Текст книги "Играя с огнём"

Глава 29

Ангелина

"Нет! Не трогай меня! Пусти! Пусти меня к нему! Пусти! Пусти! Пусти!.."

Крик, рык, боль, разрывающая сознание и грудную клетку, пустота – там, во сне.

Здесь, наяву, в моих руках скомканная рубашка Огонёчка, сохранившая его запах – и это всё, что осталось мне от него, после того, как он исчез в неизвестном направлении. Эта рубашка, непонятно как попавшая в мой чемодан, и безграничная тоска.

А ведь совсем недавно мне казалось, что жизнь прекрасна. Я верила в то, что впереди нас с Рафаэлем ждёт исключительно счастье. Но потом случилось то, что случилось. И наше счастье обернулось проклятием. Вместе с появлением моей истинной половинки.

Каюсь, в первую минуту я, и правда, растерялась, поддавшись парному притяжению. Но только на минуту. Затем…

Рафаэль.

Бросил тот глупый вызов.

Не думала, что можно за кого-то так испугаться.

Напрочь вышибло из меня остатки всяких ненужных привязанностей, оставив на их месте дикий страх за того, кто столь необдуманно решил рискнуть своей жизнью.

Из-за меня!

Даже не поняв, что и не нужно оно нам. Не существовало для меня никакого выбора. Только он один, как я и обещала ему ранее. А Огонёчек даже слушать не стал. Просто отодвинул с пути, и началось всё это безумие.

Чуть сердце не остановилось!

А уж когда тот брюнет его в плечо ранил…

Возненавидела мужчину всей душой.

Хотя он ведь тоже не виноват, что природа его мной наградила – той, которая абсолютно не желала такого для себя, будучи влюблённой в другого. Вот и вмешалась. Тем более что ничего чужеродного я в себе больше не ощущала, а значит и убивать южанина совсем не обязательно. Пусть живёт и найдёт себе ту, кто оценит и полюбит его также сильно, как я – своего Огонёчка. В ответ от которого на свою просьбу такой взгляд получила… настоящей предательницей себя ощутила. Но и отказываться от своих слов не стала. А огненный волк отвернулся и отцу сдал. И плевать ему на мои страдания.

Исчез, не прощаясь.

Опять.

Только на этот раз не вернулся.

Бросил на самом деле.

Несмотря на то что победил.

Незримая щепка в груди вонзилась глубже, скрутив болезненным спазмом всё тело. Перевернулась на бок и приняла позу эмбриона. Дурацкая привычка, но она психологически разгружала.

Наверное, позволь папа мне в тот день пойти за Рафаэлем, я бы смогла его догнать, поговорить, объяснить, и всё было бы иначе. Но он не позволил. А затем мама банально усыпила меня. Очнулась я уже дома, в клане серых волков.

Две недели назад…

По ощущениям – целая вечность.

И всё, что я могла – это ждать и надеяться, что Рафаэль вернётся.

А он всё не возвращался и не возвращался. Исчез с горизонта, и даже его брат не знал, куда он пропал. Вообще никто не знал. Как и то, вернётся ли, и если да, то когда.

И что мне делать, если нет?

От подобной мысли затошнило.

Не в первый раз за последние дни. Тоска по Огонёчку оказалась столь безграничной, что иногда казалось – не переживу. Но наступал новый день и всё повторялось.

Долбанный день сурка прям какой-то.

Так что, полежав ещё немного, переждав, когда приступ тошноты сойдёт на нет, я отправилась в душ, а оттуда, переодевшись в тёплое кигуруми в виде волка, – искать, чем можно перекусить.

Обычно к моему пробуждению родители расходились по своим делам, либо в офис, либо в администрацию клана, и я спокойно завтракала одна, но сегодня непонятно с чего оба находились дома.

По всем помещениям плыл аромат моих любимых оладий, но радоваться я такому счастью не спешила. Во-первых, снова затошнило. Во-вторых, мне явно собрались промывать мозги. Уж больно жизнерадостно улыбнулся папа, стоило его увидеть, и похлопал рукой по стулу рядом с собой, приглашая сесть.

