Текст книги "Рома едет в Кремль"

Из всего сказанного я уловил, что сейчас хранилища никем не охраняются, а неизвестные бандиты собираются вернуться и, по всей видимости, забрать общак. Поэтому план, мгновенно созревший у меня в голове, включал два основных положения. Первое – добраться до хранилища и второе – отрезать туда путь бандитам. Приказав завести пленного в задний отсек автобуса и оставить под присмотром француза (уж он-то этого парня точно не упустит), я дал команду двигаться дальше, тем более что вернувшиеся Рамиль и Шурик сообщили, что путь вперед свободен. Проехав по довольно узкому (только-только чтобы пропустить наш автобус) тоннелю примерно километр, мы оказались перед мощными герметичными воротами. На них был изображен герб Советского Союза, а написанная по трафарету надпись сообщала, что мы находимся у въезда на объект Госрезерва СССР. Другая грозная надпись предупреждала о том, что тут установлен режим: «Стой! Стреляют!», но самих стрелков почему-то не наблюдалось.

Поскольку никаких замочных скважин, замков и прочих механических запоров на воротах не было, я предоставил разбираться с ними Цану. Китаец, просверлив в металле несколько отверстий, довольно быстро определил, что электромеханический запор удерживает дверь изнутри помещения. Попросил подогнать наш броневик поближе, а затем, протянув от автобусного генератора переменного тока провода, стал неторопливо работать двумя щупами, замыкая через отверстия различные группы контактов. Наконец, нужный вариант был найден, и тяжеленные створки медленно открылись.

То, что мы увидели внутри гигантского подземного помещения, более всего напоминало мне конец первого фильма про Индиану Джонса. Если кто помнит, там ящик с обнаруженным Харрисоном Фордом ковчегом затерялся в тысячах подобных ему упаковок. Ряды коробок, ящиков, бочек стояли, образовывая своего рода «улицы», конец которых терялся вдали. Специальные конструкции, напоминавшие многоярусные нары, на которых стояло все это богатство, достигали как минимум высоты трехэтажного дома. На площадке у входа стояло несколько электрических погрузчиков и тележек с надписью «Балканкар». В юности я видел такие, когда нас, студентов, посылали работать на овощные базы, где мы разгружали вагоны с овощами и фруктами.

– Вот, уважаемые коллеги, – сказал я, – как в действительности выглядят закрома родины. Тут вам и выпить, и закусить, и одеться-обуться найдется. Правда, одежка-то явно немодная будет, как я понимаю, закладывалось сюда все это лет тридцать – сорок назад. Но тушенка, видите, она тут штабелями стоит, точно сохранилась. Нас, помнится, в армии кормили консервами, которым было лет двадцать как минимум, а тут условия хранения почти идеальные…

Часть ящиков была разбита, на полу валялись замасленные банки тушенки без этикеток, сгущенка, еще какие-то продукты. По всей видимости, бандиты наведывались сюда, чтобы пополнить запасы провианта. Я, осмотрев ближайшие ряды ящиков, вспомнил свой сон, в котором совершенно ясно видел, что где-то тут находится и воровской общак. Но его почему-то видно не было.

Оставив в тыловом охранении Жоржика, Рогалика и Тыну, мы, на всякий случай захватив огнемет и гранаты, двинулись обследовать подземный склад. Если хотя бы приблизительно определять его размеры, но так, чтобы было понятно нашим гражданам, то можно сказать, что в нем запросто поместился бы с десяток магазинов типа больших «Ашанов». Но в отличие от этих торговых предприятий, свободного пространства под землей было гораздо меньше. Поэтому без навигаторов, которые запоминали наш маршрут, постоянно связываясь с бортовым компьютером автобуса, нам пришлось бы непросто. Мы блуждали среди рядов ящиков и бочек около часа, а потом увидели где-то справа более яркий свет. Пройдя по развалам консервов, бутылок, пакетов и коробок, мы наконец вышли на довольно большую площадку (примерно в половину футбольного поля), на которой, похоже, совсем недавно разыгралось настоящее сражение. Тут и там были уже знакомые нам черные лужи, в которые превращались тела пораженных в голову «зомбийцев», а у стены, накрытые белыми армейскими (судя по штампам) простынями, лежали полтора десятка свежих трупов, судя по одежде и внешности, принадлежавших к какой-то бандитской группировке. Под ногами звенели сотни стреляных гильз, валялись брошенные автоматы, пистолеты и винтовки.

