Текст книги "Генерал Бичерахов и его Кавказская армия. Неизвестные страницы истории Гражданской войны и интервенции на Кавказе. 1917–1919"

Бичерахов попытался заинтриговать Вдовенко широкими перспективами в самые скорые сроки. «Моя ближайшая задача на терском направлении – освободить Терскую область от захвата большевиков и анархии и установление в ней порядка», – сообщал он Вдовенко. Для этого требовалось восстановить войска и двигаться в Терскую область вдоль железной дороги. Вдовенко было отправлено 300 тыс. рублей⁶⁶⁰.

Трудно сказать, выполнил бы Вдовенко распоряжение Бичерахова или, как и Колесников, стал бы искать более близких и надежных патронов, особенно ввиду приближения к Терской области частей ВСЮР. Вопрос решился сам собой, когда в середине января 1919 г. Петровска достигла весть об отставке Бичерахова и Вдовенко без колебаний связал свою дальнейшую судьбу с добровольцами.

Дагестан: последний фронт первой мировой войны

По мере того как военное и политическое положение добровольцев к зиме 1918/19 г. становилось все более устойчивым, обстановка в Дагестане осложнялась. Несмотря на близкое окончание мировой войны, турецкие войска развили большую активность в области. Еще в сентябре из Елизаветполя через перевалы Главного Кавказского хребта в дагестанский Кумух проник отряд турецких инструкторов во главе с Исмаил Хакки-беем Отряд был плохо экипирован и вооружен, пешком был отправлен из Батума и только из-за непогоды и болезней за 43 дня потерял в пути 130 человек (первоначально было 500, в том числе до 50 офицеров). Телефонной и радиосвязи в отряде не было, обоз был небольшой, количество лошадей – ограниченное⁶⁶¹. Турецкое командование, чьи войска были заняты на фронтах Первой мировой войны и в Закавказье, вынуждено было относиться к Северному Кавказу по остаточному принципу. Турки небольшими гарнизонами расположились в горном Дагестане и до поры ничем особо себя не проявляли. Небольшая группа во главе с Шукри-беем отправилась «поднимать» против казаков Чечню и Ингушетию.

Первоначально все было благопристойно. Первый прием турок в Кази-Кумухе прошел пышно. Исмаил Хакки-бей произнес перед офицерами Дикой дивизии и мусульманскими учеными перемежаемую длинными цитатами из Корана, горячую речь, отметив, что власть «гяуров» закончилась и начинается власть шариата; что турки идут лишь на помощь и в Дагестане не задержатся⁶⁶².

Население первоначально встречало их хлебом-солью, дарило изможденным единоверцам баранту и муку⁶⁶³. Многие принимали их за избавителей, носителей исламской культуры и благочестия. Все «привыкли думать, что турок – это образец мусульманина. В Дагестане все время говорили: «Вот придут турки и научат нас, как надо верить, как надо молиться, как надо исполнять закон»⁶⁶⁴.

Однако вскоре, по свидетельству М. Джафарова, «даже фанатики религии. с ужасом отшатнулись от турок». «Этим несчастным пришлось увидеть собственными глазами, что ни один из турок не молился Богу и не свершал намаза»⁶⁶⁵. Оказалось, туркам не было дела до внутренних проблем Дагестана, вели себя они как завоеватели.

Вскоре по настоянию Исмаил Хакки-бея прошел съезд представителей дагестанских обществ, где голос турецкого офицера, назначенного командующим войсками Северного Кавказа, звучал уже в приказном тоне. Исмаил Хакки-бей под страхом расстрела запретил продавать хлеб казакам. В октябре в Кази-Кумухском, Андийском, Аварском и Даргинском округах началась принудительная мобилизация молодых возрастов для укомплектования 12-й турецкой пехотной дивизии, предназначавшейся для действий на Северном Кавказе. Был объявлен учет и сдача оружия. За отказ от мобилизации предусматривались строгие наказания, вплоть до смертной казни (по данным бичераховской агентуры, было повешено 9 человек)⁶⁶⁶. Обучение мобилизованных шло медленно, поскольку инструкторы местных языков не знали. В формируемых частях насаждалась муштра… «Вообще турки с первых шагов повели себя очень резко, и в массах, имеющих с ними соприкосновение, уже чувствуется недовольство ими. Когда же в горы дошли слухи о взятии отрядом полковника Бичерахова Петровска, влияние турок сильно пошатнулось, – доносил прибывший из крепости Хунзах русский офицер И. Пионтек. – Никаких мероприятий по благоустройству края не ведется. Денег у них нет, своим офицерам по 6 месяцев не платили жалованье. Ничего из Турции не получают. Аскеры до крайности оборваны. Из крепости Хунзах имущество спешно вывозят в Цудахар»⁶⁶⁷.