– И вам доброе утро, – пробормотала, приняв приглашение, и покосилась на не менее жизнерадостную маму, переворачивающую тесто на сковороде.

На столе уже была выставлена первая порция готовых оладий, а к ним сметана домашняя, ягоды лесные свежие, нарезанные мелкими дольками фрукты. В общем, всё, как я люблю. Вот только вместо кофе – чай. Это озадачило, с учётом, что я его не слишком люблю. Но спорить не стала, хотя насторожилась больше прежнего.

– Доброе, – кивнула мама с улыбкой, не отвлекаясь от дела: сняла готовую оладушку на тарелку и налила на сковороду тесто для новой.

– Приятного аппетита, – пожелал папа.

Кивнула и приступила к поглощению завтрака. Если две оладушки можно назвать таковым. Но затошнило так, что я побоялась съесть ещё.

– Кажется, я ещё не до конца проснулась, не слишком голодная, – оправдалась перед родителями. – Спасибо, – поблагодарила их за заботу и поднялась из-за стола, в намерении пойти погулять.

Послышался вздох. От мамы. Она выключила плиту и ко мне обернулась.

– Ангелина, сядь, пожалуйста, – попросила с виду мягко, но непреклонным тоном. – Нам надо поговорить.

Что и требовалось доказать…

Ничего не осталось, как упасть обратно на стул. Сложила руки на груди и уставилась на детский рисунок собственной кружки с так и не выпитым чаем. Выпуклый ярко раскрашенный мышонок играет на гитаре, сидя на пне – сцена из моего любимого советского мультика.

– Ты ведь понимаешь, что так не может продолжаться? – выдал отец.

Промолчала.

Да и что сказать на это, не знала. Потому что – может. И я собиралась тем заняться в самое ближайшее время.

– Как и обижаться на меня за то, что я сделал, – добавил он. – Так… было надо. Иначе бы ещё хуже стало.

– Я не обижаюсь, – сказала, как есть.

Я просто не хочу ни с кем общаться.

– Ты поэтому две недели со мной не разговариваешь? – поинтересовался встречно. – И даже не смотришь в мою сторону. Как сейчас.

Вздохнула. И посмотрела на него.

– Смотрю, – озвучила очевидное. – Что дальше?

Да, наверное, грубо и некрасиво вышло, но… не хочу, чтобы мне лезли в душу. Я не солгала, сказав, что не обижаюсь. Но и желания вести какие-то беседы с ним тоже не возникало. Разве они что-то изменят?

– Что дальше – это мы как раз хотим с тобой обсудить, – невозмутимо отозвался отец.

Хотя сжавшиеся кулаки как раз-таки свидетельствовали о том, что степень его спокойствия не такая уж и близкая к действительности.

Повторно вздохнула.

– А что дальше? Оливейра победил? Победил. Тут нечего обсуждать. Если только с ним самим, но он что-то не спешит на наши переговоры, – мрачно оскалилась.

Апатия планомерно стала перерастать в злость по мере того, как я делилась с ними своими соображениями. Теперь не один папа сжимал кулаки, чтобы удержать себя в руках.

– Нет, дочь. Обсуждать нам как раз лучше без участия Оливейра. Он-то обсуждать ничего, когда узнает, точно не станет, и будет в своём праве, – не согласился отец. – Ты… – сказал и замолчал, обречённо вздохнул. – У тебя… – опять запнулся.

Беспомощно уставился на мать.

Что я там говорила про то, что меня напрягало их присутствие? Вот теперь совсем не по себе стало. Раз уж даже папа со словами найтись не может.

– Что-то случилось? Что-то плохое? – тут же позабыла обо всей своей злости, пока воображение рисовало всё самое что ни наесть плохое с участием Рафаэля.

– Ну, почему сразу же плохое? – хмыкнул папа. – Не такое уж и плохое. Хорошее даже, – вздохнул.

На маму в негласном поиске поддержки смотреть так и не перестал.

