Текст книги "Генерал Бичерахов и его Кавказская армия. Неизвестные страницы истории Гражданской войны и интервенции на Кавказе. 1917–1919"

Начались контакты и по менее важным вопросам, которые должны были демонстрировать реальное вливание бичераховских вооруженных сил в состав вооруженных сил Временного Всероссийского правительства. Так, например, второй генерал-квартирмейстер штаба Верховного главнокомандующего полковник Леонов попросил передать в Омск наградные списки на офицеров Бичерахова⁴⁸⁰.

После переворота в Омске 18 ноября 1918 г. и установления диктаторской власти Верховного правителя адмирала А.В. Колчака легитимность Кавказско-Каспийского правительства и полномочия главнокомандующего Кавказско-Каспийской армией и флотом были подтверждены⁴⁸¹.

Передача власти от Директории в руки диктатора Колчака прошла бескровно. Верховный главнокомандующий генерал-лейтенант Болдырев был отпущен восвояси и вскоре, уже на Дальнем Востоке, в газетных интервью подводил итоги собственной деятельности по возрождению русской государственности и армии. Один из главных итогов – собирание русских земель – иллюзия, ставшая возможной благодаря Лазарю Бичерахову. «В тот момент, – сообщал Болдырев корреспонденту газеты «Далекая окраина», – Северный Кавказ и ряд других крупных областей изъявили согласие подчиниться Директории и все более и более ощущалось, что сплочение русских сил начинает принимать реальные формы»⁴⁸².

Тем не менее теперь Лазарь Бичерахов стал «представителем центральной власти» и, что важно, ощущал себя таковым. Подводя итог дагестанскому периоду его деятельности, его сподвижник Б.В. Никитин отмечал: «Бичерахов получил весь флот Каспийского моря и почти весь Каспийский бассейн, отбитый им у большевиков. Стратегическое положение освобожденных областей, богатства территорий и войска, связанные флотами коммерческим и военным, делали их большим русским центром всей окраины в течение половины 1918 года и начала 1919 года»⁴⁸³.

Возможно, что Бичерахов смог бы вырасти в крупномасштабного вождя антибольшевистского движения. Дипломатичность, ответственность, твердость – качества, необходимые хорошему политику, – отмечали в нем очень многие люди из самых разных политических лагерей. В свое время представитель Энзелийского комитета ВКП(б) С. Буданцев констатировал его «несомненные дарования в области стратегии и политики». Он назвал его «кавказским Наполеоном»⁴⁸⁴. Большевик А.П. Челяпин незадолго до этого сообщал Бакинскому совнаркому: «Бичерахов – очень умный, тонкий дипломат и ведет политику очень умело»⁴⁸⁵. В то же время многие отмечали его скрытность: «Его намерения неизвестны»; «Что-либо заподозрить в его словах нет возможности» и т. д.⁴⁸⁶

Отвлекаясь от основного повествования, отметим, что если кто и извлек выгоду из высокого положения Л.Ф. Бичерахова, так это его жена. Надежда Георгиевна Бичерахова, в отличие от своего лично скромного и непритязательного в быту мужа, имела задатки светской дамы, не была чужда роскоши. Лазарь Федорович потакал ее женским слабостям по части модных нарядов и обуви. Надежда Георгиевна в полной мере использовала положение мужа, которого он добился во второй половине 1918 г. Например, когда судьба занесла бичераховский отряд в «захолустный» с точки зрения светской жизни Порт-Петровск, Н.Г. Бичерахова, используя служебные возможности мужа, отправляла в Баку своему сапожнику заказы на новую обувь. Не могла она себе отказать и в последнем писке моды того времени, весьма недешевом, – она владела личным легковым автомобилем, который приобрела в Баку. Благодаря распоряжениям Л.Ф. Бичерахова он также путешествовал вслед за своей хозяйкой, куда бы ни забрасывала ее судьба.