В таком состоянии турецкие войска не представляли для Бичерахова опасности. Правда, к началу октября они смогли пополнить свой отряд до 800 человек за счет вливания в него бывших военнопленных аскеров⁶⁶⁸. Турки не спускались в долину, лишь один раз предприняв неудачную демонстрацию силы против Темир-Хан-Шуры.

Однако после взятия турецкими войсками Баку положение резко изменилось. Турецкое командование получило возможность бросить на Северный Кавказ крупные силы. Через Дербент в Дагестан началась переброска 15-й пехотной дивизии.

Дербент был занят бичераховскими войсками. В октябре между ними и турками начались упорные бои. Сухопутными войсками командовал начальник полевых войск Кавказской армии полковник Б.В. Никитин, флотом – ротмистр В.Г. Воскресенский. Умело маневрируя бронепоездами, которые поддерживали с моря канонерские лодки, бичераховцы неоднократно громили тылы наступавших вдоль береговой линии турецких войск. Оборонительные рубежи занимали пехотные батальоны, а контратаковали казаки.

Первоначально противник был отброшен к Дербенту. Командующий турецкими войсками Иззет-паша послал прямо в Петровск, к Бичерахову делегацию с письмом, в котором удивлялся: «Кто вы такие? России уже нет и никогда не будет. Отойдите на север, за Кубань»⁶⁶⁹.

Турки наращивали свои силы, перебрасывая их из Закавказья. К концу октября на петровском направлении действовала вся 15-я дивизия в полном составе и ряд отдельных частей. Кавказская армия, дисперсно распределенная по всему восточному побережью Каспийского моря, стала пятиться к Петровску.

30 октября между Турцией и странами Антанты было подписано Мудросское перемирие, фактически выведшее из войны турецкую сторону, признавшую собственное поражение. Помимо прочих условий, турецкие войска должны были немедленно покинуть оккупированные территории, в том числе Закавказье и Дагестан. Весть о перемирии мгновенно распространилась по всему Кавказу. 2 ноября командующему турецкими войсками Иззет-паше было предложено прекратить огонь и отодвинуть свои войска на 25 километров к югу. Он согласился лишь на двухдневное перемирие и затем, перегруппировав силы, вновь начал наступление. Иззет-паша позиционировал себя не турецким подданным, а инструктором на службе у Горского правительства и потому отказался подчиниться требованиям по отводу войск из Дагестана⁶⁷⁰.

В конце октября турки заняли Темир-Хан-Шуру и повели энергичное наступление на Петровск как по прибрежной плоскости со стороны Дербента, так и с запада, из Темир-Хан-Шуры.

Фланговое наступление турок было направлено против Таркинских высот, господствовавших на подступах к Петровску и занятых артиллерией Бичерахова. Штаб полевых войск Б.В. Никитина располагался в развалинах маленькой исторической крепости, построенной Петром Великим в начале XVIII в. во время Персидского похода.

По свидетельству Б.В. Никитина, бои были чрезвычайно ожесточенными, с массой штыковых атак и канонадой, сливавшейся в непрерывный гул. В результате бомбежек в городе были большие разрушения. Оборонявшихся поддерживали своими 120-миллиметровыми орудиями канонерские лодки «Карс» и «Ардаган». Их огонь по радио через начальника штаба А.Е. Мартынова, находившегося в петровском порту, Никитин координировал лично.