Судя по всему, «последним бастионом» была баррикада из ящиков, которая была построена слева от больших выездных ворот, прямо на транспортной платформе. Поднявшись наверх, мы обнаружили еще с десяток черных луж, а внутри странного оборонительного сооружения увидели именно то, чего я ожидал.

– Вот, Рамиль, то, что ты искал, – сказал я, обращаясь к подполковнику, – это и есть общемосковский наличный общак.

Мои соратники молча смотрели на штабеля ящиков, набитых драгоценностями, бело-голубые мешки, каких полно на любом строительном рынке, полные рублей и валюты, коробки, сейфы и просто металлические кофры, на каждом из которых висела бирка с описью того, что было внутри. Отдельно стояли зеленые мешки с деньгами, каждый из которых был просто подписан фломастером: «Солнцевские», «Многогранные», «Гольяновские», «Батиновские» (тут я подумал, что надо у Батиновой поинтересоваться насчет названия ОПГ) и другие. Как мы поняли, это были наличные средства бандитов, которые, как бы находились на депозите под охраной перебитых кем-то «зомбийцев». И скорее всего, новые «владельцы» собирались за этими богатствами вернуться, причем, скорее всего, через тот же вход, что и мы, поскольку двое выездных ворот, находившихся перед нами, выглядели так, как будто не открывались много лет.

Неподалеку от платформы на утопленных в бетон рельсах стояли две полугрузовые дизельные дрезины, которые, судя по выводам осмотревшего их Шурика, не особо пострадали во время боя и находились в рабочем состоянии. В одной из них, правда, почти не было топлива, но это волновало нас меньше всего: рядом стояли десятки бочек с соляркой. Шурик с Цаном подтащили поближе к дрезинам стоявший у стены военный электрогенератор, чтобы зарядить чуть подсевшие аккумуляторы, и мы снова собрались на военный совет.

Поскольку бандиты, хотя и потерявшие значительную часть своей живой силы, могли вернуться в любой момент, я дал команду Рамилю с Цаном на большом электрокаре возвратиться к нашему автобусу, загрузить на платформу машины вооружение и средства связи и загнать автобус внутрь хранилища. Сам тоннель, ведущий к «Украинской», необходимо было взорвать, чтобы закрыть бандитам путь. Затем весь личный состав должен был собраться здесь, загрузиться на дрезины и двинутья в сторону Кремля.

Мы вдвоем с Шуриком принялись осматривать бандитские сокровища. Я обнаружил среди них четыре двадцатикилограммовых ящика с золотыми монетами царской чеканки и приказал молодому специалисту погрузить их на одну из дрезин, накрыв все это хозяйство брезентом. Затем, подумав, приказал отнести туда же тяжеленный мешок с биркой «Многогранная», в котором, по словам покойного Джамшуда, было десять миллионов долларов (надо же было раздать моим бойцам премиальные в случае победы). Все остальное мы решили оставить на месте, а Дугушев по рации получил от меня задание, добравшись до нашего бронеавтобуса со спецсвязью, сообщить о нашей находке лично министру внутренних дел.

Поскольку от наших сухих пайков оставалось немного, да еще пленного надо было кормить, Шурик, по моему приказанию, притащил пару ящиков тушенки 1989 года выпуска, ящик раритетной ныне водки «Экстра», выпущенной в 1977-м, а также невесть как попавшие на склад металлические банки с консервированным хлебом из запасов бундесвера. Насколько я помню, их присылали нам из Германии в порядке гуманитарной помощи после падения Берлинской стены. Еще нашлись два ящика с тротиловыми шашками и упаковка детонаторов, несколько цинковых коробок с патронами разных калибров и брошенный кем-то гранатомет «Муха». Хозяйственный Шурик распределил все это по грузовым платформам, а в четырехместные кабины установил, соответственно, пулемет и огнемет.

Наконец раздался мощный взрыв, и освещение в хранилище замигало. Мы поняли, что теперь у нас в очередной раз остался только один путь – вперед. Через десять минут на двух электрокарах прибыли наши остальные бойцы вместе с пленным, которого Жоржик таскал за собой на цепи, как собаку. Я дал Цану и Шурику команду открывать ворота в левый обходной тоннель, поскольку правый, как мы уже выяснили, был частично залит водой.