Терек в огне: Георгий Бичерахов против большевиков и горцев

В отличие от Лазаря Бичерахова его старший брат Георгий давно окунулся в политику, был профессиональным революционером Политической работой начал заниматься в 1902 г. в Москве как социал-демократ. В 1905 г., с началом первой русской революции, он принял самое активное участие в событиях, развернувшихся в Терской области. Под его влиянием 2-й Горско-Моздокский полк отказался от подавления революционных выступлений во Владикавказе и в 1906 г. крестьянского восстания в Ставропольской губернии. Г.Ф. Бичерахову пришлось всячески лавировать, чтобы не попасть в руки жандармов и агентов охранки, которые наблюдали за ним и пытались его арестовать. Сначала он выехал в Петроград, а затем, когда и там его стали беспокоить, он вынужден был уехать в Забайкальскую область, где в 1908 г. все же был арестован и водворен во Владикавказскую тюрьму.

С началом Первой мировой войны, будучи инженером по специальности, он попал на Юго-Западный фронт, дослужился до заведующего авиационно-автомобильными мастерскими Юго-Западного фронта. В конце 1916 г. штабом авиации фронта он был командирован через Швецию в Норвегию, Англию и Францию для ознакомления с постановкой авиационного дела на фронтах и проведения специальных заказов за границей. Там его застал Февраль 1917 г. Еще находясь в Великобритании, он заклеймил знаменитый Приказ Петроградского совета номер 1, указывал, что этот документ спровоцирует полное разложение фронта, что и случилось. Не закончив служебных дел, он поспешил в Россию, чтобы окунуться в привычную для себя стихию политической борьбы. При отъезде из Лондона русскими политическими кругами Г.Ф. Бичерахову было поручено сопровождать в Россию знаменитого ученого и революционера П.А. Кропоткина⁴⁸⁷.

Вернувшись в Россию и попав в июне на Юго-Западный фронт, он, уже убежденный меньшевик, повел энергичную борьбу с большевистскими агитаторами по вопросам о продолжении войны, государственном устройстве, распределении земли. В ноябре 1917 г. он снова вернулся в Терскую область. В момент разгара национальной войны и вражды между казачеством и горскими народами Георгий Бичерахов принял провозглашение советской власти в Терской области, был избран комиссаром Моздокского отдела Терской области, а затем – председателем Моздокского отдельного Совета.

Главная ось раздора в регионе пролегала между казачьим и горским населением – чеченцами и ингушами с одной стороны и казаками с другой. Глубокий антагонизм между ними был заложен дискриминационной по отношению к горцам земельной политикой царизма. Со времен Кавказской войны плодородные земли речных долин на плоскости занимали казачьи станицы. К 1913 г. на одну душу мужского пола в казачьих отделах приходилось по 13,6 десятины удобной земли, а в горских округах – по 6,1 десятины⁴⁸⁸ (по другим данным, на мужскую душу горца и иногороднего приходилось лишь по 2,5 десятины земли)⁴⁸⁹. Казачье население имело большой излишек земель, которые сдавало в аренду тем же горцам (до 25 процентов)⁴⁹⁰. Качество пригодной для хозяйственного использования земли в долинах и горах тоже существенно различалось. Скудные почвы на каменистых плато смывались частыми ливнями, уничтожая плоды тяжелых трудов горцев. Значительное количество земель в лесистой горной местности находилось в ведении Управления государственными имуществами. Казне принадлежало около 40 процентов всех лесов на склонах Северного Кавказа⁴⁹¹. Наконец, само землевладение горцев до революции не было юридически урегулировано. В ходе войны многие аулы и семьи неоднократно переселялись, оседали на новых местах, что неизбежно порождало поземельные споры между самими горскими обществами.