Турецкая артиллерия, заняв высокую позицию в районе перевала, сосредоточенным огнем подготовила штурм Таркинских высот, с переходом которых в руки турок участь Петровска была решена⁶⁷¹. Держать оборону против целой турецкой дивизии и нескольких тысяч дагестанцев и чеченцев войска Бичерахова долго не могли. Несмотря на формальную многочисленность отряда, боеспособных частей в его составе было не много. Армянские части стали слабым звеном обороны Петровска. Вновь среди армян, охваченных паническим страхом перед турками, началось массовое дезертирство⁶⁷². Солдаты отправлялись прямо на корабли, ожидая отплытия куда угодно, лишь бы не оставаться в городе. Офицерам пришлось, «имея дубину в одной руке, с револьвером в другой» возвращать их на позиции⁶⁷³.

В ожесточенном двухдневном бою 4–5 ноября принимали участие почти исключительно казаки и присоединившиеся к ним русские офицеры⁶⁷⁴. Бичерахов был удручен неожиданным крушением надежд. По его собственным словам, он чувствовал, что «это, может быть, его последние дни»⁶⁷⁵.

Он предложил Иззет-паше перемирие и начало переговоров, однако, чувствуя свое превосходство, тот не ответил. Бичерахов прорабатывал возможности эвакуации. Есть сведения, что он собирался переправиться через Каспийское море в Красноводск, где уже расположился гарнизоном английский пехотный батальон: ведь он был правителем всех прикаспийских областей! Возможно, и здесь он бы оставил свой след в истории. Однако руководитель местного правительства инженер Кун, знакомый с нравами казаков и амбициями их вождя, уговорил английское командование воспрепятствовать этому.

В этот момент, 6 ноября, на рейде Петровска появился английский отряд кораблей. Делегация союзников, в которую вошли английские, французские и американские офицеры, прибыла к Бичерахову на переговоры. Они велись в его вагоне-салоне. При Бичерахове присутствовал его начальник штаба полковник А.Е. Мартынов. Бичерахову было передано письмо генерала Томсона, приглашавшего его в партнеры в намеченной вторичной оккупации Баку в связи с уходом из города турецких войск.

Несмотря на тяжелое положение Кавказской армии, переговоры шли сложно, поскольку Бичерахов не хотел играть в оккупации Баку вторую роль и настаивал на том, чтобы союзные войска входили в порт под русскими флагами, а на кораблях были Андреевские флаги. Для англичан такая позиция была неприемлемой. Когда они стали настаивать на том, чтобы на английских кораблях развевался британский флаг, Бичерахов, по свидетельству генерала П. Сайкса, «с помощью своей палки., выпрямился, бледный и дрожащий. Он свой ответ не проговорил, а скорее прошипел. Он сказал, что Каспийское море всегда было русским морем и никогда над ним не развевался иностранный флаг…»⁶⁷⁶.

В итоге сошлись на том, что англичане будут входить в Баку под собственными флагами, но если придется сражаться, то должны будут поднять Андреевский флаг. Накануне высадки бичераховцев в Баку был издан приказ Кавказской армии и флоту, в котором сообщалось, что «передовые части Кавказской армии, совместно с Английскими войсками и представителями союзников Франции и Америки, вступают в город Баку»⁶⁷⁷.

Английских представителей позиция Бичерахова откровенно удивляла и раздражала – ведь они оплачивали все расходы его армии и считали себя вправе «заказывать музыку». Ранее отношения Бичерахова с Л.Ч. Денстервиллем носили характер своего рода личной унии и строились не только на близости целей, но на сходстве характеров. В значительной степени они продолжали партнерские отношения между представителями русской и британской армий в Персии периода Первой мировой войны. Сменивший Денстервилля генерал В.М. Томсон не отличался теплым отношением к русским, и, кроме того, он был чрезвычайно раздражен авантюрной политикой Денстервилля. Отряд Бичерахова понимался им как инструмент этой авантюры, к тому же вышедший из-под контроля.

Каспийско-Кавказское правительство, созданное в Петровске, было проектом исключительно бичераховским. И ранее вполне независимый от британских союзников и не поддающийся управлению ими, теперь он становился еще и главой суверенного государственного образования. Не только Дагестан, но другие вошедшие в Каспийско-Кавказский союз территории выводились из-под влияния англичан. Например, богатая хлебом Мугань, где правила местная диктатура, вошедшая в Каспийско-Кавказский союз, отказывалась продавать англичанам зерно без санкции краевого правительства. По словам члена Муганской диктатуры Д.Н. Кропотова, «ссылка на вас, как мне показалось, сильно раздражала англичан, желавших договариваться с нами непосредственно…»⁶⁷⁸.