Тяжелые герметичные ворота раздвинулись, и наши дрезины выехали из «сокровищницы графа Монте-Кристо». Хотя по сравнению со столичным общаком графские побрякушки выглядели бы сущей мелочью… Была у меня мысль о том, что следовало бы захватить с собой еще пару-тройку мешков с долларами, но, памятуя о рекомендациях Алексеича, я все же отогнал ее прочь. А рассуждение мне на ум пришло самое логичное: если наша миссия будет выполнена успешно, то все мы станем национальными героями и нам воздастся по заслугам. Если же нет, то никакие деньги нам уже не понадобятся, поскольку черти такого вмешательства в свою деятельность, как наше, никогда бы не простили. А на том свете, что в раю, что в аду, финансовая составляющая, по слухам, просто отсутствует…

Ворота за нами закрылись, и довольно примитивные, но все-таки умевшие двигаться транспортные средства повезли нас вперед навстречу судьбе. Мне, конечно, очень хотелось осмотреть знаменитый подвал особняка Берии, про который мне рассказывал Алексеич. Поэтому я попросил Цана сориентироваться на местности и остановиться приблизительно в том районе, куда могла выходить лифтовая шахта из дома во Вспольном переулке. Поскольку двигались мы достаточно быстро, к указанному месту мы прибыли минут через пятнадцать. Но первичный осмотр стен тоннеля ничего не дал: никаких входов-выходов обнаружено не было. Пришлось снова обращаться к нашему китайскому товарищу, который предложил нам осмотреть стены в лучах инфракрасного и ультрафиолетового диапазонов. Для начала он достал небольшой фонарик, в котором была установлена ультрафиолетовая лампа. С ним мы обошли ближайшие окрестности, но особых следов потайного хода не обнаружили. Затем, выключив фары дрезин и аварийное освещение тоннеля (Тыну несколько раз выстрелил по фонарям, разбив их), мы надели приборы ночного видения, скомбинированные с тепловизорами. Осмотрели стены – опять ничего. И тут Жоржик, который все время жаловался, что ему «неудобно ходить в этой дряни», крикнул:

– Смотрите! Там, на потолке!

Посмотрев вверх, мы обнаружили совершенно ясно выделявшийся квадрат, который свидетельствовал о том, что температура в этом месте значительно выше, чем в тоннеле в целом.

Похвалив француза за наблюдательность, я дал приказ подогнать дрезину под предполагаемый выход наверх, чтобы с ее крыши попробовать открыть люк, ведущий к бериевскому лифту. Но тут Рамиль спросил меня:

– А что, Роман Львович, ты думаешь, что Лаврентий Палыч через вагонную крышу наверх лазил? Да наверняка нет! Давай еще посмотрим, должна быть какая-то кнопка, выключатель…

Мы, светя фонарями, стали тщательно осматривать стены и уже собрались подгонять ближе наш транспорт, как Жоржик, которому надоело исследовать тоннель и уже хотелось пообщаться с пленным пидорчуком, топнул своей маленькой ножкой по бетону и заявил:

– Я устал! Давайте уже будем кушать!

И снова топнул ногой. Как только он это сделал, сверху раздался скрип и большой участок потолка стал опускаться вниз, а из освещенного прямоугольного отверстия появился трап, здорово похожий на авиационный, но без передвижной платформы. Через минуту-другую он коснулся бетонного пола, а затем с помощью гидравлики был плотно прижат к поверхности. Внутри люка зажглась зеленая лампочка. Как я понял, это служило приглашением подняться наверх.

Первым, с пистолетом наготове, двинулся Дугушев, а за ним мы с Шуриком. Лифтовый холл, отделанный полированным гранитом, был пуст. Сам же лифт, похожий на те, которые мы видели в МГУ, судя по горевшим на табличке лампочкам, находился на нашем, самом нижнем, этаже. Я нажал незаблокированную кнопку вызова, и раздвижные двери открылись. Лифт, как мы выяснили, мог останавливаться на трех уровнях: нижнем, где были сейчас мы (он был под номером 3), среднем (№ 2) и верхним, который обозначался аббревиатурой СП. Для себя я расшифровал ее как «спецподвал» и, как выяснилось позже, почти не ошибся.

Первый сюрприз ждал нас, когда я попробовал нажать кнопку с цифрой 2. Нажиматься-то она нажималась, но лифт на эти нажатия не реагировал. Поэтому пришлось нажать кнопку «СП», и через пару минут впервые за последние сутки оказаться практически на поверхности. Странно было, выйдя из лифта в отделанное серым мрамором помещение, ощущать себя почти наверху. Ведь всего в каких-то пятидесяти метрах (да и то по горизонтали) находилась уютная беседка, в которой мы с Алексеичем впервые обсуждали наши грядущие подземные путешествия. Казалось, это было так давно…