А она:

– Ты беременна, Ангелин, – заявила с самым спокойным и безразличным видом.

Я рассмеялась.

Не поверила, конечно. Хотя не верить ей причин не было. О таком уж мама точно не стала бы врать. И всё равно:

– От святого духа? – съехидничала. – На мне метки никакой нет, какая беременность, мама?

И если раньше меня этот факт не слишком волновал, то сейчас щепка в груди ещё глубже вгрызалась в сердце, порождая сотню сомнений на этот счёт.

Почему, правда, не закрепил нашу связь?

И о чём только не подумаешь, чтобы не думать о том, что я могу быть… могу быть… Даже про себя не получалось произнести этого! Вот и смотрела на маму с надеждой, что она опровергнет свои слова.

– Самая обычная. Метки нет, а беременность есть, – ответил за неё папа. – Сын у тебя будет.

Как вдохнула, так и не выдохнула. Теперь смотрела на папу. Со священным ужасом.

– Сын? – переспросила сипло.

Сын.

Он сказал.

У меня будет сын.

То есть, я реально беременна?

То есть:

– Тошнит тоже поэтому?

Глупый вопрос, с учётом обстоятельств.

Из-за чего же ещё?

А я даже не заметила.

Настолько погрузилась в свою депрессию, что не поняла очевидного.

И…

С ума сойти можно!

Я беременна!

– То есть маленькие ручки, ножки, крошечные пальчики, и всё такое, да? – уточнила и перевела взгляд на маму.

Та улыбнулась и кивнула.

– Правда? – повторила всё ещё недоверчиво, хотя теперь больше хотелось улыбаться от счастья.

У меня будет малыш…

У меня будет малыш.

У меня будет малыш!

Нет, не так.

У нас с Огонёчком будет малыш!

Маленький мальчик, похожий на своего папочку.

Такой же сильный, красивый и удивительный, как он.

И кажется, я сейчас расплачусь.

Мама это тоже заметила, чай мне остывший ближе пододвинула. Я его и выпила. Не глядя. Помогло мало, зато папины последующие слова куда лучше сработали.

– Да, ручки и ножки правда маленькие, а проблемы, которые они с собой принесут, будут слегка побольше, – вздохнул он, сжимая кулаки крепче. – Но ты не переживай, я со всем разберусь, – вернул себе прежнюю доброжелательность.

Вот теперь я сосредоточила внимание на нём.

– Какие ещё проблемы? И с чем ты разбираться собрался? – подозрительно прищурилась.

Знаю я его, решит так, что я уже и не рада буду такой помощи. Неспроста отвечать не спешил.

– Когда Оливейра поймёт, что у него родится сын, он будет в своём праве, – сознался неохотно. – Ты ведь это понимаешь? – добавил осторожно и тихо. – Южный клан вряд ли выживет. Весь.

Растерялась.

– А они-то тут причём? – нахмурилась. – Думаешь, станут мстить за ту драку? Но разве она не на законных основаниях состоялась?

Всю радость будущего материнства затмила тревога.

А вдруг, и правда?

И как тогда быть?

– Может мне тогда стоит встретиться и поговорить с этим… как его… забыла, – вздохнула, признавая своё поражение.

Хотя по правде сказать, я изначально не запомнила имени своей истинной половинки. Ни имени, ни внешность. Я вообще до этого времени о нём никак не помнила. Как и о том, каково ему, не думала. И если совсем уж честно, то и теперь не хотелось думать. Как и встречаться с ним. Вот такая вот я эгоистка, признаю. Кроме Огонёчка, меня мало кто волнует. Родители не в счёт.

– Забыла? – недоверчиво переспросил папа.

Не менее недоверчиво уставился на маму.

– Не запомнила даже, – призналась со вздохом, а потом и сама уставилась на них с недоверием. – Погодите-ка, – протянула, пока мозг складывал нехитрый пазл. – Вы что же, думали, что я всё это время по тому южанину тоскую? – выдохнула, пребывая в ужасе от подобной мысли. – Да я его даже не знаю! С чего бы мне по нему тосковать? – возмутилась уже следом, заметив на лицах родителей обречённость пополам с виной.