После поражения в Баку и эвакуации «Данстерфорса» в середине сентября 1918 г. англичане решили сосредоточить усилия на удержании пунктов, которые в дальнейшем могли бы стать плацдармами для повторного вторжения на Восточный Кавказ, – Энзели и Красноводска. В обоих пунктах шло накопление сил и средств. Была создана королевская Каспийская флотилия, состоявшая из восьми вооруженных пароходов и нескольких мелких военных судов, переброшенных на Каспий по суше из Персидского залива. Флагманом флота стал вспомогательный крейсер (вооруженный пароход) «Президент Крюгер», служивший прежде и большевикам, и Диктатуре Центрокаспия, и Бичерахову.

Однако поздней осенью 1918 г. положение англичан в Прикаспийском регионе существенно облегчилось. Центральные державы признали свое поражение в Первой мировой войне и начали вывод своих войск с оккупированных территорий, в том числе и с Кавказа. Турция пошла на перемирие 30 октября. Турки готовились покинуть Азербайджан и Дагестан. Остававшиеся на их месте протурецкие правительства (правительство Азербайджанской демократической республики, диктатура князя Тарковского и Горское правительство) не располагали реальными силами.

На пути англичан оставался только Бичерахов со своей странной «русской идеей», уже оформлявшейся в более или менее стройную политическую концепцию. Теперь он мешал. К тому же англичан раздражало то, что «Бичерахов тратил с молниеносной быстротой суммы, выплачиваемые ему англичанами «царскими» банкнотами на содержание его отряда»⁶⁷⁹.

Положение бичераховцев в связи с наступлением турок и давлением со стороны англичан было в тот момент нелегким (хотя, по мнению современников, и далеко не безнадежным)⁶⁸⁰, и предложение англичан покинуть Петровск оказалось весьма своевременным. Тем более что это решение совпало с чаяниями «массы революционно настроенных солдат» бичераховской армии, для которых эвакуация представлялась «единственно правильным решением»⁶⁸¹. Но думается, что главным мотивом Бичерахова оставить Петровск именно в тот момент стало неминуемое возвращение англичан в Баку. Бичерахов понимал, что предложение Томсона составить ему компанию не будет повторено и богатейший промысловый и промышленный регион ускользнет от России, которую он представлял. Еще в первых числах ноября, когда стали известны условия Мудросского перемирия, Бичерахов направил командующему войсками на Мугани (не охваченной на тот момент войной) телеграмму следующего содержания: «Турция сдалась союзникам безусловно. Турецкие войска отзываются из пределов России. Приказываю вам в самом спешном порядке выделить один из муганских батальонов, погрузить его на посылаемый пароход и срочно отправить в Баку, где он предназначается для несения гарнизонной службы. В Баку батальон этот временно подчиняю Главноуполномоченному по военно-морским делам В. Воскресенскому»⁶⁸².

Что касается англичан, то в новой обстановке они уже не столь остро нуждались в вооруженной помощи Бичерахова. Решение о его приглашении в Баку было принято «по политическим более, чем военным причинам». «Тот факт, что русские силы сотрудничают с англичанами, устранил всякое подозрение в том, что мы пришли на Кавказ, для того чтобы грабить», – объяснял это английский генерал-лейтенант Френч⁶⁸³. Продолжение союзных отношений между англичанами и Л.Ф. Бичераховым было подтверждено генералом Томсоном⁶⁸⁴. Официально единственной целью возвращения англичан в Баку провозглашалось «водворение порядка» путем устранения в городе «германского и турецкого центров брожения»⁶⁸⁵.

Разумеется, у возвращения англичан в Баку были и более глубокие причины, чем «водворение порядка» в оставленном турками регионе. Теперь, когда с уходом оккупантов Кавказ вновь оставался «бесхозным», в Восточном комитете британского кабинета возобновилась интенсивная дискуссия по поводу дальнейшей судьбы Кавказа – уже в плоскости раздела его между союзниками. Англичане ни в коем случае и ни с кем не желали делиться Баку и нефтепроводом до Батума.