На рубеже XIX–XX вв. шла быстрая пауперизация горского населения, возрождался своеобразный институт горского социального протеста – абречество. Земли дорожали. По образному выражению депутата Государственной думы от Терской области А.П. Маслова (1906 г.), у чеченца земли столько, «сколько помещается под его буркой». «Такое положение, – замечал Маслов, – заставляет невольно задуматься, каким образом они существуют»⁴⁹². Трудно не согласиться со свидетелем событий абхазским революционером Е.А. Эшбой: «Корень всех народных движений, постоянного «беспокойства» чеченцев надо искать именно в недостатке земли и леса (какими бы «одеждами» религиозного характера эти движения ни облекались)»⁴⁹³. Земельное неравенство стало причиной межнациональной борьбы. По замечанию одного из терских большевиков, С.И. Кавтарадзе, «Терская область представляет собой оригинальнейшее явление. Здесь национальная борьба почти совпадает с классовой (курсив мой. – А. Б.). Ингуш борется с казаком не потому, что он казак, а потому, что ингуш безземелен, обездолен, а казак владеет землею. И правильна политика советской власти, если она опирается… на ингушей и чеченцев. В этом не виноват ни ингуш, ни казак. Это – последствие проклятой царской политики, которая из казаков устраивала здесь свои баррикады»⁴⁹⁴.

Правда, как показали материалы Всероссийской хозяйственной переписи, проводившейся летом 1916 г., во многих горских регионах Терской области недостаток земли компенсировался высоким относительно казачьих отделов поголовьем скота в горских хозяйствах⁴⁹⁵ (подробнее с хозяйственным состоянием горских и казачьих хозяйств можно ознакомиться по материалам Всероссийской хозяйственной переписи 1916 г. См. Приложение 1).

Что касается терского казачества, то в социально-экономическом и политическом отношении к революционным событиям оно подошло довольно монолитным; классовое расслоение еще не затронуло казачью среду глубоко. «Никакого революционного духа в первые годы войны заметно не было, если не считать некоторого брожения в огромных по составу запасных дружинах, разбросанных по гарнизону укреплений в Чечне и Дагестане. Но здесь оно было вызвано страхом и неизвестностью перед горцами», – вспоминал член Терского войскового правительства Д.С. Писаренко⁴⁹⁶. Кроме этого «своего в крае революционного материала и даже пищи для него не имелось. У нас не было яркого расслоения общества на классы, не видно было и границы между эксплуатируемым слоем и эксплуататорами, совершенно отсутствовал и фабричный пролетариат». Смутными были и политические представления среднего казака, давно лишенного институтов казачьей автономии и утратившего правосубъектность. В марте 1918 г. представитель руководства Терского войска Г.Ф. Фальчиков так формулировал отношение казачества к власти: «Для казака не важно, какая это будет власть. Он говорит: поставьте хоть черта, но лишь бы он умел разумно управлять, чтобы власть его дала бы гарантии для мирной трудовой жизни»⁴⁹⁷.

Среду для распространения революционных идей давали скорее иногородние – пришлое крестьянское население, арендовавшее землю у казаков. Накануне революции на 255 тыс. казаков приходилось 110 тыс. иногородних. Хотя земли в собственности они не имели и в войсковых делах участия не принимали, но ни к каким повинностям, кроме военной (по жребию), не привлекались. Многие из них казаками становиться и не желали. С этой удобной позиции, позволявшей многим иногородним существовать безбедно, они в то же время готовы были начать атаку на казачество – инертное и политически индифферентное в своей массе.

При царизме терское казачество фактически утратило свою автономию, управлялось государственным чиновником – начальником области, поэтому весть о свержении царского режима приняло с воодушевлением. Это позволило впервые за сто лет собрать Войсковой круг. На первом круге, созванном 13 марта 1917 г., выборным атаманом выбран М.А. Караулов (он же являлся комиссаром Временного правительства в Терской области). Председателем войскового правительства и заместителем войск атамана был избран Л.Е. Медяник. Круг заявил о полной поддержке курса Временного правительства⁴⁹⁸.