В лифтовом холле было три двери. Над той, что слева, висела надпись «Выход», а прямо напротив лифта были стальные двери с надписями «Спецпомещение-1» и «Спецпомещение-2». Рамиль тут же стал возиться с замками, и вскоре первое «спецпомещение» было открыто. По своему внутреннему убранству оно сильно напоминало подвал «офиса», в котором я оказался, когда меня захватили в плен бандиты. Те же голые кирпичные стены, вбитые в них крюки и кольца, привинченные к полу стол и стулья. Вот только пыточных орудий не было. В стене этой комнаты, которая, судя по навигатору, выходила во Вспольный переулок, была довольно большая ниша, в которую я не преминул заглянуть. Она была пуста, а вот рядом с ней лежали кирпичи и стояла небольшая емкость со свежим известковым раствором. Почему я признал в этой жидкости именно раствор для кладки, применявшийся до появления цемента, мне было непонятно. А когда я чего-то не понимаю, то мысли мои начинают двигаться быстрее, как бы стараясь найти выход.

Пока Рамиль открывал второе помещение, мои мозги напряженно работали, и на пятой минуте я понял, что нужно делать. Поэтому приказал Шурику спуститься вниз и вместе с Тыну привезти наверх ящики с золотыми монетами и мешок с долларами, которые были погружены нами на заднюю дрезину.

Второе помещение особого интереса не представляло: обычная комната отдыха в стиле середины прошлого века. Обитые красным деревом стены, паркетный пол, накрытый ковром, кожаный диван и пара кресел, дверь, за которой оказался санузел с архаичным фаянсовым унитазом и аналогичной раковиной, имевшей, правда, настоящие бронзовые краны. Вместо туалетной бумаги были положены пожелтевшие от времени салфетки, а на полочке справа лежали газеты «Правда» и «Красная звезда» за 26 июля 1953 года…

Еще в комнате был журнальный стол, буфет с рюмками и бокалами и книжный шкаф с сочинениями Ленина, Сталина и полусотней экземпляров книги Л.П. Берии «Избранные статьи и речи». На столе лежала открытая книга. Я закрыл ее и взглянул на обложку. Это было произведение Достоевского «Преступление и наказание». «Достаточно символично, – подумал я, – если хозяин особняка читал ее перед арестом…»

Мои исторические мысли были прерваны шумом из холла. Это Шурик с Тыну выгружали из лифта ящики. Я вышел к ним и, нисколько не сомневаясь в правильности своих действий, приказал загрузить ящики и мешок в нишу в первом спецпомещении, а затем аккуратно заложить ее кирпичами. Сам же присел в кресло, закрыл глаза и дал себе возможность на некоторое время расслабиться.

Вдруг из висевшего на стене динамика раздался незнакомый скрипучий голос с нерусским акцентом: «…и, дорогие товарищи коммунисты, мы все должны свято хранить нашего родного Ильича, лежащего в Мавзолее. Вот некоторые несознательные элементы говорят, что надо, мол, его предать земле. Кого? Ленина закопать?!! Это было бы тягчайшим преступлением не только против партии, но и против самого нашего социалистического общества. Вот и товарищ Берия (при этих словах раздались аплодисменты), вот и товарищ Берия того же мнения. Пока Ильич в Мавзолее, пока он спит вечным сном на Красной площади, мы будем управлять страной и людьми. Даже если случится новая война, если погибнем мы, если даже сама партия (не побоюсь этого слова) уйдет в небытие, все равно душами людей будут управлять наши наследники. И Ильич будет всегда руководить ими, как руководит нами сейчас!» Окончание речи потонуло в овациях и криках: «Товарищу Сталину – слава!»

Пришел в себя я в том же самом кресле. Динамик на стене молчал. Более того, присмотревшись к нему, я увидел, что провода, которые вели к нему, были оборваны. Задумываться над странным сном-выступлением я не стал и снова задремал. Правда, вскоре меня разбудили мои соратники, сообщившие, что задание выполнено, комната убрана, а инструменты, остатки известки и кирпича спущены вниз и спрятаны в тоннеле. Хотя я этого и не приказывал, но счел действия бойцов вполне разумным. Зашел в соседнюю комнату и был поражен: свежую кладку было практически невозможно отличить от остальной стены. Правда, при этом я подумал про себя, что уж таким-то мелочам мог бы и не удивляться…

Дав приказ к возвращению, я еще раз оглядел серый лифтовый холл, двери в спецпомещения, казенные надписи на покрашеном изнутри стекле и подумал, что не так уж и весело жилось товарищу Берии…

Взглянув на свой «Ролекс», я про себя отметил, что сейчас уже второй час ночи и нам пора выдвигаться по направлению к центру города, поскольку лишь в течение двух часов мы сможем проскочить несколько километров по ветке обычного метро. Поэтому, мысленно попрощавшись с такой близкой поверхностью, мы снова ушли глубоко под землю, а затем, заставив Жоржика потопать ножкой по отмеченному Цаном участку бетонного пола, наблюдали, как трап медленно уполз наверх, а люк в потолке неторопливо закрылся.