– Ну не знаю, – протянула мама с грустной усмешкой. – Может, потому что он твоя истинная пара?

Логично. Для них.

Неприемлемо – для меня.

– Да хоть кто! Как можно тосковать по кому-то, не зная того?

Вот тут и папа озадачился.

– Даже я не смог перебороть парное притяжение. И ты. Вообще никто не смог, – и явно не мне, а своей паре предназначалось.

Та на это скривилась, как от боли.

– Да, давай ещё припомним сейчас, как ты от меня нос воротил, – съязвила. – Очень в тему.

– А ты нос воротил? – заинтересовалась я, развернувшись к нему всем корпусом. – Серьёзно?

Надо же, какие подробности узнаются. Притом, что я вообще такое представить не в состоянии. Чтобы папа маму не любил. В голове не укладывался этот факт. Это ещё хуже, чем тот, где я как бы отвергла истинную пару ради другого. У меня даже тошнота утихла на этом фоне.

– Нет. Она так пошутила. Неудачно, – поморщился папа. – Пыталась так пояснить тебе, что парное притяжение рано или поздно всё равно тебя доканает. Как и южанина. Примеров тому… да все. Без исключений, – постановил. – Ну, почти.

– Если только вакцину против парности себе не вколоть. Ты об этих «почти»? Предлагаешь, моей паре предложить нечто подобное?

Иначе зачем он об этом заговорил?

То, что я какая-то неправильная волчица, и так поняла уже. И между прочим, очень этому рада!

– Твоей матери когда-то кололи подобное. Видимо, тебе передалось по наследству, – призадумался папа над своими же словами.

Зря я решила чай допить.

Подавилась первым же глотком.

И на маму посмотрела в ожидании пояснений.

– Ерунда, – отмахнулась она. – Не сработало, как видишь, – деланно грустно вздохнула.

– Пыталась от меня избавиться, – с самым философским видом поддакнул ей папа.

– Избавишься от тебя как же, – проворчала мама. – Столько пыталась, а ты, как бумеранг, каждый раз обратно и навылет.

Чем и заслужила многообещающий молчаливый взгляд. Мама сделала вид, что не заметила.

Я не удержалась и хихикнула.

– А вроде говорили обо мне, – напомнила как бы между прочим.

– Да вроде всё уже обсудили, – беззаботно пожал плечами папа. – Раз уж теперь не обязательно защищать южный клан от огненного, а ты вроде как не особо против вернуться к своему мужу, когда он перестанет злиться и одумается, то особой проблемы больше нет, – помолчал и вновь на мне сосредоточился. – Ведь так? Или я ещё что-нибудь неправильно понял?

– Всё так, – усмехнулась. – И раз так, то пойду я, – поднялась из-за стола. – Удостоверюсь. Собственными глазами.

Рука сама собой легла на живот, где внутри сейчас зарождалось моё личное сокровище.

– Бабушке привет от нас, – понимающе улыбнулась мама.

Кивнула. Поцеловала их обоих в щёки и почти бегом направилась через лес в посёлок белого клана, благо он находился совсем близко. У нас даже школа была одна на обе стаи. Так что до нужного мне места добралась уже вскоре.

Высокое белоснежное здание в четыре этажа встретило как всегда стерильной чистотой и тишиной. Болели оборотни мало, а если и случалось такое, то бабушка с прадедом и остальные медики быстро ставили всех на ноги. Поэтому предназначение клиники больше являлось исследовательским в отделе генной инженерии и иже с нею.

Бабушка нашлась на минусовом уровне, как всегда, занятая каким-то важным исследованием. Хотя бабушкой её назвать у любого человека язык бы не повернулся. На вид ей было не больше двадцати пяти лет. Стройная, подтянутая, со светло-серыми глазами и длиннющими белоснежными волосами, которые сейчас были заплетены в косу и обёрнуты вокруг головы, чтобы не мешались. А ещё она у нас человек. Единственная в своём роде, кто пережила укус оборотня и стала парой тому. Обычно все умирали всегда. Слишком слабые.