Однако над Тереком сгущались тучи. Февральская революция выпустила из бутылки джинна межнационального насилия. Летом и осенью 1917 г. разразилась настоящая война. Так, в конце июля чеченцы напали на хутор Сорохтиновский и сожгли его. У разъезда Джалки был обстрелян пассажирский поезд. Казаки станиц Карабулакской, Троицкой и Слепцовской в начале сентября напали на ингушей. 6 сентября казаки станицы Сунженской убили делегатов горских обществ, ехавших со съезда во Владикавказе. В ответ жители ингушских селений Галашки и Мужии напали на станицу Фельдмаршальскую и сожгли ее и т. д.⁴⁹⁹

Многие столкновения между казаками и горцами были спонтанными, вызывались хулиганскими выходками той или иной стороны. Начальник прибывшего в сентябре 1917 г. на Северный Кавказ Туземного конного корпуса П.А. Половцев по этому поводу отмечал: «Картина борьбы между ними получается такая. Обыкновенно в воскресенье казаки, подвыпив. выкатывают пушку и начинают угощать шрапнелью ингушские аулы, а затем мирно заваливаются спать. В понедельник ингуши проводят мобилизацию, переходят в энергичную контратаку на казаков, вторник идет война, а в среду заключается перемирие… В четверг происходят дипломатические переговоры, в пятницу заключается мир, в субботу разъезжаются после торжественных клятв… а в воскресенье вся история начинается снова»⁵⁰⁰. По свидетельству казаков, «утром, часов в 6–7, чеченцы открывают орудийный огонь, а потом открывают огонь и наши батареи. Открывают огонь первыми чеченцы, и так происходит каждый день»⁵⁰¹. В 1925 г. М. Кац со слов участников событий описал набег ингушей на станицу Фельдмаршальскую. Поводом к расправе послужило убийство казаками почетного старика ингуша, сопровождавшееся глумлением, а также увод баранты одного из жителей аула Галашки. На призыв аульцев немедленно съехались всадники из соседних аулов, выбрали из своей среды старшего и с кличем «Бабий платок на том, кто будет отступать!» ринулись в бой и сожгли казачью станицу⁵⁰².

Грабежи и уголовный бандитизм стали повсеместным явлением. Далеко не всегда они имели политическую окраску. Революционный антураж подобных разбойничьих набегов – часто дело рук историографов Гражданской войны.

Какое-то время казалось, что межнациональной гражданской войны удастся избежать. 1 декабря 1917 г. совместным решением ЦК Союза объединенных горцев Кавказа и войскового правительства Терского казачества было организовано Терско-Дагестанское правительство во главе с М.А. Карауловым. Это государственное образование было создано совместным решением ЦК Союза объединенных горцев Кавказа и войскового правительства Терского казачества и было попыткой разрешить казачье-горский конфликт мирным путем. Советская литература всегда называла это объединение «попыткой договора» между верхушками казачества и горцев, намекая на обреченность такого союза… Это утверждение не лишено смысла, учитывая, что авторитет органов вдасти, особенно Временного правительства, которое длительное время олицетворял в Терской области М.А. Караулов, к концу 1917 г. быстро падал. Сама идея объединения с горцами в то время, когда рядовые казаки вели с ними каждодневную вооруженную борьбу, оказалась скомпрометированной. По словам казачьего офицера Б. Нартова, «масса казачья была уверена в измене и атамана, и [войскового] правительства своему войску»⁵⁰³. Невзирая на миротворческие усилия М.А. Караулова, казаки уже летом 1917 г. образовали в Моздоке свой военный совет и усиленно готовились к войне с горцами. Аналогичным образом развивались события и в стане горцев.

Сложно сказать, сколько времени просуществовал бы этот «противоестественный», на взгляд многих, союз и принес бы он какие-то плоды, если бы не трагический случай, открывший новую, кровавую страницу истории революции в Терской области.