«Мы должны сидеть там сами, и никто другой», – заявил глава военной разведки генерал-майор Туэйтс⁶⁸⁶.

11 ноября Бичерахов навсегда покинул Петровск. На 57 судах было отправлено свыше 60 тыс. человек, в том числе 3 тыс. больных и раненых⁶⁸⁷.

Турки эвакуации не препятствовали. По иронии судьбы, сами они вскоре были отозваны с Северного Кавказа своим правительством. Последние жертвы Первой мировой войны оказались напрасными.

С уходом бичераховцев мгновенно воспряло находившееся в полном до этого бездействии Горское правительство. Приказы, циркуляры, распоряжения, инструкции рекой потекли во все уголки Дагестана. В числе первоочередных мер Горское правительство позаботилось о реквизиции имущества Кавказской армии, которое в спешке эвакуировать в Баку не удалось. Без малого 24 вагона, груженные свыше 3 тыс. снарядов, свыше 4 млн патронов, 3 тыс. винтовок, 13 орудиями, и 40 платформ с обозным имуществом немедленно были отогнаны в Темир-Хан-Шуру⁶⁸⁸.

Возвращение в Баку

17 ноября на рейде Баку появился отряд вооруженных английских пароходов. Генерал Томсон находился на флагманском вспомогательном крейсере «Президент Крюгер». Бичераховский десант плыл на трех отдельных кораблях, которые были выделены особым флагом: черным кругом на желтом поле⁶⁸⁹.

Прибывших встречала огромная толпа, запрудившая всю Ольгинскую улицу, выходившую к набережной, балконы и крыши всех прибрежных домов⁶⁹⁰.

Согласно приказу Лазаря Бичерахова, войска должны были входить в город в следующем порядке. Начать разгрузку предписывалось с конницы, затем выгружалась пехота. До полной разгрузки никому из находившихся на судах не разрешался проезд в город, за исключением квартирьеров по два на сотню, снабженных специальными удостоверениями. Командный состав должен был безотлучно находиться при своих частях до завершения разгрузки. Затем частям было предписано «стройно и в полном порядке» следовать в Сальянские казармы. Броневой дивизион и автоколонна размещались на заводе Штоппера. Обозы следовали по проходе строевых частей⁶⁹¹. Все эти войска составили передовой отряд полевых войск Кавказской армии, который возглавил полковник В.Н. Никитин (см. Приложение 7).

Бичераховским войскам был зачитан приказ главнокомандующего Кавказской армией и флотом, не оставлявший сомнения, «кто здесь главный»:

«Славные мои боевые товарищи солдаты и доблестные каспийцы-моряки!

Мировая война окончилась.

Окончились тяжелые испытания для всего человечества…

Из всей русской армии лишь вы одни, мои славные боевые соратники, здесь, на далекой русской окраине не сложили оружия перед внешним врагом.

Вы одни, каспийцы-моряки, здесь, на бурных волнах Каспийского моря, сберегли свой маленький, но доблестный флот..

Сегодня, когда вы вновь вошли вместе со своими доблестными союзниками в российский город Баку, когда вы снова подняли здесь знамя Свободной России, я шлю вам, мои славные бойцы, свое сердечное спасибо за святое дело верности России, которая вас не забудет.

Да здравствует Российская демократическая республика!»⁶⁹²

Бичераховым было заготовлено и обращение от лица союзников, которые должны были заявить, что вступают в Баку «совместно с русскими войсками» и «с полного ведома и согласия Всероссийского Правительства», а «командующий Русскими войсками и флотом Л.Ф. Бичерахов вступает в город как представитель Всероссийского правительства»⁶⁹³.

Итак, Бичерахов вступил в Баку в статусе главы Кавказско-Каспийского правительства, которому подведомствен и Бакинский район. Он начинает назначать своих чиновников. Например, Бакинским уездным воинским начальником 3 декабря 1918 г. назначен полковник барон Остен-Сакен⁶⁹⁴. На правах представителя верховной русской власти Бичерахов занимает губернаторский дом.⁶⁹⁵

Так считал сам Бичерахов.