При виде меня бабушка тут же отложила все свои дела и с улыбкой меня обняла, укутав своим малиновым ароматом с примесью химикатов. И так мне захотелось малины. Безумно просто. Едва смогла подавить в себе это желание и не пойти искать ягоду прямо сейчас.

– Как ты? – поинтересовалась она, глядя на меня ласково-заботливо.

– Лучше, – поспешила заверить, пока меня успокоительным не решили накачать. – Пришла просить о маленькой услуге.

Судя по лёгкому удивлению в серых глазах, она явно была ещё не в курсе о моей беременности.

– Проведёшь мне УЗИ? – положила ладонь на живот в намёке.

Та намёк уловила сразу же, заулыбалась шире прежнего.

– Конечно, идём, – приобнял меня за плечи и повела к лифтам.

Кабинет гинеколога находился на втором этаже. И врачом являлась зрелая волчица из белого клана. Завидев нас, она тут же подскочила со своего места.

– Я сама, Кать, – отмахнулась от неё бабушка. – Оставишь нас ненадолго?

Конечно же, та выполнила просьбу.

– Какой срок? – уточнила деловито родственница, пока я укладывалась на кушетку, а она мыла руки.

– Примерно две недели.

Бабушка призадумалась.

– Давай тогда иначе. Весь низ снимай.

Странную просьбу я исполнила, а вот потом едва не передумала при виде длинной штуковины, на которую бабушка натянула презерватив.

– Это что? – уточнила, подумывая, что я не так уж и против подождать родов.

Лишь бы в меня не совали это!

Бабушка рассмеялась.

– Расслабься. Это не больно и никак тебе не навредит. Просто так лучше можно будет рассмотреть плодное яйцо.

Вздохнула. И зажмурилась.

Если бабушка так сказала, значит, так оно и есть.

Открыла глаза только когда в кабинете послышался частый звук сердцебиения. Не моего. Моё вовсе, кажется, биться перестало, пока я вслушивалась в этот звук, глядя на монитор с видео 3д в реальном времени, где виднелось маленькое пятнышко. Такое крохотное, но ничего прекрасней я ещё не видела в своей жизни. Вот и слёз не сдержала.

– Хм… пять недель по человеческим меркам, – кивнула каким-то своим мыслям бабушка, что-то нажимая на клавиатуре. – По первым данным всё хорошо, не вижу никаких отклонений, – постановила следом. – Кто, кстати? – отвлеклась на меня.

– Папа сказал, что мальчик, – прошептала со всхлипом.

– Роман? А ты сама не чувствуешь? – удивилась она.

– Скорее, я даже не пыталась, – призналась со вздохом. – Тошнить стало в последние дни, но я думала, это от тоски по Огонёчку.

– Что ещё? Помимо тошноты. Изменения во вкусах? Боли внизу живота? Грудь?..

Она ещё кучу вопросов задала, на которые я максимально честно постаралась ответить, прислушиваясь к своим ощущениям. До тех пор пока не различила в воздухе чуть горьковатый аромат шоколада. Совсем тонкий, едва уловимый, но такой родной, что на глаза снова слёзы навернулись. И сама не заметила, как расплакалась, и что бабушка закончила с исследованием и теперь обнимает меня, поглаживая по волосам.

– Ну что ты, милая, всё хорошо, хорошо…

Да. Она и не представляет насколько мне сейчас хорошо. И одновременно с тем плохо. Потому что тот, с кем я хотела бы разделить эту радость, пропадает неизвестно где. Вдвойне захотелось найти Рафаэля. Чтоб сперва побить чем-нибудь тяжёлым, а потом обнять и больше никогда никуда одного не отпускать.

– Смотрю я вовремя, – раздался внезапно голос Кайла-Кристофера.

Я тут же взвизгнула и поспешила прикрыться.

– Да не смотрю я, не смотрю, – прикрыл друг глаза ладонью, после чего спиной повернулся. – Я думал, ты уже оделась.