13 декабря для приветствия по войсковому обычаю 1-го Волгского казачьего полка, прибывавшего с Западного фронта, М.А. Караулов в сопровождении родного брата Владимира, хорунжего Алексея Белоусова, депутата Войскового круга Султанова и шестерых конвойных прибыл в Пятигорск⁵⁰⁴. На обратном пути, во время следования во Владикавказ, вагон, в котором находился М.А. Караулов с сопровождающими лицами, остановился на станции Прохладная. Группа вооруженных солдат 106-го Уфимского пехотного полка во главе с неким Зотовым, которые возвращались с Кавказского фронта и находились в тот момент на станции, узнала, что в вагоне номер 4 пассажирского поезда находится атаман терского казачества, потребовала всем выйти из вагона. Одного рядового, призывавшего прекратить безобразие, солдаты убили на месте. Вышедшего из вагона атамана солдаты стали обвинять в том, что он вооружает против них чеченцев. Ответа Караулова никто не слушал: поднялся крик, защелкали затворы. По свидетельствам очевидцев, Караулов невозмутимо покуривал трубку, чем только раззадорил толпу⁵⁰⁵.

Караулов вернулся в вагон, чтобы уже никогда из него не выйти. Железнодорожники попытались увести поезд, но вагон Караулова немедленно был отцеплен, а затем и загнан в тупик. Раздался одиночный выстрел, после чего толпа в панике подалась назад. Атаман мог беспрепятственно покинуть вагон, что сделала часть его конвоя, с опущенными головами проследовавшая на станцию. Очевидно, не веря в возможность расправы, М.А. Караулов, его брат, еще несколько офицеров и казаков конвоя остались в вагоне. Однако вскоре толпа вновь собралась на перроне и на этот раз открыла шквальный огонь по вагону. Беспорядочный обстрел вагона, по свидетельству Б. Нартова, длился около полутора часов. После этого солдаты выволокли из вагона трупы Караулова и сопровождавших его лиц, раздели их догола, надругались над ними и затем долго митинговали, решая, как еще «казнить» убитых – сжечь или повесить⁵⁰⁶.

Несколько зачинщиков расправы в конце концов понесли заслуженную кару. Но дело было сделано: терское казачество осталось один на один со своими проблемами и должно было теперь самостоятельно выбирать дальнейший путь.

Депутаты Войскового круга, члены войскового правительства и все карауловское окружение были потрясены тем, с каким равнодушием, а кое-где даже с одобрением отнеслись казачьи станицы к смерти своего первого выборного атамана. Попытки вернуть казачество в рамки работы официальных структур не увенчались успехом Дважды в январе 1918 г. созывался Войсковой круг, однако оба раза мероприятие срывалось из-за неявки делегатов. Следует сказать, что в начале 1918 г. мучительной смерти в плену у ингушей подвергся и заместитель атамана Л.Е. Медяник. Он был пленен по пути в Тифлис. С момента пленения летели день за днем, и, как полагали тогда, лишь демонстрации двух казачьих полков хватило бы для того, чтобы похитители вернули узника. Но этого не случилось⁵⁰⁷.

Терско-Дагестанское правительство после гибели Караулова продолжало пребывать во Владикавказе, ничем не управляя и никем не замечаемое. 5 марта 1918 г. оно сложило свои полномочия.

Инициативу в свои руки взяли казаки-фронтовики, решившие создать вместе с иногородним населением, осетинским, кабардинским и балкарским народами, новое объединенное областное правительство под лозунгом войны против чеченского и ингушского народов.

На первый план выдвинулся Моздокский военно-революционный совет, выступавший против примирительной политики войскового правительства и за начало немедленных военных действий против чеченцев и ингушей. Моздокский совет выражал интересы наиболее страдавших от горских набегов Моздокского, Сунженского и Кизлярского отделов.