Выезд на обычную линию метро находился у построенной, но в свое время законсервированной станции «Советская», остатки которой пассажиры могут и сегодня видеть, проезжая между «Театральной» и «Тверской». Мы без происшествий открыли глухие стальные ворота, Шурик и Тыну, уже имевшие опыт подобных действий, перевели стрелки, и наши дрезины двинулись к центру города. Перед «Театральной» мы снова въехали в тайный тоннель, который, судя по нашим картам, вел прямо к «Кремлевской». Через полкилометра впереди показались огни станции, и я дал команду сбавить ход. Медленно и торжественно мы вплыли в пространство самой засекреченной и одновременно самой известной станции линии Д-6. И увиденное нами чуть не ввело нас в ступор: это была почти точная копия станции «Площадь Революции». Даже бронзовые фигуры там присутствовали. Но какие! Вот вместо матроса с наганом на пеньке сидит Ленин и что-то пишет, а напротив Михаил Иванович Калинин держит в руках сноп сена. Дальше товарищ Сталин в мундире генералиссимуса, опираясь одной рукой на небольшую колонну, смотрит куда-то в бинокль. А вот Никита Сергеевич Хрущев с початком кукурузы, дорогой Леонид Ильич, поправляющий четвертую звезду Героя. Через проем от него стоял опальный Подгорный, почему-то с гаечным ключом в руке, за ним – Андропов с томиком стихов, Черненко с листком избирательного бюллетеня, Косыгин с моделью «Жигулей» 2101, Микоян с батоном колбасы. Присутствовали и другие, хотя и не столь узнаваемые официальные лица, в разное время руководившие нашей страной. Три постамента были вакантны. На двух из них были таблички: «М.С. Горбачев» и «Б.Н. Ельцин». На третьем не было ничего, кроме слоя пыли…

Выходов со станции было два. Один представлял собой широкую, во всю платформу, гранитную лестницу, над которой висела надпись: «К съездовскому залу». Другой же, на противоположном конце платформы, имел три эскалатора, а табличка, висевшая над ним, гласила: «К Мавзолею В.И. Ленина и И.В. Сталина». Слова «и И.В. Сталина» были небрежно замазаны осыпавшейся известкой.

– Ну что, братья и сестры, – сказал я, – оставляем пленного среди монументов, а сами – вперед! Что-то давно мы с вами в Мавзолее не были. Пора бы и посетить вождя мирового пролетариата и основателя ленинизма. Не знаю, чем это все для нас с вами кончится, но хочу сказать, что я горжусь такими бойцами, как вы!

При этих моих словах Жоржик смахнул слезу, Тыну потупился, Шурик стал сосредоточенно протирать очки, Рогалик посмотрела мне прямо в глаза, Цан зачем-то достал телефон, а Рамиль отдал честь. И в этот момент я понял, что эти шесть человек за сутки стали мне близкими и почти родными и я меньше всего в жизни хочу кого-нибудь из них потерять.

Мои воины стали готовиться к бою, проверять оружие и связь, распределять боеприпасы, пищу и воду. Французик за цепь вытащил своего пленника из дрезины и с помощью Шурика накрепко приковал его к ноге товарища Сталина, оставив ему на всякий случай бутыль с водой и пару вскрытых банок тушенки и хлеба.

Мы тоже чуть-чуть перекусили, по рекомендации подполковника проглотили по капсуле фенамина и двинулись в сторону эскалатора, который при нашем приближении самостоятельно включился.

– Обычное дело, – сказал Цан, – фотоэлемент срабатывает при приближении к эскалатору, а потом через какое-то время после того, как люди сойдут с него, автоматически выключает двигатели.

– Ну ладно, друзья, – сказал я, – фотоэлемент так фотоэлемент, но прошу всех соблюдать осторожность. Жоржик! А ты поменьше своим щитом звякай, понял? Вперед!

С этими словами я первым вступил на ступеньку эскалатора. Как там говорил комдив Чапаев? «Где должен быть командир? Впереди! На лихом коне!» «Эх, жаль, сабли у меня нет, – подумал я. – Впрочем, зачем она мне в Мавзолее?»