Все группы, перемешавшись, ждут в комнате отдыха. Мы с Наоми и Ашером, сидя на одном диване, стараемся вести разговор о чем-то другом. Рядом с нами Дэв Ханна и канадская финалистка Сидни Перл, высокая темнокожая девочка. Она, зарывшись лицом в колени, бормочет что-то, Дэв неуклюже гладит ее по спине.

– Я знаю, каково тебе, – говорю я, нагнувшись к ней. – К чему-то такому подготовиться невозможно.

– Дело не в этом, – со стоном отвечает она.

– Она сама не знает, чего ей хочется: остаться или вернуться домой, – объясняет Дэв. – Необычный случай.

– Не такой уж необычный, поверь мне, – говорит Наоми, взглянув на меня. – А хуже всего то, что мы ничего тут не контролируем.

Сидни смотрит на нее так, словно впервые видит.

– Вот-вот. С ума сойти можно.

– Хотел бы и я сомневаться, как вы обе, – угрюмо роняет Ашер. – Было бы не так обидно, если попрут.

– У тебя шансы лучше, чем у всех остальных, – утешаю я. – Пилотов здесь больше нет.

– А Цзянь Су? – некстати напоминает Дэв.

– Именно, – вздыхает Ашер. – И даже если я, предположим, летаю лучше – какое значение это имеет при таком идеальном пилоте, как Киб?

Наоми обнимает его за плечи.

– Что бы ни случилось, мы поможем друг другу пережить это – правда, Лео?

Ближе них у меня никого здесь нет, но мне больно видеть, как она сидит с ним в обнимку. Что, если их оставят, а меня нет? Сделав над собой усилие, отвечаю:

– Конечно. Все будет нормально.

За дверью слышатся шаги, и в комнату, взбудораженные до предела, входят руководители групп.

– Решение принято! – возглашает Ларк. – Собираемся в столовой прямо сейчас вместе с доктором Такуми, генералом и роботами. Ужинать будем после объявления результатов.

– Интересно, кому после такого захочется есть, – шепчет мне Дэв, а я ни слова из себя не могу выдавить. Час настал. Либо я проведу здесь еще две недели и получу значительно больше шансов войти в финальную шестерку, либо буду выброшен в пустоту земной жизни.

Наоми сжимает мне руку, словно ей передались мои чувства. Мысленно заключаю сделку с высшими силами: если мы оба пройдем, не стану больше таиться. Признáюсь ей, а там будь что будет.

На ватных ногах шагаю к столовой. Доктор Такуми, генерал Соколова и оба робота стоят на платформе в ряд. Вот оно… начинается.

Беккет и Катя, которых в комнате отдыха не было, уже сидят за нашим столом. Беккету я после инцидента с тарзанкой не сказал ни одного слова и теперь добавляю к своей тихой молитве еще кое-что: пусть исключат его.

– Итак, мы с вами подошли к одному из ключевых этапов проекта, – в полной тишине начинает доктор Такуми. – Выбирать среди столь одаренной молодежи было исключительно трудно; те десять человек, которые завтра покинут нас, должны помнить об этом и гордиться собой. Не будем тянуть время: сейчас Киб, пилот нашей миссии, назовет имена двенадцати оставшихся финалистов.

Робот выходит вперед, и я слышу, как стучит мое сердце.

– Соединенное Королевство: Диана Дормер, – начинает свой перечень Киб. – Индия: Дэв Ханна. Украина: Минка Паладин (откуда такое имечко?). Италия: Леонардо Даниэли…

– Есть! – Бью кулаком по воздуху, опьяненный звуком своего имени. Я прошел!

Беккет смотрит, точно съел что-то тухлое, Наоми радуется моему счастью, Ашер хлопает меня по спине. Но это еще не всё: они тоже должны пройти! Не представляю, как я тут останусь без них.

– Франция: Анри Дюран. Канада: Сидни Перл.

До середины уже дошел… напряжение нарастает. Катя безотчетно топочет ногами, Беккет багровеет, Наоми ерзает, Ашер дышит учащенно. Осталось назвать еще шестерых.

– Япония: Ами Накамура. Соединенные Штаты Америки… – Хватаю Наоми за руку под столом. – Беккет Вулф!

Нет! Не хочу соревноваться с этим подонком! Он торжествует, Наоми сникает – то ли разочарована, то ли легче ей стало.

– Испания: Ана Мартинес. Россия… – Беккет со знанием дела улыбается Кате, – Евгений Алкаев!

Катя как громом поражена. Еще двое, и всё. Я твержу про себя имя Наоми, как будто это может как-то повлиять на исход дела.

– Китай: Цзянь Су.

С кем же я завтра расстанусь? С Ашером, с Наоми, с ними обоими?

– И Наоми Ардалан, также из Соединенных Штатов Америки.

Она ахает, я снова дышу нормально – и обнимаю ее, не в силах сдержаться. Может, и она в глубине души хотела остаться, несмотря на все свои подозрения? Одуреваю от прикосновения ее волос к щеке, от близости наших тел – и отстраняюсь, не доверяя себе. Лицо Ашера бьет меня прямо в сердце. Катя с приглушенными рыданиями выбегает вон; я жду, что Беккет сейчас побежит за ней, но Наоми опережает его. Пересаживаюсь на ее место рядом с Ашером.

– Не знаю, что и сказать… – Морщусь от ненужности своих слов. – Тебя тоже надо было оставить.

– Не волнуйтесь, еще увидитесь, – вмешивается Беккет. – В следующем туре вылетишь ты, итальянец.

Ярость вскипает во мне.

– Ты серьезно?

Он с холодной усмешкой поднимается из-за стола.

– Два подводника миссии не нужны, и мы оба знаем, что в конечном счете оставят меня.

– Ага, жди. – Я говорю это ему в спину – он идет поздравлять других избранных, как настоящий политикан.

– Не допусти, чтобы он оказался прав, – говорит Ашер, преодолевая полученный им удар. – Раз уж у меня не получилось, хочу, чтобы в шестерку вошел ты, а не Беккет.