В конце января по инициативе Моздокского военно-революционного комитета в Моздоке был созван 1-й съезд трудовых народов Терека. «Кровавый вихрь пронесся по Сунже, он уничтожил на своем пути целые станицы, села, хутора… Грозный разгромлен, промыслы, имеющие государственное значение, сожжены. Владикавказ горит, многие частью сожжены, частью разрушены. Ужас, кровь и огонь царят во всем крае…» – так живописали преступления горцев в своем воззвании руководители Моздокского военно-революционного совета полковник Рымарь и есаул Пятирублев⁵⁰⁸.

На съезде казачья фракция потребовала немедленного открытия военных действий против чеченцев и ингушей, «побить их, выгнать их в горы», а также разоружить горцев, не останавливаясь ни перед чем⁵⁰⁹. У терских казаков имелось несколько казачьих полков, вернувшихся с фронта и еще сохранявших военную организацию. Чеченские и ингушские депутаты в работе съезда участия не принимали, поскольку им требовалось добираться к Моздоку через казачьи земли.

Однако благодаря агитации представителей социалистических партий (большевиков среди них тогда было не более 20 человек) 1-й съезд небольшим перевесом голосов отклонил призыв казачьей фракции Моздокского отдела о немедленном начале войны с горцами⁵¹⁰. В то же время съезд потребовал от чеченцев и ингушей немедленно прекратить грабежи и набеги, выдать для предания суду всех разбойников, вернуть оружие разгромленных ими арсеналов Владикавказа, Ведено, Хасав-Юрта⁵¹¹. Разумеется, это требование осталось неудовлетворенным.

На 2-м съезде трудовых народов Терека, состоявшемся в феврале, наконец, была избрана легитимная власть – Терский народный совет (высший законодательный и исполнительный орган, избираемый из расчета 1 депутат на 25 тыс. представителей каждого народа) и Терский народный комиссариат (исполнительный орган, избираемый членами Терского народного совета). Президиум Терского народного совета следил за законностью действий Народного комиссариата и выполнял функции государственного контроля. По такой же схеме строилась власть в национальных округах и казачьих отделах. Национальные (окружные) или отдельские народные съезды избирали советы, а последние – и исполнительные комитеты для текущей работы. 27 февраля в торжественной обстановке всеми фракциями была признана конституция Терской области (накаленную атмосферу съезда несложно ощутить, ознакомившись с его стенограммой. См. Приложение 2).

В партийном отношении в Терском совнаркоме изначально доминировали левые социалисты – большевики, меньшевики-интернационалисты, левые эсеры. Председателем был избран большевик С.Г. (Ной) Буачидзе. Социалисты, избиравшиеся от фракции иногородних, считались «нейтральными» (так же как и осетины). Горцы и казаки получили только по одному портфелю.

При обсуждении формулы власти на 2-м съезде трудовых народов Терека открытым остался вопрос об организации власти в городах. В ближайшем будущем он стал одной из причин и непосредственным поводом к началу крупномасштабной гражданской войны на Тереке.

Первые съезды трудовых народов Терека проходили почти беспрерывной чередой (поэтому современниками они считались сессиями одного съезда) – 1-й с 25 по 31 января, 2-й с 16 февраля по 5 марта. Большевики и поддерживавшие их представители лево-социалистических партий единственным источником социальной напряженности называли казачье землевладение и казачьи привилегии, провоцируя тем самым горцев. В день открытия 2-го съезда в Пятигорске 16 февраля в районе станиц Романовской и Ермоловской разыгрался бой между казаками и развернувшими на них атаку чеченцами. Только за один день казаки потеряли 12 человек убитыми и 20 человек ранеными. Обе стороны применяли артиллерию и пулеметы⁵¹². Подобные столкновения, так же как и нападения из засад, происходили практически ежедневно.