В то же время в Баку с 17 сентября, с момента вступления в город турецких войск, размещается правительство Азербайджанской демократической республики под председательством Ф.-Х. Хан-Хойского, объявившее Баку столицей страны. Наконец, в город вступают англичане. Теперь, в отличие от периода генерала Денстервилля, в качестве политического аргумента они располагают достаточной военной силой и флотом, базирующимся на Энзели. В городе сложилось фактическое троевластие – ситуация весьма тривиальная для Гражданской войны в России.

Нисколько не смущаясь присутствием Бичерахова, Томсон провозглашает самого себя военным губернатором Баку с чрезвычайными полномочиями. С 12 часов дня 17 ноября он объявляет город на военном положении. Комиссаром полиции назначен британский полковник Ф.П. Коккерель⁶⁹⁶.

В свою очередь, азербайджанцам, народу, совсем недавно не имевшему самоназвания, нужно самоутверждаться любой ценой. 10 ноября, едва стало известно о признании Турцией своего поражения в мировой войне, азербайджанское правительство обратилось с обращением к державам-победительницам, воззвав к их гуманности и рассчитывая на признание «Азербайджанской Республики Закавказья независимым государством». А по вступлении англичан в город азербайджанская делегация приветствовала генерала Томсона как представителя «старших братьев» – народов Европы, с надеждой принятия азербайджанцев в свою семью⁶⁹⁷. За день до этого красный государственный флаг с исламской символикой, сильно походивший на турецкий, был заменен «демократическим», трехцветным.

Немедленно стал развиваться азербайджанский парламентаризм: уже 19 ноября, спустя два дня после высадки англичан и бичераховцев, Национальный совет Азербайджана принял решение о созыве парламента. А уже 7 декабря прошло первое его заседание. 26 декабря объявлен одобренный парламентом новый состав правительства (снова во главе с Ф.-Х. Хан-Хойским). В общем, Азербайджан всеми силами демонстрировал свою приверженность демократии.

28 декабря генерал Томсон заявил о полной поддержке правительства Хан-Хойского как «единственной местной законной власти в пределах Азербайджана»⁶⁹⁸. Позднее, 22 января 1919 г., он вновь подтвердил признание азербайджанского правительства, заверив, что с его стороны не будет никакого вмешательства во внутренние дела Закавказских государств⁶⁹⁹.

Всего два месяца назад британские солдаты генерала Денстервилля проливали кровь на высотах, окружающих Баку, сражаясь с турецко-азербайджанской Армией Ислама. Десятки из них сложили свои головы лишь для того, чтобы теперь солдаты генерала Томсона несли с азербайджанскими аскерами совместную караульную службу. Враг стал другом. Как часто случалось в период интервенции в России: англичане поддерживали баланс сил противников в Гражданской войне, становясь на сторону слабейшей стороны. Так было проще всего соблюсти собственные интересы, хотя в общем масштабе это привело к распылению союзной помощи и способствовало победе большевиков.

Но где же во всей этой идиллии русские интересы и их выразитель – генерал Бичерахов? Англичане не забывали делать необходимые жесты, вводившие в заблуждение русскую общественность в Баку. В одном из первых объявлений Томсона утверждается, что англичане вступают в Баку «с ведома и полного согласия нового русского правительства» и что «союзники не имеют намерения оставить за собою ни одной пяди русской территории»⁷⁰⁰. Какое правительство имеется в виду и в чем суть соглашений англичан с ним – не раскрывалось. Один из руководителей Русского национального совета в Баку, В. Байков поясняет, что на встрече с представителями Совета генерал Томсон «произнес очень русофильскую речь» и «дал понять», что «нет уже никакого Азербайджанского правительства, а есть только Прикаспийское правительство во главе с Бичераховым и армией в 8-10 тыс. человек»⁷⁰¹. Но скоро ритуальные фразы о «русском правительстве» затихли.

В тактических целях Томсон говорил каждой политической силе то, что она хотела слышать. Вообще Томсон никому никаких твердых обещаний не давал, отделываясь общими фразами о необходимости наведения порядка и созыве в дальнейшем мирной конференции. Интересно, что в официальных обращениях Томсона к азербайджанскому правительству, опубликованных официальной прессой, не только не уточнялся статус прибывшего с англичанами отряда Бичерахова, но он даже не упоминался!