– Думал он, – проворчала бабушка. – Стучаться надо, а не думать, – поднялась с кушетки и подала мне вещи.

Кивнула ей в знак благодарности и принялась шустро одеваться.

– И чего пришёл? – полюбопытствовала я, одевшись.

Кристофер обернулся и с широкой улыбкой протянул мне кулёк с… малиной.

В первое мгновение уставилась на него с удивлением. В глазах цвета утреннего тумана, скрытых удлинённой белоснежной чёлкой плясали смешинки и неприкрытый восторг.

– Нельзя быть таким идеальным, – покачала я головой, с ответной улыбкой, принимая дар.

– Иногда не так уж и плохо быть Видящим, да? – подмигнул он мне.

– Угу, – согласилась бездумно, закидывая в рот сладкую ягоду.

Луна! Фантастический вкус!

Никогда раньше не думала, что малина настолько вкусная!

Нереально вкусная!

Я даже позабыла, что не одна, наслаждаясь ей. А когда опомнилась, оказалось, что всё съела.

– Ой, – растерялась, глядя на пустой бумажный кулёк в руках, чем повеселила обоих.

– Обжорочка, – по-доброму прокомментировал Кристофер. – Ладно, идём, прогуляемся немного, – предложил следом, открывая для меня дверь и первой пропуская в коридор. – А к тебе скоро папа придёт, так что можешь начинать собираться, – бросил уже бабушке за порогом, которой я едва успела махнуть рукой на прощание, прежде чем дверь захлопнулась, отсекая нас от неё.

Ну да, мне Кристина Белова бабушка, а вот идущему впереди – мама. А дедушка, он же его папа Николай Белов или попросту Кайл, и правда, никогда не ждёт, когда его пара сама вернётся с работы, всегда первым приходит и нагло её из клиники утаскивает. Да и в принципе не любит что-то лишний раз говорить, предпочитая молча делать, что хочет, не дожидаясь согласия и разрешения других, и ничего ему за это даже не бывает. Альфа же.

– Итак, теперь ты знаешь, – заговорил Кристофер, когда мы прошли через внутренний дворик клиники и вошли в лес, оставшись наедине.

И тут до меня дошёл ещё один факт!

– Ты знал! Знал и молчал! Все эти дни! Почему?

Крис поморщился от моих голосовых претензий повышенным тоном.

– Не хотел лишать тебя эмоций от собственного открытия этой тайны, – пожал плечами. – Кто ж знал, что ты такая недогадливая? – съехидничал, но по-доброму.

На это крыть было нечем.

И правда ведь не догадалась.

Хотя могла. Столько признаков было на лицо. Одна только утренняя тошнота чего стоит.

Эх…

– Ладно, не грусти. Это же не главное, – замедлил он шаг.

– Да, – выдавила из себя улыбку. – Не главное…

Главное, теперь сам малыш.

И его отец.

Который непонятно где и с кем пропадает, и неизвестно, появится ли.

– А полетели со мной в Нью-Йорк, к деду? – предложил неожиданно Кайл-Кристофер.

Уставилась на него с сомнением в адекватности.

– Ты как себе это представляешь? Папа ни за что меня не отпустит, – тяжело вздохнула. – Особенно, теперь.

– Со мной отпустит, – уверенно заявил друг, остановившись, глядя на меня сверху-вниз пристальным взором своих необычных глаз. – Так что, полетишь?

Не просто светло-серые, как у его матери, а почти белые, они многих, знаю, пугали, но не меня. Именно поэтому протянула руку и убрала с его лица чёлку.

– Если обещаешь не закрываться больше, – выставила своеобразный ультиматум. – Ты очень красивый Кристофер, и глаза у тебя необыкновенные, не нужно их прятать ото всех.

Тот одарил меня насмешливой улыбкой.

– Это значит, да? – уточнил, чуть прищурившись.

– Если папа отпустит.

Да даже если и не отпустит.

Мне нужна смена обстановки – это точно.

Чем Нью-Йорк не подходит?

Тем более, если к прадеду.

Тем более, если папа всё-таки разрешил.