Воспользовавшись недовольством казачества политикой Терского совнаркома, ставшего на сторону горцев, Терское войсковое правительство смогло 11 февраля созвать Войсковой круг 6-го созыва, объявивший о созыве Советов казачьих и крестьянских депутатов и о добровольном сложении полномочий Войскового правительства. Место Войскового правительства должен был занять Исполнительный комитет Совета, который был избран здесь же, на круге, переименованном в Совет казачьих и крестьянских депутатов. Исполнительный комитет состоял из 12 человек, восемь из которых заведовали хозяйственными делами, четыре – политическими. Командующим всеми казачьими вооруженными силами был избран полковник Скляров, начальником его штаба – полковник Белогорцев. Командующими войсками в Пятигорском отделе был назначен полковник К.К. Агоев, в Кизлярском – полковник Бочаров, в Сунженском – войсковой старшина Н.Ф. Рощупкин, в Моздокском – полковник Т.М. Рымарь. Особое положение сложилось в столице области Владикавказе. Город, находившийся в полуокружении ингушских аулов, стал со второй половины 1917 г. объектом еженочных грабительских атак ингушей. В начале 1918 г. начальник гарнизона Владикавказа полковник И.Н. Беликов организовал находящихся в городе офицеров – юнкеров местного военного училища, студентов в роты, которые смогли контролировать центральные районы города.

Избранный фактически Войсковым кругом («кучкой карауловцев») Исполнительный комитет являлся «реинкарнацией» Войскового правительства. Наряду с ним продолжала существовать ведомая социалистами казачья фракция Терского народного совета. Раскол в казачьей среде не только не был преодолен, но и углубился. В борьбе за власть в Терском войске быстро выдвигались партии социалистического толка, между которыми тоже было острое противостояние. К весне 1918 г. наиболее влиятельным социалистическим казачьим лидером зарекомендовал себя Георгий Федорович Бичерахов. В то время, когда во Владикавказе проходила 7-я сессия Войскового круга, в Моздоке был созван отдельский съезд, избравший Г.Ф. Бичерахова его председателем. С этого момента и до окончательного разгрома терского казачества Георгий Бичерахов являлся лидером политических структур, представлявших антибольшевистское движение казачества.

Д.С. Писаренко так охарактеризовал эволюцию политических взглядов Г. Бичерахова: «По убеждениям социалист и в первое время тянул в сторону крайне левых и большевиков, как и многие другие интеллигенты нашего края… Затем, видимо задетый в личном самолюбии, не поладил с комиссарами и отошел от Социалистического блока, став яростным врагом Совета Народных Комиссаров. Ушел он в родную станицу и там, в районе Моздокского отдела, повел против них работу, соприкоснулся с гущей населения и обратил на себя внимание…»⁵¹³

Георгий Бичерахов обладал необходимыми качествами политического лидера. Неоднократно наблюдавший его на заседаниях и митингах Д.С. Писаренко отмечал, что «человек этот обладал большой способностью вести казаков за собою, умел отлично улавливать их подлинные думы и чаяния, незаурядно энергичный и сильный волей. Не чужд был и демагогии, когда это требовалось для отражения нападения политических противников»⁵¹⁴.

Весенние месяцы прошли относительно бескровно благодаря достигнутому паритету сил между казаками, с одной стороны, и горцами, иногородними и большевиками – с другой, готовых к войне в любую минуту. На некоторое время кажется, что мир возможен. Стало казаться, что самое страшное позади, а приезжавшие из других регионов Северного Кавказа даже говорили, что увидели на Тереке «маленький рай»⁵¹⁵.