Более тесное знакомство Бичерахова с генералом Томсоном, состоявшееся в Баку, привело лишь к дальнейшему ухудшению их отношений. Не нужно было быть пророком, чтобы понять, что англичане преследуют в Баку только собственные цели. Между Бичераховым и Томсоном происходили очень горячие споры; Бичерахов бывал чрезвычайно резок. Один из русских офицеров присутствовал при их разговоре, когда вдруг «генерал Бичерахов, ударив рукой по столу, заявил генералу Томсону: «То, что вы думаете, никогда не сбудется, независимо от образа правления в России. Русский народ никогда не даст вам ни пяди нефтяных районов…»⁷⁰²

С начала декабря английское командование начало открытое давление на бичераховцев. Основным поводом к этому послужила низкая дисциплина в рядах Кавказской армии.

Несмотря на четкий приказ, бичераховцы эвакуировались из Петровска и подошли к Баку явно деморализованными.

По свидетельству Н.Н. Лишина, бичераховские корабли «поражали своим неправдоподобно грязным видом. Такой же вид был у их команд, многие из которых были на сильном алкогольном взводе. Больно и стыдно было смотреть на все это»⁷⁰³. В ближайшие после высадки дни был издан ряд приказов, предписывавших соблюдать порядок в городе и запрещавших открывать стрельбу.

Справедливости ради надо сказать, что и английские солдаты были подвержены пьянству и дебошу⁷⁰⁴. Генерал Томсон также издал приказ, в котором запретил всем военным появляться в городе с вооружением и группами менее 10 человек без офицера или унтер-офицера⁷⁰⁵.

Бесчинства в городе на некоторое время прекратились, однако долгое время поддерживать в войсках дисциплину не удалось. 3 декабря по распоряжению Бичерахова полковник Мартынов издал приказ, в котором передал раздражение главнокомандующего: «Вновь имевшие место за последнее время случаи стрельбы чинов армии, и зачастую в нетрезвом виде, лишают Главнокомандующего возможности ликвидировать их и впредь столь же благополучно, как и ранее, и Главнокомандующий не считает для себя возможным далее возбуждать какие бы то ни было ходатайства в подобных случаях»⁷⁰⁶. Отныне судьба провинившихся отдавалась на откуп коменданта города от союзников (полный текст приказа см. Приложение 8).

Определенную роль играло и азербайджанское правительство. Оно неустанно требовало у англичан вывести войска Бичерахова с территории Азербайджана. Правда, само правительство ДРА не имело серьезных ресурсов для изгнания бичераховцев с территории Азербайджана: после ухода турок в рядах вооруженных сил республики оставалось не более 1500 человек, в рядах милиции – не более 500 человек⁷⁰⁷.

Особенно раздражающим фактором было значительное количество армян в составе Кавказской армии. Уже при высадке с кораблей армянские солдаты отличились в худшую сторону. По свидетельству наблюдавшего высадку с борта британского флагмана «Президент Крюгер» Н.Н. Лишина, в городе сразу же начались редкие выстрелы. Оказалось, начали грабеж армянские солдаты Бичерахова. Вечером опять началась ружейная и револьверная пальба, быстро прекратившаяся. На этот раз это были снова бичераховцы, «но без грабежа, а просто спьяна»⁷⁰⁸. Командиру отряда пришлось принять крутые меры: «Несколько бичераховцев было после этого расстреляно, и безобразия прекратились»⁷⁰⁹.

С учетом большого количества армян особо был оговорен запрет на посещение войсками мусульманской части города с точным перечнем улиц, образовывавших границу запретной зоны.

Азербайджанское правительство всячески муссировало армянский фактор. Разумеется, это было использовано против Бичерахова.

«Существование этих недисциплинированных и непослушных войск доставляло огромное беспокойство бакинским властям», – отмечал генерал Дж. Мильн⁷¹⁰.

Положение Бичерахова становилось все более шатким. Взваленный им на себя крест становился тяжелой ношей. В его бакинской переписке и в записях в дневнике чувствуется упадок сил и усталость.