Однако мир был возможен только до тех пор, пока не поднимался вопрос о земле. На 3-м съезде трудовых народов Терека, открывшемся 22 мая, этот вопрос стал ключевым. Впервые широко представленные фракции ингушей и чеченцев заявили о срочной необходимости перераспределения казачьих земель – «альфы и омеги всех кровавых столкновений, какие были в области и какие могут быть»⁵¹⁶. Понимая, что это означает, Терский совнарком предостерег горцев от «захватнических прав», выражая надежду, что у них терпения «хватит и на этот раз»⁵¹⁷. Развернулась острая дискуссия, в которой никто не желал уступать. Казаки были в меньшинстве, и в итоге съезд принял «историческое решение»: в целях устранения чересполосицы с ингушскими и чеченскими землями переселить станицы Сунженскую, Аки-Юртовскую, Тарскую и Фельдмаршальскую⁵¹⁸. Эти станицы уже находились на переднем крае борьбы с горцами, неоднократно подвергались их нападениям, и, по существу, их участь была решена. Поскольку речь не шла о немедленном выселении, а определение условий и сроков этого возлагалось на местные органы власти, это решение можно было считать не худшим исходом для казаков.

Решение о переселении казачьих станиц причудливым образом оказало роковое влияние на судьбу председателя Терского совнаркома Ноя Буачидзе. Ингуши не стали дожидаться организованного выселения станицы Тарской, напав на нее. 20 июня возмущенные казаки прибыли за подкреплением во Владикавказ, в казармы 2-го Терского батальона. Начался митинг. Узнав о происшедшем, сюда приехал Буачидзе. Он выступил на митинге, пообещав защитить сунженские станицы. Однако три винтовочных выстрела оборвали его жизнь..

Помимо земельного вопроса, интересы казаков и находившегося под влиянием большевиков Терского совнаркома расходились и в вопросе организации государственной власти в области. Совнарком стал насаждать на местах, прежде всего в городах, новые большевистские органы власти – совдепы, что противоречило воле Съезда трудовых народов Терека, учредившего на местах национальные, отдельские и окружные советы. По признанию самих большевиков (наркомзема Ю.Г. Пашковского), за отсутствием в терских городах пролетариата, в совдепы проникали «негодная грязь» и «авантюристы», проводившие политику произвола и репрессий⁵¹⁹. Возникновение совдепа в Моздоке и его претензии на единоличную власть стали причиной разрыва между Терским совнаркомом и терским казачеством, ведомым Г.Ф. Бичераховым. Такая политика оттолкнула от большевиков не только казаков, но и правых социалистов, выступавших прежде единым фронтом с большевиками.

В конце июня казачья фракция Терского народного совета потребовала от Терского совнаркома соблюдать соподчинение органов власти, установленное конституцией Терской области. Иначе говоря, чтобы городские Советы рабочих, крестьянских, казачьих и солдатских депутатов подчинялись соответствующим отдельским (окружным) народным советам, так же как подчинялись им станичные и сельские советы. Во главе движения казаков стал глава Моздокского отдельского совета Георгий Бичерахов.

На открывшемся 20 июня в Моздоке Казачье-Крестьянском съезде были сформулированы другие принципиальные требования: признавая власть центрального совнаркома, казаки требовали автономии от Терского Совнаркома. Они не согласны были с навешиваемым им ярлыком «контрреволюционеров»⁵²⁰. Но сохранять статус-кво в такой постановке вопроса означало оставить за собой земли и привилегии.

21 июня Казачье-Крестьянский съезд в Моздоке избрал исполнительный орган новой казачьей автономии – Казачье-Крестьянский совет в составе 15 человек во главе с Г.Ф. Бичераховым. Съезд потребовал прекратить вмешательство Терского Совнаркома в казачьи дела, сам совнарком переизбрать и увеличить представительство в нем казачьей фракции. При этом казачьи верхи не требовали ни пересмотра принятой конституции Терской области, ни ликвидации Терского Совета Народных Комиссаров. Казачье-Крестьянский совет объявлял своей «единственной задачей очистку народной власти от тех болезненных наростов, которые мешают ей исполнять истинную волю трудового народа…»⁵²¹. Под «болезненными наростами» понимались большевики. После этого казаки были готовы делегировать своих представителей в Областной совет.